Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Семён Афанасьев
Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3

Глава 1

– Парни облажались. – Говорящая девушка лет двадцати пяти сейчас грубо нарушает правила дорожного движения, поскольку держит смартфон у уха рукой.

– Включи видео, – требует её собеседница, находящаяся на связи.

Ведущая машину вздыхает и устанавливает гаджет в специальную подставку перед собой. Затем, активируя щелчком пальцев виртуальную клавиатуру, набирает нужную команду.

Перед ней в салоне повисает изображение собеседницы.

– Кано, мы всё сделали по плану... – начинает ведущая машину, но её тут же перебивают.

– СТОП. Помолчи. – Женщина лет тридцати с лишним бегло оглядывает минивэн изнутри, пользуясь возможностями техники. – Ты одна в салоне, – не спрашивает, а утверждает та, которая старше. – Где оба?

– Остались валяться перед школой, – хмуро отвечает более молодая.

– А теперь медленно, спокойно и без эмоций. Что было?

– Пацан вышел из школы по расписанию. Его встречала машина этой, как её... она ещё секретаршей у его отца...

– Кога, Мивако, – без видимых эмоций подсказывает старшая. – Как ты её опознала, если по имени не помнишь?

– Вот лицо как раз на фотографиях и помню! – огрызается младшая. – Кто она, тоже помню. Только имя забыла!

– Продолжай.

– Я подумала, они сейчас поедут вместе. Но на всякий случай решила подождать – и не прогадала. Они о чём-то поругались, от нас было не слышно...

– О чем они ругались? – голос Кано по-прежнему спокоен, но младшая отчего-то здорово напрягается.

– Я без чемоданчика, – говорит она еще более хмуро, опуская при этом взгляд. – Направленного звукоснимателя с собой нет, расширений и гаджета не хватило, чтоб разобрать...

– О комплектации твоего багажника поговорим дома, – коротко кивает Кано. – И более подробно. Дальше? Как поняла, что они ругались? Если ты ни единого слова не слышала?

– По лицам видно же, – задумчиво сводит брови вместе та, которая ведёт машину. – Слушай, я, конечно, не гений; но видно же – когда ссорятся и когда нормально разговаривают.

– Я не давлю, – с досадой морщится Кано. – Я в деталях выясняю обстановку. Ты не видишь всей картины, а тут каждая деталь может что-то значить... Значит, пацан, говоришь, с новой мачехой ругался?

– Да. Причём, эта рыжая девчонка с ним подгавкивала. Как-будто его поддерживала. Эта Кога в итоге разругалась с ними вдрызг – потому что со злой рожей с места рванула так, что половину резины на асфальте оставила. Кстати! – спохватывается говорящая. – Это, конечно, косвенный момент, но ты учила обращать внимание...

– БЕЗ ЛЕСТИ. Когда захочу, чтобы ты вылизала мне задницу или иное место, ты первая об этом узнаешь. Что за момент?

– У тебя есть доступ к дорожным камерам?! Тем, которые штрафы автоматически выписывают? Посмотри на перекрёстке улиц... – девушка диктует номера домов по памяти. – Возле Тамагава, я помню, камеры академии, не муниципальные... Но за поворотом должен был сработать фотофиксатор! Она неслась, наверное, за сотню! Поругались они, точно говорю! Иначе с чего так с места рвать?! – говорящая пытается эмоциями компенсировать недостаток логических аргументов.

– Хорошо, гляну, – спокойно кивает Кано. – Ты давай, переходи к главному. Как вышло, что ты без парней осталась? И попутно: они где?

– Парни, когда отъехала секретарша, вышли из машины и пацану сказали залезать внутрь. Его приглашают поговорить – там всё вежливо было. – Виснет пауза.

– Мне из тебя что, каждое слово тянуть?! – на лице старшей наконец отражаются слабые оттенки раздражения.

– Пацан отказался. Его рыжая тоже что-то там подвякнула; типа, наши парни – идиоты. А потом бац – и они лежат. Только ногой подергивает новенький, этот, который вчера...

– У ТЕБЯ ЕСТЬ ПРОБЛЕМЫ С ПАМЯТЬЮ? – Кано перебивает сотрудницу. – Ты что, имена перестала запоминать?!

– Я тебе говорила, – её собеседница успокаивается в одно мгновение и дальше разговаривает очень сухо. – Твое новое приложение, и установленное мне расширение...

– СТОП! Да. Было. Окей, что дальше?

– А я тебе всё рассказала. Разве что...

***

Там же, через некоторое время.

– Значит, говоришь, эта красноволосая спутница младшего Асады называла моё имя?! – удивлению Кано, кажется, нет предела. – При том, что ты сидела в салоне?! И сквозь стёкла она тебя не могла видеть?!

– Да. К этому моменту я уже подъехала к ним вплотную. Разговор слышала хорошо. – Сдержанно отвечает девушка, глядя на дорогу и избегая смотреть в камеру гаджета.

– А намеки, пояснения, хоть что-то ещё звучало?! – старшая продолжает искренне удивляться и беспокоиться.

– Нет. По крайней мере, я c пяти метров ничего не услышала. Могу только предположить: эта рыжая откуда-то знает машину.

– Вариант, – закусывает губу Кано. – Ч-черт. Такая мелочь – а теперь столько часов проверять...

– Что проверять? – девушка уже полностью успокоилась, в отличие от своей шефини.

– Это не тебе... Если каждая малолетняя пискалка в городе будет узнавать наши машины – это... Ладно. Что потом?

– Вот я в принципе не успела заметить, что этот пацан сделал. Ребята от меня его закрывали, понимаешь? Пацан субтильный, шестьдесят три килограмма... Ростом метр семьдесят один... это не моё мнение, это из приложения цифры, – упреждая невысказанный вопрос собеседницы, торопится добавить молодая.

– Досадно, – цедит Кано. – Хотела с ним кое-что если и не порешать, то, как минимум, застолбить варианты на будущее. А вы его даже привезти не сумели, – в голосе явственно звучит укоризна.

– Ты дала двух новеньких, при этом – здоровенных мужиков. Специально чтобы те его на руках внесли в салон, если потребуется, так? – теперь уже девушка уверенно смотрит на Кано. – Эти двое сумоистов облажались на ровном месте. Младший Асада – не то что не атлет, а вообще... Глиста. Сын своего финансиста-папаши, которого, как ты говорила, надо было только пугануть.

Кано глубоко вздыхает.

– И в машину он должен был побежать сам. Этот глист каким-то образом вырубил парней так, что я за две секунды даже глазами моргнуть не успела! Мне что, после этого надо было выйти из машины самой?!

– Чисто в теоретическом плане, – старшая смотрит в сторону. – Задним числом. Если бы ты вышла из машины, это что-то изменило бы?

– Парней ты дала специально на тот случай, если нужна будет грубая физическая сила. Они не справились. У меня что, сил больше?! – искренне удивляется младшая. – Или мне под школьными камерами надо было его таззером глушить?! Чтоб сразу десятку поймать на ровном месте?!

– Года два от силы, не десятка... Но ты права... М-да...

– Рыжая сказала, что пока они дрались, она вызвала полицию, – продолжает докладывать девушка. – Это я тоже хорошо услышала! Наши парни весят больше сотни, сама бы я их быстро не втащила в салон. Это раз.

– А если Асада-младший справился с ними, то и у тебя простой силой против него смысла не было, – со вздохом соглашается начальница. – А таззер действительно не вариант...

– Два противника, – напоминает докладчица. – Ты забыла. С ним ещё рыжая. О ней в документах, кстати, вообще ничего не было! Всё, что может истолковываться, как угроза, автоматически считается и является угрозой. Я уехала. Какие претензии?

– Парни успели что-то сделать Асаде?

– НЕТ! – теперь голос повышает младшая. – Они просто стояли, потом сделали шаг, бах-бах – и оба попадали! Ну этот твой Асада вроде как кулаком ещё махнул, быстро очень... Но что у него было в кулаке, я не видела.

– Мог и просто сильно ударить, – замечает женщина. – Парни новенькие. Ни расширений, ни нормальных... – она не договаривает.

– Двоих буйволов? Шестидесятикилограммовый хлюпик? Сильно ударить? Ну-ну... – девушка не спорит, но на её лице появляется явно скептическое выражение. – Я понятия не имею, как этому малолетке такое удалось. Говорю тебе только то, что вижу. Видела, – поправляется она. – Сочинять не хочу... Мне куда дальше ехать? Если парней в полицию, может, я за адвокатом?!

– Едь сюда. Без тебя будет кому заняться дальше.

***

– Ну ты же сейчас не совсем права, – сидящая на диване у стены подруга не попадала в кадр при беседе, но всё отлично слышала и видела. – Не моё дело, Кано, но девочка причём?

– А тебе вечно бы всех простить, – беззлобно огрызается хозяйка дома. – Если бы она удосужилась прослушать разговор пацана с мачехой, информации могло бы быть больше, согласна?

– Давай с другой стороны, – смеётся её собеседница. – Ты пошла в магазин за соусом и рисом. Ты, входя в торговый зал, камеру часто активируешь? На всякий случай, чтобы записать, случись вдруг что?

– Дура, – фыркает Кано. – Ладно, я не спорю, – добавляет она, подливая себе в пиалу чай из специального керамического чайника. – Девочка действительно не при делах. Видимо, младший Асада затевает этот турнир по фулл-контакту не просто так... А я молодец, – весело улыбается хозяйка. – Вот и скажи, что нет предчувствия?!

– Погоди. Так ты его что, наобум к себе тащить хотела? – гостья дома без затей подхватывает со столика пиалу хозяйки и отпивает из неё.

– Ну, не совсем... С отцом он не ладит, дома намечаются перемены. Эта секретарша второй женой будет, это уже точно, – вздыхает Кано и встает из глубокого кресла, направляясь к шкафу с посудой.

Она приносит для себя вторую пиалу и выливает остатки напитка из небольшого заварника себе.

– Да что ты с дерьма пенки собираешь?! – сводит брови её собеседница, хмурясь. – Завари ещё один! Или тебе для меня чаю жаль?!

– Чаю жаль, – спокойно соглашается Кано, поднимаясь из кресла повторно. – Этого сорта. До нового урожая ещё полтора месяца...

– Эй, ты же не собираешься кипятить воду в электрическом чайнике?! – искренне беспокоится красивая женщина лет сорока, сидящая на тахте, скрестив ноги.

– А я сейчас другой сорт буду заваривать, – мстительно сообщает хозяйка дома, утапливая кнопку кухонного прибора. – Там можно и из электрочайника...

– Так зачем тебе этот недомерок? – гостья возвращается к беседе минуты через три, когда Кано ставит на столик ещё один заварник, уже значительно больше размером.

– Ну, в семье у них проблемы, раз. Папаша на какое-то время выпадет из обычной жизни из-за убийства партнёра, это два. – Хозяйка отгибает пальцы от кулака. – С новой женой отца у парней всегда проблемы, три. Вот уж точно тенденция, вне границ и времён... А тут у него появилась бы подруга, взрослая и мудрая, – Кано не удерживается и фыркает, накрывая ладонями свои молочные железы и совершая вращательные движения. – Он же городской турнир по фулл-контакту затеял! Значит, пытается в их бизнесе двигаться какими-то своими путями. Кстати, приём ставок у несовершеннолетних у них очень хорошо налажен, мы пока даже браться за такое боимся, – хозяйка дома ревниво вздыхает. – Хотела просто подружиться. Для начала. Ну и – Курого своё уже отработал. Кто-то же должен сообщить о нём всё Томиясу? Почему бы и не пацан?

– Двух птиц – одним камнем? – уважительно двигает бровью собеседница. – Прико-о-ольно...

– Ага. Задумка хорошая, исполнение – говно, – вздыхает Кано. – Чёрт, надо было не жадничать и заварить нормальный во второй раз, – она с отвращением смотрит на пиалу в своих руках.

Её гостья заливисто смеётся:

– Это тебя боги наказали, за жадность... Что дальше с пацаном думаешь?

– Да ничего не думаю. Самой надо ехать. Лично буду разговаривать...

– Не много ли чести?! – сорокалетняя женщина удивлённо открывает глаза.

– Есть варианты, – уклончиво отвечает хозяйка дома. – Пока боюсь сглазить. Как пообщаюсь лично – расскажу.

Кано тянется к телефону и какое-то время долго возится с виртуальной клавиатурой.

– Посиди тихо, я быстро, – роняет она подруге, активируя исходящий вызов.

***

– Да ответь ты уже, – с коротким смешком роняет Цубаса, на мгновение прерывая один очень интересный процесс. – Не дадут же закончить...

– Я стесняюсь...

– Камеру не включай, – хмыкает она.

Как назло, камера включается вместе с ответом на звонок.

– Молодец! – отчего-то заливисто ржёт красноволосая, делая в камеру картинные глазки и помахивая в воздухе ладошкой.

Очевидно, для неофициальности кадра.

Со стороны вызывающего появляется изображение какой-то женщины. Ей лет тридцать пять на вид, выглядит она очень ухоженной и лично мне в прошлой жизни понравилась бы на все сто.

– Классная тёлка, – ничуть не смущаясь, кивает мне на изображение Кимишима, застегивая на себе спереди школьную рубашку. – Говори с ней, ладно. Потом закончим. А то мы уже эту примерочную десять минут занимаем; вон, трое с той стороны топчутся...

Кажется, я – единственный, кто покраснел в этой ситуации. Возможно, дело в различии этнопсихологий.

– Асада, Масахиро? – новая собеседница, как ни в чём ни бывало, оценивающе глядит то на меня, то на мою одноклассницу.

– Ближе к делу, – ворчу, чтобы не выдавать собственного смущения.

Хм. Японцы безбашенные. Мне до них далеко.

– Я бы очень хотела встретиться, чтобы поговорить, лично. – Встряхивает в воздухе волосами дама. – Это я присылала за вами машину, в которую вы не захотели садиться. Масахиро, подскажите: у меня есть варианты пообщаться с вами так, чтобы это было интересно нам обоим?!

Сказанное явно имеет какой-то второй подтекст, потому что в разговор влезает Цубаса:

– Эй, бабуля, помедленней на поворотах! Ты его в два с лишним раза старше, побойся бога!

Затем красноволосая оборачивается в сторону и, словно бы случайно и не в камеру, роняет:

– Да ей тридцать шесть или тридцать семь! Старая кошелка...

– Я бы попросила ответить тебя, – дама, несмотря на откровенную враждебность моей подруги, выбитой из колеи не выглядит.

Только зубы, пожалуй, чересчур сильно сжала. Кажется.

– Меня зовут Кано, слышал обо мне? – видимо, слова красноволосой звонящую всё-таки задели, поскольку в течение одной секунды она и ведёт бровями, и выпрямляет спину, и подпускает во взгляд тепла, а в голос – хрипотцы.

– Сексуальная атака, – Цубаса со своей стороны с хрустом впивается зубами в сочное яблоко, которое достает перед этим из моего рюкзака. – Она на тебя феромонами давит. Пфе.

– Уважаемая Кано, я не имею планов общаться с вами. Не имел чести быть представленным, потому искренне прошу вас: пожалуйста, не звоните мне больше.

С этими словами разрываю соединение, а номер заношу в чёрный список.

– Не поможет, – Кимишима, продолжая хрустеть моим яблоком, указывает взглядам на экран моего же смартфона. – У нее сто процентов не то что генератор номеров, а своя базовая станция...

В этот момент дверь в примерочную распахивается, ударяясь в стенку.

– А у нас эрекция. – Сообщает набирающему побольше воздуха мужику моя подруга, скашивая взгляд вправо и вниз, на мои штаны. – Он в таком виде выйти стесняется. А я яблоко ем, – зачем-то добавляет она.

***

– Может, зря ты её послал, – продолжает одноклассница после того, как мы покидаем гостеприимный спортивный магазин (так и не завершив в нём одного своего небольшого плана). – Блин, слушай, кстати... А что это с тобой сегодня?! У меня уже даже шея устала, а ты... – она не договаривает, делая красноречивые жесты руками.

– Я не могу расслабиться в общественном месте! – шепчу, оглядываясь по сторонам.

Слава богу, рядом никто не идёт и не прислушивается.

– Эх ты, – веселится красноволосая. – А ещё молодой мачо! Блин, теперь любопытство будет терзать меня: а что эта Кано от тебя хотела?!

– Знаешь, мой личный опыт говорит: никогда не забивай себе голову подобными вещами, – искренне улыбаюсь. – Другом её назвать сложно, скорее, наоборот. Жизнь учит: если кому-то её плана что-то нужно от тебя, держись от такого человека подальше как можно дольше. Пусть лучше он нервничает – и собственноручно проявляет свои планы. Заодно, если повезет, может какие-нибудь ошибки сделать.

– Да правильно, чё, – вздыхает она. – В теории. Только любопытство же, ему не прикажешь.

– Ой, а ведь кто-то говорил, что лишнее любопытство происходит исключительно из отсутствия дисциплины разума, – веселюсь ещё больше, потому что это были её слова.

А мне, в силу реального возраста, вообще не интересны поползновения этой Кано.

– Говорить – это одно, – картинно дуется Цубаса. – А женское любопытство – это совсем другое... Ладно, какие дальше планы?

– Как договаривались. Сейчас ко мне домой – пожрем. Потом переодеваемся – и на тренировку.

***

Мивако пребывала в полнейшей растерянности. Того, что происходило, не могло быть – но оно было.

Возможно, необычность ситуации и сыграла с ней скверную шутку. Увидев на пороге дома Масу вместе с красноволосой, она не сдержалась:

– Ватару опять в суде! Речь о новом заключении, обвинение в убийстве! А ты в такой момент эту блядь домой тащишь! – Кога нервно тряхнула волосами в воздухе, имея ввиду младшую сестру своей подруги.

Маса неожиданно закаменел лицом.

– СТОП! – у него на плечах вдруг повисла сама Цубаса. – Бери шмотки, как хотел! Мои тоже... И валим. Пожрем в другом месте...

Ни Ю, ни Нозоми дома, к счастью, не было.

Потому мелкая размолвка, был шанс, останется только между ними.

Извиниться можно будет и потом, это Мивако себе великодушно разрешила: вначале надо дождаться, чем окончится заседание, на котором общественные обвинители сейчас просят ограничения свободы для Ватару.

Глава 2

Здание одного из судов муниципалитета.

Зал для заседаний.

– ... таким образом, общественное обвинение, хотя и не имеет прямых доказательств – пока... тем не менее, настаивает на дальнейшем расследовании в адрес Джи-Ти-Груп... Финансист организации, Асада Ватару, лично ставил подпись на меморандуме о сотрудничестве... в качестве меры пресечения – содержание под стражей... ввиду того, что подозреваемый может препятствовать дознанию либо попытаться от него скрыться...

– У общественного обвинения должны быть какие-то более серьезные доказательства, чем аморфные подозрения. – Судья, пожилой спокойный японец, не выказывает лицом никаких эмоций.

– Особая ситуация, – хмуро отвечает представитель прокуратуры. – Стрельба из автоматического оружия, в многомиллионном мегаполисе. И потом; если мы правы, доказательства будут в течение суток. Максимум – двух.

– Я должен санкционировать арест человека, чтобы дать вам возможность поиска доказательств против него. Я правильно понял вашу позицию? – судья безмятежно смотрит на чиновника.

– Экстренная ситуация, – напоминает тот. – Исключительно в порядке исключения. Ч-че... Особый случай, нужны особые меры, – он перефразирует своё последнее высказывание, всё равно не избавляясь от тавтологии.

– Мне дадут слово? – Ватару Асада поднимает руку со своего места.

Его адвокат, прибывший на заседание вместе с ним, наклоняется над ухом и что-то шепчет. Финансист, не вслушиваясь, отмахивается и требовательно смотрит на судью.

Тот рассеянно скользит взглядом по подозреваемому и спрашивает представителя прокуратуры:

– Вам есть что добавить к уже сказанному?

Чиновник юстиции отрицательно качает головой.

– У меня только один вопрос, – Ватару Асада, дождавшись разрешительного кивка судьи, обращается к общественному обвинителю. – А почему вы на этом вашем основании не арестовываете все двадцать миллионов жителей Токио? Они ведь тоже находились в городе в момент убийства? Теоретически, все могут быть причастны?

– У двадцати миллионов не было мотива, – прикрыв веки, спокойно отвечает обвинитель. – В отличие от вас. – Затем он открывает глаза и смотрит на представителя якудзы пронзительно и не мигая.

– А какой мотив, по вашему мнению, был у меня? – Ватару, с любопытством наклонив голову к плечу, весело смотрит на государственного юриста.

– После фактического устранения ключевого подрядчика, он же – основной застройщик нового центра, контракт, по условиям тендера муниципалитета, скорее всего окажется в руках Джи-Ти-Груп, – спокойно отвечает тот. – Я не буду сейчас озвучивать полную сумму по контракту, но там миллиарды йен. Или сотни миллионов долларов. Маржа застройщика даже в два процента...

– ПРОТЕСТУЮ! – невежливо перебивает сотрудника прокуратуры адвокат подозреваемого. – Ваша честь, отношения эти домыслы могут иметь...

– Принимается, – судья перебивает уже адвоката. – Господа, вы здесь все молодые и здоровые, препираться можете вечно. Пожалуйста, только по существу и коротко. Господин Асада, что до вашего вопроса... Он более чем резонен, тем более что в некоторой степени пересекается и с позицией суда. С другой стороны, случившееся действительно выходит за рамки... м-м-м, не просто приемлемого, а мыслимого. Если речь идёт о том, чтобы не дать стрелять из автоматов в городе, лично я пойду на всё.

– Даже на нарушение сложившегося уклада?! – представитель якудзы искренне удивляется. – Есть неписаные, но очень действенные правила игры. До сего момента мы все их соблюдали, так или иначе, – Асада обводит взглядом присутствующих. – Ваша честь, я не хуже вас могу рассказать, как трактовка того или иного закона меняется в зависимости от муниципального суда... Э-э-э, в зависимости от территориальной подведомственности.

Финансист переводит дух, затем продолжает:

– Но вы согласитесь, что у социального слоя, который я представляю, такое несправедливое решение может вызвать вполне определённые элементы критики?! Не буду уточнять, в чём эта критика может выражаться...

– Стрельба в городе. Из автоматов, – устало напоминает судья, массируя глаза. – Да я вместе с вами в эту камеру сяду, если это поможет предотвратить рецидивы! Асада, чтобы не толочь воду в ступе: пожалуйста, просто прокомментируйте слова общественного обвинения. Я бы очень хотел слышать диалог между вами, а не наблюдать ежа, отбивающегося от собаки.

– А у меня очень простой вопрос, – неожиданно успокаивается Ватару. – Более того, я его уже задавал в офисе. Но кто бы меня слушал... На кой ляд нам, своими руками, выбрасывать в пропасть не семь миллионов, а в десятки раз больше? – финансист, игнорируя вскинувшегося в порыве любопытства судью, заинтересованно смотрит на представителя прокуратуры.

– Не могу не вмешаться. Поясните мысль, – в голосе судьи явно ощущаются просительные нотки.

– Ваша честь, я прошу оградить меня от общения с обвинением в рамках этого зажигательного заседания, – твердо заявляет финансист. – Более того. Вне зависимости от вашего решения, содержание нашего общения будет опубликовано. Ваша честь, не сочтите за наглость: пожалуйста, на своём смартфоне зайдите на сайт нашей корпорации. Что вы на нём видите?

Заинтересованный судья в точности исполняет то, о чем его просят:

– Групп... головной офис... новости?

– Да. За сегодняшней датой.

– Джи-Ти-Груп отказывается от коммерческой прибыли при застройке... Все причитающиеся в будущем дивиденды объявляются гласной информацией и будут использованы на социальные проекты... – судья ошарашенно поднимает глаза на подозреваемого. – Вы отказались от прибыли в проекте?!

– Да. – Голос финансиста сух и безэмоционален. – Причем, чтобы эти слова не были голой декларацией, нашим первым руководителем сегодня утром подписано соответствующее налоговое обязательство. Отправлено по каналам электронного правительства официально, за его цифровой подписью. И моей тоже... Вас не затруднит проверить это прямо сейчас? Чтобы я всё же ночевал дома, а не в кутузке. Мы, конечно, на многое готовы ради муниципалитета, но подобных вопиющих нарушений закона в будущем... – якудза не договаривает, но все понимают, что сейчас не прозвучало упоминание о будущих выборах.

И о том, что будет делать новая партия, придя к власти.

***

Там же, через четверть часа.

– Заявление Асады Ватару судом проверено. – Судья грустно и устало смотрит на представителя общественного обвинения. – Джи-Ти-Груп действительно отказались от любой коммерческой выгоды в этом проекте, в котором они действуют вместе с застройщиком. Убитым застройщиком...

– Разрешите?! Если бы наш партнёр оставался в живых, наши расходы ограничились бы несколькими миллионами. Я являюсь финансовым директором с нашей стороны и хорошо знаю, о чём говорю. До последней иены. – Асада сейчас выглядит уверенным и усталым. – Новость об убийстве партнера отбрасывает нас на несколько десятков миллионов назад. Потому что именно эту сумму лично мне сейчас придётся срочно изыскивать: строительства никто отменять не будет. Как и результатов тендера. А вот наши односторонние налоговые обязательства – это наше честное имя. Если мы пообещали, что это будут спортплощадки для всех детей, в течение года – у нас нет варианта не выполнить обещанного.

– Хотите добавить что-нибудь ещё? – судья смотрит на представителя якудзы гораздо более доброжелательно, чем на сотрудника прокуратуры.

– Только одно. Я упоминал об этом обстоятельстве в своём офисе. Уважаемое общественное обвинение не удосужилось даже выслушать. В свете незаконного содержания меня под стражей на прошлой неделе, ваша честь, у меня возникают обоснованные и законные вопросы. Переходящие в сомнения...

– СТОП! Господин Асада, я даю вам личное разрешение на публикацию всех материалов настоящего заседания. Такой мой ответ вас устроит? – судья смотрит на финансиста, не отводя взгляда.

– Благодарю, – Ватару коротко кивает и садится на своё место.

Потом тут же встает:

– Я могу идти? Или объявите официально?

Он обводит взглядом пустой зал, в котором кроме них никого нет.

– У суда, в моём лице, нет вопросов в ваш адрес, – дипломатично отвечает судья. – Общественное обвинение принесёт вам гласные извинения. Гласные, – судья многозначительно прикрывает веки. – Это будет оформлено мною лично, сейчас, отдельным судебным решением.

***

– Ну что, как всё прошло? – Гэнки, к своему великому сожалению, удерживался полицейскими по другому адресу и был доставлен к зданию суда только сейчас.

Что-то у правоохранителей дало сбой – и его отпустили прямо на пороге, даже не заводя внутрь.

А ещё ровно через четверть минуты он увидел Ватару, которого сюда приволокли раньше и, видимо, с которым уже успели разобраться.

– Будет отдельное решение суда, – тщательно скрывая эмоции, отвечает финансист на вопрос шефа. – Общественное обвинение принесет гласные извинения.

– Оу, – Томиясу на мгновение впечатляется новостью. – Ух ты. – Говорит он ещё через секунду, уже совсем другим тоном. – Это же, считай, выигрыш на выборах?..

– Маркетологи и пиарщики должны будут прикинуть, как разыграть карту, – не торопится соглашаться Асада. – Но да, в глазах общества это – полная индульгенция. И орден за настойчивость попутно... Знаешь, так и в бога недолго поверить, – признается он совсем другим тоном, обнимая товарища за плечи и разворачивая его в сторону лестницы, ведущей вниз.

– Что? Поясни? – Гэнки обычно понимает старого друга с полуслова.

Ватару явно успел уже что-то обдумать.

– Утреннее решение. Отказ от прибыли при застройке. Если бы не это...

Финансист не успевает договорить.

Грудь оябуна взрывается небольшим фонтанчиком. Через долю секунды то же самое происходит с его спиной.

Гэнки Томиясу, запнувшись одной ногой о другую, падает прямо на ступеньках здания суда.

– Снайпер! – с неожиданной злостью кричит Асада в сторону полицейских, бегущих к ним от входа. – Тварь, – добавляет он через полминуты, ненавидяще глядя в глаза представителю общественного обвинения. – Ты за этим нас сюда выдернул?! – Ватару кивает на товарища, изо рта которого надувается кровавый пузырь.

Других выстрелов не происходит. Скорая помощь прибывает очень быстро – и Томиясу начинают реанимировать прямо на ступеньках.

– Три минуты. Сейчас сердце запущу – и поедем в больницу, – уверенно заявляет через плечо один из врачей бригады. – Кислород у нас с собой, не переживайте. Думаю, вытащим.

– Моё приложение говорит, что вы сами верите в свои слова примерно наполовину, – хмуро отзывается Ватару Асада, сидящий на ступеньках в пяти метрах от случившегося.

– Вам нужна помощь? – полицейский, участвующий в охране здания суда, подходит к финансисту после того, как только что поговорил с представителем общественного обвинения.

– Отойдите. Не приближайтесь, – цедит якудза. – До прибытия кого-то из девятого бюро я с места не сойду.

– А потом что? – по инерции спрашивает офицер.

– А потом я в суде потребую ареста коррумпированного сотрудника прокуратуры, – Асада с ненавистью смотрит на того чиновника, который его сюда доставил пару часов назад.

– Я ни при чем! – зло отзывается тот через плечо.

В руках представителя общественного обвинения ломается сигарета, которую он планировал подкурить.

– И вообще, а почему ты так спокойно остался, не сбежал?! – в сердцах продолжает обвинитель.

– А мы не бегаем в таких случаях, – пугающе спокойно отвечает Ватару, прикрывая глаза. – Да и до ближайшего укрытия – больше трех секунд бегом. Если стреляли вон оттуда, – кивок в сторону отстоящего на несколько сотен метров небоскрёба, – то перенести прицел по фронту на соседнюю мишень секунда. Не было смысла бежать. Хотели бы – убили бы и так.

– А вы это всё в одно мгновение успели сообразить?! – непонимающе хмурится стоящий рядом и всё слышащий полицейский.

– Я математик. Я очень быстро оперирую любыми цифрами. А на эти вопросы буду отвечать только девятому бюро.

***

– Батя, уйми свою суку сам? Либо давай поговорим с тобой, как мужики? – Маса, не дав отцу даже разуться, перехватил того сразу в прихожей.