Текст книги "Город смерти"

Автор книги: Сэмюэль Р. Дилэни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Восхищенные Навигаторы присоединились к ней в коридоре.

– Считайте, – сказала Ридра.

При счете «ноль» Рон выключил магнетизм у стен.

Шарики начали свое медленное движение.

– Вы нас каждый день чему-нибудь учите, – сказал Калли. – Все это должен был предложить я, это моя работа. Откуда вы взяли эту мысль?

– От слова «большая окружность» на… другом языке.

– Языке? – спросила Молли. – Как это?

– Ну, я немало упрощу и все же постараюсь показать. – Она взяла металлическую пластину и палочкустилос и начала чертить. – Допустим, слово для обозначения окружности – О. В данном языке имеется интонационная система для выражения сравнительных размеров. Мы представим ее диактрическими знаками: меньший, обычный, большой. Что в таком случае обозначает О со значком меньше над ним?

– Наименьшую возможность ответил Калли, – Это просто.

Ридра кивнула.

– Теперь представим себе, что слово, обозначающее обычный круг О со значком обычным над ним, сопровождается одним из двух символов: один из них означает, что окружность не соприкасается с другой, другой – пересечение окружностей или +. Что означает 0+ со значком больше над ним?

– Пересекающиеся большие окружности пересекаются, в этом языке слово «для большой окружности» всегда 0+ со знаком больше над ним. Эта информация заключена в самом слове. Точно так же, как вусстопостановка несет в английском ту информацию, которая в соответствующих французских словах – ла rape или ле тиррер – отсутствует. «Большая окружность» – это сочетание несет в себе определенную информацию, но она недостаточна, чтобы извлечь нас из трудного положения, в которое мы попали. Нам нужно перейти к другому языку, извлечь необходимую информацию и решить, что делать.

– Какой же это язык?

– Не знаю его настоящего названия. Условно его называют Вавилон-17. Я мало что знаю в нем, но из того, что мне известно, следует, что его слова несут больше информации, чем четыре-пять живых языков вместе взятых, и в меньшем объеме.

Она коротко перевела это и Молли.

– Кто говорит? – спросила Молли, руководствуясь своим минимальным знанием английского языка.

Ридра прикусила губу. Когда она сама задавала себе этот вопрос, мышцы ее живота напрягались, руки начинали судорожно двигаться, а в горле застревали слова ответа. Так произошло и сейчас, но потом прошло.

– Не знаю. Но хочу узнать. Это и есть главная причина нашей экспедиции.

– Вавилон-17, – повторил Рон.

За ним кашлянул один из парней взвода.

– Что, Карлос?

Приземистый, черноволосый Карлос был мускулистым юношей.

– Капитан, я хочу показать вам кое-что, он переступил с ноги на ногу с юношеской неуклюжестью, тяжело отдувался после подъема. – Кое-что внизу, в трубе. Думаю, вы сами должны взглянуть на это.

– Помощник велел вам отыскать меня?

Карлос ткнул за спину большим пальцем.

– Угу.

– Вы трое сможете кончить с этим делом?

– Конечно, капитан.

Калли смотрел на сближающиеся шарики.

Ридра нырнула вслед за Карлосом. Они спустились по лестнице и, согнувшись, пошли по узкому переходу.

– Здесь, – сказал Карлос. Он остановился у оплетенного проводами пластика стены и открыл шкафчик. Через пластиковую поверхность схемы проходила трещина. – Разбито.

– Как? – удивилась Ридра.

– Вот так, – он взял плитку в руки и сделал сгибающий жест.

– Вы уверены, что она не сломалась сама по себе?

– Она не может, – сказал Карлос. – Когда она на месте, она слишком хорошо закреплена. Ее нельзя сломать даже молотком. А здесь сосредоточение всех цепей коммуникации.

Ридра кивнула.

– Дефлекторы для маневров в обычном пространстве.

Он открыл другую дверцу и извлек еще одну плитку, – Вот.

Ридра провела ногтем по разлому второй пластины.

– Кто-то на корабле сломал это, – сказала она. – Возьмите их в мастерскую, скажите Лиззи, чтобы она починила их и принесла мне. Я сама поставлю их на место. И верну ей ее шарики. Бросьте жемчужину в густое масло. Яркая жемчужина постепенно сменится красным, потом исчезнет. Таков полет в гиперстасисе.

На панели компьютера Ридра раскладывала карточки. Словарь удвоился с начала путешествия. Она испытывала частичное удовлетворение. Слова, их значения, становились для нее все яснее.

Но на корабле был предатель. Вопрос – вакуум, где не было никакой информации. Кто, как, почему? – эта пустота заполняла часть ее мозга, заставляя испытывать страдания. Кто-то сознательно сломал эти пластинки… Это подтвердила Лиззи. Кто? Имена всех членов экипажа, и рядом с каждым вопросительный знак.

Бросьте драгоценный камень в груду драгоценностей.

Таков выход из гиперстасиса в пространство Двора Военного Союза в Ариседже.

Она сняла с коммуникационного щита чувствительный шлем.

– Пожалуйста, переводите меня.

Глазок индикатора мигнул в знак согласия. Каждый из Лишенных Тел воспринимал все детали гравитационных и электромагнитными течениями стасисов, каждый по-своему. Этими деталями были мириады, и пилот вел свой корабль по этим течениям, как когда-то парусные корабли дрейфовали по океанам жидкости.

Шлем давал возможность капитану увидеть то, что видели Лишенные Тела, конечно, в известных пределах.

Она надела шлем, закрыв свои глаза, нос и уши.

Покачиваясь в петлях голубого, синего и индиго, плыли многочисленные станции и планетоиды, составляющие Двор Военного Союза. Музыкальные звуки сочетались с взрывами шума стасиса в микрофонах. Обонятельные имитаторы давали смесь запахов косметики и горячего масла. К ним примешивался запах горелой корки.

Три ее чувства были заполнены, она была оторвана от реальности. Потребовалось не менее минуты, чтобы собрать чувство воедино и подготовиться к их интерпретации.

– Все в порядке? На что я смотрю?

– Огоньки – это многочисленные планетоиды и кольцевые станции, составлявшие Военный Двор, – объяснил ей Глаз. – Голубой свет слева – сеть радаров, которая простирается до стеллара-центра 42. Красные вспышки справа вверху – отражение Беллатрикса от полдюжины солнечных дисков, вращающихся на четыре градуса вне поля зрения.

– А что это за низкий гул? – спросила Ридра.

– Корабельные двигатели, – объяснил Ухо. – Не обращайте внимания. Я перекрою этот звук, если хотите.

Ридра кивнула. Гудение прекратилось.

– Это щелканье… – начал Ухо.

– … код Морзе, – заключила Ридра. – Узнаю. По-видимому, устанавливают контакт два радиолюбителя.

– Верно, – подтвердил Ухо.

– Что так неприятно пахнет?

– Это запах гравитационного поля Беллатрикса. Вы не можете пользоваться обонянием объемности, но горелая лимонная корка – это мощные фабрики, которые размещены в зеленом зареве справа впереди.

– Куда мы причалим?

– К звукам Е-минорной триоды.

– К запаху горячего масла справа от нас.

– В один из этих белых кругов.

Ридра вызвала пилота.

– Все в порядке, Брасс, можно приземляться.

Летающее блюдце скользнуло к основанию корабля.

Ридра легко удерживалась на нем в четырех пятых земного. Ветерок в свете искусственных сумерек отбрасывал назад ее волосы. Вокруг нее расстилался главный арсенал Союза. Внезапно она вспомнила, что случайность рождения привела ее семью на территорию Союза. Будучи рожденной в другой галактике, она могла с такой же легкостью быть и Захватчиком. Ее стихи были популярны в обеих воюющих сторонах. Она отбросила эту мысль. Не слишком мудро думать об этом в центре Двора Военного Союза.

– Капитан Вонг, вы прибыли под покровительством генерала Форестера.

Она кивнула, когда ее блюдце остановилось.

– Он оповестил нас, что вы эксперт по Вавилону-17.

Она снова кивнула. Рядом с ней остановилось другое блюдце.

– Я счастлив познакомиться с вами, если вам будет нужна помощь, скажите – и она будет вам оказана.

Она протянула руку.

– Спасибо, барон Вер Дорко.

Он поднял черные брови, линия его рта изогнулась.

– Вы умеете читать геральдику? – он указал рукой на герб на своей груди.

– Да.

– Это большое достижение, капитан. Мы живем в мире изолированных групп, каждая из них редко соприкасается с соседями, и каждая говорит, если можно так выразиться, на своем особом языке.

– Я говорю на многих языках.

Барон кивнул.

– Иногда мне кажется, капитан Вонг, что без Захвата, без предмета, на котором Союз может сосредоточить свою энергию, наше общество распалось бы, капитан Вонг… – он замолчал. Лицо его выразило сосредоточенность, потом прояснилось: – Ридра Вонг?

Она улыбнулась в ответ на его улыбку.

– Я не знал… – он протянул руку, как бы встречая ее вновь. Но, конечно… – холодная вежливость его манер сменилась теплом, – ваши книги… я хочу, чтобы знали… – темные глаза его расширились, а губы сложились в нечто вроде усмешки, руки искали одна другую – все это свидетельствовало о беспокойном аппетите, о голоде и о чем-то… Последовал легкий наклон головы. – Обед в моем доме будет подан в семь. – Своим приглашением он прервал ее мысли. – Сегодня вечером вы обедаете со мной и баронессой.

– Спасибо. Но я хотела бы обсудить с моим экипажем…

– Я распространяю свое приглашение на всю вашу свиту. В вашем распоряжении конференц-зал в моем доме и все окружающие помещения, хотя они и не так удобны, как у вас на корабле.

«Красный язык извивался за белыми зубами: коричневые линии губ образуют слова с такой неторопливостью, с какой движется челюсть каннибала,» – подумала она.

– Пожалуйста, придите немного пораньше, чтобы я мог…

Она затаила дыхание, потом почувствовала себя глупо, и сузившиеся зрачки свидетельствовали, что он зарегистрировал ее замешательство, хотя и не мог понять его причины.

– … Провести вас по всему дворцу. Генерал Форестер высказал пожелание, чтобы вас ознакомили со всеми новинками, предназначенными для борьбы с захватчиками. И это большая честь, мадам. Здесь немало опытных офицеров, прослуживших много лет, которые не видели много из того, что вы увидите. Многое для вас будет скучным. По моему мнению, вас нужно знакомить с самыми лакомыми кусочками. Некоторые из наших изобретений весьма остроумны. Наше воображение все время занято.

«Этот человек распространяет на меня свою паранойю, – подумала Ридра. – Мне это не нравится.»

– Я предпочла бы не навязываться вам, барон. На корабле есть кое-какие проблемы, которые я должна…

– Приходите. Ваша работа немного облегчится, если вы примите мое гостеприимство, уверяю вас. Женщина, с вашим талантом и внешностью, будет пользоваться успехом в моем доме… И к тому же я чуть не умер, изголодавшись, – темные губы обнажили сверкающую полоску зубов. – По интеллектуальному собеседнику.

Она уже собиралась еще раз вежливо отказаться, но барон сказал:

– Я жду вас вместе с экипажем до семи.

Летающее блюдце скользнуло над площадью. Ридра взглянула назад на лифт, где ждал ее экипаж. Силуэты людей вырисовывались на фоне искусственного вечера.

Ее диск начал медленно подниматься ко входу в «Рембо».

– Ну, – сказала она меленькому коку, который только накануне избавился от повязки, – сегодня вечером вы свободны. Помощник и экипаж идет со мной обедать… Проверьте манеры парней, каждый ли знает, каким ножом что едят, и тому подобное.

– Салатная вилка маленькая, она лежит немного сбоку, – мягко начал помощник, оборачиваясь к взводу.

– А какая лежит за ней? – спросил Аллегра.

– Это для устриц.

– А если у них нет вилки для устриц? – Флон потер губу костяшками пальцев. – Думаю, нам следует захватить с собой зубы.

Брасс положил лапу на плечо Ридры.

– Как вы себя чувствуете, капитан?

– Как поросенок на вертеле.

– Вы выглядите усталой, – сказал Калли.

– Наверное, слишком долго работала, сегодня вечером мы – гости барона Вер Дорко. И, думаю, нам можно немного расслабиться.

– Вер Дорко? – спросила Молли.

– Он координирует реализацию всех проектов, направленных против Захватчиков.

– Значит, под его руководством изготавливают самое большое и самое секретное оружие? – спросил Рон.

– Не только. И маленькое смертоносное.

– Эти попытки саботажа, – произнес Брасс, – обернись они успехом в Военном Дворе, это отразилось бы на наших действах против Захватчиков.

– Страшно подумать, если они сумеют подложить бомбу в штаб-квартиру Администрации Союза.

– Вы можете остановить их? – спросил помощник.

Ридра пожала плечами и повернулась к просвечивающим контурам Лишенных Тела членов экипажа.

– У меня есть идея. Послушайте, я попрошу вас немного пошпионить этим вечером. Глаз, я прошу вас остаться на корабле. Я хочу быть уверена, что на корабле только вы. Ухо, как только мы двинемся к барону, станьте невидимым и не отходите от меня дальше, чем на шесть футов, пока мы не вернемся на корабль. Нос, вы будете передавать сообщения. Я хочу кое-что установить. Может, это просто мое воображение.

Глаз проговорил что-то зловещее. Обычно телесные могут разговаривать с Лишенными Тела только при помощи специальной аппаратуры. Иначе они тут же забывают сказанное. Ридра решила проблему, немедленно переводя сказанное Лишенным Тела на язык басков, прежде чем она его забудет. Оригинальные слова забывались, но перевод оставался. «Эти разбитые плитки не были вашим воображением», – вот что осталось в ее мозгу на языке басков.

Она оглядела экипаж с грызущим ее беспокойством.

Если бы один из этих парней или офицеров имел какие-нибудь психологические отклонения, это отразилось бы в его психоиндексе. Но у кого-то из них это было. Это ранило, как заноза, застрявшая в подошве и напоминавшая о себе при ходьбе. Она вспомнила, как искала их ночью Гордость. Теплая Гордость за то, что они исполняли свои обязанности, когда их корабль двигался меж звезд.

И все же среди них был предатель.

Она вспомнила: «Где-то в Эдеме… где-то в Эдеме, змей, червь…» Эти расколотые пластины сказали ей: «Змей хочет уничтожить не только ее, но весь корабль, его экипаж и все оборудование, уничтожить немедленно».

Нет сверкающих во тьме ножей, нет выстрелов из-за угла, нет веревки, набрасываемой на горло, когда она входит в темноту кабины. Вавилон-17… Насколько хорош этот язык, когда дело идет о самой жизни?

– Помощник, барон пригласил меня прийти раньше и осмотреть новейшие образцы оружия. Отведете парней к семи. Я ухожу немедленно. Глаз и Нос – со мной.

Лишенные Тела стали невидимыми.

Ридра спустилась по лифту и встала на блюдце.

– Грубое, нецивилизованное оружие, – указал барон на ряд пластиковых цилиндров в стеллаже, все увеличивающихся в размерах. – Стыдно тратить время на эти неуклюжие «новшества». Вот эта маленькая может разрушить площадь в пятьдесят квадратных миль. Большая оставляет кратер глубиной в сто пятьдесят миль диаметром. Варварское оружие. Мне не нравится его использовать. Вот эта слева более слабая. Она взрывается с силой, достаточной для разрушения части здания. Но главная часть бомбы остается нетронутой и прячется под развалинам. И шесть часов спустя она взрывается с силой большой атомной бомбы. К этому времени к месту предыдущего взрыва стягиваются войска, ведется восстановительная работа, действует Красный Крест, или как там его называют захватчики. Многочисленные эксперты определяют размеры и причины разрушений. И вот – бах! – замедленный водородный взрыв, и кратер в тридцать-сорок миль. Но все же эти бомбы – это детское оружие. Я держу бомбы в своей коллекции, только, чтобы продемонстрировать, как далеко мы ушли от них.

Ридра последовала за ним через арочный проход в соседний зал. Его стены были уставлены регистрационными шкафами, в центре зала находилась единственная витрина.

– Здесь моя гордость.

Барон подошел к витрине и открыл прозрачную крышку.

– А это что такое? – спросила Ридра.

– На что, по-вашему, оно похоже?

– На обломок скалы.

– Слиток металла, – поправил ее барон.

– Оно взрывается?

– Оно не грохнет, – заверил ее барон. – А ее прочность на разрыв больше, чем у титановой стали, но у нас есть гораздо более твердые пластики…

Ридра хотела коснуться его рукой, потом передумала и спросила: – Я могу взять и осмотреть его?

– Сомневаюсь, – ответил барон, – попробуйте.

– Что же случится?

– Увидите сами.

Она хотела взять обломок. Рука ее остановилась в двух дюймах от его поверхности… Ридра пыталась приблизить руку, но не смогла. Она нахмурилась.

– Минутку, – улыбнулся барон, беря в руки обломок. – Увидев его лежащим на земле вторично, вы и не посмотрите на него, ведь верно?

– Отрава? – предположила Ридра. – Или это часть чего-то еще?

– Нет. – Барон задумчиво поворачивал в руках этот предмет. – Он высоко избирателен. И хорошо повинуется. Допустим, – барон поднял руку, – вам нужен пистолет, – и его рука вытащила небольшой вибропистолет самой современной модели, – она таких еще не видела… – или серповидный гаечный ключ. Теперь он держал в руке ключ длиной в фут. – Или мачете, – лезвие сверкнуло, когда он взмахнул рукой. – Или маленький самострел, – и у самострела был пистолетный курок и тетива не более десяти дюймов длиной. Стрела, однако, была вдвое длиннее самострела и оканчивалась наконечником в четверть дюйма.

– Это какая-то иллюзия, – сказала Ридра, – поэтому я и не могла коснуться его рукой.

– Металлический штемпель, – сказал барон. В его руке появился молоток с необыкновенно толстой головкой. Он ударил по дну витрины, где лежало его «оружие».

Ридра увидела круглую вмятину, оставленную головкой молотка. В середине вмятины было маленькое изображение герба Вер Дорко. Ридра провела пальцем по металлу, еще теплому от удара.

– Это не иллюзия, – сказал барон. – Этот самострел пробивает стрелой трехдюймовую доску на расстоянии в сорок ярдов. А вибропистолет… я думаю, вы знаете, что он может сделать.

Он держал… Теперь это вновь был обломок металла.

– Возьмите его у меня.

Она подставила руку, он разжал пальцы, Ридра сжала свои, но обломок уже лежал в витрине.

– Это не фокус. Просто он высокоизбирателен и послушен.

Барон притронулся к краю витрины, и пластиковая крышка закрылась.

– Умная игрушка. Посмотрите что-нибудь еще.

– Но как она действует?

Вер Дорко улыбнулся.

– Мы сумели поляризовать сплав самых твердых элементов так, что он существует только в определенно воспринимающихся матрицах. В остальных случаях они преломляются. Это означает, что, помимо видимости, этот сплав недоступен для восприятия. Нет ни веса, ни массы: все это он имеет в потенции. Его можно пронести на любой корабль, направляющийся в гиперстасис, и оставить рядом с контрольными приборами. Два или три грамма этого сплава выводят из строя всю систему контроля за кораблем. Это главное назначение. Достаточно пронести его на борт корабля захватчиков, и об этом корабле можно больше не беспокоиться. Остальное – детская игра. Неожиданная способность поляризоваться в заданную форму.

Они перешли в следующую комнату.

– Структура любого предмета может быть кодифицирована на молекулярном уровне. В поляризованном состоянии каждая молекула вещества движется свободно. Дайте толчок, и она займет новое положение, образуя нужную структуру. – Барон оглянулся на витрину. – Очень просто. Там… – махнул он рукой в сторону регистрационных шкафов вдоль стен… – там, вот настоящее оружие: примерно, три тысячи структур, в которые может воплотиться вот этот обломок металла. Оружие – это знание того, что можно сделать. В рукопашной ванадиевая проволока шести дюймов длины может стать смертоносным оружием. Проткните его внутренний угол глаза, рассеките его доли, потом быстро выдерните ее – она рассечет мозжечок, вызвав общий паралич. Погрузи проволоку поглубже, и она пересечет соединение со спинным мозгом. Смерть. Той же самой проволокой можно закоротить коммуникационный прибор типа 27-ОХ, который обычно используется на кораблях захватчиков.

Ридра почувствовала, как мускулы ее напряглись.

Отвращение, подавляемое до сих пор, вырвалось наружу.

– Это помещение предназначено для Борджиа – прозвище, данное людьми отделу токсикологии. Здесь есть ужасные вещи. – Он взял со стеллажа закрытый стеклянный сосуд. – Чистый токсин дифтерии. Здесь достаточно, чтобы заразить целый город.

– Но стандартная процедура вакцинации… – начала Ридра.

– Токсин дифтерии, моя дорогая. Токсин! В прошлом, когда инфекционные болезни были проблемой, даже при пристальном осмотре жертв дифтерии не обнаруживали, кроме несколько сотен тысяч бацилл, и все они были в горле жертвы. Любая из этих разновидностей бацилл могла в худшем случае вызвать лишь кашель. Потребовались годы, чтобы объяснить происходящее. Крошечные бациллы производили еще более крошечный продукт – самое смертоносное вещество из всех, какие нам известны. Количество, необходимое для того, чтобы убить человека практически неопределимо. И до сих пор, при всем развитии нашей науки, единственный путь получения этой токсины – бацилла. Борджиа изменила его… Цианид – старая боевая лошадь, – указал он на другую бутылку. – Слушайте, чувствуете запах миндаля? Если вы голодны можем приняться за коктейли…

Она быстро и резко покачала головой.

– А вот здесь деликатесы, – указал барон на следующие сосуды. – Получены путем катализа. Цветослепота, полная слепота, тоновая глухота, полная глухота, атаксия, амнезия и так далее и тому подобное. – Закончив перечислять, он опустил руку и улыбнулся, как голодный грызун. – И все они здесь под контролем… Видите ли, вся проблема заключается в том, чтобы любое из этих веществ применять в достаточно большом количестве… Любое из этих веществ вы можете пить стаканами, и никакого вреда не будет, – барон поднял сосуд и нажал на кнопку на его конце. Послышался слабый свист. – Пока это всего лишь безопасный стероид.

– Но он активирует яды, которые производят… эффект.

– Точно, – улыбнулся барон. – А катализатор добавляется в таких же микроскопических дозах, как токсин дифтерии. Содержимое голубого сосуда принесет вам боль в животе и легкую головную боль на полчаса. Больше ничего. Зеленый сосуд – общая церебральная атрофия на неделю. Потом на всю оставшуюся часть жизни жертва становится дивным растением. Пурпуровый – смерть, – барон поднял руку ладонью вверх и рассмеялся. – Я проголодался. Не хотите ли пообедать?

«Спроси его, что в следующей комнате», – сказала она себе, но эта мысль прозвучала на языке басков – сообщение от невидимых Лишенных Тела охранников.

– Когда я была ребенком, барон, – Ридра двинулась к двери, – вскоре после возвращения на Землю меня взяли в цирк. Впервые я увидела рядом с собой столько удивительного. После окончания представления я целый час не хотела уходить домой. А что у вас в той комнате?

Удивленное движение лицевых мускулов.

– Покажите мне.

Он наклонил голову насмешливо вежливо в знак согласия.

– Современная война ведется на самых разных уровнях, – продолжал он, как будто не было никакого перерыва. – Кто-то выигрывал войну, изготовляя достаточное количество мушкетонов и боевых топоров, как вы видели в первой комнате, или правильно действуя шестидюймовой ванадиевой проволокой в коммуникационном приборе 27ОХ. Впрочем, рукопашные почти не встречаются. Оружие, принадлежности для выживания и к этому плюс тренировка, помещение, активная деятельность космонавта в течение двух лет обходится в три тысячи кредитов. Стоимость гарнизона в полторы тысячи человек – четыре миллиона. Этот самый гарнизон может жить и делать в трех боевых кораблях гиперстасиса, которые, полностью оборудованные, обходятся по полтора миллиона кредитов каждый – всего получается свыше девяти миллионов. Мы затратили около одного миллиона на подготовку единственного шпиона-саботажника, это много дороже, чем обычно. А шестидюймовая ванадиевая проволока стоит треть цента. Война обходится дорого. И хотя на это потребовалось время, штаб-квартира Администрации Союза начала понимать необходимость таких коварных расходов. Таким образом, мисс… капитан Вонг…

Они вновь были в комнате, с единственной витриной, на этот раз семи футов высотой.

– «Статуя, – подумала Ридра. – Нет, настоящая плоть, со всеми деталями мускулатуры и суставов. Нет, все же это статуя – человеческое тело мертвое или с приостановленной жизнью так не выглядит.»

– Таким образом, вы видите, что совершенный шпион необходим. – Хотя дверь открывалась автоматически, барон придерживал ее с устаревшей вежливостью. – Это одна из наших наиболее дорогостоящих моделей. Стоит более миллиона. С некоторыми небольшими видоизменениями может стать частью нашего арсенала.

– Модель шпиона? – спросила Ридра. – Это робот или андроид?

– Вовсе нет. – Они подошли к витрине. – Мы произвели с полдюжины ТВ-55. Это потребовало очень точной работы генераторов… медицина достигла такого развития, что все умственно безнадежные остаются жить и производят потомство – ограниченные существа, которые не выжили бы сто пятьдесят лет тому назад. Мы тщательно подбираем родителей и затем при помощи искусственного осеменения получаем полдюжины зигот – три мужских и три женских. Выращиваем их в полностью контролируемом питательном окружении, ускоряя их рост при помощи гормонов и тому подобных средств. Их внешняя красота – результат экспериментального подбора. Великолепные создания, вы даже не представляете себе, на что они способны.

– Я однажды провела лето на ферме, – коротко сказала Ридра. Кивок барона был резок.

– Мы и раньше использовали экспериментальную настройку мозга, поэтому знали, что получим. Но нам никогда не приходилось полностью воспроизводить жизнь, скажем, шестнадцатилетнего человека. Шестнадцать – это физиологический возраст, к которому мы приводим их за шесть месяцев. Сами посмотрите, какой великолепный образец, рефлексы на пятьдесят процентов выше, чем у обычного человека его возраста. Мускулатура восхитительная: после трехдневной голодовки он может поднять полуторатонный автомобиль. Подумайте, какое биологически совершенное тело. Оно использует до девяноста процентов физической силы.

– Я думала, что стимулирование роста гормонами невозможно. Разве оно не сокращает продолжительность жизни?

– При той интенсивности, которую мы используем, сокращает на семьдесят пять процентов и более. – Он мог бы точно так же улыбаться, следя за непостижимыми уловками какого-нибудь животного. – Но, мадам, мы производим оружие. Если ТВ-55 смогут функционировать двадцать пять лет на пределе интенсивности, это превзойдет средний срок службы боевого корабля на пять лет. Какие возможности! Разыскать среди обычных людей такого, кто смог бы функционировать как шпион, кто захотел бы им быть – это значит искать на грани невроза или психоза. Хотя подобное отклонение может означать способности в определенной сфере, в других сферах могут проявиться крайние слабости этой личности. Действуя в любой другой сфере, шпион окажется опасно неэффективным. А у захватчиков тоже есть психоиндексы, и они сумеют распознать шпиона там, куда мы захотим его послать. Пленный хороший шпион в десять раз опаснее плохого. Постгипнотическое внушение – и он не сопротивляется. А ТВ-55 во всех отношениях регистрируется совершенно нормально психически. Он владеет умением вести беседу, знает последние романы, политическую ситуацию, музыку и искусство. У него есть предмет, о котором он может говорить и час, и полтора – «группировка гантоглобина у карсупиалов.» Наденьте на него нужную одежду, и он будет как дама на посольском приеме или за кофе на правительственной конференции высшего уровня. Он искусный убийца, специалист во всех видах оружия, которое вы видели до сих пор. У ТВ-55 знание многочисленных диалектов и жаргонов, владение многочисленными акцентами, он владеет арготизмами, касающимися половых взаимоотношений, азартных игр, спорта, он знает полу– и нелегальные анекдоты. Выпачкайте его куртку, натрите лицо маслом, наденьте на него комбинезон, и он сойдет за автомеханика в любом из сотни стелларцентов. Он может вывести из строя любую двигательную систему, любой радар или систему контроля и оповещения, используемые захватчиками за последние двадцать лет, действуя всего лишь…

– Шестидюймовой ванадиевой проволокой?

Барон улыбнулся.

– Он может менять по желанию отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза. Небольшая хирургическая операция увеличивает подвижность его лицевых мышц, и он может резко менять свою внешность. Химические, гормональные инъекции позволят ему в течение считанных секунд менять цвет волос, если понадобится, свести их полностью и вырастить за полчаса новую шевелюру. Он хорошо знает психологию, особенно психологию насилия.

– Пытки?

– Если угодно. Он полностью подчиняется людям, его создавшим, он готов уничтожить всех, кого ему прикажут уничтожить. И в этой прекрасной голове нет ничего, что склонило бы его к мысли о своем «я».

– Он… – она сама удивлялась себе, говоря, – он прекрасен.

Темные длинные ресницы, казалось, вот-вот задрожат, открываясь, тяжелые руки свисают вдоль бедер, обнаженных, пальцы полусогнуты, как-будто рука сжимается в кулак. Тусклое освещение витрины позволяло разглядеть чистую загорелую кожу.

– Вы говорите, что это не модель, он действительно жив?

– О, более или менее. Он скорее находится в состоянии транса или гипернации ящериц. Я могу активировать его для вас – но уже без десяти семь. Не будем заставлять других ждать за столом.

Ридра перевела взгляд с фигуры в витрине на тусклую натянутую кожу лица барона. Его нижняя челюсть под впалыми щеками непроизвольно вздрагивала.

– Как в цирке, – сказала Ридра. – Но теперь я старше. Идемте.

Потребовалось усилие воли, чтобы принять протянутую бароном руку. Она была словно сухая бумага и так легка, что Ридра едва не вздрогнула.

– Капитан Вонг! Я восхищена.

Баронесса протянула пухлую руку серо-розового цвета, казавшуюся обваренной кипятком. Ее пышные веснушчатые плечи были обнажены, вечернее платье обнажало достаточную часть ее гротескно раздутой фигуры.

– У нас так мало интересного здесь, во Дворе, что, когда кто-нибудь такой известный, как вы, наносит нам визит…

Она оборвала предложение экстатической улыбкой, но толщина ее тестообразных щек превратила улыбку во что-то поросячье.

Ридра подержала мягкие, податливые пальцы такое время, которое позволяли правила приличия, и вернула улыбку. Она вспомнила, как маленькой девочкой плакала, когда ее наказывали и запрещали плакать. Она должна была улыбаться. Мышцы, при помощи которых баронесса произносила звуки, заплыли жиром. Хотя у нее был резкий голос, но звуки, вылетавший из тяжелых губ, проходили как бы сквозь толстое одеяло.

– Но ваш экипаж? Мы всех пригласили сюда. Двадцaть один – теперь я знаю, сколько насчитывает полный экипаж. – Она одобрительно повертела пальцами. Но здесь только восемнадцать ваших людей.

– Я думала, что Лишенные Тела могут остаться на корабле, – объяснила Ридра. – Потребовалось бы специальное оборудование для разговора с ними, я решила, что они будут смущать ваших гостей. Для компании они слишком заняты собой, к тому же они не едят.