Текст книги "Зловещая преданность (ЛП)"
Автор книги: Селеста Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Добрый день, мама. Как мило, что вы с дядей заглянули ко мне. Интересно, где моя помощница и почему она не сказала мне, что ты здесь. – Я морщусь и смотрю на свой телефон, где вижу несколько неотвеченных сообщений.
Черт.
Армандо прочищает горло. Он ничего не говорит, встает со своего места и заходит в мой кабинет, словно он здесь хозяин. Когда дон преступной семьи Марзано приходит на личную встречу, дела идут неважно. Я захожу в кабинет и вижу там Клэр, которая раскладывает бумаги на моем столе.
Она робко улыбается мне.
– Мои извинения, мистер Блэквелл, я не смогла до вас дозвониться. Однако все готово к двум часам. Я могу перенести это на более позднее время.
– Не беспокойся об этом, дорогая, – вмешивается Армандо. – Я не задержусь здесь так долго. Мистер Блэквелл может продолжать свою встречу. А теперь, если ты нас извинишь.
Клэр смотрит на меня, и я киваю ей, чтобы она оставила нас. Она закрывает за собой дверь, и Армандо с угрожающим взглядом садится в мое кресло.
– Кем ты себя возомнил? – Рычит он.
Меня нелегко запугать. Я прижимаю руки к столешнице и наклоняюсь ближе, отвечая таким же угрожающим тоном.
– Я именно тот человек, который нужен этому миру.
5
КЛЭР
Когда я выхожу из офиса Джулиана, я не могу перестать думать о прошлой ночи. То, как он ощущался в моих руках, как его пальцы ощущались внутри меня, его язык, его прикосновения… это все, чего я хочу, и даже больше.
Мой разум непрерывно проигрывает эту сцену в моей голове, препарируя каждую минуту, чтобы понять, где я ошиблась. Звук, с которым мисс Марзано щелкает пальцами, привлекает мое внимание к ней. Бьянка Марзано потрясающе красива: волнистые темно-каштановые волосы и платье, демонстрирующее очень стройную фигуру для женщины ее возраста. Она великолепна, но ее отношение к делу так же токсично, как свалка биологических отходов.
– Могу ли я предложить вам что-нибудь еще, мисс Марзано? – Спрашиваю я. До этого я уже принесла стулья из пустых кабинетов, чтобы они могли присесть, пока ждут возвращения Джулиана.
То, как он избегает меня, говорит о том, что о повторении прошлой ночи, скорее всего, не может быть и речи, но я хочу, чтобы это произошло снова. Я хочу, чтобы он лишил меня девственности. Его пальцы не могут сравниться с весом его члена, и он должен войти в меня. Мой пульс учащается, соски твердеют от одной только мысли о том, что он может присвоить мою девственность себе.
– Знаешь, что ты можешь сделать для меня, Клэр? Уйти из дома моего сына. – Говорит она с отвращением на лице.
– Простите? – Спрашиваю я, направляясь к своему столу, чтобы заняться десятками дел, которые Джулиан поручил мне. Я знаю, что это его способ не дать нам побыть вдвоем. Возможно, он боится, что произойдет, если мы поддадимся тому, чего хотим больше всего.
– Ты меня слышала. Ты уже достаточно взрослая. – Гримасничает она. – Я понятия не имею, о чем думал Дерек, когда назвал Джулиана твоим опекуном. Если бы я хоть немного догадывалась…
– Подожди минутку, – останавливаю я ее, пока мой пульс бьется, а лицо пылает. Я задыхаюсь от гнева. – Что вы имеете в виду, говоря о моем покойном отце?
Бьянка отвечает холодно.
– Твой отец всегда использовал Джулиана, а теперь и тебя. Я думаю, тебе пора съехать и жить дальше. У тебя есть траст. Ты можешь пользоваться им и делать то, что считаешь нужным. Ты мешаешь моему сыну раскрыть свой потенциал, просто существуя. Ты как ребенок, не имеющий никаких преимуществ. Он не может жениться, когда рядом с ним крутится кто-то вроде тебя.
– Вы переходите все границы, мисс Марзано. Я ничего не сделала ни вам, ни Джулиану. – Мои глаза наполняются слезами, я умоляю не падать перед ней, но не могу остановить переполняющие меня эмоции.
– Эти крокодиловы слезы говорят об обратном. Вот так ты держишь его на коротком поводке? Джулиан не хочет ходить на свидания, он даже не хочет общаться с женщинами самостоятельно, не говоря уже о тех, кого я ему рекомендую. – Она щелкнула языком и закатила глаза. – Я пыталась уговорить его привести Миранду Джейкобс на это мероприятие, но все, о чем он может говорить, – это ты.
– Какое мероприятие? – Спрашиваю я.
– Конечно то, которое 15-го числа. Жаль, если ты не придешь, но Джулиан поймет.
– Мероприятие в честь моего дня рождения? То, на котором вы помогали мне выбирать платья? – Смятение смешивается с яростью, когда я вспоминаю, почему мне так не нравится разговаривать с этой женщиной. Как будто я стала соперницей в игре, на которую никогда не подписывалась.
– Нет. Эйлин выбрала платья, основываясь на том, что я сказала ей, что должно олицетворять мероприятие. Она сказала мне, что ты выбрала самое яркое из трио. Ты ведь любишь быть в центре внимания, не так ли?
– Я не знаю, что за жук… – Я останавливаю себя от того, чтобы отчитать женщину, которая родила мужчину, который сломал всю свою жизнь, чтобы заботиться обо мне. Вместо этого я делаю глубокий вдох и меняю тему. – Я прошу прощения. Кажется, кофеварка пуста. Пойду проверю, не пришли ли фильтры для нее.
Слова не обязательно должны иметь смысл, главное, чтобы я была подальше от нее. Я пишу Джулиану, что возвращаюсь домой на целый день, и прошу сообщить мне, если мне нужно будет остаться. У меня нет никакого желания снова сталкиваться с его матерью.
Когда приходит ответ, что мы увидимся завтра, я понимаю, что не стоит ожидать такого проявления, как прошлой ночью. Мы будем вести себя как обычно и не обращать внимания на бушующий между нами роман.
Послушайте меня. Бурная романтика? Больше похоже на влажный сон, разбитый реальностью.
Бонни ждет меня на парковке, открывая дверь со стороны пассажира, чтобы впустить меня. Мне нужно с кем-то поговорить об этом:
– Мать Джулиана в команде Фионы. Я не думала, что могу кого-то не любить больше, чем Фиону, но они обе относятся ко мне как к ребенку. Я не просилась здесь работать. Я не просила Джулиана нанимать меня. Почему они не могут просто оставить меня в покое? – Я надулась и уставилась в окно.
– Ты закончила? – Спрашивает Бонни с однобокой ухмылкой.
– Может быть. Ты знаешь, что она винит меня в том, что Джулиан ни с кем не встречается? – Я качаю головой. – Как будто мое присутствие рядом меняет его решения.
– Меняет, – говорит Бонни.
– Что? Не меняет. Джулиан буквально делает все, что хочет. – Кроме как трахать меня, конечно.
– Ты не должна заботиться ни о ком, кроме себя, Клэр. Другое дело, когда ты хочешь лучшего для кого-то другого. Когда тебе поручают сохранить жизнь другому человеку, это большая ответственность, если ты заботишься о том, чтобы не облажаться. Посмотри на меня и Дэнни.
Я хмыкаю и вздыхаю.
– По крайней мере, вы двое есть друг у друга. А я застряла с Джулианом, его грубой матерью и жутким отцом, который смотрит на меня похотливо.
– Как похотливо? – С беспокойством спрашивает Бонни.
– Это бывает нечасто, потому что Джулиан держит меня подальше от своих родителей. Я начинаю понимать, почему, но каждый раз, когда я нахожусь в комнате с Чарльстоном Блэквеллом, он заставляет меня чувствовать себя так, будто я его любимый вкус в кафе-мороженом.
Бонни смеется с легким дискомфортом.
– Звучит отвратительно. Но видишь? Именно это я имею в виду, когда говорю, что Джулиан меняет свои решения, заботясь о тебе. Он взрослый мужчина, который не может находиться рядом с отцом, потому что его отец склонен к молодым женщинам, а такая красивая, как ты, оказалась под его опекой. Конечно, Джулиан будет защищать тебя. Защищать кого-то – значит жертвовать частью себя. Не расстраивайся, потому что, как ты уже сказала, Джулиан делает все, что ему вздумается.
– Да, и?
– И, – улыбается она, подталкивая меня локтем. – Это значит, что забота о тебе, это то, что он хочет делать. Ему не нужно было этого делать. Он мог бы легко позаботиться о том, чтобы тебя усыновила какая-нибудь семья, такая же богатая, как и он. Ему не нужно было становиться твоим опекуном. Он уважал желания твоих родителей. Не обижайся на него, ну или подумай об этом, прежде чем слушать кого-то из его родителей.
– Хорошо, я так и сделаю. – Я смирилась и дала волю гневу. Бонни права. Джулиан не обязан держать меня рядом. Его никто не заставлять брать надо мной опеку.
Мы приезжаем домой, и я стою на веранде поместья Блэквелл, любуясь величием большого дома. По периметру раскинулись зеленые лужайки с копьевидными соснами для уединения. Вымощенная булыжником подъездная дорога огибает фонтан с парадным входом. До меня доносится звук газонокосилки, и я понимаю, что сегодня на территории дома находится персонал.
Вместо того чтобы зайти внутрь, я направляюсь в сторону дома, где в массивном гараже хранятся несколько любимых машин и мотоциклов Джулиана. Здесь же находится оборудование, которое использует команда ландшафтных дизайнеров, когда приезжает ухаживать за территорией. Огромный грузовик с логотипом компании стоит внутри, а кто-то из их команды, прислонившись к нему, ест яблоко.
Он примерно моего возраста, с коротко подстриженными темными волосами и в потрепанной майке, которая похожа на майку только потому, что он оторвал от нее рукава. По его руке тянется татуировка в виде колючей проволоки, и все в нем говорит об опасности. Он чертовски горяч, но не в таком утонченном смысле, как Джулиан.
Темно-карие глаза наконец замечают мой взгляд. Он протягивает мне свое яблоко.
– Хочешь откусить, принцесса?
– Нет, спасибо. Кто ты? – Спрашиваю я, делая робкий шаг ближе.
Он пожимает плечами и откусывает еще один кусочек. То, как он ухмыляется, позволяя соку яблока стекать по бокам рта, делает его вид скорее смешным, чем самоуверенным.
– Девон Шонесси, милая. – Он подмигивает мне, прежде чем раздается звук рации на его бедре. Он поднимает палец, призывая меня замолчать, пока он отвечает. – Да, Тони?
– Подгони грузовик и не по траве, придурок. – Рация щебечет, завершая передачу.
– Долг зовет, принцесса, – ухмыляется он и идет к водительскому сиденью. Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в дом, благодарная за то, что мне есть о чем подумать, кроме как о том, что Джулиан позволил мне ощутить его, а потом убежал от меня, как от любовного репеллента.
Двигатель взревел, но тут что-то взорвалось в воздухе поздним вечером. Я с криком бросаюсь на землю. Страх сотрясает мое тело изнутри и заставляет меня дрожать в позе зародыша. Слезы, текущие по моим щекам, напоминают о том, почему я живу с Джулианом.
Из темноты воспоминаний я слышу голос отца…
– Пожалуйста, вы можете взять машину. Только позволь мне взять дочь. Она спит на заднем сиденье. Пожалуйста…
Мольбы человека, умоляющего спасти жизнь его ребенка, заглушаются тремя выстрелами, которые приводят меня в полную боевую готовность внутри машины. Я чувствую, как чья-то злая хватка срывает меня с заднего сиденья и бросает на истекающее кровью тело моего отца. Его холодные безжизненные глаза смотрят на меня, а я крепко обнимаю его, умоляя подняться, пока кто-то на скорости уезжает на нашей машине.
Не знаю, надолго ли я застряла в своих воспоминаниях, но в тот момент, когда я почувствовала прикосновение рук к своему плечу, включились инстинкты. Злость и потребность защитить себя приходят на смену страхам, и я хватаю руку и выкручиваю ее за запястье.
– Черт, ради всего святого, отпусти меня! – Кричит Девон, когда я бросаю его на землю и отступаю назад, хватаясь за запястье с болью во взгляде.
– Кто ты, блядь, такой? Какого хрена?
– Это просто грузовик заглох. Прости.
Он поднимает руки вверх, чтобы показать, что не хотел причинить вреда, когда Бонни прибегает мне на помощь с оружием наизготовку. Девон отходит подальше, подняв ладони вверх, в нашу сторону.
– Слушай, слушай, я не знаю, в какое дерьмо из "Убить Билла" я вляпался, но мне жаль. Я просто пытался ей помочь. – Девон умоляюще смотрит на Бонни, а она смотрит на меня.
– Ты в порядке, Клэр? – Голос Бонни помогает мне успокоиться, но мой пульс все еще бьется.
– Я в порядке, просто немного потрясена, Бонни. – Говорю я ей и смотрю на Девона. – Черт, мне очень жаль.
Бонни убирает пистолет в кобуру и ждет, пока Девон встанет. Он наклоняет голову к нам обоим.
– Все в порядке. Им просто нужно, чтобы я пригнал грузовик обратно. Круто? Я могу идти делать свою работу?
Бонни кивает.
– Да, убирайся отсюда. Пойдем, Клэр. Давай заведем тебя в дом.
Я следую за ней в дом, где не могу перестать дрожать. Она притягивает меня к себе и позволяет выплакать все глаза. В конце концов я добираюсь до своей спальни, где слезы наконец прекращаются, но мне нужно увидеть их, моих родителей. В комоде с чучелом лавандового кролика, который больше не лавандовый, лежит планшет, полный воспоминаний, которые я достаю только в случае крайней необходимости.
Видеозаписи, сделанные через несколько дней после того, как мама узнала, что больна. На некоторых есть мой отец, но их не так много, потому что, в отличие от нее, он не знал, что его время пришло. Звук ее голоса мягкий, как утренний бриз. От него на глаза наворачиваются слезы другого рода. Тоска по тому, чего у меня никогда не было. Хотелось бы только, чтобы можно было передать ощущения от ее объятий. Побывать в ее объятиях, чтобы вспомнить. Я так хочу вспомнить, но не могу.
Я освобождаюсь от одежды и засыпаю, плача под звуки маминых сказок на ночь, когда она держит на руках крошечную версию меня. Я завидую себе в детстве, потому что у той версии Клэр есть мама, которая любит ее, заботится о ней, а сегодня? Сегодня чужая мать говорит мне, чтобы я убиралась из жизни ее сына.
6
ДЖУЛИАН
Армандо Марзано старше меня всего на пятнадцать лет или около того. Он младший брат моей матери, и она заботится о нем, как о сыне, который не решил остаться с отцом после развода.
В каком-то смысле я завидую способности Армандо двигаться в тени в роли дона Марзано. Однако наступает момент, когда он должен понять, что просто потому, что я генеральный директор Nuvola Scura, я воплощаю собой то, что означает это название. Я двигаюсь как темное облако, потому что я достаточно близок к своей мафиозной семье, но моя репутация ближе к моей корпоративной жизни, чем к криминальной стороне. Никому не нужна та буря, которую можно устроить, разозлив меня, – ни в бизнесе, ни в других сферах.
– Предприятия, которые ты покупаешь, не так уж и незаметно для меня, Джулиан, меняют ситуацию. – В его голосе слышны нотки гнева, смешанные с усталостью и разочарованием. Армандо, как человеку за пятьдесят, не следовало бы лысеть, но его жизнь – сплошной стресс. Оставшиеся белые пряди сопровождают шрамы на его лице и руках, иллюстрируя жизнь, состоящую из тяжелого выбора и холодных решений.
– Я не понимаю, как эта информация указывает на меня. – Говорю я ему. – У меня есть подставные компании, покупающие подставные компании…
Он поднимает руку, чтобы я замолчал, и обводит пальцем воздух, как будто стены слушают. Я вздыхаю и качаю головой.
– Не здесь, дядя. Клянусь.
Он выдыхает, подчеркивая полноту белых рулевых усов, которые придают ему вид злодея, которого он играет в реальной жизни. Груз, который он носит на себе, делает его массивные руки удобным местом для отдыха, но это плохой способ скрыть, насколько он опасен на самом деле.
– Женщина, которую ты используешь, чтобы забирать и доставлять контракты. Она вредит бизнесу. Она считает, что это круто – говорить плохо о своем боссе в кругу людей, которые, по ее мнению, такие же, как она. Она не уважает тебя, эта Дуглас. – Его голос стал низким.
– Она лучший корпоративный финансовый менеджер.
– Это твоя гребаная проблема, Джулиан. Она из корпорации. Она не семья. Если она не научится держать свой жирный рот на замке, кто-то закроет его за нее. Какой смысл иметь подставные компании, которые покупают подставные компании, чтобы купить подставную компанию, когда эта сука болтает, что ее босс теряет деньги, и они должны быть чертовски счастливы, что он, то есть ты, спускает деньги в их сторону.
Я провел рукой по лицу.
– Я не знал, что все так плохо.
– Пока все не так плохо. Пока все выглядит так, будто она делает для меня работу, чтобы выступить против Кармина и его людей. У меня нет проблем с этим, потому что я презираю этого жирного ублюдка так же, как и все остальные, но у тебя? У тебя будут проблемы, если кто-нибудь однажды решит проследить за ней. Ей могут перерезать горло. Скажи ей, чтобы она не вспоминала имя этой семьи и просто делала свою гребаную работу. Договорились?
Я киваю в знак согласия.
Армандо поднимается со стула, огибает стол и встает передо мной. Я выше его на несколько сантиметров, но все же он тянется к моему затылку и обнимает меня. Он целует меня в лоб, словно я все еще его шестилетний племянник, который упал с велосипеда и поцарапал коленку.
– И чтобы поправить тебя, милый Джулиан. Ты не просто человек, который нужен этому миру. Ты тот, кем я тебя воспитал. Не твой проныра отец, и ты знаешь, как сильно я люблю свою сестру, но я и не твоя коварная мать. Ты опасен из-за меня. Не позволяй моей любви к тебе затуманить твой рассудок. Я буду защищать эту семью, даже от тебя.
– Тебе не нужно беспокоиться обо мне, Армандо. Я все улажу. Вы с мамой придете на вечеринку?
Он хихикает.
– Вечеринка в честь дня рождения твоей подруги?
– Да, но там будут возможности для нас обоих. Я в этом уверен.
– Я пришлю твою маму, и если все не будет слишком горячо, я появлюсь на публике. Никто не хочет видеть мафию на своем дне рождения, Джулиан. Но для тебя я сделаю исключение. – Он кивает, похлопывает меня по спине и выходит из кабинета.
Я заглядываю за стол Клэр и вижу, что моя мать сидит там и копается в ноутбуке Клэр. Я подхожу и аккуратно закрываю крышку.
– Это не для тебя, ма, – говорю я ей.
Она крутится в кресле, сложив руки на груди.
– Вот как ты со мной обращаешься? Я приехала к тебе, а должна проводить время в одиночестве и ничего не делать. Когда я решаю сделать покупки для избалованной соплячки…
– Не говори так о Клэр. Она не соплячка и далеко не избалованная.
– Ты балуешь ее своим вниманием, Джулиан, и это видно. Она имела наглость нахамить мне в ответ. – Надулась она.
– Что значит нахамить? О чем ты говоришь? Что ты ей сказала? – Я задаю один вопрос за другим, по мере того как начинаю понимать текст, который Клэр отправила мне некоторое время назад.
Мама пожимает плечами, отталкиваясь от стола.
– Я сказала ей, что пора повзрослеть и прокладывать свой собственный путь в этом мире. Я сказала, что Дерек воспользовался связями с тобой…
– Какого хрена ты сказала ей о Дереке? – Гнев, подобного которому я никогда не испытывал, бушует во мне. Необходимость защищать Клэр всегда была моим приоритетом, но я никогда не хотел защитить ее так сильно, как сейчас.
Жжение в глазах заставляет меня сдерживать слезы, потому что только я знаю, что Дерек сделал для моей семьи. Поэтому самое меньшее, что я могу для него сделать, это присматривать за его ребенком, пока она не станет той прекрасной женщиной, которой ей суждено быть. Именно поэтому чувство вины гложет меня каждый раз, когда я вожделею Клэр. Она заслуживает лучшего, чем я.
Мой дядя встает передо мной, становясь между мной и мамой, чтобы я мог успокоиться.
– Джулиан. Уважение. Бьянка, пойдем, – напоминает он мне, потому что каждый мужчина Марзано понимает, что женщин Марзано нужно уважать. Даже когда хочется пробить их лицом стену. Мать она или нет, но мне не нравится, как она обращается с людьми.
– Армандо, – хнычет она. – Я просто хотела сказать, что его друзья использовали его с самого детства. Они никогда не заслуживали доступа к его деньгам или власти, которую вы с его отцом им дали. Мы воспитывали Джулиана как преемника его отца, и ему нужно вернуться на политическую арену. Эта маленькая белокурая веточка разрушит его шансы на выборах. Все, что увидят избиратели, это взрослого мужчину, трахающего свою молодую секретаршу по дороге к губернаторскому особняку.
– Бьянка, заткнись, потому что ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – рычит Армандо. – Пойдем.
– Тебе повезло, что ты моя мать. Пожалуйста, уходи, пока я не сказал то, о чем потом пожалею, – говорю я ей, прежде чем вернуться в свой кабинет.
Мои родители годами работали над тем, чтобы избавиться от репутации Армандо как безжалостного гангстера. Чтобы отстраниться от фамилии Марзано и возвести Блэквелл в ранг политических королей. Мой отец убил мечту моей матери в самом начале своей карьеры судьи. Исправить ситуацию можно, поставив меня на пост. Мне это неинтересно, но для нее это не имеет значения. То, чего я хочу, никогда не имеет значения.
Я не жду, пока она уйдет, и достаю телефон, чтобы позвонить Клэр. Телефон сразу же переключается на голосовую почту, но когда позже днем мне звонит Бонни, я понимаю, что должен пойти к ней. Но как только я готов покинуть офис, я замечаю Фиону, направляющуюся к лифту. Я захожу прямо за ней, чтобы убедиться, что мы одни, прежде чем нажать кнопку аварийной остановки. Она разговаривает с кем-то по телефону с улыбкой на лице, которая меня раздражает. Я выхватываю аппарат у нее из рук, прекращая разговор.
– Джулиан, какого черта?! – Кричит она и смотрит на панель кнопок лифта. – Почему ты остановил лифт? Какого черта? Этот звонок был по делу, по делу, которое ты велел мне сделать.
– Это дело включает в себя то, что ты говоришь продавцам, что считаешь своего босса идиотом, который настолько глуп, что бросает на них деньги? – Спрашиваю я ее с закипающим на поверхности гневом.
– Подожди, а как ты узнал? Ведь я не говорила именно этих слов. Я должна рассказывать им, какую выгодную сделку они получают…
Я прервал ее, хлопнув рукой по стене рядом с ее лицом. Это пугает ее, заставляя отшатнуться от меня, так как в моих словах сквозит гнев, сквозящий в каждом слоге.
– Делай то, что я тебе говорю, мать твою. И больше ничего не добавляй. Ты понятия не имеешь, что за херню ты несешь. Эти сделки – не просто обычные сделки. Я не просто так тебя нанял. Ты должна быть осторожной. Где-то на этом пути ты забыла, какой голодной ты была раньше.
– Это недоразумение, Джулиан, – хнычет она.
– Когда ты голодная, ты делаешь то, что тебе, блядь, говорят. Когда ты самодовольна, – я провожу рукой по ее торсу вверх-вниз, как палочкой, – ты думаешь, что выше своего положения, что ты незаменима. Это твое последнее предупреждение, Дуглас. Делай то, что я тебе говорю, или ищи другую гребаную работу.
Я нажимаю на кнопку, чтобы лифт снова начал движение. Фиона фыркает и сдерживает слезы. Она не понимает, что я, возможно, только что спас ей жизнь. То, что ее разорвало в лифте, гораздо менее травматично и гораздо менее необратимо, чем оказаться в одном из мясных шкафов Армандо Марзано.
Я отправляюсь домой, где меня ждет поместье Блэквелл. Мне больно осознавать, чего стоил Клэр этот день. Начиная с моего поведения прошлой ночью и заканчивая обменом мнениями с моей матерью, из-за которого она сбежала домой, она не заслуживает моего молчания и избегания.
Приняв душ и переодевшись, я отправляюсь на кухню, чтобы приготовить ей одну из наших любимых закусок. Ее простота преступна, и мои родители презирают ее как низкопробную еду, которую дети называют "едой богов".
Когда я стучусь в дверь, то слышу голос ее дорогой мамы, Сью-Эллен, рассказывающей ей сказки на ночь.
– Можно войти, Клэр?
– Это твой дом, – бормочет она, и я слышу, как она плачет.
Я открываю дверь и вхожу в комнату, которую, как я помню, Сью и Дерек довели до ума, чтобы украсить ее. Я улыбаюсь воспоминаниям о том, как узнал, что у моих лучших друзей будет ребенок. Боже, мы сами были еще детьми.
Я ставлю тарелку на тумбочку рядом с ее массивной кроватью с балдахином. Клэр выглядит такой маленькой в ней. Ее глаза опухли от слез, но они загораются, когда она видит, что лежит на тарелке.
Она хихикает, приподнимаясь на кровати.
– Тосты с корицей? Правда?
– С дополнительной порцией сахара и масла, – говорю я ей. – Мне нужно извиниться перед тобой, Клэр.
– За что? – Она вздыхает и откусывает кусочек. То, как она облизывает губы, заставляет меня отвлечься от первоначальной причины, по которой я пришел сюда.
– Моя мама рассказала мне кое-что из того, что она сказала тебе, и она не имела права…
– Она права, понимаешь? – Говорит Клэр.
– В чем именно? Если ты думаешь, что твой отец использовал меня в каком-то смысле, форме или виде, ты ошибаешься, а моя мать понятия не имеет, о чем говорит. Твой отец однажды спас мне жизнь. Мы были детьми, подростками, и мне было очень плохо после развода родителей. Между ними было столько дерьма.
Она опускает тарелку и гладит меня по лицу.
– Нет, не о моем отце. О том, что тебе пришлось прекратить свою жизнь, потому что ты должен был заботиться обо мне. Ты не ходишь на свидания. Ты никуда не ходишь. Все, что ты делаешь, это работа. Разве ты не скучаешь по плюсам отношений с женщиной?
Клэр перемещает руку к моей челюсти, поглаживая подбородок, пока ее большой палец не касается моих губ. Я чувствую вкус сахара с корицей, когда она раздвигает мои губы, чтобы я мог пососать ее большой палец. Звуки, доносящиеся из ее горла, меняют направление разговора. Она притягивает меня к себе и смотрит мне в глаза, а затем опускает взгляд на мои губы. Когда она проводит языком по губам, я не могу удержаться от поцелуя.
Я снова поддаюсь своему вожделению, потребность поглотить ее и защитить переполняет меня. Я ненавижу это чувство – быть мужчиной, который не может контролировать себя, когда женщина его мечты гладит его лицо.
Наши рты, прижавшиеся друг к другу в ее спальне, разжигают между нами страсть, которой не должно быть. Она точно знает, что нужно сделать, чтобы заставить меня проигнорировать все доводы разума, и я готов выполнить ее просьбу. Она же не тянется сейчас к моему члену.
Клэр проводит ногтями по моей коже головы, прижимает меня к себе, перебирая мои волосы и раздвигая для меня ноги в одной лишь длинной футболке. Я чувствую запах ее сладкой киски, зовущей меня, манящей показать ей, на что похоже настоящее извинение с моей стороны. Я должен это сделать, чтобы остановить то, что я действительно хочу с ней сделать.
Я отстраняюсь от нашего поцелуя и отталкиваю Клэр назад, хватаю ее за ноги, чтобы развести их в стороны и лечь между ними на живот. Боль от борьбы моей эрекции с матрасом не дает мне сосредоточиться на том, что находится передо мной. Мягкий бугор плоти так сладок, как я себе и представлял, когда провожу языком между ее складок.
Чувствуя, как ее пальцы перебирают мои пряди, я закрываю глаза и шепчу в ее киску.
– Прости меня, Клэр. Ты нужна мне. Мне так жаль.
Сомневаюсь, что она слышит меня за собственными стонами удовлетворения, когда мой язык доставляет ей оргазм, от которого ее плечи выгибаются назад, а бедра бьются о мое лицо. Она двигается так, будто мой язык может трахнуть ее, но я могу сделать только столько.
Мои губы захватывают ее клитор, посасывая его, целуя, лаская языком, пока я просовываю один палец, а затем и другой внутрь ее сжимающихся стенок. Ее дыхание учащается, она задыхается от коротких вдохов, которые вскоре сменяются дрожью ее бедер.
Когда я убедился, что она удовлетворена, я отодвигаюсь от ее киски. Обычно в своих фантазиях я задираю ее футболку, чтобы обнажить эти пышные сиськи, обнажая соски, которые можно пососать, пока я вытаскиваю свой член, чтобы наказать ее за то, что она заставила меня нарушить полосу воздержания. Я хочу разнести ее киску так, чтобы мы оба поверили, что она принадлежит мне.
Сдержанность возвращается, чтобы заставить разум взять верх. Я нежно целую Клэр в губы, ощущая сладкий сахарно-коричный привкус еды, которую я приготовил для нее.
– Спокойной ночи, Клэр, – говорю я ей в очередном целомудренном поцелуе.
– Подожди, разве ты не собираешься остаться на ночь, Джулиан? – Спрашивает она с таким беспокойством и страхом в глазах.
– Все слишком изменится между нами, если я это сделаю. Переступить эту черту, Клэр? Назад дороги нет. Во мне есть кое-что, чего ты не знаешь, что заставит тебя взглянуть на меня по-другому. Не думаю, что я готов к тому, чтобы ты так на меня смотрела.
Я целую ее в лоб, прежде чем отступить, моя эрекция угасает, а сердце Клэр разрывается из-за того, что она отправилась в постель одна.
