Текст книги "Освободите тело для спецназа (СИ)"

Автор книги: Сергей Шемякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Комнат на втором этаже оказалось две. Одна – слева, другая – справа. Он выбрал левую. Прикрывшись косяком, пнул дверь ногой и кубарем вкатился в темноту. Пистолет мгновенно описал полукруг, ловя стволом малейшее движение. Но ни глаз, ни ухо ничего опасного не обнаружили. Через секунду, развернувшись, он уже лежал на полу, держа под прицелом противоположную дверь. Но на шум оттуда никто не выскочил. Сержант поднялся с пола, и осмотрелся. Света через дверной проём вполне хватало. «Спальня!» – сообразил он, увидев заправленную кровать и нетронутую обстановку. Он пересёк маленькую площадку и остановился перед дверью напротив.

Только сейчас он понял, почему он выбрал сначала левую дверь, а не эту. Ему не хотелось (не хотелось!) её открывать. Ой как не хотелось… Там царила… смерть! Он знал это, чувствовал. И душа тоскливо и муторно ныла, сопротивляясь его намерению туда войти. Постояв секунду, Глеб нехотя толкнул дверь и замер…

Вторая комната, ярко освещённая, была тоже спальней! – Вечной спальней….

На кровати лежала обнажённая Сьюзен. Руки её были привязаны к спинке кусками верёвки, а весь левый бок и простынь залиты кровью. Глеб судорожно сглотнул и с трудом сделал несколько шагов на не желавших слушаться ногах. «Ножом, – понял он, увидев две раны под левой грудью. – Прямо в сердце».

– Ну, суки, Берегись! Из-под земли достану!!! – сорвавшись, в бессильной ярости заорал он и начал бешено пинать всё, что попадалось вокруг.

Остановил его не разлетевшийся от пинка стул, а мегафон, разорвавший в окрест тишину ночи:

– Говорит лейтенант полиции Шеффер! Дом окружён. Выходите и сдавайтесь! Оружие выбрасывать у входа. При попытке сопротивления откроем огонь!

– Приехали всё-таки, гоблины! Забить бы вам этот матюгальник в глотку! Пидорасы! – зло сплюнул он, матеря нерасторопность полицейских. Сержант положил ладонь на лоб девушки и закрыл широко распахнутые глаза. «Спи спокойно, Сью. Они за это ответят. Я обещаю…»

Спустившись, Глеб открыл дверь и крикнул:

– Не стрелять! Я один! – и с поднятыми руками вышел на улицу, под свет фар. «Богатый сегодня у них улов, – с горькой издёвкой подумал он, ожидая, пока четверо полицейских, наведя револьверы, не приблизятся, – спецназа берут!» Сержант стоял крепко, широко расставив ноги и злился, глядя на приближавшихся в сферических шлёмах и бронежилетах людей: «АКМ бы сюда, – мелькнула непроизвольная мысль, – ни один бы даже выстрелить не успел!»

– Лечь на землю! Руки за голову! – прокричал офицер с пяти шагов, и полицейские тут же взяли его в полукруг, неотрывно держа на прицеле.

«Дрейфят америкашки!» – усмехнулся Глеб про себя и с неохотой опустился на пыльный асфальт. В ту же секунду на его запястьях защёлкнулись наручники.

Его подняли и обыскали, вытащив из-за пояса пистолет.

– Почему не выбросили оружие?! – взвился лейтенант, тряся перед носом обнаруженным пистолетом.

– У меня на него есть разрешение! – с вызовом ответил Глеб, всё еще злясь на этих нерасторопных ребят. – Во внутреннем кармане куртки, вместе с документами, – показал он кивком головы. – И вызовите «скорую»! – Женщина без сознания!

– Без вас разберёмся! – отрезал Шеффер. – Ведите его к машине и зачитайте ему права, он арестован!

Двое взяли его за плечи и потащили к машине.

– Полегче, ребята, я и сам могу дойти!

– Заткнись, пока не получил по почкам! – рявкнул державший его справа сержант, но усердия оба несколько поубавили.

Забрав у него документы и зачитав права, посадили в машину. Один сел рядом, второй остался снаружи.

Шеффер подошёл через пять минут.

– Лейтенант, – счёл своим долгом доложить сержант, – судя по документам, это – Ричард Хадсон! Заметив, как мохнатые брови Шеффера вопросительно сдвинулись вверх, он добавил: – Да, тот самый, сэр, в которого три недели назад стреляли, и о котором писали газеты.

– Одна женщина убита, вторая в критическом состоянии. Вызовите экспертов и «скорую», а этого, – кивнул Шеффер в сторону машины, где сидел Глеб, – везите в участок Уилсон. Там разберёмся.

Лейтенант повернулся и направился обратно к дому. Но не успел он пройти и десятка шагов, как подкатила машина с репортёрами. Шеффера мигом окружили и забросали вопросами. Лейтенант отделавшись парой фраз, поспешил скрыться от этой волчьей стаи за дверями, приказав никого не впускать, и вся газетная братия тотчас рассыпалась по сторонам, ища более лёгкую добычу. И прежде чем сержант Уилсон успел тронуться, увозя арестованного, его машину успели расстрелять в упор вспышками «блицев».

Г л а в а 25

Глеб проснулся от довольно чувствительного пинка.

– Вставай, долговязый! Ты не на Гавайях! Сейчас за тобой придут!

– Мог бы и поласковее разбудить, приятель! – отодвинул Глеб в сторону склонившегося над ним здоровенного мулата.

– Я тебя после того, как в камеру вернёшься «обласкаю»! А то боюсь, фотокарточка неудачной получится! – загоготал тот, и камера его поддержала.

Глеб приподнялся и сел. Вчера, когда его втолкнули сюда, показав на нижние нары, в полутёмном помещении он не очень то и осмотрелся. Усталость навалилась такая, что он сразу отключился, едва голова коснулась обшитой дерматином подушки.

Камера в общем-то выглядела ничего. Не очень большая, но и не маленькая. Где-то три на шесть. Вместо одной стены – сплошная решётка. Напротив – металлические нары в два яруса. В углу умывальник и унитаз, огороженный низкой перегородкой из матового пластика. На очке как раз сидела какая-то образина и взахлёб надрывалась над шуткой мулата, прихлопывая от возбуждения по верху загородки, доходившей ему до подмышек.

В камере, судя по количеству нар, был полный комплект: три негритоса, два мексиканца и он – Глеб Ткачёв. Не смотря на неласковую побудку, задираться сержант не стал. Парней этих можно было понять. Они видно сидели не первый день и им было скучно. Ну а почему не развлечься, покуражившись над новичком?

Он подошёл к раковине и открыв кран, ополоснул лицо и руки, вытерев их носовым платком. В правоте слов мулата он убедился, едва окончив утренний моцион. За ним действительно пришли. Дюжий полицейский повёл его фотографироваться. Женщина-фотограф повесила ему на шею чёрную трафаретку с его именем и фамилией и сделала несколько снимков в разных ракурсах. Сопровождающий полисмен буравил Глеба глазами, не снимая руки с рукоятки револьвера – как никак – убийца! Затем его повели на дактилоскопию и полицейский компьютер пополнился новыми данными о Ричарде Хадсоне….

– Ну что, кажется тебя уже сфотографировали, красавчик? – едва полицейский закрыл решётку камеры и ушёл, подрулил к нему тот негритос с физиономией обезьяны, что сидел на унитазе.

– Да, а что?! – резко ответил Глеб, решив расставить всё на свои места.

– Тогда пора, по-моему, тебе на мордашку грим наложить!

– Ну и зануда ты, парень, – покачал головой Глеб и ткнул негра одним пальцем в болевую точку. Тот свалился как подкошенный. Камера от неожиданности ахнула и замерла.

– А пальцев у меня на всех хватит, – негромко сказал сержант, растопырив свою грязную пятерню. – Раз, два, три, четыре, пять! – сосчитал он, загибая пальцы в кулак. – Так что советую не связываться! – предупредил он на всякий случай непонятливых и пошёл к умывальнику отмывать руки от краски.

Случись это в России, все бы тут же накинулись на обидчика: как же – «Наших бьют!» Здесь же народ оказался поспокойнее. Мулат, с приятелем, молча подняли своего стонущего товарища и положили на нары. Мексиканцы задвинулись в свой угол.

– Не держите зла, ребята! У него через десять минут всё пройдёт, – повернулся к ним Глеб, вытирая руки.

– А ты за что попал сюда, парень? – видно надумав пойти на мировую, спросил мулат.

– Копы считают, что я убийца.

– Тебя что, прямо на горячем сцапали?!

– Что-то вроде того.

– Ну тогда тебе не отвертеться, приятель! Зачем им кого-то другого искать, если у них уже есть ты? – сказал рассудительно негр с нотками сочувствия в голосе.

– Я надеюсь, что меня выпустят, как только разберутся.

– Ты видно никогда не сталкивался с этими засранцами. Ставлю двадцать баксов, что они упекут тебя как миленького, даже если ты не виноват!…

… Мулат двадцатку проиграл. Митчелл забрал Ричарда из камеры уже через час.

– С тобой не соскучишься, Рич! – шагнул он ему навстречу и дружески пожал руку, когда полицейский завёл Глеба в кабинет лейтенанта Шеффера. Тот поморщился, видя такую фамильярность коллеги по отношению к подозреваемому в убийстве, но ничего не сказал.

– Давай рассказывай! Шеффер хочет тебя послушать, – кивнул Дейв на лейтенанта, усаживая Глеба на стул.

– Мой рассказ возможно покажется вам не совсем обычным, но вы его сможете… если захотите, конечно… проверить, с нажимом и некоторой долей ехидства произнёс он, в упор посмотрев на собеседников.

– Не сомневайтесь, мистер Хадсон! Мы – п р о в е р и м! – с неприкрытой недоброжелательностью ответил Шеффер. – Это наша обязанность!

Глеб кивнул и продолжил:

– Вчера ночью, как обычно, в двадцать два тридцать, я лёг спать. И мне приснился сон: в доме две женщины смотрят телевизор. Вдруг подъезжает машина, из нее выходят четверо, а пятый отгоняет машину в сторону. Эти четверо пытаются ножом открыть дверной замок. Я чувствую, что намерения у них явно не добрые. Вот-вот дверь поддастся и тогда…. А женщины смотрят телевизор и ничего не подозревают. И тут я к своему ужасу узнал в одной из них Сьюзен и проснулся.

– Вы имеете в виду убитую Сьюзен Марлоу? – перебил его Шеффер.

– Да, именно её, – ответил Глеб. «Марлоу, конечно Марлоу! Как же я это мог забыть?!» – подумал он про себя.

– А откуда вы её знаете?

– Она работает медсестрой… точнее работала, – с тоскливой грустью поправился он, и голос его чуть дрогнул, – в больнице Святой Терезы. Я лежал у неё в палате.

– У вас с ней были интимные отношения?

– А это важно, лейтенант? – поднял Глеб печальные глаза на Шеффера. Во всём случившемся он винил только себя. Если бы он вовремя вспомнил фамилию, Сьюзен наверняка бы удалось предупредить. Ну сколько эти Марлоу в телефонной книге – ну пусть десяток, не больше. За десять минут он бы запросто их всех обзвонил. Да и через доктора Эберса можно было предупредить или через администратора больницы. «Мудак ты Глеб Ткачёв, и башкой совсем не думаешь», – корил он себя….

– Вы можете не отвечать на этот вопрос, но это будет внесено в протокол.

– Заносите что хотите, – набычился Глеб.

– Ладно, Рич, не кипятись, – вмешался Митчелл, рассказывай, что было дальше.

– А дальше я позвонил тебе. Но поскольку тебя не застал, выложил всё дежурному сержанту – Джонсон, кажется. Сержант мне не поверил, так как я на его вопрос, имел неосторожность ляпнуть, что звоню из клиники Эйремана. Что мне оставалось делать? Я сел в машину и поехал к ней домой.

– Так вы находитесь на излечении в психиатрической клинике? – снова перебил его слегка изумлённый Шеффер.

– Да, ну и что из этого?! – с вызовом ответил Глеб, на что впрочем лейтенант не обратил никакого внимания.

– И по какому поводу, если не секрет?

– У меня после ранения частичная амнезия, пропадание памяти, – угрюмо пояснил Глеб, понимая какой вопрос последует следующим.

– В таком случае вы могли и не помнить, что убили женщину?!

– Не мне об этом судить, я не специалист в области амнезии, – отрезал сержант, зло посмотрев на Шеффера, пытающегося загнать его в угол. – Когда я приехал, она уже была мертва.

– Брось, Джим! – слегка толкнул коллегу локтём Митчелл. – Дай ему рассказать, а потом будешь задавать вопросы.

– Хорошо, продолжайте, – согласился лейтенант, не желая ссориться с Митчеллом на глазах у допрашиваемого ими обвиняемого.

– Я сел в машину, но хотя гнал как мог, всё равно не успел. Около дома уже никого не было. Я подёргал дверь, заглянул в окно, пытаясь что-либо увидеть, поскольку там горел свет. А затем обошёл дом кругом. С задней стороны было выдавлено стекло и рама приоткрыта. Я достал пистолет и забрался в комнату. Под лестницей обнаружил женщину, очевидно мать Сьюзен. Она мне говорила, что живёт с матерью, – счёл нужным пояснить сержант. Вытащил её из чулана, уложил на пол, сорвал с лица пластырь и стал подниматься на второй этаж. Буквально через минуту с улицы начали кричать в мегафон. Я вышел и сдался. Вот собственно и всё, – закончил Глеб.

– Сколько времени вы ехали от клиники до дома Марлоу? – спросил тут же Шеффер.

– Сорок четыре минуты!

– Откуда такая точность?! – ухмыльнулся лейтенант.

– Когда человек торопится, он всё время смотрит на часы. Это по-моему естественно.

– И вы, в таком состоянии, смогли запомнить время?

– У меня хорошая зрительная память. Феноменальная, как говорит доктор Стоун.

– А ты не запомнил, Рич, тех бандитов, которых видел во сне, – вмешался Митчелл.

– Только троих: толстяка водителя… худого заморыша с порчеными зубами, ну а третьего… ты и сам знаешь. Его фотографию ты мне показывал. Вильям Торрес, если мне не изменяет память.

– Как это я сразу не сообразил! Ублюдки поганые! – хлопнул себя по лбу Митчелл. – Решили все-таки отомстить, Сволочи! Я позвоню от тебя, Джим! – схватился за трубку детектив, не дожидаясь ответа Шеффера.

Набрав номер, он распорядился немедленно арестовать Торреса, Гарвина и Виндлоу по обвинению в убийстве.

– Ребята пусть смотрят в оба, они могут быть вооружены, – инструктировал Митчелл сержанта, – а если в поле зрения попадется толстяк или заморыш с гнилыми зубами, взять и их. Да, и пришлите в четвёртый участок Оливию Коллинз, для неё есть работа! – закончил он разговор, кладя трубку.

– По-моему, настало время и меня ввести в курс дела, – сказал, обидчиво поджав губы, Шеффер. – Насколько я понял, у тебя есть дополнительная информация, Дейв!

– Я и не собираюсь её придерживать, – откликнулся Митчелл. И рассказал всё, что имело отношение к данному эпизоду, ни словом не упомянув о портрете убийцы, который составил Глеб. – Сам понимаешь, – подытожил он, – Ричард для нас ценнейший свидетель. На твоём участке ведь тоже висит нераскрытое убийство двумя выстрелами из сорок пятого? – посмотрел он в упор на Шеффера. – И мы должны были, особенно после вторичного нападения на него, обеспечить ему охрану. Но поскольку ему предложили подлечиться у Эйремана, то нас это вполне устраивало. Там его было не так просто достать – охрана там серьёзная.

– А кто знал, что вы его упрятали в клинику? – поинтересовался Шеффер.

– Я, – начал загибать пальцы Митчелл, – Батлер (он сопровождал Ричарда до клиники, чтобы отсечь слежку), Оливия Коллинз, доктор Эберс – врач больницы Святой Терезы, ну и, естественно, персонал клиники Эйремана. Эйремана и Эберса я предупредил, чтобы по Хадсону никакой информации никому не давали, и если кто-то заинтересуется им – тут же сообщили об этом в полицию.

– Ну а девушка знала об этом? – спросил Шеффер, повернувшись к Глебу.

– Вы думаете, на неё напали, чтобы… чтобы узнать где я нахожусь? – произнёс взволнованно Ткач.

– Вполне возможно, мистер Хадсон, – ответил Шеффер и понимающе переглянулся с Митчеллом. Дело могло принять совсем неожиданный оборот.

– Вам придётся сдать анализ спермы. Без этого я не могу вас выпустить, даже под поручительство лейтенанта, – ткнул Шеффер пальцем в направлении Митчелла. – Девушку перед смертью изнасиловали трое мужчин. Если анализ даст отрицательный результат, мы, возможно, снимем с вас обвинение, мистер Хадсон.

Г л а в а 26

– Ты читал утренние газеты, Генрих? – взволнованно дышал в трубку Эйреман, вытирая оплывшее лицо платком.

– Не волнуйся Давид, – попытался успокоить его Эберс. – Пока ничего страшного.

– Ну и клиента ты мне подсунул! Если этот парень действительно напал на женщин, представляешь, что здесь начнется?! Пострадает репутация моей клиники и все усилия последних лет пойдут насмарку.

– У меня неприятности уже начались. Не забывай, что Сьюзен Марлоу работала в нашей больнице, и этот чёртов Хадсон лежал здесь же! Я уже с утра имел беседу с полицией и еле отбился от журналистов. Но ты, Давид, пока в стороне. Эти борзописцы ещё не пронюхали, что он лечился у тебя в клинике, а полиция, насколько я понял, давать им такой информации не собирается. Писакам же надо подбросить что-нибудь стоящее, сделать из этого парня героя, что ли. Наверняка он к убийству не имеет никакого отношения. У тебя ведь есть связи в полиции, так попытайся разузнать что-нибудь! А с журналистами я сам всё улажу.

– Хорошо, Генрих, я тебе перезвоню, – повесил трубку Эйреман.

С полицейским психологом, Джиной Квислинг, под предлогом заботы о пациенте, ему удалось связаться после обеда.

– Можете не волноваться за своего пациента, мистер Эйреман, – сказала она ему. – Он вполне вменяем, рассуждает здраво и, судя по моим наблюдениям, серьёзных психических отклонений у него нет.

– Вы присутствовали на его допросах?

– Да, меня пригласили, после того, как лейтенанту Шефферу стало известно, что он лечился в вашей клинике.

– Я чувствую, что вас что-то насторожило в его поведении, коллега?!

– Понимаете… – замялась Джина, – Хадсон утверждает, что увидел во сне, как бандиты пытались проникнуть в дом Сьюзен Марлоу. Он позвонил в полицию, а затем сам примчался выручать девушку. Шеффер отнёсся к такому объяснению весьма настороженно. Собственно в мою задачу как раз и входило проанализировать этот вопрос.

– Вы наверное в курсе, коллега, что Хадсон пережил клиническую смерть?! – тут же сориентировался Эйреман. – И знакомы, конечно, с работами Ринга, Грейсона, Кора, исследовавших предсмертные состояния? Я лично, ничего необычного в том, что у Хадсона развились какие-то особые способности, в том числе и к предсказаниям, не нахожу! – быстро протараторил в трубку Эйреман. – Он вполне мог видеть во сне то, о чём говорит.

– Я читала результаты последних исследований по этому вопросу, доктор Эйреман, и даже последние работы Грофа по трансцендентальным состояниям и вполне с вами согласна. Могу даже сказать больше: я убеждена, что Хадсон не врёт, о чём я и сказала лейтенанту Шефферу.

– Спасибо, мисс Квислинг. Я буду рад, если у нашего подопечного всё закончится благополучно. Вы у меня прямо камень с души сняли.

– Ну что вы, доктор Эйреман. Я же понимаю, что у вас могли возникнуть сложности, если бы Хадсон что-то натворил. Но он производит хорошее впечатление и, я думаю, вы можете не волноваться за репутацию клиники.

– Ещё раз спасибо, что успокоили, мисс Квислинг, я ваш должник!

– Ну что вы, всегда рада помочь коллеге. Всего хорошего, – закончила разговор Джина, положив трубку. «Приятный человек, – подумала она, – пока не увидишь воочию». И брезгливо передёрнула плечами: «Жирный боров!»

Эйреман тем временем уже названивал Эберсу.

– Кажется наши дела с этим Хадсоном не так плохи, Генрих, как я предполагал. Он выдвинул версию, что увидел во сне, как в дом Марлоу пытаются проникнуть бандиты. Позвонил в полицию и сам кинулся спасать девушку.

– Во сне? Это что – шутка, Давид? – спросил удивлённо Эберс.

– Я уже вышел из такого возраста, чтобы шутить! – обиделся Эйреман. – Я пришлю тебе через час несколько статей по этому вопросу и плёнку его разговора с полицией, если он действительно туда звонил! Обмозгуй всё хорошенько, прежде чем выкладывать журналистам. На этом деле можно сделать неплохую рекламу для нас обоих.

Эйреман вызвал начальника службы безопасности и тот через десять минут принёс плёнку с записью телефонных разговоров больных. Давид был человеком осторожным. Не передоверяя никому, он сам переписал звонок Глеба в полицейский участок на чистую кассету и заклеил её в конверт. Клиника была напичкана аппаратурой для слежки. Но об этом даже среди персонала мало кто знал. Чтобы подобрать несколько журналов и сделать в нужных местах закладки, доктору хватило пяти минут. Он сложил подобранный материал и конверт с кассетой в бумажный пакет, заклеил его и отдал поджидавшему посыльному со строгим наказом вручить лично Эберсу.

Колесо завертелось.

Г л а в а 27

– Читал? – перекинул Тофферу через стол газету Редфорд.

– Да, босс, читал. Если не посадят на электрический стул, то лет сорок парню обеспечено.

– А вот это ты читал? – метнул он по крышке стола свежий выпуск «Дейтон Стар».

Рудди даже не пришлось листать. С первой полосы на него смотрела фотография Хадсона.

 «НОВЫЙ ЯСНОВИДЯЩИЙ», «СКАЛЬПЕЛЬ ДОКТОРА ЭБЕРСА ТВОРИТ ЧУДЕСА!», «ПОЧЕМУ УБИЛИ СЬЮЗЕН МАРЛОУ?», «ЗНАЕТ ЛИ ХАДСОН, КТО ЗА НИМ ОХОТИТСЯ?!»

Редфорд терпеливо ждал, пока его киллер прочитает всю страничку.

– Ну и что ты обо всём этом думаешь, Рудди? – вкрадчиво спросил он, когда Тоффер отложил газету.

– Убрать надо этого парня, босс, от греха подальше. Эта шумиха вокруг него нам совсем ни к чему.

– Соображаешь ты правильно, Рудди. Ну а вдруг это не очередная «утка», и он действительно может предугадывать события?

– Ну что ж, пусть попробует. Это даже интересно, – достал он свой кольт, крутанул его на пальце и мгновенно спрятал в кобуру под пиджаком.

– Не будь идиотом, Рудди! – тут же одёрнул его Редфорд. – Отнесись к делу серьёзно. Это по твоей милости мы расхлёбываем это дерьмо. Не дай бог найдётся умник и сопоставит всю эту заварушку вокруг этого преподавателя из колледжа с тем детективом! Чем тоньше ты провернёшь дело, тем лучше. И никаких выстрелов! – Только несчастный случай!… Эдак недельки через две, я думаю, пока всё не уляжется, – постучал он пальцем по газете.

– Я понял, босс, – кивнул Тоффер и, попрощавшись, направился к выходу….

А в полицейском участке дела, между тем, крутились своим чередом. Митчелл уехал, а Шеффер, в присутствии женщины-психолога, полтора часа изводил Глеба своими вопросами. Затем приехала Оливия Коллинз.

– Здравствуйте, мистер Хадсон! – поздоровалась она с ним как со старым знакомым, улыбнувшись. Шеффер прервал допрос и полицейский препроводил их в отдельную комнату, оставшись за дверью. – Начнем? – спросила она своим ласкающим слух контральто, разложив на столе листы бумаги.

– Начнем! – согласился Глеб и начал не торопясь описывать сначала толстяка – водителя, затем худого парнишку с гнилозубым ртом. Через полтора часа на стол Шефферу легло два портрета, которые тут же размножили и передали на соседние участки. А Глебу, наконец, принесли долгожданный обед.

После обеда его опять повели к Шефферу. Лейтенант на этот раз был настроен более миролюбиво:

– Хочу порадовать вас, мистер Хадсон. Анализ на сперму дал отрицательный результат. А ваши показания мы проверили. Вы действительно в двадцать три ноль две звонили из клиники, предупредив о нападении сержанта полиции и убыли оттуда в двадцать три десять. Об этом есть запись у охранника. Наряд полиции оцепил дом ровно в полночь. Поскольку вы утверждаете, что ехали сорок четыре минуты, то у вас оставалось всего шесть минут, чтобы проникнуть в дом и совершить убийство. С одной стороны это не так мало, чтобы убить, но и не много, если учесть, что вам надо было затащить Сьюзен Марлоу наверх, раздеть, привязать к кровати, связать её мать. В любом случае изнасиловать её вы уже не успевали. И есть еще один маленький нюанс, который говорит в вашу пользу мистер Хадсон. И любой, даже мало опытный адвокат, обязательно воспользуется им, чтобы выиграть дело вчистую, – внимательно посмотрел Шеффер на Глеба. – Мои люди трижды проделали путь от клиники до дома Марлоу, на вашей машине разумеется, но никто не уложился в сорок четыре минуты. Лучший результат – пятьдесят!

– Вы ехали днём, а я ночью, – буркнул Глеб. – Ночью машин меньше, и педаль до пола надо давить, если хочешь успеть.

Шеффер не стал говорить, что на время следственного эксперимента частично перекрыли движение на шоссе, и что компьютер с учетом дорожной обстановки выбирал наиболее оптимальный вариант.

– Я понимаю это, мистер Хадсон, – не счёл нужным он объяснять подробности Глебу. – Думаю в ближайшие часы всё прояснится, и мы сможем вас выпустить не только под поручительство лейтенанта Митчелла, но и снять с вас все обвинения. Я сейчас еду в больницу. Если мне дадут возможность переговорить с миссис Марлоу – она пришла в себя, всё сразу станет ясно.

Глеба отвели в комнату с единственным окном, забранным решёткой, где кроме стола, стула и кресла в углу ничего не было.

«Осторожный, засранец!» – уважительно подумал он о Шеффере, слушая, как за запертой дверью прохаживается стерегущий его полицейский. Он уселся в кресло и задремал. Разбудил его ворвавшийся в комнату Митчелл:

– Всё, Рич, кончились твои мытарства. Мои ребята всех повязали два часа назад! Кроме Торреса, – уточнил он. – Тот попытался сбежать, бросился через дорогу и его сбила машина. Отправили говнюка в морг!

«За зло воздаётся злом, – подумал Глеб и перекрестился. – Бог ему судья!»

– Мы их всех рассадили по разным камерам, – выкладывал возбуждённо Митчелл, – и допросили. Раскололись как сырые яйца, и дружков всех сдали. Валят всё на Торреса – дескать он убил. Рассвирепел, когда она ему, чуть очухавшись, коленкой между ног съездила и ударил ножом. Убивать то в общем они не собирались, изнасиловать только, чтоб тебе отомстить…. Извини, – сказал он, заметив как разом потускнело лицо Глеба. – Пойдём, сейчас должен Шеффер из больницы приехать.

Шеффер приехал через пять минут. Митчелл довольный тем, что его ребята утёрли нос парням из четвёртого участка, выстреливал информацией как из пулемёта.

А вот копии их допроса, – вручил он лейтенанту пачку листов. – Поскольку дело поручили тебе, то арестованных доставят, как только дашь команду.

– Хорошо, – сказал Шеффер и повернулся к Глебу. – Миссис Марлоу тоже не подтвердила, что вы были среди нападавших, мистер Хадсон. Но опознала Торреса и Гнилозубого. Так что всякие обвинения с вас снимаются. Я рад за вас, – протянул он руку сержанту.

– Спасибо, лейтенант, – сдержанно поблагодарил Глеб. – Если понадоблюсь, вы найдёте меня в клинике.

– Задержитесь ещё на минутку, вам вернут документы и оружие. А это возьмите на память. Вы наверняка ещё не читали, – протянул Шеффер ему выпуск «Дейтон Стар» с фотографией Хадсона на первой полосе.