Текст книги "Half-Life 2"

Автор книги: Сергей Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

– Что-то мне это не нравится, – с сомнением сказал ученый.

– Давай, друг, не дрейфь, – подбодрил его Калхун, – Удачи тебе там! Смотри не суйся на риск понапрасну.

– Не беспокойся, – Гордон уже начинал обретать уверенность и даже азарт, – И не в таких передрягах бывали. Ты тоже подтягивай своих как можно быстрее. А я попытаюсь пока найти Аликс.

И он, махнув рукой, начал спускаться вниз по ржавым перекладинам лестницы.

– Гордон! – услышал он сверху, – Если увидишь там доктора Брина, скажи ему, чтобы шел на х…

Грохот стены, которую, наконец, опустил Пёс, заглушил последнее слово. И Фриман, улыбнувшись, спустился вниз, в мокрый туннель. О, он передаст, он обязательно передаст эти слова Администратору. И еще добавит кое-что от себя…

Туннель оказался коротким и неожиданно теплым. Долгое время Гордон, видя перед собой темный конец коридора, думал, что это просто поворот. Но, когда он дошел до него, он чуть не сорвался в бездонную, огромных размеров пропасть. Прямо перед ним, в нескольких метрах, из самых недр Земли вырастала громадная железная башня удивительной асимметричной архитектуры, которую люди метко окрестили грозным, полностью подходящим ей словом – Цитадель.

Глава 13

Наши Покровители

Логику не-людей людскому уму понять не дано. Что движет строителями из иных миров? Стремление к рациональности? Или нечто большее? Человек, строящий для себя жилье, думает об удобстве, прочности, эстетике, тепле, иногда – о роскоши. Но какие же непостижимые понятия существуют, кроме этих, у строителей с других планет, если за счет них они пренебрегли красотой, симметрией, гармонией?

Глядя на Цитадель, Гордон понимал – в ней главное не внешний вид, или материал, из которого она сделана. Все в ней – и форма, и материал, каждый изгиб были подчинены единственной цели – функциональность. Сказать, что Цитадель огромна – значит не сказать ничего. Гордону вспомнился старый отечественный фильм, герой этой картины употребил в такой ситуации слово "колоссальный". Цитадель была колоссальна. Стоя так близко от ее железных, идеально гладких стен, Фриман ощущал себя ничтожной букашкой, микробом, тараканом, которого этот металлический монстр даже не заметит, как раздавит.

Ученый стоял на краю пропасти, далекое дно которой скрывал седой туман. Цитадель росла из самых глубин Земли, словно пробила кору планеты изнутри. Как коварная плотоядная личинка овода, которая развивается в теле хозяина и в один прекрасный день прорывает его кожу, тянется окровавленной головой к свету. Словно гигантский указующий перст, эта невообразимая башня острым мечом вонзалась в небеса, уходя выше облаков, туда, куда даже птицам нет дороги. Туда, откуда пришли новые хозяева Земли. Ее стены не имели прямых или тупых углов, и от этого она еще больше напоминала меч с острыми тонкими краями. Даже приближаться к этой громадине казалось смертельно опасным. Она монолитным столпом стояла перед ученым, недвижная и мертвенно холодная, но все равно она словно дышала, жила. Как гигантский организм, она подрагивала, шумела, а откуда-то снизу, там, где она уходила в землю, шел жар. Изредка какие-то из ее частей приходили в мощное и грузное движение – пласты металла, огромные продолговатые блоки с шумом и паром опускались вниз, с гулом ударяя о землю, а затем снова поднимались вверх, на свое место. Цитадель жила своей жизнью, ее выступающие ребристые части, еще секунду назад казавшиеся неотъемлемым ее целым, вдруг начинали грузно двигаться вдоль нее. Она дышала, работала, словно огромный насос, выкачивая из планеты последние капли ценных ресурсов. Сосчитать ее стены из-за ее размеров и абсурдности было невозможно. От краев пропасти к ней со всех сторон тянулись навесные мосты, по некоторым из них изредка проходили тощие, похожие на тени, фигуры. Ниже мостов, даже ниже той канализационный пещеры, в которой стоял Гордон, от стен пропасти к стенам Цитадели тянулись толстые трубы, перекладины, балки, провода. Цитадель была словно искусственный орган, вживленный в тело больного. Огромный металлический шпиль не пускал сюда солнечного света, и поэтому здесь всегда было темно. А тем более сейчас, когда солнце уже зашло за горизонт. Фриман, чувствуя, что у него кружится голова, осторожно подошел к краю пропасти – и откуда-то у него из-под ног с писком рванулась вперед стайка летучих мышей. Гордон отпрянул назад. Нет… нельзя так сразу. На дне этой пропасти и так покоятся сотни несчастных.

Фриман наконец немного отошел от первого шока при виде Цитадели вблизи. Он присел у края пропасти и задумался, глядя на металлические стены, отливающие бирюзовым отблеском.

"Всего лишь большой кусок железа, – пытался внушить себе он, – И потом, у меня все-таки есть шанс. Цитадель не монолитна, у нее есть какие-то движущиеся части – насосы, отдушины, или что там еще… А значит, должны быть отверстия, лазейки. Я нахожусь ниже уровня земли, а значит, тут нет нормальных входов, и эта часть Цитадели снаружи не охраняется. И правильно – вряд ли до меня был дурак, который сюда сунулся бы… Внизу к Цитадели тянутся какие-то трубы, достаточно толстые, чтобы пройти по ним…".

И Гордон решил – будет идти вдоль краев пропасти до ближайшей трубы и смотреть, нет ли в стене Цитадели хоть какой-нибудь лазейки, щели, изредка открывающегося отверстия. И он осторожно подошел к краю обрыва. Мелкие камешки посыпались вниз, в черную пустоту. Ученый нервно сглотнул и отвел взгляд повыше, решив не смотреть вниз. Невдалеке, насколько ученый мог видеть сквозь легкий туман, на скалистом уступе в стене пропасти стояла на трехногом станке продолговатая лампа холодного света. По логике туда и нужно было направиться. Ведь кто-то, кто ставил эту лампу, как-то оттуда ушел. И Гордон осторожно поставил ногу на уступ чуть ниже края пропасти.

Где-то закаркала ворона, сверху загудела канонада далеких взрывов. Гордон еще раз вдохнул холодный воздух и передвинул вторую ногу еще ниже, на другой выступ. Пальцы левой руки – в первую попавшуюся трещину в скале. Правую руку – чуть ниже, наугад, под какой-то торчащий камень. Снова левую ногу чуть ниже, правее… Тело настолько сильно прижималось к отвесному краю пропасти, что грудной бронещиток костюма мерзко скрежетал о камешки. Пот гулко капал вниз, растворяясь в пустоте пропасти, превращаясь в этот легкий пепельно-серый туман. Фриман уже не считал, сколько он прошел таким вот способом, и сколько еще осталось. Но, спустя десять минут, уже сходя на большой уступ с яркой белой лампой, он вспомнил, как несколько лет назад он вот так же, боясь дышать, шел по краю отвесных скал каньона, в тысяче с лишним метрах над горной рекой.

Лампа была лишена проводов и вообще каких-либо признаков того, что ее можно открыть, чтобы вставить аккумулятор. Просто монолитные стекло и металл. Гордон отвернулся. Скалу под его ногами сильно тряхнуло – еще одна из продольных частей Цитадели резко опустилась вниз, ударив по дну пропасти, совсем как те вибрационные устройства, которые защищали Нова Проспект от полчищ муравьиных львов. Фриман прищурился и поправил покосившиеся от удара очки. Ему, что, показалось? Да нет, отъезжающий вверх-вниз фрагмент Цитадели, уйдя вглубь пропасти, открыл небольшую щель в стене гигантской башни, совсем неприметную, и если бы внутри не блеснул свет. Гордон ее бы и не заметил… Значит, там есть свет! Ученый улыбнулся – ну вот и шанс протиснуться внутрь. Щель была довольно узкой, и он сомневался, пролезет ли в нее в таком громоздком костюме, но попробовать стоило.

Фриман осторожно свесил ноги вниз и встал на толстую трубу, шедшую к телу Цитадели. Из щели валил пар теплого воздуха, наверное, это было что-то вроде вентиляции. Но строить догадки было некогда – фрагмент большого механизма вновь опускался, открывая эту брешь в крепости Альянса. Но когда прямоугольная колонна, движущаяся вниз вдоль металлической стены, с силой ударила о дно ямы, ноги Гордона соскользнули с гладкой трубы. Вскрикнув, ученый рванулся всем телом вперед и упал прямо на верхушку колонны. Но огромная махина не дала даже секунды, чтобы перевести дух – и фрагмент Цитадели снова с гулом начал подниматься, сначала медленно, аз тем все быстрее. И Гордон, вздрогнув, мигом протиснулся в щель, словно напуганное светом фонарика насекомое. И отверстие за его спиной тут же закрылось – колона ушла вверх.

Ученый быстро оглядел себя – ему показалось, что при падении что-то лязгнуло о металл колонны. И действительно – он не нашел у себя на поясе пистолета. Оружие, видимо уже покоилось на дне пропасти, вместе с мусором и перегнившими телами людей и животных. Ну что ж, хотя бы автомат остался при нем. Были еще гравипушка и монтировка, но сейчас почему-то Фриман увереннее себя чувствовал с автоматом в руках. Еще неизвестно, в какую часть Цитадели он попал. Но ведь все-таки попал. Гордон довольно усмехнулся. Он все-таки пролез внутрь.

Он сделал несколько шагов вперед, на свет. Здесь стояла почти такая же лампа, и только теперь он огляделся. Если бы кто-то попросил бы его описать то, что он увидел, он бы сказал только: "Металл, металл и колонны". Это почти не поддавалось логике. Гладкий, с бирюзовым отблеском, сплав образовывал высокие своды, металлические угловатые колонны испещряли пространство вокруг, а стены с резкими углами и выступами создавали впечатление, будто человек попал в чрево огромного животного, запутавшись во внутренностях, ребрах и сосудах. Кое-где в стенах иногда открывались щели, через которые было видно пропасть – похоже, двигающиеся части были по всему периметру огромного шпиля. И не было ни одного звука, кроме гула идущих вверх и вниз квадратных колонн снаружи.

Гордон решил не нарушать этой, если можно так сказать, тишины. На этот раз все было очень серьезно. Это уже не улицы, где, если надо, могут прикрыть свои, или можно убежать, спрятаться. Это – логово Альянса на Земле, и бежать отсюда некуда. Гордон напомнил себе, за кем он сюда пришел. Вот только получилось бы добраться без приключений… Усмехнувшись про себя от такой наивной мысли, ученый наконец пошел вперед, осторожно ступая между колоннами, углубляясь в лабиринт нечеловеческой архитектуры. Плитки, которыми был выложен пол, были каменными, но, опять-таки, очень гладкими, даже чересчур. Кое-какие стены не были составлены из монолитного металла – напротив, они были наборными, являя собой непостижимую мозаику из длинных полосок коричневого металла, расположенных в неуловимом геометрическом порядке. Лабиринт расходился в стороны уже много раз, и приходилось полагаться только на интуицию. И, чем дальше Гордон шел, тем больше он поражался размерам этого места. Шум позади затихал, Гордону даже становилось жутко от того, насколько далеко он зашел. В его голове даже мелькнула мысль – а что, если он просто заблудится в этом невообразимом лабиринте?

Один из ответвляющихся коридоров показался ему особенно длинным и немудреным, и ученый решил идти туда. И понял, что он не ошибся. Коридор вывел его в невообразимых, колоссальных размеров помещение. Гордон вышел вперед, шокировано оглядываясь по сторонам, словно ребенок, впервые попавший в Диснейленд. Потолка не было видно – вверху просто зияла бесстрастная тьма. Две стены по обе стороны зала уходили далеко вперед, так далеко, что в полумраке Цитадели не было видно, где они кончаются. Ребристые стены были пронзены балками и перекладинами, которые составляли какую-то жуткую, гигантскую паутину, уходя под потолок и вдаль. Гордон, глядя наверх, чуть не упал – и тут же отскочил назад. Пол под его ногами кончился – внизу, между стенами, он увидел все ту же пустоту, похороненную в тенях сводов Цитадели. Там, среди паутины кабелей, балок и перекладин по небольшой монорельсе уносились вдаль капсулы, какие Гордон видел в Нова Проспект. Капсулы с людьми.

Можно было вернуться и попробовать другой коридор, но Гордон решил следовать за капсулами. Они не могут ехать туда, где нет тех, кто о них позаботится. Вот там-то и можно будет узнать, как пробраться наверх, в самое сердце башни. По небольшому уступу, напоминающему горную тропинку, Гордон прошел вдоль одной из стен и спрыгнул на пару метров ниже. И понял, что сделал правильный выбор – здесь пол, обстановка и даже сама атмосфера говорила о том, что это место часто посещается людьми… или кто тут еще может обитать? Края пола были снабжены угловатыми перилами, чтобы случайно не оступиться и не улететь вниз. Перед глазами Гордона лязгал и гудел конвейер – по двум тоненьким монорельсам капсулы ехали вглубь Цитадели. Фриман сразу заметил – эти капсулы отличались от предыдущих – у них кто-то словно снял корпус, оставив лишь каркас, который должен удерживать тело человека. И вдруг общий гул пронзил электрический треск. Фриман резко обернулся, пригнувшись и инстинктивно вскинув оружие. Справа, над самой пропастью он еще успел увидеть гаснущие искры. И на миг замерший конвейер с капсулами двинулся дальше. Гордон пристально смотрел в то место, где только что видел искры, и, наконец, увидел. Следующая капсула вдруг остановилась в этом самом месте. Через мгновение ее накрыло цилиндрическое силовое поле и из странный установок сверху и снизу монорельсы ударил ярко-бирюзовый луч, пронзивший всю капсулу насквозь, там, где должно было быть человеческое тело. Гордон перевел взгляд на конвейер впереди него – к нему вел нависший над пустотой мостик, сделанный, как оказалось, из стекла. Капсулы останавливались возле мостика и открывались, словно приглашая залезть в них. Гордон даже не пробовал гадать, что тут было – контрольный пункт, где проверяли доставляемых людей, или добровольный набор в рабы Альянса. Но он все-таки поблагодарил бога за то, что не поспешил, как всегда. А иначе ехал бы он сейчас вглубь центра наших Покровителей, с полностью пустым разумом, стертым этим бирюзовым лучом. Человек, который попал сюда и уже ехал в капсуле, был обречен, и этот луч был словно контрольный выстрел. И – вечное забвение. А тело его, уже потом, возможно даже и увидят его друзья, но оно будет по ту сторону, с респиратором и нашивкой в виде знака Ядра Цитадели…

Но продолжать идти все равно нужно. Гордон огляделся – нет, не было никаких других путей с этой площадки, кроме этого стеклянного мостика. Гордон перешел по мостику на другую сторону (при этом его едва не зашибла проезжающая мимо капсула), там оказалась точно такая же площадка. И ничего больше. Никакого выхода или коридора. Нет, конечно, коридор был. Но выход был перекрыт силовым полем, а Гордон уже по опыту знал, что это поле уж никак не обманешь. Все равно, что биться головой о стену. Ученому уже приходила в голову мысль о втором монорельсе с капсулами – тот уходил совсем в другую сторону, стерилизующего луча вроде не имел, и доставлял капсулы куда-то совсем далеко, из-за полумрака не было видно. Но почему-то очень не хотелось лезть в капсулу – Гордон, сам не понимая, почему питал отвращение ко всем этим капсулам, символу человеческого рабства. Но, похоже, другого пути у него уже не было.

– Ну что, доигрался? – его голос эхом тысячу раз отразился от стен и улетел вниз, в никуда, – Экзотики захотелось – вот тебе и экзотика… Сам же хотел идти туда же, куда и капсулы, так давай, полезай… Черт…

Фриман, досадно сплюнув, неуверенно подошел по стеклянному мостику к монорельсу. И вот конвейер остановился, и одна из капсул, которая оказалась прямо над мостиком, приглашающе открылась. И ученый, неловко ступив на подножку, залез в нее, примостившись спиной к неудобной и узкой спинке капсулы. Еще неудобнее стало, когда капсула закрылась – Гордон едва смог втиснуть между телом и рукой автомат, чтобы приклад под давлением дверцы не пробил его грудь. Было очень тесно – естественно, рабовладельцы не рассчитывали, что рабы будут садиться внутрь в защитных скафандрах. Но дышать, хоть и с трудом, все же было можно, и Гордон вздрогнул, когда капсула начала движение. Когда мостик остался позади, и он увидел под собой бездонную пустоту, им вдруг овладел панический страх. Он не мог пошевелить руками, до того было тесно. Куда его везут? Что впереди? А вдруг за поворотом его ожидает такой же стерилизующий луч? Фриман, обливаясь потом, поежился и нервно засмеялся. Ну, вот он и сам прыгнул в ловушку. Едь и жди, когда инопланетный аппарат промоет тебе мозги…

А капсула уже набрала полный ход и по рельсе съехала куда-то влево, поплыла вперед уже без остановок. Рядом послышался какой-то знакомый гул, но Гордон не мог повернуть голову назад, чтобы увидеть, что же к нему приближалось. В следующий миг что-то щелкнуло, и ученый зажмурился от вспышки яркого света. Он инстинктивно дернул головой, и летящий рядом сканер, испуганно пискнув, отлетел подальше. Но едва Гордон смог снова открыть глаза, как пришлось снова зажмуриться – его капсула, в числе других. Проехала по узкому туннелю, который весь светился нестерпимо ярким светом.

"Ну вот и все, – мелькнуло у него в голове, – Теперь мне точно конец…".

Но свет погас, капсула ехала дальше, а Гордон все еще был в сознании. Когда он решился открыть глаза, он почти не мог поверить, что все еще жив и остается собой. Но вес эти мысли сразу пропали, едва он увидел, куда он попал. Планировка была все та же – две стены по бокам, и никакого пола или потолка, но все остальное… Неизменные ребристые угловатые стены теперь были увиты толстыми прозрачными трубками, из стекла, а может и из еще чего-то. Лучи тусклого холодного света отблескивали в желтом стекле, создавая какое-то особое, феерическое свечение, и Гордон бог бы даже назвать это место красивым. Но это не была так красота, что радует обычных людей. Это была красота грации изгибов стекла и жесткости металлических углов. Это было торжество иррациональной геометрии, четких прямых и ломаных линий. Капсулы по монорельсу проезжали через это невероятное сплетение изящного стекла и металла, слегка покачиваясь и как бы даже убаюкивая. Гигантские трубки, оплетающие стены, были похожи на вены огромного зверя, между костей которого ехала капсула с Фриманом. Но оказалось, что внутри этого мощного организма кишит множество паразитов. Когда рельс в очередной раз поверну, Гордон проехал над навесным мостом, соединяющим две стены, и вздрогнул, когда увидел идущую через него тощую, сухую фигуру. Сталкер шел, опустив голову, покачивая жалкими перебинтованными обрубками, которые остались от кистей рук. Солдат Альянса, охраняющий мост, проводил раба высокомерным взглядом, который все равно не было видно через респиратор. Гордон резко убрал голову назад, опасаясь. Как бы его не заметили, но это было излишним. Солдат и сталкер так и не подняли взгляд. Первый – потому что над его головой в день проезжали сотни таких обычных капсул, а второй – потому что давно уже не ведал, что такое любопытство. Фриман начинал обретать надежду. Пока что он был жив, а капсула уже доставила его в населенные районы Цитадели. Но каковы же были размеры гигантского шпиля! Изнутри он казался даже больше, чем снаружи…

Гордон медленно и тихо миновал еще один похожий зал. Здесь, среди ребристых стен и стеклянных труб, все еще больше шевелилось. Над головой у Фримана все гудело и лязгало. Казалось, там мелькают тонкие руки, которые словно собирают невидимый конструктор. Гордон пригляделся – тонкие металлические манипуляторы, сотни механических лапок беспрерывно сортировали сотни закрытых капсул с людьми: перебирали, передавали капсулы по цепочке друг другу, откладывали их влево или вправо, вешали на крепления или отправляли по бесчисленным монорельсам куда-то дальше. Словно лапы гигантского паука, перебирающего яйца, из которых очень скоро появится жизнь.

Внизу, на навесных площадках, тихо и молча работали у консолей управления сталкеры. Бесшумно ступая тощими ногами, лишенными ступней. Гордон отвернулся. У него не было сил смотреть на то, во что Альянс превратил этих сопротивлявшихся. И капсула на рельсе снова свернула куда-то в сторону, унося одинокого человека в сумеречный туннель. Сверху тихо шумели десантные капсулы, словно по конвейеру едущие куда-то далеко, к своим десантным кораблям. Гордон наблюдал все это, затаив дыхание. Вот оно, сердце новой цивилизации. Вот он, мир наших Покровителей.

Но вдруг все словно задрожало от чьих-то тяжелых шагов. Гордон инстинктивно опустил голову, чтобы разглядеть получше, но капсула на монорельсе сама начала опускаться ниже, не прекращая ехать вперед. И ученый разглядел внизу, в темноте между стенами громадные трехногие фигуры, шагающие грациозно и угрожающе. Пушки под брюхом покачивались, словно напоминая о том, что с их хозяевами не надо связываться. Стены дрожали от тяжелых шагов, и гулкое эхо оглашало все нутро Цитадели. Пролетающий мимо сканер мельком осветил спину одного из страйдеров, на миг явив выгравированный на его стальной спине знак Всегалактического Союза – шар, словно прорвавший куб, в котором он был заключен. И капсула снова повернула в сторону, скрыв от глаз затаившего дыхание Гордона панцири гигантских синтетов, неутомимых и верных слуг Альянса.

Атмосфера мощи и одновременной тишины вокруг – поражала, не просила, а буквально заставляла чувствовать священное уважение. Гордон, уже не думая о риске и о чем-либо другом, просто молча наблюдал за кусочком мира Альянса, который Всегалактический Союз принес на Землю. Внизу проплывали стеклянные мосты и цилиндрические силовые поля, по которым, словно по трубам вода, неслись куда-то энергосферы, порождение темной материи, которая была основой технологий Альянса. Капсула снова начала подниматься – и мимо Гордона мелькнула ребристая полоса железной дороги. Слева что-то нарастающее взревело, и массивный, похожий на лезвие огромного ножа, поезд, пронесся мимо, обдав человека горячим ветром. Капсула продолжала ехать, словно пробиваясь между другими капсулами, открытыми и закрытыми, едущими ей навстречу и висящими на стенах, перебираемые механическими щупальцами.

Новый зал – и Фриман замер, боясь пошевелиться. На стенах, между которым он ехал, висели, словно трофеи бывалого охотника, штурмовики Альянса, полуживые военные корабли. Гордон проезжал между ними, и они не трогали его, не срывались со стен и не начинали решетить его пулями. Они висели неподвижно, и лишь их фасеточные глаза живо поблескивали, и пошевеливались какие-то маленькие усики на килевой части. Чуть впереди у одного из них была укреплена навесная площадка, и стоящий на ней сталкер чинил винт штурмовика, луч лазерного резака бил из устройства, укрепленного на его голове. Пахло гарью и серой, и Гордон чихнул, но раб даже не поднял головы. Он не был приучен отвлекаться от работы. Сверху грохотал монорельсовый конвейер, и над головой Фримана медленно ехали два подвешенных штурмовика с еще не установленными винтами. Ученый не мог оторвать взгляд от этого, но капсула неумолимо увлекла его в какой-то боковой туннель. Свет на несколько секунд пропал совсем. И капсула остановилась над какой-то хорошо освещенной комнатой, метрах в десяти от пола. Фриман, затаив дыхание, ждал, но капсула больше не двигалась. И, в ту секунду, когда он увидел, что монорельс тут и заканчивался, дверца капсулы резко открылась, и он, вскрикнув, полетел вниз.

Но удара не было. От животного страха разбиться насмерть Гордон зажмурился, и вдруг ощутил, что плавно замедлил падение, словно он увяз в каком-то желе. И, открыв глаза, он обнаружил, что плавно опускается на пол. Сердце все еще бешено колотилось, и Фриман машинально потянулся рукой к груди. Но рука поплыла медленно, натужно, как будто против ветра. И только сейчас Гордон заметил, что в небольшой комнате, куда он упал, ярко засветились какие-то странного вида устройства. Тело ученого охватило размытое голубоватое свечение. Ноги тоже почти не двигались, тело словно сунули в густое вязкое болото.

– Что за черт… – Гордон сдавленно выругался и попытался вырваться из опутавшего его невидимого облака.

– Осторожно, – ученый вздрогнул, когда отовсюду раздался этот спокойный женский голос, – Конфискационное поле активировано.

Он еще раз попробовал подвигаться, но ноги и руки плыли так медленно, что на один шаг ушло бы минут пять. И все силы. "Вот попал, – сейчас ученый ничего не ощущал, кроме досадной обиды, – Не в капсуле помру, так здесь. Даже двигаться нормально нельзя… И что им стоит прийти сейчас и расстрелять? Просто и без дешевых мстительных монологов на прощание. Хотя… может, у меня еще есть время, пока они сюда доберутся?". И он изо всех сил начал дергаться и рваться, чтобы отплыть хотя бы немного вверх или в сторону. Может, когда сюда придут, его не заметят? Он мельком глянул на полутемный коридор, перекрытый силовым полем. Вроде никого… Но уже через несколько секунд он понял, что попытки тщетны. Ему удалось оторваться от пола лишь на несколько сантиметров.

– Тревога, – женский голос говорил со все тем же безразличным спокойствием, – Нарушение безопасности. Обнаружены незарегистрированные виды оружия. Задействовано конфискационное поле.

И, прежде чем Гордон успел что-то понять, настенные устройства, напоминающие объективы огромных фотоаппаратов, на миг вспыхнули белым свечение. И из каждого из "объективов" прямо в тело ученого ударили белые молнии, ослепительные и живые. Ученый попытался дернуться. Но боли от удара током или еще чего-нибудь не было. Молнии буравили тело Фримана, словно сканируя его. Он в панике почувствовал, как что-то заискрилось и пискнуло в задней части скафандра, где был главный узел питания. "Ну, теперь точно никакой ремонт не поможет…". И вдруг что-то невидимое со страшной силой вырвало из его рук автомат. Гордон просто остолбенел, глядя, как оружие, медленно вращаясь, плывет перед ним, охваченное синим свечение. В ту же секунду с его тела сорвало монтировку и гравипушки – и они, словно кружась в сонном танце, тоже поплыли перед ним. Молнии, оторвавшись от тела Фримана, точно и без промаха ударили в оружие. Ученый не знал, верить ли происходящему? Прямо на его глазах оружие аннигилировалось, испаряясь в воздухе. Рассыпалась бирюзовыми искрами его монтировка, которую он почему-то так любил – из ностальгии, наверное. Автомат медленно растаял. И лишь гравипушка упорно висела в воздухе. Остальные молнии переключились на нее, но устройство Илая не исчезало.

– Внимание, – сейчас спокойный голос женщины звучал как-то особенно зловеще, – Обнаружено устройство обратной сингулярности. Ошибка конфискационного поля.

И гравитация резко упала на плечи Фримана. Он буквально рухнул под тяжестью воздуха. Кровь застучала в голове, организм воспротестовал такой перегрузке вестибулярного аппарата. Но нескольких секунд хватилось, чтобы прийти в себя и понять, что ученый, наконец, может нормально двигаться. Гордон привстал и поднял взгляд. Прямо перед ним лежала гравипушка. Но что там женщина плела про устройство обратной сингулярности? Гордон поднял с пола гравипушку, от которой веяло теплом. Желтый кристалл из Зена, встроенный в ее рабочий конец, теперь светился ярким бирюзовым светом. И не просто светился – он прямо-таки лучился светом и энергией. Фриман покачал головой. Сейчас он чувствовал именно то, что чувствую люди, которые злятся, когда что-то не понимают.

"А Альянс преподносит все новые сюрпризы, – с усмешкой подумал он, – Что ж, одно радует: пушка Илая оказалась не по зубам их системам. Что бы это поле с ней ни сделало, это лучше, чем ничего". Но звук торопливых шагов заставил его насторожиться. Он выглянул в коридор, который уже был свободен от силового поля. И в полумраке увидел фигуры солдат Альяса. Двое или трое, они бежали сюда. Гордон сориентировался быстро. Отложив гравипушку в сторону, он встал за угол и принялся ждать. Первый солдат, бегущий впереди, влетел в комнату, уже предвкушая стычку с Нарушителем Номер Один, которая несет столько опасности и азарта. Но сильный удар в бок остановил его, и солдат, застонав, попытался повернуться и прицелиться. Еще один удар, на этот раз в висок, вырубил его окончательно, и слуга Альянса без чувств отлетел к железной стене. Гордон оглянулся, чтобы увидеть, насколько еще далеко остальные солдаты. И мигом кинулся к автомату, который уронил первый из них. Но ученый даже не успел прикоснуться к оружию – оно неожиданно и быстро аннигилировалось, оставив лишь бирюзовые искры, которые тут же потухли. Фриман на миг замер в каком-то ступоре. Нет, это уже не честная игра… И в этот момент в комнату вбежали еще двое. Один из них тут же ударил Гордона прикладом по груди, и тот упал, не чувствуя ничего кроме бессильной злобы.

Солдаты нависли над ним, оглядев Нарушителя с ног до головы. Нет, это не было предвкушением мести или наслаждением моментом. Все эти бессмысленные и глупые человеческие эмоции у них были давно в прошлом. Они лишь до конца идентифицировали цель, прежде чем ее уничтожить. Фриман, злобно скрипнув зубами, сдавленно выругался и схватил лежащую рядом гравипушку. Его руки сжали устройство изо всех сил. Это не было очередным маневром. Он просто не хотел умирать без оружия в руках. Он глянул в желтые матовые стекла респиратора, надеясь за ними увидеть глаза своего палача. Солдат вскинул автомат. Руки Гордона сжали гравипушку еще сильнее…

И вдруг один из пальцев соскочил, попав прямо по одной из кнопок устройства. Фриман так ничего и не понял. Это было словно в кошмарном сне. Ствол автомата солдата выплюнул первый сгусток пламени, и Фриман ощутил толчок в грудь. И, одновременно с этим из кристалл гравипушки вырвалась ослепительно яркая белая молния, и, словно злая оса, вонзилась в грудь солдата, лихо изогнувшись в воздухе. Разряд перекинулся и на второго, и оба солдата со страшной силой отлетели к стене, конвульсивно подергиваясь от бегающих по ним белых разрядов. Больше они не встали.

Гордон лежал в стороне, ошеломленно глядя то на собственную грудь, где на щитке костюма осталось сероватое пятно от пули, то на трупы солдат, то на гравипушку. Яркий бирюзовый цвет кристалла резал глаза. Фриман машинально глянул на индикатор зарядки костюма – он показывал, что на погашение энергии пули ушел почти весь заряд. Ученый встал, придерживая устройство одной рукой, и осторожно подошел к солдатам. Непонятно зачем, он пошевелил одного из них носком ботинка. И снова посмотрел на гравипушку.

"Что это было? Похоже, я случайно на что-то нажал? Но тут всего два спусковых устройства – для притягивания объекта и для его отталкивания, я помню, Аликс говорила… Так что же это было? Да, она молнией или разрядом отталкивала предметы, но Аликс же говорила, что пушка не может отталкивать слишком сложные органические объекты! Не помню, по-моему из-за того, что в теле живого существа еще есть отдельные движущиеся органы… Но с другой стороны… Конфискационное поле, оно что-то сделало с гравипушкой… Черт, безумие какое-то! Так, надо успокоиться, собраться… Я жив, и благодаря странной аномалии, так? Так. Я ничего не понимаю. А вспомним-ка, что обычно в таких случаях делают ученые, коим ты, наверное, все еще являешься? Правильно. Если чего-то не понимаешь, надо поставить эксперимент…".