Текст книги "Дороги (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 8

Глава 8

Петр, не привыкший бегать, моментально выбился из сил. Свой тяжелый ранец с едой бил ему по спине и давил лямками на плечи, а еще мешала и била по ногам сумка, добытая в торговом комплексе. Петр понял, что от неё надо избавляться, иначе он выдохнется и выбросил. Марина бежала легче, сказывались тренировки и отсутствие животика.

– Стой, давай отдохнем. – Взмолился Петр. – Я что-то не чувствую… никакого пекла.

День был обыкновенным, если не считать клубившихся на западе туч, но такая погода для Подмосковья являлась нормой. Марина остановилась и скинула с плеч сумки.

– Сколько еще бежать? – Спросила она.

Прямую видимость до поселка закрывали деревья. Петр, тяжело дыша, вынул телефон и несколько раз неудачно пытался разблокировать экран. Руки из-за нагрузки сделались как не свои. Наконец, ему удалось.

– Так, – он повертел карту пальцами, – еще больше километра до крайнего дома. Я думаю, мы и пешком дойдем, уверен, что тревога ложная.

– А если нет, и все хорошие места займут? – Спросила Марина.

– Ну, какие места? Там одни развалины. Это современный коттеджный поселок, там ни подвалов, ни погребов не будет. Максимум на что мы можем рассчитывать, это схорониться в бассейне.

– Схорониться? Дурацкое слово. Как нас спасет бассейн, не понимаю?

– Прыгнем в воду и будем ждать, когда пекло раздует ветром. – Ответил Петр.

– Петь, а дышать как? – Марина решила, что муж сочиняет не задумываясь.

– Я уверен, что воздухом можно будет дышать, как в сауне. Там бывает и двести градусов и ничего, терпимо. Будем, как дельфины, вдохнул и на дно.

– Ерундовый план. – Марина подняла сумки. – Идем, на ходу отдохнем.

Петр нехотя поднял рюкзак и повесил на спину.

– Идем, неугомонная моя беговая лошадь.

Большая часть толпы с аэродрома разбежалась по окрестности. Часть выбрала то же направление, что и Петр с Мариной. Некоторые из них жили в поселке и потому оказались на аэродроме, желая оказать посильную помощь пострадавшим.

Ничего не предвещало катастрофических событий. Гроза приближалась. Ветер доносил до слуха раскаты грома. Со стороны Москвы показался одиночный вертолет. Он двигался на юг, но вдруг резко начал разворачиваться прямо над головами. И в этот момент в небе показались тысячи птиц. Вертолет лег на бок, чтобы резко развернуться на север и оказался окруженным черной стаей птиц. Турбулентные завихрения винта закрутили часть стаи спиралью. Выглядел этот процесс апокалиптически тревожно и даже пугающе.

Марина прибавила шаг. Петр взял ее за руку и побежал.

– Этого еще не хватало. – Выпалил он. – Ну, им что, землетрясения мало?

Кому «им» он не уточнил. Как будто у катастрофического процесса имелись заинтересованные лица, владеющие невероятными технологиями.

Птичья стая летела над головами бесконечным потоком. Видимо, они собирались давно, с юго-западных окраин страны, или даже дальше, убегая от накрывающего планету пекла. Птицы устали и многие отставали, отчего в стае получались пустые промежутки. Петр громко дышал, но не останавливался. Улепетывающие птицы нагоняли жути, подстегивали адреналин. В отличие от землетрясения, которое случилось неожиданно, новая беда приближалась с провозвестниками события.

После птиц, природа предъявила второй признак наступающей беды. Темный грозовой фронт, так и не дошедший до них, прямо на глазах начал белеть и таять. И этот процесс выглядел очень противоестественным. Подобное никогда не происходило в природе с такой скоростью. Петр мысленно ощутил жар, который был способен провернуть подобные вещи, как вживую.

До поселка осталась пара сотен метров. И вдруг начался птицепад. Падали разные птицы, но все замертво. Воздух наполнился типичным неприятным запахом мокрого и палёного пера. Порыв ветра дохнул в лицо обжигающим жаром. Марина вскрикнула от неожиданности и прикрылась руками, уронив сумки. Расстояние до первых домов поселка вдруг показалось бесконечным.

Петр схватил выпавшие сумки.

– Марин, надо скорее бежать, иначе конец, сгорим. – Он убедился, что жена его поняла, и побежал следом.

Рот и нос обжигало горячим дыханием. Глаза невозможно было открыть. В какой-то миг Петр осознал, что еще немного, и он сожжет легкие.

– Стой! – Выкрикнул он.

Марина остановилась и обернулась. Ее лицо, шея и руки были красными, как панцирь вареного рака.

– Мы обгорим от бега. – Объяснил он ей причину остановки.

– Если мы остановимся, то тоже сгорим.

Петр огляделся. До поселка осталось меньше ста метров, но это были разрушенные дома, в которых еще надо было найти, где спрятаться. Он увидел люк, расположенный прямо на дороге и подскочил к нему. Ухватил крышку, еще не успевшую нагреться.

– Полезай. Я передам тебе сумки. – Приказал он.

Марина полезла в люк по длинной железной лестнице. Она спустилась на самое дно, сухое, но пахнущее затхлой сыростью.

– Бросай. – Крикнула она вверх.

– Не поймаешь. Отойди в сторону. Отошла? – Петр ничего не видел, прикрывая лицо рукой, как жара из открытой печи.

– Отошла.

Муж сбросил вниз все сумки, ничуть не заботясь об их сохранности, и сам полез по лестнице. Попытался закрыть тяжелую железную крышку, но она уже нагрелась, и из такого положения поднять ее и задвинуть оказалось совсем непросто. Петр плюнул на него, спустился вниз и начал громко охать и размахивать руками.

– Ох, кажется, руки сжег. Теперь волдырями покроются. Дай воды скорее.

Марина подняла вылетевшую из рюкзака вместе с колбасой пятилитровку, открыла крышку и полила на руки мужу. Он с блаженством намочил их и умыл лицо.

– Капец. – Произнес Петр с чувством. – Ты понимаешь, что произошло?

– Еще не совсем. – Призналась Марина.

В голове была жуткая каша, из которой не могло родиться ничего логичного. Петр посмотрел наверх, в светлое кольцо открытого люка.

– Надо закрыть, иначе жара напустим. – Произнес он.

– Опасно, в этот раз обожжешься наверняка.

– Снимай майку. – Распорядился супруг.

Марина беспрекословно сняла. Он надел майку жены на голову, а на руки натянул носки с ног.

– Придется закрыть, иначе нам конец. – Петр попытался мотивировать сам себя, чтобы не отступить.

Он полез вверх, ощущая с каждым шагом поднимающуюся температуру. Петр поднялся на верхнюю ступень и неловко ухватил край железной крышки. Носки поплыли, тая от прикосновения к горячему железу. Они сделали только хуже. Петр не смог устоять перед любопытством, увидеть эффект, вызванный пеклом. Приподнял край майки и замер. Вся растительность почернела, трава, кусты, деревья. Картинка вибрировала в густом подвижном мареве раскаленного воздуха. Мир изменился до неузнаваемости за какие-то минуты. Надолго его не хватило. Начало жечь лицо и ломить пальцы рук. Он скинул с лица майку, ухватил ею край канализационной крышки и потянул рывком на себя. Она поддалась. Петр перехватил ее снизу и поставил на место.

Воя от нетерпения, он слетел с лестницы вниз и начал кричать, размахивая руками. Марина набрала в рот воды из бутылки и выпустила ее на мужа прохладным аэрозолем. Это помогло, но потребовалось повторить, чтобы закрепить эффект.

– Больно? Жжет? – Спросила она мужа, когда тот успокоился.

– Я думал, сойду с ума. – Признался он. – Ты молодец, что догадалась. Как знала.

– По наитию сделала, не задумываясь. – Марина в темноте нашла руки мужа и потрогала кисти. – Не сжег ты их?

– Немного есть. Жареным мясом пованивало, когда я тянул крышку. – Петр помолчал. – Я видел, каким всё стало. – Произнес он с чувством. – Растения высохли до черноты. Теперь там все черное, куда ни глянь, и воздух дрожит, как над горячей дорогой. В голове не укладывается, что такое возможно.

Марина всхлипнула и начала тереть глаза руками.

– Как там Тимошка, как папка?

– Если они знали о пекле заранее, то отец знал, как спастись. Не переживай.

– Но мы теперь никак не сможем найти друг друга. – Произнесла супруга.

Петр задумался. Она была права. Если их занесло далеко на восток, за тысячи километров отсюда, то шансов добраться туда после ада, который устроила природа, задача не из легких. Найти севший самолет на площади, равной средней европейской стране, казалось чудом с минимальными шансами.

– Нам надо собрать всю еду и вообще посмотреть, куда занесло. – Петр сел и осмотрелся.

Тут было темно. Едва различимый свет в зазорах крышки рассеивал темноту колодца до уровня черно-серых оттенков.

– На канализацию, слава богу, не похоже. – Петр потрогал прохладные трубы с выступившей на них росой. – Кажется, это водопровод для жителей поселка. Удивительно, что его не завалило во время землетрясения.

– Я заметила, что бетонные кольца смещены и полопались. – Произнесла Марина. – Но это не выглядело опасно. Думаю, не завалится. Господь знал, что мы окажемся здесь и потому сберег колодец.

– Чем мы ему так угодили, чтобы нас сберечь? – Спросил Петр. – Представь, сколько людей в этот момент умирают от жара? Даже из тех, кто был с нами на аэродроме.

Издалека донеся глухой взрыв. Петр решил, что это чей-то автомобиль, хотя при таком раскладе взрываться могло что угодно, от любого огнетушителя до герметичных емкостей с водой.

Марина принялась шарить руками, собирая с пола рассыпавшиеся продукты. Петр помог ей, несмотря на боль обожженных пальцев. Тишина снаружи нарушалась учащающимися потрескиваниями лопающегося дорожного покрытия и бетонной заливки вокруг металлического кольца. Марина каждый раз вздрагивала, когда щелчок, похожий на выстрел, раздавался очень громко.

– А не может такого случиться, что люк провалится внутрь? – Поделилась она своими опасениями.

– Не должен. Там, наверное, арматура есть, чтобы не развалиться. – Петр не был уверен в том, что говорил.

Этому его не учили в университете, и не приходилось сталкиваться на практике. На всякий случай, они сместились в тоннель, куда уходили водопроводные трубы. Здесь сильнее пахло затхлостью, даже болотом. Тьма и прохладный воздух вызывали сонливость. Смысла сопротивляться желанию поспать, не было никакого. Петр постелил палатку на бетон, чтобы мягче и чище было лежать. Они обнялись с Мариной и заснули под щелчки перегретого бетона и далеких взрывов.

Когда проснулись, долго не могли понять, какое время суток. Телефоны окончательно разрядились и никак не реагировали на нажатие кнопки включения. Петр поднялся по лестнице, отмечая, что в колодце стало намного теплее, а воздух у люка так вообще источал нестерпимый жар. В щели между крышкой и основанием он не увидел ни намека на солнечный свет и решил, что наступила ночь. Самая жаркая ночь в истории Земли, если не считать первый миллиард лет с сотворения планеты.

С той стороны не доносилось ни звука, но обоняние уловило в воздухе, просочившемся с внешней стороны, запах дыма. Он был сложным, с примесью горелой резины, каленого железа, горячего асфальта, но доминировал запах горящего дерева. Петру очень хотелось выглянуть наружу, но даже в метре от люка это желание сходило на нет. Он вернулся к Марине.

– Что нового?

– Похоже, там все горит или активно тлеет. Намека на похолодание пока никакого. – Петр вздохнул и полез в свой рюкзак. – Даже если мир катится ко всем чертям, это не повод сидеть голодным.

Марина не очень весело усмехнулась.

– Вообще никакого аппетита. Я не могу перестать думать о Темке и отце. Вдруг они не успели найти укрытие. Нам ведь чудом повезло. Еще минуту-другую и мы с тобой сварились бы заживо. – Супруга зашмыгала носом.

– Мариш, ты только себя накрутишь такими мыслями. – Петр обнял супругу. – Останови фантазию.

– Я не могу. Мысли сами лезут в голову.

– Пока ты не знаешь, случилось с ними что-то или нет, это насилие над собственной психикой. А нам с тобой надо сберечь ее, чтобы потом трезво рассуждать, когда температура спадет. – Посоветовал Петр.

– А вдруг, не спадет? Мы же этого не знаем. – Не унималась супруга. – И вообще, твой совет какой-то бездушный.

– Марин, я люблю Темку не меньше твоего. Тестя, наверное, поменьше, но уважаю безмерно. Дело же не в том, что люблю или нет, а в том, что на обстоятельства их жизни отсюда я никак повлиять не могу. Если с ними все хорошо, а я буду думать, что плохо, то какой в этом смысл? Чокнусь от горя, хотя повода для этого не было. Оставь богу право распоряжаться их судьбой, а мы будем надеяться на лучшее.

– А чего он наслал на нас такие испытания? Ты представь, сколько младенцев погибло под обломками, а потом еще и сгорело заживо? – Марину заедали мысли о несправедливости в отношении себя и человечества в целом.

– Откуда мне знать? Раз наслал, значит, так было нужно. Нам с тобой он помог, не дал погибнуть, чего тут обижаться. А те, кто умер, вообще сейчас довольны, что им не придется тянуть лямку непростой жизни. Не надо к смерти относиться, как к прекращению жизни. Душа останется, а тело, слабое и некрасивое, сгниет.

– Не замечала за тобой религиозных наклонностей. – Заметила Марина.

– А может быть это и не религия, а собственные мысли. И вообще, пока я сюда бежал, многое переосмыслил. – Петр замолчал. – Это мы думаем, что человечество что-то уникальное, бесценное, что по умолчанию надо сберечь, а для природы мы часть планеты, как песок, вода или воздух. Она не думает, что делает кому-то плохо, просто пришло время перемен и надо немного обдать планету жаром, чтобы отвалилась старая окалина и приготовить что-то новенькое.

– Тебе напекло в голову, Петь. – Марину не проняли его рассуждения. – Все вымрут, из кого готовить?

– Все не вымрут. Наружу выберутся те, кто сейчас в тени. Черви какие-нибудь или глубоководные рыбы. Осьминогам уже давно прочат замену человечеству. Башка у них огого, мозгов туда можно положить много. У них все будет по-другому, вместо речи они станут использовать язык окраски тела. И восьмью конечностями быстрее управятся, чем мы двумя.

– Четырьмя. – Поправила Марина.

– Я имел в виду руки. Некоторые, конечно и руками работают, как ногами. Вспомни нашего начальника и его попытки сделать чертеж. – Петр рассмеялся. – Я ногами лучше карандаш держу.

– О нем надо либо хорошо, либо никак. Не думаю, что он выбрался из офиса. – Марина тяжко вздохнула. – Так подумать, мы все были хорошими людьми. Если бы знать заранее, что такое произойдет, относились бы друг к другу с большим пониманием и чуткостью.

– Да, возможно наше недовольство сместило стрелки часов апокалипсиса, ускорив катастрофу. Задним числом я вдруг полюбил работу, ипотеку, вызовы из отпуска и прочие вещи, вызывающие раздражение.

– Я тоже. – Призналась Марина. – Оказывается, мне нравилась та жизнь, просто я акцентировала внимание на мелочах и забывала про большое.

– Наверное, стены этого колодца никогда не слышали таких умных откровений. – Усмехнулся Петр.

Стены затряслись, и громко запрыгал люк, как будто мимо проезжал большой трактор. Петр прополз к лестнице, убедиться, не встанет ли люк после тряски криво. В образующиеся щели он успел разглядеть красные отсветы пожаров. Тряска продолжалась меньше минуты. Люк лег на свое место, как надо. На пол сверху ссыпался горячий песок с камешками. Петр провел руками по стенам, пытаясь определить, не грозит ли им обрушение. Чем выше, тем горячее были стены. Это пугало. В небольшом закрытом помещении температура могла скоро подняться до слишком высоких значений.

– Как обстановка? – Спросила Марина.

– Без изменений.

– Ладно, дай мне чего-нибудь поесть. – Попросила супруга.

– Надо колбасу доедать. Еще чуть припечет и она мгновенно испортится. – Петр полез в сумку и нашарил в ней сухую палку сырокопченой колбасы. – Держи.

Марина нащупала его руку и забрала колбасу.

– Плохо, что она слишком соленая и вызывает жажду. Что будем делать, когда выпьем всю воду?

Петр постучал пальцем по трубе. Раздался глухой звук.

– У нас полные трубы воды.

– А как ты ее из них добудешь?

– Пока не придумал, но уверен, что после того землетрясения, они обязательно где-то разорвались. Надо пробраться дальше по туннелю и найти это место.

– А почему вода не вытекла?

– Самому интересно.

Марина осилила половину палки колбасы. Остатки убрала в свою сумку и вытянулась на полу. Она не хотела говорить мужу, но ее продолжали одолевать мысли о сыне, о его гибели, одна страшнее другой. Никакими внутренними убеждениями не получалось остановить пугающий поток жутких видений. Ей даже стало казаться, что она как мать чувствует эмоции своего ребенка.

– Марин, Марин, успокойся. – Петр разбудил ее, потому что она начала кричать во сне. – Марин, тебе приснился кошмар?

– Что? А? – Супруга проснулась. – Я не заметила, как уснула.

– Ты так кричала, что напугала меня посильнее пекла. – Петр протянул ей бутылку с водой. – Попей.

Марина сделала пару глотков. Попыталась вспомнить, когда собственные мысли перешли в кошмарное сновидение и не смогла. Было ощущение, что она не уснула, а провалилась в измененное состояние, вызванное намеренным эмоциональным самоистязанием. Произошло что-то вроде легкого помешательства.

– Да, у меня был кошмар. – Соврала Марина. – Наверное, мои мысли реализовались во сне жуткими видениями.

– Тебе надо успокоиться. – Ожидаемо посоветовал муж.

– Без тебя знаю. – Нервно ответила она. – Хватит уже советовать одно и то же. Было бы так просто, я бы уже давно успокоилась.

Марину испугало собственное состояние. Остаток ночи она провела в нервном бодрствовании, не сомкнув глаз. Прислушивалась к звукам снаружи и храпу мужа, безмятежно выводящему рулады, от которых вибрировали стены колодца. Ей очень хотелось услышать привычный звук проезжающей машины или человеческий голос. Она бы тогда не постеснялась выскочить из колодца, лишь бы засвидетельствовать возвращение мира в нормальное состояние. Марина даже попыталась подняться к люку, но довольно скоро поняла, что снаружи так ничего и не поменялось. Нагревшиеся ступени жгли руки. Волосы от высокой температуры подозрительно зашевелились, как будто собрались свернуться, и даже запахло паленой шерстью.

Она быстро спустилась вниз и против воли снова предалась мрачным мыслям. Разыгравшееся воображение вновь начало подсовывать картинки смерти сына и отца. То они разбились на самолете, выжили, но сильно пострадали и беспомощные сгорели в наступившем пекле. То они нормально сели, но спрятались в помещении, где рухнули стены и они снова оказались по власти раскаленного воздуха. Проснулась Марина от удара по щеке.

– Ай, ты чего? – Испугалась она.

– Ты снова так орала. Я тряс тебя за грудки, но не помогало. Пришлось дать пощечину. Прости. – Петр нашел ее руки, притянул к себе и поцеловал. – Это было пострашнее пекла. В тебя как будто вселился демон, призывающий криками дружков из раскаленной преисподней.

– Наверное, я буду так орать каждую ночь, пока мы не найдем Темку и отца. – Предположила Марина.

– Это может затянуться на годы. Такую погоду не переживет ни одна машина, да и дорог больше не осталось. Только пешком, без всякой связи, координации, кафешек. Жизни может не хватить. – Петр вздохнул. – Зато мы можем родить еще несколько Тёмок.

– Петь, не дури. Меня иногда пугают твои рассуждения. Ты как будто совсем не переживаешь из-за сына.

– Я скучаю по нему, остальное пытаюсь сдерживать.

– Не знаю, нормально ли это. – С сомнением произнесла Марина. – Бесчувственно.

– Мы сейчас с тобой поругаемся, если начнем выяснять, кто из нас более чувственный родитель. Есть факт, ты орешь, как оглашенная, и это пугает. Если ты сойдешь с ума, у меня на руках окажется бесполезная умалишенная женщина. Как это поможет тебе, мне, Тёмке?

Марина долго молчала, обдумывая ответ.

– Ладно, прости. Да, я не могу взять себя в руки, материнский инстинкт и всё такое. Успокой меня, придумай что-нибудь обнадеживающее, чтобы я перестала себя накручивать.

Петр привлек ее к себе.

– Фу, у тебя волосы горелым пахнут. Ты что, лазила наверх? – Спросил он, обнюхивая голову супруги.

– Да. Мне захотелось поверить, что там уже все закончилось. Я ошиблась.

– Все закончится по-любому, это я тебе гарантирую. Но надо набраться терпения. Когда в Землю ударился астероид, убивший динозавров, тогда тоже температура на планете поднялась до экстремальных значений, а мелкие млекопитающие сидели в норке и пережидали, как мы с тобой. А потом, когда все успокоилось, выбрались наружу и как заселили собою весь мир. – Петр поцеловал жену в щеку.

– Петь, а если все сгорело, все растения и все семена в почве, что мы будем есть, когда похолодает? – Поинтересовалась Марина.

– Что есть? – Супруг задумался.

Первая мысль, пришедшая на ум, была о том, что выживут только люди и они будут вынуждены есть друг друга в виду отсутствия альтернатив. Марине он этого не мог сказать.

– Будем искать консервы в разрушенных домах, крупы, макароны, соль, сахар. – Придумал Петр. – То, что накрыло землетрясением, наверняка сохранится под обломками. Придется, конечно, поработать, чтобы добраться до припасов.

– А там еще покойники будут лежать. – Воображение Марины снова разыгралось.

– Мы их будем хоронить по-человечески. Это долг выживших перед погибшими.

– А нас тут никто и никогда не станет искать.

– Ну, почему же. Когда-нибудь осминожьи ученые раскопают этот колодец, увидят наши полуистлевшие кости и скажут, что нашли ритуальное захоронение. Увидят остатки водопровода и подумают, что существовало поверье, будто по трубам души людей поднимались на тот свет.

– А про телефоны, что скажут?

– А телефоны припрячут, потому что не смогут объяснить их предназначение, не укладывающееся в придуманную ими историческую картину мира.

– Вот ты фантазер, Петр Сергеевич.

– Поэтому мои проекты всегда интереснее твоих.

Марина приподнялась и вопросительно посмотрела во тьму, примерно туда, где находилась голова мужа.

– Мы, конечно, не в том месте и не в том положении, чтобы выяснять наш профессионализм, но правды ради давай вспомним, чьи проекты чаще зарубались? – Напомнила она.

– А я не про это говорю. Мои проекты чаще зарубались из-за инноваций и широты взглядов. Им нужны были вещи попроще, попонятнее, подешевле, как у тебя.

– Если бы я могла сейчас выбраться наружу и пройти в ЗАГС, то немедленно подала бы заявление на развод. Мало того, что ты назвал меня сумасшедшей, так я еще и специалист абы какой. Может я еще и женщина на два пальца из пяти?

– Нет, что ты, ты на четыре из пяти. – Петр усмехнулся.

– Ну, спасибо хоть на этом. А на пять были женщины в твоей жизни?

– Были. Ты до свадьбы.

– Что? Куда делся один палец после?

– А ты хочешь сказать, что я не поменялся в твоих глазах? Все тот же пылкий мужчина, неутомимый романтик и чутко понимающий любовник.

– Ну, нет, конечно. Ты же стал мужем, это почти как друг, с которым бывает секс. У тебя живот появился, вредные привычки. Так подумать, то ты на три с половиной пальца, больше не тянешь.

– Давай свой паспорт. – Строго попросил Петр.

– Зачем.

– Собственноручно вычеркну в нем свою фамилию. Кто ты там у нас была в девичестве? Криворучко? Отличная фамилия для архитектора твоего уровня.

– Ну, ладно, Петь, прекрати. Ты тоже на четыре из пяти. Просто потому, что страсть заменилась бытовыми удобствами. Надежно, но кровь не будоражит, как в нормальной семейной паре. – Марина нашарила голову мужа и потрепала его за волосы. – Но признайся, когда ты искал меня после землетрясения, сколько пальцев отдал бы, чтобы найти меня живой?

– Все. – Ответил Петр, не задумываясь.

– Я бы тоже.

– Ладно, оставайся пока Васильевой. – Любезно согласился муж.

В этот день ничего примечательного больше не произошло. Петр несколько раз подымался по лестнице, со страхом отмечая, что жар опускается все ниже и ниже. Стоя во весь рост в колодце уши начинали гореть через полминуты. По примерной прикидке это соответствовало температуре от восьмидесяти до ста градусов Цельсия. Бо́льшая точность зависела от уровня влаги в колодце. На уровне одного метра температура держалась в районе тридцати-тридцати пяти градусов. В боковом ответвлении, где прятались Петр и Марина, температура была ниже, благодаря воде в трубах и холодным стенам. На пару дней благоприятных условий еще можно было рассчитывать.

От нечего делать постоянно находились в состоянии легкой дрёмы. Понятие времени окончательно улетучилось, а из-за темноты стало казаться, что снаружи непроходящая ночь. Петр даже построил гипотезу, что из-за сильного засорения атмосферы продуктами горения так оно и есть. Потом издалека начал доноситься гром. Вначале неуверенно, на грани слышимости, но потом все громче и настойчивее. Гром приближался, а когда докатился и разряды стали разрывать небо прямо над головой, вызывая сотрясение стен колодца, показалось, что начался третий этап конца света.

Петр долго ждал, когда начнется дождь, который смоет с лица земли нагар и напоит ее иссушенное тело водой. Долго ничего не проливалось, а потом ударил такой ливень, что стало страшно. В колодце сразу же послышалась капель. Текло по стенам, капало с крышки. Люк, как мембрана, передавал шум бегущего по нему водяного потока. Петр проверил температуру воды и обжегся. Он предполагал, что вначале, пока раскалившаяся земля как следует не остынет, вода будет горячей. В его воображении рисовался быстрый круговорот воды. Испаряющаяся с поверхности парообразная влага поднималась в небо, становилась тучей, охлаждалась и проливалась обратно, пока поверхность не остывала до определенного уровня. Петр отвел на появление первых признаков изменений два часа, после чего должно было начаться явственное понижение температуры.

По примерным прикидками прошло два часа, потом три, затем и половина суток, но температура стекающей в колодец влаги оставалась на уровне кипятка. Из-за горячей воды, собирающейся на полу, во всем колодце становилось душно. Петр и Марина разделись и все равно потели, пока не догадались завесить палаткой вход в боковое ответвление. Примерно через час стало намного лучше, но это была всего лишь отложенная проблема.

– Интересно, смерть от перегрева болезненная или нет? – Спросила Марина.

– Помнишь, по молодости мы с тобой варили живых раков? – Зачем-то вспомнил Петр.

– Ты у них интересовался?

– Нет, я подумал, что нам это дано за них, пережить то же самое, свариться живьем.

– Но мы же не раки, Петь. У них нервная система попроще и, наверное, не так больно.

– Ну, не знаю. Может и нам не очень больно будет.

– Дурак, и шутки у тебя дурацкие. Я представляла смерть от старости, там уже ничего не поделаешь, или в автокатастрофе, там все быстро, удар и ты уже на небесах. Но вариться в кипятке, причем медленно.

– Не переживай, мы раньше потеряем сознание от перегрева. – Успокоил Петр супругу. – Но я уверен, что дождь скоро охладит атмосферу, а потом и землю. Так должно быть.

– Ты был уверен в этом и полдня назад.

– Марин, я не физик, чтобы посчитать у чего какая теплоемкость. Я же на интуиции предположил. Ошибся, или там вообще происходит то, чего у меня не хватает ума представить. У нас с тобой выбор один, ждать.

Супруга вздохнула.

– Ладно, ждем. – Она нашла в темноту руку Петра и взяла его пальцы. – Честно говоря, я была уверена, что ты у меня паникер. Сколько раз ты начинал паниковать по мелочам в нашей обычной жизни. А тут ты наоборот образец выдержки.

– Ты не путай панику и истерику. Стыдно признавать, но да, истерил по мелочам. Когда у тебя в жизни все хорошо, даже маленькая неприятность кажется значительной. А после того как рухнул мир и на глазах погибли сотни тысяч людей, а потом еще сотни, или даже миллионы, начинаешь отличать маленькие проблемы от больших. Но спасибо за комплимент.

– Ты серьезно вырос в мо…

Стены затряслись, металлически лязгнул люк, а в образовавшуюся щель с шумом хлынул поток кипятка, наполнив горячим паром все пространство колодца.