Текст книги "Лётчик, испытатель, космонавт"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– С семьей Виктора Федоровича мы очень дружны, – вспоминала Лидия Матвеевна Береговая. – Я признательна ему за то, что в Донбассе чтят память Георгия Тимофеевича Берегового. Когда Янукович смотрел фильм о Георгии, снятый в Культурном центре Украины, у него слезы на глазах выступили: «Георгий Тимофеевич был мне вторым отцом».

И Георгий Тимофеевич Береговой, и его жена Лидия Матвеевна неоднократно бывали на Донетчине и поддерживали дружеские отношения с Виктором Федоровичем Януковичем и его семьей.

Георгий Тимофеевич всегда старался помогать людям. Ему писали люди, оказавшиеся в самых отчаянных жизненных ситуациях, и Береговой всегда старался найти способ решить их проблемы.

… Шел 1978 год. Всю ночь 37-летняя крановщица, мать троих детей, Юлия Воробьева по приказу своего начальника писала социалистические обязательства. А утром все тот же начальник потребовал, чтобы она села в кабину неисправного крана – социалистические обязательства требовалось выполнять. Всего через несколько минут работы у тележки крана отказали тормоза. Все попытки Юлии остановить огромную машину не принесли успеха. Кран рухнул на землю.

Женщина чудом осталась жива. Пришла в себя только в палате реанимации. Открыла глаза и увидела... темноту. Травма головы привела к потере зрения.

Инвалид, с тремя детьми на руках, Юлия ютилась в двухкомнатной «хрущевке» в Петровском районе, на самой окраине Донецка. Квартира отапливались старенькой печкой. Все просьбы в горисполком о выделении квартиры заканчивались отказами под тем или иным предлогом.

В отчаянии женщина написала письмо Георгию Тимофеевичу Береговому. Георгий Тимофеевич прочитал письмо. Конечно, можно было затеять переписку с руководством города, но он решил поступить проще. Береговой снял телефонную трубку, позвонил в Донецкий обком партии и сообщил, что решил приехать в гости к Юлии Воробьевой. И свершилось маленькое советское «чудо». Горисполком в спешном порядке выделил семье Воробьевых трехкомнатную квартиру, расположенную ближе к центру города.

Конечно, много внимания Георгий Береговой уделял проблемам Енакиево – города, который был его Родиной.

– Когда Георгий Тимофеевич был депутатом Верховного Совета СССР от Донбасса, – рассказывала Лидия Матвеевна Береговая, – к нам приезжал с делегацией мэр Енакиево Александр Нагорский, с которым мы с тех пор дружим.

Городу Енакиево действительно очень повезло, что его звездный сын не по депутатскому долгу, а по душе сошелся с тогдашним председателем городского совета Александром Нагорским. Помимо делового сотрудничества, их со временем связала надежная, верная и крепкая мужская дружба. Летчик-космонавт и мэр Енакиево смогли выстроить свои созидательные отношения так, что благодаря их совместным усилиям – депутатским Берегового и хозяйственным Нагорного – фактически сформировалось современное лицо города.

Как вспоминают, енакиевцы, именитого земляка по пустякам старались не беспокоить. Но уже первый наказ горожан-избирателей был из тех, которые в дальний ящик письменного стола не отложишь. В Енакиево остро не хватало жилья. По распоряжению из высоких партийных кабинетов ветхие деревянные заводские бараки без удобств списали еще на стыке 50-60-х годов. А построить новое жилье взамен снесенного все обещали и обещали. Более трехсот семей почти десять лет маялись без квартир.

– На строительство социально-культурных объектов в семидесятых годах существовал какой-то запрет, – вспоминает Анатолий Кузьменко, бессменный водитель мэра Александра Нагорского. – Наше начальство оббивало пороги кабинетов в Киеве и в Москве, объясняя, что шахтерам для оздоровления необходим бассейн, а для министров – эти просьбы были, как красная тряпка для быка. Просили найти другие формулировки, и городские начальники искали. Музыкальную школу, например, строили под видом общежития. И тут депутатом стал Береговой. Я всюду возил их с Нагорским по инстанциям. Можно сказать, сроднился с Георгием Тимофеевичем. И все равно был поражен, когда он пригласил меня, простого шофера, погостить в Звездный городок, и вручил памятную медаль об этом событии. Очень добрый был человек, открытый и уважительный.

Лишь после вмешательства депутата Верховного Совета СССР Георгия Тимофеевича Берегового дело сдвинулось с мертвой точки – в Енакиево началось строительство городской инфраструктуры «для народа». В достаточно короткие сроки были возведены Дворец культуры имени 40-летия Победы и Дворец спорта «Шахтер», психоневрологическая и противотуберкулезная больницы, здание крытого рынка, Дом связи, административное здание городского исполкома, детские сады, корпус металлургического техникума, школы и, конечно же, жилые дома. Был открыт городской музей и произведена расчистка реки Булавин.

В начале 70-х в городе очень популярной была секция мотокросса при городском отделении ДОСААФ.

«Я занимался мотокроссом, но уже тогда хотелось попробовать себя в чем-то новом. Мотобол в то время был новым видом спорта, – рассказывает Юрий Лапшин. – Нравился он не только мне. Собралась группа энтузиастов. Но это удовольствие не из дешевых. Нужна хорошая база, нужна техника. А где ее взять?

Сегодня Юрий Дмитриевич уже не помнит, кто подал идею обратиться к знаменитому земляку, летчику-космонавту Г.Т.Береговому. Георгий Тимофеевич в то время был депутатом Верховного Совета СССР, возглавлял Центр подготовки космонавтов. Как бы то ни было, ехать в Звездный городок пришлось Лапшину.

Решиться на это было нелегко, признается он сейчас. Все-таки молод был, да и разговаривать предстояло – шутка ли! – с легендарным человеком. Однако Георгия Тимофеевича идея увлекла. Пообщавшись час с Юрием, он тут же написал ходатайство директору Ковровского завода на получение мотоциклов, созвонился со Львовским автобусным заводом и получил добро на приобретение автобуса. Так завязался тесный контакт команды, которую назвали именем космического корабля, на котором летал Г. Береговой в космос, «Союз-3». Вскоре из Коврова получили новенькие мотоциклы «43-250» – таких еще вообще не было в Донецкой области».

Согласно существовавшему в СССР порядку, дважды Герою Советского Союза полагалась ещё одна государственная награда – прижизненная установка бронзового бюста на его родине. Георгий Береговой, несмотря на то, что родился в селе Федоровка на Полтавщине, попросил возвести этот монумент в Енакиево. Он всегда считал своей родиной шахтерский край, где прошла его юность, где он впервые поднялся в небо.

Но депутатские заботы Георгия Тимофеевича не ограничивались только одним городом Енакиево. Как мог, старался он помогать и другим шахтерским городам Донетчины. Без малого двадцать лет общался с космонавтом нынешний первый заместитель министра регионального развития, строительства и жилищно-коммунального хозяйства – а в те годы председатель городского исполкома Углегорска – Юрий Егорович Хиврич. Мэр Углегорска ездил к Береговому в Москву, был вхож в дом, тесно общался с семьей Георгия Тимофеевича. Результатом совместных действий мэра и депутата Верховного Совета СССР стали пешеходный мост, троллейбусная линия, железнодорожное депо. Радушный и общительный Георгий Береговой часто звонил в Углегорск, всегда живо интересовался, как идут дела, внимательно выслушивал ответы, давал дельные советы, старался выкроить время и приехать на пуск городских объектов, гордился ими.

– В нашей старой школе дети занимались в три смены, поссовет ютился в бревенчатой хате, а пробить строительство новых объектов в «верхах» никак не получалось, – делится воспоминаниями председатель поселкового совета Ольховатки прошлых лет Виктор Данько. – По совету коллег из других городов, мы обратились к депутату Верховного Совета СССР Георгию Тимофеевичу Береговому. Не прошло и года, как наши мытарства закончились. И в московском Госплане, и в донецком областном совете, куда мы ездили с нашими бумагами, потом очень удивлялись: до таких верхов дошли, такие известные люди о нас хлопочут! Не все ведь знали, какого простого покроя был этот удивительный человек – Георгий Тимофеевич Береговой. Когда мы решили восстановить Ильинскую церковь, Георгий Тимофеевич специально для ведения работ из расформированной воинской части передал практически новый грузовик. Несколько лет и шахта «Ольховатская», и поселковые многоэтажные дома стояли без воды, и никому по существу не было дела до наших проблем. Вмешался Береговой – и вскоре проложили восьмикилометровый водовод, который и сейчас служит поселку. Была загвоздка с кровлей для старообрядческого храма, так он, – уже не будучи депутатом, – в начале девяностых буквально выбил нам пять тонн листового алюминия.

Автору этой книги тоже довелось однажды воспользоваться помощью Георгия Тимофеевича Берегового. Весной 1983 года я учился в Московском авиационном институте и параллельно работал в студенческом строительном отряде. Я и мои коллеги-студенты демонтировали старый учебный корпус и рядом строили новое здание, намного превосходящее старое по размерам. Ребята мы были молодые и веселые. Поэтому кроме собственно строительных работ иногда устраивали различные розыгрыши и «капустники», а однажды, разбившись на две команды, провели самый настоящий КВН. В те годы, которые потом назовут «брежневскими» и «андроповскими», Клуб Веселых и Находчивых в телевизионном эфире прекратил выходить еще в начале 70-х, но по всей стране молодежь иногда устраивала всякие местные «кавээны».

Всех шуток нашего мини-КВН уже за давностью лет вспомнить не могу, но, помнится, был у нас номер, в котором использовался самодельный рукописный плакат с цитатой из романа французского писателя-коммуниста Робера Мерля «Остров»: «Пока человек молод, он не должен работать слишком много. Вот когда он состарится, тогда работа – удовольствие». После окончания КВН плакатик свернули и сунули куда-то внутри нашей «бытовки», в которой мы переодевались перед работой в сапоги, комбинезоны и телогрейки.

В конце мая 1983 года на стройку пришел проверяющий из пожарной части и вместе с главным прорабом отправился проверять все и вся. Пока мы были на работе, они вошли в нашу «бытовку» и среди всяческого непотребного хлама обнаружили злосчастный плакат с цитатой. У проверяющего глаза полезли на лоб:

– Это у вас что, агитация с призывом прекратить работу?

– А черт его знает этих студентов, – главпрораб почесал затылок. – Они такое отчубучить могут, что мама не горюй!

– Вот вы бы и сигнализировали куда надо, – посоветовал проверяющий. – Во избежание неприятных последствий.

Наша студенческая бригада уже некоторое время была костью в горле главпрораба. Он очень хотел, чтобы студенты выполнили весь «фронт работ», а вот оплату не получили. Тогда с помощью всяческих бухгалтерских «шахер-махеров» сумма в пару десятков тысяч советских рублей могла бы перекочевать в главпрорабовский карман.

Поэтому главпрораб с радостью воспользовался подсказкой проверяющего и буквально на следующий же день настрочил «телегу» в инстанцию «куда надо». К доносу прилагался свернутый плакат, который бдительный руководитель стройки позаимствовал из нашей «бытовки». В обращении к компетентным органам главпрораб просил разобраться со студентами, которые призывают работников стройки не выходить на работу, а в качестве первой меры предлагал отстранить от работ студенческую бригаду.

А времена весной 1983 года были весьма «интересные». В ноябре 1982 года умер Л.И.Брежнев, Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Ю.В.Андропов. И сразу же в СССР от Бреста до Чукотки и от Мурманска до Кушки началась кампания по укреплению дисциплины на производстве. А тут – шутка-ли! – в Москве, в одном из крупнейших вузов страны, буквально под носом у партийного руководства, бдительный строитель обнаружил крамолу: тайную студенческую организацию, которая ведет пропаганду забастовок. На памяти еще были «польские события» 1980-1981 годов, когда независимый профсоюз «Солидарность» едва не опрокинул социализм в Польской Народной Республике. Поэтому за дело «компетентные органы» взялись с пол оборота и весьма рьяно.

Нашу студенческую бригаду немедленно отстранили от работ. Нас, студентов, по очереди стали вызывать в Главный учебный корпус Московского авиаинститута, где вежливые товарищи со стальным взглядом настойчиво пытались выяснить, что мы на самом деле замышляли. Выясняли все досконально. Кто предложил провести КВН? Чья идея была написать плакат? Кто писал плакат? Откуда взялся текст для плаката? Я в этом деле проходил «по полной программе» – цитата была из книги, которая мне как раз и принадлежала.

К чести сотрудников Комитета государственной безопасности СССР, они достаточно быстро разобрались в ситуации и выяснили, что за самодеятельностью студентов нет никакой политики. Видимо, в «верхах» решили серьезного, – то есть уголовного, – хода «делу студентов» не давать. Зачем создавать антисоветскую студенческую псевдоорганизацию и разоблачать ее? Чтобы снова поднялся шум «на Западе» о нарушении прав человека в СССР? Поэтому руководству Московского авиационного института было предоставлено право разобраться в проблеме самостоятельно. Руководство же института вовсе не горело желанием принимать радикальные меры своими руками, и спустило «дело студентов» на уровень комсомольской организации института.

И тут обнаружилось, что среди институтских комсомольских вождей довольно высок уровень «кровожадности». Большинство молодежных деятелей стали требовать исключения всех членов нашей строительной бригады из рядов ВЛКСМ – в комсомоле, мол, не место «идейно не зрелым личностям», потенциальным забастовщикам. Для нашего «режимного» вуза исключение из комсомола студента автоматически означало и исключение его из института.

С точки зрения комсомольских вождей я в этой истории оказался вообще закоперщиком всего и вся – раз цитата из принадлежащей мне книги, значит, я заранее замышлял использовать ее именно для агитации и призывов к оставлению работы.

Ситуация была практически почти безвыходной. В партийном комитете КПСС института очень косо смотрели на инициативу комсомольских вождей, но открыто цыкнуть на них не могли. Единственное, что смогли сделать – это рекомендовать комитету комсомола МАИ перенести «дело» примерно на месяц, чтобы разобраться более тщательно.

Меня вызвал к себе в кабинет декан нашего факультета «Космонавтики и летательных аппаратов» Борис Михайлович Панкратов:

– Дела ваши плохи. Хорошо, если бы за вас кто-нибудь заступился. Например, депутат Верховного Совета. У вас есть такие знакомые?

Я молча пожал плечами. Откуда у иногороднего студента знакомства в высшем органе законодательной власти страны?

– Вот телефоны приемных летчиков-космонавтов СССР Георгия Берегового и Павла Поповича, – Борис Михайлович протянул мне листок из своего рабочего блокнота. – Береговой – депутат Верховного Совета СССР, а Попович – депутат Верховного Совета Украинской ССР, оба – ваши земляки. Звоните, объясните ситуацию. Это ваш последний шанс.

И я «сел на телефон». Дозвониться удалось и до Поповича, и до Берегового. В приемной Берегового трубку телефона сначала сняла женщина, кажется, ее звали Зоя, – видимо, секретарь Георгия Тимофеевича. Я кратко и очень сбивчиво изложил свою проблему – волновался страшно! Секретарь переключила разговор на помощника Берегового. Он выслушал меня очень внимательно, записывая имена и детали происшедших событий. Поинтересовался, откуда я:

– А, так вы почти земляк Георгия Тимофеевича! Хорошо, я доложу Георгию Тимофеевичу о вашем деле. Позвоните недельки через две-три!

Я решил позвонить в приемную известного космонавта ровно через три недели – чтобы «не гнать события». Но не прошло и десяти дней, как меня вызвали к ректору нашего института Ивану Тимофеевичу Белякову. В кабинете ректора уже находились Борис Михайлович Панкратов и секретарь комитета комсомола института.

«Вот и все, – подумал я. – Сейчас мне объявят и об исключении из комсомола, и об отчислении из института».

Однако Иван Тимофеевич еще раз подробнейшим образом расспросил меня обо всех перипетиях «студенческого дела», а потом повернулся к комсомольскому секретарю и сказал:

– По-моему, вы занимаетесь ерундой. Из мухи пытаетесь сделать слона…

– Но здесь же вопрос идеологический, – начал возражать институтский комсомольский вождь. – Вопрос государственной безопасности…

– У компетентных органов претензий к нашим студентам нет, – резко остановил его Беляков. – А что касается безопасности государства в общем…

Иван Тимофеевич взял со стола два листа бумаги с напечатанным на них текстом и протянул секретарю комсомольского комитета:

– Вот письма от космонавтов Берегового и Поповича, депутатов Верховных Советов, представителей государственных органов. Оба в защиту студентов. Какие еще вам нужны аргументы?

Секретарь не нашел что возразить.

На протяжении всего разговора наш декан сидел молча и только улыбался. Уже потом я сообразил, что не только я звонил космонавтам с просьбой помочь студентам…

От нашей студенческой бригады отвязались. Мы отработали положенный срок до августа 1983 года и получили заработанные деньги. Никого из комсомола не исключили и из института не отчислили. Конечно, сыграло в этом свою роль и письмо, подписанное Георгием Тимофеевичем Береговым.

Береговой не только занимался профессиональной и депутатской деятельностью. Еще Георгий Тимофеевич очень любил киноискусство. У космонавтов есть целый ряд примет и традиций, которые принято неуклонно соблюдать. Например, с катастрофой «Союза-11» связан обязательный космический ритуал – предполётный просмотр ставшего легендарным фильма Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни». Эта лента вышла на широкий экран во многом благодаря космонавтам, так как первоначально не попала в прокат. Были только пробные просмотры, и когда Андриян Николаев и Виталий Севастьянов на «Союзе-9» уходили в полет на восемнадцать суток, то попросили перед стартом показать этот фильм. Смотрел «Белое солнце пустыни» и экипаж «Союза-10», а вот перед стартом «Союза-11» демонстрировали другую ленту. После этого просмотр картины о приключениях товарища Сухова стал обязательным, а сам фильм – своеобразным талисманом покорителей Вселенной. Вспоминает Анатолий Кузнецов, легендарный «Федор Сухов» из знаменитого фильма Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни»:

«Однажды была творческая встреча в Звездном городке, вел ее Георгий Береговой. Береговой спрашивает: «Вы свою картину хорошо помните?» Мы смело, безответственно так заявили: «Конечно!»

– Сейчас проверим. Для начала, товарищ Сухов, перечислите имена ваших жен.

Я бодро начал:

– Гюльчатай, Лейла, Зухра, Зульфия... Забыл. Жены не мои, – говорю. – Действительно, не мои – Абдуллы.

– Дальше. Сколько стоит Сухов?

В наших рядах возникла пауза. Никто из нас троих ответ не знал.

– Помните, вы лежите на песочке, идет разговор про Абдуллу, командир склонился и говорит: «Сухов, помоги, мы с тобой его враз прикончим. Ты один взвода, а то и роты стоишь...»

И еще был интересный вопрос: какую икру ел таможенник?

– Черную, – сказал я.

– Нет, – говорит Береговой.

– Как? Я же был на съемке, видел, как все готовили.

– Нет. Икра «проклятая»! Таможенник говорит: «Опять икра? Да не могу я ее, проклятую, каждый день есть!»

Желание сказать свое отеческое слово в воспитании поколения молодых людей и любовь к кино привели Георгия Тимофеевича Берегового и в консультанты, пожалуй, самого яркого советского детско-юношеского фильма на космическую тематику – дилогии «Москва – Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». С просмотра этого фильма талантливого режиссера Ричарда Викторова начался путь в космонавтику для многих советских мальчишек и девчонок.

В 1982 году режиссер А. Зенякин на Центральной студии документальных фильмов снял фильм «Грань мужества», в котором Георгий Тимофеевич Береговой рассказал об экспериментах, проводимых в сурдокамере.

Георгий Тимофеевич Береговой очень любил и хорошие песни. В 70-80-е годы одной из самых любимых его певиц была Анна Герман. И настоящей трагедией для Георгия Берегового стала ее безвременная смерть…

«Хорошие песни любят все, – скажет позднее Георгий Тимофеевич в одном из интервью. – Когда мы узнали, что в Москве гастролирует Анна Герман, мы попросили её выступить с концертом в Звездном городке. И такой памятный концерт состоялся. Мы видели перед собой не только замечательную артистку, но и просто добрую женщину, хорошего человека. На мой взгляд, важно, когда четко прослушивается каждое слово и тебе понятен смысл песни. Певица владела этим в совершенстве. И песни в её исполнении звучали как-то особенно, возвышенно... А как исполняла Анна русские песни, по своей природе очень мелодичные, напевные, красивые! Как поразительно доносила она до слушателей смысл каждой песни! Она как бы заставляла весь зал сопереживать. Взять хотя бы песню о Степане Разине. Анна поет, а у тебя перед глазами Волга и все огромное Степаново войско, двигающееся по великой русской реке. Анны Герман нет. Она ушла из жизни. Но люди всегда будут петь её песни, потому что в них частица души выдающегося мастера».

… Годы, неумолимые годы брали свое. 25 февраля 1982 года Георгий Тимофеевич был отчислен из отряда космонавтов.

Он еще пять лет руководил Центром подготовки космонавтов, готовил не только космические экипажи, но и свою достойную смену.

3 января 1987 года генерал-лейтенант Георгий Тимофеевич Береговой был уволен из Вооруженных Сил СССР в запас по возрасту.

24. Жизнь после космоса

После увольнения из Вооруженных Сил СССР Георгий Тимофеевич не превратился в пенсионера – домоседа. Он начал работать в Вычислительном информационном центре «Лидар» Академии Наук СССР, а затем перешел на работу в совместное предприятие.

Георгий Тимофеевич был депутатом Верховного Совета СССР вплоть до мая 1989 года. Он никогда не был «свадебным генералом», который просто присутствует на заседаниях сессий союзного парламента раз в полгода. Береговой активно работал со своими избирателями, помогал им в решении проблем, выполнял их наказы.

Но пришли иные времена. Для реализации политики «перестройки» команде М.С.Горбачева были нужны совершенно другие депутаты в высшем органе государственной власти.

Георгий Тимофеевич, уже даже не будучи депутатом Верховного Совета СССР, продолжал вести большую общественную работу. Постоянными были встречи с трудовыми коллективами, с военнослужащими, встречи с представителями общественности. Он немало времени и сил уделял работе с молодежью, пропаганде достижений авиации и космонавтики.

Георгий Тимофеевич долгие годы был командующим Всесоюзной комсомольской военно-спортивной игры «Орлёнок». Командовал Всесоюзным юнармейским движением и штабом единого молодежного военно-патриотического движения. Он был избран заместителем председателя Центрального правления Общества советско-венгерской дружбы. Входил в Президентский совет общества «СССР – Франция». Председательствовал в Центральном правлении Общества советско-польской дружбы. Георгий Тимофеевич Береговой избирался председателем совета Межреспубликанского союза ветеранов и воинов запаса Вооруженных Сил СССР. Многие годы являлся членом Советского комитета за Европейскую безопасность. С 1969 по 1991 год был членом Союза журналистов СССР. Возглавлял комплексную экспедицию «Космос – землянам».

В 1988 году, во времена «перестройки», появилась информация о том, что старший брат Георгия Тимофеевича – Виктор Тимофеевич Береговой, – арестованный по доносу в 1938 году, был расстрелян на приисках около Золотой горы в Челябинской области. 9 сентября 1989 года Георгий Тимофеевич Береговой вместе с братом генерал-лейтенантом Михаилом Тимофеевичем Береговым принимает участие в траурном митинге и перезахоронении останков погибших в лагере заключенных…

Георгий Тимофеевич по-прежнему часто бывал на своей родине, в Енакиево. В тяжелое для города время конца 80-х – начала 90-х годов Береговой пытался хоть как-то помочь горожанам, морально поддержать их во времена «радикальных» рыночных реформ. Он всегда с охотой встречался и с ветеранами-фронтовиками, и с молодежью города. Часто бывал, например, в школе № 15 в Енакиево, посадил вместе с педагогами и учащимися школы сквер, который позднее был назван именем Г.Т.Берегового. В школе работал авиамодельный кружок, и Георгий Тимофеевич заинтересовался работами ребят, пригласил их на экскурсию в Звездный городок, прислал материалы для создания новых моделей– аэросаней и мини-вертолета.

Продолжались и встречи Георгия Тимофеевича на международном уровне. В частности, он участвовал в международном слете «Орлов» – боевых летчиков-асов, ветеранов второй мировой войны и космонавтов мира, который раз в два года проходит в Алабаме, США.

Особенно много душевных сил вложил Георгий Тимофеевич в празднование пятидесятилетия Победы над фашистской Германией. Он лично участвовал в праздничном Параде Победы 9 мая 1995 года.

В дружеских компаниях и на вечеринках Георгий Тимофеевич обычно был первым тамадой. Часто и много пить он не любил, но всегда мог произнести за столом хороший тост или острую шутку.

Очень любил петь романсы и душевные песни. Если в гости в Звездный городок приезжал Иосиф Кобзон, он непременно на пару пел вместе с Георгием Береговым «Землянку».

Еще любил танцевать медленные танцы, особенно – вальс.

Любил мастерить. Своими руками сделал мебель на даче, устроил антресоли в квартире.

Георгий Тимофеевич Береговой всегда был образцом человека высокой морали. Не терпел грязной ругани и мата. Из-за этого мог пойти и на конфликт даже со старшими по званию.

Георгий Тимофеевич постоянно и охотно общался с журналистами, корреспондентами радио и телевидения. Он рассуждал о проблемах космонавтики, говорил о перспективах исследования околоземного и межпланетного пространства, делился своими знаниями и опытом. В своем интервью «Голосу России» он говорил:

«Когда-то авиация была уделом отдельных смельчаков. Когда-то перелет из Москвы на Дальний Восток или в Америку – это было событие века. А сейчас самолеты летают постоянно, доставляя в любые точки земного шара пассажиров и грузы. Так и к космическим полетам со временем будет причастно все больше людей: инженеров, врачей, астрономов, журналистов, даже просто туристов. И кто знает, может, когда-нибудь люди встретят на космических трассах братьев по разуму с других планет? Это будет потрясающее событие! Хотел бы я его увидеть…»

Увы, эта мечта прославленного космонавта не сбылась. Это было одно из последних интервью Георгия Берегового…

В июне 1995 года Георгий Тимофеевич лег в клинику на операцию по шунтированию коронарных сосудов. Его родные вспоминали, что он чертил с врачами графики своих медицинских показателей, что-то прикидывал и подсчитывал, обсуждал предстоящую операцию. И пришел к тому же выводу, что и медики: операция на сердце необходима. Все должно окончиться благополучно.

Но сердце фронтовика, испытателя и космонавта, измотанное тревогами и опасностями, не выдержало нагрузки… 30 июня 1995 года Георгий Тимофеевич Береговой умер во время проведения хирургической операции.

– Георгий Тимофеевич шел легко на операцию, – вспоминает дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт Алексей Архипович Леонов. – Операция, которую, в общем-то, сейчас выполняют тысячам людей. Но он не выдержал наркоз. Конечно, это война… Все пять лет пройти с двадцатилетнего возраста! Потом испытания сложнейших самолетов. Все это, конечно, сказалось на общем состоянии здоровья Георгия Тимофеевича… Мы даже не попрощались, он не сказал, что он идет на операцию. Так, работали, работали, и вдруг он уехал. И все. Мы услышали со стороны, что произошла трагедия. И по-христиански, знаете, так неловко… Вроде бы работали, работали, – и расстались, не сказав даже друг другу: «До свидания»… Когда мы прощались с Георгием Тимофеевичем в Звездном городке и вынесли гроб с телом на улицу, в это время прошли летчики-испытатели над Звездным городком – много самолетов, прошли много раз – попрощались с ним. Настоящие ребята и так поступили. Ведь пойти на это – надо было такие иметь разрешения! А они без всяких разрешений. Между собой договорились и прошли над нашим гарнизоном…

25. Человек и память

Георгий Тимофеевич Береговой был похоронен в первых числах июля 1995 года на 11-м участке Новодевичьего кладбища в Москве.

Георгий Береговой навсегда останется в нашей памяти не только мужественным фронтовиком, летчиком-испытателем и космонавтом. Прежде всего, он останется в нашей памяти Человеком…

Те, кому выпало счастье встречаться с Георгием Тимофеевичем, работать или служить с ним, никогда не забудут внимательный взгляд его темно-карих глаз из-под густых бровей, его жизнерадостность и неиссякаемую энергию, его доброту и человечность, умение сопереживать и сочувствовать. Поражает воля и целеустремленность Георгия Берегового, его принципиальность и трудолюбие, любовь к делу, которое он выбрал в свои юные годы и которому остался верен всю жизнь. Словно стремительная стрела, идущая от земли в синь купола небес, и дальше, в космические выси, человеческая судьба пронизала двадцатый век, оставив яркую память о Великом Человеке на скрижалях истории.

Сколько бы космонавтов не стартовали к звездам с земных космодромов, за Георгием Тимофеевичем Береговым навсегда останется, по крайней мере, один рекорд: он являлся старейшим землянином, побывавшим в космосе, – не по возрасту на момент полета, а по факту рождения. Береговой родился 15 апреля 1921 года, он на три месяца старше старейшего американского астронавта Джона Гленна (того самого, который первым из американцев выполнил в феврале 1962 года орбитальный космический полет на капсуле «Меркурий»-«Френдшип-7», а в 1998 году в весьма почтенном возрасте 77 лет совершил свой второй полет на орбиту на корабле «Спейс Шаттл»).

Многие годы после смерти Георгия Тимофеевича в его квартире все оставалось так же, как и при его жизни. Лидия Матвеевна поддерживала привычный домашний уют и безукоризненный порядок. Рабочий кабинет Георгия Тимофеевича обилием фотографий, памятных сувениров, макетами самолетов различных типов, ракет-носителей и космических кораблей, письмами и архивными копиями документов чем-то напоминал музей. Но только напоминал – создавалось ощущение, что человек, который работал здесь, словно вышел куда-то на минутку, и вот-вот вернется…

Лидия Матвеевна Береговая часто принимала гостей. В выходные дни обязательно приезжали дети из Москвы – сын, Виктор Георгиевич, и дочь, Людмила Георгиевна. Часто бывали и внуки. Их у Георгия Тимофеевича трое, причем двоих назвали в честь деда – Георгиями. Звонили и приезжали друзья из тех городов и мест Украины и России, где довелось служить и работать Георгию Тимофеевичу при жизни.