Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 3

– Ты как отца встречаешь?! – Ватару, усилием воли выбрасывая всё из головы, максимально сосредоточился на общении с ребёнком.

– Батя, вот давай без этих детских манипуляций, – поморщился пацан, доставая носком правой ноги домашние тапочки родителя из-под стойки. – Давай без переноса фокуса? Я так тоже умею... В общем, нам надо поговорить, – Маса стоял, набычившись; и в его взгляде особого пиетета не было заметно. – На, я твои тапочки нашёл.

– Вначале я помою руки и сяду за стол, – спокойно ответил Асада-старший, обходя подростка по дуге и направляясь в ванную комнату. – Налью себе чаю. Потом буду готов разговаривать.

– На кухне будет твоя вторая, молодая, новая жена, – хохотнул сын. – И я собираюсь с тобой договориться как раз о том, как бы надеть на неё намордник. Образно говоря... Ты уверен, что у меня получится с тобой прийти к компромиссу, когда она одним своим присутствием не даёт тебе сохранить лицо?

– Ты бы так думал о моём лице, когда... – финансист осекся на полуслове.

Пацан последнее время тянулся изо всех сил. Что ни говори, за ум сын вроде как взялся.

– А промолчать на такой наглый наезд в собственном доме – тоже не вариант, – озадаченно пробормотал Ватару под нос сам себе.

– Хотел обесценить?! – весело вцепился в последние слова приёмный отпрыск. – Хотел снова перевернуть пирамидку?! На мою сторону?!

– Какую пирамидку? – уточнил отстраненно глава семьи, который изо всех сил старался сейчас не тащить рабочие проблемы в дом.

– Ну знаешь, есть игрушка такая, песочные часы? Раньше ими даже в шахматах время отмеряли, лет пятьсот назад. Играть на время уже тогда начинали, и на деньги; по крайней мере, богатые люди. – Просветил отца сын. – А техники и инструментов же не было – вот игроки и брали две штуки этих песочных часов. Когда была твоя очередь, допустим, ходить, то вертикально стояла твоя пирамидка. Там песок сыпался вниз, отмеряя, сколько тебе времени на раздумья осталось.

– А если я уже сделал свой ход? – Ватару решил изо всех сил просто попробовать побыть семьянином. Хотя бы для разнообразия. – А ты всё сидишь, думаешь?

Кроме того, ему отчего-то стало действительно интересно, на ровном месте – а как в блиц, без специальных часов со стрелками, играли несколько сотен лет назад?

– Тогда твоя пирамидка кладётся на бок и песок из неё не сыпется. А моя наоборот ставится вертикально. До того времени, пока ты не походишь.

– И откуда ты только такой умный, – проворчал финансист, выходя из ванной.

– Пф-ф, ты просто не бывал сотню лет назад в Центральной Азии, – ответил отпрыск достаточно парадоксальным образом. – Там ещё вовсю резались подобным образом. Даже наборы пирамидок были разные, на различные временные интервалы. И фору можно было давать не только фигурой, а и временем: себе берёшь трехминутную, а противнику даёшь пятиминутную, например.

– Можно подумать, ты бывал сотню лет тому в Центральной Азии, – спокойно парировал отец. – Маса, насчёт разговора между мужчинами: я не считаю возможным о чем-то договариваться с тобой за спиной Мивако. Я не знаю, что между вами произошло, но очень хочу разобраться.

Сын скептически вздохнул:

– Логично. Принимается...

– Кроме того, она наверняка захочет расспросить о своём родственнике, – продолжил хозяин дома, как ни в чём ни бывало. – Я был с ним в последний момент, а сейчас дело засекречено. Отмахиваться от тебя, как от сына, я тоже не хочу. Так что, идём на кухню вместе?

– Погнали, – длинный чуб Масы качнулся в воздухе от кивка головой. – Только предупреждаю заранее: ей может не понравиться то, что я скажу.

***

Мивако при виде обоих мужчин отчего-то подобралась и откровенно напряглась.

Маса, напротив, прошёл в угол и развалился в большом кожаном кресле.

– Как он?! – демонстративно игнорируя подростка, секретарша обратилась к супругу.

– Одно, сквозное. Калибр крупный, – вздохнул супруг. – Много чего из внутренних органов задето. Была клиническая смерть от шока, но врачи быстрее чем за минуту подъехали. Сразу откачали.

Кога, накрыв рот ладонями, беспомощно захлопала глазами.

Маса в своём углу изобразил скуку, зевая во весь рот. При этом он презрительно глядел на Мивако.

– Утром убили главного застройщика, – финансист всё же счел необходимым ввести в курс дела и сына.

Понятно, что тот корчил рожи не со зла, а исключительно по незнанию.

– Того центра, о котором ты с Гэнки в больнице разговаривал, – продолжил отец.

– Оба-на, – тут же напрягся и подросток. – Чем это нам чревато?

– Знаешь, хотел тебя поблагодарить, – ровно сказал Ватару. – Потому что одна небольшая случайность, похоже, все планы поломала кому-то...

***

Там же, через несколько минут.

– ... получается, этого мудака, который хотел вашу долю скрысить, сегодня утром застрелили? Картинно, в центре города? – Маса, вооружившись старым-престарым карандашом и невесть где взятой бумагой, набрасывал вручную на белом листке какую-то схему.

– Да, – снисходительно кивнул Асада-старший, чуть свысока наблюдая за ребенком.

Подросток то ли хотел казаться старше, то ли в какой-то образ вошёл – вон, даже где-то допотопной канцелярией разжился.

Ладно, пусть. Если он таким образом пытается создать фокус в этом самом своём «мышлении» – пусть развлекается.

Говоря цинично, на карандаш и бумагу деньги в доме были. Хотя без последнего как-то обходятся все в стране, вот уже сколько лет...

– А тебя под это дело хотели для профилактики, в тюрьму? – продолжил вопрошать сын, с ужасно серьезным выражением лица. – А общественное обвинение выдвинуло ходатайство о содержании под стражей? Без доказательной базы, исключительно на эмоциях?

– Мы японцы, – вздохнул Ватару. – Ты, похоже, себя ощущаешь особняком. В некоторые моменты интересы общества требуют от личности пожертвовать чем-то индивидуальным. Такое бывает.

– Общество, которое во главу угла и в базис идеологии ставит обязательность жертвы со стороны личности, нахрен никому не нужно, – твердо ответил Маса, поднимая глаза на отца.

– Чего это тебя вдруг зацепило? – наконец впервые за это время прорезалась Мивако.

В её голосе прозвучало неожиданное любопытство.

– Там, где людям объясняют, что они все без исключения должны... собраться и начать затягивать потуже пояса, например – конечно же по благому поводу – обычно этих людей собираются всерьёз и достаточно жестоко обмануть. – Выдал неожиданное построение подросток. – Личная свобода не может быть жертвой. Либо – это будет общество с рабами, как вы их не переименуйте.

Секретарша набрала воздуха, чтобы что-то ответить, но Ватару остановил её движением руки, после чего обернулся к сыну:

– Мы не будем сейчас дискутировать на философские темы, хотя я где-то с тобой и согласен. Скажем, пара развесёлых государственных формаций на ум приходит... Тут вопрос в том, что именно в нашем муниципалитете прокуратура провалила смычку с полицией.

– Не понял? – карандаш сына без движения завис над бумагой.

– Есть так называемый эксперимент, вот уже второй год как, – поморщился старший Асада. – Чтоб не уходить в детали: стрельба посередине улицы – это смена начальников отделов сразу в обоих ведомствах. Причём, обязательно до выборов – иначе у сегодняшней партии вообще без шансов.

– А обществу надо бросить косточку? – с ходу догадался Маса. – Типа, «вот она – страшная якудза; а мы – герои и её арестовали через секунду»? И неважно, что ты к этому убийству никаким местом?

Ватару кивнул, потом добавил:

– Могло и пройти, между прочим. Если бы мы утром не отказались от прибыли при застройке, публично и прилюдно.

– Вау, – сын поднял глаза на отца, излучая искренний интерес. – Вы так быстро приняли решение?! Ни совещаний, ни обсуждений, ни дележа ответственности?!

– А чего было тянуть? – удивился в свою очередь финансист. – Идею свою ты, пользуясь моментом, ещё в больнице боссу задвинул прямо в уши. Сама мысль, на первый взгляд, была неплохая. Рациональная. На второй взгляд – тоже. А сегодня в суде оказалось, что это вообще было самое дорогое алиби на моей памяти, – Ватару отстранённо усмехнулся. – И хорошо, что оно было. Убери нас обоих сейчас со сцены, перед выборами – и на всём можно было бы поставить крест.

Он не стал пояснять сыну, что организация вложила слишком много финансов и усилий, с целью получить места в муниципальном парламенте, на этот раз.

Если бы их с оябуном таким образом вывели из игры, это автоматически поставило бы крест на перспективе всей группы компаний.

Вначале посыпались бы те бизнесы, которые завязаны на долевое участие (ко многим «партнерам» спиной лишний раз лучше не поворачиваться).

Затем настала бы очередь технологий, например, виртуальных тотализаторов. А без финансовой подпитки и само функционирование «семьи» теряет смысл.

Объяснять всего этого сыну Ватару не стал. Вместо этого, он по очереди посмотрел на двоих членов своей семьи:

– Итак, к делу. Что между вами произошло?

– Ничего! – чересчур поспешно выплюнула Мивако. – Ничего такого, зачем надо было бы отвлекать тебя!

– А ты почему молчишь? – отец спокойно повернулся к светловолосому.

– Ну ты же вроде как модерируешь рабочую группу? – недовольно поморщился парень. – Жду, когда ты мне слово предоставишь. Уважение проявляю, – по интонации было чётко слышно, что ни о каком уважении со стороны пацана речь и близко не идёт.

– Говори, – вздохнул старший Асада.

– Маса, давай между собой сами разберёмся?! – чуть повысила голос секретарша. – Давай не грузить отца своими темами?! Ему сейчас и так непросто!

– Поздравляю. Ты только что своими глазами видел попытку пересмотра иерархии, – фыркнул школьник. – В ее исполнении. Батя, знаешь, я лучше промолчу. Если я сейчас скажу, что думаю, это будет вбивание клина между вами двумя. Если ты сам даже не замечаешь, то кто я такой, чтобы указывать тебе...

Мивако напряженно посмотрела на пацана. В отличие от Масы, она отлично знала, что Ватару, из-за специфической загрузки нейроконцентратора, действительно периодически уступал ей главенствующую позицию в их тандеме.

Этот момент они никогда особо не афишировали – по вполне понятным причинам. Само общение между ними уже давно строилось на рефлексах и наработанных схемах; плюс, как правило, происходило за закрытыми дверями.

Соответственно, периодическое главенство женщины устраивала и её, и его. А в случае с самим Масахиро, похоже, личные отклонения секретарши от обычаев грозили стать проблемой.

Кога сообразила, что только что поняла один достаточно важный момент, хотя и с опозданием.

– Маса, извиняться не буду, но кое-что попробую объяснить, – она решительно повернулась к приемному сыну. – У нас с твоим отцом за время работы выработалось правило: если я считаю, что права, я отстаиваю свою точку зрения любой ценой. Не считаясь ни с какими последствиями для себя лично и не оглядываясь на то, что я ниже него в иерархии.

Пацан издевательски похлопал два раза в ладоши, после чего перевернул правую руку ладонью вверх, словно подбадривая актёра на сцене.

– По инерции, я переношу своё отношение к Ватару и на тебя, – вздохнув, явно сделала над собой усилие Мивако. – В случае с Цубасой, ты просто забываешь еще об одном моменте.

– Внимательно слежу за развитием твоей мысли, – опять как будто куражась, растянул уголки рта гайдзин.

– У меня свои отношения с её старшей сестрой, от которой я могу требовать... Неважно, что, – секретарша перевела дух, вовремя сворачивая лишнюю тему. – Цубаса – продолжение Мию, по крайней мере, лично для меня. А ты пытаешься быть прослойкой между мной и ею.

– Она – моя девушка. Мне что, стоять и смотреть?! Тем более что ты действительно лезешь не на свой берег, – слегка возмутился пацан. – Так, батя... Вот сейчас происходит то, что я говорил. Ты видишь? Вместо того, чтобы решать с тобой вопрос по твоей женщине, я спорю уже с ней. А ты сидишь, подпер... лицо рукой, – Маса явно хотел сказать какое-то другое слово вместо лица, – и нет тебе дела вообще ни до чего. Кроме твоего чая...

– Да, я сейчас немного не в форме, – встряхнулся отец, откровенно выныривая из каких-то своих размышлений. – Значит так. Мивако, молчи. Маса. Она – твоя вторая мать. Пока ты живёшь в этом доме, у тебя нет вариантов гнуть свою линию. Как и сбежать отсюда, – чуть подумав, добавил Ватару. – Считай, что ты имеешь дело с грубой силой. Так понятнее?

– Батя, – тот многозначительно улыбнулся и поиграл бровями.

«Странно, раньше за ним такой мимики не водилось. Или это девчонки из школы на него влияют?» – Ватару усилием воли заставил себя слушать сына дальше, хотя больше всего хотелось завалиться и уснуть.

– Если ты завел речь о силе, то учитывай все расклады. – Продолжил парень. – Первый вариант. Твой абсолютно русский приёмный сын обращается в ювенальные органы: «Прошу направить меня в приют, с якудзой больше жить не желаю. Есть причина, рассказывать не буду», – Маса явно насладился вытянутым лицом родителя. – Скажи, что будет дальше? Или даже иначе: где будет твоя сила в этот момент?

– Ты не посмеешь, – задумчиво сказал после паузы финансист, которому такой сценарий даже в голову не приходил.

«Он что, вообще от рук отбился?!»

– Стоп! – видимо, ребёнок что-то прочёл по лицу взрослого, потому что в следующий момент поспешно добавил. – Батя, у меня же нет цели поругаться или права покачать! Давай договариваться, как взрослые люди? А не вот это твоё «... подчинись силе!». Батя, как насчёт паритета в отношениях?!

– Давай дадим отцу отдохнуть? – неуверенно предложила со своей стороны секретарша.

– Пап, делаем так. – Маса решительно хлопнул ладонями по крышке стола и начал подниматься. – Маманя легла на сохранение; как я понимаю, это не одна неделя, так?

– Месяц, – сдержанно подтвердила Мивако, чуть напрягаясь в ожидании продолжения.

– Месяц, – рефреном согласился отец.

– Ю вообще откровенно высказалась, что не очень хочет меня видеть, – продолжил парень. – Какие-то там травматические воспоминания... В общем, пусть поправляется... С Мивако у меня до последнего дня были отличные отношения – но сейчас она меня пугает. А бить я её, по целому ряду причин, очень не хочу. И не буду.

– Ну спасибо, – во взгляде главы семьи сверкнула сталь.

– Ввиду перечисленного, у меня есть предложение, – как ни в чём ни бывало, заявил подросток. – Выгодное всем сторонам.

– Перед тем, как делать предложения на равных, вначале обычно обсуждают паритетный вклад в бюджет, – Ватару говорил жестко и отрывисто, как будто находился совсем в других местах.

– Ну видишь, – фыркнул сын. – Ты свою самку защищаешь на физиологическом уровне. У тебя же сейчас не мозги работают, а рефлексы. Так почему у меня не может быть того же самого? Или вы сейчас опять начнете втирать этот бред о долгах обществу?! Так я их сам раздам получше, чем если под вашим руководством буду... БАТЯ, – он явно не дал старшему Асаде вклиниться со своей ремаркой. – Давай я пару недель поживу отдельно?! Во-первых, оба посмотрим, чего я стою. Во-вторых, если всё останется, как есть...

– Мы с ним сцепимся, рано или поздно, – неожиданно поддержала школьника Кога. – Из-за Цубасы. Я считаю её своей собственностью, потому что держала на руках ещё семимесячную. А он считает, что она его , к-хм, дама сердца... И считает, что я не могу из неё силой выбивать того, что нужно моей организации.

– Диагноз ясен, – Ватару неожиданно для себя обнаружил, что давно забыл о рабочих делах.

И сейчас ловит слова членов семьи с нетерпением, вместо того, чтобы думать у серьезных задачах.

– Как ты себе это видишь? – он решил не тянуть резину и спросить сына напрямую.

– Если, допустим, две ночи я ночую у Длинного в клубе? Там есть комната отдыха, душ, еда за счёт заведения, а теперь и новая охрана...

– Там хорошая комната отдыха, – не сдержавшись, хмыкнул старший Асада. – Там и Гэнки порой... г-хм, к-хм.

– А я о чём... Ещё две или три ночи мы все вместе ночуем в палате у Икару. Нам её концентратор на суточном отрезке надо калибровать, – задумчиво выдал пацан, словно обнаружил что-то новое в собственных записях. – Пару ночей перекантуюсь у Цубасы, там всё-равно одна комната пустая. Пока мать в командировке... Вот уже и неделя, – Маса поднял глаза на отца.

– Я бы не хотел, чтобы ты считал, что в родном доме тебе не осталось места, – решил не сдерживаться финансист, вопросительно и откровенно глядя на подростка.

– Я оценил твои попытки оставить меня здесь любыми средствами, – как-то по-взрослому улыбнулся ребёнок. – Но я тебе открыто заявляю: я вырос из коротких штанишек. В конце концов, телефон меня в кармане двадцать четыре часа в сутки. Где я, ты будешь знать посекундно. Бать, ну хочешь, я сейчас поспекулирую на твоих проблемах?!

– Это на каких? – осторожно уточнил Ватару.

– По тебе из большого калибра садят в центре города. А ты настаиваешь, чтобы я рядом с тобой остался. – Пожал плечами Маса. – Не то чтоб я опасался, но если мы хотим подискутировать, то могу и здесь акцент поставить.

– Это же в Гэнки выстрелили, – подобно проколотому шарику, выдохнул старший Асада.

– Бать, а ты что, силён в угловых поправках на такой дистанции?! – сын искренне вытаращил глаза, как будто между строчек имелось в виду что-то важное. – Ты снайпер?! А ветер какой был?! А если в тебя били? Только промахнулись? Кстати, эти нейроконцентраторы – чудесная штука, – буднично добавил Маса уже совсем другим тоном. – Я тут одно приложение раскопал, из ментального блока. Бать, у нас непреодолимый конфликт, при существующих вводных, – он снисходительно поглядел на родителя, наклонив голову к плечу. – Правда, давай поживем раздельно недельку?

– Звучит, как бред, – признался Ватару. – С другой стороны, чертовски логично. И неприятно.

– Понимаешь, я уверен, что сейчас справлюсь сам, – у сына было такое выражение лица, как-будто он решил сообщить то, о чём поначалу не хотел заикаться. – Если я сейчас и чемпионат организую, и со штрафом в академии сам разберусь, и в спорте продвинусь, куда хочу – это будет совсем другой уровень меня, как личности.

– М-да, – финансист постучал ногтями по крышке стола.

– Я же на другой этап в жизни перейду, самостоятельно. Ну или могу всю жизнь ходить за тобой по пятам. И клянчить деньги у тебя, каждый раз – по очень уважительной причине.

– Я согласен, – коротко кивнул Ватару под влиянием незаметных знаков секретарши, поднимаясь из-за стола. – Пока мать не дома – просто сообщай, где ты. Надеюсь, ты не насовсем решил выпилиться?

– А я очень сильно опираюсь на ресурсы семьи, – возразил Маса. – Во-первых, турнир помогает делать Длинный. Со всем своим отделом... Во-вторых, на работу завтра иду тоже по его подсказке. У вас с этими ребятами, оказывается, давние отношения... Просто ты считаешь меня исполнителем, и это в лучшем случае. Руки и ноги. А я хочу делать то, что решила моя голова, а не твоя. И кстати, ты когда последний раз в родительском приложении мои оценки проверял?! – Маса скользнул по отцу взглядом и развеселился. – Бать, какая у меня намечается семестровая по алгебре?

Ватару неловко поморщился, уводя взгляд в сторону:

– Убедил.

***

Там же, через некоторое время.

– Он даже ключи не взял, – задумчиво говорит старший Асада.

– У него смартфон с собой, – удивлённо раскрывает глаза секретарша. – Умные замки откроет приложением. А если закрыто на механический замок, значит, дома кто-то из нас.

– Ты так спокойна, как будто тебя всё устраивает, – финансист тяжело посмотрел на вторую жену.

– Просто я расширенный родительский контроль с его телефоном синхронизировала, – ворчливо возражает Мивако, набирая какую-то команду на собственном гаджете. – И до метра буду знать, где он. И с кем.

***

– Ну что? – Цубаса, дисциплинированно выходящая с детской площадки, весело целует меня прямо в губы при всех.

– Сегодня ночуем у тебя, – начинаю с главного. – Хотя это всё мне и не нравится.

– Давай считать происходящее просто приключением, – красноволосая решительно берёт меня под руку и увлекает в сторону спортзала. – Тебе правда нужно сосредоточиться на самоподготовке. Неделя лёгкого стресса – самая лучшая тактика. Я бы не настаивала, если бы не умела работать с нейро-концентратором, поверь, – её левая рука неожиданно сжимает мою правую ягодицу.

– Да я не в профессионализме твоём сомневаюсь, – вздыхаю. – Просто перемены резкие.

– А стрельба из такого калибра посередине Токио, ещё и методически повторяющаяся – это ещё более резкая перемена, – вслед за мной вздыхает она.

– Исходя из этого звонка от Кано тебе, у нас очень неплохие шансы всё распутать! Верь мне! Нас как раз серьёзно никто не воспринимает... потому что мы – малолетки.

– Мне кажется, тебе не дают покоя лавры, которых ты лишилась, уходя из предыдущего учебного заведения, – смеюсь, переходя на лёгкий бег.

– И это тоже, – не спорит Цубаса, пристраиваясь сбоку и тоже переходя на рысь.

***

– Вот и я, – загораживая нам дорогу, перед входом в зал стоит эта самая Кано.

Судя по лицу и голосу.

– Фигасе, метр девяносто, – констатирую, окидывая её взглядом.

– Так вот почему она со всеми только по сети общается, – мгновенно отзывается Цубаса.– Эй, бабуля, сдвинься с дороги! А ещё лучше, мотай отсюда...