Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Саша Урбан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Лора воспользовалась шансом, чтобы попробовать вернуть Элль в реальность.

– Кстати, а что с тем парнем? Ну, красавчик, который купил тебе книги, – она уперла локти в стол и положила щеку на кисти рук, всем своим видом показывая, что не против услышать любовную историю, которой еще нет на страницах книг.

После знакомства с Элль, Лоре стали нравиться романы про жриц и служительниц храма. Она даже пыталась написать свой, про отважную жрицу и беглого преступника, который скрывается в храме в дамской одежде, но – как она сама сказала – получилось скверно.

– Ничего особенного, – пожала плечами Элль. – Сказал, что влюбился в меня с первого взгляда…

– Это и так было понятно! Если мужчина дарит тебе книги, то сомнений быть не может – тут только любовь и ничего другого.

– Даже если мужчина дарит анатомический атлас? Или географический справочник?

– Тогда тем более всё серьезно! Ты просто не умеешь понимать намеки. С книгами все, как с языком цветов. Анатомический атлас говорит о страсти, о весьма явном плотском желании. А географический справочник – это просто крик о том, что он готов подарить тебе весь мир.

Элль усмехнулась. Получилось кривовато и лениво – вино уже разбежалось по телу, расплавило позвоночник, сделало плечи и голову тяжелыми, а в груди образовало блаженную легкость.

– Это было бы мило, если бы было правдой, – хмыкнула девушка. Лора обиженно закатила глаза.

– Конечно, правда! Как ты вообще можешь сомневаться?

Элль хотела сказать, что запросто, но промолчала. Лора питала болезненную слабость к любовным романам и историям, которые разворачивались несмотря ни на что и неизменно заканчивались «и жили они долго и счастливо», как будто не могло быть такого, что в один прекрасный день герои смотрели друг другу в глаза и, не сговариваясь, говорили: «Ну нет, мы на такое не подписывались». Даже Мятежная Рошанна своей жизнью учила их не уповать на любовь, ведь она проходит невозмутимо, не считаясь с жертвами, принесенными во имя ее. Но все равно оставались люди, вроде Лоры, которые верили, что любовь прощает, окупается, воздает. И Элль спросила:

– Тео опять объявился? – вскинула бровь Элоиза и тут же пожалела об этом. Ло протяжно всхлипнула. Хотела драматично, но получился гудок речного трамвайчика. Глаза тут же оказались на мокром месте. – О, не-е-ет, Ло. Дай угадаю, все как обычно?

– Да-а-а… – простонала девушка и подставила поближе к Элль успевшую опустеть кружку.

«Как обычно» означало, что Ло опять искала встречи с Тео. Не самого одаренного целителя природа наградила улыбкой, от которой по комнате разбегались солнечные зайчики, и зубодробительной принципиальностью. Они с Ло расстались в начале прошлого лета по «запутанным причинам». Вернее, Тео просто решил повременить со свадьбой, а потом признался, что взрывной и непоседливый характер Ло никак не уживался с его планами строить карьеру. «Нормальная причина», – сказал бы кто угодно, но должность лучшей подруги обязывала соглашаться с эпитетами вроде «сволочь бессердечная» и «кобель». Ло не подавала виду, что расставание как-то задело ее, но время от времени она пыталась подловить Тео возле ворот академии целителей или в кафе неподалеку. Чем настойчивее становилась Ло, тем несговорчивее был Тео. Иногда девушке все же удавалось вывести его на разговор, который неизменно заканчивался страстными объятиями и обещаниями, что это было в последний раз, наутро. Но Ло была уверена, что их с Тео свела судьба. Просто у нее не было времени как следует выстроить сценарий их «долго и счастливо».

Вот и сейчас Элль в очередной раз слушала пересказ последнего свидания.

– … а потом он сказал, что это было ошибкой! Представляешь? Как можно так ошибиться два раза за ночь?! Что за нравы у вас в Темере!

Лора поникла, но попыталась улыбнуться. Элль даже не успела подобрать слова утешения и нанизать их на нить логики, Лора встрепенулась и продолжила говорить.

– Я, конечно, все понимаю. Академия, степень – это все важно. Потом он получит должность в целительской клинике. Говорят, за восстановление зубов платят просто невероятно, как за строительство целого дома! Но я не понимаю… – она уронила голову на руки. – Неужели женитьба так этому помешает?

Элль фыркнула. Она почти оказалась в сомне этих замужних счастливиц, но пребывая в статусе невесты не ощутила ни радости, ни облегчения.

– А ты так хочешь за него замуж? – осторожно поинтересовалась Элоиза. Лора выпрямилась, придавая себе максимально серьезный вид.

– Конечно! В моем возрасте у моих родителей уже была я. И ничего! Справились, построили бизнес.

Элль прижала пальцы к вискам. Картинка перед глазами начала расплываться и дрожать, и девушка изо всех сил старалась удержать взгляд на подруге.

– А что насчет тебя? Чего хочешь ты?

– Его, – не задумываясь ни на секунду, ответила Лора. Элль сцепила руки, чтобы не сказать что-нибудь лишнее, но подруга заметила это движение. – Я люблю его. И он любит меня, я уверена. Просто он застрял в своих дурацких стереотипах.

– А ты?

– Я просто хочу, чтобы мы были счастливы. И вот я подумала…

«Ну, конечно», – внутри Элль что-то оборвалось. Она знала, что Ло скажет дальше, но только сложила руки и смиренно ждала в слабой надежде, что хотя бы в этот раз ее интуиция ошиблась.

– Ты же алхимик, – заговорила Ло. – Может, ты можешь сделать какую-то формулу… Знаешь, чтобы придать ему решительности. Не для меня, конечно. Просто… в качестве эксперимента. А я заберу остатки, если они будут не нужными.

Это было очевидно и ожидаемо, и всё же Лора смогла превзойти ожидания. Элль так опешила от этой очаровательной непосредственности, что даже забыла о необходимости контролировать лицо. Брови мгновенно улетели куда-то в район поясницы, а рот раскрылся так, что в нем при желании могла поселиться целая стая чаек. Несмотря на открывшееся пространство, Элоиза не могла найти ни одного внятного слова. Просто взяла газету и развернула ее перед Лорой, чтобы подруга как следует могла рассмотреть список запретов и ограничений, который сама же зачитывала четверть часа назад.

– Ой, да ладно, – отмахнулась подруга. – Мы ведь никому не скажем.

– Ло, это преступление, – попыталась объяснить Элль.

– Как будто никто не знает, что ты и так делала эти зелья в храме. Да весь город в курсе! – начала заводиться Ло. – Или ты не можешь сделать что-то подобное просто так? Хорошо. Давай ты сделаешь мне зелье в счет проживания. На три месяца нормально будет?

– Не нормально, – замотала головой Элль. Лора вспыхнула.

– Полгода?! – теперь уже настала очередь Ло округлять глаза. Элоиза замахала руками.

– Ты не понимаешь. Этого вообще делать нельзя. Если мы попадемся, то у нас обеих будут проблемы.

Она тяжело вздохнула, прикидывая, стоит ли объяснять Лоре, что Летиция могла позволить себе подобный бизнес, потому что у нее были подвязки в Верховной коллегии, прикормленная полиция, а еще куча дуболомов, которые в случае чего выживали с рынка конкурентов, которые решались посягнуть на делянку хозяйки подполья. Была ли Лора вообще в состоянии понять это? Элль внимательно всмотрелась в лицо Лоры, в ее осоловеные глаза, в полыхающие румянцем щеки и шею. Дыхание Лоры сбилось от вспыхнувшего в груди гнева.

– Ло, я беспокоюсь о тебе. О твоем благополучии. Ты моя подруга.

– Если бы ты действительно считала меня своей подругой, то попыталась бы мне помочь, – надулась Ло, а затем порывисто встала из-за стола. Покачнулась и чуть не потеряла равновесие, но в последний момент удержалась за край стола. Элль встала следом. Тело сделалось неповоротливым и тяжелым. Усталость смешалась с обидой и тянула вниз. Хотелось просто сползти по стене и устроиться прямо на полу. Каждое движение требовало слишком много усилий.

– Ло, – выдохнула Элль. Протянула руки и попыталась коснуться подруги. – Давай обсудим это завтра, хорошо? Я обещаю подумать.

Ло угукнула и красноречиво шмыгнула носом.

– Можешь спать на диване.

***

– В смысле пропала? – опешил Ирвин. Он только вышел из участка, когда его настиг Эллиот и с видом ограбленного законопослушного гражданина принялся требовать, чтобы детектив выдал ему Элоизу. По горизонту разлился закат, и от его ослепительной красноты голова гудела и раскалывалась.

– В самом наипрямейшем. Идиотка, – целитель весь сморщился, словно собирался сплюнуть накопившийся яд, но передумал и, видимо, припас его до встречи с Эль. – Значит, так. Тебе времени до завтрашнего утра найти ее и привести к палаццо госпожи Верс.

– Но, сэр… – от приказного тона Ирвин аж закашлялся, будто его ударили по ребрам концентрированной наглостью. – У меня высокопоставленный труп. А после вечерних новостей всех людей вызывают на усиление. Ожидаем беспорядки.

И это он еще прилично выразился. Участок гудел, как улей. Безостановочно трещали колесики на телефонах, пока секретари и младшие сотрудники обзванивали всех заклинателей воды, которые только были в штате. Их вместе с заклинателями воздуха в первую очередь выгоняли на улицы, если придется давить демонстрации. Ирвина, конечно же, тут же направили в центр. Труп-то никуда не должен был убежать, а вот сотни напуганных алхимиков и сочувствующих им могла стать проблемой. Констебли уже сообщали, что на Торговой площади, где размещались биржи и банки, начали скапливаться люди. Из других частей города тоже приходили тревожные вести – взвинченные от нараставшей в городе паники алхимики занимали речные трамваи и пристани, парализуя городскую транспортную сеть. Стояли и на просьбы сдвинуться и пропустить тех, кто возвращался с работы, наотрез отказывались. Говорили, что пользуются своим гражданским правом.

Торговцы закрыли магазины пораньше, следом за ними также поступили владельцы кафе и ресторанов. Только хозяева баров старательно зарабатывали свои сильверы, заправляя заведенных алхимиков всем, что только могло гореть. Пришлось выделить людей, чтобы они обходили заведения и убедительно просили приостановить работу, чтобы не усугублять ситуацию на улицах.

Но Эллиота это не волновало. Выразить свое равнодушие он решил сосредоточенным ковырянием в зубах, затем направил на Ирвина долгий усталый взгляд. Будто ждал, когда молодой детектив сам додумается, что «Саламандр» ни капли не беспокоят проблемы полиции. Ирвин нахмурился. Он и так с ног сбился с самого утра, а тут еще этот малолетний хлыщ явно ожидает услышать что-то в духе: «Конечно, сэр. Извините, сэр. Уже бегу, сэр». Ирв опустил голову, словно готов был пойти на Эллиота, как заприметивший новенькие ворота баран.

Целитель на это лишь вздохнул.

– Что ж, видимо, мне придется немного растолковать. Королеве объявили войну. И Королева намеревается ее выиграть. Но для этого при ней должны быть все ее фигуры. Даже те, что пришли в негодность.

– Это ваша война, – парировал Ирвин, но получил только еще один снисходительный взгляд. Мягкий, но обжигающий, как оплеуха.

– Это и ваша война тоже. Вы так привыкли есть с мягкой руки госпожи Верс… – Эллиот с сожалением поцокал языком. – Не думаю, что вы готовы к тому, что эта рука натянет поводок. Забыли, каково это. Ничего страшного, она напомнит. Но не стоит до этого доводить.

Решив, что сказал достаточно, Эллиот развернулся и направился прочь от участка. А Ирвин так и остался стоять на углу. Хотелось курить, но во рту и так образовался едкий вкус пепла. Стало тошно. Еще и пропажа Элоизы. В глубине души Ирв надеялся, что это Доминик перехватил ее по дороге, но от этой надежды тоже не становилось легче. Дом травил людей. Стоял под окнами и смотрел, как действует его зелье. Ирвин видел его несколько раз, а Доминик, совсем осмелевший, с удовольствием ошивался возле места преступления, прекрасно понимая, что единственный человек, который мог бы указать на него, промолчит.

Как это всё достало. Почему сейчас? Почему в его смену? Ирвин устало привалился к стене и стиснул рубашку, пытаясь оттянуть ворот. На другой стороне набережной начали собираться люди. Они напоминали стаю чаек – вытянулись вдоль парапета и вертели головами в ожидании то ли угрозы, то ли подарка свыше. Заклинатель воды помассировал переносицу. Мысли вернулись к Элль.

Из груди вырвался еще один тяжелый вздох. Так жалеешь мышь, которую купили, чтобы скормить питону. В какой момент вообще появилось это чувство? Сперва ему нравилось быть частью этой игры. Проверять на Элль свое чувство юмора и очарование, чувствовать себя живым рядом с ней, ощущать тепло чужой кожи и не видеть в глазах отвращения или жалости. Но вот, вчера она сама тянулась к нему, зарывалась в объятия во сне, такая беззащитная и ласковая без своей брони, что Ирвин просто не мог выкинуть этот образ из своей головы. Не мог оборвать теплые нити, стянувшие его сердце и привязавшие его мысли к волнам кудрей и фарфоровой коже, к ледяному отблеску, живущему на самом дне больших глаз.

Надо было отправить весточку Доминику. Но если она не у него, то Ирвину придется объяснять, как он умудрился упустить ее. А ведь еще нужно было нанести визит их славной Пенни Лауб, она сама послала за ним, прося явиться как можно скорее. Само собой, дело было в пропаже ее драгоценной Милли.

За этими размышлениями его нашел Авер.

– Ждешь? – спросил Шон, закуривая. Огонек плясал на кончиках его пальцев, и Ирвин все-таки тряхнул головой, достал из кармана пачку сигарет. Каждый перекур ускорял процесс разложения, но Ирвин готов был пожертвовать часом-другим, чтобы просто взять перерыв от надоедливых суматошных мыслей.

– Вроде того, – неопределенно кивнул молодой человек. После стычки накануне стоять рядом с Авером было мягко говоря некомфортно. А тот вел себя, как ни в чем не бывало, здоровался, шутил, но в каждой черте его лица затаилась обида.

– Да, меня и других огненных никто давить демонстрацию не пустит. Не хватало еще кого-то подпалить или пожар устроить, – с сожалением проговорил Шон. – А так бы враз всех разогнали.

Ирвин неопределенно пожал плечами.

– Хотели красиво закрыть квартал по раскрываемости, а теперь в оцеплении стоять, – продолжал вздыхать Авер. – Как будто всех переловили. Слыхал, кстати, в нашем районе новый труп?

– Что-то необычное?

– Да, алхимичка. Нашли в заброшенной типографии. Отдали расследование Стенли.

Ирвин сделал еще одну затяжку. Стенли можно было не опасаться, этот увалень не видел половины улик из-за своего брюха, зато в написании докладных ему не было равных. Молодой человек даже поморщился от себя – настолько его не беспокоила смерть Милли.

– А что с твоим делом?

– Дежурим в доках вторую неделю, прочесываем квартал Увеселений, но никаких зацепок, – делано вздохнул Шон. Ирвин насторожился, но так ничего и не сказал. – А заявления о пропаже все приходят. Если раньше пропадали все подряд, то последнюю неделю только женщины.

– Бордели проверяли?

– А то. Все у нас под колпаком, а толку никакого, – заклинатель пламени прочистил горло прежде, чем скосить глаза на Ирвина. – Можешь присоединиться сегодня к обходу. Вдруг по старой памяти заметишь что-то подозрительное.

– Я в оцеплении.

– Я договорюсь с капитаном, – подмигнул заклинатель.

Ирвин поморщился, все это выглядело очень подозрительно. Настолько, что здравомыслящий человек, не лишенный инстинкта самосохранения, уже давно нашел бы отговорку, лишь бы не соваться. Но в груди заныло, будто раскрылась рана, отправившая Ирвина на тот свет. Этот мир летел в Бездну, и, возможно, у Ирвина был последний шанс выяснить, что с ним случилось той ночью.

И он согласился.

– Тогда в десять в квартале Увеселений, на границе с доками.

Глава 15

Обычно в Квартале Увеселений жизнь текла в собственном ритме. Здесь в бое барабанов, песнях и реках вина можно было скрыться от повседневной суеты, найти тихую гавань в объятиях девицы, завернутой в тонкий дешевый шелк, испытать удачу за игрой в кости. Но сегодняшнее тревожное оцепенение, готовое разорваться, как натянутая струна, проникло даже сюда. С улиц поубирали столы и столики, музыканты чуть-слышно бренчали за закрытыми дверями заведений для пары-тройки зрителей. И все, как один, глядели в окна, точно ожидая, что с минуты на минуту именно на эту улицу хлынет разъяренная толпа.

В воздухе повисла влага, предвещающая стену дождя. Ирвин даже хмыкнул. Ни капли бы не удивился, скажи ему кто-нибудь, что это Верховная Коллегия нагнала тучи, чтобы предотвратить стычки на улицах. Так или иначе, пока все внимание сконцентрировано на центре и алхимиках, никто и не посмотрит в сторону пары детективов, которые расследуют очередное мошенничество, убийство или еще что. Тут работы было достаточно для всех.

«Очередное», – фыркнул Ирв и поскреб через ткань рубашки грудь. Туда, аккурат между ребер, ему нанесли ту самую рану, что убила его в первый раз.

***

Когда он открыл глаза, было темно. А потом темнота лопнула, наполнилась цветом. Ирв сперва подумал, что все-таки достиг чертога Дремлющих Богов, но разговоры, прорвавшиеся через пелену звона в ушах, оказались совсем уж мирскими.

– Какого хрена?! – крикнул высокий мужчина в черном облачении. Он схватил своего напарника – долговязого белокурого юношу с самодовольной физиономией – и крепко тряхнул за плечо. – Нам нужен был не он! Он был почти на том свете. Как он умудрился всосать всю жизнь из этой?

Ирвин с трудом повернул голову и понял, что лежит на столе. А рядом стоит еще один такой же стол, и на нем тоже лежит человек. Синюшная девушка с язвами по всему лицу.

– Я не знаю, – ответил напарник. Потом уже он представится как Доминик Верс. – Видимо, принцип, как в переливающихся сосудах или чем-то таком. Энергия стремится туда, где ее меньше. Парень был не жилец, вот в него и перелилось…

– Так и запиши! – рыкнул мужчина и в сердцах пнул ящик. Задышал тяжело и часто, так что даже его грудь и плечи задвигались.

Затем он перевел взгляд на Ирвина. Подошел к нему и, не церемонясь, схватил за подбородок. Заставил повернуть голову вправо, влево, совершенно не обращая внимания на то, как кривится недавний труп. Поддел пальцем верхнюю губу Ирвина и взглянул на зубы, потом то же самое проделал с нижним рядом, заставил заклинателя разжать челюсти принялся осматривать язык.

– Слизистые в норме. Зубы тоже. Пульс присутствует. Дыхание равномерное. При пальпации уплотнений не наблюдается… Да, совершенно точно живой и здоровый. Теперь будем смотреть, как образец будет вести себя дальше. Попробуй-ка сесть, – он, наконец, обратился напрямую к Ирвину.

Заклинатель с трудом выполнил приказ, но чуть не завалился обратно. Он оказался в большом зале, заставленном столами. Ирвин насчитал десяток, но, возможно, зрение просто сыграло с ним злую шутку. И на каждом столе были накрытые простынями тела. Одни лежали неподвижно и выглядели умиротворенными, как спящие праведники, а другие изогнулись в конвульсиях и навсегда замерли в них. Ирвин почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но мужчина в черном крепко сжал его плечо и буквально стянул со стола. Заставил встать на ноги и сделать несколько шагов.

– Моторика тоже сохранена. Отлично. Доминик, объект под твоим наблюдением. Найди ему применение.

– Какое, сэр? – поинтересовался алхимик, почесывая за ухом.

– Какое угодно, главное, чтобы от него была польза. Изначальный эксперимент пошел не по плану, будем работать с тем, что есть.

Потом были дни в комнате, где из мебели были только стол и стул. Ирвину совсем не хотелось спать. Иногда заходил Доминик и проводил какие-то замеры, осматривал подопытного, бубнил что-то себе под нос, пока делал записи. Как бы невзначай он мог бросить какой-то странный факт. Например, что Ирвин первый его «восстановленный», который пережил первый час новой жизни. Или что его можно было бы использовать, чтобы закладывать бомбы. Или что на нем можно проверять действие алхимических субстанций, но данные могут быть ненадежными. Или что его средний срок разложения – две недели. Как раз за это время организм ослабевал и пытался саморазрушиться.

А потом, когда новых «восстановленных» так и не появилось, Доминик сказал, что отправит Ирвина «на задание».

– Есть одна девушка. Она первый алхимик, который смог достать человека с того света. Понимаешь? Это истинная алхимия, если твой заклинательский мозг способен осознать масштаб – превращение неживого в живое. Найди ее и приведи к нам, когда я скажу. Это будет твоя услуга за то, что мы тебя спасли.

– Вы?

– Мы называемся «Рох». И скоро о нас узнают все. А пока – пей, – сказал Доминик и приложил к его губам флакон с красной жидкостью, от которой пропадали голод, жажда и любое недомогание.

***

Ирвин мотнул головой, сбрасывая наваждение. Он уже успел пожалеть о том, что согласился. Надо было остаться в оцеплении, незаметно сбежать и заняться поисками Элль. Это был хороший надежный план, простой и понятный. Но, сколько доводов Ирвин ни приводил, он просто не мог развернуться и пойти обратно.

Тем более, что на углу в конце улицы он увидел Шона. Детектив Авер курил, поворачиваясь вслед за ветром туда-сюда, как флюгер. Это напоминало своебразный нервозный танец, в котором сошлись раздражение с нервозностью.

Стоило ему заметить Ирвина, он тут же перестал крутиться и направился прямо к заклинателю воды.

– А, вот и ты. Вовремя, – хмыкнул он, даже не глядя на часы.

– Изучал новые материалы дела, – кивнул Ирвин. Не соврал, в этот раз даже не пришлось красть папку с делом из архива – Шон сам принес ее ему, и Ирвин потратил весь обеденный перерыв не на прием пищи, а на изучение записей. Вот только он готов был поклясться, что не досчитался половины листов. Даже его собственные заметки как будто перепечатали, оставив пробелы, искусно замаскированные под опись улик и списки гипотез.

– И как?

– Как будто чего-то не хватает. Мы чего-то не видим.

Какой вопрос – такой и ответ, но Шона это не смутило. Он усмехнулся и хлопнул Ирвина по плечу. Запахло дымом. Шон выругался и принялся стряхивать с плеча напарника еще не до конца истлевший пепел.

– Вот же, Бездна меня дери. Забыл потушить, – он продемонстрировал окурок, зажатый между пальцами. Ирвин отмахнулся, бросил какую-то шутку невпопад. Мол, бывает. А внутри все туже завязывался узел. Он всматривался в лицо Шона, в строгие требовательные черты, будто под этими жесткими линиями начало проявляться то, чего раньше он не замечал.

Что-то фальшивое, прогорклое, как тухлая рыба, завернутая в новенький пергамент. Ирвин напрягся. Незаметно пошевелил пальцами, оценивая свое состояние. Он принял лекарство несколько часов назад, и сил в нем было еще достаточно, чтобы в случае чего защищаться.

– Какой у нас план? – перевел он тему.

Шон кивнул куда-то вперед. Они как раз вышли на улицу, с обеих сторон стиснутую игорными домами. Через узкие проулки можно было пройти дальше, на мостовую, залитую алым светом фонарей. В общем сумраке это выглядело угнетающе.

– Мне дали наводку, что здесь будет проходить сделка на людей, – он махнул куда-то в сторону игрового дома. – Подкупил пару официанток, они стали моими ушами и глазами. Якобы за чинной игрой будет решаться весь деликатный вопрос. Мы будем помогать за баром, но ты ведь можешь сделать это… с водой. Чтобы мы могли все расслышать.

– Вот зачем ты меня позвал, – хмыкнул Ирвин. – Прослушка не будет считаться доказательством в суде.

– А ты думаешь, они доживут до суда? – весело поинтересовался Шон.

Он провел Ирвина в подворотню и остановился возле замазанной побелкой двери. Стукнул несколько раз и, пока ждал ответа, опять закурил. У Ирвина руки чесались от желания присоединиться, но он решил повременить. Если понадобится использование сил, то уже на рассвете он опять будет в состоянии трупа.

– А твои информаторы не сказали, кто именно наши клиенты?

– Боятся, – поцокал языком Шон. – Да и сюрприз не хотели портить.

– Хорош сюрприз, – хмыкнул Ирвин.

Наконец, дверь открылась, выпуская облака сладковатого дыма. Ирвина замутило. Через клубы такого же дыма его волокли, еще живого, но уже обреченного. Последние минуты на бренной земле толчками вытекали их него, а руки слишком ослабели, чтобы попытаться зажать рану.

Заклинатель скрежетнул зубами, отвлекаясь от оплетавших мысли воспоминаний. На пороге служебного хода показалась невысокая девушка с собранными в узел тяжелыми кудрями. На секунду Ирвину даже показалось, что это Элль, но дым рассеялся, и он увидел, что у девицы нет ничего общего с Элоизой. Шон коротко поприветствовал официантку, та великодушно подставила обе щеки для поцелуев, после чего взяла детектива Авера под руку и потянула за собой, говоря что-то тихо и быстро.

Девица провела их по узкому коридору среди одинаковых дверей из темного дерева к одной, за которой обнаружилась прачечная. Сорвала несколько комплектов еще влажной одежды с бельевых веревок под потолком и бросила Ирвину с Шоном, а потом тут же скрылась за дверью. Послышался шаги и снова торопливая речь. Сперва Ирвин принял ее за какой-то странный говор, но сколько ни вслушивался, не узнавал ни слова.

– Кто держит это место? – спросил он.

– Какой-то выходец с Архипелага. Чист, как пророк. Документы, налоги, все идеально, не подкопаешься. И все сам, без покровителей и банд.

– Опасный человек, – констатировал Ирвин.

– Либо смелый безумец, – хмыкнул Шон. – Суши быстрее. Фариса придет за нами с минуты на минуту.

– Фариса тоже с Архипелага?

– На экзотику потянуло? – отшутился детектив Авер.

Ирвин стиснул зубы и принялся вытягивать воду из влажной ткани. Вскоре рубашки с брюками расправились. Детективы скинули одежду и убрали ее в заранее оставленный Фарисой чемодан, переоделись в одежду персонала. Ирвин готов был поклясться, что никогда не видел такого кроя: рубаха из прочной, но легкой ткани закреплялась бинтами на предплечьях и поясе, воротник плотно обхватывал горло. Штаны из того же материала были широкими, но их также обматывали ниже колена. С обычными ботинками это выглядело глупо. Шон свистнул и указал на две пары сапог. Ирвин поморщился, но все-таки переобулся – сапоги хоть и были из мягкой кожи, но все равно жали. Это было отвратительно и не позволяло сконцентрироваться на чем-либо кроме пульсирующей боли в поджатых пальцах. А вот Шону все было в пору.

– Это же пустынный наряд, – узнал Ирвин. – У нас, нахрен, под носом диаспора из Северной Пустыни?

– Они сбежали от местного… как там называется этот их правитель-фанатик. Мол Фариса полукровка, и ее там ждала незавидная судьба, – запросто ответил Шон. Он снял с бельевой веревки еще два куска ткани и протянул один напарнику. – Бери-ка, это маска.

– Если у нас хоть слово спросят, нам конец.

– Фариса предупредит, что мы на замене.

– Дело дрянь, – констатировал Ирвин, но Шон не слушал.

Он натянул маску на лицо и прошел к двери. Пару раз коротко постучал и сказал что-то на том же рычаще-хрипящем гортанном наречии, как будто собирался с силами, чтобы плюнуть. Ирвин с каждой секундой становился все мрачнее. Ощущение было, как будто его по рукам и ногам связали стальными тросами и теперь волокли на заклание. Можно было, конечно, попытаться бросить все и уйти, но это значило бы оставить напарника в опасности. Трибунал, тюрьма, разрыв маминого больного сердца.

Ирвин поморщился, он так и не написал ей после праздников. Обещал пригласить на Карнавал, а теперь даже непонятно, будет ли этот Карнавал когда-нибудь.

Фариса открыла их и, низко опустив голову, повела дальше. Через служебные помещения на кухню с огромной врытой в пол печью и несколькими жаровнями, под которыми бесновалось пламя. Оттуда снова в коридор и наверх по узкой лестнице, на которой даже тонкая Фариса двигалась полубоком. Ирвин прикидывал, что если придется прорываться, их ждут огромные проблемы.

С летсницы они вышли на второй этаж. Здесь стены были замазаны дешевой краской и все занавесили коврами – даже окна. С потолка на цепях свисали лампады из цветного стекла. По коврам были разбросаны подушки и валики, на которых сидели и лежали люди. Они все провожали маленькую процессию безразличными взглядами. Один приподнял пустую чашку, и Фариса понятливо кивнула.

Они остановились только в другом конце зала, где на высоком столе стоял ряд блестящих колб с металлическими трубками и чашами. Фариса принесла им несколько бурдюков с водой, вином и молоком, фрукты, табак и угли и жестом пригласила приступать, а сама ушла к гостям.

– И что прикажешь делать? – шикнул Ирвин.

– Просто организуй нам прослушку вон того угла, а я тут разберусь, – весело, будто ребенок на прогулке, отмахнулся Шон.

Ирвин вздохнул и пошевелил пальцами. Благо, воды в помещении было достаточно. Он незаметно вытянул ее из воздуха, из чайников с чаем, из колб. Собрал под потолком едва заметную цепочку пузырьков с тонкими водяными спайками, которые тянулась прямо в их закуток, раздваивалась и попадала в уши. Шон нарезал фрукты, переливал воду, нагревал в голых ладонях угли с видом знатока, а Ирвин лишь шевелил руками, удерживая систему прослушки на месте. Сил пока хватало, но если эта операция займет целую ночь, то их ждут проблемы.

В ушах зазвучали чужие голоса.

– Рад, что вы нашли время, – послышался мягкий, шелестящий, как песок по бумаге, голос. Он не мог принадлежать молодому человеку. Ирвин запросто представил его обладателя крепким стариком с короткой шеей, большим носом и выдающимся животом.

– Его у меня немного, господин Аслан, – ответил второй мужской голос. Напряженный. Хлесткий. Тот, что много раз отчитывал Ирвина и комментировал его слова.

Детектив вопросительно взглянул на Авера, но тот лишь прижал палец к маске там, где должен был находиться рот.

– Какой я вам господин. Мне не над чем господствовать. Я ваш покорный слуга, сеид Ган. Но я вынужден сказать, что если ситуация в городе станет острой, то мы должны будем прекратить наше сотрудничество. Мы не можем рисковать.

– Я считаю, что вы неверно понимаете ситуацию, господин Аслан, – с нажимом проговорил Ган. Джеймс Ган, капитан полиции, человек, умевший стелиться под Летицию и при этом учитывать интересы города. Человек, которого Ирвин знал с юности. – Сейчас самое лучшее время. Пока власти заняты подавлением беспорядков – которые будут, даже не сомневайтесь – мы сможем вывезти как можно больше людей. И куда более качественных. Не просто пьяниц и бездомных или шлюх, а квалифицированных магов, заклинателей, алхимиков.

– Йа Раад-иль! – возмутился Аслан. – Ваши алхимики как чума. На них не напасешься черной меди. Раад проклял их, но готов взять под крыло заклинателей..

– Значит, будет больше заклинателей, – согласился Джеймс Ган.

Ирвин почувствовал, как у него по спине бегут липкие дорожки холодного пота. Так легко капитан Ган говорил о продаже людей, как будто согласовывал смету на кофе. Ирвин вопросительно посмотрел на Шона, но тот жестом приказал ждать и слушать.