Текст книги "Последние каникулы (СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

– Тебе в ту дверь, – указала рукой девушка, что поджидала посетителей за прилавком у входа в здание космопорта.

Дверь, едва Костя взялся за ручку, строгим голосом спросила, кто он такой и зачем стремится попасть туда, куда не всем положено, но, выслушав ответ, щёлкнула запором и открылась.

– В шестую комнату, – напутствовала она.

По коридору, в котором никого не было, начинающий журналист прошел до нужного помещения, где его облепила датчиками тётенька в белом халате, поморгала лампочками машинка с двумя архаичными стрелочками, и состоялась примерка лёгкого скафандра, который с первого же раза пришелся впору.

– В носу только не ковыряйся, – напутствовала медсестра. – А то забрало, в случае если сработают датчики опасности, может тебя по пальцам хлопнуть. Дуй по коридору до конца и выходи на лётное поле. Твоя машина ИИ-7, одиннадцать минут до старта. После полёта скафандр снимешь и оставишь здесь же. Спокойной плазмы.

На летном поле стоял рядок самолётиков с короткими треугольными крылышками и цифробуквенной маркировкой. Искомый аппарат находился чуть дальше, рядом с точно таким же, но с восьмым номером на боку. Техник в ярком комбинезоне ожидал рядом с приставной лесенкой. Он посадил Костю в одноместную кабину, показал, как подключаются шланги и разъёмы, наказал ничего руками не трогать и забрал ружьё с подсумком.

Закрылся прозрачный фонарь, а на панели засветились огоньки, ожили экраны, показывая вид вперёд и в стороны.

– ИИ-семь, пилот готов, диагностика прошла штатно, – прозвучал в наушниках Дашин голос.

– ИИ-семь, стрелок готов, диагностика прошла штатно, – сообщил отдалённо знакомый юноша.

– ИИ-семь, пассажир пристёгнут и ничего не трогал, – ответил Костя, подстраиваясь под общую тональность происходящего.

– Программа полёта, – продолжила Даша, – взлетаем, добираемся до парковочной орбиты, заходим в шлюз "Скитальца" и участвуем в двухчасовой экскурсии по его внутренностям. Возвращаемся через мишенное поле с поражением обозначенных целей.

– Восьмой понял, – отозвался ещё один голос. – К полёту готов.

– Даш! А почему ИИ? – спросил Костя, следя за обратным отсчётом секунд, которых пока оставалось больше сотни. – Ионный истребитель?

– Иррегулярный, – отозвалась подруга. – Формально мы не армейские, а типа партизан, то есть кормимся на добровольные пожертвования граждан и летаем на самоделках, а не на образцах, принятых на вооружение. Это потому что моторы у нас ворованные.

– Цельнотянутые, – хихикнул стрелок. – Меня Ромой зовут.

– Да тьфу на вас, – вмешался восьмой. – Забьёте прессе мозги, а она нас на всю вселенную ославит. Ты, Костян, не слушай этих балаболок. Гравитационники мы честно выменяли у пацанов из идалтовской учебки, а как они их коммуниздили из десантных комплектов – не знаем. Так что – всё по-честному. Зато через портал к Земле можем за считанные минуты добраться.

– Он же неисправен, – изумился Костя.

– Это кто ещё у нас настоящая балаболка? – укоризненно произнесла Даша. – Ты, Вован, язычок-то прикуси. И, Костя, не надо этот факт так уж выпячивать в твоих публикациях. То есть ничего порталу не сделалось – его просто закрыла неизвестная инопланетная цивилизация. Всё, кончаем трёп. Поехали.

Желудок поднялся к горлу, а земля провалилась глубоко вниз. Картинки на обзорных экранах стали быстро непонятно меняться, склоняющееся к закату светило пропало из поля зрения, показались звёзды.

– Портал сейчас для нас в зените, но он не виден, – пояснил стрелок. – Мы ниже, в зоне парковочных орбит, догоняем "Скитальца". Видишь отметку на курсовом мониторе?

Действительно, на переднем экране обозначилось пятнышко, обрамлённое светящимися квадратными скобками. Оно довольно быстро увеличивалось в размерах и вскоре обрело форму кирпича. Сближение замедлилось, отчего Костю стало подташнивать, поэтому он сосредоточился на сдерживании рвотных позывов и несколько маневров пропустил. Когда пришел в себя, истребитель уже входил в распахнутый люк. Ведомый проделывал то же самое, только вверх ногами, хотя понятия "верх" и "низ" сейчас отсутствовали – невесомость.

Маленькие кораблики прилипли к полу и потолку, вход закрылся, и прозрачный фонарь кабины покрылся морозным узором.

– Шлюзование занимает минут десять, – пояснила Даша.

– Обидно, – вздохнул Рома. – Долетели быстрее. Ты, Костя, только не паникуй, когда фонарь откроется. Сначала отстыкуешься по шлангам и разъёму, потом отстегнёшь ремни, и всё время за что-нибудь держись, чтобы нам не пришлось тебя ловить. Тут на стенах леера, так что есть за что схватиться.

***

Когда экипажи и пассажир покинули машины, стало отчётливо видно на каждом истребителе по три отдельных фонаря, открывающихся независимо. Среднее место на второй машине пустовало.

– Оно для ученика или стажёра, – объяснил Рома. – Всё равно оставалось пространство вместо бака с рабочим телом – корпуса и большая часть оборудования взяты от серийной модели, той, что летает на ядерно-реактивных движках.

– Пилотировать или управлять вооружениями можно с любой из трёх позиций, – добавила Даша, – но, при случае, есть вариант с дополнительным боезапасом, хотя, у нас и без того прорва НУРСов, УРСов и две поворотные турели с автоматическими пушками. Если все снаряды положить точно в цель – можно целый флот уконтрапупить.

– Да кто ж тебе позволит? – ухмыльнулся пилот второго истребителя. – Вечно начинают отстреливаться и уворачиваться. А пассажир-то наш вполне уверенно держится в невесомости.

– Плаванием занимался, – оправдался Костя. – Тоже трёхмерная среда, если нырнуть. Поэтому вестибулярка адаптирована.

Цепляясь за натянутые вдоль стен канаты, ребята добрались до двери, за которой их ожидал экскурсовод. Тут же в просторном помещении размещалось оборудование, в котором угадывались контуры чего-то воздухоочистительного. Тем более что во все стороны разбегались толстые гофрированные шланги.

– Отопление, освещение и вентиляция осуществляются оборудованием, доставленным с нашей планеты, – объяснила встретившая гостей девушка в опрятном комбинезоне привычной на Прерии камуфляжной расцветки. Впрочем, здесь, на фоне бледно-серых поверхностей, этот вариант цветового решения выглядел контрастно. – Аналогичное корабельное оборудование найдено, изучено, но не пущено в ход, потому что нам тут нафиг не нужен действующий ядерный реактор, да и с расходниками проблема – легче привозить свои, чем налаживать производство чужих.

– А сколько сейчас человек на объекте? – Костя сразу включил режим корреспондента и принялся за интервью.

– Только мы. Предыдущая смена вернулась на поверхность, а до прилёта следующей осталось часа четыре. Потом шлюз будет занят челноком, и попасть сюда окажется не столь удобно.

– Материалы из сети я изучил внимательно, – предупредил "корреспондент". – Так что давайте начнём осмотр.

– Да, конечно. Советую снять скафандры и оставить здесь – с герметичностью всё в порядке.

– Эластичный наполнитель во внешней обшивке? – уточнил Рома.

– Да, затягивает повреждения от попаданий микрометеоритов, поэтому, когда корабль нашли, в нём даже сохранился воздух. Хотя, не похоже, что он болтался без присмотра на протяжении тысячелетий, потому что на мелкие отверстия были наложены латки с обеих сторон – не заделанных дырок обнаружили очень мало. Оценки, конечно, приблизительные, но сходятся в пределах от десяти до сорока лет неприкаянных блужданий.

– Ну а общее ваше впечатление об этом сооружении? Так сказать, большим куском, – спросил Костя, удерживая башмаки скафандра стрелка со второго истребителя – пилот в это время тянул её за голову. Это оказалась женщина лет тридцати.

– Да никакого впечатления. Двигатели и система ориентации отсутствуют, признаков вооружения не найдено. Ни одного следа дверей между внутренними помещениями – сплошные коридоры и проходные комнаты в четыре этажа.... Ой! – заморгала красная лампочка на прикреплённом к стене пульте, и раздался звуковой сигнал. – Связь вырубилась.

– Обзор! – рявкнула Даша.

На зажёгшихся экранах присутствовало нечто монотонное неопределённого цвета.

– Иллюминаторов тут нет, – доложила дежурная.

– Прогони тест аппаратуры открытия шлюза, – распорядилась Даша.

– Тест прошёл штатно, – последовал доклад уже через пару десятков секунд. – Кстати, кажется, заработала корабельная система воздухоочистки.

– Почему кажется?

– Потому что наши системы напряглись. Такое впечатление, что у нас и у них не совпадают пороговые уставки.

– Борются?

– Кажется, что они повышают процент кислорода, а наша аппаратура убавляет. По давлению наоборот.

– Надеть скафандры, – Костя с интересом смотрел на то, как пилот второго истребителя – а погоны на нём были лейтенантские – послушно исполняет распоряжения сержанта Пузиковой.

"Видимо, тоже не согласен с её разжалованием" – пронеслась мимолётная мысль, которую решительно некогда было записать – дежурную встремляли в добытый из рундука балахон , увенчанный не полноценным шлемом, а прозрачным полусферическим колпаком.

Каждое тело пришлось упаковывать вдвоём-втроём – невесомость никому не... появился вес, после чего облачение пошло быстрее.

– Вова! Забираешься в свою восьмерку, герметизируешься и даёшь отмашку. Мы откачиваем и открываем шлюз наружу. Если связь работает – расскажешь, что видно через фонарь. Пошёл. Глаша! Вырубай прерианскую машинерию. Пусть заработают настройки корабля.

"Если я на ней женюсь, – думал Костя, пока все вокруг трудились, – то буду сидеть ровно и ходить прямо"

Вибрация, вызванная насосами, всасывающими воздух из шлюза, отлично чувствовалась.

– Практически вся наша аппаратура сохранила работоспособность, – доложила стрелок восьмёрки, которую, как оказалось, зовут Глафирой... или Гликерией? Тут в ходу многие имена, надёжно вышедшие из употребления на Земле. – Под вопросом только камеры наружного обзора.

Все замерли, следя за показаниями манометра – обычного, со стрелочкой. Какой не раз встречался на изображениях газовых баллонов.

– Можно открывать. Крепления не сорвёт – всего-то пара миллиметров ртутного столба осталось.

– Вова! Готов?

–Готов.

– Открывай створки.

– На пульте погасла зелёная лампочка и загорелась красная. Чуть погодя зажглась зелёная рядом.

– Вова! Что наблюдаешь?

– Та же непонятная муть, что и на экранах. Хоть сквозь фонарь, хоть через камеры – одно и то же.

– Наша аппаратура исправна не почти, а полностью, – улыбнулась Глаша.

– Судя по описаниям Терм – мы в подпространстве, – вздохнула Даша. – Она в молодости хаживала на кораблях, использующих подобный принцип для сокращения времени в пути между звёздными системами. Кстати, идалту, как мне думается, до сих пор его применяют – ни разу не упоминали порталов.

– Не вяжется, – усомнился Рома. – Система порталов между планетными системами, благодаря которой была колонизирована Прерия, известна уже около сотни лет.

– Терм тоже примерно сотнярик, – хмыкнула царевна. – И не надо путать громоздкий стационар сосущий энергию звезды, с тем, что ставится здесь и сейчас откуда нужно докуда надобно.

– Тебе виднее – это ты доктор физики – пожал плечами Рома.

– Так что? Долго мне на эту муть пялиться? – взревел в эфире Вован.

– Закрывай, – махнула рукой Даша. – И наполняй шлюз.

– А ты что? Доктор? – поинтересовался Костя.

– Ага. Физико-технических.

– И как это согласуется с учёбой в школе?

– Так жистя-то наша, жестянка, не из одной сплошной физики состоит, – даже в наушниках было слышно, что стрелок "восьмёрки" улыбается.

– Глашь! Тут рационы есть? – перебила Даша.

– Шестерым на пару недель хватит.

– А сортир?

– И сортир.

– Вова, выползай к нам, как только давление позволит. Будем куковать в подпространстве, и ждать, куда нас вынесет. Глафира! Составь график дежурств возле нашей аппаратуры и... что там с уставками чужих?

– Плюс двадцать шесть, давление на двадцать процентов меньше, чем у нас. Кислорода двадцать четыре. Гравитацию оценить нечем. И органолептически не могу – я уже неделю, как с поверхности, – доложила дежурная.

– А влажность?

– Восемьдесят пять.

– Похоже, лурхи, – пробормотала царевна.

– Это ещё что за напасть? – не понял Вова.

– Они не ведают ни добра, ни зла, не имеют совести и не испытывают сострадания. Их чувствам доступны только страхи и желания. Страхи заставляют подчиняться силе, а желания побуждают к действиям – нет во Вселенной более опасных, жестоких и совершенных хищников, – процитировал Липоньку Костя. А Даша кивнула.

Глава 11

Делать было решительно нечего. Все шестеро пленников «Странника», оказавшегося для них ловушкой, расположились на полу в помещении, прилегающем к шлюзу и, поглядывая на обзорные экраны, лениво переговаривались.

– Тебя как зовут, дежурная? – поинтересовался Рома, стрелок с семёрки.

– Тася. Я тут, типа, подрабатываю, пока в школе каникулы. Присматриваю за аппаратурой во время пересменки, а, когда вахта на борту, прибираюсь и жратву разогреваю.

– Обслуживающий труд, – ухмыльнулся Вован. – Ты не плёткинская, часом?

– Нет. Из Розгино, если ты про школу, а по жизни – хуторская. Хотя, хутор наш уже до деревушки разросся.

– Интересно, какой смысл сейчас жить в маленьких поселениях? – принялся за интервью Костя. – Это же, как впахивать нужно, чтобы прокормиться! Небось, все со своего огорода едите? То есть – с утра до вечера проводите на грядках.

– Мясное, хлеб и молочку к нам завозят, а огурчики и картошечка да, свои. И не так уж много над ними горбатиться нужно – мы же не плантации засеваем и не тонны продукции на продажу выращиваем.

– Не понял! А с чего живёте? То есть, на какие доходы существуете?

– Травки собираем, шишки, грибочки, – пожала плечами Тася. – Сушим их, да и сдаем заготовителю. А что? Так многие делают.

Костя повернулся к Вовану и удивлённо развел руками.

– А чего ты так удивляешься? Даш! Ну-ка, расскажи ему учёными словами, что собирательство – старинный народный промысел.

– Устойчиво развивающийся, кстати, – хмыкнула царевна. – От одной пятой до четверти средств в бюджет поступает от продажи растительного сырья лекарственного и косметического назначения.

– Поэтому-то мы так дрожим над сохранением естественных биоценозов, – пояснила Глаша. – Не помню в точности, что там за фигня накапливается в растениях от промышленных выбросов, но про то, что они есть – помню точно.

Костя, смекнув, что в очередной раз натолкнулся на сенсацию, принялся уточнять детали и торопливо надиктовывать свои мысли – про то, что вся Прерия считается сплошным курортом – это он уже давно сообразил. А тут выясняется, что такое положение не является случайным. Посыпались цифры, началось перечисление целебных трав. Ребята, заглядывая в проекцию с текстом статьи, принялись подсказывать, предлагая более удачные обороты и добавляя фактов для иллюстрации – забавно – оказывается, они не только в курсе вопроса, но и рады помочь.

– Странные вы тут на своей Прерии, – заключил Костя вслух, когда материал был готов к отправке в редакцию. – Даже ты, Глаша, уж вроде совсем взрослая... в том смысле, что тебе явно под тридцать, а такая непосредственная и дружелюбная, будто ничего худого в твоей жизни никогда не случалось, – решил Костя спровоцировать открытие новой темы, самой для него непонятной.

– Ишь ты, решил поднять краеугольный камень, пока всем нечем заняться, кроме как языками почесать, – лукаво улыбнулась Тася. – Да, мы знаем, чем отличаемся от остальных людей земного человечества. Одна беда – объяснить это непросто. То есть у меня всегда получалось путанно и неубедительно – туристы, что заглядывают на Прерию, часто интересуются у ребятишек на набережной Белого Города. Может Глаша сможет?

– А тут и путаться нечего, недоучка, – пожала плечами старшая из собравшейся компании. – У вас ещё не было в школе ничего о пирамидке человеческих потребностей, вот ты и плаваешь в вопросе. А на самом деле – всё очень просто. То есть основополагающие моменты, вроде пропитания и обеспечения собственной безопасности жители Прерии способны обеспечить себе, начиная с шести-семи лет. Они не только умеют прокормиться на диких пространствах, но защититься, и даже устроиться с комфортом, оборудовав жильё и налепив глиняной посуды.

Дальше развитие идёт в направлении навыков общения и стремления снискать положительное отношение окружающих к своей особе. Отчасти это преподаётся, отчасти нарабатывается с опытом, а отстающим помогают. Да, наша система воспитания в значительной степени слизана с той, что практикуют Идалту. Их педагоги любят забрасывать к нам свой молодняк на обкатку, – дорисовала картинку Глаша.

– А фермики? – поторопился подкинуть дровишек Костя.

– Фермики, скорее, программируются, чем воспитываются. В первозданном виде они – биороботы, – поторопилась встрять Даша. – Но Мать испытывает острую нужду в разумных, которые без полученного индивидуального опыта и его самостоятельного осмысления так и останутся, пусть и высокоинтеллектуальными, но машинами. Наиболее быстро и содержательно этот опыт нарабатывается при общении с сильно отличающимися объектами в сложной обстановке. Для нашего Улья эти объекты – мы, хомо. Вечно суетящиеся и обуреваемые своими сиюминутными страстями.

– То есть взаимодействие прериан и иными обусловлено, прежде всего, педагогическими моментами? – "прозрел" начинающий журналист.

– Ага, – кивнула царевна.

– Фигассе! – присвистнул Рома. – Поэтому ты и возишься столько со своими светлячками! Воспитываешь из них разумных.

– В какой-то мере я Хранитель Кладки, если использовать терминологию инсектов.

Почувствовав себя сильно озадаченным, Костя поторопился перейти к другой теме:

– Ну, вот нас кто-то похитил. И что дальше? То есть, что произойдёт, когда мы прибудем туда, куда нас везут?

– Произойдёт бой, – развела руки в стороны Тася. – Мы с тобой примем в нём участие в качестве наблюдателей, сидящих в средних кабинах.

– И, скорее всего, погибнем, – сдавленным от волнения голосом прохрипела восходящая звезда ставропольской журналистики.

– Зато похитители вряд ли осмелятся повторить попытку выкрасть прериан в ближайшем будущем, – "успокоила" Глаша.

– А чего это мы тут так расслабились? – спохватился Вован. – Рома! Глаша! Сажайте Костю и Тасю в кабины и начинайте натаскивать на управлении вооружением и преподайте основы пилотирования. Пусть, в случае гибели остальных, смогут послать машину в таран, или хотя бы не запустят предстартовый тест вместо самоликвидатора.

***

В трёх земных сутках семьдесят два часа. Учитывая перерывы на сон и прием пищи, новички получили примерно сорок часов обучения на реальной технике, включая работу на имитаторах и самый настоящий полёт длиной восемь метров внутри шлюза. Поперечное смещение истребителя при этом не превысило пяти метров – больше здесь просто не было места. Нет, космическим волком Костя не стал, но разбираться в том, что показывают приборы и средства наблюдения научился. Мог управлять огнём и, теоретически, был способен немного порулить, если ничто не мешало полёту.

А потом невнятная пелена на обзорных экранах стала меняться, теряя плотность. Экипажи немедленно заняли места в кабинах боевых машин, воздух из камеры откачали и открыли створки – через прозрачный фонарь было видно, как сквозь муть проступили незнакомые звёзды. Да, система ориентации не опознала места. Зато аппаратура слежения обнаружила планету с кислородной атмосферой и висящие на низкой орбите крупные корабли, от которых в сторону вновь прибывших направился целый рой незнакомой летучей мелочи.

Даша задала вектор, по которому оба истребителя бросились наутёк, воспользовавшись тем, что к моменту выхода из шлюза встречающие не успели.

На экранах, покрывающих стенки кабины, было отлично видно, как отметки преследователей начали понемногу отставать и перестраиваться, растягиваясь в стену. Показания акселерометра, выполненного в виде стрелочного прибора, упёрлись в окончание шкалы, что подтверждала навалившаяся на тело перегрузка – даже дышалось с трудом. Истребители, следуя парой, вышли за плоскость эклиптики и настойчиво разгонялись в неведомом направлении, стремясь уйти куда угодно, лишь бы подальше от преследователей.

Однако, даже это не получилось – расстояние до погони начало сокращаться. Видимо, их двигатели были мощнее. Или члены экипажей лучше переносили перегрузку? Или была предусмотрена какая-то компенсация за счёт технических ухищрений с приспособлениями искусственного тяготения? Так, или иначе, преследователи настигали добычу, наезжая распахнутым неводом. К тому же все почувствовали , что истребители начало сдерживать – перегрузка начала спадать, несмотря на устойчиво высокие показатели ускорения, фиксируемые приборами.

– Кажется, нас скоро поймают, – передала в эфир Даша. – Вован! Продолжай улепётывать по прямой и не вздумай отстреливаться, – в это же мгновение картинка за стеклом фонаря изменилась – истребитель оказался под кромкой огромной белесой сферы – планеты, выполнил полубочку, вираж и хвостом вперёд вошёл в атмосферу. Знакопеременная перегрузка сменилась постоянной, стали слышны свист и шипение, почувствовались вибрации, и обнулилась видимость, словно вокруг разлилось молоко. Потом последовал разворот и полёт носом вперёд уже без перегрузки.

Вчитавшись в показания приборов, Костя понял, что они припланечиваются – снижаются в плотных слоях атмосферы. До поверхности остаются считанные километры, количество которых быстро уменьшается. Скорость упала до пары сотен метров в секунду и тоже уменьшается.

– Планетка-то почти без рельефа, – пробурчал из задней кабины Рома. – Океан, что ли, с редкими наносными островами? Локаторы фиксируют ровную поверхность с редкими возвышениями в десятки метров. Атмосфера кислородно-азотная со следами углекислоты, влажность воздуха сто процентов – всё в тумане. Видимость ноль.

– Мы на ночной стороне, – добавил Костя, чтобы не молчать. Он тоже всматривался в показания приборов и, как мог, анализировал обстановку. – Приближаемся к утренней линии смены дня и ночи.

– Рома! Выбери маленькую возвышенность и подведи меня к ней. Сядем вертикально с зависания, – распорядилась Даша.

– Снижайся, – распорядился стрелок. – Восемь градусов вправо, тысяча сто вниз, дистанция полтора километра – бугорок высотой метра три. Метку я поставил.

– Вижу метку, – в один голос воскликнули пилот и пассажир.

– Костя! Возьми ручку и сажай нас, – распорядилась Даша. – Это ты недавно в шлюзовой камере крохоборничал, а мне с моим размахом на этот пятачок не попасть.

– Принято, сажаю, – восходящая звезда ставропольской журналистики перехватила управление и, высунув язык от старательности, подвела истребитель к невидимому в тумане объекту, ориентируясь исключительно по показаниям локаторов. Забавно, что видимость в этом молоке оказалась не совсем нулевой – как только в поле зрения появилось то, на что можно было посмотреть, как тут же стала видна покрытая короткой густой травой поверхность. По мере снижения проявлялся и камыш, кольцом окруживший небольшую, метров двадцати в поперечнике, поляну, и несколько мокрых даже на вид кустиков, маячащих в отдалении.

– А шасси за тебя Папа Римский выпускать будет, – скептически прокомментировал посадку Рома.

– Я как-то не подумал, – повинился Костя.

– Всем сидеть и не высовываться, – перебила ребят Даша. – Смотреть, слушать и действовать по обстановке. Меня некоторое время не будет на борту.

– Куда ты, интересно, денешься? – хохотнул стрелок.

– Ром! – ответил Костя. – Дашка же нас прямо из космоса вместе с истребителем телепортировала к самой планете. Думаю, она сейчас портанулась за остальными ребятами.

– Да знаю я про её возможности. Просто не ожидал, что она на такое способна. Мы давно с ней дружбу водим. Ты мне вот что скажи, землянин: Что она в тебе такого углядела, что на других даже не смотрит?

– Клинья к ней подбивал? – поинтересовался Костя.

– Было дело, – вздохнул стрелок. – Знаешь, дружить с ней чисто по-человечески получается нормально. Но без "уси-пуси". То есть она с тобой вовсе не по-товарищески обнимается, а как девушка с парнем. Ё!!!

– Что там? – встревожился пассажир.

– Она ко мне в кабину с Вованом портанулась. Тесно, зараза! Ща, я штекер от его скафандра в гнездо врублю.

– Ага, Костян, жди к себе в кабину пополнение, – послышался в переговорке голос пилота восьмёрки.

– А чего там у вас было? Погоня накрыла, или ещё не совсем? – спросил Костя.

– Почти загнали – крайние успели опередить наш ястребок, и получилось что-то вроде мешка. Тягуны корабль совсем перестали разгонять – и половины "же" не вытягивали, если по факту, хотя по приборам выходило, что ускоряемся мы, как снаряд в стволе.

– Ых-х! – выдохнул Костя, сдавленный появившимися в его кабине двумя телами в скафандрах. Одно из них, что побольше, устроилось у него на коленях, а второе исчезло буквально через пару секунд. Мягкости и округлости однозначно указывали на то, что в качестве квартиранта к нему подселили Глашу.

– Ну, всю меня облапал, – почти без попрёка в голосе во всеуслышание заявила женщина, едва загнала штекер своего скафандра в гнездо. – А как я тебя возжелаю? А ну, убери свои загребущие с моих титек.

– Абориген справа. Метрах в четырёх стоит на траве, – доложил из задней кабины Вован.

– Карликовый пушистик, – воскликнула отвлёкшаяся от своих ощущений Глафира.

– Скорее, бормотунчик, – парировал Вован.

– Двинься, кабанчик! Мне из-за тебя ничего не видно, – взвыл Рома.

– На правом экране смотри, – подсказала Глаша. – Только переведи его в оптику.

Костя рассмотрел изображение – шарообразное тело вдвое больше диаметром, чем теннисный мячик, с крошечными ручками и ножками. Впрочем, ножки, скорее, угадывались, почти скрытые в невысокой траве:

– Смайлик какой-то, – заявил он, увидев рот, нос и глаза. – С лягушачьими лапками.

В передней кабине завозились.

– Дашка Таську за спинку кресла запихивает, – сообщила Глаша заинтересованной публике. – Оно и понятно, с довеском на коленях шибко-то не попилотируешь. Ром, ты знакомые квазары или пульсары успел засечь?

– Два обнаружил на пределе дальности уверенного опознания.

– Назовитесь по именам, – приказала Даша.

– Роман, Владимир, Глафира, Константин, Таисия, – прозвучало в наушниках.

– Оба экипажа на борту, поехали.

На этот раз взлёт происходил плавно – только из атмосферы выбирались минут десять. Потом звучали термины из области звёздной навигации – речь шла в основном об углах и дальностях. И, наконец, картинка на экранах сменилась – прошла телепортация. Истребитель завис в пустоте вдали от любых светил – экипаж собирал данные о знакомых звёздах, выделяя их из десятков тысяч хорошо различимых объектов.

Новый перенос, несколько минут напряжённой тишины и...

– Вижу Гаучо! – взвизгнула Глафира и сыпанула цифрами.

Новая смена декораций и передача открытым текстом:

– ИИ-семь со своим экипажем и с экипажем ИИ-восемь на борту просит разрешить заход в карантинную зону. Садились на планету с кислородной атмосферой. Объём корабля не разгерметизировался.

– Привет, Дашутка! Шестая платформа, главный шлюз. Сколько у тебя осталось автономности?

– Восемнадцать часов.

– Отлично. Значит, микробиологи успеют снять мазки с поверхностей.

– Это что? Нам ещё восемнадцать часов куковать в этой тесноте? – напрягся Костя.

– Думаю, меньше, – отозвалась Тася. – И уверена, что это всё зря, потому что мало какие организмы способны выдержать пребывание в открытом космосе. Так что живую микрофлору или микрофауну мы с собой вряд ли привезли. Но лучше не рисковать.

"Вот же ш, ёшкин кот! – думал про себя Костя. – Вовке и Ромке лет примерно, как мне. Дарье пятнадцать, Тасе – тринадцать-четырнадцать. И все они взрослые, ответственные люди. Знающие и думающие категориям целой планеты"