Текст книги "Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу"

Автор книги: Сергей Протасов

Было около семи утра, холодновато, но солнечно.

– Поедем, если не боитесь? – спросил он, выключив магнитолу и наклоняясь к окну правой двери.

– Конечно, чого нет? – согласилась белоруска. – Сколько?

– Да, ни сколько, – великодушно отозвался Петр Иванович. – Вам куда?

Она удивилась и на секунду задумалась, как будто вспоминая, куда она планировала ехать.

– Мне в Гомель.

– И я туда, садитесь, пожалуйста, поехали. Долетим с ветерком.

Он совсем проснулся, когда увидел, как грязные ноги девушки утвердились на чистом коврике пассажирского места. «Котенок, пожалуй этого не одобрила бы, – вздрогнул Петр Иванович, но сразу успокоил себя. – Ладно, прости, Любимая, если буду живой, то коврик можно заменить или отчистить, а вот если разобьюсь…»

Он выключил аварийку и, хрустя гравием, выехал на асфальт.

Часть IV. Орша – Киев. Понедельник – день

«Выбивание оружия у противника в рукопашной схватке как активное действие нападения применяется с целью оттолкнуть его оружие в сторону для того, чтобы нанести удар, укол или лишить противника возможности вести огонь и обезоружить его. Выбивание оружия имеет место при нападении на противника одного бойца и группы бойцов во время действий в окопах, траншеях, кустах, посевах, при налетах на дома, здания и т. д., а также при внезапных встречах с неприятельской разведкой, когда наряду с огнем автоматов и гранатным огнём бой переходит в рукопашную схватку или заканчивается ею».

Физическая подготовка разведчика, К.Т. Булочко, Глава 4 «Приемы и способы ведения рукопашного боя»

Проснулась в понедельник рано утром Елена Викторовна совсем без настроения. Это состояние было вызвано причинами иррациональными, на первый взгляд, но совершенно понятными любой женщине. И заключались они не столько в существующем положении – нахождение в плену без понимания целей похитителей и сроков содержания, сколько в отсутствии возможности переодеться и привести себя в привычное гигиеническое состояние. Опять же схватили Леночку в платье отнюдь не предусмотренном для ежедневной носки, и тем более для сна. Добавим к этому, что она не выспалась. Все это здорово ее злило и не давало возможности сосредоточиться, поэтому поднявшись с кровати она решительно направилась к входной двери и коротко, но сильно постучала в нее маленьким кулачком. В этом сигнале отчетливо звучало «Мне уже все равно!»

В ответ в доме что-то стукнуло, а за дверью послышались шаги, скрип лестницы и голос с отдышкой спросил без выражения:

– Что надо?

– Мне срочно нужны кое-какие вещи и продукты. Вы обещали купить, если я попрошу.

– Прям срочно? Список есть?

– Нет. Можно писать?

– Пиши. Напишешь, подсунь под дверь и позови меня.

– А как вас зовут? – осторожно спросила хитрая Леночка.

– Меня зовут стуком в дверь, – ответил не менее хитрый собеседник.

«Стуком в дверь – ваши имя или фамилия?» – хотела с ненавистью сострить она, но решила, что это может показаться элементом заигрывания и спровоцировать мужчину.

– Я поняла. Через пять минут будет готово, – как можно строже сказала она и отошла от двери.

Оторвав от лежащей на столе записки чистый край, она написала на нем: «Спортивный костюм (S или XS), домашние тапочки, зубная паста и щетка, бутылка текилы (серебряной), пицца». Тут она задумалась, писать или нет то, что, возможно ей может понадобиться уже сегодня или завтра, но совершенно не требуется в данную минуту. «Нет, это будет слишком. Сволочи! – Произнесла она тиха и дописала «гигиенические салфетки». Записку Лена подсунула под дверь и постучала.

– Слышу, – прозвучал далекий голос. – Заказ принят.

– Можно не откладывать надолго? Мне обязательно нужно переодеться и привести себя в порядок.

– Он постарается, – прозвучало из-за двери.

Однако, шагов не послышалось. Поначалу, Ленчик хотела немного побунтовать, но решила, опять же, воздержаться. Телевизор она не включала, пытаясь услышать хоть какое-нибудь слово, не предназначенное для ее ушей. С этой целью она практически все свое время проводила на корточках около двери, прислонившись спиной к стене, и, как только слышала любой посторонний звук, босиком, бесшумно и быстро бросалась к кровати или в душевую. В этих челночных перемещениях и проходило, в основном, время, свободное от раздумий.

Елена Викторовна сидела за дверью, когда услышала тихие шаги. Человек, определенно, хотел остаться незамеченным. Леночка скользнула на кровать и легла спиной ко входу. В правой руке она сжимала карандаш – единственной ее оружие. Шаги у двери замерли и наступила пауза.

Сердце маленькой женщины работало, как кузнечный молот, результат работы которого буквально сотрясал голову и казалось должен был быть слышен по всему дому.

«В глазок смотрит, – догадалась она и представила, как глаз в отверстии вращаясь обшаривает комнату, потом находит платье и начинает ощупывать тело. Леночка вспомнила, что залетая на кровать, не успела одернуть и без того короткое платье. Она усилием воли удержала себя от желания поправить одежду. Брезгливое отвращение к этому вуяристу вызвало приступ тошноты. – Смотрит и думает о чем-то…». Скоро стало слышно, как человек уходит. Леночка поправила платье и вернулась на свое место возле двери.

Пока в доме было тихо.

* * *

«Аппетитная девочка, – говорил про себя тем временем распалившийся Филя, припав к глазку. – Надо будет с ней поближе познакомиться, а то пропадет такое тело без толку. А что он мне сделает-то, гнусь, конспиратор? Сам не годен ни куда». Оторвавшись от захватившего его зрелища, он сгреб записку и, кашлянув, неверной походкой, читая на ходу, поднялся наверх.

Перфильев приблизил записку и глазам, настроил фокусное расстояние и несколько раз с удовольствием перечитал послание. «Тыкилу он ей не купит, само собой, – отметил он с досадой на Алексея. – А жаль. Пусть бы выпила».

Подумав немного, Николай поднялся со стула, прошел через комнату и вернулся за стол с вырванным из записной книжки листком и шариковой ручкой. Затем переписал записку Елены Викторовны на новый листок. Тыкилу он вписывать не стал, а Леночкину записку скомкал и выбросил за диван. После этого он взял мобильный телефон и позвонил Алексею, который как всегда отсутствовал.

– Она приказ написала, – не здороваясь, прокричал он весело в трубку. – Зачитать, гражданин начальник?.. Какой приказ? Об увольнении, конечно. Мы уволены. Поздравляю! Не смешно? Записку она написала, просит купить ей кое-что. Ты слышишь меня? Купить ей кое-что надо. Читать? Сам купишь? Хорошо, читаю, записывайте, Ваше преосвященство. Спортивный костюм фирмы Сэ или ХэСэ хочет. А, это размер, ну ты ваще, Михай, продвинутый… Опять не рассмешил? Хорошо, не отвлекаюсь. Тапочки, зубную пасту и щетку, пиццу и гигиенические салфетки. Записал? Запомнил! – Филя захлебнулся кашлем. Ему было противопоказано громко разговаривать, да и вообще разговаривать ему было больно, поэтому он говорил только в случае крайней необходимости и, по возможности тихо. Несколько секунд он напряженно слушал, потом продолжал – Хорошо, но вообще-то я в розыске по мокрому. Хорошо, твои темные очки надену. Договорились, закажу, закажу сам. Ага, и на нас тоже, позавтракаем. Ты когда будешь? Понял. Слушай братишка, Алешенька, не порадуешь старика текилой? Лучше серебряной. Ты что ж думаешь, я кроме самогонки и одеколона других приличных напитков не знаю? Вот спасибо! Две бутылки неси, я отработаю. Не обижайся. Мамочка уже ждет тебя. Пока.

Алексей обещал приехать еще только часа через полтора-два. Было время поспать. Довольный собой, Николай сделал большой глоток теплого пива из двухлитровой пластиковой бутылки, успокоил клокотавшее кашлем горло и закурил.

Понимая, что может уснуть, он решил не откладывать заказ пиццы. Где-то на веранде валялась реклама местной круглосуточной пиццерии. Филя набрал номер и сделал заказ с доставкой на девять утра. Менеджер по номеру телефона сразу определила адрес, по которому уже доставляли пиццу.

– Да, верно, всего три, – на том конце провода проверяли правильность заказа. – Кратово, улица … верно, дом… верно. Спасибо. На калитке есть звонок. До свидания.

* * *

Разговор в машине не клеился. Странно было ожидать, что люди из разных миров смогут сразу болтать. Девочка деревенская, видимо без образования. Книг не читает, кинопремьерами не интересуется. Круг общения и лексикон соответствуют среде обитания.

– Познакомимся? – начал Петр Иванович процесс сближения. – Меня Петр зовут. Можно Петя.

– Меня Лена, – ответила девушка и замолчала. Она заметно смущалась человека, говорившего не так как она принято в этой местности.

Повисла неловкая пауза. Петр Иванович никак не мог придумать продолжение этому разговору. Надо было что-то спрашивать, но что он не знал. Однако, он не терял надежды. Самое главное – спать уже не хотелось. «Лена, Лена, – повторил он несколько раз про себя. – По крайней мере, не забуду, как ее зовут».

– Ты откуда?

– С Румино.

– Это город?

– Нет, село.

– А в Гомель зачем едешь?

– Просто так. Чего не съездить раз везут.

– Логично, – попытался пошутить Петр Иванович. – Работаешь, учишься?

– Учусь в училище.

– На кого?

– На овощеводку. Театрального же нет в нашем селе и консерваторию пока не построили, вот все и учатся на овощеводов, доярок и так далее.

Петр Иванович почувствовал себя виноватым, что у сельской молодежи практически не осталось выбора.

– С такой специальностью наверное трудоустроиться проще. На ферму, там, допустим.

– Неа. Работы все равно нет. Учимся и не знаем для чего. Для матери.

– Ты с мамой живешь?

– С матерью и отчимом. Еще брат есть у меня. Старший. В армии сейчас служит в Гомеле. Пограничник.

– Хочешь его навестить что ли?

– Вроде того.

– Нормально живете? Денег хватает?

– Как все, так и мы. Отчим пьет, деньги выносит. Мать вкалывает в колхозе. Нормально живем, я не жалуюсь. Денег, правда, мало, хотя их особо и тратить-то некуда. Клуб закрыли, дискотек не проводят. Машину нам не купить. Уехать бы отсюда. Вы сами-то с Москвы?

Она впервые прямо взглянула на него и сразу отвела глаза.

– Из Москвы, – помешкав, подтвердил Петр Иванович, ему стало не удобно, что он из Москвы. – В гости еду, в Украину. Но я женат, извини. Ты девушка симпатичная, но я люблю свою жену.

Он поглядывал на нее, резко отворачивая голову от дороги и сразу возвращая в прямое положение. Скорость была высокой.

– Повезло ей… А чего меня любить-то? Меня есть кому любить… Я работаю.

– Так и я вроде не безработный, – не понял сразу Петр Иванович, но спохватился. – Ты на дороге работаешь, что ли?

– В правительстве республики работаю. Вот, с проверкой еду… На трассе я.

– Мне твои услуги не нужны, – твердо расставил все точки Петр Иванович. – Если тебе в Гомель – поехали, если нет – выходи.

Он перестал оглядываться на Лену и смотрел уже только на дорогу. Машин по-прежнему было мало и их практически никто не перегонял. Редкие дальнобойщики и старые легковые иномарки с белорусскими номерами попадались навстречу. Поля прекратились и они ехали сквозь густой сосновый лес. В зеркале заднего вида Петр Иванович разглядел машину, которую давно уже заметил сзади. На ней были московские номера, редкость для этой трассы. Чаще можно было увидеть тут 32-й, 47-й и 67-й регионы. Синяя Toyota, то исчезала, то появлялась в зеркале заднего вида. Для дальних переездов такое поведение было нестранным. Часто не решительные водители пристраивались за быстро едущим лидером и, внимательно всматриваясь в стоп-сигналы впереди идущей машины, превышали вместе с ней разрешенную скорость. Однако, за машиной Петра Ивановича желающих ехать не было. Он ехал со скоростью 95 км/час, а в населенных пунктах притормаживал до предписанных шестидесяти. Одним словом держаться за ним было бессмысленно. К тому же и встречные автомобили не предупреждали дальним светом о наличие засад. На всем пути засады ему еще не попадались. Тем не менее, синий седан упорно держался за серебристым кроссовером и не собирался отставать. Когда Петру Ивановичу надоел этот назойливый преследователь, он попытался отделаться от него, снизив скорость в населенном пункте до сорока километров. Несколько машин обогнали его Mitsubishi, но только не Toyota, которая также замедлилась и не перегнала. Это стало уже беспокоить Петра Ивановича всерьез. Если в пакете, который он вез, были деньги, сумма которых могла быть достаточно внушительной, то опасность тоже была большой. Странно выглядело только то обстоятельство, что тот, кто через телефон Елены Викторовны собирался провезти означенный пакет через границу, не должен был силой его же и отбирать. А раз так, то видимо это охрана.

Несколько успокоившись на этой мысли, Петр Иванович вспомнил про свою попутчицу. Она молчала и печально смотрела в окно, откинувшись в кресле.

* * *

– Кратово, Кратово! – радостно повторяла подслушанные слова Елена Викторовна.

Теперь стало ясно где она находится. Жаль, что улицу и дом она не услышала, но все равно, и это было уже много.

«Странные люди меня сторожат, – думала она. – Похоже, их двое, один вежливый, другой грубый. Не заходят, не хотят, что бы я их видела. Осторожничают. И в тоже время громко называют адрес. Если это не специально для меня разыграно, конечно. Как это надоело уже, Господи, когда же это закончится».

Как не прислушивалась Елена Викторовна, но после упоминания Кратова больше на верху ничего не происходило. Она боялась, что в любую минуту они опять потребуют от нее какие-то личные подробности для придания достоверности сообщениям, а она так и не придумала, как сообщить мужу о месте своего заключения. Ну, ничего не приходило на ум. Странно, что когда внезапно нужно было решить, что передать Петру Ивановичу, она мгновенно придумала, а теперь – ноль. Она, то злилась на себя, пытаясь сосредоточиться и настроиться, то старалась переключиться на что-то другое. Бесполезно. Идей не было.

Она крупно написала на обрывке бумаги «Кратово» и уставилась в начертанное. Оказалось, что времени у нее более чем достаточно. Вскоре вокруг слова стали появляться цветы и смешные рожицы, между которыми протянулись нитевидные связи.

Леночка снова погрузилась в воспоминания недавнего счастливого прошлого. Поймав за хвостик какую-то мысль она написала на свободном поле листка предложение, потом зачеркнула слово, потом добавила еще несколько строк, подумала. Перевернув лист на другую сторону Лена записала следующие слова:

 
«Торопитесь любить, ведь всю жизнь – это может быть не возможно,
Торопитесь любить, время в прок запасти не удастся,
Торопитесь друг друга беречь, ведь потерь не вернуть никогда,
Не ленитесь сказать о любви, ведь и так может статься,
Что когда-то придется одним продолжать этот путь.
 
 
Не спешите винить, не спешите обидеть упреком,
Те слова тяжелы, не пришлось бы просить их назад,
А любая ошибка потом обернется уроком,
Лучше время найдите, чтобы нежное что-то сказать.
 
 
Не забудьте, что жизнь коротка, а секунды – бесценны,
Что в песочных часах золотой убегает песок,
Не забудьте, что даже кумиры уходят со сцены,
И родным, и любимым, и нужным назначен свой срок.
 
 
Есть «Сейчас». И иного времени может не быть,
Загляните в глаза и проникните в душу,
Если сердце тревожит печаль – дайте волю слезам,
Научитесь прощать, понимать и внимательно слушать,
Торопитесь любить, чтоб когда-нибудь не опоздать!
 

Прошло около двух часов прежде чем по лестнице заскрипели шаги, она вышла из состояния задумчивости и включила звук в телевизоре. Из-за двери донеслось:

– Деточка, я принес тебе кое-что. Зайди в ванную и посиди там минутку. Потом выйдешь. Не подсматривай.

* * *

Следует оговориться, что белорусская проститутка Лена сказала о себе не всю правду. Правдой было ее имя, а остальное только отчасти. Она воспитывалась в достаточно благополучной семье. Мать ее работала учителем в начальной школе села, а отец трактористом в совхозе. Родители всю жизнь старательно занимались воспитанием детей и, когда Лена закончила девятый класс, на семейном совете было решено отправить ее в Минск в педагогическое училище. Затем она собиралась отучиться в институте и навсегда остаться в Минске. Поначалу все шло по плану. Большой город, новые друзья и подруги, новые масштабы, развлечения, новые горизонты. Лена получила красный диплом училища и, вопреки ранее разработанному плану и уговорам родителей, вместе с однокурсницей поехала в Москву.

С этого момента ее жизнь круто изменилась, планы пошли прахом. Не каждый приезжий выдерживает испытание Москвой. Лена поступила на платное отделение Педагогического университета и получила место в общежитии. Денег на клубы катастрофически не хватало. Родители присылали сколько могли, но для Москвы это оказались вообще не деньги. Симпатичная девушка, Лена скоро сообразила, что можно существовать за счет мужчин, просто нужно быть посговорчивее. Потом у нее появился постоянный парень, который ввел ее в компанию своих друзей музыкантов. Парень и сам был гитаристом. Ребята репетировали, выступали в клубах и иногда принимали наркотики. Лена начала с кокаина и вскоре уже принимала тяжелые препараты. К тому моменту она бросила институт и переселилась к своему другу на съемную квартиру. Так продолжалось около года, пока молодой человек не решил завязать с наркотой. Он лечился и постепенно избавился от своей проблемы. Лена не смогла. Начались скандалы и, в конце концов, он выгнал ее из дома. Тяжелая зависимость и необходимость где-то жить выгнали ее, как говорится, на панель. Родители по-прежнему пребывали в уверенности, что дочь благополучно учится в Москве, подрабатывает репетиторством и скучает по дому. К лету она решила лечиться самостоятельно и прежде всего ей надо было вырваться из наркоманского окружения, уехать в деревню, якобы, на каникулы. Так она снова оказалась на родине. Решимость избавиться от пагубной зависимости не ослабла, только нужны были деньги на лекарства. Эти необходимые средства Лена добывала на дороге.

Петру Ивановичу были неизвестны все эти перипетии истории жизни случайной попутчицы. Ему интересно было поболтать, но нельзя было понять – спит она или задумалась. Петр Иванович, не отвлекаясь от дороги, искоса разглядывал ее. Его передернуло от неприятной мысли, которая как заноза впилась ему в мозг. Вот уже три года он жил с Еленой Викторовной, и два года, как они были в браке. За это время он никогда не чувствовал, что его привлекают другие женщины. Его жена настолько нравилась ему, что пространства для увлечений в его душе не оставалось. Кроме того, женившись в зрелом возрасте, Петр Иванович собирался прожить с любимой женой до конца своих дней, не изменяя ни душой ни телом. Это отношение к семье очень нравилось ему и он пользуясь любым случаем говорил «я женат и очень люблю свою жену, и другие женщины меня просто не интересуют». Не было речи ни только об изменах, он не позволял себе даже минимального флирта или фантазии. Так вот сейчас, смотря на эту девушку Лену, не молодой уже и серьезный человек ощутил, что она его интересует. Ранее застегнутая куртка была теперь приоткрыта и Петру Ивановичу был виден край молодой груди девушки. Он поймал себя на желании протянуть руку и потрогать эту грудь. «Наваждение какое-то, – подумал Петр Иванович, – Ленчик в беде, а я разглядываю девчонок! Свинство! Однако она очень симпатичная. Трудно даже представить сколько народу через нее прошло, и какого народу».

– Слушай, я тебя везу, а ты так и не ответила мне – теперь тебе нужно в твой Гомель? Предложеныыми услугами я пользоваться не буду, – запальчиво, но твердо продекларировал Петр Иванович. – Твое время это деньги, как я понимаю.

Лена повернула к нему голову и он увидел, как слезы бесшумно катятся по ее щекам, оставляя на них пыльные дорожки.

– Ты думаешь, мне это нравиться? Этим заниматься мне нравиться? Ты вон какой, чистый, с деньгами, машина дорогая у тебя. Москвич! – почти прокричала она с ненавистью. – Конечно, куда мне с брезгливыми… Мое дело дальнобойщики и наркоманы. Могут убить, могут просто избить и выкинуть на дороге, а могут и заплатить. Это как повезет…

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Ты просто не подумал, что такую, как я вообще можно обидеть. Верно? Ведь я же путана. Я грязь и мизинца твоего не стою! А мне или на дорогу или в петлю. Работы нет, мать болеет все время, отчим урод, лучше б сдох. Чтоб вы все провалились! Останови машину, я выйду.

– Подожди, – опешил Петр Иванович. – Я не хочу в поле останавливаться. Куда ты пойдешь? Вот сейчас какое-нибудь кафе будет или заправка, там и выйдешь. Извини, ради бога, я не подумал.

Они молча въехали в населенный пункт, обозначенный табличкой «Варанiно». Здесь, с левой стороны показался большой ресторан под названием «Быховчанка», бело-коричневое здание с большой верандой под навесом. Петр Иванович свернул и остановился на парковке. Ему нужен был умывальник и туалет.

– У меня есть кое-какие продукты, чипсы, конфеты и немного денег… Прошу тебя возьми. Мне очень стыдно за этот разговор. Возьми и выкинь, если тебе не нужно. Только возьми иначе мне будет нехорошо.

Он собрал небольшой кулек и передал Лене, которая взяв его, вылезла из машины, хлопнула дверью и пошла дальше по направлению движения. Как ему показалось, она уже улыбалась.

В ресторане оказалась хорошо оборудованная, чистая уборная и Петр Иванович основательно умылся и привел себя в бодрое состояние. Здесь он решил купить себе энергетический напиток, но, поскольку «зайчиков» у него не было, попытался купить банку за доллары. Продавщица вяло сопротивлялась, соображая не проверяющий ли он, но все-таки продала. В машину Петр Иванович сел освеженным, проверил телефон и продолжил путь. Он проехал перекресток с указателями налево «Бовки» и направо «Быхов», который, очевидно, и дал название этому кафе. Метров через сто на подножке бетонной остановки он увидел Лену. Она сидела, сжавшись в комочек, но рукой сделала движение, которое можно было принять за просьбу остановиться. Петр Иванович съехал на обочину и остановился.

– Ты что-то хотела? – нарочито холодным тоном спросил он. Обида за ее довольную улыбку и за то, что его развели, наполняли Петра Ивановича праведным гневом.

– Да, хотела сказать. Ко мне подъехали двое на синей машине с московскими номерами. Один держал, а другой отобрал у меня твой подарок, вывернул его, открыл пакеты с чипсами. Они что-то искали… Потом один из них позвонил куда-то и сказал, что бы я валила отсюда подальше, иначе убьют. Я решила все-таки вернуться, что бы тебе рассказать.

Проговорив это, она поднялась и, не прощаясь, пошла по тропинке прочь от дороги. Петр Иванович проводил взглядом ее худенькую фигуру и озадаченный поехал дальше. Ситуация, которая только что казалось более-менее понятной, снова запутывалась. Дорога вела через низину и автомобиль утонул в плотном белом тумане.

* * *

Часы показывали половину восьмого утра. Ей обязательно нужен спортивный костюм. «Просто невозможно ходить и спать в одном и том же, не переодеваясь уже третий день, – нахмурив брови, думала Елена Викторовна. – Неужели эти дебилы не понимают простых вещей? Хорошо, что они согласились все купить. Как они, интересно отнесутся к бутылке? В принципе должны понять. Желание выпить это нормально для человека, находящегося в стрессовом состоянии».

Спонтанное решение заказать текилу ей нравилось все больше. Непроизвольно заработала фантазия: человек смотрит в глазок и видит Лену, лежащую на кровати. Она видела все как в кино. Он не знает, что это «кукла». Сама Лена притаилась за дверью и ее не видно в глазок. Бандит спокойно заходит в комнату и получает бутылкой по голове. Падает. Леночка, обходя тело, тихо выходит из комнаты и… Тут он хватает ее за ногу, поднимает окровавленное лицо и скалит зубы… Жуть. Фильм ужасов получился. Нет, она очень сильно наносит удар, голова вдребезги. «Я не смогу ударить, – догадалась она. – Потому, что человек может умереть. Потому, что кровь и мозги разлетятся по комнате. На пол и стены и на меня. Наверное лучше самой умереть? Если не удается обмануть, то придется защищаться. Или он входит, я так несильно ударяю его и выскакиваю за дверь. Потом я запираю его в этой комнате и тихонько убегаю».

Примерно за год до исчезновения своего первого мужа Сергея Бескова, Лена стала свидетелем его разговора по телефону. С этого разговора и началось охлаждение в отношениях. Честно говоря, она банально подслушала. Они вернулись из ресторана после очередной командировки Сергея. Попрощавшись с няней, Елена Викторовна пошла укладывать сына. Она тихо закрыла дверь в детскую и погасила свет. Данька покрутился несколько минут, попросил рассказать о ресторане и скоро уснул.

Что бы, не дай Бог, не разбудить его, Лена тихонько поднялась и бесшумно вышла из спальни сына, затворив за собой дверь. В прихожей до нее донесся голос мужа, говорившего с кем-то по телефону. Естественно Елена Викторовна заподозрила разговор с любовницей. С чувством собственной правоты, подкравшись к закрытой двери кухни, она стала слушать. Сейчас уже трудно воспроизвести тот длинный разговор. Подслушивать ей пришлось около пятнадцати минут, в течение которых она узнала кое-что страшное о последнем отсутствии мужа. Среди прочего неизвестный собеседник несколько раз видимо переспросил насколько Сергей уверен в чьей-то смерти.

– Да, я сам проверял, сомнений быть не может, мертвее мертвого, отвечаю, – негромко басил в трубку Сергей. – Ты меня знаешь, я не промахиваюсь, – потом еще. – В тот раз это делал не я, ты забыл, я как раз исправлял. Вспомнил? Ну, хорошо…

Ее воспоминания прервал неожиданно громкий разговор где-то за дверью. Говоривший, похоже прохаживался взад и вперед от чего звук голоса временами пропадал, а временами были различимы отдельные слова.

* * *

Николай проснулся от шума шагов на веранде. Жизнь научила его спать чутко в любом состоянии и в любое время суток. Топал по веранде Алексей, который войдя в зал и заметив спящего Филю, стал ступать аккуратно и тихо. Было слышно, как он положил пакеты на стол, чем-то пошуршал, несколько секунд постоял бесшумно, звякнул стаканом и, тихо выругавшись, вышел обратно на веранду. Колян продолжал притворяться и несколько раз храпнул для убедительности.

Алексей расположился на лавке возле дома и закурил. Дело, в которое он ввязался, было крайне рискованным, но риск был пропорционален потенциальной выгоде. До вчерашнего дня он был, по его мнению, правой рукой Лысого и весь трафик проходил через него. Шефу, как он считал, оставалось только считать прибыль и решать вопросы территорий. Связь с дилерами, сбор денег, выбивание долгов и общий учет лежали на Алексее. Сейчас он должен был охранять женщину и посылать с ее телефона сообщения по стилю изложения, якобы, посланные ею самой. В помощь ему дали уголовника с солидным стажем. Поначалу он воспринял это, как отстранение от дел без видимой причины, но скоро понял, что дело, которое он обеспечивает, имеет для Лысого первоочередное значение. Важно было и то, что, по мнению Алексея, Лысый действовал по чьей-то указке. Кто-то невероятно сильный и влиятельный поручил тому это мероприятие и Лысый, как обычно доверил операцию Алексею. Очевидно, что Лысый давно уже стал лишним звеном, но продолжал занимать свое положение и присваивать деньги, которых он не заработал. Такое положение вещей с некоторых пор уже не устраивало Алексея. Ему хотелось власти и денег. Причем власти ему хотелось больше. Он видел себя крупным авторитетом со всеми присущими авторитетам повадками. Медленная речь, пронзительный взгляд, явная жестокость, расчетливость и ум. В связи с производственной необходимостью он видел близко многих из них и все они были разные, но то, что демонстрировал Лысый, очень авторитетный человек, совершенно не укладывалось в данный стереотип. Лысый был прост, достаточно открыт, часто советовался и никогда не ругался и не повышал голоса. С ним было приятно говорить, но, по мнению Алексея, такой манерой он ронял себя перед другими. Где ореол таинственности и принадлежности к особому обществу? Нет, сам он таким не будет.

Когда Алексей понял смысл сообщений, которые получал от Лысого и передавал курьеру в обработанном виде, он захотел использовать эту уникальную возможность, что бы решить свои проблемы, то есть занять то положение, которого он был достоин. Иметь достаточный авторитет ему мешало, как ни странно, отсутствие судимостей и лагерного опыта. Но, впрочем, это были устаревшие традиции. Теперь дела делались по другому и большой масштаб требовал большого ума, в том числе и умения не попадаться. Данное дело требовало выдержки и решительности, качеств, которые были у него в достаточном количестве. Очевидно, что курьер, которым управляет Алексей, везет то ли большие деньги, то ли большую партию наркотиков. И если все грамотно организовать, вполне можно присвоить это добро, перевести стрелки и еще спихнуть Лысого, или одно из двух. Все нити этого дела сейчас в его руках и только от него, Алексея, зависит, как он распорядится представившимся шансом.

Как только курьер получил команду забрать в Ольше пакет, Алексей попросил трех своих доверенных парней взять машину и как можно быстрее выехать по направлению Москва-Смоленск-Орша-Могилев. Эти ребята были готовы на все. В разное время он каждому из них оказал услугу и теперь пришло время возвращать долги. Не следует думать, что они были круглые идиоты. Они имели свой расчет и свои планы, но эту просьбу Алексея хотели выполнить максимально хорошо, к тому же степень близости к нему затрагивала их семьи, которыми в любом случае эти двое рисковать не могли. Задание было простое: следить за машиной с российскими номерами и двумя значками «RUS» на заднем бампере. Поскольку марка и номер автомобиля были пока неизвестны, наклейки являлись опознавательным знаком. Далее по команде. Они знали, что клиент везет пакет, что пакет однажды придется отобрать. Какой ценой – Алексей не уточнял, что означало, видимо – любой ценой.

Сидя на лавочке, Алексей собирался наконец-то продумать план действий до конца. Нужно все предусмотреть. Идея сыграть свою игру возникла у него спонтанно и четкого плана еще не было. Когда он готов уже был подняться и идти в дом зазвонил его мобильный. Это оказались отправленные им преследователи курьера, которым без крайней необходимости категорически запрещено было звонить – Алексей опасался непонятного Филю. Связь предполагалось держать через смски. Раздраженный он понял, что случилось нечто непредвиденное.

– Что? – Громче чем нужно ответил он, но, спохватившись, заговорил как можно тише. – Какая баба?… А где он?… Так. Посмотрите, что в пакете и перезвоните.