Текст книги "Лётчик, испытатель, космонавт"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Государственная комиссия дает «добро» на космическую экспедицию двух «Союзов».

Генерал Н.П.Каманин доложил о готовности к полету космонавтов:

– Государственной комиссии представляются кандидаты на очередной космический полет: Георгий Тимофеевич Береговой, Борис Валентинович Волынов и Владимир Александрович Шаталов. Все они успешно прошли программу подготовки к полету и на экзаменах получили отличные отметки. Командиром космического корабля «Союз» предлагается утвердить полковника Берегового Георгия Тимофеевича. Его первым и вторым дублерами – подполковников Волынова Бориса Валентиновича и Шаталова Владимира Александровича.

Государственная комиссия проголосовала. Единогласно решено назначить командиром корабля «Союз» Г.Т.Берегового, а его дублерами – Б.В.Волынова и В.А.Шаталова.

Далее слово было предоставлено будущему пилоту «Союза-3». Георгий Тимофеевич Береговой был краток:

– Товарищ председатель Государственной комиссии, члены Государственной комиссии! Принятое вами решение ко многому меня обязывает. Я прошел подготовку по специальной программе. Врачи дали заключение о годности к полету. Приложу все старания и умение, чтобы успешно выполнить задание Родины. Благодарю за оказанное доверие.

С приветствиями к космонавтам обратились С.А.Афанасьев, М.В.Келдыш, К.А.Керимов. Затем выступали ученые, представители предприятий, различных служб и организаций. Они говорили о большом значении предстоящего полета, о перспективах, которые открываются в связи с новыми стартами «Союзов», желали успеха Георгию Береговому.

После окончания заседания Государственной комиссии В.П.Мишин и Н.П.Каманин с группой ученых и специалистов провели беседу с космонавтами о порядке выполнения научно-технических экспериментов на орбите и уточнили план телерепортажей с борта корабля. Генерал Каманин также договорился с Георгием Береговым о «кодировании» его сообщений с орбиты. Сообщение «Все системы корабля работают нормально, самочувствие отличное» будет означать, что полет можно продолжать по полной программе. Если космонавтом оценка состояния систем корабля или личного самочувствия будет дана только на «хорошо», – это будет значить, что требуются консультации с руководителями полета и специалистами. А оценка «удовлетворительно» – требуется срочная помощь и посадка корабля на Землю.

24 октября по сложившейся на космодроме традиции Георгий Тимофеевич Береговой и его дублеры приехали на вторую площадку Байконура, где посетили домик С.П.Королева и домик космонавтов, в котором перед своими стартами ночевали все первые советские космонавты. Потом переехали на 31-ую площадку, на которой в 16 часов состоялась встреча космонавтов с военными и гражданскими испытателями – с теми, кто готовил ракету-носитель и космический корабль «Союз-3» к полету. На встречу пришло свыше полутысячи человек, в том числе присутствовали и все члены Государственной комиссии. Георгию Береговому предстояло первым из советских космонавтов стартовать в космос с 31-й площадки космодрома Байконур – до этого все пилотируемые запуски «Востоков», «Восходов» и «Союзов» осуществлялись с первой, «гагаринской» площадки. Береговой во время митинга у подножия ракеты-носителя держался очень спокойно и уверенно, он очень удачно ответил на все приветствия и пожелания благополучного полета.

25 октября Георгий Береговой присутствовал на пуске ракеты-носителя с беспилотным космическим кораблем «Союз-2». День выдался солнечный, но прохладный. Столбик на термометре замер где-то в районе нуля, ветер иногда достигал пяти метров в секунду.

Пуск состоялся ровно в 12 часов дня. Все прошло очень четко, как в лучшие времена при Королеве. Георгий Береговой был молчалив и сосредоточен. Он, не отрывая глаз от бинокля, долго смотрел вслед яркому пылающему пятну двигателей ракеты-носителя «Союза-2». Завтра на такой же ракете в космос предстояло стартовать и ему.

«Последние команды слышатся в репродукторах громкой связи, – писал на страницах «Комсомольской правды» журналист Ярослав Голованов. – Корпус ракеты уже освобожден от ферм обслуживания. Еще миг, и рыжий бурун пыли, поднятой ураганом ее двигателей, заклубится над степью. Чуть тронется, потянется в высь ракета. Почти бесшумно, в земляном глубоком гуле восстанет, осмолив все вокруг, шар белого пламени, полетит все быстрее и быстрее за облака, и упадет сверху, сокрушая все звуки земли, страшный победный грохот. Это необыкновенное зрелище рождает необыкновенные чувства, но я заставил себя оторваться от ракеты для того, чтобы увидеть лица людей, следящих за ней. Это тоже необыкновенное зрелище, достойное кисти великого художника. И среди десятков лиц, больше, чем когда-либо так не похожих друг на друга, я сразу увидел лицо Берегового. В глазах его не было восторга, он смотрел изучающе, внимательно, пытливо, для него это было не зрелище, а работа. Когда ракета ушла за облака, один из нас (журналистов – С.Ч.) сказал ему:

– Красивый старт. Ничего не имею против, если его завтра так же повторят…

Он улыбнулся:

– Я, пожалуй, тоже не имею…»

Через 30-40 минут были получены доклады с измерительных пунктов: корабль «Союз-2» выведен на расчетную орбиту.

Вечером Георгий Тимофеевич Береговой провел предполетную пресс-конференцию, в которой участвовали двенадцать корреспондентов от центральных советских газет, Всесоюзного радио и Центрального телевидения, несколько фото – и кинооператоров. Береговой спокойно и уверенно отвечал на все вопросы журналистов, много шутил.

– Ваши увлечения помимо работы?

– Хобби?

– Ну, да, хобби.

– Модное слово. Люблю путешествовать. Нынешним летом объездили с женой Север, Прибалтику, побывали в пушкинских местах. Она ведь у меня историк, и особенно интересно было нам в Новгороде, в Пскове. Я снимал фильм. Привез двенадцать отснятых катушек пленки по тридцать метров каждая. Вот, пожалуй, киноаппарат тоже мое увлечение, люблю снимать.

– Сколько времени вы провели в кабине «Союза»?

– Если говорить о тренировках, то много, – улыбнулся в ответ Георгий Тимофеевич. – Ну, а если вы имеете в виду тот конкретный корабль, который уже стоит на старте, то я работал в нем дважды по несколько часов.

«Эта беседа еще раз убедила нас, – отметит Ярослав Голованов в своей корреспонденции, – что первое впечатление о космонавте не было обманчивым. Уже возвращаясь к нашему «Рафику» (машине, которую журналистам выделили для поездок на Байконуре – С.Ч.), мы все, перебивая друг друга, говорили: «Какой отличный парень, какой обаятельный, приятный человек!»

После общения с прессой Георгий Тимофеевич отправился отдыхать в свой номер в гостинице «Космонавт». Завтра полковнику Береговому предстоял старт в космос. Дорога, по которой он настойчиво шел вперед свыше пяти лет, наконец-то, привела его к желанной цели.

10. «Аргон» над планетой

(26 октября 1968 года, первый день космического полета)

Георгий Береговой проснулся в семь часов пятнадцать минут утра по звонку будильника. Решил, чтобы не тратить ни одной минуты на лишние переживания, строго следовать графику индивидуальной предстартовой подготовки, в котором друг за другом значились утренняя физзарядка, ежедневный обязательный медосмотр, завтрак... Медицинский осмотр не выявил никаких отклонений, которые могли бы помешать Георгию Тимофеевичу занять место в кабине «Союза-3». Предполетное взвешивание показало, что вес Берегового – 80 килограммов 200 граммов, это практически норма.

Завтрак был уже почти космический – в тубах в столовую были поданы печеночный паштет, творожная паста с изюмом и сок из свежей, будто только что собранной с куста, черной смородины. На вопрос генерала Каманина о самочувствии Береговой коротко ответил: «Спал хорошо, все нормально».

В 7 часов 30 минут состоялось окончательное заседание Государственной комиссии с заслушиванием докладов о полной готовности ракеты-носителя, космического корабля, космонавтов и всех служб космодрома к предстоящему пуску. Было принято решение осуществить пуск «Союза-3» с космонавтом Георгием Береговым на борту в 11 часов 34 минуты по московскому времени.

Центральный комитет ВЛКСМ попросил космонавта взять с собой в космос небольшую коробочку со значками в честь 50-летия комсомола, которое отмечалось в октябре 1968 года. Эти значки потом будут вручать как сувениры лучшим комсомольцам Советского Союза. У Георгия Тимофеевича был и свой «сувенир» – наручные часы отечественной марки «Победа», изготовленные на 2-м Московском часовом заводе и принадлежащие брату Берегового – генерал-лейтенанту Михаилу Тимофеевичу Береговому.

Пора ехать на стартовую позицию. Береговой переодевается в полетный костюм из тонкой, но плотной шерсти: легкая голубая куртка, серые, зауженные внизу брюки, синяя шерстяная шапочка с коротким козырьком, черные полуботинки.

Ровно в девять часов утра автоколонна из двух автобусов и нескольких машин отъезжает от гостиницы «Космонавт» в направлении на 31-ую стартовую площадку космодрома. В машинах едут врачи, инженеры, научные работники, военные испытатели и специалисты.

За окном автобуса потянулась унылая, грязно-пыльного цвета осенняя степь. Порывы холодного ветра гонят по ней темно-серые травяные шары перекати-поля, вскидывают вверх мелкие камешки и комочки земли...

«Береговой сидит у окна в центре салона, – вспоминал космонавт Алексей Станиславович Елисеев. – Мы занимаем места вокруг него, едем на стартовую площадку. Все стараются шутить, по очереди запевают песни – и так почти всю дорогу. Кинооператор Центра подготовки много снимает – это для истории. Сзади идет пустой резервный автобус. Въезжаем на стартовую площадку. Пока нас не видят, прощаемся, желаем успешного полета. Береговой с доброй улыбкой говорит: «К черту!» – и выходит».

На часах – 9 часов 20 минут. Впереди – ажурные конструкции стартового комплекса. Ночью прошел небольшой дождь. Над стартовой площадкой висит какая-то ватная, напряженная тишина. Ветер стих, и только легким дуновением покачивает в степи высохшую траву...

Береговой выходит из автобуса и упругим, уверенным шагом направляется к членам Государственной комиссии. Словно на одном дыхании, без запинки следует доклад председателю Госкомиссии К.А.Керимову:

– Товарищ председатель Государственной комиссии! Полковник Береговой к космическому полету готов!

Чувствуется, что космонавт спокоен, собран, уже полностью настроен на предстоящую работу.

– Желаю вам успешного полета и благополучного возвращения на родную Землю! – голос генерала чуть дрогнул. Керимов, кажется, в этот момент волнуется больше, чем сам Береговой.

Космонавт благодарит и направляется к ракете-носителю, чтобы занять свое рабочее место в космическом корабле.

Несколько шагов, и вот уже металлические ступеньки, ведущие к лифту... Последние напутственные слова провожающих, друзей по отряду космонавтов и дублеров, обычное «ни пуха, ни пера», со столь же обычным ответом «к черту!»… Береговой поднимается по ступенькам, и лифт, металлически громыхнув, ползет вверх, к вершине ракеты.

Там, на высоте, Георгий Тимофеевич еще раз окидывает взглядом степь, приветливо машет руками провожающим, и направляется к входному люку космического корабля.

Еще несколько бесконечно долгих предстартовых минут… С помощью врачей и испытателей космонавт входит сначала в орбитальный отсек «Союза», а потом перебирается вниз, в спускаемый аппарат. Садится в свое кресло-ложемент. Последние напутствия испытателей и инструкторов. Закрывается люк спускаемого аппарата. Герметизируется округлая дверь в орбитальный отсек. Все, теперь он в корабле один.

Начинается завершающий цикл подготовки к запуску космического корабля. Он продлится еще целых два часа. Идут телеметрические проверки, и стартовая площадка постепенно пустеет, скоро возле ракеты не останется ни души.

И все-таки ракета-носитель заставила всех хорошенько понервничать. Пройдет почти три десятилетия после полета в космос Георгия Тимофеевича Берегового, и лишь в конце 90-х годов космонавт Алексей Станиславович Елисеев расскажет в своей книге воспоминаний «Жизнь – капля в море» о том, что в действительности происходило на стартовой площадке перед запуском «Союза-3»:

«Только приехав с наблюдательного пункта (уже после запуска ракеты-носителя с космическим кораблем «Союз-3» – С.Ч.) в монтажно-испытательный корпус, мы узнали, что на стартовой площадке происходили драматические события, которые чуть было не привели к отмене пуска. Во время проверок систем ракеты оказалось, что один из приборов вышел из строя. Его следовало заменить. Условия площадки никак для этого не подходили. Нормально замена должна производиться в теплом помещении при горизонтальном положении ракеты. А в этот день было очень холодно, и ракета стояла вертикально. По всем правилам полагалось эвакуировать космонавта, слить топливо и увезти ракету, старт перенести. Но в это время один из молодых солдат, участвовавших в подготовке ракеты, добровольно вызвался заменить прибор прямо на стартовой позиции. Он пояснил, что знает, где и как он установлен, и может сделать это быстро. Руководители пуска заколебались. Доступ к прибору был неудобный. При вертикальном положении ракеты, да еще на холоде парнишка вполне мог что-нибудь уронить в приборном отсеке или повредить разъем, и тогда забот бы прибавилось. Но откладывать старт тоже крайне не хотелось. И с предложением согласились. Принесли запасной прибор, инструменты, пришел контролирующий офицер, и приступили к работе.

Доступ к прибору был через маленький люк, в который мог пролезть только человек некрупного телосложения и, конечно, без верхней одежды. Парень снял тулуп и полез. Как рассказывают, работал он предельно аккуратно. Ребята, стоящие снаружи, ему помогали – подавали инструменты, принимали гайки, потом забрали неисправный прибор, передали исправный, светили в люк фонарем, держали наготове тулуп, чтобы сразу согреть храбреца... Прибор был установлен. Повторные проверки показали, что все было сделано безукоризненно. Береговой узнает об этой истории уже после полета, и будет благодарить парня от всего сердца за мужество».

А тогда, в октябре 1968 года, космонавта не стали тревожить. С Георгием Береговым поддерживают двустороннюю связь в постоянном режиме, ни на секунду не перестает работать и бортовая телекамера, отслеживая все движения космонавта. До пятнадцатиминутной готовности с космонавтом переговоры по радиосвязи ведут генерал Николай Петрович Каманин и космонавт Андриян Григорьевич Николаев. Потом включается бункер управления пуском, и на связь выходят председатель Государственной комиссии Керим Алиевич Керимов и Главный конструктор Василий Павлович Мишин.

По сложившейся традиции Георгий Тимофеевич зачитывает текст своего предстартового заявления:

«Дорогие товарищи и друзья!

Штурм космоса продолжается успешно. Осуществлена автоматическая стыковка советских спутников на околоземной орбите. Выполнены исторические полеты космических станций «Венера-4» и «Зонд-5». Эти новые выдающиеся достижения советской науки и техники в исследовании космоса – результат творческих дерзаний и героического труда нашего народа.

Мне оказано большое доверие: совершить полет на космическом корабле «Союз-3». Новый космический полет будет произведен в канун 51-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. И мы посвящаем его этой знаменательной дате. Я готов выполнить почетное задание Родины. Заверяю Центральный Комитет ленинской Коммунистической партии, Советское правительство, наш народ, что отдам все силы и знания для выполнения возложенных на меня ответственных задач.

До скорой встречи, дорогие друзья, на родной Земле!»

… Над опустевшей стартовой площадкой звучит долгожданная команда:

– Ключ на старт!

Пошли электронные часы. Пуск ракеты рассчитан с точностью до третьего знака секунды.

В последний раз автоматика «опрашивает» бортовые системы и двигатели: давление, напряжение, температура... Все в полном порядке, можно стартовать.

На экране телевизора видно, как в тревожном ожидании замер космонавт.

Береговой почувствовал легкий толчок. Это пошлись в стороны четыре фермы, которые поддерживали ракету. Космонавту сейчас их не видно: иллюминаторы в кабине корабля наглухо закрыты аэродинамическим обтекателем, который при взлете примет на себя всю силу сопротивления атмосферы.

Вот фермы окончательно разошлись, ракета теперь на стартовом столе совсем одна. Мгновения до запуска двигателей…

– Команда «Зажигание»!

– Есть зажигание!

Разгорающаяся вспышка пламени где-то под подножием ракеты.

– Предварительная!

Пламя становится все сильнее.

– Промежуточная!

Ракета словно дрожит от возбуждения, клубы огня, пыли и дыма закрывают ее основание.

– Главная, подъем!

– Прошла команда «Пуск»!

И в ответ совершенно спокойный голос Георгия Берегового:

– Понял, пуск.

Грохот двигателей, ракета приподнимается над стартовой площадкой и, ускоряясь с каждым мгновением, устремляется в небо.

Когда ракета-носитель оторвалась от стартового стола 31-й площадки космодрома Байконур, часы показывали 11 часов 34 минуты 18,1 секунды 26 октября 1968 года. Космический старт Георгия Тимофеевича Берегового стал реальностью…

– Как самочувствие? – традиционный вопрос оператора связи космонавту на первых же секундах после запуска.

– Нормально, – кратко отвечает Береговой. Его лицо совершенно спокойно, глаза чуть прищурены.

Только в момент старта космонавт чувствует разницу между тренажером и реальным космическим кораблем. В учебном корабле нет ни грохота, ни вибрации, ни впечатывающей в кресло силы нарастающей перегрузки. В тренажере можно только мысленно представлять себе воздействие всех этих факторов, а в реальном полете, в настоящем космическом корабле, который уносится в космос, начинаешь сопоставлять свои представления, физически испытывая на себе и шум, и вибрацию кабины, и наваливающиеся на тебя перегрузки.

«Мысленно я дорисовываю воображением не раз виденную картину.. – напишет позднее Георгий Береговой в своей книге «Угол атаки». – Вибрация ракеты усиливается, с ее обшивки осыпается иней, одновременно внизу вспыхивает бурлящий клуб ослепительного бледно-оранжевого пламени, а все вокруг сотрясает мощная волна грохота... Грохот нарастает, раздирая воздух стремительно расходящимися в пространство волнами; подпирающий работу столб пламени растет вверх, ракета плавно сходит со стартового стола и на какую-то неуловимую сознанием долю секунды будто зависает в воздухе... Но это лишь обман чувств, шок, вызванный грандиозностью и фантастичностью зрелища. На самом деле ракета сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее набирает скорость... Проходит несколько стремительных, но в то же время необъятно емких секунд, и высоко в небе, там, куда только что ушла ракета, уже гаснет крохотное пятнышко слабого света – последний зримый след выходящего на заданную орбиту космического корабля…»

– Сто секунд, полет нормальный! – оператор с пункта управления начал счет секундам полета. – Давление в камерах сгорания в норме! Ракета-носитель идет устойчиво!

Начались дистанционные радиотехнические измерения траектории летящей в космос ракеты. Полученные данные поступают в координационно-вычислительный центр и вводятся в электронные машины. Они практически мгновенно решают сложнейшие навигационные задачи и дают ответ на вопрос: соответствует ли траектория расчетной? Какими будут параметры орбиты космического корабля?

На 290-й секунде полета кабину космического корабля внезапно залил яркий, как луч прожектора ночью, поток света. Это сработали пиропатроны, отбросив в пространство ставший ненужным после прохождения плотных слоев атмосферы аэродинамический обтекатель. Во время отделения аэродинамического обтекателя был хорошо слышен скрежет. Словно невидимый меч ударил по этому колпаку, и он, разрубленный вдоль, разлетелся двумя половинками в стороны. Теперь иллюминаторы в спускаемом аппарате больше ничего не закрывает и в них можно взглянуть.

– Головной обтекатель сброшен! – доложил на Землю Береговой.

– Не волнуйся, дождя теперь уже не будет! – шутливо отозвался с Земли космонавт Андриян Николаев.

Потом Георгий Береговой почувствовал, как отработала первая ступень ракеты-носителя и включилась вторая. Легкая вибрация стенок корабля, которая началась сразу после старта, еще продолжается.

В динамиках периодически слышится голос оператора, который считает секунды полета, и тот же взволнованный голос, наконец, объявляет:

– Полет нормальный! Все параметры ракеты-носителя и космического корабля в норме.

– На борту все в порядке, – откликается Георгий Береговой. – Самочувствие хорошее.

Разгоряченные двигатели вырабатывают последние сотни килограммов топлива, фыркают, выключаясь, и наступает тишина. Космический корабль вышел на орбиту.

«Перед тем как окончательно успокоиться, – вспоминал позднее Георгий Тимофеевич Береговой, – оставалось только одно: благополучно миновать момент отделения корабля от ракеты. Момент этот, образно говоря, должен точно «попасть в яблочко». Диаметр мишени пять-шесть секунд. Перед подходом к ней ракета-носитель добирает последние метры скорости. Если отстрел ракеты произойдет чуть раньше, скорости не хватит и корабль, вместо того чтобы выйти на расчетную орбиту, не сумеет преодолеть притяжение Земли и, описав кривую, приземлится или приводнится где-нибудь у черта на рогах. Скажем, в Индийском океане или в пустыне Гоби... Наоборот, если корабль отделится от ракеты-носителя чуть позже, скорости будет излишек и корабль выйдет на орбиту с координатами икс, зет и игрек. Что лучше – сказать трудно. Твердо можно быть уверенным лишь в одном: орбита с подобными «координатами» – это далеко не самое лучшее, о чем можно мечтать.

Словом, отделиться нужно не «чуть раньше» и не «чуть позже», а точно вовремя. Только тогда все будет хорошо, только тогда можно будет, как говорится, спокойно жить и спокойно работать.

Отделение корабля от ракеты-носителя происходит автоматически: вмешаться в это деликатное дельце я не могу – я могу только контролировать его ход по хронометру. Пассивно контролировать, по принципу: «Ай-ай-ай!.. Что же вы со мной, черти полосатые, делаете!» Но ракету отделяют не черти, а автоматика. Сто раз выверенная и перепроверенная.

Я знаю ее, я горжусь ею, я верю ей; я сижу и гляжу на циферблат хронометра... Тик-так, тик-так, тик...

Глубокий вздох... Все в порядке!

– Находишься на расчетной орбите! – информирует меня Земля. – Корабль «Союз-3» идеально выдержал заданные параметры. Все бортовые системы функционируют нормально.

Выдох... Все! Я начинаю спокойно жить и спокойно работать».

Последние уточняющие траекторные измерения. Звонки в Москву из Центра управления полетом: «Все прошло нормально, корабль на орбите, космонавт чувствует себя хорошо!». И радиоэфир замирает минутной паузой. А потом в пространство над планетой летит заранее подготовленный текст сообщения ТАСС:

«НА ОРБИТЕ – «СОЮЗ-3»

26 октября 1968 года в 11 часов 34 минуты московского времени на орбиту искусственного спутника Земли мощной ракетой-носителем выведен космический корабль «Союз-3».

Космический корабль пилотирует гражданин Советского Союза, летчик-космонавт, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР полковник Береговой Георгий Тимофеевич.

С космическим кораблем «Союз-3» установлена надежная двусторонняя радиосвязь. Сообщения с борта корабля передаются на частотах 15,008; 20,008 мегагерц.

По докладу летчика-космонавта товарища Берегового Георгия Тимофеевича, самочувствие его хорошее.

Космический корабль «Союз-3» выведен на орбиту, близкую к расчетной, с параметрами:

– период обращения вокруг Земли – 88,6 минуты;

– максимальное удаление от поверхности Земли (в апогее) – 225 километров;

– минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) – 205 километров;

– наклонение орбиты – 51 градус 40 минут.

Бортовые системы корабля «Союз-3» функционируют нормально. Давление и температура находятся в заданных пределах. Летчик-космонавт товарищ Береговой Георгий Тимофеевич приступил к выполнению программы полета».

Над планетой зазвучал новый космический позывной – «Аргон». Георгий Тимофеевич доложил в Центр управления полетом об успешном выходе космического корабля «Союз-3» на расчетную орбиту.

С первых же минут космический рейс Георгия Берегового стал неординарным событием. Первый раз на орбиту поднялся участник войны, фронтовой летчик, Герой Советского Союза, получивший это звание за 186 боевых вылетов на знаменитых штурмовиках Ил-2, заслуженный летчик-испытатель СССР.

И, прежде всего, живейший отклик полет Георгия Берегового нашел в его родном Енакиево. На площади около городского автовокзала состоялся многотысячный митинг жителей города.

«Георгий Тимофеевич начинал свою трудовую жизнь на Енакиевском металлургическом заводе, и мы этим гордимся, – писал в газете «Енакиевский рабочий» начальник смены мартеновского цеха Юрий Варванский. – Пока он будет летать в космосе, мы решили стать на ударную вахту. В день его вылета наша смена сварила 100 тонн сверхплановой стали, а с начала месяца у нас 500 тон металла, выплавленного дополнительно к плану. Каждый сталевар решил подготовить свой подарок. Вот что сказал, например, заслуженный металлург республики, орденоносец Егор Семендяев:

– Пусть наша скоростная плавка будет скромным подарком космонавту.

Такие же обязательства взял и сталевар Петр Фурса. Вот это по-рабочему!»

«Первый день полета в космосе Г.Т.Берегового мастера подземной углевыемки отметили выдачей на-гора 2000 тонн сверхпланового угля», – сообщал помощник главного инженера треста «Орджоникидзеуголь» Г.Суслин.

«Все доменщики желают Георгию Тимофеевичу доброго здоровья, счастливого полета и успешного приземления», – писал в газету оператор доменного цеха металлургического завода М.Середенко.

… Как Георгий Береговой ни старался точно уловить момент перехода от перегрузки к состоянию невесомости, переход все равно произошел неожиданно.

Первое впечатление после выключения двигателей ракеты-носителя и наступления невесомости было, что корабль вдруг перевернулся вверх ногами. Береговой повис на ремнях, которыми был прикреплен к креслу-ложементу.

Он прислушался к своим ощущениям. Было такое впечатление, будто опрокинулся лицом вниз, резко рванулся вперед и падаешь, стремительно вываливаясь из ложемента сиденья, к которому был только что прижат давящей невидимой рукой перегрузки, притиснут бешеной силой стартового ускорения. В момент выключения ракетного двигателя и перехода к состоянию невесомости тело космонавта еще продолжает движение вперед по инерции. Отсюда и ощущение, что ты как будто отклеиваешься от кресла-ложемента. Мгновенно, разом исчезают стартовые перегрузки, и ты, двигаясь по инерции, стремительно устремляешься вперед, словно отделяясь душой от тела. Твой организм, твое сознание, еще не понимающие, что такое невесомость и как она действует, воспринимают происходящее, как падение, как резкий кувырок вперед. Первая реакция – схватиться за подлокотники ложемента. Потом понимаешь, что ты все-таки не вывалился из кресла и по-прежнему висишь над ложементом, удерживаемый ремнями. Тут сознание выдает вторую совершенно неверную подсказку: что корабль перевернулся, и это ты висишь вниз лицом. Тело прошибает холодный пот, легкая тошнота подкатывает к горлу. Сердце колотится где-то у самой шеи. Виски сдавило какой-то невидимой силой. Чтобы унять бухающее сердце, делаешь несколько глубоких вдохов, но проходит две-три минуты, пока усилием воли не заставишь себя поверить: все нормально, космический корабль не перевернулся. Просто наступила невесомость. Вытираешь пот со лба и с интересом осматриваешься вокруг.

Внутри кабины корабля в условиях невесомости всплывают мельчайшие пылинки и даже мелкий мусор. Нет, конечно, при подготовке к старту все отсеки корабля очень тщательно чистят, но частицы пыли, мелкие песчинки, какие-то ниточки и прочая мелочь все равно попадают в помещения «Союза» во время его обслуживания испытателями на старте и при посадке космонавтов в корабль. Тогда они совершенно незаметны для глаз. А сейчас все это всплыло в воздух и в потоке яркого солнечного света, который льется из иллюминаторов, повисло в кабине корабля. Похожие на маленькие звездочки пылинки, соринки и песчинки медленно перемещаются перед глазами, устраивают танцы со сложными пируэтами при малейшем движении воздуха. Общее впечатление от всего происходящего очень необычное, ни с чем, ранее видимым не сравнимое. Кажется, что ты оказался внутри какой-то призрачной вселенной, светила которой живут по своим собственным законам. Конечно, готовясь к полету, Георгий Береговой, как и все другие космонавты, проходил неоднократные тренировки в так называемом «бассейне невесомости», оборудованном в самолете-лаборатории, специально приспособленном для отработки действий космических экипажей в условиях невесомости. Но там, в самолете, который делает «горку, 25 – 30 секунд – вот самый большой отрезок времени, в течение которого появляется состояние невесомости. И совсем другое дело, когда космонавт находится в космическом полете. Невесомость становится постоянным атрибутом жизни. Плавай, сколько хочешь, изучай реакцию собственного организма на потерю веса хоть на протяжении всего полета.

Если сейчас выглянуть в иллюминатор, то и там увидишь целый фейерверк светящихся частиц, плывущих рядом с космическим кораблем. Никаких звезд не видно, а эти мельчайшие частички, подсвеченные солнцем, – такой же мусор и пыль, как и внутри корабля, хорошо различимы на фоне черного бархата неба. Малейшая пылинка, которая при отделении от последней ступени ракеты-носителя отошла от корабля, выглядит крошечной серебристой звездочкой и, медленно вращаясь вокруг центра притяжения, парит рядом с летящим по околоземной орбите «Союзом».

Жизнь космонавта на орбите начинается с вживания, с приспособления сознания и человеческого организма к новым условиям окружающего пространства, и прежде всего, – к условиям невесомости. Одновременно по программе полета начинается работа: с обзора пультов управления, световой индикации, с проведения большого объема технических работ на борту – всего того, что относится к обязанностям летчика-космонавта.

Георгий Береговой контролирует выполнение автоматикой корабля раскрытия солнечных батарей и антенн. Полтора года назад, во время трагически закончившегося полета Владимира Комарова, именно в этот момент начались первые неприятности – не открылась одна из двух батарей. Сейчас же все проходит нормально.