Текст книги "Гадкие Крошки"

Автор книги: Сэм Левеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

7

В справочной будке аэропорта Нью-Топии сидела женщина. На груди у женщины была карточка с именем: Лулабелла Деликадо. Примула подумала, что ей гораздо больше подошло бы имя Парабеллум. Глаза у нее были голубые и холодные, а улыбка жесткая. Рядом на столе стояла чашка с недопитым кофе.

– Мистер Гомес Элеганте? – переспросила женщина. – Никогда о таком не слышала.

– Он держит здесь свой самолет, – терпеливо объяснила Маргаритка. – И если вы его не знаете, может быть, скажете нам, ктоего знает?

Лулабелла не помнила, чтобы ей когда-нибудь приходилось разговаривать с маленькими упрямыми нянями в коричневых котелках, надвинутых на нос, и большими нянями с плохо выбритыми подбородками. Но это и было самым приятным в ее работе: возможность сказать «нет» самым разным людям.

– Нет, – сказала она.

Маргаритка вздохнула.

– В таком случае, – сказала она, – извините, что обеспокоили, мы подойдем, когда вы будете чувствовать себя лучше.

– Я прекрасно себя чувствую, благодарю вас, – сказала Лулабелла с тайной радостью. Она обожала, когда люди скрипят зубами.

Няня что-то сказала.

– Что вы ска-али? – сказала Лулабелла.

– Что это там написано на доске объявлений? – Маргаритка показала пальцем.

Глаза Лулабеллы обратились к табло.

– Вы что, читать не умеете? – с презрением спросила она.

– Ах, да, – сказала Маргаритка. – Действительно, только что вспомнила. Умею.

– Ну, так, – сказала Лулабелла, допивая свой кофе.

На вкус оно было несколько странным, как-то вкуснее обычного. А всё потому, что пока Маргаритка отвлекала Лулабеллино внимание, Примула добавила ей в чашку несколько Послушных Капель.

– Следующий! – сказала Лулабелла.

– Так, – сказала Маргаритка голосом, подобным щелчку бича.

Лулабелла моргнула. Коричневые котелки отплыли и расплылись, как балерины в облаке тумана. Маленькая няня расплывчато… нет, милоулыбнулась. Лулабелле страшно захотелось узнать этих милых людей поближе. Но как? Ах, да. Она сделает всё, что они попросят. Всё, что угодно, – лишь бы самая большая из маленьких нянь перестала хмуриться и разговаривать таким страшным голосом. Лулабелла почувствовала, что язык у нее вываливается наружу, что она шумно дышит, а еще ей ужасно захотелось, чтобы у нее был хвост. Чтобы она могла им помахать.

– Ну, хорошо, – сказала Маргаритка. – Пожалуйста, покажите нам самолет Гомеса Элеганте.

– Сию минуту, – засуетилась Лулабелла – Только это не самолет, а самолеты. Они живут в секретном ангаре. Никто не знает о них, кроме нескольких человек из персонала. Мне о них сказал мистер Диксон, чтобы я больше никому не говорила. Он директор аэропорта. Я ему нравлюсь. Он хочет пригласить меня на ужин и, возможно, иметь от меня детей, но пошел он…

– Достаточно об этом, благодарю вас, – сказала Маргаритка. – Отведите нас в секретный ангар. А затем можете вымыть рот водой с мылом и забыть, что нас видели.

– Ах, боже! – воскликнула Лулабелла и засеменила на высоких каблуках к выходу; няня Примула, няня Маргаритка и няня Пит – следом.

Они прошли через багажное отделение, а на взлетной полосе повернули направо к длинным приземистым строениям, где прятались самолеты. Они вошли в дверь Ангара 18, под крыльями спящих самолетов проследовали к задней стене, где на верстаке стоял радиоприемник. Лулабелла повертела ручку настройки. Ангар огласила громкая латиноамериканская музыка. Часть стены отъехала в сторону.

– Ловко, да? – сказала Лулабелла.

Там, в секретном ангаре, стояло с полдюжины самолетов, синих, с золотой окантовкой и витиеватыми инициалами Г. Э. на килях.

Маргаритка вытащила из кармана фотографию папы Крошки:

– Вы видели этого человека?

Лицо Лулабеллы сморщилось. Она заскулила.

– Она не может сказать, – торопливо объяснила Примула. – Всё дело в Каплях. Она может делать только то, что приказано. А если не может сделать, впадает в отчаяние, и всё.

– А, хорошо… Раз так, бегите, – сказала Маргаритка. – На рабочее место, быстро! Закройте за собой дверь. И не забудьте про воду и мыло.

– Слушаюсь! – пропела Лулабелла с широкой улыбкой. – Пока-а! – Она помахала пальчиками и засеменила к туалету.

Няня Пит покачал головой.

– Молотьба, – сказал он.

– Молотьба?

– Молотьба, гумно, чудн о.

– А, – сказала Маргаритка. И, повернувшись к Примуле: – Что ты намешала в эти капли?

– Эссенцию Преданного Пса, как обычно. Скополамин гидробромид. Дождевую воду из водостоков Храма Верного Слуги. Сахар, розовая вода, ну, и прочее…

– Кхе, – сказал няня Пит. – Извините меня, но мы весь день будем стоять и трепаться или пойдем посмотрим на кушетки?

– Кушетки?

– Кушетки и диваны, аэропланы.

– Ах, да, конечно. По человеку на самолет.

Изнутри самолеты оказались не такими роскошными, как снаружи. В каждом было по четыре сиденья спереди, а за перегородкой – большой грузовой отсек. Они были чистые, опрятные и не содержали совершенно ничего любопытного. Няни сошлись после осмотра.

– Есть что-нибудь? – спросила Маргаритка.

– Ничего, – сказала Примула.

– Ни плотвы, – сказал Пит.

– Плотвы?

– Ни плотвы, ни ерша, ни шиша.

– А, – сказала Маргаритка.

– Вот только в моем, – сказал Пит, – в моем был хомут.

– Хомут и супонь, вонь, – перевела догадливая Примула.

– Я уже сама поняла, – сказала Маргаритка. – Чем пахло?

– Керосином, – сказал Пит. – И духами.

Маргаритка нахмурилась. В ее могучем мозгу зашевелилась смутная Идея.

– У кого тут самый чуткий шлёп? – спросила Примула.

– Шлёп? – удивился Пит.

– Шлёп, плюх, нюх.

– Первый же, кто снова заговорит дурацкими рифмами, – сказала Маргаритка, – будет иметь дело со мной.

– Утка, – сказал Пит.

– Утка?

– Утка и гусь, слуша юсь, – сказала Примула. – И повинуюсь.

– Ой, – сказал Пит, схватившись за ногу, по которой пришелся удар тяжелого Маргариткиного ботинка – Извини.

– Пустяки, – сказала Маргаритка и зашагала к самолету.

– В кабине, – сказал Пит.

Они забрались в кабину и сильно принюхались. Примула раздула ноздри. Ее чуткий кулинарный нос способен был уловить каждую пахучую молекулу.

– Пачули. И жасмин. Нет, гардения. И, конечно же, керосин. Где, ну где же я слышала этот запах?!

– Я знаю, – внезапно помрачнев, сказал няня Пит. – Так пахло письмо, которое ваш папа прислал Капитану.

– И Гомес Элеганте у Бурбонских, – сказала Маргаритка. – Уже теплее. – Она поежилась.

– Может быть, – сказал Пит.

Маргаритка тронула его за руку.

– Не унывай, – сказала она. Она знала, что Пит любит Капитана и видит в папе Крошки своего соперника. – Если он так поступил, она его ни за что не простит.

– Ты так думаешь? – сказал Пит, заметно повеселев.

– Кто причуды сердца угадает, кто поймет его непостоянный нрав? – сказала Маргаритка (она где-то прочла эту фразу).

– Мы считаем, можно поставить два к одному на то, что она больше любит тебя, чем папашу, – несколько прозаичнее сообщила Примула. – Ох, что это?

В ангаре послышались голоса. Дверь с грохотом открылась. По бетонному полу застучали опасные кубинские каблуки.

– Они идут сюда! – сказала Маргаритка.

– Задней двери нет! – сказала Примула.

– Быстро! В сортир! – сказал Пит.

– А что, если кому-нибудь из них…

– Авось не захочется, – сказал Пит и, быстро затолкав нянь в крохотную уборную, запер дверь. Слышно было, как люди забираются в самолет.

– Может, просто хотят что-нибудь проверить… – начал Пит.

Конец этой утешительной фразы потонул в гуле двигателей.

– Что? – крикнула Маргаритка.

– …а может, и нет, – закончил Пит.

Пол задрожал. Самолет пришел в движение.

– Что теперь? – почти неслышно произнесла Маргаритка.

– Посмотрим, – так же неслышно ответил Пит.

Гул двигателей превратился в звенящий рев. Самолет вырулил из ангара, тряско пробежал по взлетной дорожке и поднялся в воздух. За крохотным окошком уборной башни Нью-Топии погрузились в туманную дымку. Рев моторов сделался немного потише – самолет перестал набирать высоту.

– Всё выше, и выше, и выше, – сказала Примула.

– Отойди-ка в сторонку, – сказал няня Пит. Он снял котелок, парик и протер татуировку с орлом на лысине грязноватым красным платком. Потом очень тихо отодвинул задвижку и открыл дверь.

Дверь кабины была закрыта, а дверь грузового отсека – открыта. Рядом с ней стоял коренастый человек в черном костюме и смотрел куда-то вниз, на землю.

– С добрым утром, – сказал Пит, оглушив человека ударом котелка. Потом он снял с человека костюм, надел на себя, а человека одел в нянину форму. После чего напялил на него парашют и вытолкнул за дверь.

– А

а

а, – закричал человек, летя к земле.

Пит высунул голову.

– Приземлился на поля орошения, – доложил он. – Удачно, хотя, может, умеет плавать… Поплавает, поныряет, немножко провоняет. Извини, – поспешно добавил он, увидев лицо Маргаритки.

– Вот именно, – сказала Маргаритка.

Пит порылся в карманах:

– В кармане имеется здоровенный разделочный нож. Сдается мне, это нехорошие и опасные люди.

– Тем больше причин спасти папу, – решительно сказала Маргаритка.

– Да, – согласился Пит, но не так решительно.

Внизу уплывал назад город, и под крылом самолета уже синело море.

Примула от нечего делать ковыряла разделочным ножом большой тюк, привязанный к полу.

– Постой! – сказал Пит.

– Сейчас. Ой…

– Поздно, – сказал Пит.

Из-за открытой двери в грузовом отсеке гулял ветер. Тюк, похоже, был набит бумажками. Часть их вылетела и запорхала по самолету, вылетела за дверь и, как снег, посыпалась на тропическое голубое море. А в море были суда: пятьдесят или шестьдесят штук, все груженные экскаваторами, самосвалами, бульдозерами, гравием и мешками цемента. Все деловито двигались на юго-восток, к смутно видневшемуся вдали острову. Из центральной вершины его поднималась тонкая ниточка дыма. Это был Остров Скелета.

Когда первые бумажки упали на воду, суда замедлили ход и остановились. Некоторые столкнулись друг с другом. По палубам забегали человеческие фигурки: они спускали на воду спасательные шлюпки.

Маргаритка поймала одну бумажку и поднесла ее к свету.

– Хм, – сказала она. – Так я и думала.

– Что? – спросил Пит.

– Деньги.

Пит разинул рот.

– Целый тюк?

– Похоже на то. – Маргаритка мысленно произвела расчет. – Может быть, пятьдесят миллионов долларов.

– Черт, обалдеть, – сказал обалдевший Пит.

– Так что лучше сядь на тюк, – сказала Примула. – Пока всё не вылетело за дверь.

– Но… – начал было Пит.

– Кончита говорила, что Гомес Элеганте возит контрабанду в Нью-Топию, – сказала Примула. – На самолете. И можете быть уверены, что возит он не фасоль. Потом люди платят ему за товар, и он отвозит деньги к себе во дворец.

– Бедный папа! – сказала Маргаритка.

– Всё пучком, – угрюмо молвила Примула. – Дело ведут Крошки.

– Этого Гомеса прямо стоит немножко пожалеть, – сказал няня Пит. – Теперь давайте набьем этот тюк спасательными жилетами, спрячемся и посмотрим, что мы увидим.

С этими словами он затолкал сестер в шкаф грузового отсека, а сам уселся на тюк. Суда остались позади. В небо поднимался дым от их столкновений. На горизонте вырастали другие острова. Самолет начал снижаться.

* * *

Работая над восстановлением Домашней Лавины, Мальчик-дикарь Дин увидел столбы черного дыма, вздымающиеся на северо-западе. Потом он увидел серебристую точку в небе, услышал ее гудение. А вскоре после этого увидел белый корабль, красивый, как свадебный торт. Корабль шел со стороны Нью-Топии. Он обогнул мыс, бросил якорь в лагуне и выслал к берегу шлюпку. Дин побежал встречать ее на пристани.

На снежно-белый песок вышли Капитан, Кассиан и несколько грабителей. Хныкающего Ганса Шанса высадили в лодчонке на полпути к острову.

– Ну, мои дорогие, – сказала Капитан ватаге взволнованных грабителей. – Вы видите в лагуне наш новый корабль. Как он вам нравится?

– Красивый, – сказал Мальчик-дикарь Дин. – И мы постараемся не посадить его на мель.

В ответ раздался дружный смех.

Мальчик-дикарь Дин доложил о судах, замеченных на горизонте.

– На гору, оттуда лучше видно! – крикнул он.

Капитан скинула белые лайковые туфли и надела пару прочных, но элегантных туристских башмаков. Все двинулись на гору.

Вот что они увидели в подзорную трубу: голубой круг, а в нём старые ржавые баржи, нагруженные землеройными машинами, цементом, гравием и прочими строительными материалами.

– Шестьдесят два, шестьдесят три, – считала Капитан, загибая пальцы с алыми ногтями. – Боже мой. – Она передала подзорную трубу Кассиану. – Что скажешь?

Кассиан посмотрел и крякнул:

– В принципе, они движутся сюда.

– С экскаваторами, бульдозерами, самосвалами и таким количеством цемента, что хватит и на виллы, и на отели, и, наверное, даже на завод удобрений. Ох, ох, ох. Видна ли в этом рука папы Крошки?

– Весьма вероятно, – нахмурясь, сказал Кассиан.

– Или Гомеса Элеганте, – сказал Мальчик-дикарь Дин.

– Гомеса? – удивился Кассиан.

– Я больше не боюсь, – сказал Мальчик-дикарь Дин.

– Может, и зря, – сказал Кассиан.

– Что будем делать? – спросила Капитан.

– Предоставь это мне и Мальчику-дикарю, – сказал Кассиан.

– Пусть только приедут, – сказал Мальчик-дикарь.

* * *

К юго-западу от них, но не очень далеко, самолет Гомеса Элеганте спустился с неба, дважды дал «козла» на частной взлетно-посадочной полосе Гомеса Элеганте и остановился в маленьком вонючем облачке жжёной резины. Открылась дверь кабины. В грузовой отсек вошли трое в темных костюмах и темных очках.

– Варгас! – крикнули трое, увидев, что отсек пуст. – Где ты, Варгас?

Нет ответа.

– Обыщите самолет, – сказал один из них, которого звали Эль Лейтенанте.

Двое заглянули в уборную. Заглянули в шкафы. Наконец, заглянули в тюк с деньгами и обнаружили, что денег там почти нет, а вместо них есть спасательные жилеты.

– Ага, – сказал Эль Лейтенанте. – Он украл деньги и спрыгнул вниз.

– Украл деньги, – сказали остальные двое, оба небритые и в полтора метра ростом. – Это плохо.

– Это плохо для Варгаса, – сказал Эль Лейтенанте.

– Хе-хе-хе, – сказали небритые.

– Vamonos, – сказал Эль Лейтенанте.

Они ушли. Карманы их пиджаков оттягивали какие-то тяжелые предметы, которые вполне могли оказаться особо большими разделочными ножами. Это так, к слову.

* * *

В четырехстах метрах к северо-востоку, чуть в стороне от взлетно-посадочной полосы, из опаленного зноем кустарника высунулась бритая голова с татуировкой в виде орла на затылке и две в коричневых котелках с белыми накидками от солнца. Головы повернулись в ту сторону, где в мареве шагали трое в темных костюмах.

– Ой, – сказала Маргаритка.

– Что? – спросила Примула.

– Поцарапала коленку.

– Ушибла локоть, – сказала Примула.

– Если вы думаете, что можно выпрыгнуть из только что приземлившегося самолета и чего-нибудь не повредить, – сказал Пит, – вы живете в мире грёз.

– Что ж! – ответила Маргаритка, вставая и отряхиваясь. – Ничего плохого в грёзах нет. А теперь давайте поищем, где бы нам помыться и почиститься.

– И что-нибудь поесть, – сказала Примула.

– Учтите, – сказал няня Пит. – Это плохие люди.

Маргаритка ответила ему доброй улыбкой.

– Пит, я сказала тебе однажды, повторяла тысячу раз и повторяю снова. Хуже наснет никого.

Пит раскрыл рот.

– И, пожалуйста, без твоих рифмованных глупостей, заранее тебя благодарю, – сказала Маргаритка. – Кажется, я видела в той стороне большой дом.

Они зашагали по взлетной полосе.

* * *

Пепе Монструо мирно дремал в западной караулке, вдыхая успокоительный запах масла, которым он смазывал свой разделочный нож. Вокруг него было солнце, море, песок и привычные лица. Словом, самый обычный день, не считая того, что штурмовые собаки вдруг почему-то уснули, а Гомес Маль-Чико не показывался. И слава богу. Пепе Монструо просидел много лет в тюрьме за грабежи и убийства. И даже неделю просидел в школе, откуда был исключен за то, что нарисовал неприличные картины на стене учительского дома, а потом в порыве творческого отчаяния сжег этот дом дотла. Но за всю свою мрачную, буйную жизнь он не встречал никого страшнее, чем Гомес Маль-Чико – так люди звали Гомеса Элеганте младшего. Недавно была слышна стрельба. Вероятно, Гомес Маль-Чико играл со своими ручными кроликами.

– Доброе утро, – произнес чей-то голос.

Пепе Монструо встал. Перед ним стояли два маленьких человека в ситцевых платьях и котелках и один человек побольше, в темном костюме. Пепе Монструо взял свой разделочный нож.

– Убери эту противную вещь, – сказал большой в котелке. – Можешь выколоть кому-нибудь глаз.

Пепе Монструо хотел было сказать, что именно таков его замысел, но почему-то послушался и действительно убрал нож. Чтобы скрыть смущение, он сказал:

– Чего вам надо?

– Мы – две няни и матрос, – сказал большой в котелке. – Потерпели кораблекрушение и нас выбросило на берег. Натурально, мы высушили и отгладили нашу одежду. Теперь нам нужны кров и пища.

– Что такое ньяньи? – спросил Монструо.

– Мы специалисты по уходу за детьми. – Маргаритка заметила, что на обезьяньем лице Монструо промелькнуло странное выражение. Еще она заметила, что земля вокруг усыпана сломанными игрушками. – За трудными детьми, – добавила она. – Что с вами?

Пепе Монструо упал на колени, благодарно воздел глаза к небу и залепетал:

– Si! Si! О, жизнь такая добрая, такая добрая!

– Не поняла?

– Идите туда. Там будут очень рады вас видеть.

– Будьте любезны, покажите дорогу, – сказала Маргаритка.

Дорога к дому была усыпана гравием из горного хрусталя, обсажена конусообразными кипарисами, и на ней тоже валялись сломанные игрушки.

Маргаритка подняла кусок искореженного металла, нахмурилась и поцокала языком:

– Радиоуправляемый вертолет, фрагмент фюзеляжа.

– Стоит годового жалованья, – сказал няня Пит.

– «Долг балованного чада – где зимуют раки, папе показать», – сказала Примула.

В хмуром молчании они подошли к дому.

В доме не было тихо. Где-то играл латиноамериканский оркестр. В мраморном вестибюле вокруг декоративного фонтана сидели пять или шесть крупных дам в маленьких купальниках и болтали по-испански.

Вестибюль был еще больше, чем на авеню маршала Маммона. Из него на галерею вели две лестницы. Из комнаты за лестницей доносились голоса.

– Шеф, – сказал Монструо. – Я отводить вас к нему. Идите в приемная комната. – Он подошел к приоткрытой двери и толкнул ее.

Что-то упало на него сверху. Черноволосый, в черном костюме Монструо вдруг сделался белым, как привидение. Он беспомощно заметался по комнате, налетая на мебель и бормоча страшные испанские проклятия. Маргаритка и ее спутники смотрели на него с осуждением.

– Старый трюк – ведро с известкой на двери, – сказала Примула.

– Допотопная шутка, – согласилась Маргаритка. Она подошла к Монструо, привстала на цыпочки и постучала по ведру кулачком. – Лягте! – крикнула она.

Монструо, спотыкаясь, бродил по кругу. Добрая Маргаритка сделала ему подножку, и когда тот упал, растянувшись на мраморном полу, наклонилась и стащила ведро с его головы.

Лицо Монструо было известковой маской. Потом раскрылись черные глаза, горящие, как угли.

– Bastante! – крикнул Монструо. – Всё это сатанинское отродье, поставил ведро, сводить меня с ума! Или ему не жить, или мне!

В комнате вдруг похолодало и запахло пачулями.

– Да, Монструо, – холодно произнес чей-то голос. – Тогда, я думаю, не жить тебе.Крокодилы соскучились в своем болоте. Уведите его, пусть поучит их играть в водное поло.

Маргаритка подняла голову. Прислонившись к косяку, стоял Гомес Элеганте и поглаживал свои тонкие усики. На нём был белый костюм. Позади него стояло человек пять в черных костюмах. Двое из них утащили упирающегося Монструо. Дамы в маленьких купальниках умолкли и покрылись гусиной кожей.

– А вы кто? – сказал Гомес Элеганте.

– Няни и матрос торгового флота, потерпели кораблекрушение, – сказала Маргаритка сквозь зубы, изо всех сил стараясь ими не стучать. – Сеньор Монструо любезно согласился отвести нас к вам, но, кажется, не успел.

Гомес Элеганте уставился на Маргаритку немигающими глазами, холодными, как у змеи в холодильнике.

– Еще одного хорошего человека не стало, – сказал он.

– Извините за нескромный вопрос, – сказала Маргаритка, – но этот недавний инцидент с известкой как-то связан с проблемой воспитания?

– Спрашиваешь, – сказал Гомес Элеганте, и на лице ею даже появилось что-то вроде выражения. – Мой маленький Гомес Маль-Чико. Умный, энергичный мальчик, ему трудно общаться с менее творческими натурами. Кроме того, у него аллергии…

Маргаритка позволила себе сдержанно улыбнуться:

– А его теперешний… персональный ассистент имеет психологическую подготовку?

Лицо Гомеса Элеганте выразило удивление. Он перекрестился и сплюнул через правое плечо.

– Читаешь мысли? – сказал он. – Может, ты ведьма?

Маргаритка сказала:

– Мистер Гомес, мы – решение вашей проблемы.

– Вы? – Гомес нахмурился. – Я вас раньше не видел?

– Нет, – сказала Примула.

– Нет, – сказал Пит.

– Нет, – сказала Маргаритка. – А где миссис Гомес?

– В Лондоне? Нью-Йорке? Джакарте?.. Кто ее знает? Кому интересно? Сейчас пацан бросает винные бокалы в плавательный бассейн; понимаете, это – вопль отчаяния. У вас двадцать четыре часа, чтобы снова сделать его счастливым. После этого – к крокодилам.

Темный костюм повел их прочь.

– Где детская? – спросила Маргаритка.

– Чо? – сказал костюм.

– Где вы держите ребенка? – сказал Пит.

– У него свои апартаменты, – сказал костюм. – Сюда.

Они стояли во внутреннем дворике, рядом с большим бассейном. Две стеклянные двери, глядевшие на бассейн, были забраны фанерой. Маленький мальчик бросал в бассейн бокалы. На нём был официальный костюм из жутко блестящей материи и кроссовки размером с небольшую лодку. Волосы у мальчика были черные и свисали на лицо, так что черные очки только чуть-чуть проблескивали из чащи.

– Привет, – сказал Пит.

Ребенок не ответил.

– Добрый день, – сказала Маргаритка.

Ребенок бросил бокал на бортик. Бокал разбился.

Осколки попадали в голубую воду и стали невидимы.

– Что ты хочешь на ужин, малыш? – спросила Примула.

– Мясо, – сказал ребенок. – Сырое.

– Как некрасиво, – сказала Маргаритка. – Примула сделает тебе пиццу.

Ребенок зевнул и сплюнул:

– А ты ее всю съешь.

– Не съем.

Ребенок бросил на Маргаритку взгляд, который едва не прожег ее насквозь.

Открылась зафанеренная дверь. К бассейну вышла средних лет женщина, с голубыми глазами и в белом комбинезоне. Она сказала:

– Попрошу вас не быть такими строгими с Младшим. – Лицо ее было заклеено пластырем, а левая рука сильно забинтована.

– А вы кто будете? – спросил Пит.

– Я миссис Бик. Психотерапевт и наставник Младшего.

Пит сказал:

– В аварию попали?

– Порезы, кровоподтеки, немного сломана рука, маленький Гомес порезвился, мой котеночек, – сказала миссис Бик, отводя глаза.

Примула подошла к ней и взяла за здоровую руку.

– Миссис Бик, – сказала она, – пойдемте, присядьте на минуточку.

Миссис Бик смотрела куда-то в сторону.

– Не хочу, – сказала она.

Примула сорвала с головы котелок, кинула его Маргаритке, и та спрятала шляпу у себя за спиной.

– Пожалуйста, – сказала Примула. – Вот на ту висячую скамеечку.

Посмотрев вниз, миссис Бик увидела миленькую девочку с добрыми голубыми глазами и красивой ленточкой в светлых волосах.

– А, хорошо, – сказала она.

Они сели на качели возле бассейна.

– Извините меня за такие слова, – сказала Примула, – но, мне кажется, вы несчастливы.

– Несчастлива? Я?! – сказала миссис Бик. – Конечно… Я… Не… – Она поперхнулась. Две большие слезы скатились по обе стороны ее курносого носа.

– Потому что маленький Гомес – скверный мальчишка.

Миссис Бик хотела сказать, что таких детей не бывает, а бывают только дети со сложным характером – и всё из-за того, что не всё время получали всё, что хотели. Но под действием доверчивого голубого взгляда Примулы она сказала:

– Он чудовище.

– А у вас есть свои малышки?

– Да, – сказала миссис Бик.

– Где они?

– Они в тюрьме, – сказала миссис Бик и разразилась слезами. – Бедные птенчики безумно расстраивались, что у них нет красивых спортивных автомобилей, и несколько штук угнали.

– А мистер Бик?

– Он так отчитал их, что они подожгли дом. Я, конечно, немедленно с ним развелась. – Ее носовой платок был насквозь мокрым.

– Ну, полно, полно, – сказала Примула и дала ей свой. – Высморкайтесь как следует. Вот так. А теперь идите к себе в комнату, примите душ, переоденьтесь, пусть вам наложат новый лубок, и вы почувствуете себя несравненно лучше.

Миссис Бик прикусила губу.

– Да, я пойду, – всхлипывая, сказала она и скрылась за дверью, на которой была надпись: КВАРТИРА ПСИХОЛОГА.

Примерно через тридцать секунд из-за двери раздался оглушительный грохот и жуткие крики.

– Эге, – сказал Пит. – Что это?

– Это нам сигнал – вызывать скорую помощь, – сказала Маргаритка.

– Что там могло случиться?

– Трудно сказать наверняка, – ответила Маргаритка. – Но похоже на Черную Милю.

– Без сомнения, – рассудительно заметила Примула.

– А что это? – спросил Пит.

– Берешь из швейной шкатулки психолога черные нитки, обвязываешь ими всю стеклянную и фарфоровую посуду в ее комнате, сдвигаешь шторы и вывинчиваешь лампочки. Потом посылаешь психолога принять душ или еще за чем-нибудь. Мы так сделали с няней Гимммлер. Она сказала, что так можно коньки отбросить и даже хуже, – пояснила Маргаритка. – Но она всего лишь попала в сумасшедший дом, так что она, скорее всего, преувеличивала. Мне вызвать скорую помощь, или сам позвонишь?