Текст книги "Лётчик, испытатель, космонавт"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Следующая полетная операция – проверка герметичности орбитального отсека. Все в полном порядке, утечки воздуха нет. Береговой выравнивает давление между орбитальным отсеком и спускаемым аппаратом. Расстегивает ремни, которые фиксировали его в кресле-ложементе, и открывает переходной люк между отсеками. Теперь можно начинать обживать корабль.

Прежде всего, нужно привыкнуть к новому порядку вещей в условиях невесомости. На Земле сила притяжения строго обусловливает и определяет расположение всех вещей и предметов, которые окружают людей. Это расположение, как правило, статично. То есть если предметы не перемещает сам человек или какая-то иная сила, то они не меняют своего положения и не двигаются. Можно положить книгу на стол и не беспокоиться, будет ли она на том же месте спустя пару минут. Даже если предмет случайно упал со стола, ясно, где его искать – на полу.

А в условиях невесомости все предметы словно оживают. Здесь не нужен стол или другая подпорка, на которую можно положить предмет. Любая вещь может быть оставлена прямо в воздухе, в плавающем состоянии. Но нет никакой гарантии, что через пару минут вы найдете свою вещь на месте. Как бы вы не «затормаживали» предмет, у него всегда остаются – или появляются из-за движения воздуха, – остаточные скорости. Вещь оставленная в свободном полете в невесомости через некоторое время обязательно «уйдет». И найти ее будет трудно: это на Земле, когда тела имеют вес, упавший предмет оказывается на полу. В невесомости предметы «уходят» со своего места в любом направлении, часто – совершенно непредсказуемо. Искать такой «ушедший» предмет потом можно часами, а то и днями. У Георгия Берегового в первые же часы космического путешествия уплыл секундомер. И только через несколько дней он случайно обнаружился за настенной панелью космического корабля.

Эти необычное поведение предметов в условиях невесомости вызывает необходимость постоянной фиксации всех вещей, с которыми космонавт имеет дело в ходе космического полета. В невесомости приходится фиксировать научное оборудование, кинофотоаппаратуру, предметы туалета и все прочее.

Совершенно иными вдруг сделались и звуки в окружающем Георгия Берегового мире. Это не была давящая, ватная тишина сурдокамеры. Это не было обычное богатство звуков повседневной городской жизни – голоса людей, шум проезжающих мимо по улице машин, чьи-то шаги в коридоре. Гамма звуков резко сузилась, хотя вовсе и не сошла на нет. Береговой прекрасно слышал шум от работы гонявшего воздух в спускаемом аппарате вентилятора, жужжание электромоторов, пыхтение регенерационных установок, легкое дребезжание холодильно-сушильного агрегата, тиканье бортовых часов, пощёлкивание программных механизмов… И это было все, весь набор звуков. Весь остальной мир, весь окружающий корабль космос погрузился в полное безмолвие, стал похож на полностью оглохшего и онемевшего великана.

Георгий Береговой достаточно быстро привык к изменению звуковой гаммы и реагировал теперь только когда появлялся новый звук: включался программный механизм или срабатывал какой-либо привод. Тогда он сразу же настораживался, мысленно анализировал бортовые системы и выяснял причину появления нового звука. Скоро Георгий Тимофеевич свыкся с необходимостью постоянного «прослушиванию» жизни космического корабля и к анализу работы его бортовых систем по звукам. Так, по изменению звукового режима работы программного механизма он научился четко определять момент вхождения в зону наземных пунктов радиосвязи. Но это привычка сформировалась уже ближе к концу космического полета, а в первый день на орбите слух космонавта был обострен, любой новый звук воспринимался как потенциальная опасность.

Вот это «вживание» человека в мир невесомости и новых звуков и было тем, что принято называть адаптацией организма к условиям космического полета. Уже после завершения космического полета Георгий Береговой отметит в своих воспоминаниях:

«Адаптация – процесс независимый, самостоятельный; организм вживается в новую среду как бы сам по себе, независимо от сознания. Ему требуется только время. А время, как известно, бежит быстрее, когда сознание не томится бездействием, не изнывает от праздного ожидания, а за что-нибудь зацепилось. Ну, хотя бы за любопытство. Особенно если оно проявляется в качестве своего благородного синонима – любознательности.

Кому, будем откровенны, неинтересно знать, что происходит с собственной его персоной, если он попал в новую не только для него самого, но и для всякого другого человека на Земле обстановку? Почему, скажем, человек сорока семи лет от роду и с высшим образованием за плечами не может вдруг записать пару слов в блокнот, а лишь продирает концом карандаша бумагу? Или не способен с первого раза быстро ухватить пальцами свой собственный нос?»

Георгий Береговой знал, что когда человек попадает в какие-то резко отличающиеся от нормальных условия, вначале начинают перестраиваться его центральная нервная и сердечно-сосудистая системы. Затем настает черед для перестройки менее важных органов. Таков железный закон выживаемости: сперва отдать все возможные ресурсы главному, а затем уже обратить внимание на все остальное, второстепенное.

Но для Георгия Берегового, как летчика-космонавта, для утвержденной программы космического полета, которая уже на первом витке предусматривала сближение и стыковку с «Союзом-2», главным сейчас являлась именно перестройка второстепенных ресурсов человеческого организма. Сердце и нервы особой заботы пока не требовали – они справятся с адаптацией к новым условиям сами по себе. А вот нарушение координации движений в условиях невесомости становилось серьезной проблемой, учитывая тот факт, что в ближайшие полтора-два часа Георгия Тимофеевича ждала сложная и серьезная работа по управлению маневрированием, сближением и соединением в единое целое двух космических аппаратов. Должна закончиться перестройка не только жизненно важных органов космонавта, но и вернуться к норме нарушенная при появлении невесомости координация движений. Георгий Береговой понимал, что до тех пор, пока не прошло необходимое для такого изменения время, полагаться на привычную мышечную память и выработанный на тренировках на Земле автоматизм собственных движений при управлении космическим кораблем не стоит. Любое движение рук, всего тела в первые часы космического полета лучше все-таки держать под контролем и сознательно корректировать.

В первые же минуты космического полета Георгий Тимофеевич обратил внимание на довольно необычный оптический эффект:

«…Я столкнулся с необычным восприятием всего облика нашей планеты, такого привычного для тех, кто ходит, плавает и летает над ней на небольшой высоте. С самолета Земля выглядит гигантской чашей. Вы находитесь как бы над центром. А из космоса, наоборот, Земля кажется выпуклой. И меня, летавшего на самолете много лет, это поразило больше всего. Движение космического корабля еще более усиливает физическое ощущение выпуклости планеты. Удивляет широта обзора. К тому же непрерывное изменение оттенков нашей планеты. На каждом витке все по-новому. Меняются облака, их форма. От положения Солнца изменяется подсветка Земли».

Однако времени любоваться красотами планеты, следить за перестройкой собственных реакций, заниматься самонаблюдениями и самоанализом было уже некогда. Программа космического полета предусматривала начало активных действий космонавта в первые минуты после выхода «Союза-3» на околоземную орбиту. С Земли поступила команда, которая, хотя Георгий Тимофеевич и был к ней готов, все же заставила его сердце сжаться острым волнением. Береговому предстояло провести сложный маневр по сближению с беспилотным кораблем «Союз-2», а потом выполнить причаливание к нему и собственно стыковку.

Работа предстояла очень ответственная и серьезная.

А в эфир, между тем, ушло еще одно бодрое сообщение ТАСС о ходе космического полета, в котором о предстоящих динамических операциях двух кораблей на околоземной орбите не было ни слова:

«Космический корабль «Союз-3» продолжает свой полет. В процессе вывода и в полете по орбите космонавт выполнил все операции по заданной программе, обстоятельно докладывал о работе систем корабля. Самочувствие летчика-космонавта товарища Берегового Георгия Тимофеевича хорошее».

Тишь да гладь, да Божья благодать!

11. Стыковка, которая не удалась

(26 октября 1968 года, первый день космического полета)

Даже через несколько лет в совместной книге А.Романова, Л.Лебедева и Б.Лукьянова «Сыны голубой планеты» основная цель космического полета Г.Т.Берегового формулировалась так:

«…отработка процессов сближения и маневрирования с помощью систем ориентации и управления космического корабля, отработка средств и методов астронавигации, проведение широкого комплекса научно-технических, медико-биологических исследований».

И ни единого словечка о планировавшейся стыковке!

Примерно через три часа после начала космического полета «Союза-3» в радиоэфире прозвучало еще одно сообщение ТАСС, в котором, наконец, сообщалось о динамических операциях на околоземной орбите:

«В соответствии с программой полета на первом витке корабль «Союз-3» производил сближение с беспилотным кораблем «Союз-2». На первом этапе сближение до расстояния 200 метров осуществлялось автоматической системой. Последующие операции по сближению проводил летчик-космонавт товарищ Береговой с использованием системы ручного управления.

С борта корабля «Союз-3» велась телевизионная передача.

По данным телеметрических измерений, бортовые системы кораблей функционируют нормально. Давление и температура находятся в заданных пределах.

Летчик-космонавт товарищ Береговой продолжает успешно выполнять намеченную программу экспериментов и исследований».

Но о планировавшейся в ходе полета стыковке – опять ни слова не сказано.

Более того, уже после завершения космического рейса «Союза-3» орган ЦК КПСС газета «Правда» 17 ноября 1968 года опубликует развернутую информацию о полете Георгия Берегового, в которой так будет описан процесс взаимодействия двух кораблей в космическом полете:

«После отделения корабля «Союз-3» от носителя он (т.е. космический корабль – С.Ч.) осуществил радиопоиск «Союза-2», после чего начался процесс сближения космических кораблей. После автоматического сближения кораблей до расстояния между ними 200 метров последующее сближение проводилось под управлением летчика-космонавта. После выполнения этой операции корабли разошлись на расстояние 565 километров, а затем вновь сблизились. При повторном сближении Г. Т. Береговой производил фотографирование «Союза-2» и проводил измерения параметров относительного движения кораблей».

… Подтверждена правильность технических решений, положенных в основу создания нового типа пилотируемого космического корабля с широкими маневренными возможностями. Доказана рациональность его конструкции и надежность бортовых систем. Отработаны процессы маневрирования на орбите при автоматическом и ручном управлении. В результате проведенных научно-технических экспериментов получены новые ценные данные.

Полетами космических кораблей «Союз-2» и «Союз-3» сделан новый шаг в области совершенствования маневрирующих пилотируемых кораблей и создания орбитальных станций».

Из приведенного выше текста, опубликованного в «Правде», совершенно ясно, что в полете «Союза-2» и «Союза-3» планировалось только маневрирование и сближение космических кораблей, но речи об их стыковке не было.

Обратимся к воспоминаниям о первом дне космического полета самого Георгия Тимофеевича Берегового:

«Автоматически включились бортовые двигатели, и «Союз-3», изменив траекторию полета, направился к точке, в которой должно было состояться космическое рандеву. Оба корабля оказались поблизости друг от друга – их разделяло лишь несколько километров. Сблизившись до двухсот метров, корабли пошли параллельным курсом, – видеть все это, должен сказать, было незабываемым счастьем. «Союз-2», бесшумно несется сейчас в двухстах метрах от моей кабины. По программе нужно свести корабли еще ближе – на расстояние нескольких метров! Пришел черед действовать мне.

Беру управление на себя...

… Осторожно двигаю ручками управления... Расстояние между кораблями постепенно уменьшается – значит, двигаюсь вперед. Увеличиваю тягу маневровых двигателей – сближение продолжается... Вот он, «Союз-2», совсем рядышком, рукой достать!

Отпускаю ручку. Летим по инерции по своим орбитам. Корабли, имея небольшую разницу в скорости, начинают медленно расходиться... Снова берусь за ручки, снова сближаю корабли...»

О планировавшейся стыковке и в мемуарах самого Георгия Тимофеевича – тоже ни слова!

Более того, вот текст официальных телеграмм, которыми обменялись космонавт Береговой и советские руководители в ходе космического полета. Материалы были опубликованы в советской прессе еще во время космического полета:

«РАДИОГРАММА С БОРТА КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ «СОЮЗ-3».

Докладываю Центральному Комитету Коммунистической партии Советского Союза и Советскому правительству – полет проходит нормально.

Успешно выполнил маневрирование и сближение с космическим кораблем «Союз-2». Настроение бодрое. Горячо благодарю Центральный Комитет родной партии и Советское правительство за оказанное мне доверие. Полет проходит по программе. Выполняю научные эксперименты. Системы работают отлично. Состояние отличное.

Летчик-космонавт Г. Береговой.

(Опубликовано: «Правда», 27 октября 1968 года).

«ПРИВЕТСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВА КОСМОНАВТУ Г. Т. БЕРЕГОВОМУ.

Дорогой товарищ Береговой Георгий Тимофеевич!

От имени Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР сердечно поздравляем Вас с успешным началом полета и выполнением задания по маневрированию и сближению космических кораблей на околоземной орбите. Весь наш народ с неослабным вниманием следит за Вашим полетом. Крепко обнимаем Вас и желаем благополучного приземления.

До встречи на родной Земле!

Л. Брежнев, Н. Подгорный, А. Косыгин

(Опубликовано: «Правда», 27 октября 1968 года).

И снова ни слова о планировавшейся стыковке! Словно и не планировали ничего, не готовили космонавтов к этому полету более полугода…

Но ведь стыковка планировалась! И готовились проекты совсем других приветственных телеграмм – с борта экспериментальной орбитальной станции, которую предполагалось образовать из состыкованных «Союза-2» и «Союза-3».

Что же произошло? Почему и ЦК КПСС на пару с Советским правительством, и средства массовой информации, и руководители космической отрасли, – да и сам космонавт, – умалчивают о факте подготовки стыковки двух космических кораблей в октябре 1968 года?

Ответ очень прост. Стыковку «Союза-2» и «Союза-3» выполнить не удалось. Полет Георгия Берегового начался с неудачи. Но стоит ли говорить о неудаче, если есть возможность ее замолчать? Пусть все – и прежде всего, советский народ, – будут уверены: в космосе все прошло гладко. В полном соответствии с программой полета. Никакой стыковки не планировалось, дорогие товарищи. Предполагалось только маневрирование и сближение двух космических кораблей, которое – как и все в советской космонавтике – прошло без сучка и задоринки.

Попробуем разобраться в том, что же действительно произошло в тот октябрьский день 1968 года на космической орбите – в день, который, наверное, стал одним из самых трудных в жизни летчика-космонавта СССР Георгия Тимофеевича Берегового.

По принятой для полета «Союза-2 и «Союза-3» методике стыковки, сразу после старта активный космический корабль (т.е. тот корабль, который оснащен активным, «штыревым» стыковочным узлом и будет выполнять большую часть маневров на орбите – С.Ч.) выводился в зону ближнего сближения до расстояния 10-20 километров с пассивным кораблем (т.е. с кораблем, имеющим воронкообразный стыковочный узел – С.Ч.). После этого в автоматическом режиме начинала работать радиотехническая система сближения двух кораблей «Игла», которую только контролировал командир «Союза-3». С 200 метров космонавт переходил на ручное управление и выполнял сначала причаливание, а затем стыковку двух космических кораблей.

Владимир Сергеевич Сыромятников в книге «100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле» очень хорошо и точно описывает весь комплекс управления движением и стыковкой «Союза-3», который был задействован в космическом полете:

«На расстояниях в 100-200 м при относительных скоростях порядка 1 м/с законы орбитального полета практически не оказывают влияние на относительное движение, а космонавт может управлять кораблем почти как самолетом. Через оптический прибор под названием «визир специальный космонавта» (ВСК) он наблюдает цель: на таком расстоянии она хорошо видна. Когда расстояние уменьшается до нескольких десятков метров, становится видной специальная мишень, которая служит для окончательного выравнивания кораблей таким образом, чтобы стыковочные агрегаты расположились соосно, без боковых и угловых отклонений. Для управления в темноте, при полете в тени Земли, на пассивном корабле установлены специальные огни, почти как на самолете. Для управления поступательным движением корабля и угловыми поворотами (то есть ориентацией) имеются две ручки управления движением и ориентацией – РУД и РУО. У каждой ручки – три степени подвижности по числу степеней свободы корабля: первая – вверх-вниз, влево-вправо, вперед-назад, вторая – по тангажу, рысканию и крену, как эти углы называют в авиации и в ракетной технике. При такой ничем не ограниченной свободе движения управлять кораблем совсем не просто. Полная свобода, похоже, одинаково опасна как на Земле, так и в космосе. Требуется навык, который приобретается на специальных тренажерах».

Как же на самом деле проходил космический полет корабля «Союз-3», пилотируемого Георгием Тимофеевичем Береговым, 26 октября 1968 года?

Старт космического корабля «Союз-3» прошел без замечаний. Баллистики постарались с расчетами: после выхода «Союза-3» на околоземную орбиту он оказался всего лишь на расстоянии одиннадцати километров от «Союза-2». Вскоре от радиотехнической системы сближения и стыковки «Игла» прошел сигнал «Захват цели». Началось автоматическое сближение двух космических кораблей.

Программой полета предусматривалось, что сближение и стыковка произойдут вне зоны радиовидимости наземных средств командно-измерительного комплекса, когда космический корабль на первом витке уйдет на теневую сторону Земли. Было решено, что дальнее сближение с беспилотным кораблем будет производиться в автоматическом режиме, а с расстояния примерно 150-160 метров Георгий Береговой начнет сближение вручную.

Так как баллистики при подготовке полета изначально рассчитали проведение стыковки на затемненной, – так называемой «ночной» – части околоземной орбиты, то для визуального ориентирования космонавта на борту «Союза-2» зажигались специальные сигнальные огни, расположенные в виде пирамиды.

Автоматическое сближение «Союза-2» с «Союзом-3» проходило нормально, никаких неисправностей на борту обоих кораблей отмечено не было. Генерал Н.П.Каманин позднее вспоминал:

«Выходя из бункера (управления – С.Ч.), я услышал сообщение по громкоговорящей связи: «Расстояние между кораблями 8 километров, скорость сближения 15 метров в секунду». Когда я приехал на КП, там уже все поздравляли друг друга с удачным началом полета».

Беспилотный «Союз-2» возник в поле зрения Георгия Берегового откуда-то из глубин космического пространства сначала в виде едва различимой, но яркой точки, которая постепенно увеличивалась в размерах, и постепенно превратилось в светящее пятно. Где-то с расстояния полкилометра уже четко просматривались очертания конструкции беспилотного корабля.

Когда расстояние между кораблями сократилось примерно до двухсот метров, «Союз-2» уже напоминал Георгию Береговому большую серебряную птицу, у которой вместо крыльев широко раскинулись в стороны панели солнечных батарей. Теперь эта «космическая птица» парила совсем рядом с «Союзом-3». Казалось, можно рукой дотянуться: обычные наземные ориентиры отсутствовали, и достаточно большой по своим размерам космический корабль «Союз-2» казался Георгию Береговому крошечным, словно игрушечным, и висевшим в бархатной черноте космоса очень близко.

Система управления еще раз провела оценку взаимного расположения кораблей. Оказалось, что угол по крену «Союзом-3» выбран не полностью. Корабль летел, чуть завалившись набок.

Едва слышно заворчали за бортом малые двигатели системы ориентации и стабилизации «Союза». Глухим кашлем отозвались, заработали и маневровые. Два корабля медленно сходились в околоземном космическом пространстве.

Строго по полетной инструкции на расстоянии около ста шестидесяти метров от пассивного беспилотного «Союза» Георгий Береговой взял управление сближением и предстоящей стыковкой на себя.

Вот в этот момент судьба и сыграла злую шутку с космонавтом…

Полной адаптации Георгия Тимофеевича к условиям невесомости еще не произошло – ведь полет по орбите длился пока менее часа. Координация движений и пространственная оценка расположения окружающих объектов в условиях невесомости у космонавта были нарушены. А выполнялась сложнейшая управленческая операция…

На дальности тридцать метров от «Союза-2» Береговой затормозил и пришел к выводу, что надо повернуть «Союз-3», иначе стыковочный штырь его активного корабля правильно не состыкуется с воронкой пассивного корабля.

Но вместо того, чтобы слегка довернуть свой корабль по крену, выровнять его, Георгий Береговой слишком сильно повернул его. Береговому показалось, что корабли шли на сближение в перевернутом положении, и он «вручную» перевернул свой корабль вдоль продольной оси «Союза-3». А на самом деле это коварная невесомость, к которой космонавт еще не успел толком адаптироваться до начала процесса сближения и стыковки, «перевернула» Георгию Тимофеевичу зрение. В те напряженные минуты полета он видел все за бортом корабля словно «вверх ногами».

Теперь корабли действительно оказались в перевернутом положении относительно друг друга на 180 градусов, а космонавт не заметил этого и был уверен, что процесс сближения идет нормально. Георгий Тимофеевич не обратил внимания на то, что бортовые огни на концах солнечных батарей «Союза-2» после выполненного им маневра заняли неправильное положение. Эти динамические эволюции кораблей были выполнены еще в зоне радиовидимости с Земли, но никто из операторов в Центре управления полетом и наземных измерительных пунктов на них не прореагировал.

Береговой доложил на Землю: «Дальность – сорок. Сближение идет нормально». Шеститонные космические корабли теперь отделяло друг от друга расстояние всего сорок метров. Еще две-три минуты и произойдет долгожданная стыковка… Но в это время оба корабля вышли из зоны радиовидимости наземных пунктов слежения. Связь с Землей прервалась. Космонавту Береговому теперь предстояло действовать самостоятельно, без помощи операторов и специалистов из Центра управления полетом.

Сближение кораблей продолжалось. Но вдруг пассивный корабль «Союз-2» стал отворачивать по углу рысканья от перевернутого «вверх ногами» «Союза-3». Так и должно было случиться: автоматика «Союза-2» предохраняла корабли от неправильной стыковки, которая могла бы закончиться столкновением двух многотонных космических аппаратов. И стыковка не состоялась лишь из-за рассогласованности двух космических кораблей по курсу.

После того как первая попытка стыковки не удалась и автоматика развела корабли на безопасное расстояние, Георгий Береговой предпринял попытку облететь отвернувшийся от него «Союз-2» и попробовать снова пойти с ним на стыковку. Но и эта его попытка не увенчалась успехом. Береговой по-прежнему не замечал, что «Союз-3» по отношению к «Союзу-2» летит «вверх ногами». Автоматика беспилотного корабля вновь предотвратила столкновение, отвернув «Союз-2» в сторону от продольной оси.

В своей книге воспоминаний Георгий Тимофеевич позднее напишет:

«Наконец я сбросил тягу до минимума: корабли сближались теперь совсем медленно, их относительная скорость практически подходила к нулю. Абсолютная же скорость была огромна: оба они неслись над Землей, покрывая за час двадцать восемь тысяч километров! Здесь, на орбите, особенно если не смотреть вниз, на Землю, чудовищная эта скорость никак не чувствовалась. Оба корабля будто неподвижно повисли в пространстве.

Когда они сблизились до нескольких метров, двигатели отключились. Некоторое время корабли шли борт к борту, но вскоре в силу разницы орбит опять стали расходиться в стороны. Я вновь включил тягу, и вновь корабли сошлись. Ручное управление действовало безотказно.

Я неохотно вернул ручку управления в нейтральное положение и несколько минут следил, как удаляется «Союз-2», уменьшаясь в размерах, чтобы вновь исчезнуть, раствориться в беспредельных просторах космоса до новой, запланированной на следующие сутки встречи...»

Конечно, по соображениям цензуры космонавту нельзя было написать всю правду…

Георгий Береговой принимает совершенно верное решение: сближение приостановить, дождаться выхода кораблей на освещенную часть орбиты и проконсультироваться с Центром управления полетом по сложившейся ситуации.

Но тут опять отсутствие адаптации Георгия Тимофеевича к условиям невесомости сыграло роковую роль. Координация его движений была все еще нарушена, он нечаянно зацепил одну из ручек управления. Включились двигатели. «Союз-3» начал вращаться. Береговой сразу же точно оценил ситуацию и вернулся к активному управлению кораблем, пытаясь восстановить его ориентацию. Это было сделать очень сложно, поскольку «Союз-3» по-прежнему совершал полет на теневой части орбиты. В течение трех минут космонавт настойчиво выправлял крен. Наконец, ему удалось сориентировать «Союз-3» в требуемое программой полета положение. Но на эту операцию космонавт израсходовал около 40 килограмм топлива. Георгий Береговой понял, что продолжать дальше сближение двух космических объектов уже просто опасно – запасы топлива на корабле упали до критической отметки. Рабочее тело – перекись водорода – для системы ориентации и стабилизации «Союза-3» было израсходовано практически полностью.

Уже после полета, на заседании Государственной комиссии, Георгий Береговой анализировал свои действия на участке сближения двух космических аппаратов:

«С 200 метров я стал управлять причаливанием вручную. Корабли сблизились до 30-40 метров. В этот момент я ясно увидел, что бортовые огни «Союза-2» образуют трапецию, и я никак не могу загнать их на одну линию. Я понял, что стыковки не будет, и решил «зависнуть» и ждать рассвета (т.е. выхода «Союза-3» из теневой на освещенную Солнцем сторону Земли – С.Ч.). На светлой стороне Земли я увидел вблизи «Союз-2», но курсы кораблей расходились на 30 градусов».

Космический корабль вышел на освещенную часть орбиты, радиосвязь с Землей восстановилась. Как только корабли вновь появились в зоне связи, все поняли, что «слепая» – на затемненной части орбиты – стыковка двух космических аппаратов не состоялась.

«Казалось, все идет очень хорошо: через полтора часа после пуска «Союза-3» корабли должны пройти над нами жестко состыкованными, – вспоминал генерал Каманин. – Но вот голос Берегового разбивает все наши надежды: «Стыковка не произошла из-за рассогласованности кораблей по курсу…»

Расшифровав данные телеметрии, поступившей с бортов «Союза-2» и «Союза-3», в Центре управления полетом определили, что сближение и причаливание двух космических кораблей до расстояния 200 метров проходило штатно. На участке автоматического сближения на корабле «Союз-3» двигатели причаливания и ориентации израсходовали 30 килограмм рабочего тела. А после перехода на ручное сближение, всего за 2 минуты активного маневрирования, космонавт израсходовал целых 40 килограмм. Общий расход составил 70 килограмм из суммарных запасов 80 килограмм. В Центре управления полетом немедленно забили тревогу: оставшихся 8-10 килограммов рабочего тела едва хватало на построение ориентации космического корабля перед посадкой на Землю...

Делать повторную попытку стыковки было уже нельзя. В целях экономии рабочего тела в последующие дни космической экспедиции решили вообще не проводить динамических операций по управлению полетом. Для дальнейшего управления полетом и выяснения причин невыполнения стыковки Государственная комиссия в полном составе вылетела из Байконура в Крым, в Центр управления полетом в Евпатории.

Увы, Георгию Тимофеевичу Береговому не удалось состыковать два космических корабля.

Уже после завершения космического полета техническая комиссия Центрального конструкторского бюро экспериментального машиностроения, исследовав все имевшиеся данные о полете «Союза-3» и «Союза-2», полностью восстановила реальную ситуацию в ходе орбитальной миссии Георгия Берегового. Вывод комиссии был жестким и однозначным: причиной невыполнения программы космического полета явилась ошибка космонавта. Мол, именно из-за ошибки Георгия Тимофеевича Берегового и сорвалась стыковка…

Такого же мнения до конца своих дней был и «конкурент» Берегового на стадии подготовки к полету на «Союзе-3» летчик-космонавт СССР, доктор технических наук, профессор Константин Петрович Феоктистов:

«Георгий Тимофеевич допустил грубейшую ошибку – не обратил внимания на то, что корабль, к которому он пытался причалить, перевернут «вверх ногами». Мигающие огни беспилотного корабля оказались сверху, а должны были быть внизу. Не на своем месте были и непрерывно светящиеся огни. Поэтому при приближении «Союза-3» беспилотный «объект» непрерывно «отворачивался». На ошибочные маневры Береговой израсходовал все топливо, предназначенное для сближения кораблей».

Сказано жестко, но вот справедливо ли?

У космонавта Алексея Станиславовича Елисеева иное мнение: «…Специалисты разобрались в происшедшем. Все бортовые системы (космических кораблей «Союз-2» и «Союз-3» – С.Ч.) работали абсолютно нормально. Причаливание не получилось потому, что в самом его начале беспилотный корабль оказался перевернутым почти «головой вниз» по отношению к кораблю Берегового. Если бы автоматическое управление продолжалось, то корабль был бы развернут в правильное положение в дальнейшем процессе причаливания. При ручном управлении это должен был сделать космонавт. Но на тренировках такая ситуация никогда не отрабатывалась. В начале причаливания встречный корабль всегда занимал положение ближе к правильному, чем к перевернутому. И космонавты к этому привыкли. На экране тренажера приближающийся корабль напоминал самолет. Развернутые в стороны солнечные батареи были похожи на крылья. Для создания условий стыковки космонавты разворачивали свой корабль так, чтобы батареи-крылья занимали на экране горизонтальное положение, и этого было достаточно – все получалось. На расположение остальных элементов конструкции никто не обращал внимания космонавтов. А оказалось, что следовало бы. При правильном положении корабля главная антенна радиосистемы сближения находится над батареями, а при неправильном – под ними. В полете Берегового она оказалась снизу. Когда Береговой считал, что он разворачивает корабль в правильном направлении, на самом деле он пытался увести его еще дальше от правильного. Система управления этого делать не позволяла... Жаль, все это выяснилось поздно».