Текст книги "Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу"

Автор книги: Сергей Протасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Обдумывая эту историю, Петр Иванович строил всякие схемы возможного использования такого вещдока злоумышленниками и додумывался иногда до парадоксальных идей, но сейчас деятельность воспаленного мозга вскользь воскресила президентский пистолет и снова обратилась к преодолению очередной границы.

* * *

Спустя двадцать минут, около половины двенадцатого по местному времени, Петр Иванович увидел здания пограничной и таможенной служб Белоруссии. Все необходимые документы: техпаспорт на машину, гражданский российский паспорт и зеленая карта лежали стопочкой на пассажирском месте.

На белорусской стороне границы собралась небольшая очередь, вдоль которой ходил пограничник и раздавал контрольные талоны, куда записывал количество человек – 1, марку, номер машины и фамилию владельца. Дальше, по мере продвижения очереди, подошла женщина в зеленой пилотке и форме, проверила зеленую карту и проштамповала контрольный талон, потом другая сотрудница посмотрела паспорт, талончик и попросила открыть багажник. Убедившись, со слов Петра Ивановича, что запрещенных предметов нет, она приказала вернуться в машину и забрала паспорт с собой.

Пока Петр Иванович стоял и курил в ожидании своих документов, он стал свидетелем неприятной истории. Двоих человек, мужчину и женщину на Volvo с украинскими номерами, пограничник не пропускал в Украину. Дело оказалось в том, что они ранее выезжали из Украины в Россию через Украинско-Российскую границу, а теперь пытались въехать через Белорусско-Украинскую. По каким-то странным законам, о которых никогда никто не знает, они обязаны были теперь возвращаться в Россию и оттуда въезжать в Украину. «Надо сообщить пограничникам, что Гагарин сорок лет назад уже в космос полетел. Наверное они не знают, что уже есть интернет и единые электронные базы, – возмутился про себя Петр Иванович. – Заставляют людей просто разворачиваться и уезжать. Надеюсь со мной таких проблем не будет?» Все обошлось и девушка вынесла паспорт и талончик обратно и, пожелав счастливого пути, направилась к следующему авто. Этот талончик отобрали в будке со шлагбаумом и фарс под названием «Государственная граница. Часть 1» завершился.

Белорусы сработали быстро и через пятнадцать минут кроссовер уже подъезжал к очереди перед границей Украины. Это была вторая часть фарса. С правой стороны стояла вереница дальнобойщиков, длиной метров в триста. Параллельная ей очередь, из легковых машин, была несколько короче, машин на тридцать-тридцать пять. Он встал в конец, заглушил двигатель и прошелся вперед. Мужчины повыходили из своих машин и стали образовывать неформальные объединения граждан, которые никто ни только не разгонял, а даже как будто намеренно создавал.

– Как они достали уже, – устало возмущался гражданин в шортах, вышедший из Lexus RX 320. – То пересменку затеют на два часа, то еще что-то.

– Это нам еще повезло, – присоединился к разговору другой водитель в других шортах. – Иногда на границе теряют до семи часов. Не понимаю, почему при СССР можно было проезжать туда-сюда и ничего. По сути же ничего не поменялось с введением независимостей. Люди те же остались.

– Это политика. Россия заключила с белорусами таможенный союз и пограничный контроль потерял смысл, а Украина стремится в ЕЭС.

– Да пусть стремится, прочему люди-то должны тут париться по шесть-восемь часов? Если кто-то решил провести нечто незаконное, он все равно провезет или пронесет. Они же не проверяют на самом деле ничего, только вид делают. Можно подумать, что государства разделяют оборудованные границы с заборами, КСП, собаками и сигнализациями. Обошел будку и ты в другом государстве.

– Да, потому что им пофигу все, люди – пофигу! – эмоционально вмешался третий мужик в шортах. – Пусть какой-нибудь президент или другой чиновник попробует проехать через границу, как турист хотя бы раз. Постоит, посмотрит, подумает. Даст отдохнуть своему личному самолету и прокатится за рулем в течение двадцати часов, из которых шесть проведет здесь, наблюдая, как автобус привозит погранцов, потом они, типа, дела передают, потом увозит заморившихся…

– Я недавно проезжал через территорию Молдавии, – вступил в разговор Петр Иванович. – Знает кто дорогу на Измаил через Маяки? Там на одной границе выдают листочек с цифрой, обозначающей количество пассажиров, а на другом конце этот листочек отбирают. «Счастливого пути», и ты уехал.

Машины в голове очереди начали одна за другой заводиться и продвигаться вперед. Водители хмуро поспешили к своим автомобилям.

Из разговора с мужиками Петр Иванович выяснил, что волокита растянется на час-два, и получил совет не шутить с пограничниками по поводу запрещенного к ввозу – они вполне могут понять шутку неправильно и заставить вынимать чемоданы. Вдоль очереди проходили жуликоватые молодые люди и предлагали продвинуть за две тысячи рублей к самому пункту конроля. Отказавшись, Петр Иванович вернулся в машину и достал листок бумаги и ручку. Он выписал из телефона кусочек загадочного послания Леночки, положил на стекло приборной панели и задумался.

«Аватар». Что же она хотела мне сказать этим? Мы два раза смотрели этот фильм. Первый раз в «Калужском» с Данькой, а второй раз кажется в «Меге» с Димой. И что? Покушали в каком-то ресторане перед сеансом, потом набрали попкорна и колы. Ничего необычного. Так можно говорить о любом походе в кино. Разве, что 3D очки отличали эти походы от других. Фильм действительно очень понравился, но легкая головная боль после просмотра слегка испортила впечатление. Причину боли Петр Иванович объяснил себе именно 3D-эффектом, когда глаза автоматически перестраиваются на разглядывание чего-то вдалеке, в то время, когда на самом деле вдалеке ничего нет, кино проецируется на плоский экран.

Он вышел из машины и прошелся взад-вперед. За двадцать минут очередь продвинулась всего на четыре машины. Возможно, погоня была уже близко. Хотелось растолкать всех и, утопив педаль газа в пол, вырваться из этого идиотского стояния. Приходилось смириться с ситуацией, подавлять нервное возбуждение и просто ждать. Петр Иванович попытался отвлечься, закурил и стал протирать стекла в машине. Управившись с наружными поверхностями стекол он принялся за внутренние. Для этого пришлось переложить Леночкину записку на приборную панель. Протирая изнутри ветровое стекло, Петр Иванович рассеяно рассматривал отражение в нем записки и даже попытался прочитать, что получается. Получалась белиберда, но появилась идея просто прочитать слово наоборот. Вышло «ратавА». Он сел и взял в руки телефон. Фрагмент оригинально текста сообщения звучал «Аватар – круто». Невидящими глазами он уставился на удаляющиеся огни Range Rover. Нужно было двигаться в очереди дальше.

«к – ратавА… Это Кратово! Она находится в Кратово!»

Когда он сдал документы в окошко пограничного контроля, очередь удвоилась по сравнению с той, к которой присоединился Петр Иванович. Синей Toyota Camry все еще видно не было.

* * *

Около часа дня машина Петра Ивановича уже катила в сторону Чернигова. Все обошлось. Никто из властей его не разыскивал и процедура оформления документов совершенно не отличалась от процедуры попутчиков. Единственное, что, как показалось Петру Ивановичу, вызвало подозрение пограничников, это то, что передвигается он в одиночку, но узнав цель поездки – «еду в деревню за ребенком», и место назначения – «Измаильский район Одесской области, село Гасаны» офицер успокоился. Петра Ивановича попросили открыть и закрыть багажник, спросили о перевозке запрещенных предметов и благополучно отпустили. Однако сразу за пограничными кордонами, в домике на противоположной стороне дороги, ему пришлось купить еще одну какую-то обязательную страховку здоровья за 1000 рублей. Продавший эту страховку мужчина, посоветовал ехать очень аккуратно, потому что украинские гаишники любят штрафовать россиян и особенно москвичей направляющихся на море. Поблагодарив сердобольного продавца ненужной бумаги, Петр Иванович продолжил путь. Бензина в баке оставалось еще километров на сто и он решил заправиться ближе к Киеву. Гривны, остатки недавней поездки в Украину, у него были.

На объездной дороге вокруг Чернигова Петр Иванович был около часа дня. Качество покрытия дороги оказалось далеко не идеальным, но приемлемым. Погода разгулялась. Было солнечно и очень жарко. Чувствовалось приближение к югу. Дорожной милиции с непомерными аппетитами пока не попадалось. Спокойная пустая дорога и отсутствие преследователей несколько расслабили его и Петр Иванович стал успокаиваться. Напряжение последних часов спадало.

«Вот я и превратился в убийцу, – медленно пилил он себя. – Докатился. Пожалуй, я даже горжусь собой. Понимаю, что гордиться нечем, но горжусь. Три движения и готово – покойник. Совсем недавно я размышлял о том, что не смог бы убить человека, что не может быть таких обстоятельств при которых я могу пойти на убийство. Это все красивые размышления в спокойной обстановке, но вот пришлось мгновенно принимать решение и я, не задумываясь, убил. Как это все сложно, когда праздные рассуждения за чашкой кофе заменяются вопросом жизни или смерти. Вернее рассуждения это сложно, а действия это уже просто. Говорят, что никто не может быть признан виновным, кроме как по решению суда. Презумпция невиновности. А я сам провел следствие, осудил, приговорил и привел приговор в исполнение. На все ушло меньше минуты. А вдруг этот человек вообще не причем? Мимо проходил. И не замахивался он вовсе. Где же тут замахнешься, когда тебя бьют по самым сокровенным местам. Неужели те изменения моего Я, о которых я пытался в субботу поговорить с Ленкой, происходят со мной? Я пытаюсь заглянуть в себя и не могу. Чернота и полное отсутствие угрызений совести. Неужели я прирожденный убийца? Может быть мне нравится убивать? Почему мне не жалко этого человека? Нет, мне не нравится то, во что я превращаюсь. Могу объяснить себе только, что я защищаю сейчас свою любовь и свою семью. Надеюсь потом, когда все пройдет и забудется, я снова стану прежним. Добрым, ранимым, не уверенным в своей правоте. А если нет? Смогу ли я быть опять счастлив в той жизни, которую вел. Если я останусь таким, как сейчас, нужна ли мне будет такая жизнь и такая жена?»

Теперь Петр Иванович ехал по дороге М-01, которую они с Леной и Данькой преодолели три недели тому назад – туда и неделю назад – обратно. Он ехал все время держа скорость 90 км/час – нарываться ему совершенно не хотелось, а преследователи видимо безнадежно отстали. По расчетам Петра Ивановича их разделяли с учетом очереди на границе уже минимум часа три.

После Чернигова должны были быть Бровары и сразу Киев. На подъезде к Броварам его оштрафовали на 100 гривен за превышение скорости на 20 километров. Поначалу Петр Иванович принялся было объяснять гаишникам, что это неправильно, когда кавалькаду машин с украинскими номерами они не замечают, хотя те его перегнали. Это были X6 и еще какие-то дорогие иномарки, но бесстрастный инспектор показал снимок камерой, где была заснята только машина Петра Ивановича и значение скорости – 90 км/час. Оказалось, что разрешенная скорость на этом участке – 70 км, в связи с какими-то ремонтными работами, которых не было тут видно. Сразу сдавшись, он заплатил деньги в руки инспектору и, получив взамен вместо квитанции пожелания не нарушать, поехал дальше. Пожертвовав первые деньги экономике братского государства, Петр Иванович остановился на АЗС и заправился за 10,25 гривен за литр.

* * *

Из глубин сна Елену Викторовну выдернул требовательный стук в дверь. Она открыла глаза и с трудом вспомнила, где она и что с ней. Апатия прийти не успела, стук повторился и раздался голос:

– Лена, вы спите?

Елена Викторовна села на кровати и посмотрела на часы. Четыре часа дня. Она взглянула на дверь и снова почувствовала себя в фокусе глазка. С ненавистью в голосе она ответила:

– Теперь уже не сплю. Что вам угодно снова.

– Ничего особенного, – голос был вежливым, а интонации просящими. – Собирался узнать, не нужно ли чего?

– Если мне что-то потребуется, я постучу.

– Да, да, конечно, но все-таки. Вдруг вам неудобно просить или вы боитесь.

– Мне и в самом деле очень неудобно. Я предпочла бы сейчас быть дома и не общаться с вами.

– Вы скоро будете дома. Думаю завтра, крайний срок послезавтра. Ваш супруг практически закончил то, что ему поручено. Когда он полностью закроет свои долги, мы вас отпустим.

– И все?

– А что еще? Больше вы о нас никогда не услышите и будете жить дальше тихо и мирно. Можете не сомневаться. Главное, что бы он выполнил все точно и не шалил, и в этом я рассчитываю на вас.

– Понятно.

– Сообразите что-нибудь?

– Я не умею так быстро. Ну, что можно спросить…

– Спрашивать как раз не надо.

– Ну, да, я помню. Не знаю…, – Лена тянула время, изображая неготовность. – В ресторан ходили, на фитнесс ходили, и что? Он далеко по вашим делам поехал?

– Не далеко, но это не Москва.

– Ясно… Ну, пусть привезет что-нибудь. Принесите мне бумагу, я запишу.

Человек ушел и вскоре вернулся. Из-под двери показался кусок оберточной бумаги.

– Устроит?

– Вполне.

Через пять минут записка была готова.

Елена Викторовна достала из коробки остатки пиццы, сделала кофе и, откусывая маленькие кусочки, вернулась опять к своим размышлениям.

«Надеюсь Петенька разгадал Кратово, должен разгадать если захочет, хотя я наверное не поняла бы. А, почему нет? Если один человек зашифровал, другой всегда расшифрует. Шифр предполагает какую-то логику. У меня эта логика есть, может быть эта логика кривая, но она присутствует. Тихо! Если он в Подмосковье, то несколько часов назад ему стало известно, что я в этом поселке. Не исключено даже, что он давно уже тут. Теперь он узнает дом и улицу. Получается, если они отправят сообщение хотя бы в течение часа, то скоро Петя будет около меня, – у нее перехватило дыхание от близости освобождения. – Он обязательно должен меня найти».

Ждать становилось все труднее. Предчувствие не давало ни сидеть, ни лежать. Телевизор раздражал. Леночка решила потренироваться. Своей идеальной фигуркой она обязана была прежде всего тренировкам, которые проводила не только в тренажерном зале, но и дома. Преимущественно дома. В зал они ездили с Петром Ивановичем, как правило, исключительно по субботам, а в будние дни Леночка истязала себя дома, причем моцион иногда доходил до двух, а то и двух с половиной часов. Главным ударным элементом являлись упражнения на пресс, который закачивался до изнеможения не менее чем пятьюстами повторениями. Комплекс включал также приседания, разнообразные отжимания и много чего еще.

Елена Викторовна отложила надкусанную пиццу обратно в коробку и начала не торопясь разминаться. Полоса уныния и бессилия затянулась, теперь ей необходимы гормоны счастья: серотонин и эндорфин, которые вырабатываются головным мозгом в том числе и во время физических нагрузок. После утомительной тренировки Леночка всегда себя чувствовала полной сил, депрессия уступала место оптимизму. Из самого несчастного человека она быстро превращалась в счастливого. Теперь, когда, скорее всего, потребуется решительность и сила, когда дело так или иначе двигалось к развязке: либо Петр Иванович поможет ей, либо ее выпустят, как и обещали. В любом случае ей надо быть сильной и смелой.

Она работала и напряженно думала. Ей хотелось перехватить инициативу. Время от времени, вроде бы, кто-то подходил к двери и наверняка заглядывал в комнату через глазок, но Леночка не отвлекалась и не останавливалась, выражая презрение к своим тюремщикам.

* * *

– Господи, сколько же можно спать? – услышал тихое бормотание напарника чуткий Николай. – Пьет и спит, вот же скотина спокойная. Ничто его не берет.

Алексей прошел мимо спящего и спустился к пленнице. Николай проснулся, но по привычке продолжал притворяться спящим. Снизу доносились негромкие голоса. Через минут пятнадцать Алексей прошагал к себе в мансарду и там затих. Коля поднялся, прошелся по комнате и потянулся. Ему стало интересно, чем там занимается женщина, раз подельник так долго подглядывал за ней. Он прокрался к двери и припал к глазку.

То, что он увидел, очень удивило его. Пленница лежа на полу и качала пресс, причем без передышки, принимая разные положения, то прямо, то на одном боку, то на другом. Он видел ее красивое напряженной лицо и желание накатило на него так, как уже давно не бывало.

«Как жалко, что этот сейчас вернется, – огорчился он. – Уехал бы на ночь, а я бы с ней договорился». Филя обманывал себя. Он знал, что уже давно имеет проблемы с мужской силой. Несколько раз он проверял себя с профессионалками и, как правило, результат был плачевный. Только однажды он смог, когда его партнерша была сильно пьяная. Он хорошо помнил тот случай, и сделал из него вывод, что партнершу надо напоить. Тогда к нему возвращается уверенность, тогда он не боится, что в случае неудачи женщина может посмеяться над ним. Он назвал себя «некрофилом», хотя какая, в общем-то разница, пьяная она или нет. Главное, что бы ему было хорошо. Пьяная, так пьяная.

Пленница производила впечатление сильной и волевой женщины. Как заставить ее дойти до нужной кондиции он не представлял, и решил положиться на удачу. Он несколько раз уходил, откашливался и снова возвращался к прерванному сеансу.

Часа через два появился Алексей. Он выглядел сосредоточенным.

– У нас пицца осталась? – спросил он и внимательно посмотрел на Колю. – Кушать хочется.

– Полно, у нас и выпить теперь есть. Будешь?

Колян налил себе немного текилы, выпил и погрузился в размышления. План у него уже сформировался, но решимость, чем ближе был разговор, слабела. Еще две рюмки вернули ему ясность мысли. Алексей спокойно жевал пиццу и изредка бросал на Филю равнодушные взгляды. Видно было, что он не ждет опасности, но присматривается, пытаясь разгадать его. «Он хоть и лошок, но опасный человек, – размышлял Николай, закуривая. – Ну да ладно. Была не была. «Бедному жениться – ночь коротка» почему-то пришла ему на ум старинная поговорка. – Терять мне нечего».

– Леша, – медленно начал он. – Мне нужны деньги.

– Много? – иронически вскинул брови Алексей.

– Сто тысяч.

– А как будешь отдавать? Ты же в розыске. Как отработаешь? Это больше трех тысяч зеленых.

– Сто тысяч долларов.

Алексей, почуяв неладное, молча смотрел на собеседника.

– Я думаю, что у тебя есть такие деньги. Можно было бы и больше, но лучшее враг хорошего. Согласен?

– А что я получу взамен?

– Мое молчание.

– Молчание о чем? – начал догадываться Алексей. – Что ты такое знаешь? Предъяви.

– Я знаю, что ты хочешь Лысого кинуть, – спокойно проговорил вор. – Он товар везет, а ты с корешами собрался его перехватить, или уже перехватил. Я слышал твои разговоры и читал смски. Леша, Лысому одного моего слова хватит, чтобы разобраться с тобой. Согласись – выбора у тебя нет. Ты, конечно, можешь меня попытаться убить или как-то еще устранить, но в этом случае ему позвонит другой человек. Вот так вот. Ваш ход, гроссмейстер. Да, деньги мне нужны завтра утром и торговаться я не стану, не трудись. После этого я исчезну. Скажешь Лысому, что я просто ушел.

– Какие гарантии, что ты меня после этого не сдашь?

– Гарантий нет, но зачем мне тебя сдавать? Мне нужно как-то дожить оставшееся время. Подлечиться. Я выхожу из бизнеса. Больше меня никто не найдет.

Алексей молчал, потупив голову. Новость ошеломила его. Он никак не мог осмыслить, что его недалекий сообщник оказался гораздо опаснее и умнее, чем можно было подумать. Но теперь поздно жалеть о своем легкомыслии.

«Сто тысяч он хочет, гад, – Алексей поднял глаза и встретился с вопросительным взглядом Фили. – И завтра утром. Ну нет, деньги я ему не отдам. Закопаю тут на участке – ушел, так ушел. Кто там его прикрывает? Чепуха. Не думаю, что кто-то действительно может заложить меня Лысому. Маловероятно. Но теоретически возможно. Надо убирать курьера, забирать посылку, валить этого и делать ноги. Стоп, стоп, стоп! Так не пойдет. Надо тянуть время. Надо ему подыграть. Не вовремя это все заварилось».

– Мне все понятно, но собрать такие деньги за полдня я не смогу.

– Я не верю тебе, Алеша. Мне кажется – ты хитришь.

– Придется поверить. По другому не получится. Все что я могу обещать, это завтра вечером или в среду утром точно.

– Долго. Не пойдет.

– За другие сроки я не поручусь. Смотри сам. Предложение ты сделал интересное и цена вменяемая, но я не привык говорить и не делать. Обещать и переносить сроки. Это не мой стиль.

Коля, когда говорил про завтрашнее утро, рассчитывал как раз на вечер. У него были способности к ведению трудных переговоров и назначенный срок его не устраивал. Он продолжал упорно торговаться.

– Я не шучу, – твердо говорил он. – Если завтра утром денег не будет я тебя спалю. Мне все равно… Пойду прогуляюсь пока около дома, а ты давай, начинай решать вопросы.

– Можно подумать, тебе завтра вечером деньги уже не нужны. Ну не успею я. Не-ус-пе-ю. Можешь прямо сейчас и закладывать.

Повисла пауза. Филя изучающе смотрел на Алексея, а тот не отводил глаз.

– Ладно, договорились, – примирительно завершил переговоры старый вор. – Завтра, во вторник, с двенадцати до трех. Если не успеешь, извини. Больше говорить об этом не будем.

С обиженным видом Алексей отодвинул остатки еды и вышел из дома. Коля услышал хлопок автомобильной двери, сипение стартера и последовавший за этим глухой рокот дизеля. Грустный кореш уехал с участка в неизвестном направлении.

Николай Николаевич Перфильев спустился с веранды во двор и стал прогуливаться вокруг дома. Под ногами тихо трещали сухие иглы и ветки, где-то вдалеке работал дятел, то выстреливая дробь, то замолкая. Раскачивались и скрипели на ветру стройные сосны. Участок был не большой, где-то десять соток. В дальнем левом его углу возвышался старый уличный туалет. Заведение было давно заброшенным, некогда бетонированная дорожка к нему потрескалась и густо заросла травой. Коля обошел вокруг небольшого здания и увидел за ним свалку бутылок, ржавых металлических изделий и хвороста. Он с усилием открыл дверь и отпрянул от вырвавшегося из темноты роя мух и смрада. Покосившиеся стены оплетала густая паутина и большой паук на косяке двери, казалось, зашипел на него. Николай Николаевич вывернул из кучи мусора старый топор без топорища и поддел доски сиденья, в которых было прорезано овальное отверстие. Яма, метра три глубиной, шевелилась на дне, разбуженная светом. «Уютное место, – сказал он сам себе. – Наверняка теплое». Он оставил поднятыми доски с торчащими гвоздями и покинул уборную.

День клонился к вечеру. Проходя вокруг тыльной стороны здания дачи, он обратил внимание на лежащую вдоль цоколя длинную трапециевидную серую деревянную лестницу, и поднял голову. Лестница предназначалось для залезания к неприметной двери чердака под самой крышей. Получалось, что мансарда не вся жилая, с противоположной стороны ее выделено чердачное помещение. Было трудно устоять от искушения подняться туда и посмотреть внутрь. Николай медленно, сохраняя равновесие поднял лестницу и приложил ее к стене, попробовал ступеньки на прочность – годится, подложил кусок кирпича под левую ножку, покачал конструкцию из стороны в сторону. Путь выглядел достаточно прочно и устойчиво. Он полез наверх.

Затхлое помещение чердака, три на три метра, было практически пустым. Ворвавшийся внутрь свет упирался в стену пыли, дышать было нечем. Коля закашлялся так, что чуть не сорвался вниз, но тем не менее от осторожно шагнул на пол, устланный толстым слоем опилок и огляделся. Справа лежали пластиковые трубы, какие-то тряпки и бумаги в прозрачных и черных пакетах, а слева под слоем пыли он разглядел коричневый ящик с ручкой на крышке. Он потянул за ручку и поднял деревянную коробку, под которой блеснула швейная машинка. Коля решил забрать машинку в дом и там хорошенько рассмотреть ее. Перехватив тяжелый ящик поперек и, прижав его к правому боку он медленно спустился на землю. Лестница заняла прежнее положение.

Как только он внес находку в дом и расположил на столе, снизу донесся стук. Николай тихо выругался и пошел на зов.

* * *

На подступах к Броварам Петр Иванович съехал на обочину возле шиномонтажа и отправил смску «Подъезжаю к Киеву». Полученный ответ удивил его. «Надеюсь у тебя все хорошо. У меня тоже все нормально. Приедешь, пойдем тренироваться, наши шкафчики ждут нас. Привези Даньке подарок из Одессы, ты знаешь, что он любит. Целую тебя, подъедешь к Одессе напиши». Получилось так, как он и предполагал. В последних сообщениях Петр Иванович старался подчеркнуть свои сомнения относительно авторства писем. Он хотел дать возможность Леночке попытаться уточнить свое местоположение. Теперь он, как ему казалось, знал достаточно, что бы найти жену. Его ответ был следующим: «Рад, что у тебя все хорошо. Надеюсь скоро все закончится. Подарок обязательно привезу. Люблю. Целую». Он написал на листочке «Тренеровка-Шкафчики-Данька-Подарок», положил на полочку панели приборов и въехал в столицу Украины.

Он очень проголодался и хотел ополоснуть физиономию. Сейчас было без четверти четыре – самое время посетить какое-нибудь заведение, пока, отработавшие понедельник, киевляне не заняли все места. Двигаясь по Броварскому проспекту, он увидел справа McDonald’s и это было лучшее, чего можно желать. Не доезжая до заведения метров тридцать он припарковал машину носом к тротуару и пешком пошел к ресторанчику. Внутри оказалось много свободных касс и Петр Иванович, наложив на поднос капучино за 7 гривен, Чизбургер за 22 гривны и Чикен Ролл за 19,5 гривен, вышел на террасу, где заметил освободившийся только что столик. Задумчиво пережевывая, он открыл последнюю смску. Предстояло разгадать еще один шифр. Сомнений в успехе не было, и Петр Иванович принялся переставлять буквы, читать слова в обратном направлении. Он увлекся и начал уже чувствовать себя криптографом, когда вдруг понял, что ничего не получается. Как обычно в таких случаях он решил оставить не на долго это занятие и переключиться на что-то другое. Мозгу нужно было отдохнуть. Закончив обед Петр Иванович умылся и продолжил путь.

В Киеве заканчивался рабочий день. По количеству машин дорожная обстановка не уступала московской, за исключением пожалуй только того, что ехали чаще, чем стояли. В городе была даже не жара, а нестерпимый предвечерний зной. Ветра не было, небо было безоблачным. Местами асфальт казался таким мягким, что создавалось ощущение опасности провалиться и очутиться в аду.

Он медленно, в плотном потоке, ехал по Браварскому проспекту. Солнце светило прямо в глаза, машина нагрелась и даже кондиционер не спасал от раскаленных лучей. Бессонная ночь, нервные перегрузки совершенно не давали сосредоточиться на дороге. Петр Иванович еле разлеплял глаза, он плыл, стараясь держаться в средней полосе и не перестраиваться. В Киеве он планировал разменять две-три сотни долларов и часок поспать. Дорога от Киева до Одессы была долгая и монотонная и если сейчас как-то не отдохнуть, то ехать дальше невозможно.

Впереди, правее моста Патона, открылся потрясающий вид на Лавру и монумент «Родина-мать», когда-то сваренный из нержавеющих стальных листов в институте имени как раз Патона. Золотые купола на вершине холма смотрели гордо и надменно. В середине возвышалась Большая колокольня. Блеск золота и белый камень храмов, на фоне глубокой синевы безоблачного неба приковывали взгляд и настраивали на философско-исторический лад. Петр Иванович, неотличавшийся крепкой психикой, в моменты жизненных разочарований иной раз подумывал о том, что бы удалиться в монастырь. Конечно, об этом нельзя говорить всерьез – ну какой из него монах, и все же сейчас, глядя на это вековое спокойствие, он жалел, что не проводит дни в молитвах и трудах вдали от мирской суеты, денег, бандитов и прочей нечести, мешающей спокойно и счастливо жить. Он жалел о том, что не является истинно верующим человеком, что не имеет стержня и часто не знает как поступить. Ему захотелось вдруг исповедаться, раскаяться в убийстве и других грехах. Конечно, его бы не простили. Ему не нужно чье-то прощение, потому, что он сам себя не сможет простить. С сегодняшнего утра в него вселился Бес и, от понимания этого, хотелось выть и грызть камни. Мост заканчивался и Петр Иванович тряхнул головой. «Теперь направо, потом в обратку и потом опять направо», – повторил он про себя маршрут, многократно виденный на карте.

Реки раскаленного металла на достаточно высокой скорости увлекли его машину с московскими номерами в свой поток. Он и оглянуться не успел, как понял, что заблудился. Как это ему удалось, оставалось не понятным, но покружив минут десять по направлению, казавшемуся верным он остановился у заправки и спросил, где дорога на Одессу и где можно поменять валюту. Симпатичные приветливые продавщицы маркета объяснили, что валюту он сможет купить в торговом центре «Магеллан», который расположен как раз на дороге в Одессу. Дальше можно будет ехать прямо и не сворачивать.

Он поехал вперед до красивой развязки, поднялся на нее и поворачивая направо съехал к подземному пешеходному переходу. На противоположной стороне проспекта Академика Глушко возвышался торговый центр. Припарковавшись возле этого перехода Петр Иванович вышел и закурил. Его не оставляло ощущение, что он в Москве. Народу толпилось вокруг и бежало уйма.

В Торговом центре было прохладно и на удивление пусто. В обменный пункт стояла очередь. Минут через пятнадцать он поменял триста долларов по курсу 7,97 гривен за доллар и отправился искать туалет. На первом этаже туалета не было, а на втором этаже туалет оказался платным. «У нас в Москве в таких магазинах туалеты всегда бесплатные», – сообщил он себе, но заплатив две гривны, воспользовался этой услугой. Он умылся, почистил зубы и даже помыл голову под краном холодной водой. Вернувшись в машину, он решил тут же и поспать. Место людное и можно считать себя в безопасности. Он включил двигатель, настроил кондиционер на восемнадцать градусов и перебрался на задний диван.

Ему казалось, что он, несмотря на усталость, не уснет, поэтому установка будильника на половину шестого вечера выглядела лишней. Петр Иванович закрыл глаза, внутренне готовый к лихорадочной бессоннице.

«Нет, тренировка сама по себе ничего не значит, – размышлял он, – тут дело в шкафчике. А что в шкафчике? В моем ничего, у меня вообще нет постоянного шкафчика. А вот Котенок всегда берет один и тот же ключ. Номер 144. Да, 144. Наверное это номер дома в Кратове. А улица? «Привези Даньке подарок». Подарочная? Данькина? Донецкая? Данька хороший парень, но отношения с ним не складываются. Скорее всего он меня презирает. И есть основания – его отец офицер-герой, дававший в свое время все, о чем только мог мечтать ребенок. Потом пришел я. Тихий и небогатый. Потом я делал ошибки и он не собирался меня за них прощать. А потом я решил, что не нуждаюсь в прощении и мы стали жить параллельно в одной квартире. Он в компьютере, а я на работе и на кухне с Леночкой. Конечно, он хоть и ребенок, но уже не ребенок. Только игрушки напоминают о его детстве. Груды машинок и конструкторов, которые загромождают все свободные полки квартиры. Он был в раннем детстве большим поклонником электричества. Так рассказывает Ленчик и об этом свидетельствуют наборы электрика разных масштабов. Пожалуй Леночка в сообщении говорит о электрическом происхождении названия улицы. Других вариантов я не вижу».