Текст книги "Осколки (СИ)"

Автор книги: Саша Урбан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– В подвалах игорных домов? С этими вашими леденцами в карманах? – наседала Летиция. Ее голос снова дрогнул. Она звала Доминика по имени, но ответом ей были только удалявшиеся шаги. Хлопнули двери.

Элль запахнула поплотнее халат и спустилась. Летиция сидела за столом в обеденном зале, тяжело опираясь локтем о столешницу, будто на ее плечи рухнул вес всего мира. Но, заслышав шаги Элль, она выпрямилась и отбросила с лица выбившиеся из пучка волосы. Улыбнулась, и в каждой черте ее лица читалось насмешливое: «Слышала, значит?»

– Госпожа Верс… – осторожно заговорила Элль. Сердце невольно сжималось от жалости к этой женщине.

– Я же просила обращаться ко мне по имени. И на «ты».

– Я… могу чем-то помочь?

– О, Элли, дорогая, – отмахнулась женщина, откровенно посмеиваясь над ее словами. – Чем ты мне поможешь? Поговоришь с ним?

– Могу попробовать.

– Очень мило с твоей стороны, но не стоит, – Летиция поднялась из-за стола и прошла к столику, на котором ровным строем стояли початые бутылки шерри, виски, вина. Взяла бокал и плеснула себе первого, что попалось под руку. – Долг каждой матери – дать своему ребенку лучшее будущее, каким бы неблагодарным он ни был. Порой мне кажется, что я слишком старалась. В его возрасте мы тоже бунтовали, но у нас был очевидный враг. А ваше поколение ищет врагов повсюду, лишь бы было на кого направить гнев.

Элль невольно обхватила себя руками, словно пытаясь закрыться от этой шутливо осуждающей речи. За последние месяцы Элль ни на кого не направляла гнев. Перестала быть угрюмой, улыбалась, она даже готова была признать, что почувствовала себя по-настоящему счастливой. Но Летиции было угодно назвать всех ее ровесников неблагодарными – а значит, и ее саму, – а еще Элль была в ее доме и не нашла в себе сил и слов, чтобы возразить. К тому же чутье подсказывало, что это никак не улучшит ситуацию.

– Может, он одумается? – только и сказала девушка.

Летиция фыркнула, смерила недовольным взглядом свой бокал, сделала глоток и добавила еще.

– Я не теряю надежды, дорогуша. Возможно, в этом ты могла бы мне помочь, – задумчиво добавила она.

– Как? – в груди вспыхнуло что-то. Желание оказаться в дружной семье, где дар Элль не будет расцениваться как проклятье или позор, не будет вызывать желания избавиться от нее.

– Выходи ко мне в новую лабораторию. Госпожа Мартинес – Амаль – выделила мне в ведение восстановленный храм, так что в конце этого учебного года я покину Академию. Ты сможешь выйти ко мне сразу, как только отучишься. Возможно, я смогу организовать тебе экстерн. Мне нужны такие талантливые алхимики.

– Доминику это не понравится.

– Ты же слышала, что он сказал. Ты можешь сама выбирать свою жизнь. Какую жизнь ты хочешь, Элли, дорогая? Со стабильной работой, с интересными заданиями? Со смыслом, в конце концов? Или хочешь таскаться по подземельям и слушать, как юнцы болтают о том, как бы им изменить мир, курят и напиваются?

Выбор был очевиден. И все-таки Элль колебалась. Между Летицией и Домиником и так образовалась трещина, а Элль рисковала стать клином, который разворотит этот разлом окончательно. Летиция словно прочитала ее мысли. Ласково улыбнулась, отставила бокал и протянула руки, подхватывая кисти Элль.

– Дорогая, я все понимаю. Эта дивная пора любви, когда кажется, что вы просто обязаны всегда быть вместе. Но это пройдет, милая. Это всегда проходит. У тебя появятся дети, а у него клуб, охота, встречи с партнерами. К этому нужно быть готовой. И хорошо, если у тебя всегда есть за душой какие-то свои сбережения и умение работать – на случай, если роль почетной матроны окажется не для тебя, – она улыбнулась, как будто знала какой-то секрет Элоизы, а потом отпустила ее руки. Вернулась к своему бокалу. – К тому же, возможно, благодаря твоему примеру Доминик поймет, что лучше взяться за голову сейчас. Ты ведь хочешь, чтобы муж тебя обеспечивал, а не сохранял привычку болтаться на женской шее?

Элль кивнула. Этот разговор выпил ее последние силы, и на секунду девушку повело. Пол перед глазами завертелся, Элль вытянула руку, пытаясь удержать равновесие: «Лишь бы не упасть». Вцепилась в столешницу и потянула себя вперед.

Тошнота тут же прошла, стоило только выпрямиться. Белый свет жег глаза, отражался от наполированных полов и глянцевых столешниц.

Элль узнала свой кабинет в лаборатории госпожи Верс. В храме Рошанны.

На горелке в центре стола стояла пузатая колба, в тесных объятиях стекла кипела и бурлила розовая субстанция. Плотный пар крался все выше, норовя высунуться из широкого горлышка, а в комнате едко пахло жасмином и ладаном. Запах просачивался даже через защитные маски.

– Почти готово, – возбужденно проговорила стоявшая рядом Летиция.

– Ты так говоришь последние три часа, – буркнул стоявший по правую руку от Элль Доминик. Девушка повернула голову.

Жених привалился спиной к столу и читал газету. Маска болталась на шее, халат расстегнут. Дом всем своим видом показывал, насколько ему скучно. В груди Элль свился комок эмоций: обида, одиночество… Это зелье было важно для Элоизы, она работала над формулой несколько недель, пока не создала то, что можно было с уверенностью назвать идеальным любовным зельем. Не просто афродизиак, усиливавший желание, а нечто новое, создававшее настоящую потребность в возлюбленном. Летиция была в восторге и утверждала, что это войдет в историю. Элль опускала взгляд, отгоняя мысль, что и сама бы с радостью использовала этот состав на себе. Она смотрела на Доминика, и понимала, что до боли, отчаянно любит его. Так сильно, что клетка ребер должна была вот-вот раскрыться, подставляя ему под удар обнаженное и беззащитное сердце. Но то же самое сердце подсказывало, что Доминика это не впечатлит. Он просто подожмет губы и вскинет бровь, как делал каждый раз, когда Элль пыталась рассказать ему что-то важное для нее.

Он так и не перебесился с той ссоры несколько месяцев назад, когда Элль впервые сказала, что будет работать на Летицию. Им были нужны деньги, чтобы оплачивать съемную квартиру, покупать еду. Доминик уходил на собрания революционной группы почти каждый вечер и злился, когда Элль просила его найти работу. Тогда Элль все-таки решила принять предложение Летиции. Доминик не скандалил. Просто скривился от отвращения, будто Элль вся вымазалась в грязи и наотрез отказывалась мыться. Так и ходил, но в последнее время с деньгами стало совсем тяжело, и Летиция великодушно предложила сыну поработать лаборантом, видимо, чтобы привить ему любовь к «семейному делу».

– Если бы ты действительно помогал, то дело пошло бы быстрее, – обронила женщина.

Доминик развернулся, бросил газету на стол и вскинул руки, как обычно это делала Элль. Девушка сперва решила, что он издевается, передразнивает, как вдруг почувствовала, что нити в кабинете искривились, натянулись под его неаккуратным прикосновением.

– Что ты…? – вскрикнула Летиция, но Доминик и не думал останавливаться. Магия в воздухе запульсировала, зелье в колбе зазабурлило. Воздух задрожал, стал тягучим и вязким.

– Нет! – воскликнула Летиция. Элль застыла, глядя, как ее зелье бурлит, как лиловый пар темнеет и валит прямо на столешницу, как злорадно улыбается Доминик. Элль разрывалась, не зная, за что схватиться в первую очередь: за схваченные Домиником нити или за зелье.

Она заметила мерцание. По бокам колбы расползались змейки трещин. Девушка успела только поднять руку, а в следующую секунду раздался звон стекла. Руку обожгло десятком осколков, вонзившихся сквозь ткань мантии и платья, как осы. А потом запахло паленым. Горелка разлетелась, и горючее масло разлилось по столу, а по нему, как по ковровой дорожке, заплясали языки пламени.

– Все на выход! – скомандовала Летиция и схватила Элль за плечи, подтолкнула к дверям.

Элль обернулась. Доминик лежал на полу, хватался за лицо и выл. Под его щекой скапливалась лужица крови. Элль вывернулась из хватки Летиции и подбежала к нему.

– Дом! – она схватила его за плечи, а он вцепился в ее руки.

– Элли! – сипел он. Осколок торчал из его шеи, прямо под челюстью.

Элль застыла, глядя на уродливый кусок стекла, сверкавший в багровом пятне из развороченной плоти. К горлу подкатила тошнота. Воздух нагрелся, стал вязким, драл горло, но Элль вдыхала его, превозмогая головокружение. Она лихорадочно пыталась подсунуть руки под плечи Доминика, чтобы посадить его, вытащить его, как будто от этого зависела ее собственная жизнь.

– Элль, уходи, я уже позвала помощь! – кричала откуда-то издалека Летиция. Ее голос тонул в звоне лопавшихся от жара пробирок и колб, а Элль не могла произнести ни слова. Она повторяла имя Доминика, звала его, пыталась докричаться, увидеть проблеск узнавания в его глазах. Его грудь вздымалась часто-часто, а глаза закатывались.

– Нет, стой, – кричала она ему. Стоило на долю секунды ослабить хватку, как Дом выскользнул, повалился на пол. Он рухнул лицом вниз, волосы взметнулись, и на долю секунды показался символ на коже – птица, распахнувшая крылья с длинными перьями. Но тогда Элль было не до странного знака.

Девушка заорала, завыла раненым зверем. Отчаяние и злость жгли ее изнутри. От мысли, что он сейчас погибнет здесь, сердце надрывалось, но осознание, что она просто не может бросить его здесь, чтобы спастись самой, бередило ей душу ядовитыми шипами.

И она сделала это. Обхватила его лицо руками, там, где от шеи к голове тянулись вены и артерии. В пальцы отдала пульсация заходящегося сердца, а кровь побежала быстрее от покалывания магии, что была заключена в цеплявшемся за жизнь теле. Элль не понимала, что делает, но знала, как поступить. Она отдала то, что было для нее дороже всего. Что она лелеяла и хранила в себе, что доставляло ей величайшее счастье и невыносимую боль.

Ее выкрутило болью, вывернуло наизнанку, пронзило холодом. А потом мир померк.

Она проснулась через несколько дней. Летиция сказала, что Доминик выжил. Что все хорошо.

– Как твои дела? – спросила Летиция, когда Эллиот привел ее в комнату, где лежала Элоиза. Летиция тогда настояла, чтобы девушку лечили в особняке Верс. Элль попыталась улыбнуться сквозь разлившуюся по грудной клетке тяжелую боль, но голос Летиции был таким пронзительным, таким заботливым, что слезы сами навернулись на глаза.

– Я не знаю, как это произошло, – залепетала она. – В формуле не было никакой ошибки.

– Я знаю, – Летиция села возле кровати и взяла девушку за руку. – Но ничего страшного. Все обошлось. Ты жива, это самое главное. Мы очень за тебя переживали.

– А где Дом?

– Он очень за тебя переживал. Он зайдет к тебе.

Голос Летиции был полон уверенности. Она еще не знала, что, когда она выйдет из комнаты, Доминика нигде не будет. Он не появится ни через час, ни на следующий день, ни через месяц. А с ним исчезнет и архив формул. Летиция на несколько недель превратится в призрак самой себя, разъяренный, готовый броситься на любого, кто жестом или взглядом высечет в ней первую искру гнева. Потом станет тенью. Полиции и всем остальным Летиция скажет, что Доминик уехал на Архипелаг, со временем она научится уже жить со своим горем. И со своей виной, появлявшейся в глазах каждый раз, стоило ей только взглянуть на Элоизу. От ожогов и порезов не осталось и следа, но проклятье, появившееся в результате их инцидента, пустило глубокие корни. Оглушающая пустота, поселившаяся под ребрами девушки.

И навсегда между ними останется этот омерзительный вопрос: «Ты как?»

– Элль, ты как? – голос пробился сквозь кокон образов. Элоиза замотала головой в попытках понять, откуда он звучит.

Образы слились в одно пятно, к горлу снова подкатила тошнота. Девушка зажмурилась, пытаясь прогнать сбившийся под челюстью комок, но стало только хуже. Она повалилась на колени и раскрыла рот, пытаясь вдохнуть, но облегчения не наступало. Только скрутивший ее спазм.

Запахло едкой желчью, перед глазами заплясали черные мушки.

– Принесите воды! – раздался голос. Такой знакомый, бархатистый. Элль ухватилась за него, вытягивая себя из лабиринта воспоминаний и образов.

Сморгнула выступившие на глазах слезы.

Она оказалась в плохо освещенном помещении. Стояла на коленях перед вонючей лужицей. От одного запаха в животе все заворочалось. Элль поднесла руку ко рту, но ее перехватили, а губ коснулось прохладное стекло стакана.

– Пей, – мягко проговорил человек.

«Ирвин», – вспомнила Элль. Она развернулась и вцепилась в его куртку. Теплая рука тут же легла на ее плечи, прижимая к себе.

– Все хорошо, – проговорил он чуть слышно. – Все хорошо.

И, словно в подтверждение, провел ладонью по ее спине.

– Так это твой алхимик-консультант? – послышался голос откуда-то сбоку. Насмешливый, неприятный. Говорящий издевательски тянул гласные и едва ли зубами не клацал. Элль потратила последние крупицы сил, чтобы поднять голову и взглянуть на человека.

Они оказались в тускло освещенной каморке, из мебели там была лишь одна скамья. Ирвин был рядом, а говоривший с ним заклинатель стоял в проеме, и от света ламп его рыжие волосы горели пламенем, что аж щипало глаза.

– Не сейчас, Шон, – сказал Ирвин.

– Конечно, дело подождет до утра. Капитану будет очень интересно узнать, почему она шляется по городу одурманенная. Или откуда у нее это? – вскинул бровь тот и поднял руку. В его пальцах болтался мешочек драже от Пенни Лауб.

Глава 12

Часом ранее

Солнце скрылось за горизонтом, и накрывшие город сумерки вспучились, потянулись к городу тяжелым одеялом облаков. Начал накрапывать дождь – еще мелкий, но Ирвин уже предчувствовал готовую разразиться бурю, которая вспенит лужи и каналы. Заклинатель не решался тратить силы на отведение потоков дождя – чистая кровь действовала не так долго, как зелье Доминика. У него было меньше дня, прежде, чем вернутся голод и разложение, а до тех пор нужно было сохранять человеческий облик и, по возможности, вести Элль.

Но все пошло не по плану. Он забылся, опять решил найти своих убийц, вместо того, чтобы помогать тем, кто спас его и от кого теперь зависела его жизнь. Ирвин сцепил зубы от бессильного гнева. Он не просил вытаскивать его с того света.

Точно ли?

Он уже не мог вспомнить наверняка, но вот сейчас, если бы ему предложили вернуться в прошлое и принять решение о том – умереть спокойно или продолжать существовать в виде кровожадной развалины, он бы не раздумывал.

Впереди показался храм Рошанны. На его ступенях собрались люди, искавшие спасения от дождя, но еще не готовые приносить дары мятежной богине. Ирвин собрал ладони лодочкой и плеснул себе водой в лицо. В свете фонаря попытался разглядеть свое отражение в луже – крови вроде бы нигде не было. Он зачесал назад волосы, поправил мокрую куртку, и под цепкими взглядами других заклинателей прошел в храм.

Его тут же окружили запахи благовоний, а служительницы в длинных мантиях предложили горячий чай и сухое покрывало. Жарко горели огни в лампадах, выгоняя уличную сырость, и во всем устланном коврами помещении было так тепло и уютно после холодного ветра и ледяных струй дождя, хлеставших по лицу, что Ирвин был готов разлечься на ближайших подушках, как сытый кот.

Когда очередная девушка в пепельно-розовой мантии подошла к нему, протягивая пиалу с чаем, Ирвин наклонился к ней и спросил, где он может найти Элоизу Фиуме. Послушница удивленно подняла голову и взглянула на него поверх капюшона. Ирвин показал ей жетон детектива. Девушка понятливо кивнула и опасливо попросила подождать. Вскоре она вернулась в сопровождении старомодно одетого мужчины с тростью.

– Детектив Ирвин Виеро, – целитель протянул руку.

– Господин, – кивнул Ирв.

– Можете обращаться ко мне по имени, я Эллиот. Присматриваю за нашими послушницами. Слышал, вы искали одну конкретную.

– Да, это по поручению госпожи Верс, – ответил детектив.

– Госпожа Верс поручила вам найти Элли? – не на шутку удивился Эллиот.

Ирвин тяжело вздохнул, чувствуя, как начинает закипать кровь. Этот человек умудрился парой слов перекрутить всю нить разговора.

– Нет, – процедил Ирв, сжимая кулаки. Он и так за сегодня уже дважды отчитывался о своей работе, не хватало еще этого целителя. – Мы с госпожой Фиуме должны были встретиться в городе, чтобы заняться поручением. Но встреча не состоялась и я надеялся найти ее здесь.

– Хм-м-м, – Эллиот поджал губы и окинул взглядом безликих девушек, прислуживавших в зале. – Здесь ее тоже нет. Сегодня вообще ужасный день, у меня катастрофическая нехватка людей, хоть самому все делать.

– Где я тогда могу найти госпожу Элоизу? – не сдавался Ирвин.

– Я за ней не слежу так пристально, как следовало бы, – отмахнулся целитель. – Госпожа Верс вызвала ее к себе, но они уже должны были закончить. Попробуйте поискать ее в этой блеводерне, где она обычно сидит. Я бы посоветовал переждать дождь, но он будет идти до утра, судя по болям в суставах у некоторых прихожан.

– Постараюсь пережить это, – кивнул Ирвин.

Только он развернулся, чтобы направиться к выходу из храма, навстречу ему торопливо засеменила все та же послушница, что дала ему покрывало и чай. Теперь за ней следовал констебль из участка Ирвина. Молодой парень, чьего имени заклинатель так и не запомнил, но на всякий случай кивнул.

– У нас инцидент с вашей… послушницей, – пробормотал констебль, не в силах попросить старшего по званию отойти и не слушать.

Ирвин и Эллиот переглянулись и одновременно спросили:

– Элоиза Фиуме, да?

***

Они с Эллиотом вошли в участок, чуть не столкнувшись в дверях, хотя ни заклинатель воды, ни целитель на первый взгляд не спешили. Только слегка поджатые губы выдавали, что они выбрались не на ночной променад.

– Вы на своей территории, – хмыкнул целитель, пропуская Ирвина вперед.

Констебль провел их через полупустой участок к камерам, где обычно содержали хулиганов или пьяниц, которые превращали подворотню в ринг или – не дай боги – нарушали закон о неприменении магии.

– А что именно произошло? – попытался выяснить Ирвин. Он уже не раз задавал этот вопрос по дороге, но констебль только отмахивался. Теперь же, когда он привел их к одной из камер, разговор как будто обрел смысл.

– Вот, – только и сказал доблестный служитель закона.

Посреди камеры стояла, покачиваясь, Элоиза. Куда-то исчезла мантия, а платье было растрепано и порвано в нескольких местах, как будто девушку волокли по улице вслед за автокэбом. Перчаток не было, вместо них руки девушки туго перебинтовали, так что она едва могла пошевелить пальцами. Волосы ниспадали на плечи непослушными волнами, по лицу текли слезы, а губы безмолвно шевелились. Глаза были распахнуты широко, но Элль как будто не видела ничего вокруг, запертая внутри собственного тела, как в клетке.

– Что с ней случилось? – тут же потребовал ответа Эллиот.

– В таком виде ее обнаружили на парапете моста.

– А перед этим?

– Бродила по городу, пугала людей, – раздался ленивый голос из угла. К собравшейся возле камеры компании присоединился детектив Авер.

Будто решив, что зрителей достаточно, Элль пошатнулась и рухнула на пол.

– Открывайте, – приказал Ирвин.

Элль начала приходить в себя. Рухнула на пол и затряслась в судорогах, закричала, вырываясь из липких объятий кошмара. Закричала так страшно, что захотелось закрыть уши. Казалось, даже стекла задребезжали от звона ее обычно низкого тихого голоса.

Поднялась суета. Ирвин первым влетел в камеру и прижал Элль к себе, не давая ей завалиться. Следом зашел Эллиот и принялся водить руками. Что именно он делал, Ирвин не понял, но Элль успокоилась. Констебля как ветром сдуло, а вот Шон Авер оставался невозмутим и принялся задавать вопросы, будто за ночь решил выполнить план не только по раскрываемости, но и по задержаниям.

– Так откуда у нашей молодой госпожи это? – он снова потряс мешочком. Драже колко заклацали внутри. Ирвин напрягся. Элль с трудом подняла голову и сжала его рукав, силясь подняться. Неожиданно голос подал Эллиот.

– А что это, по-вашему, господин Авер?

– Вы мне ответьте, – блефовал детектив. – Вы же в курсе оборота всех алхимических субстанций, верно? – он указал на саламандру на набалдашнике трости целителя. – Вряд ли молодую госпожу приспичило ночью поесть сладкого. К тому же, в такой час его нигде не купишь.

– Зовите штатного алхимика, проведем экспертизу, – не сдавался Эллиот. Он смотрел на Авера с почти нескрываемой ненавистью. В голове Эллиота попросту не укладывалось, как мог этот сопляк позволить себе грубить человеку почти в два раза старше. Не говоря уже о разнице в силах – целители всегда держались особняком и имели особую ценность для общества, а вот заклинателей пламени чуть что легко было сделать крайними. Особенно, если целитель умел воспроизводить следы ожогов.

– Придется прождать до утра, – развел руками Шон.

– Оставьте меня здесь, – всхлипнула Элль.

– А вашему специалисту явно нужна помощь, – пожал плечами заклинатель пламени.

– Шон, она работает с нами, это недоразумение, – произнес Ирвин. У него в голове не укладывалось, как мог человек, мирно куривший с ним в обед, превратиться в такую занозу в заднице. Но в этом был весь Шон – общение отдельно, а работа – это святое.

– Я понимаю, но тебе ли не знать – в городе произошла череда несчастных случаев из-за незарегистрированного зелья, – театрально покачал головой заклинатель пламени. – Разве я могу упустить алхимика, очень подозрительного и перемещающегося в неадекватном состоянии? А если дело в этих… штуках.

Ирвин скрежетнул зубами. Элль в его руках застонала от боли. Она попробовала ослабить бинты. Ирвин потянул за краешек ткани, но Шон тут же щелкнул пальцами,высекая предупредительные искры.

– Эй, нарушение инструкций по безопасности.

– Ради всего святого, она может остаться без рук! – повысил голос Ирвин.

Эллиот отодвинулся на шаг назад и внимательно наблюдал за ними. Ирвин вообще не понимал, собирался ли прислужник Летиции делать что-то. Он то и дело бросал на Эллиота вопросительные взгляды, а тот лишь пожимал плечами, будто был слишком увлечен тем, как развивались события, и не хотел вмешиваться.

– Ирвин, ты действуешь непрофессионально, – предупредил Шон. – Дождемся штатного алхимика и целителя, проверим эти… ампулы.

Ирвин поднялся вместе с Элль и передал девушку в руки Эллиоту, как рулон ткани на базаре. Подошел к Шону и выхватил у него из рук мешочек.

– Сейчас проверим, – с этими словами он вывалил на ладонь горсть драже и проглотил, не жуя.

Язык и щеки защипало от кислого лимонного вкуса, закололо от магии, но она вспыхивала и потухала. Все-таки, алхимические чары были нацелены на абсолютно живых. Ирвин поморщился и пошел к кофейнику. Обернулся на Элль и подмигнул ей. Эллиот с силой сжимал плечо девушки, так что она, даже если и хотела, не могла ни пошевелиться, ни заговорить.

– Со вкусом суварнского лимона, – отметил Ирвин. Налил себе полный стакан кофе и залпом выпил его. – Надо было тебе оставить.

– У меня аллергия, – проскрежетал Шон и посмотрел на часы. – Подождем.

– Как угодно, – улыбнулся Ирвин. Авер побелел от клокотавшей внутри ярости, пусть и пытался сохранить внешнее спокойствие.

Повисло молчание, только мерный стук трости разносился по залу.

Удар.

Удар.

И еще один в такт мерным шагам стрелок часов.

Ирвин сидел за столом и листал оставленную Стенли вечернюю газету. Элоизу усадили в свободное кресло, там она и дремала. И только Шон нервно дергался от каждого стука.

На пятый раз он подорвался:

– Может, хватит?!

– И правда, – щелкнул пальцами Эллиот.

Шон закатил глаза и повалился на пол. С грохотом завалились спать и остальные сотрудники участка, кроме ночных гостей. Ирвин встрепенулся и вопросительно посмотрел на целителя. Тот невозмутимо подошел к валявшемуся на полу Аверу и принялся считать его пульс.

– Он спит?

– Я же не совсем идиот, чтобы убить или покалечить детектива в участке, пусть и лояльном к нам, – хмыкнул Эллиот, поддевая Шона кончиком трости.

Он сделал несколько пассов руками, и Авер, не открывая глаз, поднялся, уселся за свой стол и продолжил спать лицом на недописанном отчете. Ирвин присвистнул, ни капли не смутившись под испепеляющим взглядом Эллиота.

– Что ж, думаю, инцидент исчерпан, – потер ладони Ирвин и направился к Элль. – Можем убираться отсюда.

– И куда вы собираетесь? – лениво поинтересовался Эллиот, протягивая руку, как если бы собирался схватить заклинателя за шиворот.

– Думаю, госпоже Фиуме не повредит немного отоспаться на двуспальной кровати.

– Я не сплю, – пробубнила Элль, не открывая глаз.

Целитель смерил ее долгим взглядом, что-то прикидывая в голове.

– По-тихому привести ее в храм не получится, – вынужденно признал он.

На том и порешили. Эллиот быстро проверил состояние Элоизы и сказал, что угрозы жизни нет. Ирвин оставил ему адрес, чтобы целитель мог проведать девушку на следующий день.

– Я буду обязан известить госпожу Верс. Мы решим вопрос с этим, – Эллиот кивнул в сторону начавшего похрапывать Авера. – Но я прошу вас не затягивать с расследованием. Это очень важно для госпожи Верс и города.

– Несомненно, – кивнул Ирвин и подхватил Элль на руки. – До встречи, господин целитель.

– До встречи, господин детектив, – хмыкнул Эллиот. – При следующей встрече расскажите, как вы умудрились так гениально уничтожить улики и не пострадать.

– Я же заклинатель воды, – лишь ухмыльнулся тот, и все трое покинули участок.

***

Дурман отступал, оставляя после себя нестерпимую усталость. Позвоночник будто расплавился, и Элль стоило огромных усилий не горбиться, не опускать голову – от этого усиливалась все еще мучившая ее тошнота. За окном уже успели пролиться ночные дожди, и теперь их синее полотно постепенно выцветало, а Элль так и сидела на диване в гостиной Ирвина и смотрела на город, гоняя в голове обрывки мыслей, растрепанные, как облака в ветреный день.

Детектив сидел на кухне, уперевшись локтями в столешницу. «Сидел» – это сильно сказано, каждые несколько минут он подрывался с места и то проверял полки с едой, то заваривал чай. Вопросительно поглядывал на Элль, но ничего не говорил. Элль тоже молчала. Пока Ирвин вел ее к дому, она на каждом шагу извинялась за все подряд: за свою нетвердую походку, за то, что пришлось ее спасать. Кажется, она даже настаивала на том, чтобы ее оставили на ночь в участке, и Ирвину пришлось уговаривать ее отправиться к нему домой. И все это под насмешливым взглядом Эллиота.

Образы последнего дня вились в памяти калейдоскопом, и Элль хмурилась, пытаясь сложить их в цельную картину, но стоило ей только приблизиться к какому-то умозаключению, на тело наваливалась слабость. Она потратила слишком много сил. Она пережила слишком много для одного дня.

Ирвин в очередной раз засуетился на своем насесте – высоком стуле, как в баре. Элль повернула голову в его сторону и всмотрелась в его сгорбленную спину.

Какого хрена он вообще вступился за нее? Потащил к себе домой. На что он рассчитывал? Неужели ему действительно так важно выслужиться перед капитаном Ганом и Летицией? Для его карьеры куда лучше было бы просто сдать ее, рассказать, что она подручная госпожи Верс. А там был бы обыск, вскрылось бы сотрудничество полиции и «Саламандр», а Ирвин стал бы героем дня. Может, даже поднялся бы по карьерной лестнице. Как вообще в здравом уме можно было отдать козырь, который сама судьба великодушно подложила тебе в рукав? И не додумается ли кто-нибудь – например, тот рыжий, – воспользоваться отброшенным в сторону преимуществом?

А главное, как он смог проглотить искрившие алхимическими чарами леденцы и выжить? Такое количество завалило бы даже слона.

У нее было столько вопросов вперемежку со словами благодарности, – в конце концов, Ирвин все-таки не бросил ее посреди участка, – но Элль спросила лишь:

– Ты как?

Ее голос осип и звучал совсем грубо и недовольно. Ирвин удивленно обернулся. Запоздало выдал очередную свою улыбочку, мягкую и теплую, будто ничего не произошло.

– Все хорошо, госпожа Фиуме. Спасение прекрасных дам – самая приятная часть моей работы. Хочешь чего-нибудь? Чая, кофе, воды?

– Мило с твоей стороны, – фыркнула Элль. Тело заныло, требуя тут же оказаться в объятиях простыней и одеяла, но в груди тут же вспыхнула тревога. Что, если дурман еще не выветрился, и она снова провалится в лабиринт воспоминаний? Элль не хотелось вновь пройти этот путь.

Ирвин еще раз улыбнулся, а потом выбрался из-за стола, подхватил уже успевший остыть чайник и пару чашек, бумажный пакет с обломками печенья, и отправился в сторону Элль. Девушка напряглась. В ней даже нашлись силы, чтобы придать лицу суровый вид, хотя что-то ей подсказывало, что сейчас она в лучшем случае напоминала бодрящийся и не очень свежий труп. Блюдца звякнули об столик. За ними последовали чашки. Неохотно нашел путь наружу сквозь залежи заварки чай, а Элль все продолжала смотреть на невозмутимое и миролюбивое лицо Ирвина, занимавшегося нехитрой церемонией.

– К сожалению, у меня почти нет еды. Но как только откроется булочная, я что-нибудь принесу, – виновато улыбнулся он. Элль кивнула, принимая это условие. Запустила руку в бумажный пакет и достала кусок бесповоротно засохшего печенья, направила его в рот под голодные вопли желудка, будто спрашивавшего: «И это все?»

Точно. Она даже толком не поела за весь день. Возможно, от этого дурман Доминика подействовал так сильно. И когда он только успел…? Она отогнала эти мысли. Надо же было так глупо попасться.

– Я знаю, что ситуация сложилась неприятная, но если ты захочешь рассказать, что произошло… – Ирвин придвинул к ней чашку с остывшим чаем. Напиток заварился слишком крепким, Элль чувствовала это даже по запаху и невольно ощущала горечь на языке. Тут же вспомнилось пиво, которым их угощал Фатих.

– Я встретила нашего отравителя, – коротко ответила Элль и постаралась всем своим видом показать, что дальнейший разговор Ирвин будет вести на свой страх и риск. Если у него достаточно мозгов, то он запросто сменит тему.

Заклинатель воды удивленно заморгал.

– Ты уверена?

Элль кивнула.

– А как ты поняла, что это он?

Она смерила его долгим изучающим взглядом, прикидывая, какую часть правды стоит рассказать. Решила ограничиться историей про невесту, которая искала алхимика, чтобы помочь своей подруге.

– …Знаю, что нужно было проследить за ними или что-то такое. Но я не ожидала, что он сам окажется не промах. И я узнала кое-что еще.

– Да?

– Ему помогают, – вздохнула Элль. К горлу подкатил комок, и она сама толком не могла сказать, от чего именно ей стало так паршиво. От усталости, общей слабости или заполнившего мысли страха. Но слишком уж хорошо складывались кусочки мозаики. – Наш отравитель действует не один. У него есть система распространения “Поцелуя смерти”.