Текст книги "Темные Пути (СИ)"

Автор книги: Сергей Удалин

Соавторы: Бухлак Анджей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Вот уже битый час, любезный Луфф, я подталкиваю тебя к этой мысли.

– Правда? – кажется, я уже начал жалеть о своем поспешном предложении. – Ты считаешь, это разумный план?

– По крайней мере, есть шанс...

– Которого не станет, лишь только сир Луфф ди Кальтаре пройдет Врата и превратится в полуразумную крысу или летучую жабу, – не очень-то самоуверенно предположил я.

Хлофель, заносчиво вздернув подбородок, попытался принять важный вид. Если бы не потрясающий перегар и лихорадочный блеск безумных глаз, у него, наверняка, получилось бы.

– Ты правильно поступил, Луфф, что зашел ко мне. Вместе мы справимся с этим делом.

– Надеюсь... – мне бы его хмельной оптимизм. – Допустим, я смогу разыскать залежи этих кристаллов. Но как они хоть выглядят?

– Не знаю... – Хлофель растерялся, что для него было совершенно нетипично. – Просто при Переходе меняются не только люди. Вещи ведь тоже трансформируются. В Вюндере – это, например, кристаллы, а в Загороде... Трудно сказать, что там они из себя представляют. Ответить могут только веркуверы, но, сам понимаешь...

– То бишь: пойди туда, толком не знаю куда, и принеси то, сам не знаю что. Так?

– Почти, – Хлофелю оставалось только развести руками. – Но не совсем. Я поработал годик и сотворил кое-какой приборчик, – старичок снова оживился, – по идее, он должен не допустить изменения твоего тела, разума, а может даже – предметов, которые будут с тобой. Короче, оснащаем тебя под завязку, перебрасываем в Загород и ...

– Хлофель! – строго оборвал я. – Признайся, а не ты ли спланировал всю эту операцию с поясом, чтобы отправить меня разведчиком в Загород?

Другой на его месте обиделся бы, но мудрый старец за свою долгую жизнь уже забыл, как это делается. Он протестующе икнул, отхлебнул из бутылки и не терпящим возражений тоном изрек:

– Ты что, Луфф, совсем дурак что ли? Извини, конечно. Зачем, спрашивается, мне подставлять друга, если проще предложить шанс на бессмертие любому из Жителей? Уверен, желающих нашлось бы не мало.

– Да, здесь, пожалуй, нечего возразить. Прости, дружище, за глупые подозрения, – о "дураке" я деликатно постарался забыть. Хотя, в данном случае, старик, наверное, прав.

– Ладно, забыли. Но сейчас мы партнёры, потому взаимное доверие нам необходимо в первую очередь!

Однако! По-моему, старик всё уже давно решил и за меня. Партнёры, значит...

– Кроме того, есть ещё одно хитрое устройство, – как ни в чем не бывало продолжал Хлофель. – Оно работать будет обязательно и особенно не изменится. Гарантирую. Хм... Почти. Поделка веркуверов, усовершенствованная мной и призванная поддерживать связь между нами.

– Это еще как? – представления о столь необычных вещах мой мозг усваивал не особенно быстро. Ему требовалось время, чтобы все тщательно взвесить и вынести вердикт: да, понимаю (иногда – делаю вид, что понимаю) или нет, этого я не понимаю, а значит этого нет вовсе. Так вот категорично. Зато никаких противоречий с самим собой!

К счастью, идею передатчика мой мозг не отторгнул. Подвергшись десятиминутной умственной атаке со стороны Хлофеля, он – мозг, а не передатчик – смирился и сделал вид, что всегда подозревал о существовании чего-то подобного.

Глава 3

Дюнн

           

Трудно сдерживать смех. Безумно весeлый он рвется наружу, разрушая на своем пути последние бастионы здравых рассуждений.

Смерть топчется совсем неподалеку? Уже стоит за спиной? Ручонки костлявые протянула?

Хрен вам в рожу!

Не пробовали растечься ручейком и проскользнуть тоненькими струйками меж её костистых пальчиков? А я попробую...

Как изловить воду? Правильно – заморозить. Это когда она в посуде, а так... Может в землю ушла, а может – в небо паром.

Короче, меня пока не заморозили, но я в посуде. Чем не посуда – Вюндер? Большая грязная кастрюля. Надо только дырочку в ней отыскать поскорей, а не то зачерпнут меня крохотным стаканчиком со дня на день. Со стеночками хоть и прочными, но прозрачными, словно хрусталь – весь на виду, никуда не денешься.

Хорошо еще, не сразу взяли, ублюдки. Как там булькнула эта крыса на Переходе? Подозрение на изменение, значительно превышающее норму? Ну-ну. И явиться, значит, сегодня вечером на обследование? Дождешься, сопля. Бегом прибегу, вприпрыжку.

Знали бы вы, шакальи морды, сколько Переходов назад я уже ждал этих слов. Не просто ждал, а готовился. Учился становиться неуловимым ручейком... Ишь, умники, в психике изменения учуяли. А то, что зрачки вертикальными стали да уши пропали после первого же Перехода – это нормально: случалось, что люди и в кучу навоза превращались. Вот смеху-то было! Особенно их родичам, сволочи, вашу мать.

Я слыл одним из самых стабильных. По три-четыре Перехода в год – а мне хоть бы что! Знали бы они, недоумки, как меня крутило... Знали бы как я менялся. Можно ведь рога и хвост заиметь, а, в общем-то, прежним остаться, а можно...

Короче, проглядели меня псы Тортуровы, прозевали, словно слепые щенки.

А сейчас передо мной только одна дорога – к нахтам, к вражьим тварям. Пусть боятся трусы или те, кому есть куда отступать. Мне, к счастью, выбирать не приходится. Бояться нахтов – это, в первую очередь, бояться самого себя.

Ну что, ручеек, пора испаряться из этой чертовой посудины?

Я закатал левую штанину и внимательно осмотрел мускулистую ногу. С недавних пор кожа приобрела странный землистый оттенок, загрубела и высохла. Однако меня это абсолютно не беспокоило – главное: сейчас ноги стали значительно крепче и выносливей, чем до изменений. И руки тоже. И все остальное...

Я тщательно прощупал коленный сустав.

Вот оно! Нашел...

Один крохотный волосок. Не серый, как прочие, а огненно-рыжий. Я осторожно зацепил его кончиками ногтей и начал медленно вытягивать. Та-а-ак, сантиметр за сантиметром...

Наконец, полутораметровая нить закончилась. Я разложил ее на каменном полу и невольно залюбовался совершенством формы и содержания. Плоть от плоти моей. Концентрат моей силы, моей жизни.

Я уселся на пол и расслабился. Почувствовал всего себя единым целым и, одновременно, набором самых разных составляющих. Лучшая частица, лежащая сейчас рядом на полу, шевельнулась, отзываясь на призыв целого. В следующее мгновение она скользнула вверх по телу и впилась под лопатку.

Молодец, волосок! Нашел все-таки веркуверский шанкр! Не жить больше в теле рабскому шарику. Сдох, скотина, даже не пискнув напоследок.

Ну что, крысы предвратные, съели?! А кто говорил: "Идеальный контроль. Никаких шансов увильнуть от проверки Тортура"?

Ищите теперь, умники. Напрягайтесь.

Только ничего у вас не получится. У вас ведь так: раз нет шанкра – значит, нет и веркувера. Пропал, сгинул, бедняга.

Оно, конечно, так и получается. Какой из меня теперь веркувер?

Я уже монстр!

Я – нахт.

Луфф

Оформление бумаг заняло не слишком много времени, но убило огромное количество нервных клеток и окончательно испортило и без того не самое радужное настроение.

– Что? Бывший аристократ? Хорошо. Это повышает ваш рейтинг на два балла.

– А какая, черт побери, разница, сколько я наберу баллов? – я закипал. Этот болван, похожий на снулую рыбину, упорно не желал вникать в подробности. Ему бы только бланк скорей заполнить, ляпнуть печать – и будь здоров! Какое уж тут сочувствие или помощь...

Клерк тоскливо зевнул и пояснил:

– В целях экономического развития региона, в последние годы в Загороде создаются поселки свободных фраев, практически независимые и самоуправляемые. При достаточном рейтинге вы сможете отправиться в один из них.

– Я так понимаю, это лучший вариант? А какие могут быть альтернативы?

– Хм. Стать работником. Правда, знаете ли... Быть работником – это, обычно, наказание такое. Преступники там всякие... – клерк вдруг противно хихикнул, на миг превратившись из флегматичной рыбы в желтозубого мерина. Издевается что ли?

– И это ты мне предлагаешь?! Я что, по-твоему, очень похож на бандита? – я еле сдержался, чтобы не ввернуть в адрес мерзкого чинуши словцо покрепче. Впрочем, какая разница? Перед кем здесь манерничать? Кругом сплошное быдло!

Клерк помедлил секунду, нахмурился, словно уловил мои мысли, а потом бесстрастно продолжил:

– Работниками становятся также те, кто слишком плохо перенес Переход. Нельзя оставлять без присмотра сошедших с ума уродов...

Хм... Если верить старику Хлофелю, мне такая участь не грозит. Но вдруг что-нибудь испортится? Не сработает хитрая штуковина? Это что ж, меня – к безумным уродам? Рабом? Вот чёрт! И отступить ведь нельзя – буду потом локти кусать, что от своего единственного шанса отказался.

Пока я раздумывал, клерк что-то монотонно бубнил, попутно делая записи в бланке. Я вздрогнул и очнулся, услышав его последнюю фразу:

– Переход сегодня вечером. Собирайтесь, подготавливайтесь. Удачи! – и протянул мне тщательно заполненный листок.

Я взял документ негнущимися пальцами, скользнул по чиновнику замутненным взором и поспешно вышел.

Мне было дурно. Кружилась голова и почему-то хотелось блевать.

Неестественно выпрямив спину и надменно вздернув подбородок, я, пошатываясь, побрел домой. Оставалось еще часов пять. Надо наслаждаться ими.

Пока Хлофель распродавал мое имущество, я боролся с приступами рвоты.

Наслаждался.

***

– Значит, собираетесь отбыть в Загород?

Незнакомый голос заставил вернуться к жизни. Я остановился и медленно повернулся в сторону говорившего. Мой потухший взор кое-как сфокусировался на густо напомаженной роже.

Ничего себе! Столько косметики налепить на себя мог либо полный идиот, либо ужасный урод. Или и тот, и другой в одной ипостаси.

– Мне кажется, сударь, я не имел чести быть вашим знакомым, – фраза, к моему удовольствию, прозвучала достаточно язвительно.

Незнакомец, однако, миролюбиво улыбнулся. Бр-р-р! Зубищи у него были, надо заметить... Любой пёс позавидует.

– Само знакомство – лишь внешняя форма, а внутреннее содержание этого явления – потребность во взаимном сотрудничестве. Я думаю, вы деловой человек, а потому предлагаю отбросить никому ненужную формальность. Давайте постигать суть.

Признаюсь, такого я никак не ожидал. Едва ли не посреди улицы ко мне пристает размалеванный безумец и начинает философствовать. Причем, явно намекая на необходимость нашего с ним сотрудничества. Почему-то я ответил ему хоть и банально, но в том же духе:

– Вы предлагаете мне съесть яйцо, не разбив скорлупы.

Незнакомца, казалось, эта фраза порядочно развеселила. Он глухо рассмеялся и сказал:

– Извините, я забыл, что это непосильная задача для большинства людей.

– А вы, значит, фокусник? Желаю удачи в поедании яиц! – я повернулся было, чтобы уйти.

– Подождите! – странный, мягко говоря, собеседник совершенно непонятным образом оказался у меня на пути. Что за чертовщина? Действительно, что ли, фокусник?

– Вы нуждаетесь во мне.

И меня прорвало:

– Тысяча чертей тебя раздери, сумасшедшая кукла! Зачем мне ты, если в этой жизни мне уже не нужно ничего!? Я в отчаянии, потому что никто не в силах мне помочь! Слышишь? Никто! Ты даже не представляешь сколько стоит то, что мне необходимо!

– Представляю.

– Что?.. Что ты сказал?

– Если можно оценить жизнь – представляю.

***

Не скажу, что его план мне понравился. Но в одном Фокусник – так я назвал его – прав: отправляясь по групповой визе в Загород, вместе с обнищавшими горожанами-переселенцами и преступниками, я рисковал вляпаться в дерьмо по уши. Не нужно быть гением, чтобы понимать очевидное: эта группа – просто очередная партия слуг и рабов для тамошних заправил-веркуверов. А если меня «впрягут», смогу ли я снова вырваться на свободу? Как сказал Фокусник (и Хлофель подтвердит, он-то у нас начитанный), фраями там тоже не просто так становятся. Это рабов освобождают за особые достижения или за выслугу лет. Вот они и создают поселки свободных – в Вюндер-то возвращаться дураков находится мало, после второго Перехода три четверти дебилами становятся.

Фокусник предложил альтернативу. Я могу отправиться нелегалом, без визы, и не через Переход, а через какой-то Лаз.

– Тебе-то это зачем?

Фокусник и глазом не моргнул – видно, давно уже ждал такого вопроса:

– А я позабочусь, Луфф, чтобы ваша виза зря не пропала.

– То есть ты ей воспользуешься сам?! – я решительно ничего не понимал. Такое впечатление, что последние пару дней кто-то упорно желает свести меня с ума.

– Через Лаз можно пройти только один раз и только в одну сторону. Я уже пробовал...

– Как это?

–Долго объяснять. Да и зачем вам? Лишние знания – лишние волнения. А вам и так предстоит поволноваться. Переход – развлечение не из приятных, а через Лаз – тем более. Врочем, иногда он удаётся даже неподготовленному человеку.

Да уж, нечего сказать, успокоил.

Глава 4

Луфф

Пять тысяч шестьсот четырнадцать. Пять тысяч шестьсот шестнадцать. Пять тысяч...

Шаги я считал без какой-то особенной цели. Лишь бы не думать о том, куда и зачем иду, и что меня там ожидает. И так уже напугали – дальше некуда.

Нет, я всё понимаю – мне нужны кристаллы, чтобы продолжать жить, как прежде. И я очень хочу жить, даже сам раньше не догадывался, насколько. Но при этом хотелось бы остаться нормальным человеком, а не каким-нибудь безмозглым уродом. А вот как раз этого ни Хлоффель, ни Фокусник мне не гарантируют.

Можно, конечно, послать их со всеми пугалками куда подальше. Откуда тому же Хлоффу знать, что такое Переход, и как он влияет на человека? Это он в книжках своих прочитал? Хорошо, а кто эти книги написал? Такой же сумасшедший старик, как и он сам.

С Фокусником сложнее. Есть в его интонациях нечто такое, что заставляет поверить в любые небылицы. Как будто он сам все эти ужасы видел. И по крайней мере в одном уже оказался прав – воспользоваться Лазом дважды невозможно. Хотя бы потому, что ни один нормальный человек туда по своей воле снова не полезет. Жутковатое местечко. То ли обвалившийся подземный ход, то ли высохшее русло грунтовой реки. Скорее второе, судя по тому, что попал я сюда, спустившись по стволу заброшенного городского колодца. Хотя, насчёт высохшего я немного преувеличиваю. Там, где вода не капает с потолка, пытаясь загасить факел, там стены и камни под ногами покрыты отвратительной синей слизью. Я уже имел удовольствие убедиться, что она липнет к одежде от малейшего прикосновения. А уж воняет как – не передать!

Но это ещё ничего. Первые шагов пятьсот я проделал вообще на четвереньках, иначе было не пробраться. И потом долго вытирал руки о собственную задницу, чтобы избавиться от плесени. Но они всё равно остались синими, как будто я уже начал превращаться в монстра.

Б-р-р! Я же дал себе слово не думать об этом. Лучше продолжу считать шаги.

Пять тысяч семьсот сорок два. Пять тысяч семьсот сорок четыре. Пять тысяч с-с-с... сука! Опять нога соскользнула, и я, едва успев отставить в сторону руку с факелом, шлёпнулся лицом в грязь. Кроме того, долбанулся коленом о камень, а по спине пропрыгал мешок с Хлоффелевской железякой. Тяжёлая, зараза, и углы острые. Но без неё никак нельзя. Этот прибор – моя единственная надежда выдержать Переход. Если расфигачу агрегат о камни – всё, можно заказывать себе новый портрет. Желательно, у слепого художника. Хотя, канавокопателям и дерьмосборщикам портреты вроде бы и ни к чему.

Я остановился, протянул свободную руку за спину и ощупал мешок. Кажется, ничего не разбилось. А этот, как его, индикатор? Хлоффель сказал, чтобы он у меня всегда перед глазами был. Ага, вот он, на плечо съехал. Там должны светиться два маленьких огонька. То есть, лучше, если один – зелёный. Это означает – прибор ещё работает, мой внешний облик сохраняет. А заодно и те вещи, что в мешке лежат. Вот только с ними, похоже, проблемка… Не хватает у прибора мощности, чтоб защищать все вещи. Ведь на индикаторе ещё и красный огонёк имеется. Если он горит, значит – перегрузка. А потому нужно что-нибудь выбрасывать, самое ненужное, потом ещё и ещё, пока сигнал не погаснет. Здорово Хлоффель придумал, ничего не скажешь, да вот беда – ненужного я с собой и не брал. А этот сволочной огонёк уже третий раз зажигается. Так что остался я без запасов еды, без тёплых вещей и без котелка для воды.

Короче говоря, кроме этого прибора и передатчика – ещё одного подарка Хлоффеля – там только мой быстрострел остался. Уж его-то я ни за что не выброшу. Самое совершенное оружие, какое мне приходилось видеть. Счетверённый ствол позволяет сделать четыре выстрела подряд, а заряжать и подсыпать порох можно практически одновременно. При этом дальность стрельбы почти такая же, как у обычных пистолей – до трёхсот шагов. Таких быстрострелов во всём Вюндере с десяток не наберётся. Не каждый аристократ может позволить себе подобную роскошь. Да и зачем они там нужны, пестроклювок пугать?

Здесь – другое дело. В этом тоннеле, например, я со своим быстрострелом отобьюсь хоть от сотни веркуверов. Или другой какой мерзости. Лишь бы враг виден был.

Вот именно – виден. В этом то вся и загвоздка. А если тебя атакует кто-то незримый, и ты ещё не чувствуешь никакой опасности, но уже обречён… Пусть не на смерть, но, может быть, это ещё страшнее смерти. Несколько мгновений – и ты уже не будешь Луффом ди Кантаре, полным сил и здоровья ноблем из Вюндера. А кем же я стану? Да какая разница, я не хочу быть никем другим. Предположим, сохраню способность ходить, спать, есть. Пускай даже смогу думать – о том, что бы мне поесть и где бы поспать. Но разве это жизнь? Даже пожалеть о том, что утратило, это существо будет не в состоянии.

Нет, не хочу! Что угодно, только не это. Сколько мне там насчитали – сорок лет или пятьдесят? Да хоть десять, но прожить их человеком! И в Вюндере. Конечно, без пояса на ежегодную охоту в парк Муниципалитета меня теперь не пригласят, и с непыльной работёнкой придётся расстаться. Но ведь и в жизни простолюдина имеются свои радости. Походить по рыночной площади, перепробовав все угощения, но так ничего и не купив, поругаться с торговкой, напиться до умопомрачения в дешёвом трактире, получить по морде от такого же болвана, как ты сам. Да я согласен даже в храм ходить чуть ли не каждый день, лишь бы снова оказаться дома. В прекрасном и вечном Вюндере.

Всё, нужно поворачивать назад. Спасибо тебе, Хлоффель, что попытался помочь, но это выше моих сил. Я прям физически чувствовал, как накрывает волна страха. Даже дышать стало трудновато, как будто кто-то ухватил меня за горло.

Ах, вот в чём дело! Я облегчённо рассмеялся. Действительно ухватил – это провод от индикатора так неудачно обвился вокруг шеи, что пережал дыхательные пути. Возможно, поэтому я и запаниковал. Ладно, сейчас распутаю. Ну вот, наконец-то вздохнул свободно… А вообще пора убрать индикатор в мешок, будет удобнее. Ну, засветился снова красный огонёк, и что теперь? Ненужных вещей на выброс больше не осталось, уменьшить нагрузку на прибор я больше не могу, зачем же зря себя нервировать?

Я попытался ухватиться за снова подбирающийся к горлу провод, чтобы снять его, но ничего не получилось. Разрази меня гром, если шнурок не дёрнулся вдруг в сторону. Да ещё вдобавок издал подозрительный звук, как будто обиженно зашипел. Бред какой-то! Разумеется, в неровном свете факела может привидеться что угодно, но и во второй раз проклятый провод снова увернулся. Живой он, что ли? Интересно, из какой дряни Хлоффель это сделал? Несмотря на всю нелепость ситуации, я решил бороться с проводом, как с разумным существом. Проще говоря, обмануть его. Потянулся свободной левой рукой, а потом неожиданно схватил правой. Вернее, двумя пальцами, потому что остальными пришлось придерживать факел.

Операция прошла успешно, противник был пойман и надёжно зафиксирован в заплечном мешке. Но шею внезапно пронзила острая боль. Может быть, просто обожгло? Наверное, я неловко дёрнул рукой с факелом и зацепил шею пламенем. Правда, где-то в глубине души осталась уверенность, что мерзкая тварь меня укусила. А вдруг эта штука, прикинувшаяся проводом, ядовита? Что если отрава сейчас растекается по организму, и через несколько мгновений всё будет кончено? Хоть бы зеркало оказалось под рукой, чтобы осмотреть рану. Ладно, хотя бы ощупаю.

Дьявол, больно! Волосы царапают воспалённую кожу, как сапожная щётка. Стоп, не понял – откуда у меня на пальцах волосы?! Я поднёс руку к лицу и с ужасом убедился, что не ошибся. Вся тыльная сторона ладони покрылась короткой жёсткой щетиной. А сами пальцы словно бы вытянулись и слегка изогнулись. То же самое произошло и с ногтями. Да что же это творится, люди добрые? Это же не моя рука! Более того, это – не человеческая рука.

И тут только до меня дошло. Барьер всё-таки начал делать своё подлое дело, превращать меня в монстра. Хлоффелевский прибор совсем сдох и больше не защищает. Вот теперь уж я точно пропал.

Изуродованные руки бессильно разжались, факел упал прямо в густую синюю лужу под ногами. Пламя несколько раз дёрнулось, пытаясь поджечь вонючую слизь, и окончательно погасло.

Пиздец, допрыгался!

По идее я сейчас должен в истерике рвать на себе волосы и кататься по земле от отчаяния, но меня наоборот охватило тоскливое равнодушие.

Я прислонился спиной к каменной стене и медленно опустился на землю. Вернее, в грязь, но какая теперь разница… Да и попробуй найди в темноте сухое место.

Сидеть было неудобно, мешал груз за плечами. Всё так же медленно я снял со спины мешок и развязал его. Просто для того, чтобы чем-нибудь заняться, стал перебирать на ощупь лежавшие внутри предметы. Вот этот, причудливой формы с отходящими в сторону металлическими трубами, – это мой быстростел. Странно, я ещё помню его название. Значит, рассудок изменится в последнюю очередь, и может быть, я успею почувствовать, как становлюсь идиотом. Слабое утешение.

Я размахнулся и выбросил быстрострел куда-то в темноту. Уродливому и слабоумному существу по кличке Луфик оружие ни к чему. Возможно, на меня самого скоро начнут охотиться. Но я буду пуглив и недоверчив, смутно догадываясь, что блестящие палки в руках у охотников таят в себе опасность. А может быть, меня удастся приручить и одомашнить, повесить на шею хомут и использовать, как ездовое животное. Нет, лучше сбрую укрепить на поясе, так получится смешней и символичней.

Невесело усмехнувшись, я продолжил рыться в мешке. Этот большой прямоугольный предмет – тот самый прибор, из-за чьей неисправности я стал уродом. Ему тоже нечего больше делать в моём мешке – бесполезная тяжесть. Выбрасываем его нафиг. Только сначала нужно достать индикатор. Они ведь соединены проводом и по отдельности летать не будут. Отложив прибор в сторону, я продолжил поиски. Вот и маленькая коробочка нашлась. Тусклый сигнал давал мало света, но всё равно так лучше, чем в полной темноте. На мгновение мне даже стало жалко её выбрасывать. Свет такой успокаивающий, зелёненький.

Зелёный? Но ведь это означает, что прибор ещё работает. Причём, без перегрузки, иначе бы засветился и красный сигнал. Как же так? Почему же тогда я начал покрываться шерстью. Может быть, в индикаторе что-то испортилось, и он светится уже просто так, без всякой связи с происходящим? Хм, нет, вряд ли. Разумеется, я в этом ничего не смыслю. Пожалуй, никто, кроме Хлоффеля, и не смог бы объяснить, как эта штуковина устроена. Но всё равно я почему-то уверен, что причина не в самом приборе. Что-то произошло снаружи, изменились внешние условия.

Ну, конечно же! Я же потерял факел, а потом ещё и выбросил оружие. Нагрузка уменьшилась, и прибор снова заработал так, как ему положено. Но тогда, выходит, он опять защищает меня от воздействия Перехода. Почему же я…

Не смея даже высказать вслух свою надежду, я поднёс руки вплотную к сигналу индикатора. Нет, всё равно ничего не видно. Где-то в кармане должно сохраниться огниво. А уж на тряпочку для розжига я и рукав собственной рубашки не пожалею.

Пропитавшаяся влагой подземелья ткань загорелась только с третьей попытки. Но сколько радости мне принёс этот жалкий, слабенький и недолговечный огонёк! Шерсти на руках не было, и пальцы с ногтями опять приняли человеческие очертания. Значит, работает долбанный прибор. Значит, я опять стал человеком. Спасибо тебе, Хлоффель, скотина ты этакая! Теперь уж я точно одолею Переход и с другими трудностями тоже как-нибудь справлюсь. Но как только выберусь из подземелья, первым делом выскажу старику всё, что о нём думаю. Лишь бы передатчик от похвал не перегрелся…