Текст книги "Жизнь на двоих (СИ)"
Автор книги: Сергей Калашников
Соавторы: Виктория Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 10
Ульяна.
Возвращаться домой по темноте всегда немного страшно. Простой знахарке сложно дать отпор подвыпившему мужику или, тем более, вооруженному грабителю, а стражи может не оказаться рядом в нужный момент.
Поэтому я быстро шла по узким улочкам города, настороженно оглядываясь и мечтая побыстрее попасть домой.
Сегодняшний день был тяжелым и принес много переживаний. Еще ночью ко мне прибежал один из помощников цирюльника Степана с просьбой о помощи. Буквально на днях вернулись «погибшие» сыновья его мастера – с ужасными ранами, едва передвигая ногами.
Врачи требовали бешеные деньги за лечение двух братьев, и, не любивший народную медицину, цирюльник все-таки обратился ко мне.
Я провела в его доме сутки. На знакомых мне с детства здоровых парней было страшно смотреть: сплошные синяки, криво зашитые и гноящиеся раны, свежие глубокие «царапины». Не представляю, как Матвей и Слава смогли пройти от западной границы страны до самой столицы на востоке?! С такими-то увечьями!
Не знала, выживут ли братья. Но делала все возможное, чтобы они пережили ночь – тогда можно вздохнуть свободно.
Такой тяжелой работы у меня еще не было никогда. Но все же, я справилась. Теперь жизни ребят все опасности. Скоро очнуться.
* * *
Внезапно мои мысли прервал грубый толчок. Вскрикнув от неожиданности, я свалилась на дорогу, разодрав до крови коленки. Боже, как же больно! Я попыталась встать, но нога отдалась тягучей болью, заставив меня снова упасть на землю. Из глаз хлынули слезы, я схватилась за поврежденную конечность, судорожно пытаясь оценить ущерб. Вывих. Не перелом.
Облегченно выдохнула и тут же испуганно огляделась, выискивая своего недоброжелателя.
В тусклом свете фонарей смогла различить лишь очертания его тела. Крупный мужчина, с широкими плечами и длинными руками.
– У меня нет денег! – отчаянно крикнула я, судорожно выворачивая карманы.
Против такого бандита у меня нет ни малейшего шанса спастись, тем более с вывихнутой ногой! Кажется, я снова плакала, на этот раз искренне жалея, что отказалась в свое время научиться самообороне. Всегда считала, что тронуть лекаря не посмеют.
– Ты мне должна кое-что другое! – грубо отозвался мужчина, медленно подходя ко мне.
Я попыталась отползти, с ужасом глядя на грабителя, но тот без труда догнал меня и, схватив за шкирку, приподнял в воздух.
Испуганно пискнув, я врезала ему со всей силы здоровой ногой в живот.
– Цыпочка! – злобно усмехнувшись, отозвался мужчина, даже не поморщившись.
А я изумленно распахнула глаза: так это тот самый кузнец! Как же я попала! Боже, что же будет?!
Орнелла
– Привет, Нелл, – вот и Доминик. Лёгок на помине. Манеру врываться в мои покои без стука он приобрёл ещё в годы нашего детства, когда мы ссорились, точно так же как и сейчас. С той поры, когда я пряталось от его тумаков в своей спальне, и сохранилась у меня привычка запирать дверь при помощи каминной кочерги. Это после того, как он прокрался ночью мимо дремлющей в будуаре няни и вылил на мою голову ведёрко воды. Шрам от царапины на правой щеке, которую я ему тогда оставила, он сейчас маскирует бородой. Она у него ещё мягкая и по-овечьи курчавится.
– Здравствовать и вам, Ваше Высочество, – ответила я чопорно и взглядом отпустила Соньку, которой этот обормот успел подмигнуть. Хорошо хоть не ущипнул, но эти методы проявления внимания он обычно приберегает для меня. Кстати, в этот визит он и ими меня ни разу не удостоил.
– Рад был засвидетельствовать своё почтение, принцесса, – вдруг заявил он радостным голосом. – Полагаю, что верховая прогулка в моём обществе вас ни капельки не интересует.
– Вы правы, это действительно так, – а что мне ещё оставалось отвечать?
Едва он скрылся за дверью, я перечитала только что сочинённое четверостишие, так и остававшееся на листе передо мной. Злорадство куда-то испарилась и накатила грусть.
Вспомнился папа. Он у меня большой и сильный. Рядом ним ничего не страшно, и мама часто бывала весела, до тех пор, пока он оставался с нами. А год назад войско из похода вернулось разгромленным и очень многие остались где-то на чужбине. Отец принял под свою руку отряд, прикрывавший отступление и никого из воинов арьергарда после этого больше не видели.
Вдруг вспомнилось, как Савка рассказывал о том, что сыновья… не помню, как звали этого человека, они ведь появились как раз после примерно года отсутствия. Клуша! И куда запропастилась Сонька! Не в наряде же принцессы мне идти в город. Теперь-то под плащом всю дорогу укрываться не получится, ведь я буду не просто смотреть, но и разговаривать с людьми. А тем, кто кутается в тёмный балахон, не так-то много рассказывают!
Ульяна.
– Ты опозорила меня перед всей площадью! – злобно шипел мне в лицо кузнец. – Только это не сойдет тебе с рук, мерзавка! Я не прощаю оскорблений!
Ужас плескался внутри меня. Я тихонько скулила, пыталась вырваться из мертвой хватки мужчины, ударить или хотя бы ослабить давление ворота на шею. Но с каждой секундой попытки становились слабее, воздуха не хватало катастрофически, закружилась голова.
Резкий удар – и я упала на дорогу, судорожно хватая ртом воздух.
– Нет, – почти ласковый шепот моего мучителя. – Ты не умрешь так просто!
С силой он впечатал меня в стену ближайшего дома. Я громко вскрикнула, надеясь, что поблизости есть стража. Но от хлесткой пощечины голова качнулась, а щека загорела огнем.
– Только попробуй рот открыть, – с ненавистью произнес кузнец, глядя мне в глаза. – Прирежу на месте.
Я криво улыбнулась, вытирая кровь с подбородка и осторожно прикасаясь к разбитой губе. И тут же завизжала так громко, как только смогла.
Выбор был прост. Уж лучше попытаю свою удачу и умру быстро, чем беспрекословно подчинюсь какому-то мерзавцу и буду мучить себя.
– Тварь! – ругнулся кузнец, затыкая одной рукой мне рот, а другой, доставая из кармана обычный кухонный нож. – Я тебя предупреждал!
Я зажмурилась, мысленно прощаясь со всеми друзьями, близкими и вновь обретенной сестрой. Страшно почему-то уже не было. Было обидно умереть от удара какого-то разделочного тесачка.
– А ну отошел от нее, быстро! – вдруг раздался смутно знакомый спокойный голос.
Кузнец резко развернулся, не выпуская меня из «объятий» и продолжая сжимать нож.
– Ты кто такой? – с презрением спросил кузнец, осмотрев худощавую фигуру моего защитника. – Беги отсюда, пока не оказался рядом с ней!
– Помогите, – шепнула я одними губами.
Боль и слабость давали о себе знать, но появилась надежда. Посмотрев помутневшим взглядом на своего спасителя, я все-таки погрузилась в беспамятство. Теперь да, теперь можно.
* * *
Очнулась я, как ни странно, на том же месте – в переулке, на земле. Голова гудела, как после трех бессонных суток, все тело ломило, лицо жгло огнем. Но двигаться я все же могла. Даже встала почти без боли. Бывало и хуже.
Оперевшись, на всякий случай о стену, я огляделась. Что здесь произошло, пока я лежала в беспамятстве?
Думаю, прошло около часа. Небо совсем потемнело, и мне приходилось напрягать зрение, чтобы увидеть хоть что-нибудь.
Пройдя пару шагов вперед, запнулась о чье-то неподвижное тело и тут же склонилась над человеком.
Это оказался злобный кузнец, едва не отправивший меня на тот свет. Превозмогая отвращение, страх и ненависть, я дотронулась чуть дрожащей рукой до его шеи, щупая пульс. Боже, как бы сейчас мне помогла настойка валерианы!
Кузнец был жив, просто без сознания. Бегло ощупав его тело, я поняла, что особо тяжелых ранений нет – все это время на нем был толстый кожаный жилет. Видимо, хорошо его Орнелла отходила, раз он так запасся!
Внезапно справа от меня раздался едва слышный стон. Бросив кузнеца, я рванула на помощь моему спасителю. Пришла пора отплатить ему той же монетой.
В темноте я не видела лица, но едва не вырвала мужчине бороду, запутавшись в ней пальцами. Старик? Но руки, ощупывающие его тело говорили об обратном – слишком неподходящее телосложение для пожилого человека: сильные, несмотря на некоторую худощавость, руки, мускулистая грудь. Я даже слегка покраснела.
Но, едва дотронувшись до его живота, тотчас забыла обо всех глупостях. Кажется, кузнец ранил моего спасителя ножом!
Голова еще соображала, а руки уже делали – громкий треск ткани (недешевой, кстати!), и большая часть рубашки мужчины пошла на бинты. Жаль, что у меня нет с собой своей мини-аптечки, предназначенной как раз для таких случаев! У цирюльника оставила, завтра ведь все равно к нему собиралась. Лентяйка!
Вдруг начал приходить в себя кузнец. Заворочался, забурчал что-то непонятное. Я запаниковала: что же делать?! Если он очнется – то опять попытается меня убить!
Тут рука нащупала у тела спасителя кирпич, по-видимому, когда-то отвалившийся от стены. Так вот чем «раненный» оглушил кузнеца!
Сжав посильнее это орудие, я, что есть мочи, опустила его на затылок «мстителя». С легким стоном он вновь провалился в беспамятство.
А я, схватив за плечи раненного мужчину, поволокла его в сторону своего дома. Главное – дотянуть до ворот, а потом знакомые стражники мне обязательно помогут, благо в кустах у самой городской стены у меня специально припасены носилки.
* * *
Стражники действительно помоги. Один из них даже отправил своих людей арестовать кузнеца. Я молилась, чтобы мой удар не оказался для него смертельным – не крестьянское это дело, выносить приговор. Судьбу этого мужчины должен решить суд.
Раненного же принесли в избушку в рекордные сроки. Кому как не стражам, в прошлом военным, знать цену времени?
К счастью, рана оказалась не такой серьезной, как я сначала подумала. Непутевый спаситель очнется в ближайшее время, а «царапина» заживет за неделю-две. Плевое дело.
Обработав должным образом рану и перевязав ее, я со спокойной душой отправилась спать, даже не рассмотрев своего пациента.
День был тяжелым: целая бессонная ночь, нападение, да и плюс очередной «больной» на мою голову! А ведь завтра еще предстоит возня не только с ним и сыновьями цирюльника, но и с самой собой! Все-таки проклятый кузнец оставил заметный след в моей жизни!
Обработав свои царапины и синяки, я упала на кровать, мгновенно проваливаясь в сон. Случись сейчас конец света, я бы, наверное, не смогла даже голову с подушки поднять! Плевать абсолютно на все! Спать, только спать!
ГЛАВА 11
Орнелла.
Сонька принесла мне свои юбку, блузу и чепец. Как я и просила, наряды эти были не новыми, но выглядели скромными и опрятными. Просто заметно, что носили их долго. Рассмотрев меня придирчивым взглядом, девушка дополнила образ жилетом со шнуровкой спереди. Он оказался в тон с юбкой – радикально синий цвет с небольшими признаками выгорания на солнце.
Повертелась перед зеркалом. Хоть это и не то, к чему я привыкла, но зато меня теперь никто не отличит от простолюдинки!
Пока мы с Сонькой хлопотали с переодеванием, за окнами стемнело, и я, выпроводив фрейлину, заложила дверь кочергой.
В голове крутилась подлая мысль, что Сонька в этот самый момент болтает с другими фрейлинами или даже с пажами о странном поведении принцессы и ее планах. Отвесив негоднице мысленную оплеуху, я запретила себе думать об этом.
Некоторое время прислушивалась к тому, что происходило в ближайших к моей спальне помещениях.
Старшие фрейлины в будуаре подразнили Софью, издеваясь над её происхождением, что вызвало у меня поток возмущений. Сдержанных. Пока. Через коридор, ведущий к кухне, протопали башмаки помощника церемониймейстера, шедшего распорядиться об ужине. Потом проследовала колонна поварят с подносами и блюдами.
Дворец жил своей жизнью и весть о том, что наследница сегодня не намерена покидать своих покоев, наверняка донесена до ушей Её Величества. Сонька отлично выполнила свою миссию. Зря я сомневалась в ней.
Дожидаться наступления глухой ночи, когда все утихомирятся, мне сегодня не хотелось категорически. Вряд ли горожане охотно откроют дверь тому, кто их разбудит. А ещё менее вероятно, что они станут любезно отвечать на вопросы человека, нарушившего их сон. Поэтому, уловив паузу в хождениях между поварней и трапезной, я через гардеробную и щит копейщика выскользнула мимо двери кухни и сквозь дровяник прямо в сад. Ключ больше не скрежетал в замке, а петли калитки не скрипели – Уля, умница, всё смазала. А теперь – сапожный тупик и негодяй Савка.
* * *
Негодяй – он и есть негодяй. Нет, про цирюльника и его сыновей, вернувшихся после годового отсутствия, он и не думал отпираться, даже имена припомнил. Отца звать Степаном, а сыновей – Матвей и Слава. Он их давненько знает. Они старше и оба – известные забияки. Говоря об этом, Савватей даже поёживался, словно вспоминал полученные от них тумаки. А между тем, спокойненько под локоток, заговаривая зубы, завёл меня в комнату и усадил за стол, где вся его небольшая семья ужинала.
Мама, отец, маленькая сестра лет шести. Все они были так добры и гостеприимны, что я невольно расслабилась, едва не забыв о свой миссии. Но поужинать согласилась. Даже уговаривать не пришлось.
Во-первых, я была голодна.
Во-вторых, все очень аппетитно пахло.
В-третьих, – это не надоевший до колик творог с молоком.
Миска чечевицы и по ломтю рассыпчатого, с хорошей добавкой отрубей, хлеба. Отец семейства ласково мне улыбнулся, и отрезал кусок от половинки каравая. Матушка подала деревянную ложку и показала место рядом с собой.
Одним словом, тут я и поужинала. Просто, но уж что дали, то и съела. Хоть и черпали мы из одной миски. Не место и не время показывать свою приверженность этикету, тем более что я при исполнении секретной миссии.
А вот когда хозяин зевнул, я ускоренными темпами распрощалась. Если в этом доме после ужина укладываются спать, то почему в других должно быть иначе? Скорее, к цирюльнику. Пока там ещё не легли. Может быть.
* * *
– Уленька! Как хорошо, что ты вернулась! А я уже помощника своего за тобой собирался посылать! – вот какими словами встретили меня на пороге, над которым висели подсвеченные из окна деревянные ножницы – символ профессии живущего здесь человека. – Матвейке вдруг стало худо. Жар к нему вернулся, и лихорадка его трясёт, – с меня уже сняли плащ и ведут, освещая дорогу масляной лампой.
У постели над тазиком полили на руки и подали полотенце. Тут даже жарко от шандала, в котором пылает целый рядок свечных огарков – стараются сделать так, чтобы мне было хорошо видно. Да еще и аптечку подают Улину – так она называет свой саквояж, с которым крайне неохотно расстаётся.
Я растерянно переводила взгляд с отца на сына. Накатилась паника. Что я тут смогу сделать? Я же ничего не умею! Тетрадка? А что тетрадка? Там ничего подобного не описано!
Так, спокойно. Дыши глубже, Нел. Все в порядке. Давай, ты можешь! А в тетради и не такое было!
Немного успокоилась. Взглянула на покрытого капельками пота парня, и прикрыла глаза. Итак, здесь поработала Ульяна. Недавно. Ведь сказал же Степан: «Вернулась». Стало быть – только что ушла. И не могла она покинуть раненого в угрожающем состоянии. То есть повышенная температура в его состоянии должна быть. Значит, рана инфицирована, и гнойный процесс в ней не прекратился.
Моё дело – успокоить родителей и брата, тоже замотанного в повязки и хромающего. Как? Явно источником беспокойства у старшего Матвея является что-то на спине, вернее – правее правой лопатки. Не помню, как эта мышца называется, но она двигает руку, и если раненый ею шевелил, то, мог и нарушить что-то.
– Что Вы ему давали после моего ухода? – спросила я и посмотрела на матушку.
– Покормила его. Очень он яичницу любит. Вот я и сделала.
– Прямо на сковородке подали, и он потом хлебушком вымакал? – миллион раз видела, как простолюдины едят это блюдо.
Да что тут говорить, живя в избушке, я тоже так делала, поэтому живо представила себе эту сцену. И, если Матвей придерживал правой рукой сковородку, а она выскользнула, вполне мог рефлекторно её подхватить и сделать резкое движение, разбередив начавшую успокаиваться рану.
Прямо об этом спросила, и присутствующие во всём сознались. Да, так всё и произошло.
И что мне теперь с этим делать? Конечно, после чтения Улькиных тетрадок, я кое-что могу, но не так много, как нужно, и… мне страшно. Вдруг я с удивлением поняла, что сейчас у постели больного находятся два главных действующих лица. Я, и Костлявая. Потому, что парню действительно плохо.
Размотала бинты и чуть не упала в обморок, когда мне навстречу открылся беззубый рот зияющей раны. И я сразу поняла, в чём дело. От резкого движения выпала турунда – жгутик, вложенный сюда для дренажа. Это, чтобы рана могла очищаться от всякой гадости, которая в ней образуется, пока не завершился воспалительный процесс. Гной скопился, и поднялась температура. Уж о лечении ран я читала внимательно. Также, поняла и причину выпадения этого льняного фитилька. Его вытащила повязка, сместившаяся от резкого движения.
Покопалась в саквояже, нашла инструменты и другие нужные для перевязки причиндалы, и восстановила все, припоминая, как это начертано Улькиной рукой на её страшненьких картинках. Матвею явно стало легче. Жар сделался меньше, и я успокоилась, поняв, что не напортачила.
Сказать по правде, приступать к расспросам о папеньке мне после этого показалось неудобным. Приметила уже шрамы от старых неважно заросших ран, следы кандалов на ногах и рубцы от плети на спине. И несколько значительно более свежих следов опасностей, подстерегавших братьев на пути к отчему дому. Зайду в другой раз, только бы с сестрой здесь не встретиться.
Распрощалась.
* * *
Город пустынен после полуночи. Тёмные окна не освещают его грязных выщербленных мостовых, но привыкшие к темноте глаза позволяют мне не спотыкаться на каждом шагу, каким-то чудом находя место, куда можно безопасно поставить ногу. Не пропустили они и тёмную фигуру, надвинувшуюся справа. Учат принцесс драться, так что рефлексы сработали. Я увернулась и со словами: «Попалась, цыпочка!», – огромный человек проскочил мимо, успев чем-то заехать мне в ухо.
Кузнец. Что-то подсказало мне это. Уже развернулся, и крепкие руки сейчас сомкнутся на моей шее.
В качестве врачевательницы я не слишком хорошо знаю анатомию, но как тренированный боец превосходно помню и болевые точки, и зоны отключки, и места, которые нетрудно «осушить». И кинжал уже в руке. И его рукоятка попадает под бицепс левой руки злодея как раз туда, куда надо. Конечность мгновенно опадает, словно плеть, но ещё до этого носком башмачка я угодила этому болвану спереди по ноге ниже колена. Этот удар называется «подлом». Очень больно. Почти до потери сознания. Вот этот подлом и валит злоумышленника набок. Правда в неповреждённой правой его грабле остался зажат чепец, капюшон и хороший клок моих волос.
Больно! Но я холодна и расчетлива. Поднимаю с мостовой удачно подвернувшийся под руку кирпич и наношу четко рассчитанный удар по голове, пока этот злыдень корчится от болевого шока. Затих. Уфф! Забрать свои тряпки и бежать! Четко слышен топот приближающейся стражи и свет факела уже пляшет на стене дома. Встречаться с кем бы то ни было мне сегодня ни к чему.
* * *
После ночных блужданий спать утром хотелось страшно. Но, ничего не поделаешь, жизнь во дворце – это нескончаемая череда ритуалов. Сначала – завтрак в постель, а потом надо бежать к маменьке. Она выглядит уже совсем хорошо, и ей безумно надоело питаться творогом и сыром. Вот об этом и пришлось с ней поговорить. Ведь она уверена, что это я придумала такую диету. И осталось нам, а вместе с ней и всем придворным, ещё три недели есть только молочное.
А тут и сонливость прошла. И я сообразила: надо дать знать Ульяне о моих подвигах у постели больного. Отправила Софью к дверям цирюлника с письмом к сестре. Простушка Софья действительно знакома со знахаркой Ульяной и легко её узнает. Она сама мне так сказала.
Ульяна
Необходимость сменить повязки сыновьям Степана заставила меня идти в город, хотя делать это с таким лицом… ну, Вы меня понимаете. Платок я пристроила так, что походила скорее на старушку, чем на юную девушку. Каково же было моё удивление, когда у дверей цирюльни, откуда я выходила, меня окликнула благородная дама, причём по имени.
Софья, внучка старой Марты, моей постоянной клиентки, протянула конверт и шепнула: «От Её Высочества. Подождать ответа?»
– Да, подожди, – я развернула послание. Вот это номер! Ай да сестрица! А я понять не могла, о каком моём возвращении токовала матушка пациентов!
Мы с Софьей прошли в харчевню, что находилась в этом же квартале, и я с огромным облегчением, отписала Нел благодарный ответ и попросила её перевязывать юношей раз в сутки. Ну и на инструкции не поступилась. Бинты, конечно, приготовят родные раненых, а снадобья я передала вместе с посланницей. В роли медицинской сестры Её Высочество оказалась вполне состоятельной – переделанная ею повязка оказалась вполне добротной. А, главное, ей действительно нужно потолковать с пациентами доверительно. Ну, просто – одно к одному. То есть это действительно удачное стечение обстоятельств, упускать которые ни кому не рекомендуется.
И мне не придётся покидать пациента, который действительно нуждается в постоянном уходе.
Надо было видеть, с каким гордым видом Софья отправилась обратно. Ну, ещё бы. Выполнила конфиденциальное поручение своей госпожи. Это не просто не служанка, и даже не фрейлина. Это рангом повыше будет. Кажется – наперсницей называется такая женщина. То есть, считай, подругой.
Я чуть качнула головой, улыбаясь и радуясь за девушку. Что Соня хотела – то и получила. Даже, несмотря на недовольство и ворчание бабушки, да и другие фрейлины Нелки вряд ли питаюсь к ней любовь. Никогда бы не подумала, что в Софье столько силы духа!
Продолжая мысленно восхищаться Сонькой, я направилась в сторону дома. Пациент там один, надо проверить. Вдруг, что случилось? Да и есть у меня одно важное дело.
* * *
– Мотя, Моть! – позвала я, постучав в дверь сторожки, где жил егерь.
Это был совсем крошечный домик – в одну маленькую комнату, которая служила одновременно и кухней, и прихожей, и спальней.
Сделанный из брёвен, уже потемневших от времени, с небольшим окошечком и полностью заросший травой, он был идеальным убежищем – лишь несколько человек из всей столицы были способны найти эту сторожку. Мотя хорошо позаботился о своей безопасности. Чужой человек никогда не доберётся до его дома.
Дверь скрипнула, и в щелке показалось бородатое лицо егеря. Внимательно оглядев меня с ног до головы и что-то тихо пробормотав себе под нос, хозяин раскрыл дверь шире и отошел с порога, пропуская в свою обитель.
– Опять медвежий жир кончился? – ворчливо спросил он, направившись к единственному шкафу в маленькой комнатушке.
Я покраснела. А что поделаешь, медвежий жир – компонент, необходимый для многих лекарств, в основном, правда, мазей. Но стоит он, не то, чтобы очень дорого, но мне точно не по карману! А дядя Матвей всегда соглашался помочь, в обмен, конечно же, на бесплатную медицинскую помощь в любое время дня и ночи.
– Вообще-то, – смущенно пробормотала я. – Я к тебе по другому делу.
Мотя недоуменно повернулся ко мне, прикрывая дверцу шкафа.
– Да? – удивленно произнес он. – Ну что ж, садись, поговорим.
Егерь уселся на скамейку около небольшого – на одного человека – стола.
Да и вообще все в этом доме было на одного. Узкая печка, предназначенная одновременно и для готовки, и для сна, стол, на котором едва ли могли уместиться три тарелки, повезло, что стула оказалось два: тот, на который хозяин усадил меня, был новенький, недавно вырезанный из причудливого узловатого корневища, отполированный и явно предназначенный на продажу.
На стенах домика висели шкуры разных зверей, начиная от медведей и заканчивая кроликами, оленьи рога, на полу стояло чучело леопарда – странное животное в «кружочек», подарок от брата нашего егеря, привезенный с юга.
– Вижу, ты попала в передрягу! – заметил Мотя, не любивший долгого молчания.
Я рефлекторно коснулась чуть заплывшего глаза, разбитой губы. Хорошо хоть отделалась синяками, да ссадинами – заживут быстро, чего не скажешь о моем «клиенте». Все оказалось хуже, чем я предполагала вчера.
– Что случилось? – вновь не дождавшись ответа, заговорил хозяин дома.
– Можно попросить тебя об одолжении? – набравшись храбрости, взглянула егерю в глаза.
Только бы согласился, только бы согласился….
* * *
Я вернулась домой ближе к вечеру. Уставшая, полностью измотанная, с новыми ушибами, но… довольная.
После долгого упрашивания Мотя-егерь все же согласился дать мне несколько уроков самообороны. Проворчав весь день о бестолковости своей «ученицы» и выкрутив мне руки, он все же обронил несколько слов похвалы. Чем я необычайно гордилась. А еще сказал приходить завтра, продолжить тренировку. Обещал, что сделает мне кистень и покажет, как им пользоваться.
Больной мой все еще был без сознания. Жар чуть спал, а вот рана продолжала гноиться. Видимо, на том ноже была грязь.
Я осторожно промыла рану, намазала мазью на основе подорожника и нескольких других трав, достала чистые бинты.
Внезапно «гость» распахнул глаза и, схватив меня за руку, прохрипел:
– Пить, пожалуйста!
Я быстро принесла больному стакан давно приготовленного лукового отвара и помогла ему чуть приподняться на кровати.
– Тише, тише, – успокаивающе гладила я его по голове, когда мужчина едва не подавился. Слишком быстро и жадно пьет. Но то, что очнулся – хорошо.
Половину стакана больной пролил себе на густую, чуть ли не до самых глаз, бороду, пришлось дать еще. Жидкости мужчине нужно очень много: поможет очистить организм.
Утолив жажду, он вновь откинулся на подушки, но засыпать не спешил.
– Кто ты? – слабым, но сиплым голосом спросил он. – И где я?
– Не волнуйся, – улыбнулась я, перевязывая ему рану. – Меня зовут Ульяна, я лекарь. Ты в моем доме.
– Долго я был без сознания? – прикрыв глаза, продолжил мужчина расспрос.
– Чуть больше суток, – пояснила я, закрепляя бинт. – Резаная рана на правом боку, неглубокая. Быстро поправишься, не волнуйся.
– Кажется, я обязан тебе жизнью! – слабо улыбнулся тот. – Спасибо.
– Мы в расчете! – хмыкнула я, накрывая его одеялом. – В конце концов, ты спас меня от маньяка.
– Дон, меня зовут Дон, – пробормотал мужчина, погружаясь в сон.
– Что ж, спасибо тебе, Дон! – тихонько сказала я, гася свечу у кровати. Интересно, как он будет выглядеть, когда с лица сойдут синяки и припухлости? Просто чудо, что нос у него не повреждён – глаза заплыли, а всё, что вокруг них напоминает волосатую отбивную. Надо будет пересчитать человеку зубы, когда он сможет более-менее открыть рот. Удивлюсь, если окажется, что после встречи с кузнецом они все на месте. По крайней мере, видя, во что превратились губы – прогноз неутешительный.
Но, судя по всему, мой пациент молод, и есть надежда, что всё пройдет. Особенно, после восстановительного бальзама. Это очень сложное снадобье, готовить которое я начала ещё вчера.
Через часок понюхаю его рану. Не приведи Господи, если оттуда донесётся запах лука. Это значило бы, что кишки повреждены и тогда всё может закончиться печально. Но нет, не должно быть. Я хорошо осмотрела разрез. Он недостаточно глубок для этого.
А потом залеплю парню всю поверхность лица капустными листьями, смазанными целительной мазью, и с неделю от его вида меня будет мороз по коже продирать. Зато все восстановится, как следует.
