Текст книги "Быть или казаться (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Женщина фыркнула, удивлённо подняла правую бровь. Поднялась с корточек и сделала шаг назад, убирая руки в карманы.

Интересно, у этого русского с ориентацией всё в порядке? Самое дорогое в этой дыре – секс. Особенно с такой женщиной, как она, ещё и без резинок и прочей аналогичной фигни…

Щукин что, реально этого не понимает? До него только что в прямом смысле снизошли!

Козёл. Вот же козёл.

– Как хочешь, – она не стала скрывать разочарования.

Последнее чётко прозвучало в её интонациях.

* * *

Там же, через несколько часов.

– Сейчас оно ещё и выведет его из наркоза, – Щукин с любовью похлопал ладонью по округлой поверхности робота. – Лоу, помоги достать антибиотики?

Джордан в удивлении подняла бровь и наклонила голову к плечу.

– Хван и этот деятель нахватали, чего не попадя. Инфекции, – русский попытался надавить на её сознательность. – Без заражения точно не обойдётся.

Не на ту нарвался.

– Если что, мне очень мало интересны ваши проблемы, – откровенно ответила коп. – Вот этот сейчас после того, как придёт в сознание, договорится со мной – тогда поделишь выдачу между ним и твоим напарником.

– А если ты с ним не договоришься? – тревожно уточнил медик.

– Тогда у меня не будет повода прикрывать контрафакт оперативной необходимостью, – Лоу и не думала кривить душой.

Неожиданно она только что рассердилась на саму себя: ну вот чего она всё время идёт у этого русского на поводу?

То, что она явно нравилась корейцу, было очевидно и где-то забавно: азиат так смешно преодолевал себя, подкатывая к ней время от времени.

Но лично её гораздо больше заинтересовал Щукин. Неблагодарная скотина.

Неужели она настолько внешне уродина?!

– Я и так сделала сегодня гораздо больше, чем стоило, – холодно продолжила она вслух. – Смотрю, благодарность у тебя вообще не ночевала? Границ любезности ты не замечаешь принципиально?

– Извини. – Быстро сориентировался русский. – Рефлекс, ещё один. Хорошо, буду сам думать, где достать. Раз жизни двоих человек для тебя ничего не значат.

– Они для государства и законодательной системы ничего не значат, – тихо проворчал Хван. – Она – всего лишь продукт этой системы. Пчёлы против мёда никогда не воюют.

Детектив мысленно одёрнула саму себя: а ведь даже если бы она не злилась, давать ему антибиотики нельзя.

Сейчас у этого чрезмерно хитрого Щукина остаётся только один вариант: на чёрном рынке шарить. Но подобные места всегда под присмотром.

Даже если он что-то там достанет – под колпак попадёт плотно и однозначно.

Глядишь, у неё появится ещё один ключик к пониманию, что он за личность. И как его можно использовать в своих интересах.

А попутно нужно узнать, что именно он будет разыскивать.

– Не то чтобы я прямо рвалась выручать тебя в очередной раз, но на всякий случай: чем именно ты хотел разжиться? – она надеялась, что нейтральный и незаинтересованный тон у неё получился.

На всякий случай Джордан даже повернулась боком, чтоб скрыть от собеседника лицо.

– Пенициллины. Цефалоспорины. Фторхинолоны. Макролиды. Аминогликозиды.

Интересно, как можно такое знать напамять, но не быть в состоянии вспомнить, откуда ты?

Если это какое-то внедрение, то работа более чем топорная.

А что это ещё может быть?

– Зафиксировала. – Абигайл схлопнула голограмму виртуальной клавиатуры. – Моралес в себя скоро придёт?

– Да вот уже почти. Только же он после допроса будет не совсем в кондиции.

– Нам на это наплевать, – пропела детектив, подходя к импровизированной кушетке. – Щукин, не для протокола. Я не всё поняла из телеметрии вашего робота; а что за массивы ты по лёгким качал, когда его шил?

– Тебе зачем? – встрепенулся русский. Затем, впрочем, ответил. – Инфузионная терапия ж ещё была. Всегда нужно слушать лёгкие в таких случаях.

– Этот долив жидкости и есть инфузионная терапия? – непосредственный Хван явно осмелел за последние часы.

Именно ему, кстати, Щукин поручил отдельную несложную операцию после того, как лично установил внутривенный катетер.

– На кой за лёгкими следить? – задала вполне логичный следующий вопрос Джордан.

– Когда много жидкости снаружи доливается, возможен отёк лёгких, – вздохнул Виктор. – Я далеко не все возможные осложнения помню напамять. Это – просто самое вероятное при нашем случае. Лоу, ты что, собственную методичку по побочкам решила собрать?

Коп ничего не стала говорить в ответ.

* * *

Там же, через полтора часа.

Виктория Абилхакимова, врач-интерн 7го курса медицинского университета имени Асфендиярова, Алматы, Республика Казахстан.

–… ты правда дурак? Или притворяешься?

Лоу продолжает с разных сторон наседать на этого типа, который хотел достать меня, а в итоге засветил по Хвану.

Тип, несмотря на случившиеся с ним, уже вовсю соображает и разговаривает. Кстати, Моралес его зовут.

Интересно, ему действительно настолько всё равно? Вижу по нашей красотке, что она его реально может не выпустить наружу.

– Дай я, – выждав паузу, отодвигаю её в сторону. – Мужик, назови первые две самые главные причины.

– Причины чего? – деятель переводит сосредоточеный и напряженный взгляд на меня.

– Твоего нежелания просто пожать ей руку.

– А ты кто такой? – ежом встопорщивается вроде бы Диего.

Хотя в лицо он меня узнал отлично.

– Я – тот, кто тебя только что с того света обратно втянул, – такие вещи нужно говорить, глядя в глаза.

Блин. Чем приходится заниматься…

– А я не просил, – с едва уловимый ноткой превосходства изрекает оно.

– Неблагодарная скотина, чё, – пожимаю плечами. – Видимо, атеист? Ничего не боишься, и никого? Бог тебе судья. За ним не заржавеет.

Хоть бы сейчас ни Хван, ни Лоу ничего не брякнули. Лучше даже чтобы совсем не шевелились.

Потому что у меня и мимика, и наполнение взгляда, и даже положение тела просчитаны.

Я собираюсь отворачиваться, когда меня сзади окликают:

– Стой.

Вздохнув, возвращаюсь обратно.

– Первое. Я должен чистым вернуться к себе, – с вызовом говорит Моралес. – Будет сложный разговор с нашими. Если я во время него буду думать, что у меня с копами есть связь, это может мне повредить.

Говорит явно не всё, но и не врёт. Ладно, продолжаем.

Лоу, отшагнув за его спину и выпав из поля его зрения, начинает подбрасывать вверх правой ладонью несуществующий виртуальный мячик. При этом она зачем-то широко раскрывает глаза, как будто я чего-то не понимаю.

– Вторая причина какая?

– Я никогда, нигде не сотрудничал с законом. Есть очень мало принципов, который я никогда не нарушал и не нарушу, – продолжает он. – Почему только про две причины спросил?

– Первая пара обычно – девяносто процентов мотивации. По остальным пунктам, как правило, легче договориться. – Оборачиваюсь к Лоу. – Джордан, тебя устроит, если он сейчас скажет, что готов дружить со мной?

– Красиво завернули, – через силу фыркает Диего. – Правда думаете меня на такое купить?

– Тебе видео показать? Из внутренней сети? – не дожидаясь ответа, наша красотка активирует голограмму. – Вот часы. Вот ты валяешься. Вот над тобой колдуют…

* * *

Здание полицейского участка, кабинет начальника. Через некоторое время.

–… Нильс, а что ты мне сделаешь? Окей, я не права и не извиняюсь. И по вашим дурацким неписаным правилам играть дальше тоже не буду. ДАЛЬШЕ ЧТО?

Начальник участках хмуро глядел на формальную подчиненную.

Лоу распалялась все больше и больше.

Её более высокий статус наконец прорвался наружу в их отношениях: бывают случаи, когда даже непосредственный начальник ничего сделать не может. Хотя и хочет.

А даже если что-то и сделает, ему потом её родители с родины найдут, что ответить: люди её уровня, да из таких семей, обычно в подобных дырах просто так не оказываются.

– Ты не боишься этого всего мне говорить? – спокойно спросил шеф. – Ты же не считаешь меня за дурака, не умеющего читать между строк?

– А с чего мне чего-либо бояться? Ты что, думаешь, что я за свою шкурку трясусь также, как и ты? – пренебрежительно фыркнула женщина. – Пс-с-с…

В последнюю секунду она сдержалась и не стала ничего говорить вслух о разнице уровней их семей. Хотя сгоряча едва не сделала этого.

– Я понял тебя. Видимо, этот разговор окончен.

Выходя из кабинета босса, детектив поглядела на экран гаджета: Щукин и Хван честно ждали её под дверями её же кабинета.

Взбежав по лестнице до пятого этажа, Джордан бросила парням:

– Свободны.

По-хорошему, следовало бы еще очень многое с ними обсудить, но у неё сейчас просто не было на это сил.

– Эй, Джордан, а как я твоему типу антибиотики ставить буду? – возмутился русский. – Ладно, оно на мне повисло и мне больше всех надо… Но надо же время согласовать? График?

Виктор имел ввиду Моралеса, с которым мог связаться только через Лоу. В силу договорённостей их треугольника.

– Жить захочет – сам на связь выйдет, – не стала ничего объяснять служитель закона. – Отойдите, – нервно бросила она, отодвигая парней в сторону.

В следующую секунду дверь её кабинета захлопнулась перед их носами.

– А если Моралес не свяжется, что дальше? – Хван почему-то решил тоже поучаствовать в разговоре, хотя и поздновато.

– Это будет очень печальный для него вариант, – сердито проворчал Щукин. – Пошли отсюда.

* * *

Так называемый «офис» беззвучно бурлил. Происходящим были удивлены не все, но многие.

Не самый последний человек в негласной иерархии, только что освободившись из полиции, собрал совещание (воспользовавшись для этого экстренными каналами связи и ничуть не беспокоясь об огласке).

Со своего обычного места за большим столом (правда, сидя в коляске и весь в бинтах и гипсе), Моралес говорил:

–… это было непросто. Но я никого не сдал, Уркидес. И сюда пришёл сам. Хоть и не своими ногами, но по доброй воле. – Он исподлобья глядел на босса. – Давай разбираться: как так получилось?

Первый человек структуры полировал столешницу хмурым взглядом, ничего не отвечая.

– А как ты всё уладил с копами? – раздался предсказуемый вопрос со стороны финансистов.

– Я не рассчитывал выбраться, – открыто признался бригадир говорившему, затем повернулся обратно. – Раз такая оказия, не могу не спросить: так как же случилась эта подстава? А, Карлос?

– Ты о чем? – ровно сказал человек, сидящий во главе стола, поднимая глаза.

– А вот о чём, – Моралес включил воспроизведение на своём смартфоне.

Над столом возникла голограмма. Видеофайл был тот самый, полученный на пятом этаже от детектива Лоу. На нём Диего, вооружившись фирменным кастетом, на лестнице пытался ткнуть кулаком худого и высокого то ли шатена, то ли блондина.

Европеец, защищаясь, сместился – и в следующий момент Моралес наказал сам себя. Вначале укокошил не того человека, а затем сплёл лапти самому себе.

Многие из присутствовавших узнали в лицо и начальника отдела по борьбе с контрафактом, и других сотрудников полиции – некоторые личности в городском масштабе всегда на слуху.

– Как-то и правда непохоже на прикрытие со стороны "своего" копа, – подвёл итог увиденному один из бригадиров второй волны.

Четыре пули, попадая в Моралеса, заставляли того дёргаться так естественно, что большинству стало не по себе.

По окончании ролика Уркидес вспотел.

Выдержав паузу, он повторно поднял на бригадира полный тоски взгляд:

– Как этот чел без имплантов справился с тобой?

– Это сейчас что, у нас самый важный вопрос? – удивился Моралес. – Карлос, ты серьёзно?

– Да. Ты пришёл за ответами, лично ко мне. Но при этом собрал общую встречу. Есть темы всей организации, которые сейчас важнее.

– Не пи*зди в сторону, – отстраненно качнул подбородком Моралес. – Ты забалтываешь неприятный для тебя вопрос.

– Меняемся местами. – Коротко кивнул Уркидес в ответ. – Садись, – он освободил собственное кресло и переместился на один из стульев, который взял у стены и приставил к столу

– Сидение с собой забирай, – бригадир похлопал ладонью по поручню инвалидной коляски.

Присутствующие с любопытством следили за происходящим.

– ГОВОРЮ ДЛЯ ВСЕХ! – Уркидес вернулся за креслом и провёл взглядом по обеим сторонам стола. – Битва за лидерство между нами двоими не должна отразиться на организации. Важно: я только что подставил Моралеса, вернее, попытался.

Уркидес выдержал паузу.

На удивление, не раздалось ни звука.

– Я рассчитывал, что его там кончат или закроют. Рассчитывал провернуть всё втихаря. – Продолжил босс со своего нового места.

Тишину можно было нарезать ножом.

– Я ошибся: что-то не срослось. Моралес – вот он, здесь, живой и здоровый, – Карлос неожиданно бесстрастно кивнул в сторону конкурента, спокойно занимающего в этот момент его собственное место за торцом стола. – Теперь главный здесь – он.

– Так просто? – раздалось с дальнего края.

– А чего плодить сложности на ровном месте? – видимо, теперь уже бывший шеф организации сжал губы в тонкую полоску. – С такими козырями на руках он меня всё равно раскатает, как тесто на тако. На первом следующим голосовании, которое большинством ваших голосов может начаться прямо сейчас…

– Кстати, а давайте и правда голосанём? – заинтересованно предложил Моралес, перебивая Уркидеса.

–… после чего я буду его умолять только об одном: умереть попроще и побыстрее. Сказать, что всё это время будут делать наши конкуренты? Пока мы внутри выясняем отношения?

Кто-то откинулся на спинку стула, шумно вдыхая. Кто-то закашлялся. Кто-то многозначительно хмыкнул.

– Ты умный. – Брови Моралеса сошлись на переносице и образовали глубокую складку. – Ты вроде как снял все вопросы таким образом, да?

– Я в твоих руках, – пожал плечами Уркидес. – Счета, доки, периферию – могу всё передать прямо тут. Гласно и при всех.

– Так просто?

– Я умею проигрывать.

– Почему не борешься? – отводя взгляд в сторону, переспросил Моралес.

Откровенно ожидая ответа при этом.

– Я тебе проигрывал даже сидя в этом кресле, – Уркидес ткнул пальцем в сторону своего бывшего места. – Начал проигрывать, по крайней мере. Смена мест между нами была вопросом времени. Я тебя и убрать-то решил именно поэтому. А уж когда ты сейчас из тюряги вышел… – говорящему было некомфортно, но он сделал над собой усилие и закончил. – Я не боец, а менеджер. Я не герильеро же, так, просто клерк. Лучше жизнь на вторых ролях, чем сдохнуть за тупую идею. – Теперь он глядел перед собой с вызовом. – Ты что, правда не понимаешь, что у нас с тобой разные системы ценностей? Я вот, например, себя люблю больше, чем всех вас. И много больше, чем любую абстрактную идею. Диего! Не все тащатся от крутости собственных яиц! Мне просто нравится жить, а не бороться! Жить!

– Если я прощу, – сообщил Моралес, поймав взгляд оппонента.

– Такие, как ты, всегда прощают таких, как я, – неприязненно выплюнул Уркидес. – Если такие, как я, успевают вовремя вам покаяться. Это хеджирование рисков, мой необразованный друг: лучше я зафиксирую стоп-лосс, гарантированно потеряю должность, но сохраню свой шанс. Чем без шансов биться головой в стену.

Над столом пронесся лёгкий шорох.

– Ты умный. – Повторил, кивая, Моралес.

– Да, я умный. А не сильный. И потому теперь вопрос тебе от меня, как от подчинённого: Диего, а как вышло, что этот русский доходяга сбрил ТЕБЯ? У него что, расширения лучше наших?

Ропот присутствующих известил, что остальным это тоже интересно.

Немедленной расправы бывшему боссу можно было не опасаться.

– Очень грамотный и хороший вопрос, – спокойно вздохнул преемник. – Вы не в курсе, знаете только первую часть. А вот вам и вторая на закуску: я загибался в полиции…

– Что было?..

– Какие подробности?..

– Эээ, рожай, не молчи!..

Вопросы понеслись один за другим.

Утратив терпение, участники заседания вразнобой начали перекрывать голосами друг друга.

– Четыре пули. Какая-то белобрысая сука всадила в меня четыре пули, – Моралес не знал Лоу в лицо, поскольку его функции с контрафактом прямо связаны не были. – То ли крови много потерял, то ли что ещё… Русский что-то о шоке говорил. В общем, он меня прямо там ещё и вылечил.

– Так а как он справился с тобой? – выразил общее недоумение Пако, хороший товарищ Моралеса. – Ты ж под расширениями шел, нет? Запись, конечно, классная, – он кивнул на застывшую голограмму. – Но всё как-то смазано, быстро и непонятно.

– А вот так, – новый руководитель поднялся и выехал в коляске на свободное место. – Пако, топай сюда. Бей меня вот так, – он указал взглядом на правую руку. – На уровне виска бей! Это я его так ударил, а он просто прыгнул вот так, как я отъехал…

_______

Там же, через некоторое время.

– В общем, надо очень серьёзно думать, что делать с такой личностью на нашей территории, – подвёл итог недавний бригадир. – С одной стороны, меня он спас. Но есть ещё столько других сторон…

– Голосуем за новое кресло? – отстраненно подал голос бригадир финансистов. – Диего, ты сейчас чего-то так руководить взялся, как будто Уркидес тебе своё кресло имеет право вручную передать.

– Согласен. – Ровно кивнул Моралес и переехал на колёсиках к длинной стороне стола. – Давайте проголосуем, кто сейчас номер один.

* * *

Бог помогает тем, кто помогает себе сам.

Диего уже полчаса сидел в пустом зале. Мысли не слушались и прыгали, словно белки. Что ни говори, но эйфория – приятная вещь.

Конечно, эти хитрожопые в полиции решили, что поимели его: если не вколоть какие-то лекарства, будет очень плохо…

Рассказывайте кому другому.

Руки на месте, ноги на месте.

Никаким новомодным диагностом Моралес не верил, вместо этого полагаясь на личные ощущения. А они говорили, что суставы, кости и мышцы на месте. Просто пользоваться пока ими нельзя.

– Хорошо, коляска с нейро-вводом, – буркнул бывший бригадир вслух.

Затем слегка поежился, стараясь не тревожить места ранений: его почему-то знобило.

Глава 17

– Какие дальше планы? – Хван, на всякий случай оглянувшись, заговорил только после того, как двери участка за ним автоматически и плотно закрылись.

Копируя Лоу, он даже покачался на носках.

Абсолютно легальный (теперь) робот в контейнере за спиной приятно грел его душу.

– Зависит от того, как мы с тобой на двоих оцениваем ситуацию, – тут же отозвался Щукин и зачем-то заозирался по сторонам. – Тебя разве не учили, что перед планированием нужно оценить клиническую картину?

– Да я сейчас не сильно способен на трезвые оценки, – откровенно сознался кореец.

– Почему?

– Не могу поверить, что всё это правда, – ДжоЧже похлопал по боку контейнер за своей спиной. – Какие-то несколько часов геморроя, но на выходе такой результат… Спасибо, – добавил он неожиданно для себя. – С тобой можно иметь дело.

– А что, были сомнения? – флегматично поинтересовался русский.

– Да. – Азиат решил вообще ничего не скрывать. – Я и сейчас не шибко верю, что из ваших лесов сюда прислали настоящего доктора. Мозгами понимаю, что так и есть – но сердце сомневается. А уж на старте, когда мы с тобой и знакомы-то толком не были… Так какие у нас планы?

– Вначале пожрать, – твёрдо заявил Виктор. – Можешь придумать, где организовать? Реально актуально.

Хван ненадолго задумался:

– А ты бы как хотел? Какое-нибудь место с обстановкой? Или просто брюхо набить?

– Да я даже и не знаю, – теперь резко затормозил медик. – Но учти ещё, что я совсем пустой, пара десятков монет на счёте.

– За легализацию с меня причитается, – не стал мелочиться ДжоЧже, с любовью оглядываясь за спину. – Если не полезем в Плазу, место среднего пошиба потяну. Или, если хочешь, давай на дому всё организуем? – он с надеждой стрельнул взглядом в сторону нового товарища.

– Нет уж, – решительно пресек последний пункт Щукин. – Я нифига не видел здесь, ну или всё равно что не видел. Выбирай такое место, чтобы можно было и людей посмотреть, и себя показать. Давай, веди меня по злачным местам. Нехрен на мне экономить! Но только без громкой музыки: нам очень многое обсудить надо.

– А изоляция вокруг столика на что, даже если есть музыка? – пожал плечами азиат, решительно разворачиваясь в сторону центральной пешеходной улицы города.

Он уже не удивлялся дремучести своего необычного знакомого.

– Щукин, у меня к тебе один серьёзный вопрос, – поколебавшись, кореец всё же через пару шагов решился.

Было видно, что это ему даётся нелегко.

– Нет, – коротко ответил русский.

– Не понял! – от неожиданности ДжоЧже зацепился ногой за ногу и чуть не растянулся лицом вниз.

– Мой ответ на твой вопрос – нет, – медик скорчил скептическую гримасу.

– А о чём я хотел тебя спросить? – спокойно уточнил Хван.

– Ты хотел спросить, действительно ли у меня нет никаких интимных планов в отношении Лоу, – терпеливо вздохнул Щукин. – Как у мужика в адрес смазливой тёлки. И не собираюсь ли я воспользоваться этой неожиданной её симпатией, которой она весьма неосмотрительно ко мне прониклась… на физиологическом уровне, излучая откровенные намёки… Чтобы попользоваться ею, как женщиной, разок или пару. Чтоб вдуть, так сказать. По самые помидоры…

– Так не собираешься? – Хван, обогнав товарища, даже специально заглянул ему в лицо.

– Нет, дружище ДжоЧже, – русскому почему-то было весело. – Слушай, у тебя же тоже наверняка есть эта программа, которая определяет правду?

– Она и сейчас работает, – кореец был убийственно откровенен.

– Ну тогда вот тебе развёрнутый ответ: мои религиозные взгляды, которые я свято чту и никогда не нарушу по доброй воле, исключают категорически что угодно с ней, кроме рукопожатия. Если мы говорим о твоей зазнобе Лоу всерьёз. – Щукин насмешливо посмотрел на товарища. – И ни о каком тактильном или слизистом контакте между мной и ею, тем более с сексуальной окраской, речи быть не может. Можешь не переживать и не париться, юный ревнивец.

– Щукин, э-э-э… Щукин, а ты по ориентации кто? – Хвана неожиданно прострелила неприятная догадка. – Ты не по мужикам ли часом?!

– Не в этом теле, – почему-то заржал русский, похлопав себя левой рукой по животу. – Можешь не волноваться и здесь. О, исключительно для твоего спокойствия: на ближайшие неопределённое время я планирую полный целибат. Доволен? Такой вариант устраивает? Я сейчас убийственно серьезен и не настроен шутить.

– Да, такой вариант годится, – кореец заметно повеселел. – Хотя это всё и очень странно, но ты не врёшь. Непонятно, конечно, почему ты с таким жилблоком других женщин не водишь, но не буду лезть в твои дела.

– Может, я вообще девственник, – равнодушно заметил новый напарник. – И собираюсь им оставаться тут как можно дольше.

– А почему? – ДжоЧже почувствовал, что заинтригован.

Никакого рационального объяснения тому, что он сейчас слышал, не находилось.

– Религия, друг мой! Религия! – Щукин с силой приложился левой ладонью к плечу азиата. – Ну могут у меня быть свои жёсткие принципы и ограничения? Которые я категорически отказываюсь нарушать?

– Могут, – рассудительно кивнул Хван. – Принципы лично у тебя могут быть какие угодно, особенно после Моралеса. Хотя в адрес Лоу я их и не понимаю… – кореец помолчал какое-то время, но в итоге не сдержался. – Слушай, я полностью всем удовлетворён, но интересно же! А что это с тобой? Знаешь, вот сейчас я терзаюсь от любопытства ещё больше, чем по другому поводу минуту назад!

– Блин, ну прости. Считай, что она мне банально не нравится, – отмахнулся русский, вроде бы даже и тут не соврав.

Хм. Может, ему тогда только темнокожие нравятся? Или латинки?

Хван, вышагивая по тротуару, принялся перебирать в голове всё, что знал, о женщинах других рас. Попутно он пытался понять: интересно, и чем это новому напарнику Лоу не зашла? Классная же тётка.

Щукин, двигаясь рядом, время от времени на него насмешливо поглядывал и будто даже порывался периодически что-то сказать – но в последний момент сдерживался.

* * *

Виктория Абилхакимова, врач-интерн 7го курса медицинского университета имени Асфендиярова, Алматы, Республика Казахстан.

Не знаю, как тут выглядят заведения попроще, но это так называемое "нормальное", куда меня привёл Хван – из разряда "кафе "Сауле"" на Барахолке.

Сарай, короче говоря.

При том, оно – вовсе не тюркский "сарай" (который в одном из значений "дворец"), а очень даже русский. Подсобное помещение без особых изысков, чтоб мягко…

Ладно. Нормальное помещение, чего я гоню.

Меня просто еда удивила.

Со старта моих душещипательных приключений здесь у меня ещё не было физической возможности вкусить местных разносолов в подобном заведении.

Сейчас же поданные блюда напоминали пищевую пасту, выдавленную из тюбика, как в мультике про коротышку Незнайку на Луне.

На вкус, в принципе, и ничего. Но для человека, выросшего на Востоке и привыкшего к пищевому этикету и сервировке, смотрится диковато (особенно с поправкой на так называемое премиальное место).

А с другой стороны, дарёному барану зубы не считают. Я вон поначалу даже воду не представляла, где тут брать. Хорошо, двадцатка на кухне обнаружилась.

– Спасибо, – благодарю нового напарника абсолютно искренне после того, как неидентифицируемое содержимое первых двух тарелок исчезает у меня в животе. – Полегчало.

Похоже на какой-нибудь рацион питания будущего: углеводы, жиры, белки по норме, судя по ощущениям.

– Что пить будем? – живо интересуется Хван, завидев сотрудника, подающего жидкости и сейчас направляющегося к нам.

Официанты на кухне и на баре здесь разные. Интересно, это лишь в данном заведении? Или тут вообще такая практика?

Странная манера, но в чужой монастырь со своим уставом…

– Чай.

– А я ром буду, – широко раскрывает глаза товарищ, косясь в мою сторону и намекая, что я должен последовать его примеру.

– Ты можешь пить что угодно, хоть спирт с газировкой, – хмыкаю. – Хоть предварительно смешав их в одном стакане. Но не сейчас.

– А ты?

– А я вообще не пью алкоголь и не употребляю никакой дури, можешь считать это моим вторым принципом.

– Ну, если жить без баб с такой квартирой, то твоя трезвость меня уже и не удивляет, – едко (как ему кажется) замечает кореец.

Явно намереваясь пуститься во все тяжкие (и не принимая мои слова всерьёз), товарищ делает уверенный знак официанту и заказывает какую-то местную бурду.

– Надеюсь, ты не собираешься терять контроль над ситуацией и помнишь, что у тебя с собой достаточно дорогой робот? – Не могу удержаться от подколки, когда на принесённый миниатюрной графинчик он начинает смотреть с восхищением алкоголика.

Выхватываю посуду из его рук и подношу к носу.

Принюхиваюсь.

Ничего особого.

– Его не нюхать, его пить надо, – многозначительно и свысока говорит Хван, отбирая у меня тару и наполняя свою рюмку.

Ритуал в его исполнении выглядит смешно. Опускаю глаза, чтоб не заржать.

Он истолковывает мои действия по-своему:

– Это взрослая мужская жизнь, привыкай, молодёжь!

Затем опрокидывает рюмку в рот.

Вернее, пытается.

Знал бы ты… эх-х.

Удерживаясь от острот и комментариев, вместо этого придерживаю его за локоть через стол и спрашиваю:

– Тебя сразу напугать? Или так готов общаться?

Поскольку он недоумённо таращится на рюмку в своей ладони, забираю последнюю у него из руки и ставлю на своём краю стола, далеко от него, чтобы не мог достать. Сюда же перемещаю и графин.

– Ну давай поговорим, – с тяжёлым вздохом он провожает взглядом посуду. – Чего ты мне такого важного сообщить хочешь?

– У тебя сейчас в крови чего только не гоняет. Ты помнишь, что операция была на лестничной площадке?

– Да, – кажется, до него начинает доходить.

– Пощади собственную печень. Поверь, ты ещё нифига не соскочил. В том плане, что ты ещё далеко не выжил.

– Пугаешь? – настораживается он, хотя его замечательная программа определения правды однозначно активна.

Поворачиваю своё лицо, давая ему разглядеть себя со всех сторон:

– Первое, нам с тобой нужно достать антибиотики и прочее по списку: тебе интоксикацию выводить.

– Э-э-э…

– Второе, вытекает из первого. Тебя однозначно ждёт очень серьёзная терапия. Перед тем как начинать бухать, пожалуйста, сделай одолжение?

– Какое? – по-детски удивляется Хван.

– Напиши завещание на меня? После того, как ты двинешь кони, пусть робот будет мой? Можешь мне его завещать на случай своей смерти?

– Бл***, ты сейчас серьёзно? – новый товарищ мгновенно спадает с лица.

– Ты же должен и сам видеть, через эти ваши умные расширения, – пожимаю плечами.

* * *

Долбаный Щукин. Уже вторые сутки от него покоя нет.

ДжоЧже искренне собирался расслабиться, тем более что после пережитого вполне это заслужил.

А Щукин, сволочь, даже позволил ему заказать ром – а потом издевательски запретил пить. Причём в таких аргументах, с которыми не поспоришь.

Что называется, изо рта вытащил. А на вопрос об ограничениях закатил целую лекцию:

– Пенициллины. Фторхинолоны. Цефалоспорины. Макролиды. Аминогликозиды. Это только возможные группы антибиотиков. Внутри каждой группы есть ещё свои подгруппы. Про запас достать надо бы все и чем быстрей, тем лучше.

– И какие из них нужны мне?

– Не хочу тебя пугать. – Программа показала, что русский не договаривает, но и не врёт.

В этом месте пить алкоголь Хвану резко перехотелось:

– А без всей этой химии точно никак?

– В хирургии даже после стерильных операций дают антибиотики, – Щукин твёрдо покачал головой. – А уж в нашем с тобой случае я молюсь только чтоб твоего здоровья хватило… Так что давай, рассказывай, где будем искать фарму? Тебе сейчас не водку трескать, а за жизнь бороться потому что.

– Это не водка, – уязвлённо пробормотал азиат. – Как ты определишь, что именно мне давать? – ДжоЧже буквально физически почувствовал, как такая приятная эйфория и позитив куда-то испаряются.

– Бакпосев крови. Кормилец его делает, я уже поглядел, когда работал, – Виктор кивнул на контейнер с роботом, задвинутый под стол. – Но и без него цефазолин по тебе буквально плачет.

– Что это?

– Препарат второй группы цефалоспоринов.

– А с этих твоих пенициллинов почему не начать? Я на бирже видел, они подешевле, – Хван проговорился, на тут же успокоился. – Сам же говоришь, несколько групп препаратов?

В принципе, от будущего партнёра не стоит делать секретов из наличия чёрного рынка медикаментов.

– Пенициллины надо каждые шесть часов колоть, а цефалоспорины – только один-два раза. И цефалоспорины более сильные, тебе сейчас самое то.

– Расскажи подробнее, что делаем, – азиат смирился с происходящим.

Видимо, ничто в этой жизни не происходит просто так. И за легализованного робота Вселенная сейчас тоже берёт свою плату.

– Терапию антибиотиками начинаем как можно скорее. Откладывать нельзя. Можешь считать это продолжением и неотъемлемой частью самой хирургии.

– Э-э-э…

– Параллельно внимательно наблюдаем за твоей температурой: если поползёт вверх, будем лихорадочно пробовать более сильные антибиотики, по нарастающей, опираясь на бакпосев крови. Скажи спасибо, что есть робот, – напомнил Щукин. – Какие-то примитивные анализы он делает сам. Хорошо, не надо возиться с лабораторией…