Текст книги "Гадкие Крошки"

Автор книги: Сэм Левеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

2

Позже вечером в детской каюте Маргаритка провела совещание с Примулой, Кассианом и Мальчиком-дикарем Дином. Дин рассказал им свою историю. Его с младенчества воспитывал дед.

– Я страшно рад, что вы появились, – сказал он. – Тропические острова – это, конечно, замечательно, но компании маловато.

– Да уж, жить тут странно, – сказала Маргаритка.

– Нет, сначала всё было о'кей, – сказал Мальчик Дин. – Дедушка, наверное, думал, что я вырасту Благородным Дикарем.

– А это кто такой? – спросила Примула.

– Это такой не толстый, не злой, и голова у него не замусорена телевидением. Дедушка считает, что люди по природе хорошие и становятся плохими из-за сложностей жизни.

– Боже мой! – сказала Маргаритка.

– Ах ты, бедняжка! – сказала Примула.

– Дикость! – сказал Кассиан.

Взгляд у Маргаритки сделался задумчивым.

– Значит, в Нью-Топии много таких детей… э-э-э… толстых, злых и замороченных телевидением?

– Как и везде, – ответил Мальчик-дикарь Дин.

– Значит, много, – заключила Маргаритка.

Примула внимательно наблюдала за сестрой.

– Маргаритка, – сказала она. – Ты что-то думаешь.

– Да, думаю, – сказала Маргаритка.

– Что? – как всегда напрямик, спросил Кассиан.

– Ну, – сказала Маргаритка, – уроки делать и прочее – всё это, конечно, приятно. Но… я соскучилась по няниной работе.

– И грабительской, – добавила Примула.

– Можно было бы пожить на острове и кое-что тут сконструировать, – сказал Кассиан.

Ослепительная улыбка Мальчика-дикаря несколько поблекла. Он нервно оглянулся. И сказал:

– А вы не спросите, почему мой дедушка продал остров так быстро и так дешево?

– Потому что Примула доказала ему с помощью оладьев, что он существует, – ответил Кассиан.

– Угу, – сказал Мальчик-дикарь Дин и покачал русой головой. – А может потому, что знал: кое-кто приедет и его отберет. – Он побледнел, несмотря на загар. – Я пошел спать.

– Погоди-ка, – сказала Примула. Она мысленно вернулась в кухню философской пещеры. В памяти ее всплыл серый катер с черными окнами. – Кто хочет его отобрать?

– Не могу сказать, – сказал Дин.

– Должен, – сказала Маргаритка.

– Оставь его, Маргаритка, – вступилась за мальчика Примула.

– Хорошо, – сказала Маргаритка – Но не думайте, что я не наведу справок. А теперь все подойдите поближе. У меня есть идея.

Крошки и Дин собрались в тесный кружок. Маргаритка объяснила.

– Голосуем? – спросила она.

– За, – сказал Кассиан.

– За, – сказала Примула.

– Ага. То есть, за, – сказал Мальчик-дикарь Дин.

После этого Маргаритка пошла и кое-что обсудила с Капитаном, по обыкновению упражнявшейся за фортепиано. А потом все легли спать.

* * *

Кровати были великолепные, с пологом, но детям спалось плохо. Начался отлив, и «Клептоман» скрипел и постанывал. Утром оказалось, что стекло в иллюминаторе лопнуло.

– Что происходит? – спросила Примула.

– Корабль приказал долго жить, – сказал Кассиан. – Это его лебединая песня.

– Как напыщенно! – сказала Маргаритка.

– Как верно! – сказала Примула.

– Да, хреново! – сказал Мальчик-дикарь Дин, почти уже член Семьи.

После завтрака по судовой трансляции команду «Клептомана» созвали в театр на срочное совещание. Собрались все, кроме папы Крошки: в резиновых перчатках, с угрюмым лицом он прочищал засорившийся туалет на нижней палубе.

На сцене стояла Капитан, как никогда очаровательная в костюме из шелка-сырца от Шанель. Рядом с ней – Маргаритка, в тропическом нянином обмундировании: зеленом легком комбинезоне с белым котелком, спортивных башмаках и с бильярдным кием в качестве указки.

– Доброе утро, команда! – сказала Капитан.

– Доброе утро, Капитан и няня Маргаритка! – хором откликнулась команда.

Маргариткин наряд напомнил им о тех славных днях, когда они были грабителями и являлись на место преступления, переодетые нянями.

– Итак, – сказала Капитан, – я буду краткой. Расчеты по карте показывают, что большой город Нью-Топия находится примерно в тридцати милях к юго-западу. К сожалению, наш бедный «Клептоман» разваливается на части. Так что наш план Вернуться К Честной Жизни и открыть гостиницу-люкс летит ко всем чертям. Все мы понимаем, что нам нужен новый корабль. А для того чтобы добыть новый корабль, мы должны интегрироваться в общество…

– Не понял? – раздался чей-то голос.

– Другими словами, мы должны проникнуть в дома тамошних богачей, – сказала Капитан. – Из достоверных источников известно, что в Нью-Топии много избалованных отпрысков. Мы должны встретиться с самыми испорченными и богатыми. И открыть Исправительный лагерь.

– Чего?

– Туда приедут плохие дети, и мы научим их быть хорошими, – пояснила Капитан. – Он будет называться «Лагерь Благонравия». Маргаритка, будь любезна, продолжи.

Маргаритка поправила котелок и ткнула указкой в таблицу.

– Лагерь Благонравия будет нацелен на детей такого типа… – Маргаритка постучала концом кия по верхней части таблицы, золотой, с надписью МИЛЛИОНЕРЫ. – Мы используем лагерь для отбора семей вот такого типа. – Она постучала кием по другой стороне таблицы с золотыми звездочками и надписью МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРЫ С ОСОБЕННО БОЛЬШИМИ ЯХТАМИ. – Мы придем в их дома, одетые нянями. Выясним местоположение сейфов и ложек. Остальное вы знаете.

– Ура! – вскричали бывшие грабители и охотно принялись за работу.

К обеду корабельные карцеры были сняты с «Клептомана» и установлены в кокосовой роще. В углу посадили плюшевого медведя, на иллюминаторы с решетками повесили занавески с симпатичными кроликами, а рядом пристроили грязную кухоньку с изрядным запасом овсянки и порошкового заварного крема.

– Ну вот, – сказал Пит Фраер Маргаритке, которая сняла башмаки и теперь перебирала пальцами ног в песке. – Что скажешь?

Маргаритка поджала губы.

– Жуть, – сказала она няниным голосом. – До ужаса некомфортабельно. То что нужно.

В предвкушении чрезвычайной ситуации грабители работали хорошо, и Лагерь Благонравия рос как на дрожжах. В ход пошли столбы из салона первого класса, плиты из камбуза, а из штурвала соорудили приятный кофейный столик. Чрезвычайная ситуация возникла через два дня.

После обеда с востока наползла грязно-серая туча; на берегу рокотал невысокий прибой. Старший Механик Беовульф стоял возле груды оборудования и проверял его по списку в большом блокноте.

– Как идут дела? – спросил Кассиан.

Старшой обернулся. Своего медведя, Королевского Михаила, он засунул за пазуху – от греха подальше.

– Хорошо, – сказал он. – Натфигается шторм.

Кассиан кивнул. Старшой вырос в Исландии и был кавалером ордена Трески и Вулкана. О плохой погоде он знал всё, что вообще стоит знать.

Ветер крепчал. К ужину на корабль уже обрушивались тяжелые волны.

Как все исландцы, Старший Механик обожал кораблекрушения.

– Ночью ему капут, – сказал он и исполнил короткий неуклюжий фокстрот. – Отпрафится на тно моря. Стихия!

Водянисто-розовое солнце скользнуло за горизонт. Над островом повисла ночь – но не бархатным шатром в алмазах, а черным сырым одеялом с пронзительным запахом соли. Крошки и Мальчик-дикарь Дин устроили себе постели под навесом из пальмовых ветвей.

Всю ночь завывал и стонал ветер, ревел прибой, из темной бухты доносился оглушительный треск и механический грохот.

Когда Кассиан проснулся, ветер уже утих. Море было как лист голубого стекла. Из правого глаза Череп-горы поднималась тонкая ниточка дыма. Шторма как будто и не было, если не считать одной перемены.

Вчера «Клептоман» черной громадиной лежал на песчаной банке.

Утром от него не осталось и следа.

* * *

За несколько дней Кассиан превратил две спасательные шлюпки с «Клептомана» в маленькие, но изящные паровые катера. Время от времени в лагуну заплывали громадные суда. На многих можно было увидеть кучи дерущихся детей. Суда вежливо заворачивали обратно, а экипаж парового катера раздавал пригласительные карточки с витиеватым шрифтом:

Перевоспитание Детей

Лагерь Благонравия

Основные Предметы:

Столярное дело, Сварка, уважение к Старшим

Праздничное открытие во вторник

Форма одежды свободная

Приведите с собой друга

* * *

Вторник выдался ясным и солнечным, легкий бриз весело шелестел в пальмовых ветвях и надувал паруса множества яхт, плывших с материка. Перед якорной стоянкой Кассиан, сидя в паровом катере, регулировал движение. Его тропический мундир с золотыми галунами дивно сверкал на солнце, а Маргаритке удалось смыть с его лица почти всю грязь и смазку, кроме самой въевшейся.

С грохотом падали якоря. Вскоре несколько десятков яхт белоснежными лебедями покачивались в зеленых отражениях деревьев. Шлюпки с гребцами доставляли гостей на берег. Оттуда гости направлялись в конференц-центр Лагеря Благонравия, куда, дорогой читатель, наверняка заглянешь и ты.

Конференц-центр был оборудован мебелью и другими приспособлениями с «Клептомана» и расположен на очаровательной полянке среди пальм. Красные бархатные кресла стонали под могучими задами собравшихся миллионеров, которые рыдали от восторга, слушая лекцию Маргаритки о Вежливости, и бешено аплодировали в конце. Примула радостно хлопотала возле установленных под деревьями плит. Блестящие на солнце сковородки отражались в ее добрых голубых глазах, и соусы у нее получались нежные и великолепные. Она с наслаждением наблюдала, как сметают с тарелок ее стряпню – в особенности Мальчик-дикарь Дин, который, по ее мнению, нуждался в усиленном питании. Сквозь пар, поднимающийся над его четвертой порцией мяса по-мексикански, она увидела Кассиана. Его рука в белоснежной перчатке была поднята – он указывал место стоянки очередной яхте.

В лагуну с гудением ворвался большой катер. Его кильватерная струя окатила парадный мундир Кассиана. Катер промчался к берегу, с грохотом выбросился на песок и застыл, дымясь. Он был темно-серый, с черными окнами, и выглядел зловеще. На берег высыпали мелкие мужчины в черных костюмах.

Примула повернулась к Дину. Он сделался белым, как песок на берегу, который был белым как мел, а, может, еще белее.

– Что не так? – спросила она, засомневавшись в своем мясе по-мексикански.

– Это он! – прошептал Дин побелевшими губами.

– Он? – повторила Примула, обрадованная тем, что с мясом всё в порядке. – Кто?

– Не спрашивай! – закричал Мальчик-дикарь и спрятался за плиту.

Из темно-серого катера вылезли мужчина с мальчиком. Люди в черных костюмах помогли им спуститься, и они зашагали по берегу так, словно были здесь хозяевами.

Когда Примула обернулась, от Мальчика-дикаря остались только глубокие следы на песке.

* * *

Через несколько минут с берега приплелся мокрый насквозь Кассиан. Хозяин темно-серого катера стоял, прислонившись к пальме, курил тонкую сигару и смотрел вокруг с выражением «видал я всё это». Рядом стоял тощий мальчик в темных очках и ковырял ствол пальмы охотничьим ножом длиной с хорошую саблю.

Что-то подсказывало Кассиану, что это не совсем нормальные миллионеры. Нормальные миллионеры были толстыми и шумными. А этот был худой и тихий, как змея. И мальчик был худой, с прической, как пальма, в темных очках и с таким же ядовитым взглядом, как у папаши.

Кассиан скинул мундир и повесил его сушиться на солнышке, оставшись в футболке и широких шортах. Потом он подошел к худому человеку и тонким дрожащим голосом сказал:

– Здравствуйте, добрый человек, я потерял мамочку.

Худой человек поднял брови, такие же густые, как его тонкие черные усики.

– Не повезло, – сказал он.

– Помогите мне, пожалуйста, господин.

– Бог поможет, – сказал худой и внушительно сплюнул уголком рта. – В этой жизни, пацан, ты либо полковник, либо покойник. Вот оно как: один приходишь в этот мир и один из него уйдешь.

– Так вы мне не поможете?

– Помогу? Хе, – сказал худой и улыбнулся, показав золотой зуб. – Перебьешься. Или не перебьешься. Меня не колышет.

– А как вас зовут, господин?

– Меня зовут Гомес Элеганте, если кто не боится произносить мое имя. А это мой сын, Гомес Чико. Запомни его лицо. А теперь хиляй отсюда.

– Это как?

– Вали. Мотай. Катись. Канай. Слова понимаешь, или тебе картинку нарисовать?

– Пахан тебе говорит: исчезни, – пояснил худой мальчик в темных очках.

Но Кассиан уже шел через рощу к детской.

Из-за дерева опасливо высунулось веснушчатое лицо Мальчика-дикаря Дина.

– Он ушел? – прошептал Дин.

– Кто?

– Он.

– Гомес Эле…?

– Не говори! – прошептал Дин, от страха вращая глазами.

– Элег…

– Нее-ет! – застонал Дин и снова умчался, взрывая босыми ногами песок.

Итак, Гомес Элеганте носил костюм миллионера, туфли миллионера и усики, которыми Кассиан хотел обзавестись как можно скорее. Но повадки у него были совсем не миллионерские. Он смахивал, скорее, на грабителя, только без грабительской сердечности и любви к веселью – а ведь именно из-за этого с ними, с грабителями, было так легко и приятно общаться.

Кассиан решил последить за Гомесом Элеганте. Он пообедал и отправился в дозор. Публика наблюдала за спектаклем «Скачки малышей» в исполнении двух карликов-конокрадов.

Были там и Гомес Элеганте с сыном – оба по-прежнему держались в тени. Гомес Чико задумчиво отрывал ножки муравью. Старший Гомес увлеченно беседовал с другим человеком. Этот другой был в зеленых резиновых сапогах и в зеленом резиновом фартуке, из кармана которого торчали зеленые резиновые перчатки.

Хорошо знакомый Кассиану человек: папа Крошки, бывший Президент «Гигантов Крошки», Директор Корабельных Уборных собственной персоной. Папа Крошки с большим интересом слушал Гомеса Элеганте.

И это удивляло: ведь единственным, что по-настоящему интересовало папу, были деньги.

* * *

Солнце село на западе. Гости отплыли восвояси. Инспекционные отряды обходили остров и собирали мусор. Заключенные воспитанники мирно посапывали у себя за решеткой. Вечерок выдался славный.

Когда догадливый читатель натыкается на такую фразу, ему сразу же становится ясно – тут недалеко до беды. Читатель, ты очень умен и попал в точку. Тучи сгущались.

Надвигался шторм.

* * *

Инспекционная группа распахнула дверь лагерного туалета. И тут же, кашляя и отплевываясь, захлопнула ее обратно.

– Что там? – ласково осведомилась Примула.

Инспекционная группа на секунду перестала кашлять, чтобы вытереть слезящиеся глаза.

– Там… по правде сказать, не совсем чисто.

– Какой ужас! – воскликнула Примула.

Неслышной кошачьей походкой к туалету приблизилась Капитан:

– Дайте мне посмотреть! – И застыла в дверях, не мигая. – Где папа Крошки? – спросила она мягко.

Инспекционная группа передала ее вопрос дальше. Никакого ответа не последовало. Обыскали весь остров. Папа Крошки как сквозь землю провалился.

– Где же он может быть? – спросила Капитан.

Кассиан выступил вперед:

– Он разговаривал с Гомесом Эле…

– Не произноси это имя! – завопил Мальчик-дикарь Дин.

– Действительно, – сказала Примула. – Я видела, как они смеялись над каким-то анекдотом.

– Так, может, они вместе и уехали, – предположила Маргаритка.

Четверо детей посмотрели на Капитана. Капитан вздохнула, будто сокрушаясь по грабителю, сбившемуся с истинного пути. Потом села и грустно протянула руку к своему коктейлю.

– Может быть, я слишком строго с ним обошлась, – сказала она.

– Как это? – не поняла Примула.

– Ранила его гордость, уборка клозетов… Наверное, это было несправедливо. Он несомненно сбежал.

– Гадкое поведение, – сказала Маргаритка и поджала губы.

Капитан покачала головой и накрыла ладонью ее руку.

– Есть добро, и есть зло, и есть место, где все мы живем, и оно где-то посередине, – сказала она. – Со временем ты поймешь.

Чуть позже над лагуной разнеслись печальные звуки рояля. Капитан играла блюз.

– С Капитаном что-то не так, – сказала Маргаритка, хмуро разглядывая свои ногти.

– Расскажи, что, – пристально глядя на нее, сказала Примула.

– Она наша мать, – сказал Кассиан.

– Да-а, – сказала Маргаритка. – Но что это значит?

– Процесс размножения – увлекательное дело, – сказал Кассиан. – Возьмем, к примеру, птичку. Или пчелку. Они…

– Фу, – сказали сестры, смотря на него с осуждением. – Ты что, не понимаешь?

– Чего не понимаю?

– Слушай, – сказала Примула. – Папа сбежал, и мама киснет. Так?

– Но она заставляла его убирать сортиры!

– Он это заслужил, – отрезала Маргаритка.

– Допустим, – сказал Кассиан. – Просто я не удивляюсь, что он сбежал. Я бы так же сделал. А вы – нет?

– Надо же! – одновременно сказали сестры, потом сложили руки на груди и с каменными лицами уставились в противоположных направлениях.

Кассиан почувствовал себя неловко, как это почти всегда с ним бывало, если дело не касалось шестерен, котлов и поршней.

– Не понимаю, что она в нём нашла, – вымолвила наконец Примула. – Вот Пит гораздо симпатичней…

– Папа – отец ее детей, то есть нас, – сказала Маргаритка, – Это огромная ответственность.

Она опять поджала губы. Наступила короткая пауза, какая случается, когда очень большое пушечное ядро уронят на очень маленькую лягушку.

– Мы должны его найти, – сказала Маргаритка. – Дин, ты что-то притих.

– Если ваш папа уехал с этим… одним человеком, нам всем лучше будет притихнуть. Если вообще хотим дышать. – И Мальчик-дикарь поплелся прочь, судя по всему, в глубокой задумчивости.

Примула смотрела ему вслед и хмурилась. Потом побрела следом.

Она шла позади, незаметно для Дина. Увидела, как он поднялся на гору, миновал остатки Домашней Лавины, а потом взобрался по лестнице к двери дедушкиной квартиры. Дверь была приоткрыта. Дин вошел.

Примула еще немного похмурилась. Может, он просто скучает по деду, бедный Мальчик-дикарь. Хотя, может, и нет…

Она поднялась по лестнице и вошла в дом.

Все книги были сброшены с полок, содержимое кухонных шкафов валялось на полу. Окна разбиты, занавески сорваны. Диванные подушки выпотрошены. Из матраса торчали пружины.

– Какой кавардак! – сказала она.

– Кто это?! – Голос у Дина был тонкий и испуганный.

– Я, – сказала Примула.

– Уф! – выдохнул Дин с облегчением, от которого у Примулы заметно потеплело на сердце.

Мальчик-дикарь Дин сидел на останках кресла, схватившись за голову.

– В чём дело? – спросила Примула.

– Он забрал, – ответил Дин странным, отсутствующим голосом.

– Что забрал?

– То, что всегда хотел.

– Кто чего хотел?

– Гомес Эл… Не-е-ет! – вскричал Мальчик Дин. – Он меня услышит! Его имя нельзя произносить! Будь он проклят! Будь он…

– Да перестань, никто ничего не услышит, – оборвала его Примула. – Он отплыл на своем ночном горшке вместе с мерзким ребенком. Кончай ругаться, Дин. Пойдем, я сварю тебе какао, ты успокоишься и всё мне расскажешь.

Мальчик-дикарь Дин пошел с ней на кухню, выпил какао и в самом деле немного успокоился. Но о разгроме и Гомесе Элеганте не сказал больше ни слова.

* * *

Утром в лагуну примчался быстроходный катер, бросил якорь, и черный раб в белой матросской форме вручил Капитану конверт с хохолком. Капитан подошла к Крошкам и Мальчику Дину, когда те завтракали.

– Я получила послание от некоей Блаа де Клаа, – сказала она. – По некоторым сведениям, баронессы. Их няня выпрыгнула из окна и, по-видимому, ее кто-то съел. Баронесса спрашивает, не можем ли мы ей помочь?

– Конечно, можем, – сказала Маргаритка.

– Нет проблем, – сказала Примула.

– А я начну подыскивать корабль, – сказал Кассиан.

– На всякий случай, возьмите с собой Пита, – посоветовала Капитан.

– И Мальчик-дикарь Дин нам тоже пригодится, – сказала Примула. – Правда, Дин?

Но Дина на месте не было. Они обегали весь остров; особенно бегала Примула. Но Мальчик-дикарь как в воду канул.

3

Вывеска на конторе Хирама Фиша гласила: ХИРАМ ФИШ, ПОДЕРЖАННЫЕ СЕТИ И ТРАУЛЕРЫ. В настоящий момент Хирам Фиш сидел за столом и гавкал в телефонную трубку:

– Так судно утонуло? Так что мне – плакать? Так покупатель должен был думать своей головой – вот что это значит.

Из телефонной трубки доносились приглушенные крики.

– Так вы хотите свои деньги назад – ах да, ну как же. Так у меня тут большой-пребольшой бак с акулами, и они хотят кушать. Так приходите и возьмите ваши деньги, только мой сейф посреди акульего бассейна. – Тут он сменил тон на змеиное шипенье. – И акулы голодные.Ты слушай сюда, сукин…

Тут открылась дверь, и в Подержанные Сети и Траулеры вошли двое незнакомцев. Один – очень высокий и толстоватый, с грустными карими глазами, которые как-то странно вращались. Другой – очень молодой и маленький, темноволосый, с низким лбом, перепачканным смазкой, и глазами, похожими на две мощных дрели. У большого, как с удивлением заметил Хирам Фиш, под кителем был спрятан плюшевый мишка. Первой мыслью Хирама Фиша было: как они, к черту, сюда вошли? Потом он увидел, что его секретарша с кляпом во рту привязана к креслу, и тогда это стало понятней. Поэтому он улыбнулся, обнажив шестьдесят три ослепительно белых зуба, и освободил ум для второй и третьей мысли. А именно: «Сколько денег у этих людей?» И: «Как эти деньги поскорее отобрать?»

Меньший из двоих заговорил:

– У нас много денег, и все они в этом мешке. – Он потряс магазинным пакетом. – Нам нужен корабль.

– Траулер, – сказал человек с мишкой. – Хотим польшой отличный траулер.

– Так, так, – сказал Хирам Фиш, показав дополнительно еще тридцать зубов. – Моряки, вы пришли туда, куда нужно. Мы – Хирам Фиш, подержанные сети и траулеры, продаем подержанные сети и траулеры. То, что вы видите, вы имеете. Правильно, моряки?

– Путьте люпезны опращаться ко мне фаше Фысочество Старший Механик, – надменно произнес человек с мишкой. – А это механик Кассиан.

Хирам Фиш плавно поднялся на ноги.

– Хорошо, Ваше… э-э-э Высочество, пойдемте посмотрим на суда. Деньги можете оставить здесь. Мы их для вас постережем.

Они вышли на воздух и направились к гниющим у причала траулерам. Хирам Фиш заметил, что деньги механик Кассиан все-таки прихватил с собой. Что ж, ничего удивительного. Торговля подержанными траулерами – суровое дело. К счастью, и Хирам Фиш был человеком крутым.

Так он, по крайней мере, думал до этой встречи.

* * *

С моря резиденция Блаа де Клаа выглядела как огромный беломраморный куб, стоящий по колено в пальмах. Переоборудованная шлюпка «Вежливые дети» подвалила к частной пристани. Шнифер Брякнулл в белой матроске и до блеска надраенных татуировках закрепил носовой и кормовой швартовы и сбросил маленький трап. Няни вскинули на плечи вещевые мешки с Необходимым Няниным Оборудованием и степенно сошли на пристань – самая маленькая первой.

– Очнишь, африканец, – с беззубой улыбкой сказал матрос первой статьи Брякнулл.

Чернокожий охранник, дремавший в будке, вздрогнул и проснулся.

– Эй! – крикнул он. – Вы кто?

– Мы няни, – сказала Маргаритка.

– Инструкций не имею, – сказал охранник.

Маргаритка задрала нос.

– Это ваша проблема, больше ничья.

– О-о, – протянул охранник нагло-ленивым голосом. – Да, тут у меня люди… дайте-ка сообразить… из Колонии Благонравия, так что ли?

– Так точно, – сказал няня Пит.

– Так. Что несем?

– Только вещевые мешки.

– Я про оружие.

– Разумеется, нет, – сказала Маргаритка. – Мы Добрые, но Строгие, и только.

– Хе, – сказал охранник. – Надеюсь, гробовщик снял с вас мерку. Змей любите?

Улыбка Маргаритки стала немного кривой. Она терпеть не могла змей.

– И насекомых. Знаете, таких маленьких паучков, что кусают насмерть?

– Как родного дядю, – сказала Маргаритка.

– Так они у ней есть. Только большие.

– Брр! – сказала Примула. С тех пор, как исчез Мальчик Дин, ее было почти не слышно. И она смертельно ненавидела пауков.

– Ну, – сказала Маргаритка, – всё это очень мило, но мы не можем стоять и болтать тут весь день. Няни, вперед!

– Ах, да, чуть не забыл! – крикнул им вслед охранник. – У них там еще большие кошки!

– Персидские? – спросил няня Пит.

– Бенгальские, – сказал чернокожий охранник.

– Не выношу кошек, – сказал няня Пит.

– Так-так, – сказала няня Маргаритка. – Что будем делать?

– Всё, Что В Наших Силах! – хором откликнулись другие две няни.

Они оставили свой багаж в роскошной квартире для нянь. Уложили в вещевые мешки предметы первой необходимости.

– Иди первым, Пит, – сказала Маргаритка.

И Пит пошел первым.

* * *

Детское крыло было великолепной постройкой в греческом стиле, со стеклянными дверьми на террасу и мозаичным фризом с миленькими Винни-Пухом, Пятачком и осликом Иа-Иа. На террасе перед лестницей под жарким солнцем Нью-Топии блестели осколки разбитой бутылки, а шаловливая детская ручонка подрисовала Пуху, Пятачку и ослику Иа-Иа очки и неприличные части. Из дома доносились звуки металлической музыки.

Под знойным полуденным солнцем няни затопали вверх по лестнице. На площадке валялась пара испачканных тренировочных штанов.

– О, Господи, – устало вздохнула няня Маргаритка.

– Тоже мне ловушка, курам на смех, – сказала няня Примула.

Няня Пит наступил на штаны и немножко потоптал их своими башмаками сорок пятого размера. Потом, проверив, нет ли где скрытых проводов, поднял треники и встряхнул. На пол высыпались части скорпионов.

– Можно подумать, мы вчера родились, – с досадой буркнул он. – Вперед!

Когда они открыли тяжелую бронзовую дверь, металлическая музыка смолкла, и в воздухе повисла тяжелая, густая тишина. Няни очутились в прихожей с высокими желтыми окнами. Стекла их заслоняло что-то вроде тюлевых занавесок. Только это были не занавески.

Это была паутина.

Попривыкнув к сумраку, няни обнаружили, что со всех сторон на них пялятся сотни блестящих глаз.

– Ой, – сказала Примула.

– Всё в порядке, – отозвалась Маргаритка и вытащила из вещевого мешка большой распылитель. – Прочь, козявки! – крикнула она, раз за разом нажимая на деревянную рукоятку.

Глаза потухли. Послышался топот множества членистых ножек и жалобные крики из сада, где охранники знакомились с оборотной стороной популярной энтомологии.

– Очевидно, мы имеем дело с очень умными детьми, – заметила Примула.

– Весьма похвально, – проговорила Маргаритка, с трудом шевеля оцепенелыми губами.

Они прошли в следующую дверь. Здесь свет пробивался сквозь маленькие круглые окошки в куполе. На полу что-то неприятно шуршало.

– Брр! – вырвалось у Маргаритки.

–  Однуминутку, – сказала Примула и извлекла из вещмешка жестяную коробку с печеньем.

По щиколотке Маргаритки что-то ползло. Оно обвило щиколотку, сжало, а потом поползло дальше, к колену. Оно было тяжелое и холодное. Даже сквозь специальные Толстые Нянины Колготки чувствовалось, что оно покрыто чешуей. Оно остановилось на уровне колена – должно быть, чтобы отдышаться, – и зашипело, как проколотая велосипедная шина.

– По моей ноге кто-то ползет, – произнесла Маргаритка голосом, тонким и пронзительным, как шило.

– Не иначе, шайка, – сказал няня Пит.

– Шайка? – переспросила Примула.

– Шайка, лейка, змейка, – рявкнула Маргаритка. – Может быть, снимете ее с меня?

– Няня, где твое хладнокровие? – подбодрила ее Примула.

Послышался скрип крышки, снимаемой с жестянки, и мягкий стук падающих на пол катышков.

– Что это? – спросила Маргаритка, стуча зубами.

– Мышки.

– Мышки?

– Особые мышки, – пояснила Примула. – Если быть точной, эссенция мышек. С почечным жиром, цементом и щепоткой обогащенного урана…

– Нечего их кормить, просто прогоните их.

– Десять секунд, – сказала Примула.

Когда ваше колено обвито чем-то длинным и холодным, возможно, коброй, вам не остается ничего другого, кроме как ждать. После этого Маргаритка была намерена бежать, бежать и бежать.

Тяжелая лента, обвивавшая ее ногу, ослабла. Потом что-то шмякнулось на пол. Потом что-то хрупнуло и послышался глотательный звук.

Примула чиркнула спичкой о зад своей Огнеупорной Няниной Юбки и сказала:

– Уснули на несколько месяцев.

На полу лежали три десятка змей. Маргаритка легко опознала их по своей «Детской энциклопедии гадов». Тут были по большей части королевские кобры, пяток гремучек и один маленький, но чрезвычайно смертоносный крайт. Все они вспучились посередине и выглядели сонными. Когда няня Пит пнул одну змею башмаком, та слабо застонала и рыгнула.

Маргаритка собрала в кулак остатки мужества.

– Вперед! – крикнула она.

Из-за двери послышался ответный крик. Вернее, не крик, а хриплый рев.

– Опаньки, – произнес Пит, как будто через силу. – У меня аллергия.

Маргаритка стремительно подошла к двери и повернула ручку. В этой комнате было совсем не темно, потому что это было что-то вроде оранжереи, и тропическое солнце яростно жарило сквозь высокий стеклянный потолок. Из мягкой земли росли настоящие деревья; их опутывали разнообразные ползучие растения. Было жарко, сыро и сильно пахло кошками. Причина запаха стояла нос к носу с Маргариткой. Тигр размером с лошадь, вздернул черную губу, оскалил клыки и страшно зарычал.

– Кис-кис, – сказала Маргаритка.

– Сейчас я буду чихать, – слабым голосом сказал няня Пит. – Я точно знаю.

Маргаритка сказала:

– Бедняга. На платочек. – И протянула няне Питу носовой платок с черепом и костями – их вышила своей проворной иглой Примула.

Тигр изготовился к прыжку.

– Ну, Примула?

– Минутку, я думаю…

Из вещевого мешка Примула вынула пучок зеленых листьев и протянула их Маргаритке. Та сунула их тигру. Тигр разинул пасть с десятисантиметровыми клыками и рыкнул. Потом понюхал листья. Глаза у него сошлись к носу, он лег на бок и по-дурацки замурлыкал.

– Чего это он? – спросил няня Пит. – Апчхи! Извините.

– Будь здоров, – сказала Примула.

– Что э-э-э… Пчхи? – сказал Пит.

– Кошачья мята, – пояснила Примула. – Пьяненький, пьяненький, пьяненький… – Она почесала тигру пузо, и тот благодарно завилял хвостом.

– Когда ты кончишь играть с животными, – сказала няня Маргаритка, – давай займемся делом.

Она живо провела их сквозь джунгли к двери в дальнем конце оранжереи, нажала на ручку и вошла.

За дверью была стеклянная лестница, в которой плавали форели. Наверху – игровая комната, откуда слышались звуки отчаянной свары. В комнате стоял промышленных размеров музыкальный центр, домашний кинотеатр с экраном во всю стену и несколько мотоциклов. Всё – сломанное. Среди разрухи слонялись трое детей. В мешковатых футболках, мешковатых джинсах и с грязными волосами до плеч. Они с ужасом уставились на нянь.

– Но вы же мертвые, – сказали дети.

– В самом деле? – сказала няня Маргаритка. – Так, голубчики. Кто будет убирать беспорядок?

– Не знаю, – сказал средний ребенок. – Мне всё равно.

– Начинайте прямо сейчас, – сказала Маргаритка.

– А когда кончите, я дам вам ужин, – сказала Примула.

– И очень вкусный, – сказал няня Пит, жуликовато подмигивая.

Меньший ребенок выступил вперед.

– Моих брата и сестру нельзя беспокоить подобными требованиями, – сказал он. – Мы, Блаа де Клаа, происходим от Хапсбургов, чтоб вы знали. Наши предки правили почти везде, почти что с начала времен. Ни один Хапсбург в истории не убирал своей комнаты. Эта идея настолько ниже нашего достоинства, что мы не можем разглядеть ее даже в лупу.

– Даже в микроскоп, – уточнил старший.

– Так было раньше, – сказала няня Маргаритка.