Текст книги "Жизнь на двоих (СИ)"
Автор книги: Сергей Калашников
Соавторы: Виктория Александрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
– Держи, выпей и успокойся, – мягко произнесла я.
Та одним глотком проглотила лекарство и, вытерев набежавшие слезы, сказала:
– Ульяна, я снова беременна!
В первое мгновенье опешила от такого признания. Да во дворце ни одна дама не посмеет сказать подобное постороннему человеку! А если – она еще и незамужняя, то просто пойдет к лекарю, примет один отварчик, называемый в народе «узелком» и все – ребенка нет. Если конечно, это дитя не выгодно придворной даме. Но все равно так честно признаться в этом!
Но в следующую секунду я радостно заулыбалась.
– О, милая, поздравляю! – воскликнула искренне. – Да благословит Бог твое дитя!
Но женщина лишь пуще разрыдалась, заставив нацедить еще валерианы.
Я же совершенно ничего не понимала! Почему она плачет? Ведь дети – это так замечательно! Но тут же ужасная мысль пришла в голову.
– Над тобой кто-то надругался? – закусив губу от смущения и почувствовав, как заалели щеки, спросила я.
Острый приступ жалости накрыл меня. Господи, бедная женщина! Не представляю, чтобы я чувствовала, испытав такое.
– О нет, что ты! – слабо улыбнувшись, отвергла эту мысль «клиентка». Я облегченно выдохнула.
Но тут же вновь нахмурилась:
– Тогда что не так?
– Ох, Ульяна, – женщина вдруг заговорила так быстро, что я едва успевала улавливать ее сбивчивую речь. – Это же будет пятый мой ребенок! Пятый, понимаешь?! Муж работает не покладая рук, я не сплю ночами, но детям все равно нечего есть! А прошлой зимой младшенькая Мари едва не замерзла насмерть в холодной комнате-каморке! Я не смогу растить еще одного ребенка! Не смогу, Ульяна!
Я слушала горький рассказ женщины и не верила своим ушам. Впервые поняла, что такое бедность, холод и голод. Что такое отдавать последние копейки за скудную пищу и одежду. И не иметь возможности вырастить ребенка.
Кажется, тоже плакала. От жалости, от страха оказаться перед такой же ситуацией, и от горя. Будто бы беременна была я, а в маленькой комнате на окраине города меня ждали голодные дети.
Да и догадывалась, о чем попросит эта женщина. И, как оказалось, угадала. К несчастью.
– Прошу, Ульяна, дай мне «узелок»! – на одном дыхании произнесла она, с мольбой смотря на меня. – Поверь, я не хочу этого делать, но другого выхода нет!
– Ты не должна… – прошептала я, прикрывая глаза.
Такая просьба для меня невозможна. Уж слишком много видела я жертв проклятого «узелка»!
– А что мне остается?! – вскричала женщина, поднимая на меня почти безумный взгляд.
Я даже отшатнулась от «клиентки». Сколько же горя и безысходности было в этом взоре!
– Для начала забери эту еду! – решительно отозвалась я, пододвигая к ней принесенное молоко и пирожки. – Тебе нужнее. А еще…
Решение появилось молниеносно. Вскочив со скамейки, я с загоревшими глазами понеслась в спальню.
– Где же ты, где? – бормотала, буквально переворачивая всю кровать. – Ага, нашла!
С довольной улыбкой, подхватив плотный мешочек, вернулась в кухню.
Конечно, я не решилась уходить из дворца, не взяв ни копейки денег. И вот, пригодились.
– Держи! – улыбнувшись, вложив в ослабевшую ладонь женщины мешочек.
– Но я не могу! – вытаращила глаза та. – Тут же наверняка все твое состояние!
– Бери! – отмахнулась. – Я еще заработаю, не волнуйся!
– Но… Господи, спасибо тебе, Ульяна! – счастливо всхлипнув, бросилась мне на шею женщина.
Я же радовалась вместе с ней. Пожалуй, впервые за свою жизнь, сделала что-то действительно важное для человека! Не просто прочитала отчет о рождении ребенка, а собственноручно спасла едва зародившуюся жизнь! И это чувство было прекрасно. Сейчас я искренне гордилась своим поступком.
А еще вдруг поняла, что истинный лекарь спасает не только тело человека, но и его разум.
ГЛАВА 5
Орнелла.
Какая все же у Ульянки замечательная работа! Приходят к тебе люди, ты их лечишь, советы даешь. Чувствуешь себя почти спасителем человечества!
А кому нужна избалованная и капризная принцесса? Разве что матери. Эх, если бы можно было поменяться с сестрой навсегда! Как бы я была счастлива!
Это же так здорово! Живешь в маленькой уютной избушке, помогаешь людям. Никто не диктует, как правильно сидеть за столом, приветствовать гостей или общаться с придворными. Ты не скована этикетом, не скрываешь эмоций, не боишься интриг.
«Вот уж никогда бы не подумала, что существует столько хороших слов с „не“!» – мелькнула в голове веселая мысль.
Но и свои минусы тоже есть. Вздохнула. Надо самой готовить еду, убирать дом, да и одежда не самая лучшая! Все-таки привыкла я к роскоши!
Кстати, насчет еды. Надо бы позавтракать! А то после разговора с несчастной женщиной разыгрался аппетит. В конце концов, можно было и не заставлять её уносить пирожки и молоко!
Тем более, что лезть в погреб не хотелось. Там же наверняка пауки! Фу, какая мерзость! Ужасно боюсь этих насекомых, и уж лучше буду сидеть голодной, чем приближусь хоть к одному из них!
Но через полчаса я уже не была так категорична. Живот вовсю пел свои голодные песенки, а я все не могла решиться.
«Ну, подумаешь, паучок! – уговаривала себя. – Он же маленький, ничего не сделает, даже не покусает! Да он сам тебя, Нелка, боится!»
Отчаянно труся, я медленно подошла к крышке в полу. Нерешительно дернула за кольцо, надеясь, что Уля как-нибудь заперла подвал, и я не смогу его открыть.
Но зря. Крышка поддалась легко, даже особо напрягаться не пришлось.
С вздохом надев на голову косынку (не дай Бог в моих шикарных волосах запутается паутина!), я спустилась вниз по ступенькам.
Подвал был низким, так что пришлось пригнуться, и маленьким – размером, примерно, с Улину спальню. Но, как ни странно, очень чистым. Ни одной паутины не висело в углах и на потолке, а пол – подметен. Я даже зауважала сестру за такую аккуратность.
Вряд ли меня можно назвать чистюлей. Нет, конечно, в грязи жить я не буду, но вот самой взяться за веник – никогда! На то и принцесса! Для подобной работы есть слуги.
Вот кстати, еще один минус того, чтобы быть простой девушкой – уборка.
Впрочем, надо бы поискать себе завтрак! Что тут есть? Ага, несколько банок варенья, соленые огурцы и помидорчики, дальше сырое мясо (слава Богу, что не тушка зверя!), мешок картошки, зелень, капуста.
Прихватив несколько картофелин и довольно приличный кусок мяса (мало ли, вдруг опять гости нагрянут?), я с облегчением выбралась из подвала. Все-таки чистота чистотой, а воздух все равно затхлый, и дышать трудновато!
А-э…. Дальше-то что? Кажется, картошку надо почистить? И где тут у сестрицы ножи и… это… место, куда кладут то, что нужно выбросить?
С непривычки провозилось я около получаса. Даже палец порезала! Так больно! И обидно. Почему это принцесса не смогла справиться с такой простой работой? Ну, ничего! Я еще покажу, на что способна!
Замотала «рану» подорожником (слышала от старого матушкиного лекаря) и поставила картошку в печь – вариться.
А сама с сомнением покосилась на кусок мяса. Вроде бы его жарить надо?
Ну, сковородку нашла, вспомнила, куда затолкала после приготовления яиц. Мясо аккуратно уложила прямо в центр чугунного монстра. Ну и тяжеленная! Как только Улька ее поднимает?!
С трудом засунув сковороду в печь, чуть подвинув чугунок с картошкой, с облегчением присела на скамейку.
Фух, как же я устала! Все-таки готовить – дело не такое простое, как думалось!
* * *
Я с сомнением посмотрела на «чугунного монстра», стоящего на столе. Мясо почему-то сгорело, да и отдираться от сковороды не желало категорически!
Что я не так сделала? Вроде и в печи продержала недолго. С картошкой все в порядке, стоит в горшке на столе и дымиться так призывно!
Живот громко заурчал. Я чуть покраснела от смущения. Хоть в доме никого и не было, но все равно как-то стыдно. Да, королевское воспитание за три дня нельзя потерять!
Мясо я все-таки отодрала от дна, действуя лезвием топора, словно скребком. Сковородка отскочила и упала на пол, жалобно тренькнув.
Я испугано заглянула под стол. Слава Богу, не сломалась! А то бы Улька точно бы меня поколотила!
В этот момент дверь чуть приоткрылась и на меня глянули веселые голубые глаза Савки.
– У тебя что, мясо подгорело? – недоуменно спросил он, принюхиваясь.
– Ага, – грустно кивнула я, рассматривая давно остывший угольно-чёрный кусок. Кажется, это недавно было зайчатиной. Но тут же, спохватившись, добавила. – Что-то я слишком рассеянная сегодня.
– Давай помогу? – предложил парень, заходя в кухню. – Заодно вместе и пообедаем! Ты еще вчера обещала!
Задорно улыбнувшись, Савка нырнул в погреб, а я поспешила избавиться от бывшего недавно куском мяса похрустывающего камня.
Та-а-к, куда бы его девать? Вот во дворце всё забирают слуги и куда-то уносят. Попробую добросить до тех кустов, пока Савка не видит.
* * *
Мясо Савка жарил виртуозно. В кухне нашел какие-то специи, достал укропчика. Ммм, какой по комнате аромат разносился!
Я глотала слюнки, наблюдая за действиями парнишки. Заодно поняла, почему сгорел и мой кусок. Это же надо было забыть сковородку маслом смазать! Вот клуша!
Завтрак (хотя уже скорее обед) был замечательным. Такой зайчатины не делает даже мой шеф-повар!
– Знаешь, Савка, – протянула я, едва удержавшись, чтобы не вылизать тарелку, – с таким талантом тебе нужно ресторан открывать!
– Да ладно тебе! – смутился тот. – Ты же знаешь, что даже если я и захочу, то все равно не получиться!
– Это еще почему? – возмутилась я.
Тоже мне, пессимист нашелся! Можно сделать все что угодно, если есть талант и желание! Мне это с трех лет вдалбливают!
– Уль, ну где я тебе деньги возьму на покупку здания, на зарплату рабочим, мебель? – вздохнул Савка, удивляясь, что приходиться объяснять такие простые вещи. – Да и налоги придется дополнительные платить! Моему отцу едва удается вовремя отдавать деньги за свою мастерскую, а тут еще я буду ресторан открывать? Нет, пусть богатые этим занимаются, а я, если что просто поваром устроюсь.
– Но это несправедливо! – в порыве чувств воскликнула я.
– Уль, мы уже не раз с тобой об этом говорили, – вздохнул Савка. – Если бы у меня была возможность, я бы с радостью пошел тебе навстречу.
– А если занять денег? – предложила, закусив губу.
Почему-то помочь Савке было очень важно.
– У кого? – скептически спросил парень, качая головой. – У меня нет никаких знакомых, готовых дать такие деньги! Да и если найду, как я буду отдавать, если проект провалиться?
– Можно поговорить с принцессой! – пришла мне голову гениальная идея. – Она точно не откажет!
Савка несколько секунд смотрел на меня, будто не понял слов, а потом расхохотался. Я удивленно смотрела на него. Почему он смеется? Что я такого сказала? Насколько помню законы страны, то обращение к королевской семье простым людям вполне разрешаемо. А при сложных ситуациях ни я, ни мама не отказали бы в помощи!
– Ох, Уля, ну ты как скажешь! – продолжал хохотать парень. – Ой, не могу!
– А что такого? – даже немножко обиделась. Я тут стараюсь помочь – а он ржет, как конь!
– Да что с тобой случилось? – вдруг успокоился Савка, странно поглядывая на меня. – Мне никто не даст аудиенции у принцессы.
– Это еще почему? – даже возмутилась я. – В законе ясно сказано….
– Может в законе и сказано! – крикнул парень, перебивая. – Но на деле стража не пустит бедняков во дворец! Лора недавно тоже решилась сходить. У нее же четверо детей и еще один в животе. Хотела денег попросить, чтобы хоть на еду хватало. Ее и в дворцовый сад не пустили! – парень замолчал, всматриваясь в мое удивленное лицо. – Конечно, какое королеве или принцессе дело до простых жителей? Да им плевать на нас!
Я в шоке смотрела на парня. Он не врал, но почему тогда я не помню, чтобы мне или матери докладывали о просителях? Неужели это приказ Отца-Настоятеля? Никто, кроме правящей семьи и его, не имеет права что-то запрещать или разрешать. Но почему, в таком случае, Патрик не посоветовался с матерью, не написал отчет о подобных действиях? Ну, подожди, пень старый, вернусь домой – разберусь!
– Может, пойдем в город, погуляем? – предложил Савка, меняя неприятную тему.
– С удовольствием! – улыбнулась я, вскакивая со скамьи.
* * *
В городе царила та дневная суета, когда люди спешили домой на обед или занимали места в тавернах, а кто побогаче – и в ресторанах. Все куда-то бежали, не обращая ни малейшего внимания на окружающий мир.
Я с любопытством крутила головой по сторонам, всматривалась в лица прохожих, окидывала быстрым взглядом дома и каменную насыпь на дороге.
Надо признать, что днем город выглядел симпатичнее, чем ночью. Пусть улицы все так же грязны и даже унылый серый цвет зданий никуда не девался, но теплое солнышко добавляло настроения, красок, улыбок. Веселые солнечные зайчики бойко перепрыгивали с одной крыши на другую, с лица на лицо, озаряя город и мою душу чистым, искренним светом.
Я всматривалась в свой маленький родной мирок изнутри, от лица простого человека и это ощущение приносило радость.
А вот мозг лихорадочно работал на другую, менее лиричную тему. Почему на улицах столько мусора? Где изящные узоры-украшения зданий? Откуда взялась эта унылость, скучный серый цвет?
Никак не могла припомнить, кто отдает приказы о внутреннем состоянии города? Узнаю – уволю к чертовой матери! Ну, работники пошли, ленивые, аж слов нет! Неужели думают, что если принцесса с королевой из дворца выезжают только несколько раз в год, то и про свои обязанности можно забыть?!
Но мы-то с мамой ладно, действительно в городе редко бываем, ну, а куда Настоятель Патрик смотрит?! Между прочим, интересоваться тем, в каких условиях живёт его паства, духовному наставнику следовало бы! Ну, старый ты хрыч, держись! У меня к тебе претензий все больше и больше!
– О чем задумалась? – прервал мои гневные мысли Савка.
Ой, совсем про него забыла, полностью уйдя в себя. Нехорошо.
– О том, какая сегодня замечательная погода! – прибегла я к старой дворцовой уловке: когда не знаешь, что сказать – говори о погоде.
Срабатывало всегда, и этот раз не был исключением. Ну, не могла же рассказать Савке о настоящих своих мыслях! Тем более о солнышке я тоже думала.
– Да, – улыбнулся парень, подставляя лицо желтому «светилу». – Сразу видно, что лето.
– А я вот зиму люблю, – не подумав, честно брякнула я.
И тут же испуганно прикусила язык, почувствовав на себе недоумевающий взгляд Савки.
«Ну, Нелка, ну, клуша! – мысленно простонала, судорожно ища выход из ситуации. – Хорошо хоть про плед с камином не добавила! И про горячий шоколад!»
Савка уже, было, открыл рот для непонимающего вопроса, как спасение пришло с совершенно неожиданной стороны.
По улице, с вытаращенными от страха глазами, бежал ободранный мальчуган лет десяти. Босой, растрепанный, с порванной штаниной, он осторожно прижимал к груди сжатый кулачок.
За ним, размахивая огромной рукой и крича на всю улицу, бежал высокий здоровяк в грубом фартуке и толстых перчатках. «Кузнец, наверное!» – мелькнула в голове быстрая мысль.
– Ах ты, малолетний негодник! – покраснев от напряжения, заорал мужчина. – А ну, стой!
Но паренек лишь припустил еще быстрее. Пот катился по его лицу, и было видно – мальчик на пределе сил. И все еще бежит только потому, что сзади его настигает разъяренный мужик явно не с ласковыми объятиями.
До узкой подворотни оставались считанные метры, как вдруг мальчик, запнувшись о собственную ногу, упал.
Я испуганно вскрикнула и бросилась, было, на помощь, как почувствовала крепкие руки на локте.
– Не лезь в чужие проблемы! – прошипел на ухо Савка, удерживая меня на месте.
Я неохотно кивнула, вспоминая о своей роли, хотя душа буквально вопила, прося помочь пареньку. Он же совсем ребенок! Что такого мог мальчишка сделать, что кузнец настолько разъярен?!
– Ага! Попался! – довольно крикнул мужик, подбегая к ребенку и поднимая его за шкирку. – А ты знаешь, что тебе грозит за воровство?
Я изумленно уставилась на ребенка. Вор?! Нет, этого не может быть!
– Я хочу помочь маме! – трясясь всем телом, крикнул мальчик.
– Для этого у нее есть я! – нахмурился мужчина, залепляя мальчику такую пощечину, что маленькая голова даже закачалась из стороны в сторону.
Я тихонько всхлипнула, чувствуя, как по щекам текут слезы. Савка продолжал крепко держать меня, не давая броситься к ребенку.
Но отец! Как он мог так жестоко бить свое дитя?!
– Ты женился на ней только из-за денег! – захлебываясь хлеставшей из носа кровью прокричал мальчик. – А потом пропил все ее состояние!
Так значит, отчим. Много слышала подобных историй, а вот вижу подобного урода впервые!
– Да как ты смеешь, паршивец?! – рассвирепел кузнец, снова замахиваясь на пасынка.
Больше я терпеть не могла. Вырвалась из твердой хватки Савки и бросилась к мужчине, с силой удерживая его руку.
По толпе, мигом набежавшей на «представление», пронесся испуганный шепоток.
Я же, злясь, как никогда, выхватила мальчика из лап кузнеца. Мужчина так изумился новому герою и защитнику, что без возражений выпустил рубаху пасынка.
– Как вы смеете бить ребенка?! – яростно сверкая глазами, прошипела я.
Мальчик, почувствовав поддержку, спрятался за меня, обняв ноги и дрожа всем телом.
– Запрокинь голову вверх, так кровь быстрее остановиться! – мягко сказала я парнишке и тут же повернулась к его отчиму, мгновенно сменив тон. – Вы знаете, сколько пунктов Основного Закона нарушили? Три! А с учетом того, что жертва – ребенок до пятнадцати лет, то грозит вам два года тюрьмы!
– Но… ээээ… – заблеял кузнец, испуганно осматриваясь по сторонам в поисках поддержки.
Вот только люди смотрели на происходящее лишь с любопытством, но принимать чью-либо сторону не спешили. Ждали продолжения «представления».
– Он украл у меня деньги! – нашел, что возразить этот мерзавец и с отвратительной улыбкой уставился на меня. Мол, что на это скажешь?
Но на то я и принцесса – умею выходить из подобных ситуаций, а, когда знаешь законы, проблем не возникает.
Но процитировать Общий Кодекс Королевства мне не дал мальчишка. С легким звоном по земле прокатились три медные монетки и остановились у ног кузнеца.
– Если вы сейчас же не уберетесь с глаз долой, то я позову стражу! – почти спокойно произнесла я, смотря в глаза мужчине.
Зло скрипнув зубами, он поднял с земли монеты, развернулся и пошел прочь. Я стояла и смотрела ему вслед, ласково гладя светлую головку, доверчиво прильнувшего ко мне мальчугана. Наконец, дверь одного из домов с громким хлопком закрылась.
Я же, подхватив ребенка под локоть и шепча, что все будет хорошо, направилась к воротам города.
Люди уступали дорогу, как прокаженной, неодобрительно посматривая. Я скрипнула зубами от досады, но промолчала. Некоторые личности бывают настолько эгоистичными, что на чужие проблемы могут только смотреть, аплодировать и улюлюкать. Увы, с этим ничего нельзя поделать.
На глаза попался Савка. Искреннее удивление в его лице смешалось с осуждением и злостью. Я отвернулась, не говоря ни слова. Как же тяжело ошибаться в человеке.
«Не лезь в чужие проблемы!» – так, кажется, он сказал?
Вдруг, откуда ни возьмись, вернулся кузнец, да не просто так, а с ремнём в руках. Видимо мимолётный испуг уступил в его душе место гневу, и он помчался «устанавливать справедливость». Несколько шагов, разделявших нас дали мне пару мгновений на то, чтобы отчаяться и вернуть себе самообладание, а рука схватила стоящую у стены метлу. По старой традиции нашего дома девочек, также, как и мальчиков, учат фехтованию, поэтому отработанные до автоматизма навыки сделали своё дело и руки сами нашли оружие.
Растрепавшийся пучок прутьев слетел черенка при первом же движении и угодил бы в лицо нападающему, если бы он не наклонился. А потом я отделала его на славу. Сильный, но неповоротливый, этот увалень уже через минуту сидел на корточках и прикрывал руками голову – удары оставшейся в моей руке палкой я наносила немилосердные.
Надо же, уже и зрители сбежались, и теперь в их взглядах если не восхищение, то одобрение сквозит определённо. Почему-то это ещё сильнее огорчило меня. Отбросив своё «оружие» и схватив за руку мальчугана, я без оглядки заторопилась домой. Вернее, в лесную избушку сестрицы.
ГЛАВА 6
Ульяна.
Привычка рано вставать выработалась у меня с детства. Собственно, как и правило ложиться спать сразу, после наступления темноты. При лучине не много-то наделаешь, а свечи дороги. Так или иначе, проснулась я ни свет, ни заря.
Дело нашлось быстро. Ведь я даже не осмотрелась, как следует, в Нелкиных покоях, погрузившись в хлопоты и переживания!
Если спальня кроме камина и кровати была оснащена только изящным резным секретером, который я выпотрошила в ночь прибытия, чтобы упрятать туда свои снадобья, то расположенный рядом гардероб, уставленный очаровательными предметами, так и остался местом, где фрейлины одевали Моё Высочество в довольно громоздкие наряды и укладывали на голове непростое сооружение, закрепляя его разными хитрыми устройствами. Вот тут я и принялась «осваиваться»: слева направо и сверху вниз, чтобы не пропустить ничего интересного.
Огромные шкафы с одеждой, выдвижные ящички с лентами и бантиками, шкатулки с заколками, брошами, колечками и перстеньками, красивыми и изящными, порой вычурными и тяжеловесными. Шляпки, шарфики, флакончики и баночки – румяна и подкраски, тени, тушь – никогда бы не подумала, что для жизни принцессе нужно такое огромное количество самых разных предметов. Книжки с чудесными картинками, альбомы, краски, флейта в футляре тиснёной кожи – казалось, сейчас у меня зарябит в глазах.
Однако, добравшись до странных плоских коробочек, я испытала настоящий восторг. Здесь лежали маникюрные инструменты работы лучших мастеров.
Ножнички с по-разному изогнутыми кончиками, щипчики и кусачки на все вкусы, пилочки, ножички, крючки, пинцеты. Это было настоящее богатство, которое я в раскрытом виде разложила по всей поверхности просторного дивана и замерла в немом благоговении. А потом в голове закрутились иные мысли, а руки сами отобрали полтора десятка предметов и даже уложили их в одну из плоских компактных упаковок. Кажется, мама называла такие «бювар». Или «несессер»? Не помню. Главное – каждый предмет попадает в своё гнёздышко. Потом у Нелки выпрошу, у неё и без этого всего много, а сестрица у меня, похоже, нежадная.
* * *
Когда подали завтрак в постель, я уже находилась под одеялом и содержимое обширного подноса употребила по назначению старательно и без пропусков. Изнеженные аристократки могут позволить себе плохой аппетит по утрам, а моему растущему организму в любое время суток требуется усиленное питание. А то, что до полного насыщения не хватило ещё одного кусочка сыра – так это этикетом учтено. Я ведь должна приветствовать Её Величество, и, при этом, опять попаду за богато накрытый стол, где не стану скучать без дела.
Хорошо, что мама (странно думать так про королеву) выглядит сегодня неплохо. Да, творог с молоком за половину позавчерашнего дня и весь вчерашний, да ещё и с самого утра – это ужасно надоело всем вокруг и, кажется, многие придворные стали частенько наведываться в окрестные трактиры, чтобы разнообразить меню. Но нас с Её Величеством этот вариант волновать не должен, мы ведь пример для подражания, так что придётся терпеть некоторое ограничение в выборе блюд.
Судя по первым признакам, замеченным мною в лучах утреннего солнца, ухудшения в состоянии женщины когда-то давшей мне жизнь, не произошло. Розовые пятна на щеках не выглядят столь болезненными, как позавчера, а синева под глазами менее заметна.
Да, пока установить вид токсина, который подмешивали ей в пищу, мне не удалось, но его поступление, похоже, прекратилось. Не так-то просто добавить хоть что-то в творог или молоко так, чтобы это прошло незамеченным. А уж как это проделать с сыром – вообще ума не приложу.
– Сегодня, а потом ещё тридцать семь дней, – вздохнула маменька, отодвигая от себя чашку с творогом, размоченным молоком.
Я с сомнением заглянула в посудину. Уровень в ней, конечно, заметно понизился, но не настолько, чтобы это было характерно для здорового человека. Организм пока слабовато откликался на произошедшие в нём изменения. Что же, исцеление не будет быстрым. Конечно, имей я возможность сама готовить все блюда и накрывать на стол, можно было бы и не ограничивать королевское меню столь узкими рамками, но пока я не могу придумать ничего лучшего.
– Кстати, доченька, мне кажется, вы с принцем Домиником больше не ссоритесь по пустякам, как это случалось в его предыдущие визиты?
– Мы стали немного старше, – стараюсь выглядеть не слишком заинтересованной в затронутой теме, но, видимо, провести собеседницу мне не удалось.
– Ты заметно подросла, я это как-то неожиданно для себя вдруг заметила. А мужчины взрослеют только внешне: обрастают бородами, потом седеют, а ведут себя по-мальчишески всю жизнь. Только чем дальше, тем всё с более и более солидным видом, – а вот и намёк на шутку и даже слабое подобие улыбки на милом лице, всё ещё носящем признаки болезни. – Нам надо принимать их такими, каковы они по своей природе, и хорошенько думать над тем, какие глупости им прощать, какие не замечать, а за что сердиться до тех пор, пока они не раскаются.
– А бывают глупости, за которые мужчин следует поощрять? – возникает у меня неожиданный вопрос.
– Бывают и такие, только я не могу рассказать, как отличить их от других. Не знаю верного способа. Наверное, в постижении этого знания и заключается взросление женщины, – королева слабо улыбнулась.
* * *
После утренней молитвы нас с принцем Домиником достаточно безапелляционно отправили на верховую прогулку. Разобраться в том, какие рычаги управляют ходом дел в королевском дворце, мне так и не удалось, но когда вся челядь и придворные в едином порыве собирают свою принцессу в увеселительную поездку, а благородный спутник ожидает у крыльца, то противиться ситуации нет никакого смысла. Да и не хочется, прямо скажу. Верхом на Серко я чувствую себя значительно уверенней, чем в богатых залах, где, кажется, десятки глаз следят за каждым твоим движением.
А сейчас в сопровождении грума, пажа и отца-наставника, а также принца с малой свитой своих приближённых я расслаблена и могу спокойно подумать о том, что сообщу сестре, когда мы с ней поменяемся обратно. Дорога ведёт нашу кавалькаду на юг и, не доезжая реки, за которой находится Священный Камень, я принимаю левее, чтобы у моего спутника не возникло подозрения, будто я веду его к месту, куда обычно наведываются новобрачные.
Спокойный пасмурный день, принц изредка посматривает в мою сторону и не нарушает молчания. Тишина дневного леса… почему тишина? Куда девались обычные в эти часы птичьи трели? Где кузнечики?
Задумавшись о том, как дальше лечить королеву, я не заметила, как что-то зловеще изменилось вокруг и кто-то ломится сквозь чащу так, что трещат сухие сучья.
Кабан. Обычно они не показываются на глаза множеству вооружённых верховых, но этот видимо, чем-то озабочен или испуган. Звенит тетива охотничьего арбалета, это мой спутник спешит продемонстрировать мне, какой он прекрасный стрелок. Попал! Зря он это. Такого матёрого секача один арбалетный болт скорее раздразнит, чем свалит с ног.
Так и есть, вместо того, чтобы пересечь тропу и удалиться по своим делам, свинтус бросается в нашу сторону с отнюдь не дружелюбными намерениями.
Серко, послушный моей руке отодвигается влево, Доминик уже спешился и готовится взять зверя на копьё, а справа и слева к нему спешат наши пажи с обнаженными короткими охотничьими мечами, чтобы добить. Широкий наконечник вонзается в поросшую короткой шерстью грудь животного, но не останавливает его – принца, свалившегося с ног, волочет по земле, пока тупой конец древка не втыкается в кочку, после чего звучит короткий хруст и острый обломок переломившейся деревяшки ударяет в грудь одного из подоспевших помощников. Вскрик боли, блеск клинка, хрипы умирающего кабана и грум, оказавшийся между мной и местом трагедии.
Раскат грома, порыв ветра, черная туча накатившаяся справа из-за вершин близких деревьев. Резко наступившие сумерки, блеск молнии, осветивший какую-то постройку неподалеку. Буквально несколько ударов сердца и тихий благостный день превратился в ненастный, предвещающий проливной дождь.
Как ни странно, моим распоряжениям мужчины подчинились беспрекословно. Раненого пажа на плаще быстро, но бережно перенесли под крышу пустого сарая, который слуги нашли неподалеку, и свечи из сумы отца наставника осветили пропитанные кровью лохмотья на груди бедного юноши.
Затеплился костер, над которым повис котелок с водой, а я, стоя на коленях, резала и резала то, что ещё недавно было богато украшенным колетом. Бычья кожа этого традиционного одеяния придворных щеголей поддавалась неохотно, но терпение и острое лезвие моего ножика сделали своё дело.
Рана выглядела ужасно, но была всё же не так плоха, как можно было подумать на первый взгляд. Колет сделал своё дело и сильно ослабил удар. Да и направление его оказалось удачным. Рана получилась неглубокой, но длинной – примерно в две ширины ладони – вдоль тела и, соответственно, поперёк рёбер.
Я гоняла подручных, требуя от них носовых и шейных платков, горячей воды, прокипятить нитки, крепкого курного вина (чего только не найдешь в седельных сумках мужчин!) и шила, шила, шила, время от времени подзадоривая болезного язвительным замечанием по поводу того, как неохотно он переносит боль, и, что скажет его любимая, когда увидит такой страшный шрам на груди. Потом обозвала мальчишку слизняком, за то, что из-за пустяковой царапины он распустил нюни, и недотёпой, наскочившим на щепку по собственной нерасторопности.
У нас, знахарок, наработан богатый арсенал приёмчиков, чтобы добиться от пациента правильного поведения. Так что бедолага терпел мои насмешки до тех пор, пока окончательно не разъярился.
А что делать, если кроме нитки с иголкой у меня с собой ничего целебного больше не было?! Ну, ещё кипячёная вода, да калёное железо для обеззараживания сложных мест. Так что пришлось мобилизовать внутренние силы его организма.
Наконец, со вздохом облегчения, я отошла от раненого и внимательно оглядела принца, стоящего неподалеку. Он был потрепанным, очень удивленным, но вполне невредимым. Обработав несколько самых глубоких царапин, я устало привалилась к Серко, единственной лошади, впущенной в помещение.
А за стенами сарая хлестали струи нешуточного ливня, и крыша протекала во многих местах, отчего все сгрудились на сухом участке. Я, наконец, пришла в себя и сделала единственное, что мне оставалось, чтобы сгладить впечатление, которое невольно произвела на своих спутников – попросила отца-наставника глубоко и искренне молиться за несчастного, дабы Всевышний ниспослал ему исцеление.
