Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 2 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– М-да…

– А ещё есть мнение, что, после вашего отказа от части денег, вашему хитрому партнеру может оказаться намного сложнее переоформить всё на себя.

– Это что, и был последний козырь? – уточнил оябун. – Возможно... Муниципалитету ведь действительно интереснее бесплатная социальная программа, чем прибыли структур, которые в ближайшие пять лет ещё и налогами нормально облагаться не будут... Сам додумался? – Гэнки внимательно следил за мимикой пацана.

Тот молча указал глазами на красноволосую:

– У нас подобралась команда в школе. Ещё три девчонки отличницы, это кроме нас двоих. Вот устроили мозговой штурм – и побросали идеи на доску. А потом продумали до конца самые перспективные из них.

– Что ты знаешь о хеджировании рисков? – без перехода спросил оябун, продолжая закусывать дужку очков.

Кажется, такими темпами они не доживут до стандартного конца недели. Потому что ходить в исцарапанных и надкусанных очках человеку его уровня – дурной тон.

– Ничего, – пожал плечами сын товарища.

– В общем, я попытаюсь проверить у себя, какие у нас перспективы с этой застройкой. Если неблагоприятный прогноз по партнеру подтвердится хотя бы наполовину, я предложу тебе лично создать свой подростковый клуб. И под это выделим участок в секторе комплекса, как ты говоришь. Не дожидаясь.

___

Там же, через некоторое время.

– ... а я смогу достроить комплекс. – Сын Асады смотрел настолько твёрдо и не мигая, что Томиясу даже не стал переспрашивать, на чём зиждется такая уверенность.

В принципе, парень только что из собственной головы выдал по памяти список контрольных точек строительства сходного объекта, включающего, помимо прочего, полноценный плавательный бассейн олимпийского формата. Сооружаемого в климатической зоне с низкими зимними температурами. И, соответственно, требующего колоссальных ресурсов на зимний подогрев. И теплоизоляцию.

– Если б не знал тебя с детства, подумал бы, что ты уже когда-то достраивал такой объект, – пошутил Гэнки, не обращая внимания на сверкнувший взгляд собеседника. – Итожим. Сходу соглашаться не буду, но мысль, возможно, толковая. Приди ко мне кто с улицы – это был бы один разговор. Но в случае именно с тобой, возможно, будет выгоднее набрать неубиваемые очки перед выборами. И выиграть эти выборы, несмотря ни на что, м-да…

– Заявив об отказе от коммерческой схемы? И о строительстве вместо неё социального объекта? Спортивного сектора в комплексе вместо...?

– Угу. – Плюнув на то, что до конца недели оставалось ещё несколько дней, Гэнки продолжил решительно грызть очки. – Давай, если ты так хочешь отработать эту свою самостоятельность в процессе, я с тобой на эту тему буду контачить либо напрямую, либо через Рюсэя. А окончательное решение скажу в течение двух суток, считая с этого момента.

Младший Асада спокойно кивнул.

– Маса, чтобы откровенно. – Оябуну отчего-то захотелось поговорить. – Мне сейчас было интересно. Но я хочу убедиться в том, что из застройки меня действительно выкидывают.

В этом месте парень просто поднял вверх пустые ладони, спокойно глядя старшему в глаза.

***

Гэнки никому в этом не признавался, но в душе искренне считал: многие чего-то добившиеся в жизни люди очень недооценивают роли постоянного самообучения.

В некоторые интересные курсы, предназначенные для средней руки бизнесменов, он втянулся с подачи Мивако.

Далеко не все из них были полезны. Но вот тот, который был посвящён мыслительным процессам, реально стоил своих денег.

В напряженные и кризисные моменты контролировать нужно только один параметр – это оябун знал хорошо и на своём примере в этом не раз убеждался.

То, что момент сейчас был острым и кризисным, в доказательстве больше тоже не нуждалось. Соответственно, и сейчас нужно было выбрать единственный параметр, на котором следовало сосредоточиться.

Он выбрал риски.

Чем от большего количества неопределённости сейчас удастся уйти, любой ценой; тем объемнее должны быть приобретения, когда это всё закончится.

Младший Асада каким-то сверхъестественным образом угадал тренд. Приди он со своим странным предложением...

Томиясу оборвал лишние мысли.

Иногда нужно жертвовать даже ферзем, чтобы добиться нужного результата всей партии.

Отказ от коммерчески прибыльного (потенциально) проекта – и замена его чистой воды благотворительностью – могли принести гораздо более скорые дивиденды, если об этом правильно заявить.

Если выиграть муниципальные выборы, это автоматом окупит любые жертвы подобного плана. Хм, а сам бы просто не стал думать в эту сторону.

По-хорошему, надо сделать всего две вещи. Запросить прогноз по точке самоокупаемости этой спортивной идеи – это раз. Два – просто встретиться со своим партнёром-застройщиком.

Посмотреть ему в глаза.

Гэнки знал, что лично ему не понадобится ждать неделю или две в этом случае: кое-кто слишком жаден, чрезмерно любит деньги, недооценивает роль простой человеческой порядочности и не умеет скрывать эмоций.

Ну и было ещё кое-что.

Наверное, он уже потенциально даже выбрал решение, просто не хотел сразу махать мечом.

Если это хоть как-то поможет сыну товарища, пусть.

Выборы, кампания по реанимации имиджа из-за попадания в анналы террористов… сейчас Джи-Ти реально не до борьбы за стройку. Да и реальных рычагов давления на ту сторону нет.

А так, даже если у пацана Асады ничего и не получится, хоть будет парню урок. Глядишь, можно будет и на другое дело его поставить со временем.

Опыт, особенно проигранных боёв – он очень дорого стоит.

Если вместо доступных женщин Маса, вон, на спорт нажмёт; да, в силу задачи, в бизнес окунётся…

Ну пусть реально повращается среди этих наёмных бригад, что поденные подряды берут! С ежедневной оплатой налом!

Такой опыт за спиной обогащает несоизмеримо с теоретическими школьными высасываниями из пальца. Которыми грешат все академические учебные заведения.

*********

– Как это случилось? – белобрысый, словно не был один против пятерых, по очереди посмотрел на каждого.

– Иди нахер, – коротко ответил Сэй. – Нам ещё в полиции объясняться. Вот я перед якудзой не стелился…

Красноволосой суки сегодня в школе не оказалось.

Асада, постоянно связываясь с ней через смарт (ну а с кем ещё?), выглядел довольным словно кот, объевшийся сметаны.

Что интересно, отсутствие Кимишимы не помешало белобрысому наслаждаться женским обществом, потому что подруги той облепили его втроём, даже сидя вместе на занятиях.

Мао, вежливо поинтересовавшись делами, расстроилась, когда узнала, что сроки отодвигаются на неопределённое время.

Никак его не упрекнув, она только закусила губу и грустно кивала в такт его словам.

Отпрыск семьи Нагано отчего-то разнервничался и, подумав, предложил замену.

Мао согласилась и посмотрела на него с такой надеждой, что он тут же побежал уведомлять спортсменов о возможной замене мишени.

Одну из этих подруг, Икару, подловили на галерее третьего этажа, в большой перерыв, когда она шла из туалета.

Ей тут же заткнули рот и руки вывернули назад – но дурочка рванулась вперёд, как будто ей убивать собирались.

Тварь.

Через перила третьего этажа.

Перелом позвоночника, разрывы внутренних органов. Реанимация, прогнозы сложные.

Хорошо, что Начальник образовательного процесса каким-то образом подыгрывает – записи с камер удалены.

А слово против слова – это они уже проходили. Только бы от полиции отбояриться.

Сэй и спортсмены нервничали и так, когда их в физкультурной раздевалке нашёл Асада.

– А с другой стороны, и этот сам пришёл, – Уэда староста отделения, многозначительно посмотрел на каратека.

Нагано понял, что заказ у союзника включал не только бабу.

Глава 19 (Утром перечитаю)

В следующий момент Нагано даже не удивился: белобрысый, игнорируя все без исключения канонические школы, своим крабьим приставным шагом подлетел к спортсменам.

Его дегенеративный и корявый удар, выполненный то ли от живота, то ли от бедра, пришелся Уэде четко в надгубную впадинку. Староста спортивного отделения, подломившись в коленях, опал на пол подобно проколотому воздушному шарику.

Сэй ожидал чего-то подобного, потому среагировал почти синхронно.

Он больше не собирался играть ни в благородство, ни в какие-то правила. Всем известно: от удара рукой, выполненного обладателем черного пояса со сверхкороткой дистанции, увернуться невозможно. Просто потому, что реакция человека занимает дольше времени, чем полёт бьющей руки к мишени. Если это – работа мастера, и скорость мастера.

Белобрысый, видимо, начал движение корпуса одновременно с Нагано… Угадал, что ли?

Сэй почти достал его! Его правый кулак, неся жёсткий акцентированный удар в голову противнику, кажется, даже задел его волосы!

Но достал именно что почти. Так как в следующий момент прилетевший сбоку какой-то нереальный и невозможный левый боковой врезался каратеку в висок.

Сэй рухнул на колени, но сознания не потерял.

Перед началом разговора со спортсменами он предусмотрительно выставил на нейро-концентраторе чуть иные параметры для сосудов головного мозга. Спроси его кто, зачем он это делает – он бы не смог объяснить связно.

Просто почему-то показалось, что так будет правильно. А возиться, если что, с такими вещами при свидетелях не стоит.

Потом случилось то, что случилось; и ему какое-то время было не до возврата сосудов в обычное состояние.

Сейчас забывчивость очень выручила. Удар был сильным, но оказался не нокаутирующим. Каратеку нужна была ровно четверть минуты, чтобы прийти в себя окончательно.

Глаза застилал странный красный туман. Сэй, несмотря на оглушенное состояние, даже успел коротко подумать: похоже, у белобрысого всё-таки стоят какие-то расширения либо программы. Ну не может у простого человека быть такого эффекта от попадания, после которого целый первый дан не чувствует кончиков пальцев.

К своему сожалению, Нагано не был ни биологом, ни медиком; даже в виде хобби или в форме увлечения. Потому каратек сделал ошибку: вместо того, чтобы проверить тип сигнала от своей нейросети (а он бы нашел там целый ряд ошибок), обладатель чёрного пояса решил усилить параметры мощности.

Чёткость сознания не хотела возвращаться, оттого он молниеносно вывел перед собой виртуальную клавиатуру. В следующий момент, Сэй чуть увеличил параметр давления. Вообще, такие «инструменты» не очень приветствовались, особенно в спортивной среде. Но – чего не сделаешь ради столь необходимой победы.

Перед глазами бывшего школьного чемпиона встало лицо Мао.

А затем микроскопические трещины сосудов головного мозга, спровоцированные ударом Асады, буквально в течение пары секунд превратились под выросшим давлением крови в полноценные разрывы.

Нагано почувствовал, что у него резко закружилась голова. Между висками, четко посередине, его прострелила страшная боль. Еще через секунду Сэя вырвало.

Лучшего каратека школы ещё не закончило тошнить, когда он потерял сознание и рухнул лицом прямо в собственные рвотные массы.

Муроя, нечленораздельно заорав и героически бросившись вперёд со своей поломанной и загипсованной рукой, неожиданно получил от белобрысого пяткой в колено. Споткнувшись, он растянулся на полу, ухитрившись при этом ничего себе не сломать.

Когда огромный регбист поднялся на ноги, с оставшимися двумя товарищами всё было окончено: они картинно лежали на полу и слабо подергивали кто левой ногой, кто правой рукой.

Судя по судорогам, пробегавшим по их телам произвольно, нокаут был глубоким.

Сжав зубы, регбист бросился на гайдзина повторно. Он даже успел увидеть левый кулак, разбивающий его губы перед тем, как последовавший за ним удар правой сломал ему челюсть, выбивая два зуба. И заставляя лопнуть третий прямо в десне.

*********

– Асада, твои выходки совсем уже вышли из берегов и перешли всякие границы. К тому же, ты не внёс оплату за нанесенный ущерб. – Начальник образовательного процесса старается выглядеть сурово и неприступно. – Я отстраняю тебя от занятий.

– Основания? – надеюсь, я сейчас выгляжу спокойным.

Не то чтобы я слишком нервничал, но увеличивать количество вопросов, требующих срочного решения, мне не хочется. А если меня сейчас вышибут из школы (даже временно) – это станет как раз-таки ещё одним срочным вопросом.

– У Сэя Нагано кровоизлияние в мозг. Ты напал на пятерых учащихся. Ты должен старшей школе четверть миллиона, которые пока не отдал. Этого недостаточно?

– Почему вы думаете, что это я на них напал? А не они на меня? Вам не кажется, что худому и мелкому гайдзину нужны очень веские основания для того, чтобы первому атаковать пятерых здоровенных спортсменов-японцев?

Я тут недавно выяснил, что начальник образовательного процесса – форменный расист. Его мозги повернуты таким образом, что первым сортом он считает только своих. Остальных, особенно европейцев, он мнит пылью под ногами.

Наверное, если говорить о букве закона, можно сказать, что затеял мордобой я. Но в протокол, увы, не подшить того очевидного факта, что они просто не успели ударить первыми. На месте это было видно очень хорошо.

– Я не возьмусь предсказать твои мотивы. Мне кажется, с этим вообще будет разбираться полиция, – к сожалению, он не покупается на мою уловку. – И потом, у меня есть запись.

– Ой, как хорошо, – мне даже не приходится изображать позитив. Если имеется запись, это действительно здорово. – Значит, на вашей записи есть и момент, когда эти мудаки напали на Икару?

Взгляд педагога тут же виляет в сторону:

– Не уверен, что я хочу это обсуждать с тобой.

– Вот же сволочь старая…

– Что ты сказал?

– То, что слышал. Ты же их форменным образом собираешься увести от наказания! – ситуация абсурдна, но имеет место именно она.

Мне не нужны хитрые программы нейро-концентратора, чтобы видеть правду по выражению его лица.

– Ты очень сильно заблуждаешься, – кажется, его голосом можно замораживать воду в лёд. – И ты меня сейчас просто вынудил принять те меры, которые... – он не договаривает, меняя тему. – Никто на Икару не нападал. По крайней мере, в записях видеонаблюдения ничего подобного нет. Это раз. Второе…

Я не знаю, зачем он это делает; но мои возраст и багаж за спиной тоже чего-то стоят, даже без местных модных технических штучек.

Тот случай, когда диагнозы пациента и ситуации ясны. И лично мне видны невооружённым глазом.

А в следующий момент я делаю то единственное, что вообще можно сделать на моём месте, в сложившихся обстоятельствах.

*********

Юто Кавасима, начальник образовательного процесса Академии Тамагава, не мог поверить в происходящее.

Подросток, которого он вызвал к себе, чтобы сообщить о его весьма вероятном исключении из школы, поначалу просто принялся дерзить.

Да, Юто где-то пользовался моментом, решая сразу несколько задач. Не последней в списке была дискредитация конкурирующей партии на выборах: если сын одного из заправил настолько туп, что вылетает с обучения в середине года, то избирателям следует очень подумать, доверять ли его отцу.

Тот, кто не сумел воспитать даже собственного ребёнка, едва ли сможет решать проблемы других людей. Как говорится, вначале реши собственные.

Наглец Асада сперва немыслимо перешёл на ты, совсем уже усугубляя своё положение. Если до этого момента Кавасима ещё колебался, то теперь сомнений не осталось: только исключать нахала.

Дальше малолетний якудза задал ему весьма неудобный вопрос.

Начальник образовательного процесса и так собирался почистить кое-какие записи, тем более что о том просили и серьёзные люди, и личные корыстные интересы. Но пока, увы, за всеобщей суматохой не успел этого сделать.

Ну а потом, после того, как он жёстко осадил несовершеннолетнего негодяя, тот выволок его из-за стола и принялся избивать.

Юто, будучи достаточно крепким мужчиной, попытался дать отпор. К сожалению, у него ничего не вышло.

Проклятый белобрысый, перемещаясь по кругу вокруг него, бил и бил.

Живот, рёбра, живот… Опять живот, сердце, плечо... Этот последний удар, кстати, отсушил преподавателю левую руку.

Кажется, Асада избегал бить по лицу, чтобы не оставить следов.

– Ты сядешь в тюрьму, тварь, – выдохнул педагог на последнем издыхании. – Это тебе так не сойдёт с рук!

– Нам не привыкать, – буднично ухитрился пожать плечами подонок.

Начальник образовательного процесса пытался отмахиваться, но получалось плохо. Асада каким-то образом легко находил бреши в его блоках, по три штуки за одну секунду.

Юто махнул кулаком, целясь в голову вертлявой твари, но снова не попал. После этого на живот преподавателя обрушился дальнейший град ударов.

*********

Цубаса, закусив язык от весёлого напряжения, внимательно следила за бегущей по монитору строкой.

После совещания в клинике врачи наскоро наметили три протокола коррекции, на выбор.

Самый первый был и самым надежным, но родители Масы не захотели оставлять его сестру в стационаре.

Второй вариант предусматривал чистку нейро-концентратора впавшей в психоз старшей сестры друга. Попутно, обильным питьем и кое-какими медикаментами, должна была снизиться интоксикация от одной очень интересной компоненты у неё в крови.

Тонкостью было то, что за работой нейро-концентратора предстояло неотрывно наблюдать больше суток. Профессионально.

Цубаса, не собираясь отсиживаться в стороне, откровенно предъявила врачам некоторые служебные программы, которыми владела на профессиональном уровне (спасибо предыдущему месту учёбы).

В общем, консилиум из родителей и докторов прямо на месте принял решение: в следующие сутки она побудет личной сиделкой пострадавшей. Это гарантировало и качество необходимого ухода, и, по словам отца Масы, позволяло избежать ненужной огласки.

В комнате Ю, где она разместилась на ближайшие двадцать четыре часа в роли поддержки и помощи, красноволосая, чтобы не ломать зрение и не занимать дисплей личного смартфона, вывела всю телеметрию на настенный экран.

Кого-то другого монотонная работа слежения за бегущей строкой, возможно, и утомила бы – но ей это занятие почему-то нравилось.

После обеда пришёл вызов от Масы.

Не планируя надолго выныривать из потока данных, Цубаса мазнула по экрану взглядом – а затем её брови поднялись едва ли не до затылка.

Маса звонил из кабинета начальника образовательного процесса.

Избитый преподаватель, привалившись спиной к стене, находился в полубессознательном состоянии.

– Помогай, – выдохнул товарищ, наводя камеру гаджета на экран персонального рабочего места педагога. – Спортсмены вместе с нашим каратистом сломали позвоночник Икару. Где-то здесь должна быть запись с камер видеонаблюдения, этот мудила не успел удалить.

– Ничего себе, – присвистнула красноволосая, пытаясь уложить в голове происходящее.

– Умоляю. Быстрее. – Каким-то слишком спокойным, потому нехорошим, голосом попросил товарищ. – Тут кое-кого черти в кабинет приносили в середине нашего воспитательного процесса. Потому, думаю, полиция из кобана уже сюда несется. Наверное, я и с ними справлюсь, но будет лучше, если я этот файл отправлю прямо сейчас в надежное место. Потому что он его удалять собрался, с-сучок.

_________

Утром буду перечитывать. Чего-то с трудом шло весь день – выкладываю, чтоб не мучить читателей.

Глава 20 (утром перечитаю)

– Я тебе голову оторву, когда это всё закончится, – спокойно пообещала Цубаса, запуская нужный пакет программ и сосредотачиваясь на передаваемой картинке.

– За что? – резко озадачился Маса. Потом, правда, спохватился. – Эй, женщина, как разговариваешь?

Они оба прыснули.

– Стой, не дергайся. Держи в фокусе экран. Так, иди в директорию «Расширения»...

Следующую минуту младшая Кимишима руководила поиском видеоархива на чужом рабочем столе, старательно абстрагируясь от подоплеки событий.

Разумеется, в глубине души она чертовски боялась. Но было бы очень большой глупостью сейчас проецировать собственный эмоциональный фон на происходящее.

Выяснить отношения с парнем, заодно сделав «работу над ошибками», можно будет и потом.

Ну и, она искренне хотела научиться быть идеальной спутницей. В будущем – такой же женой.

На примере своих родителей она знала: проблемы в любой семье и в любых отношениях семь раз из десяти начинаются тогда, когда женщина пытается поменяться местами в иерархии с мужчиной.

Иногда, чтобы поддержать своего мужчину, женщине стоит просто его слушать.

– Так, это оно. – Искомое обнаружилось далеко не сразу. – Перегоняй вот сюда... – параллельно, она вбила адрес ссылки и отправила его товарищу. – Ух ты, оно даже от копирования и пересылки никак не защищено...

Разумеется, Асада тут же начал тормозить:

– А что нажать сейчас?.. А почему этот червяк так и не пополз?..

Красноволосая вполголоса выругалась. Затем добавила:

– Быстро дай мне доступ через... – Цубаса продиктовала список икон на панели, которые понимал даже светловолосый.

Несмотря на то, что Маса был далеко не из бедной семьи (и нормальные гаджеты у него тоже водились!), как пользователь программных продуктов он регулярно оказывался на том уровне, на котором лично она была года в четыре с половиной. От роду.

И кто сказал, что сегодняшний интерфейс доступен всем интуитивно?

– Судя по некоторым гениям боевого кулака, бывают типы интуиции, на которых разработчики софта отдохнули, – хмуро проворчала она, делая всю работу со своего места.

Маса, кажется, понял, на что она намекает – и тактично промолчал.

– Ещё минуты две с половиной качать, – красноволосая позволила ноткам тревоги прорваться в голосе.

Начальник образовательного процесса заворочался у стены, кажется, приходя в себя.

– У нас нет двух с половиной минут, – кажется, до товарища тоже дошла серьёзность положения. – Я не засекал, но эти из кобана наверняка уже бегут по лестнице. Слышу.

– Бей экран, – предложила она. – Ты и так уже натворил... Полусотней тысяч больше, полусотней тысяч меньше...

– Логично. – Когда надо, Асада умел прислушиваться к голосу разума и не спорить, с кем не надо.

Несмотря на свой регулярный мужской шовинизм.

В следующий момент он без затей бахнул кулаком в середину недешевого монитора.

А ещё секунды через четыре трое постоянных обитателей стационарной полицейской будки, находящейся на территории академии, действительно появились в кабинете.

Маса, наскоро проинструктированый ею, как раз успел установить свой смартфон за стеклом книжного шкафа так, чтобы давать ей и картинку, и звук происходящего.

*********

– Господа, прошу вашего разрешения срочно связаться с инспектором Садатоши из девятого бюро токийской полиции, – не делая резких движений, к моменту входа полицейских в кабинет я уже сижу на стуле для посетителей.

Пустые и раскрытые ладони держу на столе, на виду.

Начальник образовательного процесса, которого назвать педагогом не поворачивается язык, только что пришёл в себя. Кажется, он сейчас порывается что-то сказать.

Будь на моём месте действительно шестнадцатилетний школьник-японец... ладно, эту мысль я додумаю как-нибудь потом.

– Попутно. Я могу попросить вас связать меня с начальником избирательного штаба партии, от которой баллотируется в муниципалитет уважаемый господин Кавасима? – не вставая со стула, вежливо киваю в сторону так называемого учителя.

Он тут же напрягается:

– Зачем тебе это?

– Будем торговаться, – пожимаю плечами. – Вы считаете, что всё нормально. Что всё идёт, как надо. Что имеет место просто нетрадиционный инструмент воспитания строптивого ученика. – Многозначительно сверлю его взглядом. – Я же считаю, что имеет место нарушение сразу нескольких пунктов действующего законодательства.

– Вот сейчас мы с ними и будем разбираться, – злорадно цедит горе-преподаватель, усаживаясь на свой стул.

И широко раскрывая глаза от удивления при виде разбитого монитора.

Ух ты. Так он и не особо соображал, что происходит, оказывается.

Значит, я слегка прокачался даже в этом теле. Нокаут в печень – никак не редкость. Особенно если голый кулак. Но вот нокаут в печень так, чтобы у него и соображение отключалось...

Кажется, можно начинать собой тихонько гордиться.

– Я буду разбираться в любом месте, определенном как прокуратурой, так и решением суда. – Спокойно смотрю на него, не делая движений. – Но есть один момент в законодательстве, который я бы не хотел откладывать.

Полицейские, всё это время с любопытством переводившие взгляд с меня на него, наконец, протирают мозги.

– Что у вас тут происходит? – говорит тот из них, который вошел первым.

– У нас с учителем есть взаимные пакеты обвинений. – То, что я перебиваю его и говорю сейчас первым, является явным нарушением как правил приличия, так и этикета.

К сожалению, иногда свое место в иерархии приходится обозначать и такими способами.

– Но есть одна претензия, которую я не могу себе позволить отложить. – Продолжаю под удивленными взглядами троих взрослых. – Это– нарушение закона о выборах в органы местного самоуправления.

А вот теперь, кажется, начальника образовательного процесса пронимает по-настоящему:

– Что ты несёшь?! – он весьма кстати и быстро краснеет, явно выходя из себя.

– Не нужно затыкать мне рот. – Говорю демонстративно вежливо и негромко. Затем поворачиваюсь к полицейским. – Я считаю, что, помимо прочего, имеет место недопустимый конфликт должностных интересов. Если я буду делать громкие заявления в суде, могут пострадать оба предвыборных штаба.

Не знаю, настолько хорошо обитатели нашего академического кобана ориентируется в предвыборных реалиях, но надеюсь, главных кандидатов они всё же знают.

– Пока не понял. Чего ты хочешь? – в отличие от педагога, служители закона ведут себя наредкость конструктивно.

Просто перекрыв единственный выход из кабинета, они не гонят коней и терпеливо разбираются в ситуации. Кажется.

– Господин Кавасима и мой отец являются конкурентами на будущих выборах, из разных партий. Уважаемый сенсей, – вежливо киваю в его сторону, – видит себе нашу с ним размолвку личной. Я же считаю, что имеет место недобросовестная битва между избирательными штабами. Поэтому предлагаю, во избежание глупостей в горячке – и будущих взаимных обвинений, не красящих обе стороны в глазах избирателей – позволить мне сказать ровно две фразы его начальнику. По избирательному штабу его партии. При вас, и при самом господине начальнике образовательного процесса.

**********

Гэнки отстраненно созерцал птиц за окном.

С одной стороны, свобода есть свобода. Что ни говори, но эти несколько дней в кутузке нервы ему напрягли. И не только нервы.

С другой стороны, видимых и серьезных провалов не случилось. Определенные потери, конечно, в будущем ещё предстояло понести – но ничего критичного на текущий момент не просматривалось.

Отдельным пунктом шла практически бессонная ночь. В офис он попал, считай, не заезжая домой, а подремать удалось едва ли полчаса – на неудобном стуле, в больнице.

Находясь в сомнамбулическом состоянии, он даже не удивился, принимая крайне нетипичный вызов от младшего Асады.

– Что-то случилось? – безошибочно угадал оябун, увидав пару нижних чинов полиции рядом с сыном товарища.

Сам звонок, кажется, производился откуда-то из учебного заведения.

– Я не смог дозвониться отцу. Потому прошу вашей помощи, – ровно сообщил Маса и многозначительно поиграл бровями.

– Говори.

– У меня возник конфликт по месту учебы. Скорее всего, я сейчас поеду разбираться в офис прокуратуры, и моего законного представителя пригласят уже туда. – Озадачил светловолосый. – Но есть два момента. Первый, поскольку я бы не хотел трогать мать: вы не знаете, где сейчас отец?

– Знаю. Он очень занят; и до него не смогу дозвониться даже я ближайшие три часа, – откровенно ответил Томиясу. – Но я пришлю тебе юриста, хорошего. Мивако прямо сейчас начнёт связываться с офисом вашего прокурора... Какой второй пункт?

Кумитё здраво рассудил, что задать все вопросы можно будет и потом, в более спокойной обстановке. Без свидетелей. Сейчас же следовало максимально сплотить ряды перед лицом любой внешней угрозы, какой бы смешной она ни была.

– Второй вопрос. Вы бы не могли, как представитель нашего избирательного штаба, – Маса выделил слово «нашего», – прямо сейчас связаться с начальником штаба... – он продиктовал фамилию главного конкурента.

_________

Окончив разговор, Гэнки почувствовал, что полностью проснулся.

Младший Асада за каких-то полдня, добравшись до своей школы, выдал на-гора целый клубок вопросов. Не сказать, чтобы неприятных.

Отец его и правда будет недоступен ближайшее время, потому придётся кое-чем заняться лично.

Во-первых, пацан абсолютно нормально вписался за девчонку из своего круга, пострадавшую неправильно. Если прозвучавшие обвинения подтвердятся хотя бы наполовину, Томиясу уже сейчас видел, как можно будет обыграть эту несправедливость в рекламных предвыборных роликах.

Во-вторых, как обычно и бывает, справедливость очень часто оказывается беззащитный в первую очередь в глазах закона. Гэнки, в силу опыта, несмотря на так и не прозвучавшие детали, сообразил: Маса банально отмудохал преподавателя и только благодаря этому получил доказательства своей правоты.

Собственно, помощь, о которой он просил, была логичной: кто-то из старших, имеющих права говорить от имени всего штаба, должен позвонить боссу этого Кавасимы и предложить размен.

Кавасима не выдвигает обвинений против пацана Асады – а предвыборный штаб Томиясу не поднимает волны в каналах коммуникации.

– А ведь может и получится, – хмыкнул оябун сам себе.

Понятно, что звонок пацана выбивался за рамки обычных процессов. Но и просить ему сейчас было некого – Ватару-то недоступен.

Мивако же находилась не на том уровне, хотя с пацаном и общалась близко и неформально.

– Шустрый, – многозначительно покивал сам себе Гэнки.

Маса в ходе разговора иносказательно дал понять, что готов какое-то время провести в тюрьме, если договориться не получится.

Но тогда сам факт его заключения будет вопиющей несправедливостью. А уж этот момент предвыборный штаб его отца разыграет, словно лишнюю фигуру в шахматном окончании. Собственно, это и было главной целью его звонка.

_________

Там же.

– ... вы меня не понимаете. У меня вообще беспроигрышная позиция. – Гэнки Томиясу абсолютно спокойно смотрел на своего собеседника. Разговор происходил в режиме видеозвонка. – Ваш явно подставился. Я не буду сейчас выкладывать все свои козыри, но некоторые видеоархивы вас не обрадует. Просто поверьте на слово.

– Вы совсем не беспокоитесь о своём человеке? – его собеседник иронично поднял правую бровь.

– Не козырь, – еле заметно, одним уголком рта, лишь обозначил снисходительную улыбку оябун. – Мой человек, если надо, и в тюрьме посидит. Но если это случится, то пострадает он за правое дело. Вы верите, что я смогу разыграть такую карту – и выиграть?