Текст книги "Дороги (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Глава 22

Глава 22

Только сейчас Петр понял, что его состояние до новости о сыне и тесте было похоже на стул о трех ножках. После нее появилась законная четвертая, и все стало на свои места. Стало легче дышать, думать и даже осенняя хандра, вызванная переутомлением, сразу улетучилась. Военные передали в Энгельс, что послание доставлено адресату, которые в свою очередь тоже живы и здоровы.

Петр с Мариной закатили вечеринку, на которую пригласили Алексея, двух коллег супруги из оранжереи и инженера по строительству деревни. Событие взбудоражило общественность по-хорошему, но одновременно многих ранило. Ведь кто-то знал, что их родные погибли, но продолжал ждать, надеясь на чудо, а оно случилось не у них и это казалось несправедливым. Поэтому решили пригласить только самых проверенных, кто искренне мог разделить радость.

– Что думаешь? – Спросил Алексей, после того, как они вышли в общую курилку. – Ты ведь не успокоишься, пока не придумаешь, как добраться до сына?

– Пока об этом серьезно не думаю. Не хочу портить приятное ощущение от новости. Реально, навскидку не знаю ни одного способа добраться туда, кроме как пешком. Даже если дойду, при условии, что на это уйдет год или более, не факт, что мне удастся перебраться через разломы. Их ширина местами достигает десяти километров. Как я переберусь через них? Поэтому выбросил эту мысль из головы, пока не появятся реальные варианты. Нам с Мариной кайфово, что Тимоха жив, что Матвей Леонидович жив. Это же гора с плеч, понимаешь?

– Понимаю. – Произнес Алексей печально.

– Прости, я не хотел никаких параллелей.

– Нет никакой параллели. Кем бы я был, если бы расстраивался из-за чужой радости. Дети со мной, это дорогого стоит. К тому же, намечается роман.

– С кем? – Удивился Петр.

– Пока секрет фирмы. Притирочный период, пытаюсь детей приучить к этой мысли, что мама может быть другой. Для них она самый светлый образ, боюсь, что другую женщину они станут считать тенью, брошенной на этот образ. Стараюсь мягко им внедрить мысль, но они ее не понимают, вернее, не хотят понимать, потому что для них этот вариант не существует.

– Блин, я даже не думал, что такое может быть. – Петр представил ситуацию в своей семье и ему подумалось, что Тимофей не стал бы делать трагедию, если бы он привел в дом другую женщину.

– Может. – Алексей вздохнул. – Кстати, помнишь ты рассказывал про экодеревню, в которой отдыхали перед самой катастрофой?

– Конечно. По ночам снится, в хорошем смысле.

– Я слышал, что вернулся отряд из экспедиции. Они ушли туда в начале лета и только что вернулись. Там скорешились с местными, на которых начали наседать какие-то уголовники, покрошили их и в одном из боев наткнулись на двух мужиков из той самой деревни. Кажется, она называется Зарянка.

– Да, так она и называется.

– Короче, она перенесла пекло почти без потерь. Ближе к Питеру горячий фронт наткнулся на холодный, и там все было не так печально, как у нас. Думал, тебе будет интересно об этом узнать.

– Интересно. – Петр сразу вспомнил отдых в экодеревне и ту безмятежность, которую он подарил. – Если бы дорога туда была безопасной, я бы задумался о том, чтобы уйти. Мне там и имя придумали, Пересвет.

– Зачем? – Не понял Алексей.

– Там всех по-старому зовут, Гурьян, Гордей, Вторуша, Аглая, Лукерья. Новое имя, это как присягнуть другой жизни и отказаться от прежней. А там она была другой. Хотя сейчас,… наверное, такая же, как и везде.

– У тебя плохая жизнь здесь?

– Здесь нет, но тогда, до катастрофы я считал свою жизнь плохой. Хотя сейчас она хуже, чем тогда, но по сути лучше, потому что большинство живут намного хуже. Короче, все относительно и условно. Я живу хуже, но при этом лучше. Тогда мне хотелось все поменять, а сейчас я боюсь, что не дай бог начнутся какие-то перемены. Это ведь гарантия того, что я живу хорошо. Тимоху бы с дедом вернуть сюда и было бы просто здорово. Можно было бы задуматься о втором ребенке, о третьем, а там и о спокойной старости.

– Да, дети подземелий. – Алексей посмотрел на темные каменные стены без отделки, со следами обработки.

– Ну, да, подземелий. Но я думаю, что в течение двадцати-тридцати лет местность вокруг прирастет домами. Люди станут сюда тянуться в поисках защиты, так и появится город, в котором люди будут жить примерно, как раньше. Как лет двести назад.

– Потрясающие перспективы. Зато у детей, которые будут знать, что мы жили в очень развитом технологическом обществе, будет стимул скорее воссоздать тот же уровень. Они будут намного активнее и смелее нас. Им заново развивать добычу полезных ископаемых, металлургию, сельское хозяйство. Хорошо, что вся библиотека знаний имеется и не придется заново приходить к тому, чтоб уже было придумано и изобретено. Слава богу, что период эффективных менеджеров и ушлых маркетологов закончился, наступило время нормальных профессий, которые реально двигают прогресс, а не продажи.

– Надолго ли?

– Пока численность людей и уровень их благосостояния снова не приблизится к цифре, похожей на ту, что была перед катастрофой. Но я уповаю на то, что история на этот раз пойдет по другому пути и что-то поменяется в лучшую сторону. – Алексей задумчиво посмотрел на низкий потолок. – Не хочешь тяпнуть?

– Чего? У тебя есть алкоголь? – Удивился Петр.

Алексей вынул из внутреннего кармана пиджака стограммовую бутылку коньяка.

– Шкалик. Никому не говори, ладно.

– Само собой. – Хмыкнул Петр. – Откуда такое богатство?

– Короче, мы с командой смогли расчистить на девятом уровне угол, который считали безнадежным. Помнишь, там насос стоял и качал воду?

– Да, помню.

– Что-то там стряхнулось, и вода перестала идти. Мы начали понемногу разбирать камни, как в дженге, подпирать те, что могли удержаться от дальнейшего обрушения и открыли проход в закуток склада, который уже давно списали. А там припасы алкоголя. Теперь это наша маленькая тайна.

– Блин, пьяные люди не очень-то умеют хранить тайны.

– Сколько смогут. На. – Алексей протянул бутылку.

Петр взял ее, открыл пробку и понюхал.

– Как давно я не ощущал этого запаха. В нем дерева осталось больше, чем во всем Подмосковье. Дешевый коньячок когда-то был, а сейчас кажется сокровищем. Ну, за то, чтобы у нас все было хорошо. – Петр отхлебнул половину. – М-да, и вкус богатый.

– Вот как теория относительности работает. Без сравнения идеальным может быть абсолютно всё. За прогресс. – Алексей выпил вторую половину напитка, а пустую бутылку спрятал в карман.

На сытый желудок пятьдесят миллилитров коньяка никак не подействовали, но задержавшийся на языке вкус еще долго и приятно сохранялся, создавая в мозгу иллюзию возвращения в прошлое. Из темного подземелья складов «Росрезерва» оно казалось таким счастливым, что хотелось плакать от наплывших ностальгических чувств.

Наутро Петр проснулся с пониманием, что в нем поселилась идея фикс. Мозг пытался самостоятельно найти возможность передать известие тестю и сыну о том, что весточка от них дошла. Но так же он понимал, что не успокоится, пока не найдет способ добраться до них или сделать так, чтобы они добрались сюда. Никаких идей не родилось за одну ночь, но нервозная суета, характеризующая каждый творческий порыв, плотно захватила сознание. Петр знал, что избавиться от неё можно лишь одним путем, решить провоцирующую задачу.

– Чего такой смурной? – Поинтересовалась Марина за завтраком, заметив отрешенный взгляд мужа.

– Хотелось бы взглянуть на последние спутниковые карты в хорошем разрешении. – Ответил Петр, обдумывая в этот момент возможные маршруты. – Надо бы обратиться к военным за разрешением.

– Ты никуда не пойдешь, Петь. – Решительно заявила Марина, резко поставив кружку с чаем на стол, так что плеснулось через край. – Я тебя на полгода потеряла, и это была еще та жизнь в холодном сыром подземелье в одиночестве. Это глупая затея с отрицательным выхлопом.

– Каким будет выхлоп, мы можем только гадать. – Задумчиво ответил Петр. – Я уверен, что страна немного самоочистилась и людей стоит бояться меньше. Тем более к весне, когда многие умрут от голода и холода.

– Я против. Мне достаточно знать, что Тимошка с дедом и он у него под присмотром. Если ты пропадешь, я останусь одна со своими мыслями, что у меня где-то есть сын и отец и больше ничего. Так мы хотя бы еще сможем родить, а без тебя…

– Если пропаду, попробуй сойтись с Алексеем. Он мужик хороший. У него правда, женщина появилась, но тем интереснее будет соревнование.

– Спасибо, дорогой. Сам с ним сходись. Я сказала, нет. У нас сейчас лучшая ситуация из всех, что мы могли себе представить, а тебе все мало. Не гневи бога.

– Ладно, не буду. – Петр сделал вид, что услышал жену.

Отпил чай и уставился неподвижным взглядом в стену.

– Я вижу, как ты не будешь. Слышно, как шумят шестеренки в твоей неугомонной голове в поисках вариантов.

– У тараканов сегодня генеральная репетиция перед тем, как объявить мне планы на ближайшее будущее.

Марину злили шутки мужа. В отличие от нее у Петра редко возникали идеи, захватывающие его полностью, но если это случалось, то шанса повлиять на него не было никакого. Это значило, что он подошел к черте, определяющей судьбу и от принятия решения никак не отвертеться. Петр понимал ситуацию интуитивно, но отдавался ей полностью, как будто ему сообщили о ней открытым текстом.

Однако тараканы в голове Петра молчали. Несмотря на добытые карты с нанесенными на них опасными объектами по пути, путешествие не могло осуществиться. Прежде всего, из-за того, что впереди уже маячила зима. По дороге ему никто не гарантировал ни питания, ни ночлега. Надеяться на разорение в разрушенных жилищах и магазинах не стоило. Уже все, что можно выжившие разграбили. Сугробы являлись непреодолимым препятствием, а на самом финише, если представить, что произошло чудо, и он таки дошел до той самой деревни, ее окружало непреодолимое кольцо разломов многокилометровой ширины. Его родным угораздило оказаться внутри заповедной территории, на которую не было никакого доступа извне, разве что по воздуху.

Марину это обстоятельство только радовало. Она видела на цветном снимке на экране компьютера зеленые заплатки полей, которых в округе не было вовсе и радовалась тому, что люди смогли выжить и даже сохранить растения.

– Петь, они живут в безопасности и с едой. Что может быть лучше.

– Лучше может быть в безопасности и с едой и рядом с нами. – Ответил муж.

– Это же нереально.

– Реально всё, нужно только искать способы решения проблемы.

– Проблемы у тебя в голове. – Не выдержала Марина. – Их решение состоит в том, чтобы ты просто занялся работой и меньше думал, о чем не нужно. Кстати, мне кажется, я беременна.

– Серьезно? – Петр удивленно уставился на жену. – Ты же говорила, что принимаешь противозачаточные средства.

– Это оказался глюконат кальция. – Марина рассмеялась растерянной реакции мужа. – Что скажешь на это, папаша?

– У тебя будут лучше зубы и крепче кости. – Петр никак не мог прийти в себя от новости, полностью менявшей ситуацию.

Марина подстраховалась, понимая, что мужу придется выбирать между Тимофеем и вероятностью оставить жену вдовой и двух детей сиротами.

– Малыш должен расти в любви двух родителей. – Добила супруга Петра.

Он даже разозлился на нее, решив, что это грубая манипуляция. Целый день не разговаривал, но все же отошел, представив себе второго ребенка в виде маленького Тимофея. А вскоре ситуация в убежищах начала меняться.

В ноябре, когда снаружи лег постоянный снег, а метели бушевали такие, что здания снаружи гудели, как камертоны, в подземельях началась непонятная возня. Первым признаком, заставляющим почувствовать тревожные симптомы, стали листовки, появляющиеся в различных общественных местах. Кто-то не жалел ценную бумагу и тонер, чтобы распечатать их. Текст в листовках призывал людей к некой революции, объясняя ее необходимость тем, что некто в «кремлевском» убежище ведет неправильную политику, пытаясь наживаться на людском горе.

Текст отдавал примитивщиной, в худших традициях пропаганды, основанной на желании достучаться до наиболее восприимчивой, и как следствие, наименее интеллектуальной части общества. Те, кто его составлял, забыли, что в убежища «Росрезерва» отбор производился строгий, и здесь сформировалось довольно развитое в плане кругозора и умения критически мыслить общество.

– Так, листовки не выбрасываем, будем использовать бумагу для более полезных дел. – Распорядился Алексей.

– Как думаешь, чьих это рук? Как они вообще попадают к нам? – Поинтересовался у него Петр.

– А что тут думать, люди, привыкшие к власти, оказавшись внутри небольшого пространства, напоминают пауков в банке. Там идет борьба за жирный кусок. Это мы привыкли к разумной достаточности, а они нет. Очень надеюсь, что им не удастся втянуть обыкновенных людей в их игрища. Пусть сами дохнут, это их выбор, а нам надо смотреть на это представление со стороны.

– А если начнут рекрутировать под угрозой оружия? – Петр живо представил, как проходы убежища наполнились военными, набирающими людей в армии противоборствующих сторон.

– А вот ты, как архитектор, должен придумать, как нам быстро блокировать проходы.

– Не было печали. То построй, то развали. – Петр расстроился, что период благополучной жизни в безопасном месте подходил к концу.

Потом появились люди, пытающиеся агитировать за одну из сторон. Они развешивали объявления о собраниях, о которых никто не знал из начальствующего состава. Уставшие после смены люди не желали слушать бред, который их никак не касался, но их пытались убедить, что это не так. Находись и те, кто проникался идеями, но часто они были биты вместе с ораторами.

Ситуация начала сильно напрягать жителей «Росрезерва». Они были благодарны всем, кто помог им оказаться здесь, но превращать островок стабильности в арену разборок совсем не хотелось. Но зная властных людей, они понимали, что те не остановятся и будут раскачивать ситуацию, пока она не достигнет нужного им уровня.

Алексей запустил акцию, называющуюся «Мы выбираем себя». Суть ее состояла в том, что жители убежища должны ради самих себя оставаться в стороне от чужих разборок. Призывал бороться с провокаторами, манипуляторами и идиотами. Объяснял, что любое недовольство можно умело разжечь до состояния желания убивать друг друга. Что властные люди считают нормальным, когда простые люди умирают за их идеи, деньги и прочее. Надо сказать, что его слышали, и все попытки раскачать общественность натыкались на молчаливое неприятие. А постепенно ораторы из-за страха быть битыми, перестали появляться в убежище.

Внешний враг, словно чувствуя слабость противника, начал дерзкие налеты на опорные пункты. До слуха людей, живущих снаружи, доносились отзвуки далеких боев. В один из вечеров, когда Петр с Мариной уже собирались забраться под одеяло и согреться друг от друга, в дверь постучали. Сердце Петра тревожно забилось в неприятных предчувствиях.

Петр поднялся, чтобы открыть дверь.

– Табурет возьми. – Шепотом посоветовала Марина. – Ударишь, если это…

Она не знала, кем могли быть люди, стучавшиеся в поздний час. Не грабители, не убийцы, но точно не те, кому она может быть рада. Петр послушал ее. Взял табурет и спросил через дверь:

– Кто там?

– Это я, Алексей.

Петр открыл дверь, но табурет оставил в руках, предполагая, что начальник пришел не по своей воле. Алексей действительно оказался не один. С ним был генерал-лейтенант Борисов и еще двое в гражданской одежде.

– Что случилось? – Удивился Петр их визиту, понимая, что причина непростая.

– Собирайся, надо кое-что обсудить. – Почти потребовал Алексей.

В дверях показалась обеспокоенная Марина.

– Зачем? – Поинтересовалась она.

– Я гарантирую, что никакой опасности для вашего мужа нет. Это дело большой важности и безопасности, вашей в том числе. – Попытался ее успокоить генерал.

– Минуту. – Петр прикрыл дверь.

– Куда они тебя зовут? – Разволновалась супруга.

– Думаю, поговорить. – Петр начал одеваться. – Приду, расскажу, если это не секрет.

– Какие секреты от жены? Что мне делать, если ты не придешь?

– Марин, уйми фантазию. Ложись спать, грей постель, я скоро вернусь. – Петр поцеловал жену и вышел в коридор.

Компания быстрым шагом направилась к лифту, поднялась на первый уровень и зашла в кабинет, где обычно проводились различные совещания. Там уже находились несколько человек, многих из которых Петр видел впервые. В воздухе витала атмосфера напряженности. Алексей зашел последним и закрыл за собой дверь.

– Это генерал-лейтенант Борисов Егор Павлович. Сейчас он расскажет, зачем пришлось собрать нас в такой поздний час.

Генерал волновался. Видно, что выступления перед не подчиненными людьми были ему непривычны. Он покраснел и вспотел.

– Ситуация сложная, ребята. Мы, честно говоря, недооценили ее и упустили момент, когда надо было действовать. В общем, в нашем убежище начался бунт, вооруженный бунт. Погибли и продолжают гибнуть люди. Сами понимаете, что места там для войны не так уж и много, часть этажей и зданий за нами, часть за ними.

– За кем? – Спросили из зала.

– За бунтовщиками.

– А почему мы должны вам поверить, что бунтовщики не вы? У нас тут много кто приходил от вас и пытался поднять на восстание, вдруг вы на их стороне?

Борисов растерялся и нашел взглядом Петра.

– Вот, у вас есть человек, с которым я работал. Петр, вы можете поручиться за то, что я говорю правду? – Генерал указал рукой на него.

– Я? – Петр немного растерялся. Поднялся и, выждав паузу, чтобы собраться с мыслями, произнес. – Егор Палыч ни разу не подвел меня. Видно, что к работе по обеспечению безопасности общины он относился со всем рвением. Не думаю, что ему понадобилось подбивать людей на бунт, если он еще полгода назад действовал так, как будто заботился о безопасности на века.

– Поймите, я хочу, вернее, мы хотим, чтобы не было никакого принуждения. Каждый житель должен определиться, каким он видит наше общее будущее, и действовать уже по своему убеждению. Хотите отсидеться, не получится. Почти все электрическое питание складов на нашей стороне. Вы же запускаете свои генераторы от случая к случаю.

– Это шантаж! – Выкрикнули с места.

– Это реальность. В какой-то момент любой нейтралитет воспринимается, как враждебность.

– Егор Палыч, объясните нам, что произошло в вашем убежище. А то мы понятия не имеем, кто за что нас агитирует. – Попросил Алексей.

– Да, точно. – Борисов вынул платок и вытер им пот со лба. – Как говорят, дом, разделившийся внутри себя, не устоит. Вы все прекрасно понимаете, что так называемое «кремлевское» убежище это сливки страны. Они всегда имели запасной план на случай подобного сценария и готовили запасные аэродромы. Так вот, внутри этого сообщества произошел раскол, условно говоря, на два лагеря «финансистов» и «социалистов». Первые требовали ввести как можно раньше товарно-денежные отношения, чтобы контролировать людей внутри общин и навязывать свои порядки снаружи. То есть проживание, питание и прочие вещи должны стать платными, но при этом выплачивалась зарплата. Разумеется, это нужно было не для удобства, а для контроля. Через стимуляцию к обогащению хотели создать послушное общество, чтобы как раньше. «Социалисты» к которым отношусь и я, считаем, что сейчас совсем не время для подобного. Мы видим, что люди не нуждаются ни в какой стимуляции, работают с полной отдачей, проявляют творческий профессионализм, что позволяет скорее и с большей пользой вернуться к нормальной жизни. Есть ощущение, что убежище является для нас общим домом без всяких оговорок. Деньги по нашему разумению приведут к расслоению со всеми вытекающими побочными эффектами. Не для того произошла катастрофа, чтобы мы снова начали копировать свои прошлые ошибки. Надо уметь извлекать уроки из всего.

– А конкретно от нас, что вы хотите Егор Палыч? – Спросил Петр.

– Конкретно от вас, профессиональных знаний. Бунтовщики заняли несколько уровней и контролируют систему вентиляции. Все попытки штурма в лоб провалились. Погибли десятки людей. Остался единственный вариант, использовать рабочий тоннель, соединяющий наши убежища. Снаружи решения ждет вооруженный отряд наших бойцов и несколько тонн взрывчатки. Мы хотим, чтобы вы проявили профессионализм и помогли рассчитать, куда ее заложить, чтобы заблокировать бунтовщиков. – Генерал посмотрел на Петра в ожидании ответа.

– Вы хотите обрушить на людей потолок? – Удивился Петр.

– Мы рассматриваем такую вероятность, но будет лучше, если вы рассчитаете силу взрыва так, чтобы они просто оказались заблокированными. Мы не убийцы, но понимаем, что под одной крышей не уживемся. Добровольно бунтовщики уходить не хотят. Мы могли их помариновать за обвалом, а потом раскопать, дать по куску хлеба, бутылке воды и отправить куда подальше. Гуманно? Я считаю даже очень. С их стороны рассчитывать на великодушие в случае нашего проигрыша не приходилось бы. В общем, взрывчатка нас ждет наверху, переносим ее к тоннелю, транспортируем, не привлекая внимания жителей, а потом блокируем бунтовщиков.

– А если я ошибусь, и все погибнут? Сколько их там?

– Порядка полутысячи.

– Сколько? – Глаза Петра округлились. – Представляете, что я буду чувствовать до конца жизни, если они погибнут по моей вине.

– Представляю, но вина будет нашей общей. Меня она не страшит. Я знаю этих людей лучше вашего, и поверьте, многие из них заслуживают худшей участи. Если вы боитесь, мы все сделаем сами, вы только рассчитайте нам куда заложить взрывчатку. Если работу сделает непрофессионал, то она точно будет хуже вашей. Мы не для того сбились с ног, собирая компетентных людей, чтобы поручать сложную работу кому попало. Если вы боитесь за свои жизни, то наши бойцы расчистят дорогу. Они точно не станут колебаться и пойдут на любой риск. Если и там нас будет поджидать непреодолимый заслон, что ж, вами я рисковать не стану. Найдем другой способ разобраться с бунтарями.

– Не было печали. – Инженер по системам вентиляции выглядел расстроенным. – С жиру беситесь там.

– Не согласен. Жирно и в нашем убежище никто не живет, все по нормативам. Бунт как раз и является попыткой определенной части бывшей элиты вернуться к временам, когда можно было беситься с жиру. Они носители старой парадигмы и являются вредоносной частью общества. Убежище спасло их, но не дало опыта, который сейчас нужен, чтобы выжить. Они ничему не научились и пытаются вернуться к комфорту, к которому привыкли. – Борисов посмотрел на наручные часы. – Время играет против нас. Дайте команду отряду спуститься вниз с грузом.

Решение должен был принять Алексей.

– Ну, что, народ, дадим разрешение. – Он решил заручиться поддержкой специалистов.

Люди притихли. Боялись впускать внутрь складов вооруженных людей, предполагая, что их обманывают.

– Я поднимусь наружу, и если мне покажется, что все не так, как нам рассказывает товарищ генерал, дам знать. – Вызвался Петр.

– Они могут того и ждать, чтобы мы им подогнали лифт. – Высказал кто-то уместное опасение.

– Я попрошу, чтобы его сразу опустили на уровень ниже, как только подам условный сигнал. Мне вы доверяете?

– Не хотелось бы, чтобы нас считали убежищем нерешительных. – Алексей понял, что это поможет принять правильное решение. – Мы на тебя рассчитываем.

– Ох, ну, слава богу. – Борисов снова протер лоб. – Петр, с меня коньяк и банка икры.

– А нам? – Поинтересовался инженер по вентиляции.

– Сделайте сначала хоть что-нибудь. – Ответил генерал.

Петр и Алексей вместе покинули кабинет, и подошли к лифту, стоящему на их этаже.

– Можешь мне доверять. – Предупредил Петр. – Если я пойму, что это ловушка, я не стану врать, даже если буду знать, что меня убьют. Вы ничем не рискуете, поэтому поступайте, как я скажу.

– Ладно. Спасибо тебе, Петр, Ты кремень мужик. По прошлой жизни я считал тебя мягкотелым.

– Так и было. Тогда я жил в гармонии с тем миром, теперь в гармонии с этим. – Петр открыл дверь, зашел в лифт и громко захлопнул. – Ждите.

Он поднялся наверх. Дважды стукнул ногой в пол и выскочил из лифта. Тот сразу уехал вниз. В копёре стоял настоящий дубак. В свете тусклой лампы, освещающей выход из лифта, виднелись белые полосы наметенного в щели снега. Петр отодвинул засов и приоткрыл дверь. В лицо ударил свет фонаря. Петр инстинктивно прикрылся рукой.

– Дайте мне фонарь, я посмотрю на вас. – Попросил он.

– Держи. – Петру в руку уперся холодный пластик.

Он взял фонарь и посветил перед собой. Перед ним находились десять бойцов в полной экипировке и сани с грузом, накрытые брезентом.

– Я посмотрю. – Петр откинул край полога.

Под ним лежали кирпичики пластиковой взрывчатки и много детонаторов с бухтой проводов. Петр обошел копер, посветил по сторонам, чтобы убедиться, что этот отряд не исполняет роль троянского коня, и за ним не придут еще. Никого не увидел, запустил бойцов внутрь и поскорее закрыл дверь, в которую задувало позёмкой. Подошел к переговорному устройству и нажал кнопку.

– Все нормально, подавайте лифт.

Мотор зашумел, и через несколько секунд металлическая клетка с грохотом встала на место. Петр стоял у наружных дверей, чтобы страховать от неожиданностей. Отряд затащил сани, плохо едущие по сухому полу в лифт, и забрался сам. Петр зашел последним и дал разрешение опустить лифт на самый нижний этаж. Всех, кого собрали для этой операции, уже ждали там.

Взрывчатку перегрузили на электрический тягач с тележкой и поехали длинными коридорами в сторону секретного тоннеля, соединяющего склады «Росрезерва» и кремлевское убежище.

– Вообще, бунтари не должны знать об этом тоннеле. Если это так, то на нашей стороне будет огромное преимущество. – Поделился генерал своими предположениями.

– Мне бы схему вашего убежища посмотреть. – Петр решил, что все решения ему придется принимать исключительно по визуальному осмотру.

– Это вообще очень секретная информация. – Шепнул Борисов. – Сам понимаешь, наши жители относятся к собственной безопасности с огромной ответственностью.

– Понимаю, голубая кровь, белая кость, какают зефирками. Но я бы хотел видеть расположение коридоров, помещений, систем воздуховодов. Только по ней я смогу определить слабые места.

– Все будет, но только на месте. Мы подключимся к терминалу, и ты увидишь всю схему в «три дэ».

Помещение, из которого открывался выход в тоннель с железной дорогой, ничем не отличалось от обычного склада. Те же ряды продуктов питания, но с одной особенностью, когда открывались ворота, в помещении никого не было, кроме людей с доступом к тайне.

Небольшой локомотив на электрической тяге и с шестью платформами уже ждал на путях. На них погрузили взрывчатку и погрузились сами. Поезд мягко тронулся с места. У Петра даже появилось предположение, что колесные диски были обрезинены для более мягкого и тихого хода.

Ехали минут пять. Вся процедура была выполнена в обратном порядке. Отряд бойцов караулил выходные ворота, пока остальные разгружали платформу.

– Главное, чтобы бойцы бунтовщиков не стояли в этом коридоре. Если они там, вы вернетесь к себе. – Пообещал генерал.

Военные приоткрыли ворота. В лицо ударил сквозняк с сильным запахом порохового дыма. В коридоре было абсолютно темно. Боец выставил автомат с тепловизором и поводил им по сторонам, прикрываясь дверью. На небольшом экране враг замечен не был.

– Они поставили растяжки. – Прошептал боец. – Они нас отсюда не ждали, но подстраховались.

– Нам в правое ответвление и вверх. – Распорядился Борисов. – Надеваем рюкзаки, грузимся взрывчаткой и за мной.

Этот момент не входил в планы команды, никто не хотел превратиться в ходячую бомбу. Начались возмущения.

– Мужики, я тоже понесу рюкзак. – Успокоил их генерал. – У каждого нормально мужчины в жизни возникает момент предельного усилия. Кто готов к нему, тот пойдет дальше, а кто нет, так и останется на своем уровне. У Петра учитесь, он вообще никогда не ноет. Если бы не он, который даже в болезни не оставлял свой пост, вокруг убежищ уже гуляли бы стада мародеров, готовых накинуться и перегрызть нам глотки, ради припасов.

Борисов специально поставил Петра в пример, чтобы показать, что среди них есть люди, на которых надо равняться. Возмущения притихли. Часть бойцов заняла оборону, а часть разведывала дорогу, пока остальные перебежками двигались к безопасным уровням. Тяжелее всего дался подъем по крутым лестницам. Ноши весили килограмм по сорок. Ноги буквально становились ватными и теряли чувствительность от нагрузок. Борисов раздал всем по шоколадке, чтобы восстановить энергию.

– Эта операция войдет в анналы истории. – Пообещал он. – Ваши имена будут знать все.

– Меня сейчас больше стимулируют не анналы, а обещания, что через час нас отпустят домой. – Инженер по вентиляции устало прислонился к стене. – Долго еще?

– Почти пришли. Последний рывок. – Генерал указал рукой на следующий пролет.

Он состоял из пятидесяти ступеней, что для уставших мужчин оказалось тяжелым испытанием. Петр знал, что в ближайшие три дня он не сможет нормально ходить, если не погибнет. А если ему суждено умереть, то в гробу он видел себя с ногами, сведенными в кольцо, внутри которого лежат венки.

На конечном уровне горел свет, и здесь не пахло дымом идущих сражений. Бойцы заняли оборону, остальных Борисов провел в помещение, напоминающее рабочее место кладовщика. Из деталей интерьера только два стальных шкафа, закрывающихся на ключ и компьютер. Он включил его и ввел логин с паролем. Его как будто уже ждали удаленно. Объемная схема убежища с полным указанием материалов, допустимых нагрузок и прочих специфических вещей появилась на экране.

– Ну, господа специалисты, смотрите. – Генерал отодвинулся в сторону от экрана. – Красным обозначены тоннели, занятые бунтовщиками. Накидывайте ваши варианты, как их блокировать и не похоронить всех остальных. Забыл сказать, мы провели эвакуацию. Помещения вокруг красной зоны свободны от людей. На схеме они отмечены зеленым.

Начался мозговой штурм. Каждый из команды видел картину в разрезе собственной профессиональной деформации, но вместе они могли создать тот самый идеальный взрыв. Петр видел слабые места в планировке тоннелей, но инженер по вентиляции, видел там перекрытие воздуховодов в случае взрыва. Борисову постоянно приходилось держать связь с членами координационного штаба по каждому решению, чтобы понимать, располагают они техническими возможностями минимизировать неприятности или нет.

Спустя шесть часов решение было найдено. Взрывчатка расставлена, а вся команда, участвующая в операции, спрятана в тоннеле с поездом. Ухнул взрыв, сотряслись стены, и заморгал свет. В дверь ударил сквозняк от расходящихся газов взрыва, свистевший в щелях несколько секунд. Потом все успокоилось, и начались доклады с той стороны, из которых стало ясно, что цель была достигнута. Борисов вынул платок и вытер пот. Устало откинулся к каменной стене.