Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Хотя он и попал в точку.

А с другой стороны, бог его знает, где находится горизонт границ и полномочий местного генерала (если переводить его звание привычными мне реалиями).

– Поступим так. В ходе заседания двинете эту твою претензию: дескать, дело открыто не по подведомственности. Пусть ваш юрист отвод набивает прямо сейчас, и подаёт через электронную канцелярию. – Ватанабэ по инерции недовольно косится то на меня, то на Ваку. – Чем быстрее оно всё зарегистрируется в системе, тем быстрее подключатся мои люди.

– Спасиб…

– НЕ ЗА ЧТО! Это абсолютно стандартная, оговоренная законом процедура. Лично я и пальцем не шевельну – процесс запустится автоматически.

– Хм. Не могу сообразить, так вы в итоге поможете или нет? Извините за лобовой вопрос, вроде бы, в Японии так обращаться к старшим не принято.

– В Японии так не принято, – спокойно подтверждает Ватанабэ. – Особенно через подобные каналы связи. Пусть даже и говоришь со мной, а не с другим человеком. Ладно, отвечаю на твой вопрос. Конечно, сделаю, что могу…

– Фуф.

– … но ты не переоценивай мою готовность размахивать мечом налево-направо, ради даже не тебя, а людей твоего отца!

– Это мой человек, не родителя.

– Для меня они все – якудза, потому что из Джи-ти-груп, – отрезает комиссар. – Скажи спасибо, что с тобой нормально общаюсь! Я – не Садатоши, мне такие друзья, как они, ни к чему.

– Я нахожусь на этапе завершения своей карьеры в Джи-ти-груп, – врезается Вака, кротко опуская взгляд. – Да, в моей жизни был такой этап. Но сейчас я перехожу на работу в контору Масы, которая открывается. Господин комиссар, даже у червяка длиной в дюйм есть душа длиной в полдюйма! Уже молчу, что мой прямой род занятий – чистой воды журналистика и пиар.

– Для меня имеет очень большое значение, в чьих интересах тот пиар происходит, – в отличие от судьи, Хиротоши смотрит на Коюмэ без особого пиетета.

– Я бы не хотела, чтобы вы думали обо мне хуже, чем я того заслуживаю, – не сдаётся спортсменка.

– Маса, там будет так. Ты веди свою линию на процессе, как задумал, – комиссар обращается ко мне, игнорируя Ваку. – Отвод по причине нарушения подведомственности сделаете сейчас. Ничего обещать и загадывать не буду, но я тебя услышал. До связи.

– Я так и не понял, будет он помогать? Или нет? – задумчиво таращусь по инерции на то место, где только что было голограмма головы комиссара. – Вроде бы и не отказал. С другой стороны, не понимаю, что он будет делать.

– Что он будет делать, не понимаю и я, – Вака весело хлопает по моей спине обеими ладонями и снова принимается за мои плечи. – Надо знать его работу, чтоб понимать. Но помочь попытается.

– Хм. Мне это не было самоочевидно из его текста.

– Японский этикет. Ты в нём плаваешь. Он был недоволен твоей бесцеремонностью и дал тебе это понять. Но в стороне стоять не будет.

– Ладно. Нам и это слава богу. – Поколебавшись, всё-таки спрашиваю её о том, что меня беспокоит. – Ты сейчас реально как удав спокойна? Или хорошие актёрские данные?

– Реально спокойна, – слегка удивляется Коюмэ. – А чего нервничать? Глаза судьи видела, в тебя верю, ситуацией владею. В вопросе разбираюсь.

***

Один из залов в здании суда. Через некоторое время.

– … Ваша честь. Во время прошлого заседания остался открытым наш вопрос: старший инспектор Садатоши, девятое бюро, может занимать столь жёсткую позицию по вопросу из-за личной заинтересованности! Он и тогда не отрицал своего знакомства со стороной ответчика. – Инспектор Оно выглядел намного презентабельнее, чем раньше. – Масахиро Асада чётко при вас давал понять, что такая связь существует! Мы не комментируем вашего решения о снятии ответственности с внештатного сотрудника Асады… Но речь сейчас о незаконных расширениях Коюмэ. И о конфликте интересов представителя девятого бюро!

Вместе с Оно присутствовуют несколько его коллег, в том числе двое китайцев, знакомых судье по предыдущей встрече.

– Прокомментируйте? – Мацуи, не разводя лишних формальностей, вопросительно смотрит на Садатоши.

– А можно, вначале я? – светловолосый старшеклассник поднимает руку со своего места. – На правах упомянутого участника дискуссии?

– Пожалуйста, соблюдайте регламент, – цедит судья холодно. – Хорошо, в виде исключения, скажите первым.

– Ваша честь, а этот суд – он именем Японии? Или именем идеи регионального сотрудничества? – Асада-младший выглядит безмятежным и туповатым.

– А вы это сейчас к чему? – председатель заседания, по всей видимости, решает следовать неформальной стилистике либо действительно очень удивлён неожиданным вопросом.

– Почему они дублируют функцию департамента по борьбе с нейро-контрафактом? – светловолосый без затей тычет пальцем в сторону представителей восьмого бюро. – Я абсолютно случайно знаю комиссара Ватанабэ лично, читал закон о нейро-контрафакте. Там нет ни слова о юрисдикции отдела по борьбе с терроризмом в теме! Более того, как насчёт лицензирования?

– Что там с лицензированием? – подаёт голос Садатоши.

– Вы в курсе, что лицензии на нейро-продукты – в том числе на них – выдаются отделом комиссара Ватанабэ? – Асада поворачивается в сторону старшего инспектора. – Пример из жизни: присутствующая здесь восьмёрка категорически не имеет ни прав, ни полномочий, ни законодательной базы даже для такого простенького действия, как поставить на учёт конкретно мой концентратор! – старшеклассник хлопает себя по животу. – Так почему они вцепились в этот кейс?

– Почему? – Садатоши будто подыгрывает школьнику.

– А я вам скажу, почему. Потому что мы сейчас в Японии, на собственной территории, имеем специальную операцию Китая, которая ставит целью обкатку интересных механизмов.

– Каких?

– Частичный перехват муниципальной власти на местах, согласно закону о самоуправлении, в пользу различных организаций Китая. Кстати: обычно, если пробный шар удаётся, бизнес масштабируют.

Взгляды многих из присутствующих недоуменно скрещиваются на судье.

Последний не говорит ни слова, не призывает никого к порядку и вроде бы с любопытством наблюдает за развернувшейся дискуссией.

– Каким образом? – Садатоши вроде бы излучает неподдельное любопытство.

– Ну если у вас есть методика подчинения конкретного муниципалитета, то следующая на очереди – префектура. А затем логично говорить и о парламенте, или кабинете министров.

_______

Там же, через некоторое время.

– … Я специально не перебивал вас, чтобы средства массовой информации не обвинили меня потом в предвзятости! – судтя неприязненно смотрит сразу на две съёмочные группы, одетые в жилеты с надписью НИХОН ДЕЙЛИ. – Но я очень попрошу…!

Асада-младший накрывает собственный рот двумя ладонями и ожесточенно кивает головой.

– Прошу вас, продолжайте строго по теме заседания! – Мацуи тяжело откидывается на спинку кресла.

– Тогда вопрос коллеге, для уточнения: инспектор Оно, а что вы сейчас понимаете под "стороной ответчика"? – старший инспектор Садатоши после слов судьи выглядит угрюмо.

– Мы склонны трактовать наличие запрещённых расширений у Коюмэ, как часть общей практики Джи-ти-груп. Незаконной практики, прошу заметить. – Представитель восьмого бюро говорит четко и уверенно. – Под стороной ответчика мы склонны подразумевать всю Джи-ти. Соответствующие материалы нами уже отправлены.

– Они требуют очень серьезной оценки, не в рамках данного процесса и не в течение часа, – подаёт голос представитель прокуратуры.

– Я услышал вас, инспектор Оно, – кажется, Садатоши чем-то удовлетворён. – Отвечаю на ваш вопрос, он же обвинение. Да, я, разумеется, знаком лично и с Масахиро Асадой, и с его отцом, занимающим определённое место в упомянутой структуре. В том числе, знаком за рамками этого заседания.

– Каковы были обстоятельства вашего знакомства? – устало отзывается судья.

– Отвечаю по памяти, но при необходимости могу свериться и с реестром. Первое. Профилактика его правонарушений, в рамках своих прямых должностных обязанностей. Он не единожды бывал в моём рабочем кабинете, где я проводил разъяснительную работу с ним, в частности. О чём имеются абсолютно все надлежащие записи, во всех служебных регистрах. Включая журнал посетителей нашего этажа в здании. Я общаюсь со многими детьми подобных семей.

– Это всё? – теперь Мацуи выглядит заинтересованным.

– По роду работы, я ОБЯЗАН знать всё руководство Джи-ти-груп, как минимум заочно. Не в оследнюю очередь – ради всё той же профилактики.

– Почему?

– Джи-ти-груп, компания отца упомянутого Масахиро Асады – моя прямая зона ответственности.

– Какой зоны ответственности?

– Определённой рамками служебных обязанностей и распределением линий внутри нашего подразделения.

– Что-то ещё?

– Организованный департаментом полиции семинар, проведённый Масахиро Асадой. Я в нём участвовал, а сам Асада имеет за него личную благодарность директора департамента. Кроме прочего, мы пересекались и в рамках этого мероприятия. Плюс, на виртуальной страничке Масахиро – благодарности от более чем двух десятков сотрудников различных подразделений. И моя тоже.

– Фигасе! Не знал! Оказывается, вы даже мою виртуальную страничку создали! – раздаётся со стороны подростка, на котором сейчас скрещиваются взгляды всех присутствующих в зале.

– Таким образом, знакомство со структурой Джи-ти-груп подтверждаю, – флегматично итожит старший инспектор. – Отрицаю незаконность этой связи, поскольку профилактика правонарушений – ключевая идеология девятого бюро…

– Господа, я вынужден прервать заседание, – судья, получивший только что от секретаря какой-то документ, останавливает движением руки говорящего. – Вот подтверждённый на сервере электронного правительства отвод от департамента по борьбе с нейро-контрафактом. Суть, персонально для тех участников заседания, которые не являются гражданами Японии: дело открыто с нарушением подведомственности.

***

Телефонный разговор двух неустановленных абонентов.

– Прошу прощения, что говорю по телефону. Если буду ехать к вам, это займёт время; а я хотел проинформировать вас сразу.

– Не трудитесь. Я смотрел трансляцию на канале ЭнДи: только что всё завершилось.

– Мне крайне неловко. Я не могу сейчас подробно, но хочу вас заверить: мы исчерпали далеко не все свои ресурсы.

– Я это слышал уже. При вашем личном визите несколько часов назад.

– Мне нечего добавить к сказанному. Разве что это: я не хочу упоминать вслух всего, чтобы не ставить вас в неловкое положение. Вы в ближайшие часы узнаете об изменении ситуации. Пожалуйста, продолжайте следить за эфиром. Думаю, это не останется без освещения.

Говорящий с китайским акцентом абонент отключается.

***

Мивако орала навзрыд, не замечая ни попыток охранников её успокоить (чтоб опросить по горячим следам), ни рук незнакомых женщин, старающихся за ней поухаживать.

Они с Ватару пошли в один из многочисленных моллов. Милое семейное мероприятие, в результате которого они обзавелись целой дюжиной бумажных пакетов с новой одеждой.

– Живот будет расти, – заметил супруг ещё два часа назад. – Пошли, запасемся одеждой? И всем, что в таких случаях полагается?

Он искренне хотел сделать ей приятно тогда. Когда был ещё живой.

Совместный поход, мимишное настроение плюс темперамент мужа предсказуемо вылились в их обычную шалость: секс в примерочной кабинке.

Данный сектор готовой одежды, кстати, обстановкой и негромкой музыкой располагал и не к такому.

Она находилась спиной к дверце, со спущенными до колен брюками (и не только ими…), потому в отражении зеркала успела увидеть только очень быстрое движение: из-за занавески появилась чья-то рука, буквально на миг – а затем Ватару завалился вперёд, прямо на неё.

В основании его черепа (или это надо называть шеей? Слёзы душили, а мысли путались) торчал самый обычный хозяйственный нож, которые продаются в секции кухонной утвари любого супермаркета.

– Пожалуйста, постарайтесь сосредоточиться, это очень важно! Я уже вызвал и полицию, и врачей! – старший смены охранников пытался безуспешно выяснить хоть какие-то детали у бьющейся в истерике женщины.

Получалось не очень.

Он деликатно отводил взгляд от её не совсем одетого тела и безуспешно повторял просьбу.

С другой стороны, опыт и беглый осмотр уже сказали ему: врачам здесь делать нечего. Под ногами – труп.

Ну разве что медики смогут успокоить саму свидетельницу, которая каким-то чудом не присоединилась к своему мужу.

Он понимал, что детали по горячим следам сейчас бесценны. К сожалению, добиться чего-то вразумительного от женщины со спущенными брюками не представлялось возможным.

– Ладно, подождём приезда врачей, – махнул он наконец рукой, обращаясь к младшим коллегам. – И пусть с ней полиция разбирается, я умываю руки.

Глава 17

Телефонный разговор двух неустановленных абонентов.

– О, у вас есть наш номер?! – голос с китайским акцентом звучит удивлённо. – Я, признаться, не сообразил в первую минуту: кто бы это мог быть.

– Такие звонки лучше делать через якобы роуминг, – хмуро отвечает японец. – Да, аппарат и подключение ваши.

– Нам, кажется, удалось вас впечатлить результатом? Теперь вы даже на всякий случай подстраховываетесь, раз выходите на связь подобным образом? – иностранец мягко улыбается.

– Раньше не происходило того, что происходит сейчас. Имею в виду последние новости нашего общего дела.

– Внимательно слежу за ходом вашей мысли. Раз вы набрали меня первым, значит, вам есть что сказать. Теряюсь в догадках.

– Вы выбрали несколько необычный способ решения проблемы. Обычно так не делается.

– С нашей точки зрения, необходимая коррекция завершена успешно: вы, так сказать, техническим нокаутом выходите в лидеры.

– Я действительно связался с вами, чтобы кое-что обсудить. Возможно, даже предостеречь. – Японец говорит медленно и тщательно подбирая слова. – Когда набирал вас, очень хотел высказаться. Но прямо сейчас уже не уверен. Могу спросить, какова была логика принятия решения?

– Вы о…

– ДА! Я поймал себя на том, что абсолютно вас не понимаю.

– Логика была очень простая. Каждую организацию можно условно считать отдельным организмом. В отличие от человека, организация может не разрушаться даже после потери головы – если она очень высоко организована. – Хань вежливо улыбается. – Если закладываться на самый плохой для нас вариант, то даже эта голова может восстановиться, со временем. Тут зависит от их внутренних процессов, тем более что у неё есть прямые наследники.

– Но…?

– Но любая регенерация мозга требует времени. Если даже предположить, что у наших соперников в битве за финишную ленточку муниципалитета вместо паралича сейчас возобладают здравый смысл и высочайшая корпоративная культура, у них всё равно уйдет какое-то время на выстраивание вертикальной структуры заново. – Голограмма китайца безмятежно смотрит на собеседника. – Как бы там ни было, это потеря уже второй головы у них, причём за очень короткий срок. Очень большая стрессовая нагрузка на весь организм – за период выборов точно можно не опасаться. Мы уверены в своём анализе.

– Вы наблюдаете, кхм-гхм, за этим их организмом изнутри?

– Простите?

– Перефразирую. У вас внутри этой структуры есть свои источники информации?

– Нет. Это не наш уровень.

– Пугаете.

– Это не наш уровень в том смысле, что слишком мелко.

– А-а-а. Понял.

– У вас сейчас сразу два подавляющих преимущества, когда обычно хватает и одного. Мы, как ваши партнёры, искренне верим в ваш сегодняшней запас прочности.

– Все дальнейшие сложности вы планируете решать таким же путём?

– А вы сейчас что имеете в виду? – китаец впервые за время разговора напрягается.

– Ну мало ли. Как вы говорите, вдруг у них голова ещё раз слишком быстро сама восстановится. Или тело без этой головы неожиданно начнёт прогрессировать, исполняя её функции.

– Сейчас не готов ответить на абстрактный вопрос. Давайте решать все проблемы по мере их поступления? Мы же показали, что способны защитить собственные интересы; есть мнение, что этого будет достаточно.

– Услышал. Всего доброго.

_______

Сяо, окончив двухминутный разговор, какое-то время невидящими глазами смотрел на стену.

По идее, они нарушили многие правила японского общества. Ходзё явно звонил именно поэтому – хотел понять, где находятся границы решительности Поднебесной.

Но когда имеешь дело с гигантом, а сам ты при этом – достаточно скромный малыш, у тебя и возможностей влиять на гиганта намного меньше, нежели наоборот.

Вслух подобных вещей не говорят, поскольку паритет партнёров наоборот подчеркивают.

Несуществующий паритет.

В принципе, японец должен был всё понимать и сам, когда брал у них миллиард. Когда не то чтоб просил этот миллиард; скорее, когда против него не возражал и когда на него рассчитывал.

– Столица Поднебесной – не то место, где в адрес каких угодно островов будут рассматривать инструменты типа хирургического скальпеля, – вздохнул Сяо вслух в абсолютно пустой комнате. – Зачем заморачиваться, выпиливать что-то четыре часа, если можно один раз ударить кувалдой?

Посидев молча ещё пару минут, китаец решительно развернул виртуальную клавиатуру: работа только начиналась.

Да, ампутация "головы" ключевой компании-конкурента была уместной, и исполнили её хорошо.

Но это был только один шаг из запланированных; первый, но далеко не единственный.

Чтоб ни у кого не возникло сомнений, кто же сегодня хозяин муниципалитета, на улицах должен царить хаос. Царить недолго, хаос должен быть полностью управляемый и старательно ограничиваемый снаружи, по границам муниципалитета (или в дела района вмешается префектура куда, или даже кто-нибудь повыше).

Но – спокойно в ближайшее время на улицах быть не должно.

_______

Ходзё и провёл, и закончил разговор совсем не так, как собирался.

Требовать чего-либо можно лишь в том случае, когда у тебя есть свои рычаги давления. На партнёра, на ситуацию, в крайнем случае – на окружение.

Если же у тебя таких источников влияния в руках нет, то любые твои требования превращаются в… в жалкое нытьё.

К сожалению, когда он набирал Сяо, новый оябун находился под влиянием эмоций. После того, как на его звонок ответили, его мозги включились – но не вешать же было трубку.

– Страшно, – произнёс Синтаро своему отражению в мониторе.

Он с самого начала не имел иллюзий на тему того, что его новые партнёры – святые в белых перчатках.

Потенциально он был готов ко многому, допуская и не такое. Но, когда с результатами решительности заморских друзей пришлось столкнуться лично, он поймал себя на том, что не испытывает своего изначального энтузиазма.

– Страшно. – Повторил Ходзё.

Интересно, какие ещё сюрпризы они готовы привнести на территорию островов?

Он старательно гнал от себя ту мысль, что дальнейшие перемены в его жизни могут не только воспоследовать, а и окажутся ещё более шокирующими.

***

– Вы бы не могли уделить мне пару минут? – мужчина за пятьдесят, неизвестно где добывший мой номер телефона, знаком мне, как один из боссов печально известных Лотуса и Сёгуна (кстати, Рейко относится к нему на удивление нормально – это она и предложила позвать его сюда, когда он позвонил).

– Конечно мог бы, – киваю, указывая на кресло сбоку от себя.

– Я бы, конечно, предпочёл разговор в другой обстановке, – он неуверенно смотрит на Ваку, продолжающую растягиваться на газоне в бикини.

Затем гость рефлекторно переводит взгляд на Рейко, которая в полураспахнутом халате садится мне на колени и запускает руки в мои волосы.

– Но вы предложили говорить здесь. – Он делает над собой усилие и фокусирует взгляд на мне. – Вы сейчас можете общаться? Извините за этот вопрос, но тема будет очень серьёзная.

– Я могу разговаривать, – пожимаю плечами.

Моего местного отца больше нет.

Не говоря уже о моральной стороне дела, многие неизвестные ранее задачи свалились, словно снег на голову.

– Мне бы очень не хотелось, чтобы такой достойный молодой человек вашего плана в такой судьбоносный для себя момент принял неверное решение. Под давлением обстоятельств, либо под нажимом более взрослого собеседника, – он, поколебавшись, наконец протягивает мне руку для рукопожатия.

– Прошу прощения за антураж, – высвободив правую ладонь с талии Рейко, коротко жму в ответ. – Как могу к вам обращаться? Я помню вас в лицо, примерно представляю ваш уровень и круг обязанностей, но не знаю, как вас зовут.

Сама Рейко в этот момент слегка наклоняется вперёд, чтобы не мешать запоздавшему приветствию, отчего её надетый на голое тело халат слегка распахивается.

– Сакамото, Хеита. – Один из боссов Сёгуна рефлекторно провожает взглядом её колыхнушиеся в воздухе молочные железы.

Айдол, не говоря ни слова, мягко улыбается ему и возвращает полы одежды на место. После чего принимается разминать мне затылок и самый верх черепа.

– Асада, Масахиро. Но меня вы и так знаете, судя по тому, как и где разыскали. – Вздыхаю глубоко и против своей воли, потому что Рейко в этот момент добавляет чего-то там в мои ощущения кончиками своих пальцев. – Ещё раз извините за антураж.

– Я не рискую сейчас соблюдать приличия ради гостей, – актриса почему-то решает тоже коротко объясниться с гостем. – Простите за все нарушения этикета, но я в ближайшее время не отойду от Масы ни на шаг. Он не должен оставаться один, пока я могу на это повлиять. По крайней мере, на данном этапе.

– Да я вообще без претензий! – босс Сёгуна (и по совместительству – злосчастной Хейдуги) поднимает вверх раскрытые ладони. – Я очень хорошо умею отличать форму беседы от её содержания! Масахиро, мы вели кое-какие дела с вашим отцом. Были достигнуты некие договорённости, и вчера-сегодня на счета Джи-ти-груп поступили деньги от нас, двумя трансферами.

– Пожалуйста, уточните конкретный проект, о чём идёт речь? Вся финансовая документация отца сейчас у меня, как у прямого наследника мужского пола. Вернее сказать, я занимаюсь её распределением, а разбираются с деталями профильные специалисты.

На самом деле, в нашем семейном доме, в моей комнате, сейчас прочно обосновался Рюсэй.

Личная техника, записи отца – всё это передано ему.

Джи-ти-груп шатало изнутри и до сегодняшнего дня. А уж сейчас… Если у кого и есть шанс справиться с турбулентностью и центробежными силами (и сохранить организацию) – так это только у Длинного.

– Мне очень неудобно поднимать столь неловкий вопрос в такой тяжёлый для вас момент… Масахиро, вы можете подтвердить, что сроки строительства центра останутся неизменными? – его взгляд очень контрастирует с текстом.

– Если не секрет, какова причина вашего вопроса? Данный проект изначально задумывался как некоммерческий, о сроках окупаемости речь не идёт. – Хорошо, что на мне сейчас сидит Рейко – можно не торопиться с ответом и раздумывать основательно. – Как бы мы его ни строили, вам какая разница? Сделка с вами проходит исключительно по разряду пожертвований, которые освобождают от налоговых льгот.

– Хм. – Кажется, он не ожидал, что я владею вопросом.

Не говорить же ему, что это изначально была моя концепция, а покойный Томиясу, друг отца, только согласился с идеей.

Строить, кстати (по крайней мере, спортивный блок), я тоже собирался своими руками – в том смысле, что буду сам ставить задачи и контролировать подрядчиков. Благо, из прошлой жизни имею личный опыт руководства строительством спортивного манежа высшего технического училища.

– Я бы понял ваш вопрос, если бы вы, как и мы, шли на какие-то выборы, – продолжаю отвечать на его достаточно некорректный вопрос, устраиваясь поудобнее под задом актрисы. Последний достаточно плотно давит не только на мои ноги, а ещё и на некие интересные детали анатомии. – В этом случае динамика застройки ещё была бы прямо пропорциональна рейтингу компании, и на ваши дела влияла бы. А так… Не сочтите за дерзость. Я очень хочу понять мотивы вашего вопроса перед тем, как возьмусь на него отвечать. Если возьмусь, поскольку в договоре пожертвований никакая отчётность от нас в ваш адрес не предусмотрена.

– Ладно. Будем друг с другом откровенны. Масахиро, мы считаем, что вы не сможете удержать это строительство своих руках.

– Я лично не смогу? Или вся Джи-ти-груп не сможет? Вы сейчас со мной в какой роли разговариваете?

– Без разницы, кто из вас двоих. – Сакамото больше не изображает вежливость. – Мы думаем, что не сможете вы оба, и физическое лицо или лица, и юридическое.

Рейко, кажется, уже жалеет, что пустила его в дом. По крайней мере, я чувствую, как напряглась её спина.

– И что дальше? Окей, вы не уверены. Вы думаете, что ни я, ни организация покойного отца с чем-то там не справимся. Ну и что? – Цубаса говорит, когда я смотрю на собеседника подобным образом, вид у меня крайне глупый. Хорошо, если он расслабится (будет откровеннее). – У меня на родине в таких случаях говорят: и как мне теперь стать по поводу ваших гипотетических мыслей? Родившихся в узком кругу акционеров Хейдуги?

– Я предлагаю вам переписать процентные доли в нашем с вами соглашении о сотрудничестве. Вернее, вывести нас в список бенефициаров.

– Занятно. И какими вы себе видите эти изменения? Пожалуйста, не стесняйтесь и будьте максимально подробными.

– Контрольный пакет должен отойти нам. Семьдесят пять процентов итого. – Он спокойно смотрит на меня.

– Да вы просто какая-то акула капитализма. Хеита, вы мне ответите или нет, зачем вам это всё? Я спросил, вы один раз промолчали.

– Думаю, что ответить. Пытаюсь тоже понять мотивы этого вашего вопроса, поскольку дураком вас не считаю. Несмотря на ваши огромные старания в этом направлении.

– Если проект изначально был заявлен нами, как некоммерческий; и прибыль от него будет ноль – ну потому что не нужны нам прибыли от здоровья детей – то какая вам разница, семьдесят пять процентов от ноля у вас будет? Или пять процентов от него же?

– Мы считаем, назначение объекта нужно менять. Джи-ти-груп, опираясь только на собственные ресурсы, вывести проект в прибыль не в состоянии. Но у нас такая возможность есть. В принципе, мы это и собираемся сделать. Никакой благотворительности, только бизнес.

Вака на газоне делает сложный жест кистями рук. В её исполнении, я уже в курсе, означает: карты открыты. Или – карты брошены на стол.

– Почему вы молчали об этом раньше? Когда был жив мой отец? Почему пришли с этим именно ко мне, по его горячим следам?

– Мы с вами сегодня не будем обсуждать мотивы решений моей компании. – Его тон очень сильно меняется за какую-то секунду. – Масахиро, давайте я подытожу за вас; боюсь, вам может не хватить решительности. Причем, исключительно из уважения к начинанию вашего отца… Сейчас просто изменилась обстановка, и я очень любезно извещаю вас об этом заранее.

– В каком плане, с вашей точки зрения, какая обстановка изменилась? Настолько, что вы позволяете себе подобные эскапады?

– До этого времени у нас не было имущественных претензий к вашему будущему проекту.

– Ух ты. – Лицо сделать как можно более простодушным, все говорят, у меня получается хорошо. – А сейчас, стало быть, у вас возникли уже и претензии?

– Вы не в курсе политических раскладов. Если оставить всё, как есть, молодой мальчишка и две беременные жены последнего руководителя просто спустят тему в унитаз.

– А какое вам дело до нашей темы?

– Я только что сказал: вы не в курсе политических раскладов. Сейчас будут активизироваться китайцы.

– Да ну? – здесь я и правда слегка удивляюсь, потому что хоть кто-то мыслит сходным со мной образом.

И видит то же самое.

– Да. Ваш муниципалитет – первый пробный шар. Вы сами отстроить оборону не сможете.

– А вы решили занять активную гражданскую позицию?

– Вы всё равно не поймёте. Вы – не японец. Да, мы встретим врага на самом первом плацдарме. В отличие от вашей местечковой конторы, уж простите за откровенность, наш холдинг имеет что противопоставить гостям из-за океана.

– Если вы такие крутые, зачем вам мой детский спорткомплекс? Который ещё не достроен, раз, и который мне достался в наследство от убитого отца, два?

– Перед тем, как встречать их на уровне провинции, мы хотели бы отработать кое-какие схемы противодействия на муниципальном. Ваша тема, конкретно этот актив, да и сама идея, чего уж – чертовски неплохие. Просто ваша футбольная команда (я о количестве и качестве игроков и об отсутствии нормального капитана) этот матч сольет вместо того, чтобы раз и навсегда отбить охоту…

– У кого? Охоту к чему?

Вопрос остаётся без ответа.

– Ну, если вы пришли сюда помолчать… – вздыхаю.

В принципе, бить по голове можно было бы начать уже сейчас. Но в воздухе витает кое-какая недосказанность, а много информации не бывает.

А ведь мы с ним могли бы стать естественными союзниками. Похоже, и ему китайские деньги Сёгуна, переданные в проект, не по вкусу.

– Ваша приёмная мать не против передать нам то, о чём мы просим, – всё-таки он решает добавить аргументов.

– Я вам тогда зачем? И кстати, моя приёмная мать сейчас лежит в больнице на сохранении и даже не знает, что отец погиб. Я лично позаботился об этом, она изолирована от информации. – Здесь я слегка лукавлю, но не так чтобы очень сильно.

Нозоми Асада, с ведома врачей, находится в изолированном боксе: ей сейчас просто нельзя нервничать. Логика была: если погиб мой местный отец, пускай будет жив хотя бы его ребёнок от первой законной жены.

– Я лично разговаривал с Когой Мивако, вот пару часов тому! – удивляется босс Сёгуна. – Ни на каком сохранении она не лежала! Наоборот, очень любезно согласилась, что ей нельзя волноваться в такой период. А большая стройка – слишком серьёзная проблема для беременной женщины. Ещё и потерявшей мужа на своих глазах.

А-а, так это он Мивако имел в виду.

– Вот же бл**ь такая. – Буднично и ровно выдаёт Вака со своего газона. – Получается, теперь решила на тебе свои психи срывать. А я думала, просто поорали и разбежались, стрессовый период, всё такое.

– Бог ей судья, – роняю машинально, после чего задумываюсь, сцепив челюсти.

В принципе, от второй жены моего отца этого можно было ожидать после нашего с ней сложного разговора накануне. Но я не думал, что до такого дойдёт всерьёз.

– Предвосхищая ваш возможный вопрос. Масахиро, Мивако является прямой наследницей поста исполнительного директора в Джи-ти-груп, по крайней мере, на ближайшие две недели. Мы в курсе особенностей вашего устава. К нашему сожалению, на вас, несовершеннолетнего наследника, вашим отцом было оформлено завещание. Он вас любил. Полномочий Мивако, даже новых, не хватит на то, чтобы быстро переоформить проект без вашего согласия.

– Несовершеннолетний наследник – непреодолимое правовое препятствие, – продолжает просвещать меня с газона Коюмэ, игнорируя взгляды гостя. – Мивако может переписать все договора на сто восемьдесят градусов, но отторгнуть твою собственность – уж проще устроить революцию в стране.