Текст книги "Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века"
Автор книги: Сергей Охлябинин
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Annotation
На интереснейшем фактическом материале автор рассказывает об истории и владельцах известных усадеб: Архангельское, Абрамцево, Талашкино, Званка, Знаменское-Раёк… Книга фиксирует внимание читателя на «живой» русской усадьбе XIX века, показывает разные стороны ее бытия. Повествование иллюстрируется выдержками из произведений известных писателей, многие из которых сами были владельцами усадеб, – Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева.
Предисловие
Введение
Глава первая.
«Сквозь растворенное окно»
«Смею ли просить, государь мой, об одолжении?»
«Я перед вами в натуре»
Этот несуществующий уже тип старого барина…
«Смеется звонко, позвякивает шпорами, крутит усы»
«В домоделанной коляске в полтораста пуд»
«Словно ястреб на пашне»
«Их же крепостной… гнет их, куда хочет…»
«Лежёнь, мой сосед и орловский помещик»
Глава вторая. Былых причуд лукавые загадки
«Недорогая роскошь» или раритеты родовых гнезд?
Обрусевшие турецкие причуды – оттоманка, конфидант
Тет-а-тет и визави
Пудрёз и столик-бобик
Тайны секретера
Штакеншнейдер – оранжировка усадебного быта
«Буль» французский – «буль» российский!
«Ореховое рококо»
Усадьбы в «русском духе»
Гартман, Монигетти – возрождение русской старины
Серийность – городам, уникальность – усадьбам
Кантакузен, Панина
Национальный романтизм
Сказочный мир княгини
Дом, который построил Львов
Ледяной дом
Из огня, да в пóлымя…
Земной рай Глебовых – Знаменское
Прямухинский ангел-хранитель
Жизнь Званская – по Державину
Глава третья. Каких чудес не видел здесь я?!
Сад для прогулок
«Замерз… от удовольствия»
Под куполом конного двора
«Каскад» и воду подает
Каскад прудов у речки Логовеж
Поэзия русских садов
Отбивали десятины под фруктовый сад…
Театр – с вешалки, усадьба – с парка
Увеселительные сады
Сад Головинский императорский…
«Производить сады собственного своего вкуса»
Старов или Болотов?!
Как аукнется, так и откликнется
Эффект «улитки», подземелье грота
Ахтырка – поклонники усадебного парка
Глава четвертая. Обитатели усадеб
«Мелкотравчатые»
Управляющий – фон-дер-Кок
Замысловатые профили былой дворни
Неведомый однодворец
«Наперед мужицкое, а потом свое»
Купец не то что барин
Глазами внуков
Сметь свое суждение иметь
Вкусы, взгляды, барские привычки
Бонны и русская гувернантка
«Мать не мешалась в дело нашего воспитания»
Сестры, братья – веер чувств и увлечений
«Дворецкий Иван Павлов»
Повар Фома – еще от «коренных господ»…
Паромов – бывший учитель и нынешний гость
Управитель имением
Буфетчик и цирюльник Николай Павлов
Дворня – на тургеневский взгляд
Из хама сделаешь ли пана?
Об оркестрах господских – ни слуха ни духа
Средь шумного бала, случайно…
Тон святочного веселья
«Гул голосов, шагов, приветствий»
Хрустальным звоном детских вечеров
Весь этот странный антураж и толстощекий экипаж
«Он… не любил рессорных экипажей»
«…Прежде ездил кучером»
«Кучер мой не удостоил меня ответом»
Сани с пóдрезом, кони с пóсвистом!
«Свои господа» и Балага – ямщик от Бога
Извольте ждать, нет лошадей
Красного дерева ларчик и чемодан из белой кожи
Шкатулка, погребец и пара пистолетов
Переезд из усадьбы, или Train de maison
Глава пятая. Шлафрок, брегет, картуз дворянский
Одежда – зеркало времени
«Сюртук, застегнутый доверху…»
Вольноотпущенный, или человек в панталонах блё-д-амур
Новый армянок, надетый внакидку
«Завитой камердинер в голубой ливрее»
«Сюртук цвета аделаида»
«В замашной рубашке господский лесник»
«С несколькими воротниками и золотым галуном»
«Обступили его блистающею гирляндою»
«С розанами в корсаже»
«В отставном морском мундире»
«Одет он был забубённым помещиком»
Белокурые волосы из-под алой повязки
«Одетый в черную одежду»
«..Жилет, обложенный золотым позументом»
«Персидская шапка с малиновым верхом»
«Голубая шаль, заколотая у самого горла…»
Глава шестая. Шекснинка, стерлядь золотая, каймак и борщ уже стоят!
Что предпочитало русское дворянство?
«Скатерть с пирожками и рыжиками»
«С смородинным листом и мушкатным орехом»
«Соус, обхваченный винным пламенем»
«Обед – священнодействие, обед – эпоха дня»
«..И сочно, и смочно!..»
«Посты и постники»
«Парадный колокол в Страстную»
«Зарисовки пасхальных гостей»
«Изыски повара Фомы»
«Пристало выпить брудершафт»
«С приятною тяжестью в желудках»
«…Подвинулся к пресному пирогу с яйцом»
«Желудок господина средней руки»
«И всего только что попробует»
«Ватрушки, каждая больше тарелки»
«От произведенья природы оставался всего один хвост»
«..Подал тарелку с соусом на конце шпаги»
«Звуки музыки заменились звуками ножей и вилок»
«Старший повар – знаменитый Феоктист»
«Обед в честь храбреца Багратиона»
«Дворецкий провозгласил: "Кушанье готово!"»
«Выпив залпом бокал, бросил его на пол»
«Все отзывалось сочностью, белизной и приятной улыбкой»
Чай на армейской попоне
«На чашку чая и на ужин»
«Вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами»
Глава седьмая. «О, мудрая охотничья наука! тороча зайца, слушаю слугу…»
«Отчаянный был человек…»
«Кучера в России очень скоро дружатся»
Охота пуще неволи
«За мною заряд, любезный»
Предвкушение
«Непреодолимое охотничье чувство»
«Не надо, соструним…»
«Из-под чужих гончих»
«Чистое дело марш!»
Приложения
Язык мушек
Язык веерных знаков
Значение цвета в веерах
Язык перчаток
Язык цветов
Краткий словарь
А
Б
В
Г
Д
Е
Ж
З
И
К
Л
М
Н
О
П
Р
С
Т
У
Ф
х
Ш
Э
Ю
Илюстрации
Архангельское. Вид на усадьбу с юга.
Дача А. С. Строганова.
Гостиная в загородном доме графини Софьи Владимировны.
Братцево. Усадебный дом.
А. Т. Болотов.
Богородицкий парк.
Усадьба Ярополец Гончаровых.
Марфино. Центральная часть усадьбы.
Дворец в Марьине.
Одна из гостиных в Марьине.
Мебель из усадьбы Фонвизиных-Пущиных в Марьине
Предметы женского туалета и сумочка.
У туалета.
Комодик «боб».
Полдень. В окрестностях Москвы.
Печатки для сургуча.
Утро помещицы.
М. К. Тенишева.
Церковь Снятого Духа во Фленове.
Церковь в усадьбе Абрамцево.
Пруд в Ахтырке.
Портрет Е. И. Новосильцевой с детьми.
Кукла «Любочка».
Девочка за уроком.
Кубики-азбука.
Семейная картина (на балконе).
Львов Николай Александрович
Беседка в парке Знаменское-Раёк.
Колокольня в усадьбе Арпачево.
Будуар А. С. Бахрушиной
В комнатах. Гостиная на антресолях.
Первый бал Наташи Ростовой.
Несессер, перчатки и веер роговой ажурный
Мужские и женские платья.
Цилиндр и трость
Жена-модница.
Преферанс.
Музыкальный вечер.
Разъезд гостей.
Экипаж помещика.
Летний пейзаж
Дворец Чарторыйских в Пулавах.
Имение Чарторыйских Пулавы.
Рисунок к поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души».
За чайным столом.
«Этрусский» сервиз.
И. С. Тургенев
На охоту.
Спускают свору.
Дуб, посаженный И. С. Тургеневым.
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
Серийное оформление
Сергея ЛЮБАЕВА
Предисловие
В отечественном культурном наследии русской дворянской усадьбе принадлежит особое место. Без внимания, понимания и любви к этому феномену нет и не может быть понимания отечественной истории, любви к России.
Русская усадьба – поразительно емкое понятие. Именно она, будучи хорошо изученной, дает наглядное представление буквально обо всех процессах, происходивших в истории и культуре России в XVII—XIX веках. Как в капле воды отражается весь окружающий мир, так и в дворянской усадьбе отражается весь мир российской истории, весь мир российской культуры.
Одним из высоких проявлений русской усадебной культуры по праву признана архитектура. Однако не одна она «делает лицо» русской дворянской усадьбы.
Русская усадьба – это уникальный по своим общественным функциям центр экономической, политической и культурной жизни нескольких поколений наших соотечественников.
В печати не раз фигурировали цифры, помогающие оценить если не качественную, то хотя бы количественную характеристику этого уникального явления мировой культуры. Одни исследователи считают, что усадеб было 50 тысяч, другие называют цифру в два раза большую. Истина, по-видимому, где-то посредине.
Воображение подсказывает, как лет 100—150 назад выглядел «культурный ландшафт» нашей страны. Наряду с малыми и большими городами, деревнями и селами, крепостями и монастырями, усадьбы играли едва ли не главную роль в этом ландшафте. Там, где усадьба, – там господские особняки и службы, флигели и оранжереи, парки и пруды, аллеи и пристани.
В состав каждого усадебного комплекса входит как историко-культурный, так и природный компонент, имеющий достаточно сложную структуру. Ее элементами выступают регулярные и пейзажные парки, сады и цветники.
К тому же широкое распространение получили оранжереи, где выращивались экзотические южные растения. В некоторых усадьбах, таких, как, к примеру, Архангельское или Кусково, встречались зверинцы, ставшие в России прообразами зоопарков.
Рекреационные возможности русских усадеб ценились еще в XIX веке. Представители дворянского сословия с помощью лучших русских и зарубежных архитекторов, устроителей парков, садовников создавали идеальные условия для повседневной жизни, творческой деятельности и полноценного отдыха. Русская усадьба была не только притягательна красотой своих архитектурных сооружений и тенистых парков и проявлением заботы о гостях. Хозяева отличались хлебосольством и гостеприимством. Во многих имениях были «дома для гостей» – не что иное, как малые гостиницы, процветал культ русской кухни, здесь были идеальные условия для занятий спортом, охотой. Словом, если изучать отечественные традиции отдыха, спорта, рекреации, гостиничного и ресторанного хозяйства, то искать их надо в истории русской дворянской усадьбы.
Всякая дворянская усадьба – это в определенной степени музей, поскольку в ее стенах столетиями накапливались огромные исторические и художественные ценности – картины, книги, гравюры, мебель, фарфор, семейные архивы. Все это собиралось и веками бережно хранилось. В барских особняках таились несметные, составленные несколькими поколениями просвещенных людей собрания книг, рукописей, картин, мебели, оружия, фарфора… Настоящие «сельские эрмитажи»!
А люди, которые жили в усадьбах! Как много среди них было по-настоящему талантливых писателей, поэтов, композиторов, художников! Да просто честных, порядочных, энергичных людей!
Между тем самих усадеб, усадебных построек, парков, прудов становится все меньше и меньше. Следы усадебной культуры, достигшей своего расцвета к середине XIX века, усердно стирались в пореформенное время, нещадно уничтожались в годы первой русской революции, в двадцатые годы. Каждое десятилетие XX века внесло свою лепту в этот безумный и беспощадный процесс.
Защищать русскую усадьбу некому. Лишенная настоящих владельцев, она обречена на окончательную гибель. И никакие «меры», никакие «заклинания» ей, увы, не помогут. Спасти усадьбу нельзя. Зато ее можно изучать.
И это изучение, однажды начавшись, по-видимому, будет продолжаться всегда.
На первых порах заманчиво хотя бы мысленно реконструировать навсегда ушедший усадебный мир. Порой кажется, что это невозможно: вихрь XX века стер с лица земли многие усадьбы, не оставив ни рисунков, ни чертежей, ни фотографий.
От многих барских особняков, как говорится, следа не осталось. Но, к счастью, сохранились библиотеки, музеи, архивы, в которых собрано немало памятников былой усадебной культуры. Причем многие из этих памятников не просто «пылятся в забвении», но живут вместе с нами, питая нас самым главным – духовной пищей, вселяя в нас гордость за деяния минувших поколений, позволяя еще и еще раз испытать ни с чем не сравнимую радость от соприкосновения с произведениями талантливых зодчих, художников, скульпторов, поэтов, музыкантов, актеров – всех тех, для кого русская усадьба была не столько «памятником архитектуры», сколько родным домом, «малой родиной».
Именно усадьбы в значительной степени определяют «национальное лицо» нашей страны на мировом туристском рынке. Нигде в мире усадебная культура не занимает столь почетного места, как в России. Можно сказать: «Если хочешь получить представление о великой русской культуре, получи представление о десяти – пятнадцати дворянских усадьбах».
Книга, которую читатель держит в руках, хороша уже тем, что фокусирует внимание на «живой» русской усадьбе, стремится показать разные стороны ее бытия. Она изобилует интереснейшим фактическим материалом. Этот материал необходим для изучения былой усадебной культуры. А если будут знания, откроется возможность по-настоящему глубоко оценить и полюбить это явление. Ибо нельзя любить того, о чем не имеешь ни малейшего представления.
В конце концов русскую усадьбу погубили не столько войны и революции, сколько обычные темнота и невежество, неумение и нежелание видеть что-то значительное совсем рядом: «Лицом к лицу лица не увидать».
Перед нами увлекательный рассказ о буднях русской дворянской усадьбы позапрошлого века.
На чем строится этот рассказ? На многочисленных свидетельствах очевидцев. Усадьбе повезло: свидетелями ее расцвета и многообразной жизни стали десятки талантливейших русских писателей: Н. В. Гоголь, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, И. С. Тургенев… Не будет преувеличением сказать, что усадьба не только их приютила, но стала тем могучим импульсом, что сопровождал их всю творческую жизнь… Усадьба – своего рода колыбель русской классической литературы, а при внимательном изучении – и русской поэзии, и русской драматургии, и русской живописи.
Жизнь русской усадьбы – яркое явление отечественной культуры, взращенное на русской почве, живое воплощение национальных культурных традиций. Вместе с тем это и культурное достояние всего человечества.
Вероятно, эту книгу следует расценивать не как итог, а как этап в изучении русских дворянских гнезд. И следует подчеркнуть, что это – очень важный и ответственный этап.
А. И. Фролов
Введение
Прежде чем повести разговор об усадебной жизни русского дворянства в XIX столетии, вспомним историю появления самих дворян-помещиков и их родовых гнезд, разбросанных в свое время по всей великой России.
Поместные дворяне ведут свое начало от служилых людей, «испомещавшихся», то есть получавших в пользование землю (поместье) за несение гражданской, но в основном военной службы. Первоначально эта служба была пожизненной, начиная с пятнадцатилетнего возраста, а поместье не подлежало продаже, обмену и наследованию. Постепенно поместья становятся наследственными, а с 1714 года – собственностью помещиков.
Поскольку получаемые земли требовали заботы их владельцев, указ 1727 года разрешал отпускать две трети офицеров и урядников в их поместья для приведения хозяйства в порядок. Следующим шагом к возникновению того, что в дальнейшем получило название «русская усадьба», было ограничение срока службы дворянства 25 годами (1736), а также разрешение оставлять в поместьях одного из отпрысков для ведения дел в имениях.
В 1740 году дворянам было позволено выбирать между военной и гражданской службой. С этого времени формируется слой поместного дворянства, который постоянно живет в своих имениях.
Манифест 18 февраля 1762 года «О вольности дворянской» полностью освободил дворян от обязательной военной службы.
Юридическое оформление этого дворянского сословия окончательно завершено губернской реформой 1775 года и Жалованной грамотой дворянству 1785 года, которая в развитие манифеста дала ему значительные личные, имущественные и сословные привилегии. Эта грамота определяет понятие дворянства как «следствие, истекающее от качества и добродетели начальствовавших в древности мужей, отличивших себя заслугами, чем, обращая самую службу в достоинство, приобрели потомству своему нарицание благородное» [1].
Получившее вольность дворянство в основном состояло из дворян, владевших 20 душами крепостных. Таких было 59 процентов сословия. Вторую группу составляли дворяне, имевшие от 20 до 100 душ, их было 25 процентов. 16 процентов приходилось на помещиков, в хозяйствах которых было свыше 100 душ крепостных.
К середине же XIX века (по данным переписи 1858 года) благосостояние дворянства значительно выросло. До 39,5 процента сократилась доля дворян первой группы (до 20 душ крепостных), зато увеличилось до 34,2 процента число дворян второй группы (20—100 душ), а также владевших от 101 до 1000 крепостных (21,5 процента). Крупных же землевладельцев, у которых насчитывалось более тысячи крепостных, было сравнительно немного – всего 1,3 процента. Беспоместные дворяне составляли 3,5 процента дворянского сословия.
Освобожденные от обязательной военной службы дворяне получили возможность заниматься обустройством своих поместий, которые становятся не только источником средств к существованию, но постепенно уже к первой четверти XIX века превращаются в особое явление русской культуры, аккумулирующее энергию живущих в них людей и распространяющее свое влияние на окружающую провинциальную жизнь.
Роль и место усадьбы в провинциальной жизни во многом зависели от того, насколько она была обжита. Там, где барщинная запашка давала приличные доходы, помещики старались наблюдать за ведением хозяйства лично. А потому, приезжая из города, селились в усадьбе. Это относилось прежде всего к среднепоместным владельцам. Они проводили в таких усадьбах время с ранней весны и до поздней осени. В город же перебирались только лишь на зиму.
Дворяне, имевшие менее 20 душ, обычно не служили либо после кратковременной службы навсегда поселялись в деревне [2].
Такие усадьбы, как правило, из-за недостатка средств и часто невысокого уровня образования владельцев не могли претендовать на какую-либо роль в жизни провинции, ее культуре. Очень скоро оставляли службу дворяне, у которых было от 21 до 100 душ. Местом их постоянного пребывания также становилась деревня.
Наиболее активной и влиятельной группой было среднее дворянство, имевшее от 100 до 1000 душ крепостных крестьян. В 1858 году в 37 губерниях собственно России в их владении находилось в среднем по 470 душ крепостных, которых хватало, чтобы ни от кого не зависеть и давать себе и своим детям современное образование. Многие из них поступали на несколько лет на военную службу. Именно они собирали библиотеки и были в курсе международных новостей.
Предпочитая жить в городе, лето они проводили в своих поместьях, что укрепляло их связи с деревней и ее обитателями. Эта группа служила своеобразным мостом между деревенской культурой России и современного Запада, и из ее рядов вышло большинство видных политических и интеллектуальных деятелей царской России. Изображение такой провинциальной дворянской семьи (скорее скромного достатка) находим в автобиографической повести С. Т. Аксакова «Семейная хроника».
Дворян среднего достатка больше всего интересовала культура – литература, театр, живопись, музыка, история, общественно-политические теории. Русская культура в большой степени порождена именно этим слоем дворянства в 18—19 тысяч семей, из чьих рядов и вышли таланты.
Усадьба создавала свой неповторимый мир. Именно она связывалась с понятием родины, пусть и малой. Питала воспоминания детства. Была также, как правило, и последним прибежищем для владельцев.
Есть милая страна, есть угол на земле,
Куда, где б ни были: средь буйственного стана,
В садах Армидиных, на быстром корабле,
Браздящем весело равнины океана,
Всегда уносимся мы думою своей;
Где, чужды низменных страстей,
Житейским подвигам предел мы назначаем,
Где мир надеемся забыть когда-нибудь.
И вежды старые сомкнуть
Последним, вечным сном желаем.
Е. Баратынский
Сложившийся тип помещичьей усадьбы XVIII—XIX веков представлял собой комплексный архитектурно-парковый ансамбль, который включал обычно барский дом с флигелем (или флигелями), обслуживающие постройки – конюшни, оранжереи, сараи; парк, а в крупной усадьбе еще и церковь, порой более раннего времени. Зачастую и сам усадебный дом возводился на месте старых боярских хором. Такой состав был характерен как для подмосковных крупных усадеб, так и для рядовых имений.
Разнообразны композиция и масштабы жилых усадебных домов, зависящих от уровня благосостояния и культуры владельца. Встречаются трехчастный план с подъездным двором (Городня под Калугой, Пехра-Яковлевское под Москвой), центрические построения (Талицы под Петербургом). Иногда дом проектируется с подчеркнуто плоскостными фасадами (Николо-Погорелое в Смоленской области), чаще с колоннадами.
Но везде обязательным дополнением к усадебному дому служили флигели. По большей части их бывало два. Один для гостей, а другой – для молодой поросли рода.
Художественное значение приобретают и некоторые хозяйственные строения, включаемые в ансамбль двора или парка, например конный двор в селе Красном Рязанской области.
Примером зажиточной усадьбы может служить усадьба в Спасском-Лутовинове, построенная отставным секунд-майором Иваном Ивановичем Лутовиновым, дядей матери И. С. Тургенева. Работы по устройству усадьбы были начаты на рубеже XVIII—XIX столетий, продолжались более десяти лет и явились делом жизни И. И. Лутовинова. Центром усадьбы стал двухэтажный деревянный дом с портиком, украшенным колоннами, пятиаршинными светлыми окнами и залом «в два света». С обеих сторон к дому примыкали каменные галереи «в полуциркульном виде», которые заканчивались деревянными постройками-флигелями. Возле дома располагались кладовые, погреба, ледники; далее – флигели для дворовых. За домом находились конный, скотный и птичий дворы. Перед фасадом дома – пышные цветники с фигурными клумбами из тюльпанов, лилий, левкоев, мальв, резеды. Въездная и выездная дороги окаймлялись рабатками махровых роз. Возле въезда в усадьбу была выстроена каменная церковь. Дом окружал парк, разбитый на 40 гектарах.
В первой четверти XIX века масштабы усадебного строительства в сравнении с предыдущим периодом сокращаются. Композиция усадеб упрощается, парки становятся меньше, церкви строятся лишь изредка. Усадебные дома часто возводятся из дерева и не штукатурятся (Панское в Калужской области, имение Зыковых под Угличем, Шахматове в Подмосковье).
Типичным для среднего дворянства усадебным домом можно считать дом в усадьбе А. Блока в Шахматове. По воспоминаниям М. А. Бекетовой он был «одноэтажный, с мезонином – в стиле среднепомещичьих усадеб 20-х или 30-х годов XIX века. Уютно и хорошо расположенный, он был построен на кирпичном фундаменте из великолепного соснового леса, с тесовой обшивкой серого леса и железной зеленой крышей».
В облике среднепоместных усадеб продолжают сохраняться устойчивые черты русского классицизма, хотя в некоторых проектах и проскальзывают новые композиционные приемы, те, что архитекторы величают зодчеством эпохи романтизма («псевдо– и неоготика»). Однако все провинциальные архитекторы, как правило, используют уже наработанные, типовые, стандартные решения при строительстве усадебных зданий. К тому же сложные сооружения, их декорирование воспринимались в среде губернского дворянства как непомерная да, пожалуй, и ненужная роскошь.
И все же усадьбы продолжают прихорашиваться. Даже те, кто не имеет достаточных средств на новое капитальное строительство, не остаются в стороне от веяний моды.
Постепенно уходят в прошлое дома, подобные описанному И.С. Тургеневым:
Старинный дом, нахмуренный и черный,
Раскрашенный приходским маляром…
Широкий, низкий, с крышей безобразной,
Подпертый рядом жиденьких колонн…
Свидетель буйной жизни, лени праздной
Двух или трех помещичьих племен.
Их место занимают иные постройки, о чем свидетельствует известный историк XIX века граф М. Д. Бутурлин: «С архитектурной) утонченностью нынешних вообще построек, при новых понятиях о домашнем комфорте исчезли повсюду эти неказистые дедовские помещичьи домики, все почти серо-пепельного цвета, тесовая обшивка и тесовые крыши коих никогда не красились…
В более замысловатых деревенских постройках приклеивались, так сказать, к этому серому фону четыре колонны с фронтонным треугольником над ними. Колонны эти были у более зажиточных оштукатуренные и вымазанные известью так же, как и их капители; у менее достаточных помещиков колонны были из тощих сосновых бревен без всяких капителей.
Входное парадное крыльцо, с огромным выдающимся вперед деревянным навесом и двумя глухими боковыми стенами в виде пространной будки, открытой спереди».
Усадебные дома в имениях вблизи крупных городов вполне отвечали требованиям взыскательного вкуса. В глубинке же, да еще и в исполнении доморощенных архитекторов и строителей, барский дом отличался не только милым провинциальным упрощенчеством, но и желанием помещика на свой лад преподнести, пусть и наивно, свой, «личный классицизм», «…взору представали упрощенные формы и детали или гладкие плоскости ничем не украшенных стен, порождавшие известный провинциализм с его несуразным соединением тех или иных элементов. С одной стороны, он раздражал несовершенством исполнения, с другой – в нем сказывались черты особого понимания форм архитектуры классицизма, наивность, сопряженная с непосредственностью», – пишет автор книги «Архитектура в старой русской провинции» А. Н. Акиньшин.
Внутреннее устройство таких барских домов, по свидетельству историка М. Д. Бутурлина «было совершенно одинаково везде, оно повторялось без всяких почти изменений в Костромской, Калужской, Орловской, Рязанской и прочих губерниях и было следующее.
В будке парадного крыльца была боковая дверь в ретирадное место (всегда, конечно, холодное), и потому вход в дом не всегда отличался благовонием. После передней был длинный зал, составляющий один из углов дома, с частыми окнами в двух стенах и потому светлый, как оранжерея.
В глухой капитальной стене зала было двое дверей; первая, всегда низкая, вела в темный коридор, в конце коего была девичья и черный выход во двор.
Вторая такого же размера дверь вела из гостиной в кабинет или в хозяйскую спальню, составляющую другой угол дома. Эти две комнаты и поперечная часть зала были обращены к цветнику, а за неимением такового – к фруктовому саду; фасад же этой части дома состоял из семи огромных окон, два из них были в зале, три – в гостиной (среднее, впрочем, превращалось летом в стеклянную дверь со спуском в сад), а остальные два окна – в спальне».
Усадебная меблировка, как правило, была также одинакова во всех домах: «В двух простенках между окнами висели зеркала, а под ними тумбочки или ломберные столы.
В середине противоположной глухой стены стоял неуклюжий с деревянною спинкою и боками диван (иногда, впрочем, из красного дерева); перед диваном овальный большой стол, а по обеим сторонам дивана симметрически выходили два ряда неуклюжих кресел…
Вся эта мебель была набита как бы ореховою шелухою и покрыта белым коленкором, как бы чехлами, для сбережения под нею материи, хотя под коленкором была нередко одна толстейшая пеньковая суровая ткань.
Мягкой мебели и в помине тогда не было, но в кабинете или спальне нередко стояла полумягкая клеенчатая софа, и в том же углу этажерка с лучшим хозяйским чайным сервизом, затейливыми дедушкиными бокалами, фарфоровыми куколками и подобными безделушками. Обои были тогда еще редко в ходу: у более зажиточных стены окрашены желтою вохрою…»
Нередко в усадьбах расписывали внутреннее пространство дома. Прежде всего это было продиктовано желанием живущих в усадьбе «слиться» с природой, создать некую иллюзию перетекания пространства интерьера в окружающую среду.
«…Все парадные комнаты были с панелями, а стены и потолки затянуты холстом и расписаны краской на клею, – пишет Е. П. Янькова в книге «Рассказы бабушки». – В зале нарисованы на стенах охота, в гостиной – ландшафты, в кабинете у матушки то же, а в спальне, кажется, стены расписаны боскетом (куртины садов и деревьев); еще где-то драпировкой или спущенным занавесом».
Кроме «природно-анималистических» сюжетов «комнатные живописцы» увлекались и красочными «галантными сценами», воссоздавая в подробностях замысловатую одежду прошедших времен, а лица порой списывая со своих современников, а то и портретируя для этих сцен и собственно хозяев поместий.
В усадьбах особое внимание уделялось садам и паркам. Отвечая вкусам хозяина, они отражали и художественно-эстетические веяния эпохи.
Доставшиеся владельцам в наследство от XVII века русские сады в усадьбах были тесно связаны с окружающей природой, сочетали декоративные качества с утилитарными (рыбные пруды, плодовые сады, покосные луга). С середины XVIII века по примеру столичных и усадебные сады провинции обогащаются элементами регулярной планировки, отражающей смену эстетических вкусов общества. Сложный стиль развитого русского барокко выделяет русские сады середины XVIII века и более позднего времени. Для них характерны сочетание пейзажного и регулярного парков с умелым использованием водных поверхностей и рельефа местности.
Характерной чертой русских усадебных садов конца XVIII – начала XIX века было то, что вблизи дома владельцы располагали цветник. Он связывал архитектуру дома с пейзажной частью парка. Такой цветник мог быть остатком регулярного парка.
В этот период русские сады сохраняли планировку, оставшуюся от регулярных парков, остальное добавляла природа. Именно старый разросшийся регулярный парк лег в основу стиля русских усадебных садов. «В них постоянно просматривается и регулярная планировка, и выходы за пределы регулярности, создаваемые самой природой, ее вечными силами», – отмечал академик Д. С. Лихачев в своей книге «Поэзия садов».
В середине XIX – начале XX века широко применялась имитация регулярного парка, для чего использовали тесную посадку лип в узких аллеях. Кстати сказать, это было исключительно русское изобретение. В Западной Европе ничего подобного не наблюдалось.
Аллеи перемежались лужайками и «зелеными гостиными», где устанавливалась парковая мебель.
До отмены крепостного права при наличии дарового труда во всяком поместье разбивался плодовый сад, служивший как для украшения, так и для потребностей владельца усадьбы. Причем в урожайные годы избыток фруктов продавался в ближайшие города. Такой сад разбивался на квадраты или прямоугольники, обрамленные аллеями. Внутри они засаживались плодовыми деревьями, а по краю – ягодными кустарниками. К ним непосредственно мог примыкать регулярный или пейзажный парк из различных местных деревьев и кустарников в сочетании с иноземными растениями. Как декоративные, так и многие плодовые деревья, невзирая на расходы, часто выписывались из-за границы. В этих садах имелись оранжереи, где выращивались апельсины, лимоны, персики, абрикосы, миндаль и даже ананасы, как, например, в усадьбе Салтыкова-Щедрина Спас-Угол. Из таких оранжерей и питомников окрестные жители могли получать привитые плодовые деревья.
