Текст книги "Саня Дырочкин — человек общественный"

Автор книги: Семен Ласкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Я вздохнул и признался Севке:

– Знаешь, Байкин, лучше уж ходить пешком на девятый, чем иметь такую сплетницу в доме.

Редкий случай, когда Севка не стал со мной спорить.

* * *

Класс ждал Галину Ивановну, стоя вдоль колонок. Учительница с кем-то разговаривала в коридоре.

Наконец Галина Ивановна вошла, ведя за руку щупленького мальчишку.

Севка неожиданно громко охнул и тут же повернулся ко мне. Говорить было опасно, и он вращал глазами, шевелил губами, пытаясь без слов передать ошеломительную новость.

– Байкин! – одёрнула его Галина Ивановна. – Ты опять как на шарнирах! Урок ещё не начался, а уже замечание.

Она оглядела класс.

– Ребята, – сказала она. – К вам новенький, Федя Поликарпов, примите его к себе…

Галина Ивановна шагнула к Таткиной парте и сказала этому новенькому:

– Садись здесь. А командиром твоей звёздочки будет Дырочкин. Встань, Саня.

Федя угрюмо поглядел на меня.

– Если Поликарпову на первых порах будет у нас трудно, надеюсь, звёздочка ему поможет?

Севка опять повернулся ко мне, замахал руками, будто бы плыл по реке. Он и не заметил, как сзади подошла Галина Ивановна. Укрепив на Севкиной макушке три растопыренных своих пальца, она завинтила голову Байкина на исходное место.

Переговариваться было опасно, лучше уж подождать конца урока.

Галина Ивановна открыла журнал.

– Какие части речи мы с вами прошли? – спросила она у класса, видимо, специально для новенького.

Большинство подняло руки.

– Бойцова?

– Существительные, прилагательные, местоимения и глаголы, – отрапортовала Татка.

– А какие нужно поставить вопросы, чтобы определить винительный падеж существительного? – Она оглядела класс. – Байкин? Тебе, вижу, очень хочется поговорить…

– Что? – Байкин не расслышал, но случайно ответил верно.

Галина Ивановна уточнила:

– Назови не один, а оба вопроса.

Севка наконец начал понимать, о чём его спрашивают.

– Кого? Что? – сказал он.

– А теперь вопросы родительного?

– Кого? Чего? – решительно говорил Севка.

– Придумай пример, Байкин.

Севка задрал к потолку голову, точно там для него уже была заготовлена нужная фраза.

– У Феди живёт собака Фенька, – неожиданно произнёс он и, оглянувшись, вдруг весело подмигнул мне.

Ах, вот оно что! Разведчик Байкин тайно передавал мне важнейшую новость! Федя Поликарпов – сын того дядьки!

Мальчишка был потрясён не меньше меня.

– Разбери фразу по членам предложения, – ничего не подозревая, предложила Галина Ивановна.

Теперь Севка действовал и говорил очень чётко:

– Подлежащее – собака Фенька. Именительный падеж. Отвечает на вопросы: кто, что? Сказуемое – живёт. Глагол. Единственное число. Третье лицо. Настоящее время. У Феди – второстепенный член предложения. Существительное. Родительный падеж.

– Всё правильно, – кивнула Галина Ивановна. – Пятёрка. – Поставила отметку в журнал, но предупредила: – Старайся быть внимательнее, Байкин. Иначе я тебе вынуждена буду снижать отметку и за хороший ответ…

Потом мы писали в тетрадях под диктовку Галины Ивановны, рисовали надоедливые орфограммы, а звонок всё не звенел и не звенел. Урок, казалось, тянулся бесконечно.

Наконец зазвонило!

Расталкивая всех, мы вылетели на лестницу – нужно было срочно обменяться наиважнейшими новостями.

На первом этаже находился закуток для порожних вёдер и половых тряпок. Закуток мы называли «зал заседаний». Здесь не раз решались самые ответственные вопросы.

Теперь мы с Севкой неслись туда, перемахивая через ступени.

– Это он! Я его сразу узнал! – задыхался Севка. – Нужно срочно рассказать этому Федьке, что его отец едва не утопил собаку, что он предлагал нам её за трояк!..

Нужно было остудить Севкин пыл. Так мы могли наделать много непоправимых ошибок.

– Погоди, Севка. Нельзя торопиться, – попросил я.

– Пока мы раздумываем, – горячился Байкин, – его отец загонит собаку. – Он внезапно воскликнул: – Идея! – И принялся шарить в своих карманах. – Нужно выкупить Феньку! Он же всего только трёшку просил!

Севка выгребал одну за другой монеты, полученные на школьные завтраки, складывал в горстку.

– Тридцать всего! А у тебя?

У меня было двадцать пять.

– Пятьдесят пять копеек! – считал и прикидывал Севка. – Это уже одна шестая собаки! Будем собирать со всей звёздочки. Майка, Татка, Мишка, Люська… Около трёхи, возможно, и будет.

Я сказал:

– У кого же ты покупаешь собаку, если этот Федька, ты сам говорил, её хозяин.

Севка почесал затылок.

– Верно! Он её не продаст! – Байкин поглядел на меня, ожидая, как обычно, окончательного решения.

– Вот что, – заключил совещание я. – Пока будем внимательно следить за Федькиной парадной. И если получится, будем стараться ближе познакомиться с Поликарповым. Спешить в нашем деле нельзя. Ни одна собака не должна знать того, что мы с тобой уже знаем, Байкин.

Мы поклялись в этом друг другу. Совещание проходило совершенно секретно.

* * *

Ещё днём в класс забегала вожатая Лена, попросила всю нашу звёздочку задержаться.

Галина Ивановна проверяла тетрадки, а мы изнемогали от безделья.

– Что сидите, как старички? Попрыгали бы да поскакали, – сказала Галина Ивановна, явно нас пожалев.

Оказывается, ей не нравилось, что мы так затихли после уроков.

Все сразу зашевелились, решили скакать и толкаться.

Новенький тут же поскакал в сторону Севки.

– Эй, Банкин?! – крикнул он.

– Бочкин, – поправил его Севка и отскочил на одной ножке в сторону.

– Откуда ты узнал про мою собаку?

– Кого? Что? – назвал все вопросы винительного падежа Байкин, сделав вид, что он ничего не понимает.

– Я про Феньку…

– Аа-а, – будто бы понял Севка, но всё ещё продолжал дурачиться: – Она мне сама рассказала. «Знаешь, говорит, Сева, я живу совсем рядом, в доме пятнадцать, квартира четыре». А я ей: «На втором этаже, дверь справа?» – «Приходи, говорит, к нам в гости».

Федя застыл, поражённый.

– Как дам в ухо! – ни с того ни с сего сказал он.

Я перепугался, что может возникнуть драка, подскакал к ним.

– Послушай, Поликарпов, – предложил я. – Давай встретимся на пустыре после уроков? Я там всегда гуляю со своей Мотькой, а ты выходи с Фенькой…

– Откуда ты мою собаку знаешь? – насторожился Федя.

Севка стал незаметно для Феди подавать мне запретные знаки.

– Знаю, – ответил я как можно спокойнее.

Федя думал.

– Нет, не выйду, – сказал он.

– Тогда завтра?..

Разговор оборвала вожатая Лена, я и не заметил, как она возникла.

– Давайте в класс! – торопила она. – Садитесь, садитесь! Скорее, скорее!

На её руке были новенькие часы, она то и дело смотрела время.

– Мы теряем драгоценные секунды!

А секунды действительно мелькали на её циферблате.

– Электронные! – восторженно сказала Люська и объявила: – Двадцать семь ре без цепочки!

Лена сделала вид, что Люськины слова её не волнуют, но сама была явно довольна.

Она стояла, упираясь ладонями в парту, и как бы не замечала, что ребята следят за временем на её «электронных». О нас думать ей было некогда.

Наконец Лена заметила, что звёздочка наша стала больше.

– Новенький? – спросила она у незнакомого Феди.

– Перевёлся из другой школы, – опередила Поликарпова Люська.

– Какие у тебя, мальчик, таланты? Что бы ты хотел делать?

– Уйти, – неожиданно сказал Федя.

– Уйти?! С октябрятского сбора? – не поверила ушам Лена. – Думаю, что вопрос о приёме тебя в пионеры ещё долго будет открыт.

– Но мне нужно в магазин, – Федя проявлял удивительную стойкость.

– Слыхали?! – вскипела Лена. – Я откладываю примерку нового платья, а он, видите ли, предпочитает идти по магазинам! Ха-ха-ха! Что же ты ищешь? Обувь?! Трикотаж?! Мебель?!

Федя хмуро глядел на Лену, видимо, отвечать ему не хотелось.

– Ну?!

– Крупу, хлеб, макароны, – буркнул Федя.

Она снова рассмеялась:

– Может, ты ещё и готовишь?!

– Готовлю.

Лена явно не верила ни одному слову.

– Понятно, – посмеиваясь, говорила она. – Ты – готовишь, а мама учится в третьем классе?!.

На этот раз засмеялась одна Удалиха.

– Мама на работе, – хмуро произнёс Федя. – Я должен купить продукты к её приходу, она оставляет мне деньги.

Лена взглянула на часы. Спор с Поликарповым затянулся.

– Купишь через час, – решительно сказала она. – В конце концов общественные дела важнее личных. Всё!

– Но мне ещё нужно взять сестрёнку из детского сада!

Лена всплеснула руками: её не слушался третьеклассник!

– Не знаю, не знаю! Так мы ничего не сделаем сегодня! – негодовала она. – Давайте проголосуем. Пусть коллектив решает, как быть с тобою?!

– Отпустить, – попросил я. – Ему же действительно нужно…

– И это говорит командир звёздочки?!

– Пусть идёт, – вступилась за него и Татка.

– Мне кажется, Поликарпов не врёт, – робко сказала Майка.

– Избаловали детей, вот с ними и нянчись! – явно хотела подлизаться к вожатой Люська. – Я, например, сама из садика приходила.

За «отпустить» оказалось больше.

– Надо же, какие «жалелки»! – с презрением сказала Лена. – Иди, мальчик, раз звёздочка так считает. Но знай, я запомню, что ты не склонен к общественной работе!

Федя взял портфель и побрёл из класса.

«Никто из наших не представляет, как ему трудно живётся», – подумал я.

– Скучно на вас смотреть! – продолжала Лена. – Мямлики, а не октябрята! В вашем возрасте мы были совсем другими! Зевать хочется, когда видишь таких, как Байкин! Или как Фешин! А Шистикова и Бойцова?! А ты, Дырочкин?! Разве такого командира звёздочки хочется мне видеть?! Ну, какие полезные дела числятся за вами?! Отвечайте!

Мы с Севкой переглянулись. Ах, если бы можно было рассказать о спасённой собаке?! Но уговор, как говорится, дороже денег. Об этом болтать мы не имели права.

Татка испуганно хлопала своими большими глазами. Лена повернулась к ней:

– Хочешь мне возразить, Наталья?! Может, ты лучше других?! Тогда расскажи, что ты сделала для коллектива?!

– Н-нет, н-ничего т-такого… – со слезами в голосе произнесла Татка. – Но мне… нужно пораньше уйти в музыкальную школу.

Лена даже по парте линейкой треснула:

– Вы что, сговорились?!

Татка не знала, что и ответить.

– А между прочим, ты в музыкальную школу для себя ходишь! – упрекнула Лена. – Отвечай, кто из детей слышал твою музыку? Играть для себя – это полдела, сыграла бы для всего коллектива!

Татка молчала. Лена была беспощадна.

– И о тебе, мне кажется, придётся поставить вопрос, Бойцова!

Татка испуганно хлюпнула носом.

Это была явная несправедливость. Татка – большой талант, мы знали. В прошлом году мама говорила, что со мной в классе учится виолончелистка, из-за которой десять профессоров из десяти музыкальных школ сражались между собой. Интересно, на чём это они сражались? Наверное, на виолончелях.

Если же говорить о нагрузке, то занятых больше, чем Татка, даже не знаю.

После трёх, когда мы отдыхаем, Бойцова снова идёт заниматься. Открываются двери парадной, и на улицу выглядывает часть огромной виолончели, затем появляется Таткина бабушка, как носильщик, потом ещё немного виолончели, наконец, сама Татка. Так они и ходят втроём в музыкальную школу: Татка, бабушка и виолончель посередине.

Но Лена всего этого знать не хотела.

– Предупреждаю, я откажусь быть вашей вожатой, если вы не примете меры!

Мне показалось, что виолончель тихо зарыдала в Таткином грустном взгляде.

– Но какую бы ты посоветовала нам работу? – решился спросить я.

Этот вопрос был ошибкой.

– Тебе не стыдно?! Тебе няньки нужны?! – Лена ходила по классу, как тигр по клетке. – Вы словно грудные детки! Не собираюсь больше за вас думать! Хватит! Ухожу! И прошу тебя, Дырочкин, срочно составить план работы! Что хорошего звёздочка собирается сделать! Понял?!

– Понял, – ответил я торопливо, хотя если честно, то я в тот миг ничего совершенно не понял.

Лена опять поглядела на часы.

– Ого! – поразилась она. – Как я задержалась! У меня же столько нагрузок! Пора бежать в ателье на примерку! – И она вылетела из класса.

* * *

Мы разошлись не сразу. Как быть?! Какими заняться делами?! Даже Татка согласилась чуточку задержаться, в конце концов дело у нас было общим.

Я чувствовал: от меня ждут командирского слова. Конечно, если бы я был взрослым, то мог бы придумать что-нибудь грандиозное. Но в третьем классе?!

На учительском столе был графин. Я налил полстакана и выпил. Так обычно начинают все серьёзные люди.

– Прошу предлагать проекты, – сказал я. – Нам что-то нужно сделать полезное.

Первой взяла слово Удалова. Она буквально светилась от своей мысли.

– Предлагаю, – сказала Люська, – каждый день посещать универмаг «Юбилейный» и высматривать, что хорошего выкинули на прилавки. И если там будут дефициты, то тут же сообщать родителям об этом. Пусть торопятся и покупают. Служба информации!

– Как это «выкинули»? – переспросила Татка. – Нужное выкидывать не станут. Наверное, это выкинутое никому не нужно.

Люська даже присела от смеха:

– Ах, Татка-Татка, ничегошеньки-то не знаешь, кроме своей виолончели! «Выкинуть», «выбросить» – значит пускать в продажу дефициты. Продавцы «выкинули», а ты «схватила».

– В чём же трудность?

Люська в этот раз была удивительно терпелива.

– Во-первых, надо эти товары подкараулить. – Она загнула палец. – Во-вторых, занять очередь и сообщить родителям. И в-третьих, поставить их в занятую очередь.

Севка возмутился:

– Глупо часами торчать в магазине. Не октябрятское это дело.

– Конечно, куда лучше носиться с собаками по стройке, – спокойно сказала Люська. – Все только и говорят об этом.

Пришлось сделать вид, что мы не понимаем Удалову.

– Ладно, – сказала Люська. – Если вам не нравится высматривать дефициты, то я могу предложить другое… – Люськино лицо снова засветилось. – Давайте ходить в салон новобрачных, там дефицита больше, так как в салон пускают по особым талонам.

Удивлению нашему не было границ.

– Но как же мы попадём к новобрачным?

– Пара пустяков, – отмахнулась Люська.

Севка, конечно, тут же выскочил с догадкой:

– Готов спорить, Люська выходит замуж!

Все развеселились.

– Дурак ты, Байкин! – отрезала Люська. – Я замуж и вообще не пойду.

– Но как же ты проникаешь в салон? – недоумевала Майка.

Люська только передёрнула плечами:

– Проще простого. Нахожу новобрачных, встаю рядом и иду, будто бы я их дочка.

– Какая же дочка, – заметила Майка, – если они ещё не женились?

– А это их личное дело, – пожала плечами Люська.

Татка как бы между прочим спросила:

– А у твоих… новобрачных, в этом салоне… конский волос, случайно, не продаётся для виолончельных смычков?

– Ну даёшь, Татка! – поразилась Люська. – Зачем новобрачным смычки?! Нужна фата для невесты, чёрные костюмы для женихов, обручальные золотые кольца. Вот была бы потеха, если бы жених пришёл на собственную свадьбу со смычком!

Татка только сказала:

– Ничего смешного не вижу.

Пора было принимать решение, споры в звёздочке затянулись. Я снова налил полстакана воды и выпил, затем постучал о графин стеклянной пробкой:

– Люськино предложение о новобрачных мы, конечно, запишем, но придётся посоветоваться с Леной.

– Советуйся, раз сам решить ничего не можешь, – скривила презрительную мину Люська.

Севка потребовал слова.

– Кончается третья четверть, – напомнил он, – значит, ждите родительского собрания. Что это значит?! Это разговоры про наши тройки, пропуски уроков, дисциплину. Бабушка моя сказала, что она приходит с собраний больная. Вот я и подумал, а почему бы Татке Бойцовой не поиграть для родителей на виолончели? В Индии, я сам читал, даже ядовитые змеи под музыку перестают кусаться. Музыка всем сохранит здоровье и нервы.

– Правильно, Севка, – поддержал я друга. – Но здесь главное, чтобы родители под музыку не уснули.

– Пусть Татка играет боевые марши, – нашёлся Байкин.

– А я, между прочим, читал, – вставил Мишка Фешин, – что если играть что-нибудь веселёнькое коровам, то они дают молока вдвое больше. Пошлём Татку в колхоз, пусть играет на ферме!

Все рассмеялись, представив Татку с виолончелью в колхозном коровнике.

– Я бы поехала, – посмеялась и Татка, – но нам с бабушкой не донести виолончель до колхоза…

Вот это мысль!

– А действительно! – воскликнул я. – Почему бы нам не помочь Таткиной бабушке носить виолончель в музыкальную школу?! Составим расписание. Пусть бабушка отдыхает, а мы понесём.

– Хорошо бы. Бабушка столько лет говорит про свой заслуженный отдых, – призналась Татка.

Расписание составили моментально, каждый был готов стать носильщиком виолончели.

Севка всё же не удержался, сказал:

– Хорошо, что Татка не играет на рояле, – вот была бы работка: катить рояль в музыкальную школу.

Одного толкового дела для нас маловато. Я надеялся на мальчишек.

– У моего дедушки есть брат, – начал Мишка. – Он во время войны был пионером. Солдаты сражались на фронте, а старики в тылу оставались без помощи. Так вот, пионеры носили старикам воду из колодца, пилили дрова, ходили за продуктами в магазины…

– Это теперь не подходит, – сказала Люська. – Пенсию старикам приносит почта, вода течёт из водопроводного крана, вместо дров давно уже паровое, а в магазины они с удовольствием ходят сами.

Звёздочка сразу приуныла, но Мишка Фешин не собирался сдаваться:

– Верно! Но недавно одна старушка попросила меня помочь ей перейти дорогу.

– А что?! – подхватил Севка. – Установим пост на опасном переходе, серьёзное дело!

– Предлагаю у магазина «Юбилей», – тут же сообразила Люська. – Там у старушек потяжелее авоськи.

Все согласились.

– Значит, ты, Майка, завтра же понесёшь виолончель в музыкальную школу. Конечно, с Таткой, – распределял обязанности я. – Остальные приходят к «Юбилею». Мы с Севкой встанем на одной стороне перехода. Мишка, Люська и Федя – на другой.

Люська захотела дополнить:

– Разреши мне по совместительству быть «бюро рекламы», пояснять пешеходам, какие можно достать дефициты?

Я согласился, возражать не хотелось.

Тут Татка вспомнила, что она опаздывает в музыкальную школу. Разбежались и остальные.

В классе остались только мы с Севкой, нужно было обдумать отчёт для вожатой о полезных делах нашей звёздочки.

* * *

Потом мы ещё долго разгуливали с Севкой по улице, рассуждали о жизни. Хотелось с завтрашнего дня начать жить иначе.

– Дырочкин, – предложил Байкин. – Давай приходить в школу хотя бы на пятнадцать минут до уроков, какой это пример классу!

Я согласился.

– Тогда жди меня в восемь. Только будь уже в полной форме.

– Нет проблем! – пообещал я.

* * *

Едва прозвенел утром будильник, как в квартиру заблямкал Севка. Я-то надеялся, что он опоздает, и продолжал валяться в кровати! Но Байкин оказался поразительно точным.

– Мы же договорились?! – возмущался Севка. – Открыл глаза – одевайся! Налил чаю – пей! С тобой каши не сваришь!

Я и не пытался защищаться. Было неловко, что в первое же утро я не выполнил слова.

– Ты забыл, что первый урок – физкультура. Нас всё равно в зал не пустят… – говорил я.

Физкультуру Севка почти ненавидел. Дело в том, что с ловкостью у Байкина было не очень, да и сил маловато. А Евгений Павлович, учитель физкультуры, не больно-то с этим считался и то предлагал Севке подольше повисеть на канате, то подтянуться на турнике, то лишний раз полазить по шведской стенке.

Но сегодня и физкультура не смутила моего друга.

– Физкультура так физкультура, – сказал он. – Разницы я не вижу.

Ему не хотелось признавать свое слабое место.

В четверть девятого мы уже выбежали из парадной.

– Неплохо бы размяться, – предложил Байкин, видимо желая явиться на физкультуру в отличной спортивной форме. – Ты, Дырочкин, спишь стоя. Как лошадь. Добежим до того «Москвича».

Я с ходу рванул. Было слышно, как сзади отдувается Байкин.

Около машины притормозили.

Владелец расхаживал вокруг «Москвича», заглядывал в открытый капот, посвистывал, думал.

– Тэ-эк! – говорил владелец, поглядывая на нас и как бы спрашивая совета. – Загвоздочка вышла…

Он вдруг доверительно подмигнул мне. Я подмигнул ему тоже. Он улыбнулся, поблагодарил за поддержку.

Потом он сел в машину и, не закрывая дверей, дал газ.

По капоту словно бы судорога просквозила, но машина с места не сдвинулась.

– Пошли! – потянул я Севку.

– Не дёргайся! Времени у нас вагон, – отрезал Байкин. – Лучше постоять здесь, чем в коридоре.

Севку не переспоришь. Впрочем, время ещё было.

Поломка явно заинтересовала Севку.

– А вы осмотрите неторопливо и подумайте, – солидно посоветовал он.

– Благодарю вас! – поклонился владелец, очень вежливый человек.

Он скинул пальто, передал мне. Снял пиджак – вручил Севке. Засучил рукава рубашки, приспустил галстук, засвистел.

– Думать нужно! Это вы правильно говорите, молодой человек, милый мой юноша! – сказал он. – Думать – это моя главная профессия!

Видимо, владелец машины был учёным.

Учёный долго и пристально глядел, открыв капот, на мотор, потом стал тыкать его в различные места отвёрткой.

– Аккумулятор, карбюратор, – перечислял он.

Да, многое он знал! Мы столько не знали!

Я вдруг подумал: вот непредвиденное полезное дело! Оказание помощи пострадавшему на дороге.

– А не поменять ли нам, братцы, водичку? – вдруг предложил он.

– Почему бы не поменять? – согласился Севка. – Поменять можно.

– Тогда, если вы пионеры, я попрошу помочь… Пришлось признаться, что мы ещё не совсем, но скоро будем.

– Тем более! – воскликнул учёный.

Севка от гордости стал пунцовым.

– Вот вам ведро, – скомандовал учёный. – Марш за водой!

– Из Невы? – уже на бегу спросил я.

– Зачем же так первобытно? В каждом доме есть дворники, а у них закуток, и там всегда можно раздобыть водичку. Неужели не знаете, где в вашем доме дворники?

– Догадываемся! – крикнул Севка. – Вон в том закутке!

– Вот и отлично! – сказал учёный и поглядел на часы. – Я вам даю на всю операцию три, нет, четыре минуты!

* * *

На закутке висел амбарный замок – пришлось вернуться к машине.

Учёный уже был не один, рядом с ним стояла крупная женщина в оранжевой безрукавке и подбородком упиралась в метлу.

– Не достали? – понял владелец и успокоил: – Не страшно, Мария Ивановна обещала воду.

Марию Ивановну, дворника, мы с Севкой, конечно, знали. Она была заметной женщиной. Ходила по двору неторопливо, переваливаясь с ноги на ногу, тяжело при этом отталкиваясь метлой, будто бы лыжной палкой.

У закутка Мария Ивановна пристроила метлу к стенке и стала искать по карманам ключи. Сколько у неё было этих карманов! Я насчитал восемь, Севка – десять. Но ключей в них не оказалось.

– Ах, память-память! – посетовала она. – Наверное, ключи дома. Придётся вам сбегать.

– Сбегаем, – охотно согласился Севка. – Какая ваша квартира?

– Четыре, – сказала она. – Только звоните дольше. Там глухая старушка, она может вас не сразу услышать.

Нужно было спешить.

Я, как обычно, обогнал Севку и с ходу стал блямкать в звонок четвёртой квартиры. Не открывали. Тогда я постучал кулаком, а Севка – ногой.

Из соседних квартир показались соседи, тоже старушки. Но наша не открывала.

Наконец кто-то прошлёпал к двери.

– Кто-о-о?! – спел старушечий голос.

– Отоприте! – крикнул ей Севка. – Ваша дочь послала нас за ключами!

– За какими плечами? – удивилась старушка.

– За ключами! – заорали мы с Севкой, как болельщики на стадионе.

Старушка наконец отпустила дверь на длину цепочки, подозрительно целясь в нас одним глазом, другой был прищурен.

– Зачем вам ключи? – ехидно спросила она.

– Там ведро!..

– Какое метро? – возмутилась старушка.

– Ведро! Для воды! – хором орали мы с Севкой.

– Ведро для еды? – Она погрозила нам кулаком. – Безобразие! У меня свисток. Могу вызвать милиционера. Нет, ключи я не дам, и не просите!

Мы поплелись назад.

– Ключей не дала, – пожаловались мы Марии Ивановне. – Сказала, чужие мы люди.

– Молодец! – похвалила старушку дочь. – Я всегда предупреждаю маму: не открывай разным. Бывают бандиты и воры.

– Зачем же нас посылали?

– Маленькие ещё задавать вопросы! – И Мария Ивановна сама направилась в квартиру. Остановилась. Сказала строго: – А вы, чем маяться от безделья, подмели бы вокруг парадной. Вот метёлка!

Не думал, что подметать асфальт такая каторжная работа! Со стороны кажется: эко дело, метлой махать! А помахайте! Во-первых, эту метлу едва поднимешь, а во-вторых, мусор не собирается, а только клубится.

Минут через пять Севка рухнул.

– Не могу! – признался он.

Я тоже прилично взмок.

Мария Ивановна появилась с водой, поставила ведро около нас с Севкой.

– Несите!

Мы схватили ведро и так окатились, что штаны у обоих стали как резиновые трубки.

Решили тащить по очереди, осторожно, но всё равно вода хлюпала в ботинках.

– Маловато принесли, – посмотрел владелец «Москвича». – Боюсь, не хватит…

Он залил бак водой, сел в кабину, дал газ. Ничего не изменилось.

– Загвоздочка, видимо, в другом, – сделал вывод учёный. – Давайте так, братцы, вы будете читать мне книгу, – и он протянул Севке том «Неисправность автомобиля», – а я стану не спеша разбираться…

Севка приступил к делу.

Я забрался в кабину. Что-то на сиденье мне мешало. Я подвинулся. Нечто твёрдое и круглое снова перекатилось под меня.

Севка декламировал, завывая, как поэты по телеку. Учёный внимательно слушал, кивал, подтверждая, что всё понимает. Даже показывал иногда на названную деталь пальцем.

Сидеть по-прежнему было неудобно. Я сунул под себя руку и вытащил маленький цилиндрик.

– Что там? – заметил учёный.

Я показал.

Учёный сдвинул брови, рот его сложился от удивления в колечко.

– Да это же свеча! – простонал он. – Я вчера сам её вывинтил!

Теперь он хохотал и бил себя по лбу.

– А-ха-ха-о! – веселился учёный.

Он приосанился, застегнулся, поправил галстук, снова стал очень солидным. Ремонту конец, мы это радостно понимали.

Учёный поставил свечу на место, сел за руль. Любезно пригласил нас в машину. Севку к себе, меня – сзади.

– Ветошь! – требовательно проговорил учёный.

– Держите, сэр! – помогал Севка, подавая мочалку.

Учёный тщательно вытер руки.

– Ключ?!

– Есть, ключ!

«Москвич» стал похож на корабль, учёный – на капитана.

– По местам! – отдал приказ капитан, хотя мы давно сидели рядом.

– Готово, сэр!

Капитан глубже надвинул шляпу, поправил очки, поглядел вдаль из-под воображаемого козырька.

– Куда плывём, джентльмены?

– В Африку, – скомандовал Севка. – Что-то давненько я не охотился на тигров.

– Да и мне тоже лишняя шкурка не помешает, – сказал учёный, выруливая на дорогу.

Справа была наша школа.

– Африка! – показал я.

– В век сверхскоростей – это совсем близко, – сказал учёный. – Прикажете спустить трап, джентльмены?

– Спускайте, – разрешил Севка.

Учёный распахнул дверцу, пожал каждому руку. Это было приятно.

– Жаль, что никто нас не видел. Лихо мы подкатили к школе! Вот было бы разговорчиков в классе! – говорил Севка.

Машина умчалась.

Я поднял голову и остолбенел. Уличные часы показывали половину десятого.

– С-севка?! – простонал я.

Байкин тоже перевёл взгляд на часы. Ужас медленно нарастал в его глазах.

– Дыркин! – простонал он. – Мы пропали! Уже урок физкультуры кончается.

Раздевалка, конечно, была закрыта. Пришлось ждать звонка под лестницей, где, как известно, мы с Севкой любили проводить свои секретные переговоры.

В этот раз мы дрожали от страха и, только когда шум перемены стал затихать, вышли.

И тут же нос к носу мы столкнулись с Евгением Павловичем.

– Та-ак! – сказал он, не до конца понимая, откуда мы появились. – Значит, вы из тех, кто думает, что физкультура не нужна современному человеку?..

– Вообще-то мы не из тех, – попытался возразить Севка, но очень робко.

Евгений Павлович наших возражений даже не расслышал.

– Да, да, – усиливал своё наступление Евгений Павлович, – вы из тех, кто предпочитает поспать до десяти утра?! Вот настоящий отдых!

– Нет, мы не из тех! – испуганно повторил Севка, как попугай.

Евгений Павлович наконец рассмотрел наши мокрые брюки.

– К тому же вы из тех, кто обожает носиться по лужам. Конечно, это приятнее, чем работать на шведской стенке, выжиматься на турнике, прыгать через коня! Понимаю тебя, Байкин.

– Я не из тех, – сдавленным голосом произнёс Севка, кажется, уже готовый заплакать.

Зазвенел звонок. Евгений Павлович пошёл в другой класс на урок.

Севка облегчённо вздохнул.

И тут Евгений Павлович обернулся.

– В настоящем спорте, – сказал он, – не явившемуся без уважительной причины записывается поражение…

Теперь уже я сделал попытку объяснить ситуацию учителю:

– Мы случайно… Мы помогали человеку, попавшему в беду…

Но Евгений Павлович и меня не услышал, он строго произнёс:

– Поэтому я, Дырочкин и Байкин, ставлю вам по заслуженной двойке.

– Большое спасибо! – абсолютно невпопад сказал перепуганный Севка.

* * *

На втором уроке мы с Байкиным старались изо всех сил, хотелось доказать, что прогул был случайным. Тянули руки, были очень активны, а когда наступила большая перемена, я решил, что пришла пора отличиться.

Как командир звёздочки, я поручил Севке быть ответственным по столовой.

Звёздочка имела постоянное место, стол у окна. На завтрак каждый получал булочку, чай и кашу.

Севка действовал чётко, чувствовал себя опытным дирижёром, наша звёздочка кончала завтракать первой.

– Поел, отнеси посуду, – покрикивал Севка. – Может, кому добавки? – интересовался он, проявляя внимание и чуткость. – Кашу? Чай?

Федя неожиданно поднял руку:

– Мне ещё чаю.

– Придётся доплатить три копейки.

Стало жалко Севку. Все кончали завтрак, а Байкин, как дежурный, не мог начать кашу.

Я предложил помощь.

– Ты поешь, а я принесу.

Я сразу же направился к кассе, но оказалось, что кассирша куда-то вышла. Вероятно, решила, что завтрак окончен.

– Начинаем строиться! – поторопила Галина Ивановна.

Севка стремительно доедал кашу.

– Давай три копейки, – подбежал он ко мне. – Что стоишь?! Действовать нужно!

– Не видишь? Нет кассирши, – сказал я.

– Ерунда, – воскликнул Севка. – Можно справиться без кассирши, готов спорить!

Несколько секунд он изучал цифры, подмигнул мне и лихо нажал на клавиши. Касса послушно заурчала. Что-то в ней ухнуло и чихнуло, в Севкиных руках появился чек.

Байкин гордо поглядел на меня и пошёл к раздаточному окошку.

– Стаканчик чая, – вежливо попросил он.

Женщина в белой куртке приняла чек.

– Можешь работать кассиром! – похвалил я.

– Запросто! – ответил Севка. – Нажимаешь на кнопки – и нет вопросов!

И он понёс стакан Феде.

* * *

Дела на уроке шли своим чередом. Под диктовку Галины Ивановны мы писали глаголы. Вдруг дверь приотворилась, и в класс заглянула кассирша из школьной столовой. В её глазах стояли слёзы.

– Что случилось, Екатерина Семённа?! – воскликнула Галина Ивановна.

Все подняли головы. Только Севка продолжал писать. Он немного отстал при диктовке и теперь воспользовался остановкой, догонял ребят.

– Несчастье! – всхлипнула кассирша. – Я обхожу всех, кто завтракал в большую перемену…

Севка наконец отложил ручку.

– …У меня выявилась значительная недостача. – Кассирша платком промокала слёзы.

Галина Ивановна нахмурила брови, в её голосе прозвучали металлические нотки: