Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Что будет, если живущий внутри японского школьника человек из совсем другой эпохи решит, что настала пора действовать активнее?

Отец-якудза откровенно не тянет роль лидера ни в семье, ни…

Модель взрослого кино влюбилась, как кошка.

А ещё на пятки наступают соседи по региону, к которым нельзя поворачиваться спиной

Семён Афанасьев

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Семён Афанасьев

Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6

Глава 1

– Это ты сейчас так завуалированно нас дураками назвал? – уточняет отец хмуро.

– Боже упаси. Пап, вы далеко не дураки. – Хм, почему-то при всех захотелось обратиться неформально. Что за экзгибиционизм? – Вы просто слишком сильно японцы: мыслите инерционно и консервативно.

– А ты? – родитель сверлит меня взглядом. – Ты мыслишь как-то иначе?

– А я видел кое-что и за пределами островов. И примерно понимаю, как трактовать происходящие.

– Вот этот твой пограничный режим, ты только что сказал; который рядом с границей. Зачем он вообще нужен? – Вадзима то ли изображает конструктивного, то ли действительно заинтересовался.

– Для сохранения контроля в собственных руках.

– При чём здесь Токио? Какая связь?

– Весь город не причём. Пока.

– Почему ты тогда об этом упоминаешь?

– Потому что отдельно взятый муниципалитет сейчас – это и есть та самая приграничная полоса. Только вы этого ещё не поняли. Ну или живёте по старой русской поговорке.

– Что за поговорка?

– Пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

– И что в этих функциях контроля может быть такого интересного? – это Танабэ, второй из операционистов. – Применительно к нашей стране? Какие практические выгоды?

Смотрит неприязненно, но на него, видимо, произвело впечатление моё сольное выступление против их охранников.

– Например, контроль этнического состава через паспортный режим. Как прибывающего населения, так и постоянно проживающего, – подсказываю. – Банальный учёт, для начала. Чтобы понимать все свои риски в том случае, если этнос-сосед окажется не таким дружественным и гораздо более сплоченным.

– Это как? – снова Коити. – Что значит учёт?

– Помните, в прошлые века этнические корейцы в полицейских участках по месту жительства регулярно отмечались? И отпечатки пальцев сдавали, чтоб исключить подмену жителя или проживание другого лица по выданному паспорту? Только через пятьдесят что ли лет после войны лишь первому их поколению, уже глубоким старикам, разрешили эти отпечатки пальцев не сдавать? У нас на истории права было.

– Для чего это было нужно? – не сдаётся толстяк. – Считай, что я историю не учил, – покровительственно говорит он.

– Давайте представим, что у вас есть сухопутная граница с Китаем? С вашей стороны, в районе этой границы и в ближайшей полосе половина "вашего" населения – этнические китайцы. То есть, паспорта у них вашей страны, но это всё же китайцы. Отгадайте, кого нужно бояться больше? Прорыва снаружи или удара в спину? – кто-то в этом месте крякает. Рюсэй с интересом наклоняет голову. Отец смотрит исподлобья. – И нужно ли отслеживать обстановку только по фронту границы, плюс на сопредельной стороне? Или – за спиной тоже есть смысл приглядывать?

– Хм.

– Ещё – можно вспомнить про контроль всех значимых узловых точек той стороны. – Кажется, теперь внимательно слушают все. – Например, наблюдение за местами потенциального сосредоточения войск или иных сил для того же потенциального удара, уже снаружи. Режимы усиления и наоборот расслабухи – чтобы не проморгать их усиления, выбивающиеся из обычного графика.

– Хм.

– Кстати. Толпы "абсолютно мирных соседей" даже с голыми руками могут быть источником очень немалой напряжёнки. Достаточно их синхронизировать с действиями тех, кто снаружи.

_________

Некоторое время проходит в попытках поиска хоть какой-то компромисса. Мною. За всех присутствующих.

Увы, это в итоге ничего не меняет: по лицам вижу, что время потратил зря.

Не являются они единой командой. По крайней мере, после смерти Гэнки – уже не являются.

Операционисты, переглядываясь многозначительно, откровенно удерживают что-то за кадром, явно себе на уме. У Вадзимы вообще такой взгляд, что с ним искать точки соприкосновения бесполезно.

Бухгалтерия устало ждёт, чья возьмёт.

Рюсэй делает знаки, чтобы я не усердствовал: типа, пустая трата времени.

С другой стороны, и такой вариант изначально учитывался. К сожалению, как самый крайний – ну надеялся я искренне, что взрослые смогут подняться над своими амбициями и хотелками.

– Мне кажется, я сказал достаточно. Для умного, – хлопаю ладонями по крышке стола, поднимаясь. – Прошу прощения, далее у меня свои дела. Если что, я на связи, а контакты есть у отца.

– Ты куда сейчас? – отец спохватывается, словно выныривая из размышлений.

Ну да, Томиясу был ему как очень близкий родственник. Может быть, как брат.

– Я тебе напишу, – указываю глазами на его смартфон.

Не говорить же при всех вслух.

_________

– Ну что? Как всё прошло? – Рейко пластает на уличном столе сырого лосося. – Голоден? Дать что-нибудь срочно зажевать?

Кусочки филе из-под её ножа летят по длинной разделочной доске дальше, где их принимает Вака. Что с рыбой происходит в руках менеджера по пиару, не вижу – заслоняет её спина, вся в гематомах.

Наша спортсменка одета лишь в комплект белья, явно одолженный у хозяйки дома. От вида её синяков становится чуть не по себе – женщина же.

Били её явно на убой. И как она только выдержала.

– Нет, спасибо.

– Маса, завязывай давить кисляки и нагнетать интригу! – Коюмэ на секунду оборачивается и раздражённо смотрит на меня. – Я – не Рейко! Это ты с ней можешь многозначительно молчать часами – она потерпит; а со мной не надо!

– Или что? – вяло отзываюсь.

– Почему это именно я потерплю? – живо заинтересовывается актриса. – Реально выгляжу самой терпеливой?

– Или заставлю пожалеть, – Вака не лезет за словом в карман, обращаясь ко мне и игнорируя вопрос от подруги. – Что за?! потребительское к нам отношения

– Да что-то я слегка демотивирован, – вздыхаю. – И потребительское отношение – это не обо мне. Ладно. Если коротко, то там всё плохо и никакой поддержки с той стороны ожидать не приходится. – Поёрзав, устраиваюсь удобнее в глубоком кресле. – Рейко, а ты потерпишь типа потому, что покорная восточная женщина – я так её понял. Вроде как ты можешь часами ждать благосклонности или внимания со стороны мужчины.

– Пх-х-х-х-х, Сёгун тоже так думал, но вслух не говорил, – фыркает модель.

– А я так вообще не думаю, – мрачно отзываюсь на реплику. – Это Ваки мысль, по ней вижу. Лично я очень рад знакомству с тобой. И это никак не связано с тем, что у меня сейчас настроения нет.

– Точно? – актриса загадочно улыбается.

– Да. К слову, я после всего, что было в больнице у Томиясу, пришёл к тебе – а не домой подался. Не знаю, скажет это вам что-то или нет.

– Умным женщинам много чего скажет, – многозначительно замечает спортсменка, круто меняя позицию. – Только мы же тебе всё равно этого не покажем.

Интересно, это и есть её особенности психики?

– Говори только от своего имени! – вскидывается актриса, после чего поворачивается ко мне. – Маса, не слушай её, ей мозги отбили! На мою обратную связь можешь рассчитывать в любом случае, да.

У меня в самом деле нет никакого желания разговаривать, хотя я и более чем рад своей нынешней компании.

Я застал их тут, вернувшись в дом своей… – к-хм, даже не знаю, как теперь назвать Рейко! Уже явно не "просто знакомая". Но и не "близкая подруга" – этот титул вроде как за Цубасой.

Мысли соскальзывают на другую дорожку: правда, а кто мы теперь с актрисой друг другу? Заодно интересно: а может ли у мужика быть пара ну о-очень близких подруг? И насколько это вообще правильно?

Долбаный пубертат. Не надо было соглашаться на… на это всё. С Рейко.

Справедливости ради: в ТОЙ старой жизни о таких технических нюансах, г-хм, интимной жизни я и не подозревал почти.

Ладно. Подозревал – но лично не сталкивался. Всё-таки Союз был достаточно пуританской страной и культура, эм-м-м, деликатной репродуктивной физиологии отсутствовала, как класс (по крайней мере, в кругах, где вращался я). Была просто табуированная тема – никаких изысков. А здесь и Цубаса, и Рейко…

– Так. Стоп, – подаёт голос хозяйка нашего общего пристанища. – Маса, я через умный дом чувствую твой концентратор сейчас. Быстро скажи, о чём была последняя мысль?! Ну пожа-а-алуйста?

– Раньше, в других местах, после подобного между мной и тобой полагалось бы жениться. – Пожимаю плечами и говорю, что думаю. – Хотя, похоже, рефлексии по поводу случившегося в наличии только у меня одного. – Не упоминаю пикантных подробностей, но присутствующим и так всё ясно.

Женщины оборачивается, как по команде, и синхронно наклоняют головы к плечам, задумчиво оценивая меня.

Затем расплываются в улыбках и ржут, глядя друг на друга.

– Зачётная мысль, – хрюкает Коюмэ, между делом забрасывая порцию лосося себе в рот (вместо общей миски). – Маса, ты парень не промах! Но я бы на твоём месте не сильно раскрывала рот на чрезмерно лакомые куски, хе-хе. Женитьба на национальном айдоле – это не повинность, а "свезло и прифартило". Маленький и невоспитанный ты гайдзин.

– Ты меня поняла неправильно, – спорить и доказывать лень.

Да и не скажешь вслух, что с моей точки зрения наша связь со звездой экрана – именно что в большей степени её выгода, а не моя.

Хотя они все считают наоборот, включая Цубасу. Почему-то девчонки думают, что для парняги моего возраста секс – самая главная ценность. Особенно если это секс с Рейко.

Жаль, нельзя им рассказать, что я очень привык держать себя в руках в этом вопросе, за почти четыре-то десятка лет жизни. Уже молчу, что лично я в первую очередь думаю об ответственности, а не о чём-то ещё – как-никак, самый старший тут. Биологический возраст нынешнего тела не в счёт.

– Я пока не готова говорить на эту тему, по целому ряду причин, – деликатно роняет Рейко через плечо, глядя на меня и весело хлопая ресницами. – Маса, мой дом – твой дом. Но я прошу тебя не переоценивать имевших место мелочей с позиции твоей родной культуры. А вообще, Цубаса тебе это несколько раз при мне объяснить пыталась…

– Хренасе, мелочи, – вырывается у меня непроизвольно, поскольку сдерживаться и не думаю. – Там, откуда я родом, это называлось бы "поматросить и бросить". Только обычно относилось к мужикам, не к слабому полу. Считается очень непорядочным проявлением эгоизма, безответственности и потребительского отношения к партнёру.

– Б-б-б-ы-ы-ы!!! – Вака, предусмотрительно отвернувшись в сторону, не удерживается и расстаётся с остатками непрожёванного лосося, который дисперсией разлетается веером на газон. – Маса, жги Муа-а-ы-хы-хы-хы-ы-ы… ой, рёбра-а…

Вернувшись в дом Рейко, я поначалу молча сел рядом с ними в кресло на улице, махнув девчонкам рукой и наблюдая, как они что-то готовят.

Имея за душой кое-какие запасные варианты, я всё же надеялся на конструктив в Джи-ти-груп, даже несмотря на откровенно вызывающее поведение операционного департамента.

Увы. Там каждый за себя.

– У судьи был? – это Вака.

– А как же.

– И что он? Маса, мне из тебя каждое слово тянуть? – Коюмэ уже не шутит. – Это общее дело, если ты не передумал. Какого хрена?!

– Извини. – Вздыхаю. – Меня твой голый зад отвлекает.

– Да? – задумчиво покосившись на меня, она поворачивается боком.

– А теперь ещё и сиськи… В общем, судья согласен, если принципиально. Но дьявол кроется в мелочах. Юридическое лицо должно быть успешным, тут без вариантов.

– У нас же есть этот контракт с министерством обороны? Ну и какая проблема с легализацией финансов? – замечает Рейко. – Тебе не кажется, что ты просто мандражируешь?

– Нет, тут иное. Слишком большое количество фокусов внимания, потому что…

– Он так и будет тупить. – Коюмэ обращается к подруге, перебивая меня. – Ты обещала.

– Что, прямо сейчас? – уточняет та.

– А чего тянуть?! – искренне удивляется менеджер по пиару. – Опять же, мне положительные эмоции нужны. Реабилитация, всё такое.

– Хорошо. Раз ты так настаиваешь.

До меня не сразу доходит, что они собираются делать – просто раньше никогда не было такого опыта.

Когда же обе фемины, оставив ножи и кухонную утварь, оказываются ко мне вплотную, дёргаться уже поздно.

– Блин, а у меня руки рыбой пахнут, – актриса шмыгает носом, поднося ладони к лицу. – Маса, извини! Я потом тебе всё постираю…

А в следующую секунду две женщины, каждая из которых выше этого моего тела ростом, форменным образом срывают с меня одежду.

Сопротивляться им мягко не получается, а бить всерьёз – ну, такой возможности я даже не рассматриваю.

По крайней мере, не с ними.

– Немедленно прекратите, – как можно серьёзнее пытаюсь воззвать к их разуму. – Слушайте, что на вас напало?! Я самый обычный пацан! Перестаньте!

– Меня впечатлило, как ты меня спасал: Цубаса показала запись. Она, кстати, разрешила, – также серьёзно отвечает Вака, и не думая останавливаться. – О. А чего ты ломаешься?! – её взгляд красноречиво прикован к одной деликатной части моей анатомии.

– Подтверждаю, – хрипло выдыхает мне на ухо Рейко. – Цубаса разрешала. А мне и раньше всё нравилось, ты прикольный… Маса, не козлиии…

***

Здание восьмого бюро (борьба с терроризмом), Департамент полиции Токио.

– Вы уверены, что приходить сюда было хорошей идеей? – сидящий за столом буфета, являясь этническим китайцем, говорит на родном языке и весьма красноречиво смотрит на непрошенного соотечественника.

– Вы здесь не по собственной инициативе работаете, – вежливо парирует второй мужчина. – Или вы настолько вжились в роль, что забыли, кем и чем являетесь? Не переигрывайте, пожалуйста.

– Как мне к вам обращаться? – сотрудник международного отдела восьмого бюро, представляющий в здании свою страну, неприязненно морщится. – Общая цель, на которую мы с вами работаем, не даёт лично вам особых прав, тем более что-то диктовать мне. Давайте уважать друг друга.

– Обстоятельства в данный момент времени требуют особых мер. – Посетитель прикрывает глаза, демонстрируя, что действует не совсем по своей воле. – Давайте не будем проецировать друг на друга наш вполне обоснованный взаимный негатив? Кстати, зовите меня Сяо. И поверьте, мне тоже не доставляет удовольствия оставлять свою физиономию в местном видеоархиве!

– Ну так и не оставляли бы. Сидели бы себе в апартаментах, или где там вы обитаете.

– Увы, наши с вами общие родственники из дома просят уточнить несколько моментов. И это срочно.

– Почему было бы не позвонить?

– Нужно не просто спросить или вас проинформировать, – посетитель вздыхает. – Ожидается, что мы с вами сможем выработать совместную позицию по одному очень деликатному вопросу. – Он внимательно смотрит на собеседника, затем продолжает спокойным тоном. – Взаимный манёвр лучше согласовывать не по телефону. Кстати, здесь безопасно говорить, да?

– Можно подумать, это вас волновало, когда вы сюда шли! – сварливо отзывается полицейский. – Да, говорить в здании можем открыто, особенно если на нашем языке. Без деталей.

_______

Там же, через некоторое время.

– … таким образом, с нашей стороны, на выборах в муниципалитет нужное юридическое лицо будет заявлено буквально сейчас. – Посетитель требовательно смотрит на сотрудника бюро, имеющего мандат в рамках международного представительства.

– Для чего мне вся эта информация?

– Я понимаю, что это не совсем ваше дело. Исхожу из того, что лично я действую гораздо эффективнее, когда вижу картину целиком, – пожимает плечами Сяо. – Можете считать односторонним жестом вежливости.

– А от меня вы чего ждёте? На встречную вежливость не готов, и на вашу не претендую.

– У этого юридического лица не должно быть конкурентов. Ожидалось, что вы поможете. Исключительно в рамках местного законодательства, – Сяо со значением смотрит на собеседника. – Вы же именно по этому направлению специалист?

– Я бы не переоценивал самого себя и своих возможностей внутри этой структуры: не могу и не буду вести для вас политическую разведку, – ворчит сотрудник здания. – Речь шла об операционной поддержке, не более. – Он недоговаривает, но контекст понятен обоим.

– Никакой разведки вести и не нужно, – посетитель по имени Сяо досадливо морщится. – Вы можете просто сказать, что сможете сделать? Если наш конкурент номер один с дистанции до даты выборов самоходом не сойдёт?

– Зависит от списка имён, которые вы предоставите для нейтрализации, – полицейский говорит рабочим тоном, уже без неприязни.

Видя недоумение собеседника, он поясняет:

– Я не имею возможности изучать посев кандидатов каждого муниципалитета. Вы даёте готовые имена – мы их нейтрализуем. В принципе, реально всё, но за каждой фамилией могут стоять свои нюансы. Невозможно поставить диагноз пациенту до того, как он придёт в больницу, понимаете?

– Как планируете нейтрализовывать?

– А вот это уже не ваша забота. Извините. Вы ставите задачу – решение вас волновать не должно. И кстати, вы в курсе, что местную технику лучше не использовать? – сотрудник бюро косится на нейро-концентратор соотечественника. – Особенно когда будете общаться со мной или кем-то из наших

– Я и не пользуюсь местной техникой, – качает головой Сяо. – Это только маркировка, для отвода глаз. Мы вообще не приобретаем здесь ни оборудования, ни софта. Всё везём оттуда.

– Благодарю, – с ненаигранным облегчением кивает полицейский. – Сейчас это не так критично, но ближе к выборам возможны варианты. Лучше подстраховаться заранее, а то у меня бывали уже… разные интересные моменты. Из-за вашего брата.

– Вам что-то известно о новшествах перед выборами? Есть изменения национального законодательства? – посетитель беспокоится. – Мы что-то упустили?

– Не на государственном уровне. Кое-какие местные организации, несильно уважающие закон, могут выступить против вас, и нас, на неформальном уровне. – Видя непонимание собеседника, служащий поясняет. – Имя Кано вам что-то говорит? Или… – он добавляет ещё пару фамилий.

– Да, теперь понял, о чём вы. Спасибо, учту. Слава богу, местные не додумались запретить иностранные гаджеты в роуминге – у меня весь софт из дома. Пусть попробуют его сломать. Не переживайте.

– Именно это и хотел до вас донести. Через наш аппарат местная сеть вас не прослушает.

– Что до названных имён, хоть и не мне вас учить, – ухмыляется Сяо, – но мои данные с вашими не совпадают. Я не склонен опасаться здесь никого, кроме государственных структур. Можете считать это моим гласно высказанным намерением. Способности местных кланов к сопротивлению весьма преувеличены.

– Вы напрасно недооцениваете этих энтузиастов, они очень неплохо организованы и порой решительны. Хотя, в чём-то вы, возможно, правы: они действительно и своих-то не особо слушают, это я вам как специалист говорю. Хотя и случается! А уж вас-то… Что не отменяет, однако, нашей с вами взаимной осторожности: перед ответственным моментом все риски лучше снять заранее.

– Вы сейчас о чём? – Сяо поднимает левую бровь.

– Давайте откровенно. Вы приехали и уедете, в случае чего. А мне здесь ещё несколько лет до следующей ротации.

– Вы опять не в курсе. Наши ротации подлиннее ваших, не беспокойтесь. Но общий посыл понятен и нареканий не вызывает.

Глава 2

– Масахиро, иди сюда! – в одном из моллов, куда мы направились с Рейко встретить Цубасу после школы, натыкаюсь на своего родителя.

Он, видимо, заметил нас и потому подошёл – раз занял свободный столик через два от нашего.

Что бы ему такое сейчас ответить? Так, чтобы и не обидеть и не демотивировать, с одной стороны? И чтобы снять все его попытки мною порулить, с другой?

Отец уже явно на взлёте, в том смысле, что опрокинул стаканчик-другой. Я не сильно его обожаю в этом состоянии, уже молчу, что воспринимать адекватно его руководящие посылы в принципе не собираюсь.

Хм. Хотя можно, конечно, выпить с ним самому (Рейко закажет как-будто себе, а употреблю я). Тогда нетрезвый папа будет мною восприниматься гораздо менее остро.

– Секунду! – приветливо улыбается ему Рейко за меня. – Мы сейчас! – она жестом подзывает официанта и собирается вставать. – Пожалуйста, переместите нас за тот стол?

– Стой, – успеваю схватить её за ремень брюк и усадить обратно. – Батя бухой, что, не видишь? У них в конторе, я тебе говорил, всё очень далеко от идеала.

– И что?

– Когда он вот таким образом начинает набираться в первой половине дня, лично я с ним не общаюсь. Кстати, мать тоже, насколько знаю. Тебе оно больше всех надо?

– Я влезла напрасно, да? – беззаботная улыбка исчезает с её лица. – Не молчи!

– Да хрен его знает, – откровенно признаюсь. – С одной стороны, теоретически, сдаваться никогда нельзя: ну вдруг у них что и наладится? А мы сейчас в людном месте, скандал с сыном перед выборами – явно не оно для имиджа. Если проигнорю, будет некрасиво. Вон и народ косится.

– С другой стороны? – серьёзно глядя на меня, Рейко улыбается одними губами, поворачивая лицо в сторону родителя.

Дескать, мы сейчас идём. Подождите чуть-чуть.

– С другой стороны, конструктивный диалог с пьяным – это из области фантастики. А батя настроен сейчас именно посамоутверждаться, – пожимаю плечами. – Я б не ходил, если бы не ты. Ну или подошёл бы, коротко высказал бы ему на ухо всё, что думаю – и тут же отвалил бы.

– Ваку надо было взять, – вздыхает модель. – Она как раз по этой части. Ей коммуникации, кажется, даются легко, все и любые. В том числе, со своим бухим начальством.

– Вероятно, да: отец и на работе достаточно регулярно заглядывает в рюмку, как-то же она там сглаживает углы столько лет, – соглашаюсь.

Ваку мы оставили в гостевой комнате досыпать: после того, что, к-хм, произошло прямо на площадке перед домом, Коюмэ расцеловала нас обоих в макушки и направилась через низкое окно к своей кровати: "Мне нужно много кушать, столько же отдыхать и быстро восстанавливаться. Спасибо всем, было прикольно".

Лично мне, в отличие от неё, было ни разу не прикольно. На каком-то этапе стало даже предсказуемо не по себе: ну не воспринимаю я некоторые моменты местного экзгибиционизма! Который мои японки называют элементом национальной культуры.

И промискуитет лично у меня большого восторга не вызывает, как явление в природе! Даже с собой в главной роли. Как оказалось. Даже суперская физиология партнёрш не в счёт…

Рейко, оправдывая свою степень то ли по культуре, то ли по психологии, хлопнула Ваку пониже спины вслед и посверлила меня пронзительным взглядом пару секунд. После чего решительно заявила: "Поднимайся! Пойдём проветримся. Встретим Цубасу в Роппонги-Хиллз, заодно прошвырнёмся".

– Идём, – сейчас она уверенно поднимается из-за стола уже тут. – Не волнуйся.

– Ага, ага.

– Весь негатив сглажу. Отца твоего беру на себя. Нельзя заставлять родителей выглядеть так, э-э-э, жалко: это твои самые близкие родственники. Семья есть семья.

Я бы мог сейчас, конечно, сказать что-нибудь на тему того, что я не родной, а приёмный. Но промолчу, в том числе из благодарности: что ни говори, отец имеет очень мало недостатков и проблем, как родитель (достаточно заботлив, ответственный, для детей ничего не жалеет – даже олуха-сына-гайдзина вон, в дорогое учебное заведение устроил, не считаясь с расходами).

Скорее, он местами буксует, как личность – к алкоголю плюсую его неразборчивость в связях определённого характера.

С другой стороны, первое – такая знакомая черта моей исторической родины. А последнее – здесь что-то вроде социальной нормы. Да и я теперь от него ничем не отличаюсь. Бл*.

Из унылой задумчивости меня вытягивает Рейко, подхватывая под руку и вытаскивая из-за стола.

– С чего ты так уверена, что сможешь сгладить все негативы? – шепчу, выволакиваемый ею в проход.

– Я что, с пьяными мужиками мало дел имела? – замечает она философски. – Уж твой папа, поверь, просто зайчик и ангел. Если сравнить с тем же…

– ПОНЯЛ. НЕ ПРОДОЛЖАЙ.

– Приветствую! Рада вас видеть! – Рейко или действительно хорошая актриса, или всё-таки батя ей залетает.

В том смысле, что она воспринимает его без негатива, даже в его нынешнем состоянии.

– Здравствуйте! – подумав, мой местный ближайший родственник останавливает сам себя от рефлекторного жеста.

И лезет к ней не обниматься и целоваться (как явно собирался вначале), а лишь скромно пожать руку.

Её это, судя по сверкнувшему взгляду, изрядно веселит.

Женщины.

Кстати, интересно: а как бы я его приводил в чувство? Всё-таки, женщина со мной. Но и он родной отец и вроде как не чужой, хм.

– Где был? – взгляд родителя останавливается на мне. – Почему так вызывающе ушёл из клиники? Говорил, потом напишешь, куда направляешься – и ни слова не прислал?

– Виноват. Из головы вылетело, – каюсь. – Был занят.

Не рассказывать же, что я забыл зарядить батарею у своего местного телефона (это регулярное действие. Так-то лежит на поверхности, но я этот момент с непривычки упустил). А когда оказался в доме Рейко, она с Вакой очень быстро сместили у меня все акценты в голове. Прямо в креслах на площадке, сдвинутых вместе. Г-хм.

– Пап, я неправ, что исчез. Извини, – накрываю его руку своей, зарабатывая удивленный взгляд в ответ.

– Ватару, а я хотела с вами поговорить, – на второе запястье отца опускаются пальцы моей спутницы. – Как вы смотрите, если ближайшее время Маса поживёт у меня? Это не создаст неудобств лично вам?

Надеюсь, у меня сейчас получается не выдать красноречивой мимикой всю гамму чувств.

Хм. Разумеется, какая-то половина меня не против. Но есть ведь и Цубаса, чёрт побери?! И почему Рейко было не обсудить это вначале со мной – а к моему отцу не лезть вообще, ещё через мою голову?

Похоже, профессиональные расширения актрисы работают даже на короткой дистанции, необязательно в тактильном контакте. Потому что в следующий момент её бедро под столом прижимается к моему, поступательно двигаясь вперёд-назад и поглаживая меня сквозь брюки.

Насколько я понимаю, этакий невербальный сигнал: всё нормально, не дёргайся, потом объясню.

Крякнув, с удовольствием наблюдаю удивление родителя:

– Неожиданно. – А больше он ничего и не говорит, хлопая глазами.

Причём я понимаю, что он непротив самого факта. Смущает его исключительно её личность: как-никак, секс-символ нации.

– Я сумею о нём позаботиться, – мягко улыбается модель, опуская ресницы. – Если это, конечно, не вредит вашей предвыборной стратегии.

А оно не вредит, на то есть прямое заключение специалиста Ваки. Она в манипуляциях общественным сознанием и чужими эмоциями соображает на десять.

– Да я не к тому. Я, в принципе, помню, что вы это обозначали в Лотосе, – батя чуток сдаёт назад и вытаскивает руку из-под женской ладони. – Был выпивши, однако запомнил. Просто не подумал, что вы всерьёз.

– Никогда не шучу на тему своего дома, – смеётся Рейко. – И я пока не планирую выпускать вашего сына из своих рук, с вашего разрешения. Какое-то время. Если он потеряется ещё раз, думаю, его можно будет найти через меня или Цубасу. Мои номера есть в базе вашей компании – Вака уже внесла, для удобства вашего юридического отдела.

Блин. Что значит "не планирую выпускать"? Что-то я уже по Цубасе соскучился. Очень.

– А-а-а, они же занимаются вашей долей акций Хейдуги, – хлопает себя по лбу отец, на удивление припоминая расклад. – Точно-точно… Спасибо, учту.

Он погружается в местное меню, делая заказ кухне и бару в его электронной копии. При этом, родитель время от времени косится на меня, словно желая что-то сказать.

– Ватару, если я вам мешаю, скажите? – отчего-то моя спутница идёт напролом, хотя и крайне мягким тоном.

При этом она без затей забрасывает левую ладонь мне на пояс, с противоположной от себя стороны.

Получается, что сидим обнявшись. Блин, ну и как на это реагировать?

Что-то чем дальше, тем больше чувствую себя идиотом.

– Да нет, не мешаете, – батя наконец что-то решает про себя. – Маса, расскажи пожалуйста, раз в больнице не вышло: что у тебя в порту произошло?

– На разведку ходил в одно место. – Интересно, как он это узнал?

Я же пока вообще никому рассказывать не собирался, а с Ёсиокой отец незнаком и не общается.

– Что за инцидент с работодателем? Вроде, на пирсе какая-то сцена была нехорошая?

– Да не было там никакой сцены. Сошли на берег, чтобы не рубиться на борту. Поорали друг на друга, махнули пару раз кулаками. Конец разговора.

– А что за люди, которых ты чуть не насильно кому-то японскому капитану на борт сдал? Из-за чего ссора с предыдущим работодателем?

Я категорически не хочу обсуждать тему в этом месте; не знаю, почему. Видимо, интуиция.

К сожалению, находящийся под градусом родитель от тактичности далёк. Напирает, словно бульдозер.

Из-за соседних столов даже люди начинают повторно коситься, будто бы невзначай.

Возможно, причина его энтузиазма в том, что вместе с заказом ему только что поставили на стол и небольшую бутылочку. Половину из которой он тут же оперативно употребил.

Наконец прорывает и меня:

– Батя, ты чё?! Это дело пары конкретных капитанов! Есть профессиональная этика. Вопросы порта обсуждаются в порту, и остаются тоже в порту!

– Из-за чего ты на пирсе дрался? И с кем?

– Там живых людей гнали, как скот, – решаю приоткрыть часть правды. – А у меня есть свои небольшие правила по этому поводу.

– Какие? – интересно, родителю реально нравится удивляться так часто или это просто особенности мимики.

Поймал себя на том, что знаю его не так уж хорошо, как хотелось бы.

– Защищай слабых, борись с сильными. – Пожимаю плечами.

Жаль, не могу добавить: такая сцена у человека, росшего после одной далёкой войны в ну очень специфических условиях, вызывает вполне определённую ассоциативную цепочку. Промолчать или не заметить просто не получится.

***

За некоторое время до этого.

На одном из многочисленных пирсов порта к шхуне с названием "Улитка" подошёл блондин:

– Здравствуйте! Вы давали объявление, я с вами созванивался.

– Я не ожидал, что ты окажешься… таким, – Бо, выполняющий сейчас по совместительству функции капитана, не стесняясь, оценивающе оглядел европейца с ног до головы.

– А какие проблемы? – пацан искренне недоумевал. – И как я могу к вам обращаться?

По-японски, кстати, говорит, как на родном, отметил про себя наполовину китаец.

– В первый день для тебя – просто капитан. Этого достаточно.

У Бо, конечно же, было и полностью японское имя, как и местный национальный паспорт (островитянам ни к чему знать, что этот паспорт у него – не единственный). Но неожиданно для себя он решил сходу поставить белобрысого на место: каждому своё.