Текст книги "Блюз черной вдовы"
Автор книги: Сергей Ковалев
Соавторы: Сергей Ковалев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
– Оборотней? – Агата на мгновение нахмурилась. – Да, некоторое время назад… Понятно. Ты взялся расследовать эту серию нападений, из-за которой Совет ведет себя как толпа монашек, угодивших на стриптиз?
– Нет, у меня сейчас другой заказчик. Просто решил по-дружески кое-что выяснить для Отбоя.
– И что ты хочешь от меня?
– Ты видела досье по этому делу? Отбой утверждает, что во всех случаях нападали точно не его парни. Якобы следы от клыков не похожи на укусы оборотней.
– Странно было бы, утверждай он иначе, – хмыкнула Агата. – А с чего ты вдруг занялся благотворительностью?
– Мне кажется, Отбой говорит правду. Оборотни тут не при чем.
– Оборотни "при чем" в любом случае. Возможно, Отбой говорит правду – его оборотни этого не делали. Я не особо внимательно разглядывала фотографии, может быть, такие укусы действительно не характерны для оборотней-волков. Но это могут быть какие-нибудь приблудные оборотни другого вида, например – гиены или шакалы.
– Почему ты так уверена, что это именно оборотни?
– На записях камер слежения видны нападающие животные, похожие на волков или крупных собак. Эксперт Совета проверил тени жертв – они тоже разорваны, именно как после встречи с оборотнем. Если бы людей убил обычный хищник, характер повреждений был бы другим. Так что – сам видишь, больше некому.
– Теневое существо, маскирующееся под оборотня?
– Вик, ты нарушаешь свое же правило – умножаешь сущности без причины. Если что-то выглядит как оборотень, воет как оборотень и кусается как оборотень, то, скорее всего это оборотень.
Я кивнул, принимая аргумент Агаты. Не то, что бы ее доводы меня убедили окончательно, но некоторый смысл в них был. И все же я нутром чувствовал – к этой загадке простые решения не подойдут.
Агата между тем продолжала с некоторым недоверием разглядывать меня. Можно понять, если вспомнить, как истово я в свое время отстаивал право не носить костюм и галстук.
– А все-таки – как ты здесь оказался? Не слышала, что бы принимали нового члена. Впрочем, тебе-то членство в клубе не светит в любом случае.
– Вдруг я внезапно разбогател? – возразил я. – Клад нашел, например. Или банк ограбил.
– Это все равно не сделало бы тебя магом. Членство в "Лемурии" только для магов, Вик.
– Ну… может, у меня внезапно прорезались магические способности?
– Так не бывает. Не хочу тебя разочаровывать, Вик… впрочем, для тебя это не новость – теневой крови в тебе нет ни капли. А без этого мага из тебя не выйдет.
– Недавно я своими глазами видел, как человек без теневой крови творил настоящее крутое волшебство. Ты знаешь, о чем я.
– Ах, ты об этом… – Агата нахмурилась, но, подумав, все же ответила. – Ивор не хочет, что бы началась паника, вот и скрытничает. Но не думаю, что его запрет распространяется на тебя. Среди твоих многочисленных недостатков трусость вроде бы не значилась.
– Паника?
– Ты ведь помнишь бунт "новых инквизиторов" пять лет назад?
Я кивнул.
– Тогда у обычных людей тоже начали появляться магические способности.
Я едва не выронил бокал с соком от такого откровения.
– А как ты думал – почему бунтовщики продержались так долго? Ведь Совет магов вынужден был даже открыть двери штаб-квартиры для беженцев. Мы – самые могущественные маги и ведьмы – сидели в глухой обороне!
– Ни фига себе подробности всплывают! – выдохнул я и залпом осушил бокал. – Значит, разговоры о том, что инквизиторы пользовались артефактами – ложь?
Агата снисходительно улыбнулась.
– Хорошая ложь содержит минимум половину правды. Отличная ложь – это правда и ничего кроме правды… поданной с нужной точки зрения. Конечно же, бунтовщики использовали запас артефактов. Но сам подумай – долго ли можно противостоять магам Совета, опираясь только на магические игрушки? Нет, Вик, против нас вышли настоящие маги, ничуть не уступающие нам по силе…
– И ни в ком из них не было теневой крови, – закончил я. – Вот почему Ивор закрыл всю информацию! Боитесь конкуренции.
– Дурачок! – снисходительно усмехнулась Агата. – Сначала дослушай. Я ведь не сказала еще, как нам удалось победить такого противника. Мы сидели в штаб-квартире под защитой привратника – к счастью, даже объединенных сил всех бунтовщиков не хватило, что бы победить дагу. Но и выйти не могли.
– И что? Как вы их победили-то?
– Никак, – мрачно произнесла Агата. – Вскоре те бунтовщики, что овладели магией, стали умирать. Некоторые продержались всего два-три дня, некоторым удалось прожить неделю-другую, около сотни наиболее слабых дожили до конца восстания, и нам удалось спасти их, лишив памяти о проявившихся способностях.
– Наиболее слабых?
– Естественно. Магия нуждается в подпитке силой. Теневые маги черпают ее в Тени. Но для этого нужна теневая кровь, а у бунтовщиков ее не было. Потому они расходовали собственную жизненную силу. Конечно, в человеке ее много – недаром самые грандиозные результаты в обрядовой магии дают человеческие жертвоприношения. Но эта сила восполняется очень медленно. В условиях настоящей магической войны, которая тогда разразилась, они не давали себе толком отдохнуть. По-сути, пользуясь магией, бунтовщики каждый раз приносили себя в жертву – и очень быстро умирали. Чем сильнее был маг, тем быстрее он истощал себя. Этого парня, что устроил лето посреди зимы, вовремя заметили. Сейчас его пытаются вытащить сильнейшие маги, накачивая энергией. И то нет никакой гарантии, что его удастся спасти. Так что выбрось из головы такие мечты, если они у тебя есть.
– Вау! Уж не беспокоишься ли ты обо мне?
– Просто не хочу, что бы наш скучный мирок лишился такого забавного персонажа.
Оставив за собой последнее слово, Агата чмокнула меня в щеку и направилась к игорным столам.
Не скажу, что рассказ так уж сильно шокировал меня. Бунт случился, когда я был еще новичком в Тени и активного участия в событиях не принимал. По большей части мне вообще было непонятно, что происходит. Нескольких теневых существ я спрятал не из каких-то осознанных соображений, а просто потому, что ненавижу, когда толпа охотится на кого-то. И позже – уже освоившись с реалиями Тени – я не особо интересовался, что и как тогда произошло. Закончилось, ну и хорошо.
Куда сильнее меня напрягли слова Агаты о том, что без теневой крови маги обречены. Беднягу Уцелуйко сейчас пытались спасти. Но оставались еще новообращенные маги, которых я заметил на заводе. Нужно было срочно переговорить с Аманием.
Впрочем, он и сам не собирался зависать в "Лемурии" на всю ночь. Маг еще пообщался с остальной теневой аристократией, без особого азарта слил в рулетку пару тысяч "зелени" и уже около девяти вечера мы покинули клуб. Интереса к моему нанимателю ожидаемо никто не проявил. Ни один убийца не станет нападать в столь невыгодных условиях. Так я и объяснил Аманию, возвращая амулет и с облегчением разглядывая в витрине магазина свой естественный облик – небритый, взъерошенный, в джинсах и куртке. Приятно стать вновь самим собой.
– Наверное, ты прав, – вздохнул Аманий, заворачивая амулет в платок и пряча сверток во внутренний карман. – Жаль, конечно. Хотелось бы скорее со всем этим покончить. Ладно, поехали домой!
Сидевший статуей голем немедленно ожил и погнал тяжелый автомобиль в сторону особняка Амания. Похоже, бурная деятельность сегодняшнего вечера утомила мага. Он забился в угол салона, утонув в роскошной шубе. Из мехового куля выглядывало лишь усталое лицо с поплывшим макияжем. На мгновение Аманий показался мне старым клоуном, измученным бесконечным представлением. И все же решать вопрос с магами нужно было немедленно.
"Только умоляю тебя, Вик, осторожнее! – попросила Хайша. – Аманий не может не знать, что на него работают маги без теневой крови. Уж настолько-то его способностей хватает. И не может не знать, что это значит – он же член Совета. И все же делает вид, что ничего особенного не происходит".
"Ладно, я попробую осторожно выведать у него, в чем тут дело".
"Только очень деликатно! У него хватит власти стереть тебя в пыль!"
– Слушай, Аманий, я видел на твоем заводе несколько магов без теневой крови, – нейтральным тоном произнес я. – Собственно, у меня два вопроса. Откуда они взялись? И почему они еще там?
"Это, по-твоему, деликатно?!"
– Ну какое тебе дело до них? – проворчал Аманий, глядя на пролетающие за стеклом огни вечерней столицы. – Ты ведь работаешь на меня, не забыл?
– Не забыл. Потому не бросился с докладом к Ивору. А ты не забыл про "новых инквизиторов"?
– Это совсем другое, – отмахнулся Аманий. – Нового бунта не будет. Я держу руку на пульсе.
Он с жесткой усмешкой приложил руку к шее, а потом слегка сжал ее, карикатурно выпучив глаза и вывалив язык.
"Вот и хорошо, – воспряла духом Хайша. – И говорить больше не о чем…"
– Допустим, – кивнул я. – Но ты же знаешь, чего им стоит магия! Их нужно лечить…
– Глупости! Ты с ними говорил? Как ты думаешь, если им рассказать, что их магия отнимает у них жизненные силы, они откажутся от нее? А?.. Вот видишь! Ты сам знаешь ответ. Да и не так уж много они тратят.
"Он тебя уел! – довольным тоном констатировала Хайша. – И ответить нечего!"
Я промолчал. Аманий прав, если предложить этим людям выбор, они откажутся. Даже зная о последствиях. Это как в старом анекдоте – когда удачливый бизнесмен встречает школьного друга и спрашивает, чем тот занимается. Друг говорит, что работает в цирке – убирает клетку слона. Бизнесмен предлагает другу перейти к нему в фирму, обещает огромный оклад, почти никаких обязанностей и прочие радости жизни. Друг с искренним недоумением отказывается: "Ты что?! Что бы я ушел из шоу-бизнеса?!"
С магией точно такая же история. Тот, кто хоть раз почувствовал себя причастным, вряд ли найдет в себе силы отказаться. А последствия… ну вот все знают о последствиях курения. И что, многих ли это заставило бросить курить?
"Вот и не ломай себе голову, – посоветовала Хайша. – И вообще сейчас ты связан контрактом. Причинять убытки клиенту аморально. Вот выполнишь его условия, получишь гонорар и спокойно расскажешь Ивору об этой фабрике".
"Знаешь, я иногда просто фигею с твоих представлений о морали!"
"На самом деле, они очень простые и логичные…"
Но голем уже затормозил у дверей особняка, так что Хайша не успела просветить меня относительно своих взглядов на мораль. Чему я был даже рад.
Из-за пробок добирались мы почти час и в доме нас встретили не только Рысь и новая смена охранников-троллей, но и Алекс. Сегодня от нашего агентства дежурить ночью предстояло моему напарнику. Аманий кивнул ему, довольно сухо попрощался со мной и скрылся в личных покоях.
– Что это с ним?
– Не обращай внимания, – ответил я Алексу. – Наверное, устал. У нас был напряженный день.
– Да уж знаю! Оттягивались в "Лемурии"! Мне бы такой "напряженный день"!
– С удовольствием бы поменялся, если бы знал. Кстати, тебе привет от Агаты.
– Она там была? – Алекс явственно переменился в лице. – Ну… я все равно не смог бы поехать. Я, наконец, раздобыл одну мощную штуку.
– Ты уверен, что все еще хочешь отомстить? – на всякий случай спросил я.
– Без вариантов! – с апломбом отрезал Алекс. – Я должен довести это дело до конца!
– До своего? – уточнил я. – Ты же почти не спишь, носишься по городу как заведенный… Ивор все равно убьет эту тварь рано или поздно, и без твоей помощи.
– Ну, не так уж сильно я устаю, – отмахнулся Алекс. – Мы, инкубы, выносливые. Иначе не пользовались бы такой популярностью.
– Как хочешь, – зевнул я. – А мы с Рысью люди обыкновенные, совсем даже не выносливые, так что отправляемся спать. Ты идешь, Рыся?
Девушка кивнула и стала переобуваться в сапожки.
Алекс хищно осклабился:
– Завидую…
– Господи, у тебя одно на уме! – вздохнул я. – Мы пошли спать! В разные места, Алекс, в разные!
– Ну и дурак, – развел руками Алекс.
Я напоследок погрозил напарнику кулаком, и мы с Рысью покинули особняк Амания.
– Не обижайся на Алекса, он ничего такого не имел в виду, – буркнул я.
– По-моему, он имел в виду именно то, что сказал! – рассмеялась Рысь и взяла меня под руку. – Да ты не парься! На что тут обижаться?
– Ну… не знаю. Некоторых девушек такие намеки смутили бы.
– Вик, тебе уже говорили, что ты ужасно старомоден? – хмыкнула Рысь. – Ты давно встречал таких девушек? Наверное, когда в школе учился?
Я не нашелся что возразить. Да и как-то особо не хотелось спорить. Рысь шла рядом, касаясь меня то плечом, то бедром…
– Тебе не покажется смешным, если я предложу проводить тебя до базы? Все-таки, места там глухие…
– Я не хочу пока возвращаться на базу…
– Понимаю, – мне удалось произнести это спокойно. – Значит, все-таки решилась?
– Да. Не могу больше так. Отбой снова забегал, пока вас с магом не было. Мы поговорили-то всего минут пять, но он за это время успел мне нахамить, и ускакал, даже не поняв этого. У меня словно какой-то выключатель внутри повернулся – все, хватит!
– Жаль, – соврал я. – У тебя есть куда пойти? Если нет, поживи пока у нас в конторе. Все равно кто-то один все время на дежурстве. Обещаю не приставать, хотя за Алекса не поручусь.
Рысь криво усмехнулась.
– А сам не боишься?
– Чего?
– За репутацию. Я же объясняла…
– Да мне плевать, – пожал я плечами. – Не знаю, кто там установил эти правила, но я по ним не играю. Поехали.
Рысь на мгновение прижалась ко мне сильнее.
Как-то само собой получилось, что к конторе мы шли окольным путем, не спеша, держась за руки, словно школьники. Да и разговор почему-то зашел о детстве. Мне никогда раньше не приходило в голову каково это – быть ребенком-оборотнем. Оно и понятно: долгое время единственным оборотнем, которого я хорошо знал, был Отбой. А при взгляде на него мысль, что и он когда-то был ребенком, возникает в последнюю очередь.
– Да по-всякому было, – хмыкнула Рысь в ответ на мой вопрос. – Чаще всего хорошо. Наверное, только у очень-очень несчастных людей воспоминания о детстве плохие. И, потом, я ведь не перевертывалась при обычных людях. Даже лучшая подруга ничего не знала. Мне родители с детства внушили, что это очень плохо, вроде уродства и что если посторонние узнают, то со мной никто дружить не будет. Поэтому я перевертывалась, только когда уверена была, что никого рядом нет. Запреты запретами, а зверь внутри требует, что бы его хоть изредка выпускали на свободу. Я по лесу побегаю, когти поточу о деревья и домой человеком возвращаюсь. Один раз, правда, чуть не попалась. Людей обычно издалека слышно, я всегда успевала спрятаться. А тут не знаю даже, как эта бабка сумела так близко подойти. Я прямо на нее выскочила. Ух, как она заорала! И корзинкой с грибами в меня как запустит! Я от неожиданности на дерево, а бабка бегом – в деревню. Она вредная была, весь наш поселок от нее стоном стонал. Я взяла и корзину ту к ней на крыльцо принесла. И сама на скамейке сижу. Бабка вышла, корзину увидала, и меня спрашивает – мол, ты принесла? А я спокойно так отвечаю: нет, кошка большая приходила, принесла корзину и снова в лес ушла. Так соседка остаток лета в лес ни ногой… Мне от отца, правда, досталось! Чуть мне уши не оторвал! С тех пор у меня правое ухо больше левого…
Я уставился на ее уши и по смеющимся глазам понял, что меня разыграли.
Рысь неожиданно остановилась. Я по инерции сделал еще шаг, остановился, повернулся и оказался к ней лицом к лицу. Рысь встала на цыпочки, обняла меня и поцеловала.
Мы застыли так – самозабвенно и отрешенно. Черт… это был больше чем поцелуй. У меня закружилась голова, и мысли смыло, как прибой смывает надписи на песке. Нас основательно шатнуло, и я понял, что мы сейчас упадем. И мы упали в сугроб, продолжая целоваться, и хохоча в паузах между поцелуями. Рысь уселась мне на живот и попыталась закопать в снег.
И замерла, прислушиваясь.
Откуда-то из переулков донесся вой. Густой, полный ненависти и охотничьего азарта, он пронзил воздух и тот словно стал еще холоднее.
Остров Крит. 1156 год до н. э.
Рабыня поставила кувшин с водой у ложа и, пятясь, исчезла в арке коридора. Если бы Пигмалион мог сейчас видеть ее, то его, возможно, удивило бы выражение лица рабыни.
"Он не безумец, – размышляло существо. – На самом деле он понимает, что рядом с ним всего лишь скульптура. Все его поведение – игра. Искусная, но всего лишь игра. Он даже сам почти верит. Но все-таки – почти".
Существо поняло, что впервые с тех пор, как осознало себя, испытывает жалость. Этот человек пытался изменить мир. Пусть не весь, пусть только в том, что касалось только его самого. Но он пытался стать богом.
Существу было ясно, что человек обречен. Да, он был на верном пути, но у него не было той непоколебимой веры в свое всемогущество, которое существо наблюдало у богов. Он играл, а боги – жили.
И взяться такой вере было неоткуда. Весь жизненный опыт Пигмалиона противоречил такой вере. Существо хотело уйти… и не могло. Оно осознало, что завидует статуе. Это было нелепо, но именно так – завидовало. Существо никто никогда не любил. Да, когда оно занимало тело какого-либо человека, ему доставались и направленные на этого человека чувства других людей. Но существо всегда четко осознавало, что эти чувства предназначены не ему. Оно оставалось сторонним наблюдателем, словно зритель в театре.
Рабыня крадучись вошла в комнату. Пигмалион уже спал. Статуя лежала рядом, равнодушно глядя в потолок тщательно раскрашенными глазами – были прорисованы даже тончайшие сосудики в уголках глаз. На мгновение существо замерло в нерешительности. Какая-то его часть хотела немедленно уйти. Задуманное было глупостью! Существо раньше иногда вселялось в неживые предметы и даже в статуи. Но при таком вселении сами предметы не менялись, мрамор статуй оставался неподвижным и холодным. Сейчас же требовалось совсем иное – оживить статую. Это было возможно. Существо уже задумывалось над возможностью этого раньше, и было уверено, что сможет объединиться с неживой материей, трансформируя ее, создавая иллюзию живой плоти. От воплощения этой идеи на практике существо удерживала опасность связать материю и себя слишком прочными узами. До сих пор у существа не возникало желания задержаться в одном носителе на сколь ни то значительный срок. Но сейчас, подглядывая за тем, с какой нежностью Пигмалион обнимает скульптуру, существу показалось, что вот оно – спасение от одиночества.
Рабыня склонилась над статуей, спустя мгновение охнула и мягко осела рядом с ложем, потеряв сознание.
Глава восьмая
Жизнь подражает не искусству, а плохому телевидению.
Вуди Ален
Вой повторился.
И, почти сливаясь с ним, раздался крик смертельно напуганного человека. Даже непонятно было – мужчина кричит или женщина. Больше всего это походило на верещание подстреленного зайца.
Мы с Рысью, видимо, подумали об одном и том же. Реакция девушки была молниеносной. Только что она сидела на моем животе и со смехом лепила огромный ком снега, а в следующее мгновение исчезла. Я догнал ее только в конце переулка. Рысь остановилась, принюхиваясь.
– Где? – прохрипел я, упершись руками в колени. Все мои тренировки ничто в сравнении с природной скоростью и выносливостью оборотней.
– Не знаю! Я не чую запаха оборотня!
Меня слегка утешило, что Рысь тоже запыхалась. Слегка.
Вой повторился – ближе.
– Адреналин, – смог выговорить я. Воздуха по-прежнему не хватало.
– Что?
– Ищи запах. Адреналин.
Рысь принюхалась, лицо ее вытянулось, нос трансформировался в кошачий. Это выглядело бы забавно – в другой обстановке.
– Туда! – рявкнула она мяукающим голосом, срываясь с места. Я застонал, но заставил себя бежать следом. Когда я, шатаясь, вбежал в какой-то дворик, Рысь – уже полностью обернувшаяся – застыла, припав к земле и издавая тихое грозное урчание.
Старые липы резали голыми кронами свет луны, так что снег в центре дворика казался пятнистой шкурой какого-то зверя. В этой сумятице светлых и темных пятен я не сразу разглядел жертву – стоящего на коленях парня в камуфляжных штанах и кожаной куртке-"бомбере". Он, похоже, совершенно потерял разум от ужаса и уже не кричал, а тонко сипел на одной ноте.
И его можно было понять!
Оборотни-волки в своем зверином обличии выглядят не особо пугающе. То есть, я хочу сказать, вид скалящегося волка даже принципиальный оптимист не назовет умиротворяющим. Но он пугает знанием – перед тобой опасный хищник. Если отрешиться от этого знания (особенно помогает решетка зоопарка или экран телевизора) волк – красивый зверь.
В существе, застывшем на противоположной стороне двора, не было ничего красивого. В нем и от волка-то было мало, разве что задняя часть – вытянутая, с волчьими лапами и хвостом. От шеи до пояса чудовище больше напоминала гориллу. Огромная бочкообразная грудная клетка, толстенные руки, характерный горб-загривок, плавно переходящий в лоб с мощными надбровными дугами. Но дальше шла морда, какой я раньше не видел ни у обычных зверей, ни у теневых существ. Казалось, неопытный скульптор начал лепить лицо человека, потом захотел придать ему волчьи черты, но вместо волка у него получалось нечто среднее между акулой и крысой, и работа, в конце концов, была заброшена.
"Что это за страхолюдина?!"
"Не знаю, – в голосе богини изумление смешалось с отвращением. – Никогда такой мерзости не видела. И слава Хаосу!"
– Рысь, осторожнее, – попросил я оборотня. – Мы не знаем, что это за тварь. Возможно, оно владеет магией.
"Это вряд ли, – произнесла богиня. – В ней нет теневой крови".
"Мы сегодня уже сталкивались с магами без теневой… погоди! Я, кажется, понял!"
– Это обычный человек, – произнес я вслух, доставая револьвер. – Он просто не знает, как выглядят настоящие оборотни. Вот и принял форму, которую видел в каком-нибудь дешевом фильме.
"От этого он не менее опасен! – возразила Хайша. – А может быть и более! Не рискуй зря, позволь мне обрезать эту нить…"
"Мы же не знаем, почему он обернулся. Может быть, он сам этому не рад".
"Он уже несколько человек убил!"
"А он ли? Но даже если и так, я не собираюсь брать на себя роль судьи. А тем более – палача. И нам еще нужно снять подозрение с настоящих оборотней, а для этого лучше предоставить этого типа Совету живым".
Тварь, увидев в моей руке оружие, снова взвыла. На этот раз в вое отчетливо звучало разочарование. Потом она с неожиданной для такого нелепого тела ловкостью развернулась и метнулась в проход между домами. Рысь вновь опередила меня, сорвавшись с места одновременно с противником. Я бросился следом, проклиная глубокий снег, ленивых дворников и зиму в целом – как климатическое явление.
Краем глаза я успел заметить свечение, возникшее прямо в центре двора – кто-то открывал проход с теневой тропы. Кавалерия на подходе!
Ждать подмогу я не стал. Рысь почти настигла псевдо-оборотня, а я не знал, на что тот способен. К счастью, гнаться пришлось не долго. Видимо, наш противник не знал этого района и забежал в тупик. Повторилась та же мизансцена, только без участия жертвы.
– Рысь, не ввязывайся в драку, – произнес я, поднимая револьвер. – Я попытаюсь уговорить его сдаться. Если не выйдет, попытаюсь ранить. Так будет безопаснее для всех.
– Ладно, действуй, – согласилась девушка, возвращаясь в человеческую форму.
Я сделал шаг по направлению к оборотню, продолжая держать его на мушке.
– Эй, приятель! Хорош чудить! Видишь эту штуку у меня в руках? Это сорок пятый калибр, патроны усиленные. Я, конечно, постараюсь только ранить тебя, но сам понимаешь… Так что лучше сдайся…
Не знаю, удалось бы мне уговорить оборотня или пришлось бы стрелять. Не уверен даже, что он понимал меня. Этого мне не дали узнать.
Из арки, через которую мы только что пробежали, раздались приближающиеся шаги. Шла явно женщина – уверенно и деловито стучали каблуки, лишь слегка приглушаемые слоем снега на асфальте. Я услышал, как сдавленно выругалась Рысь, но обернуться и посмотреть, что происходит, не успел. Вплотную ко мне прошла волна – словно пронеслось мимо что-то невидимое, но массивное. А в следующее мгновение в оборотня словно ударил заряд напалма. Несчастная тварь взорвалась облаком черно-красного огня и сгорела в считанные секунды. Осталось лишь пятно копоти на стене дома, к которой только что жался оборотень.
Я опустил револьвер и развернулся.
– Огонь – лучшее средство против оборотней, – нравоучительным тоном сообщила незнакомая девица в кожаном плаще до пят. Плащ был расстегнут, открывая роскошную фигуру, затянутую в кожаный жакет и кожаные лосины – все черного цвета. Дурацкий костюм, смуглое лицо и пучок темно-русых дредов были мне знакомы. Я пару раз видел эту ведьму в баре "У кота". Но как зовут и кто она, не знал. А вот Рысь, похоже, была знакома с ней хорошо. Если слово "хорошо" уместно в данном случае – девушки обменивались такими взглядами, словно пришли на званный вечер в одинаковых платьях.
– Я хотел взять его живым, – устало произнес я, убирая револьвер в кобуру. – Вы всегда сжигаете подозреваемых даже не дав им шанса оправдаться?
– Глупости! – отрезала ведьма. – Какой он подозреваемый? Его застали практически на месте преступления!
– Практически… – передразнила ее Рысь. – Как ты-то можешь говорить об этом? Ты же ничего не видела!
Ведьма смерила Рысь холодным взглядом и произнесла равнодушно:
– Не важно. Это ведь был всего лишь оборотень.
Вы пытались когда-нибудь удержать вырывающуюся кошку? Если пытались – представьте теперь, что эта кошка больше полутора метров длинной и весом почти сорок килограмм. Причем сорок килограмм сплошных мышц. Хорошо еще, что Рысь не обернулась, иначе я бы ее ни за что не удержал. А так отделался всего лишь несколькими пинками и расцарапанной щекой.
– Тихо, тихо! – я обхватил девушку за талию и, оторвав от земли, прижал к себе. То ли страстные объятия вышли, то ли скульптурная группа "Геракл отрывает Антея от матери-земли". – Она же тебя специально дразнит!
К счастью, Рысь не похожа на оборотней-волков. Будь на ее месте Отбой, никакие слова на него бы не подействовали – он, когда в бешенстве, ничего вокруг не воспринимает. Впрочем, Отбоя я бы и не смог вот так поднять. Но Рысь, услышав мои слова, перестала вырываться и тихо попросила:
– Опусти меня. Пусть говорит что хочет. Она всего лишь убийца.
– Кто бы говорил, – усмехнулась ведьма. – Скольких людей ты загрызла за свою жизнь, киска?
Желтые глаза Рыси полыхнули огнем, я понял, что сейчас она скажет что-то, о чем потом пожалеет. Или – что более вероятно – о чем пожалею я.
– Я ни разу не нападала на человека, – жестким, незнакомым голосом произнесла Рысь. – На моей совести нет ни одной разумной жизни. А вот ты… скажи, каково это продавать любящего человека? Он видел, как с тобой рассчитывались за предательство? Или денежные вопросы ты решила потом – когда его уже ослепили?
Тут нам по всему должен был прийти конец. Рыси – за ее длинный язык, а мне – за компанию. Ведьма от этой отповеди не то что побледнела, а просто-таки посинела, между вскинутых ладоней закрутилась огненная воронка, и я вскинул левую руку, призывая Хайшу…
– Так, что тут у вас происходит?!
Заклинание ведьмы рассыпалось безобидными искрами, Хайша испуганно пискнула и спряталась в глубине моего сознания. Как я уже упоминал, она так всегда поступает, когда рядом оказывается кто-нибудь из могущественных магов, способных почувствовать ее присутствие. А в данном случае с теневой тропы в переулок сошел один из самых могущественных магов в мире.
– Далли, тебе ведь известно, что использование смертельных заклинаний против людей запрещено?
– Здесь нет людей, – проворчала ведьма. – Здесь только оборотень и колдун.
Ивор нахмурился и машинально попытался пригладить растрепавшуюся от ветра бороду. Результатов попытка не дала – борода у Ивора больше всего похожа на веник и облагораживанию не поддается в принципе.
– Прежде всего, Виктор не колдун. Если бы ты была внимательнее, то сама заметила бы, что в нем нет теневой крови. И ты прекрасно знаешь, что охота на оборотней давно запрещена и эта девушка имеет те же права, что и обыкновенные люди.
– Есть вторая поправка!
– Далила, не лги мне! – очень тихо произнес Ивор, но у меня от его тона мурашки по спине пробежали. – Я же знаю, что девочка не собиралась на тебя нападать!
– Она оскорбила меня!
– Ты первая начала! – возмутилась Рысь.
– Молчать! – рявкнул Ивор. – Я не собираюсь выяснять, кто тут прав, а кто виноват! Развели детский сад! Далила, ты идешь со мной! Вы двое – брысь отсюда!
Не успел я ничего сказать, как Ивор открыл проход на теневую тропу и исчез, сопровождаемый мрачной Далилой. Напоследок ведьма одарила нас многообещающим взглядом.
– Похоже, ты заимела весьма опасного врага, – сообщил я Рыси.
Девушка только отмахнулась:
– Она меня давно ненавидит. Вернее, не именно меня, а вообще всех оборотней. Да и дьявол с ней! Я рада, что ткнула ее носом в ее собственное дерьмо. Жаль, Ивор так спешил! Надо было рассказать ему про этого странного оборотня.
– Все равно показать ему нечего, – кивнул я в сторону пятна сажи на стене. – А на словах я ему и завтра все могу рассказать. Договорюсь о встрече и обрисую ситуацию. Тем более что у меня есть кое-что еще, о чем он должен знать.
До дома мы добрались без приключений. И даже Едвиги Константовны в коридоре почему-то не наблюдалось, что вызвало у меня некоторую ностальгию.
А вот внутри нас ждал сюрприз.
Посреди комнаты раскинулась солончаковая пустыня, окруженная горами. На юге – возле дивана – у подножия гор высился замок. Архитектура немного подкачала, частью замок напоминал европейские замки, частью – странные сооружения непонятного назначения, а часть зданий венчали натуральные церковные купола. Но крепостная стена вокруг этой сумятицы архитектурных стилей внушала уважение. Во всяком случае, штурмовавшим ее войскам приходилось туго. Защитники сбрасывали им на головы горящие тюки соломы, лили смолу, свинец и, судя по запаху, нечистоты. Невзирая на такое глумление, атакующие продолжали упорно лезть на стены по приставным лестницам, совершая чудеса героизма.
Замок был мне где-то по колени, а самые высокие воины едва достигали трех сантиметров в высоту.
Женька, скрестив ноги по-турецки, восседала на письменном столе и руководила боем, делая короткие пассы руками, словно играла в игру на сенсорном экране. Я на мгновение оцепенел от такого зрелища, но почти сразу сообразил, что произошло.
– Женька! – я подскочил к девчонке и схватил за руки, не давая колдовать. – Прекрати! Это опасно!
– …!!! – прокомментировало мои действия нежное дитя. – Отпусти, а то в глаз дам!
– Я тебе сейчас сам в глаз дам! – пообещал я. – А потом свяжу и запру в кладовке!
Женька забилась, пытаясь освободиться, но справиться со взрослым мужиком, конечно, не смогла. Билась она, впрочем, отчаянно – безжалостно пиная меня ногами и даже разок чуть не укусила за нос. Я уже собрался выполнить обещание и надавать ей отрезвляющих плюх, но тут появилась Рысь с кастрюлькой воды и вылила ее на голову Женьке. Та взвизгнула и застыла, обводя нас уже вполне осмысленным взглядом.