Текст книги "Последний свидетель"

Автор книги: Саймон Толкиен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Ну, с этим у меня проблем не возникло. Ни прошлой ночью, ни накануне. И я не знаю, с чего это мама вдруг встревожилась.

Грета улыбнулась. И вся как-то заметно расслабилась. Томас понял, что не ошибся с ответом. Именно этого она и ждала от него – подтверждения, что он ничего не видел и не слышал. Он и сам был доволен, не хватало только, чтоб Грета узнала, что он шпионил за ней и ее таинственным знакомцем. И одновременно он ощутил все нарастающее возмущение и тревогу. Во-первых, Грета настроена против мамы, во-вторых, беспокоили и еще кое-какие вещи. К примеру, мужчина со шрамом и еще тот факт, что Грета солгала, сказала родителям, что провела ночь в Манчестере с больной матерью.

Томас понимал: с этой женщиной следует держать ухо востро, ни в коем случае не доверять ей. Но как же это было трудно, учитывая привлекательность Греты и отчаянные ее старания ему угодить.

– А я захватила бутылочку белого вина, – сказала она. – Глоток-другой тебе не повредит, только родителям ни слова. Договорились?

Томас не ответил, но принял из рук Греты пластиковый стаканчик, и этот жест мог расцениваться как молчаливое согласие. Выпил, от вина немного закружилась голова, и окружающий мир стал казаться еще ярче и солнечней.

– Черт, жаль, что оделась не слишком удобно для пикника, – проворчала Грета. Сняла жакет, расстегнула две верхние пуговки на блузке. И скинула туфли на высоких каблуках перед тем, как усесться на плед.

– Жаль, что в корзине не было места для подушек, – заметила она. – И этот жакет положить нельзя, изомнется. А мне потом еще на работу. Не возражаешь, если я облокочусь о твои ноги, Томас? Вместо подушки, а?..

Томас молча кивнул. И уже окончательно утратил дар речи, когда Грета, вытянув длинные стройные ноги, опустила голову ему на бедро. Закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула.

Томас лежал на боку, прижавшись щекой к согнутой в локте руке, и скоро рука затекла, но он боялся пошевелиться. И вот, затаив дыхание, он потихоньку начал пододвигать другую руку, пока она не оказалась у ноги в светлых хлопковых брюках, что два дня тому назад купила ему мама, совсем рядом с гривой черных, как вороново крыло, волос Греты, разметавшихся по его бедру.

Какое-то время он колебался, секунды показались вечностью, и вот наконец рука нерешительно зависла над головой Греты, а затем он начал нежно поглаживать ее волосы. Еще через какое-то время она слегка изменила позу и теперь, глядя вниз, Томас видел округлые холмики ее грудей. И тут же ощутил сильнейшее возбуждение, но ничего не мог с этим поделать. Он был уверен, Грета тоже заметила. Но и не думала отодвигаться. Вместо этого вдруг открыла глаза и заговорила чувственным полусонным голосом, отчего он завелся еще больше.

– Знаешь, ты мне нравишься, Томас. Всегда нравился, с самого начала. Ты совсем не похож на отца и в то же время постоянно напоминаешь мне его.

– Ты мне тоже нравишься, – еле слышно прошептал Томас.

– Твоего отца и еще одного мальчика, с которым я училась в школе, – мурлыкала Грета. – Ты и на него тоже очень похож. Пьер, так его звали. Вечно декламировал стихи, рассказывал всякие невероятные истории. Отец его был родом откуда-то из Франции и просто ненавидел Манчестер. Возможно, Пьер унаследовал это от него. Я хочу сказать, романтическую натуру.

– И что с ним было потом?

– С Пьером? Он бросил школу. Подался на юг и затерялся где-то в Лондоне. Какое-то время мы даже перезванивались, но было это сто лет тому назад. Последний раз он говорил, что работает где-то во Франции. Не знаю, там ли он теперь. Возможно, женился. И у него куча ребятишек, мал мала меньше.

В голосе ее звучало легкое раздражение, на широком гладком лбу над черными бровями залегла морщинка. Томас безуспешно пытался стереть ее ладонью.

– Так я на него похож? – спросил он, желая вернуть беседу в интимное русло.

– Нет, ни чуточки, – раздраженно бросила Грета, а затем добавила, уже мягче: – Извини, Томас. Все это в прошлом. Просто не хочу больше об этом говорить. Ты здесь ни при чем.

И она улыбнулась ему, но колдовское очарование летнего дня было уже безнадежно испорчено. Часы на Биг-Бене пробили три, Грета резко села.

– Идем, – сказала она. – Время возвращаться. Через двадцать минут мы должны быть дома.

– Но почему? – спросил Томас, потряхивая затекшей рукой, чтоб избавиться от неприятного ощущения. Впечатление было такое, словно под кожу ему загнали сотни булавок и иголок.

– Мне надо встретиться с твоим отцом. Обсудить детали следующего этапа переговоров. Остается надеяться, что ему удалось разобраться с этими саудовскими типами.

– С кем?

– С арабами из Саудовской Аравии. Истинными приверженцами традиций ислама. Ну, я же тебе говорила. Ты что, ничего не помнишь?

Томас не ответил. Он смутно помнил причину, по которой отец не смог увидеться с ним сегодня, но теперь это казалось неважным. Важно было другое: день, проведенный с Гретой; солнце и белое вино, ее голова, лежащая у него на коленях, его рука, гладившая ее черные волосы. И вот теперь всему этому настал конец. Почему?.. Все из-за отца и этой его работы. Томас не хотел и словом упоминать об отце при Грете. Но сама она только что говорила, что они похожи и это ей нравится. Он понимал: спорить с ней бесполезно.

Меньше чем через минуту подкатило такси. Похоже, Грета притягивает эти машины словно магнитом, с горечью думал Томас, пока они мчались по набережной вдоль реки по направлению к Челси. Час пик еще не настал, машин было мало, и едва успевали они приблизиться к перекрестку, как там загорался зеленый.

Расположившись рядом с Томасом на заднем сиденье, Грета проверила послания на мобильном телефоне. И мальчику показалось, что она уже перенеслась в какую-то другую часть дня, оставив позади его, пикник и все, что там было. Возможно, подумал Томас, пройдут долгие недели, прежде чем он снова увидит Грету. За последний месяц они с отцом ни разу не побывали во Флайте, и вряд ли этот визит состоится раньше чем через месяц. К тому же всегда существовала возможность, что Грета не приедет вовсе, учитывая, какие натянутые отношения сложились у нее с мамой.

Томас был еще слишком молод и неопытен, чтоб справиться с обуревавшими его чувствами. Сейчас он напоминал сам себе лодку, сорвавшуюся в шторм с якоря, ее безжалостно швыряли в разные стороны неукротимые волны. Он забыл о преданности матери, обо всех своих подозрениях в адрес Греты. Ему страстно хотелось высказать Грете свои чувства прежде, чем будет уже поздно. Прежде, чем такси привезет их к дому.

И тут вдруг на перекрестке зажегся красный свет. Они находились у Челси-Бридж, и Томас понял: теперь или никогда.

– Грета, – начал он и тут же осекся. Голос получился какой-то слабенький, даже жалкий в отличие от обуревавших его чувств.

Однако Грета его расслышала. Убрала мобильник в сумочку и, полуобернувшись к Томасу, вопросительно уставилась на него.

– Да, Томас? Что такое? – И снова в голосе ее прозвучали чувственные и сладостные нотки, что придало Томасу храбрости продолжить.

– Ты знаешь, что я к тебе испытываю.

– А что ты ко мне испытываешь, а, Томас?

– Ну, думаю, что ты очень красивая…

Грета уловила страстное томление в его голосе и немного растерялась, не зная, что ответить.

– Ты очень славный, – пробормотала она.

– Нет, ничего подобного, – сказал он, и тут его словно прорвало, куда только делся робкий шепот: – Ты настоящая красавица. Никогда не встречал человека, красивее тебя.

– Но еще встретишь, Томас. Обещаю, непременно встретишь.

– Не надо так говорить! – пылко перебил ее он. – Я люблю тебя, Грета. Неужели не видишь, не замечаешь, что я тебя люблю? Никого больше. Только тебя!

– Ты не должен так говорить, Томас. Это… это нехорошо.

– Так ты ко мне ничего такого не испытываешь?

– Ты мне нравишься, Томас. Нет, даже больше. Я страшно к тебе привязана и прочее. Но и все. Я слишком стара для тебя, Томас. Слишком.

На глаза Томаса навернулись слезы, медленно поползли по щекам. Грета взяла его за подбородок, развернула лицом к себе. А потом нагнулась и нежно поцеловала в лоб.

– Не плачь Томас, – прошептала она. – Не стоит портить такой замечательный день.

Томас не ответил. Просто времени не было. Машина остановилась перед домом, и он увидел на ступеньках перед входом отца. Тот нетерпеливо поджидал, когда его секретарша выйдет из машины. Томас помедлил немного, затем шагнул вслед за Гретой на тротуар. На секунду показалось: он уже не понимает, любит или ненавидит эту загадочную зеленоглазую женщину.

Выйдя из такси и подняв глаза, Томас увидел маму. Она стояла у высокого окна в гостиной. Никогда уже не забудет он этого выражения у нее на лице. Она смотрела на них с нескрываемой печалью. Словно знала, что ей осталось жить всего два месяца.

ГЛАВА 12

– А теперь, если разрешит ваша честь, я хотел бы вызвать первого своего свидетеля, – сказал Джон Спарлинг, отвернувшись от скамьи, где сидели присяжные, и устремив взор на старого судью, который деловито затачивал целый набор цветных карандашей.

Спарлинг чувствовал: вступительная речь ему удалась. Присяжные слушали его внимательно, ужаснулись снимкам с места убийства. Теперь надо было развивать успех. А кто мог лучше подойти для этой цели, чем полицейский, побывавший там? Констебль детектив Батлер сумеет привлечь внимание присяжных к отягощающим обстоятельствам убийства леди Энн, и чем больше будут думать об этом члены жюри, тем сильней им захочется выяснить, кто же ответствен за это. Чем скорее они подготовятся к восприятию событий в изложении Спарлинга, тем быстрее признают, что все улики указывают на подсудимую.

В глубине души Спарлинг ни на секунду не сомневался, что идея расправиться с первой женой сэра Питера принадлежала именно Грете, что именно она заказала это убийство. Но одно дело верить, и совсем другое – доказать, особенно когда противостоит тебе такой хитрый и умный противник, как Грозный Старикан Ламберт. Нет, Спарлинг вовсе не был склонен недооценивать своего противника; слишком уж много обвиняемых ушли от наказания благодаря этому старому хитрому лису Майлзу.

И вот в зал в сопровождении миниатюрного пристава мисс Хукс вошел детектив Батлер. Он был вдвое выше этой дамочки. Высокий, грузный, он занял свое место на скамье свидетелей и произнес слова клятвы, считывая их с карточки, которую заботливая мисс Хукс держала перед ним примерно на высоте его солнечного сплетения.

Росту в нем было не меньше шести футов. Детектив-гигант, подумала Грета, глядя на офицера Батлера, и даже пожалела его: бедняга, наверное, немало намучился, сгибаясь и обследуя полы и малейшие щели в поисках вещественных доказательств.

– Я прибыл в дом «Четырех ветров» в десять пятьдесят пять вечера, вызванный двумя офицерами, которые прибыли на место происшествия после звонка в службу 911, – начал детектив Батлер ровным безликим голосом, каким обычно говорят профессиональные свидетели.

– Вызов этот, господа присяжные, сделал Томас Робинсон, из дома соседа, Кристофера Марша, – тут же пояснил Спарлинг. – Побежал туда и поднял тревогу.

– Да, все верно, – сказал Батлер. – Офицеры полиции вошли в дом через открытую боковую дверь, ту самую, через которую до этого выбежал Томас Робинсон. Они поднялись по черной лестнице и обнаружили тело, а уже затем начали обходить остальные помещения в доме с целью убедиться, нет ли там других людей.

– Вы имеете в виду незваных гостей?

– Да. Никого не нашли, место преступления трогать не стали. По прибытии я с удовлетворением отметил, что оно оставалось в полной неприкосновенности и в том же виде, в каком оставил его Томас Робинсон перед тем, как выбежать и поднять тревогу.

– Но почему ему пришлось для этого выбегать из дома?

– Потому что телефонный кабель, тянущийся по внешней стене дома, возле боковой двери был перерезан. По моему мнению, для этой цели использовали садовые ножницы, хотя позже найти их так и не удалось.

– Что еще вы обнаружили на месте преступления?

– Боковая дверь, как я уже говорил, была открыта. В замке со стороны прихожей торчал ключ, что, в свою очередь, позволяет предположить, что отперли ее изнутри. Слева от этой двери находится кабинет с двумя окнами, оба выходят на северную лужайку.

– Вам не составит труда показать все это на плане, детектив Батлер? – спросил Спарлинг. – Для полной ясности. У присяжных имеются копии.

– Конечно, сэр. Стекло в одной из оконных рам, той, что слева, было разбито.

– Чем именно?

– Каким-то твердым предметом с гладкой поверхностью, точнее сказать не могу.

– Возможно, рукояткой пистолета?

– Не исключено. Окно было открыто, в кабинете я обнаружил следы сырой земли и мусора растительного происхождения. А также в холле. Это позволяет предположить, что грабители влезли в дом именно через открытое окно, прошли по всем этим помещениям, затем поднялись по главной лестнице. Полагаю также, что именно тем же путем они и покинули дом, поскольку на задней лестнице подобных следов не обнаружено.

– А тело леди Энн находилось на верхней площадке главной лестницы, верно? – спросил Спарлинг.

– Так точно, сэр.

– Имейте в виду, детектив Батлер, что присяжные уже видели снимки с места убийства.

– Спасибо за напоминание, сэр. Итак, она лежала на верхней площадке лестницы рядом с большим книжным шкафом, который, как позже выяснилось, был оборудован тайником.

– И такой снимок у нас имеется. И что же вы обнаружили в этом тайнике?

– Ничего, сэр, никаких вещдоков. За исключением, пожалуй, одного. На ковре перед шкафом найдены следы мочи. Анализ показал, что принадлежит она Томасу Робинсону.

– Были ли обнаружены какие-либо улики, подлежащие медэкспертизе и указывающие на преступников?

– Кровь в небольшом количестве, найдена на подоконнике в кабинете. Анализ ДНК проведен, но в базе данных аналога ему не нашли. Ну а кроме того, следы ботинок преступников, а также отпечатки автомобильных протекторов на дороге поблизости от северного входа.

– Вернемся к ним чуть позже. Теперь еще один вопрос, детектив Батлер. Скажите, как, по вашему мнению, были преступники в перчатках или без?

– Полагаю, что были в перчатках, сэр. Потому как ни одного отпечатка пальцев не найдено.

– Благодарю вас, детектив Батлер. Прошу, продолжайте.

– В коридоре на втором этаже и на задней лестнице горел свет, в спальне хозяина дома включена лампа-ночник. Но больше в доме света нигде не было. Шнур телефона, стоявшего у постели, был вырван из розетки, по всей спальне следы обыска. Чего нельзя сказать обо всех остальных комнатах, там ничего не искали. Ну и, как я уже говорил, следы земли и мусора растительного происхождения были обнаружены только в кабинете, в главном холле и в спальне хозяина дома.

– Вот вы сказали, «следы обыска». Что вы имели под этим в виду, офицер?

– Картины сняты со стен и валялись на полу. Стекла в нескольких из них разбиты. Ящики комода, что стоит в простенке между двумя окнами, выдвинуты, содержимое их вывалено на пол.

– Ну а шторы?

– Все были задернуты, сэр. Над камином там же находится сейф. Он был пуст.

– Следы взлома?

– Нет, его просто открыли, сэр. Трудно сказать, знал ли человек, открывший его, комбинацию цифр.

– Благодарю. А теперь позвольте задать несколько вопросов о состоянии тела убитой.

– Я уже упоминал о положении тела, мистер Спарлинг.

– Да, помню. Но меня интересует, как была одета леди Энн. Не мешало бы уточнить для полноты, так сказать, картины.

– На ней была белая ночная рубашка. Домашних туфель не было. Нижнего белья – тоже.

– Драгоценности?

– Только обручальное кольцо на пальце. Больше ничего. И часов тоже не было.

– Ну а ранения?..

– Два пулевых ранения. Одно в область правого плеча, ближе к шее. Второе – в голову, у виска.

– Что-нибудь еще?

– На шее покойной, слева, виднелась небольшая царапина.

– Спасибо, офицер. Не возражаете, если мы вернемся к осмотру дома? Можете описать, как и где двигались по дому преступники? Их маршрут?

– Да. Проникли они в дом примерно около девяти вечера, отпечатки ног грабителей сохранились у северной калитки, ну и еще в определенной степени на лужайке с северной стороны, когда они подходили к дому.

– По какую именно сторону от северной калитки вы нашли эти следы?

– По обе стороны. И два набора следов. Это и позволило установить, что преступников было двое.

– Ну а сама эта северная калитка?

– Вообще-то это такая дверца в стене. Была закрыта, но не заперта. Отпечатки со всей очевидностью показали, что преступники прошли именно через нее. Им не пришлось перелезать через стену или искать другой путь проникновения.

– Вы осмотрели замок, офицер?

– Разумеется. Никаких следов взлома не обнаружено. Лично мне кажется, ее отперли, используя ключ. Замок – самый современный, вскрыть такой отмычкой не так-то просто. И потом, отмычка оставила бы царапины внутри самого замка, коих обнаружено не было.

– Понимаю, протянул Спарлинг. – Чуть раньше вы говорили о следах от автомобильных протекторов. Пожалуйста, нельзя ли поподробнее?

– Конечно, сэр. Отпечатки остались вполне отчетливые. Принадлежат типу шин, которые используются для автомобиля «Мерседес» класса «С». И еще показывают, что машина развернулась на дороге с достаточно большой скоростью прежде, чем уехать.

– Ну а какие-нибудь другие двери в дом или на участок были открыты?

– Только главные ворота, что находятся перед домом. Их оставил открытыми Томас Робинсон, когда побежал к соседям. К Кристоферу Маршу.

– Чтобы поднять тревогу?

– Так точно, сэр.

– Хорошо. Благодарю вас, детектив, Батлер. Задержитесь еще на минутку. Возможно, у моего друга есть к вам вопросы?

– Всего лишь несколько, офицер, – сказал Майлз Ламберт, медленно поднимаясь со своего места. – Совсем немного. Нам бы не хотелось отвлекать вас от ваших прямых обязанностей.

Батлер не ответил. Он поклялся говорить правду и ничего, кроме правды, и именно это и собирался делать. Однако считал, что обмен любезностями с человеком, представляющим интересы подозреваемой, в эти обязанности не входит. Он уставился в некую невидимую точку над головой Майлза Ламберта и ждал.

– «Обыск», офицер. Вы употребили именно это слово, и оно меня несколько покоробило. Сильно сказано.

– Может, и так, сэр.

– И предполагает оно, что преступники не знали, что именно следует искать?

– Не могу знать, сэр. Меня там не было.

– Что верно, то верно, детектив Батлер, вас там не было, – вмешался вдруг судья. – Мистер Ламберт, прошу, придерживайтесь процедуры. Не подсказывайте ответы. Задавайте конкретные вопросы, и все.

– Прошу прощенья, ваша честь. Позвольте спросить вас о постели, офицер. Как вам показалось, в ней спали?

– В той, что в хозяйской спальне?

– Да. В той комнате, которую, как вы изволили выразиться, обыскивали.

– Вроде бы спали. Да, скорей всего именно так.

– Ну а в той, что находится в комнате Томаса Робинсона?

– Несколько другое впечатление. Возможно, на ней лежали. Но чтоб спали… точно не скажу.

– Ясно. Так, теперь эта злополучная северная калитка. Вы считаете, ее отперли ключом, так?

– Да, сэр. После тщательного осмотра замка… просто уверен в этом, сэр.

– А ключ вы нашли?

– Да, сэр. Висел на гвозде в доме, возле этой самой двери. Вместе с разными другими ключами, сэр.

– Благодарю. Чуть ранее вы говорили мистеру Спарлингу, что в тот день пошел дождь, где-то сразу после девяти вечера, так?

– Да, сэр. Была гроза. И шел дождь. Примерно с полчаса.

– И этот дождь мог бы смыть все следы, что находились там до этого?

– Где именно, сэр?

– Ну, при въезде, у северной калитки и на лужайке.

– Да, сэр.

– Ну а погода, перед тем как начался дождь? Холодная была или жаркая? Можете просветить нас на этот счет, детектив Батлер?

– Вечер выдался теплый, сэр. Очень теплый, насколько я узнал.

– Узнали? От кого именно?

– Из отчета метеорологической службы, сэр. Они выдали мне такую справку. Она прилагается к материалам дела.

– Да, у меня она имеется. Теперь еще один вопрос. Вот вы сказали, что окно в кабинете было разбито. Ну а остальные окна в доме? Может, еще какое-то из них было открыто?

– Да. В комнате мальчика. В комнате Томаса Робинсона. Оно было слегка приоткрыто, а вот что касается остальных… нет, не припоминаю.

– Благодарю вас. Это все, что я хотел спросить вас о той ночи на тридцать первое мая. Теперь хотелось бы, чтоб мы перенеслись на год вперед. К вечеру прошлой среды. К пятому июля.

– Да, сэр? – Батлер смотрел по-прежнему невозмутимо. Очевидно, он был готов и к этому вопросу.

– Скажите, правильно ли я понял, что вас снова вызвали в дом «Четырех ветров» в среду на прошлой неделе? С целью осмотра места происшествия?

– Да, сэр. Меня вызвал детектив сержант Хернс, и я действительно прибыл на место происшествия около восьми часов вечера.

– Кто там находился, когда вы прибыли?

– Томас Робинсон и два офицера полиции из участка в Кармуте. Ну и сержант Хернс тоже, конечно, присутствовал.

– Вы расспрашивали Томаса Робинсона о том, что, по его словам, случилось?

– Да, сэр.

– Обрисуйте в общих чертах, что он вам рассказал, офицер. Чтоб мы имели представление.

– Он сказал, что услышал, как за оградой притормозила машина, затем увидел, что через северную калитку проходят двое мужчин и направляются к главному входу в дом. И тогда он спрятался в скамье, что стояла в холле, пока эти двое обыскивали дом. А потом они услышали вой полицейской сирены где-то на дороге и тут же ушли. Томас успел вызвать полицию чуть раньше, сразу, как только увидел этих мужчин.

– Так он сказал. А теперь скажите-ка нам, офицер, вы, разумеется, осмотрели все места, где, по словам Томаса, побывали эти двое?

– Да, сэр.

– Искали следы, улики. Материальные, так сказать, свидетельства. Отпечатки ног, пальцев, ДНК, в этом роде?

– Верно.

– И удалось ли вам найти хоть что-нибудь, офицер? Хоть малейшую зацепку?

– Нет, сэр, не удалось.

– Таким образом, получается, что во время вашего посещения дома пятого июля сего года вы не нашли ни малейших подтверждений тому, что это происшествие имело место? Так или нет?

– Ничего, подтверждающего, что эти люди побывали там. Но и ничего, опровергающего этот факт.

– Так, давайте-ка поподробнее. Начнем с осмотра территории, прилегающей к дому. Вы нашли там следы автомобильных протекторов?

– Нет, сэр. Но в тот вечер дождя не было, не было его и раньше на протяжении нескольких дней. И потому, даже если там и останавливалась машина или разворачивалась, следы протекторов она могла и не оставить.

– А в ночь убийства оставила. Далее. Томас Робинсон заявил вам, что эти двое бросились наутек, услышав вой сирены. Выбежали из дома, я верно понял?

– Так он сказал, сэр.

– Понятно. А отсутствие дождя объясняет отсутствие следов.

– Именно, сэр. Да и какие следы они могли оставить, раз убегали по дорожке.

– А в ночь убийства было иначе, да?

– Тогда было уже темно, сэр. А в последнем случае было еще светло, когда я прибыл на место происшествия.

– Немного странное время выбрали они для вторжения в дом, вам не кажется?

– Можете не отвечать на этот вопрос, детектив Батлер, – вмешался судья Грэнджер. – Вы снова подсказываете свидетелю ответ, мистер Ламберт. Одно предупреждение у вас уже имеется.

– Прошу прошенья, ваша честь. Так, теперь что касается той калитки в стене, офицер. Она была открыта или закрыта?

– Закрыта.

– Заперта или нет?

– Заперта.

– И никаких признаков, что замок пытались взломать?

– Нет, сэр, никаких.

– Ну а главный вход в дом?

– Томас Робинсон сказал, что незнакомцы ушли через главный вход. И оставили дверь открытой, сэр.

– Но он также сказал, что раньше тем же днем ее заперли и что незнакомцы, чтобы войти, воспользовались ключом. Так или нет?

– Так, сэр.

– Ясно… Что ж, благодарю вас, детектив Батлер. Вы нам очень помогли.

Майлз Ламберт грузно опустился в кресло и отер щеки ярко-малиновым платочком. Он был доволен сегодняшней своей работой. Все прошло как по маслу. Батлер дал ему именно то, чего он так добивался. Ни единого свидетельства того, что к Томасу в дом тем вечером заходил кто-либо, помимо самого Батлера и других офицеров полиции, не существовало. У обвинения имелись лишь показания Томаса, и Майлз был уверен, что вскоре он разберется с этим молодым мистером Робинсоном. Он довольно потер пухлые ручки. Ему уже начало нравиться это дело.

Спарлинг же, напротив, выглядел еще более скованно и мрачно, когда поднялся, чтоб задать свидетелю еще несколько вопросов.

– Еще один вопрос, детектив Батлер, и я вас отпускаю. Вот вы только что говорили мистеру Ламберту, что обыскали все в доме и вокруг него, проверяя утверждение Томаса Робинсона о том, что в среду у него побывали незваные гости.

– Да, сэр.

– А наверху, на втором этаже смотрели?

– Да, сэр.

– Что-нибудь там нашли?

– Дверца в тайник в книжном шкафу была открыта. Как в ночь убийства.

– Как в ночь убийства, – медленно и задумчиво повторил Спарлинг и вдруг улыбнулся Батлеру: – Благодарю вас, детектив Батлер. Это все. Вопросов больше нет.

Спарлинг уселся на свое место, а детектив констебль Батлер вышел из зала суда, и двери за ним затворились.

Судья Грэнджер обвел помещение цепкими серыми глазами, неспешно оглядел всех – и Грету, и присяжных, и барристеров, и мисс Хукс, которая замерла в ожидании новых его приказов.

– Думаю, джентльмены, на сегодня достаточно, – сказал он. – Заседание продолжится завтра, начало в половине одиннадцатого утра.

– Всем встать! – скомандовала мисс Хукс пронзительным голоском, но Майлз Ламберт еще только начал подниматься на ноги, когда судья Грэнджер сгреб все свои бумаги со стола и покинул зал через заднюю дверь.