Текст книги "Песнь русалки (СИ)"
Автор книги: Саша Урбан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10
Несколько дней прошли для Милорады чередой тревожного ожидания. Она нетерпеливо ждала встреч со Святославом, но тот с утра до ночи пропадал в городе. На рассвете он заходил к невесте, целовал ее и просил об одном и то же – наполнить скатерть-самобранку едой для людей. В один день Милораде даже удалось упросить его позавтракать с ней, юноша согласился. Даже извинился за то, что они почти не видятся, живя под одной крышей.
«Клянусь тебе, как только все закончится, мы это исправим», – твердил он. Что именно должно было закончиться, Милорада не очень понимала. Но что-то точно происходило. Днём в тереме было не встретить ни души. Иногда она слышала, как в коридорах возятся слуги, но стоило Милораде покинуть комнату в надежде хотя бы поговорить, те сразу скрывались за дверьми и углами. Девушка недолго задавалась вопросом: «В чем дело?»
Как-то ей довелось зайти в трапезную в тот момент, когда Дана отвешивала девушке-подавальщице такую звонкую пощечину, что аж окна задрожали. Голова бедной служанки дернулась, как у куклы. После этого княгиня выгнала девушку со словами: «Я же сказала никому из вас не попадаться мне на глаза!»
Милорада тоже поспешила скрыться.
Долю с Недолей тоже было почти не встретить. Сестрицы были словно привязаны к Дане и по первому ее приказу неслись к хозяйке терема. С прибытием княжича с невестой, княгиня старалась держать их при себе постоянно, даже по ночам.
А по ночам Милорада тоже ждала. Она выставляла за окно тарелку с молоком и ждала игошу. Но утопленный младенец все никак не появлялся, и наутро молоко оставалось нетронутым. В глубине души Милорада все злилась на Святослава за то, что тот спугнул малыша. Если с Водяным что-то случилось, игоша привел бы их коротким путем. Она даже попыталась рассказать это Святославу как-то вечером, когда юноша решил уделить немного внимания своей невесте, прознав, что она весь день провела в одиночестве. Правда, дослушать у него не получилось, Святослав уснул, разморенный горячей едой и чаем.
«Вот надо же было влюбиться», – бормотала себе под нос Милорада, в очередной раз меряя шагами светлицу. На рассвете Святослав снова зашел навестить ее. Милорада было потянулась, чтоб обвить его шею руками и поцеловать так, чтоб мир вокруг изчез на пару мгновений, но юноша высвободился.
– Скоро сыграем свадьбу, а там уж намилуемся, – улыбнулся он через силу и вновь покинул ее.
– А когда оно будет, это «там уж»? – спрашивала она про себя. Вот и теперь она гоняла этот вопрос в своей голове, сидя за вышиванием. То есть как, вышиванием? Игла с нитью порхала над пяльцами без ее участия, а Милорада только убеждалась, чтоб нигде не завязалось лишнего узелка и чтоб получавшийся узор выглядел так, как она задумала.
Алая нить переплеталась с бурой, воссоздавая мшистую землю Алой Топи. За всю свою жизнь там Милорада никогда не считала место, которое называла домом, сколько-нибудь примечательным. Теперь же она до дрожи боялась, что память о Топи померкнет. Нетерпеливо девушка вдела черную нить в другую иглу и пустила ее вышивать березы.
– Если волнуешься, то вышивать стоит руками. Колдовство только сильнее тебя растревожит, – послышался насмешливый голос. Милорада вскинула голову – на пороге ее светлицы, привалившись к дверному косяку, стояла Дана. Скрестив руки на груди, она внимательно смотрела на пляшущие в воздухе иглы, на парящие пяльца. Милорада попыталась ухватить их, но в следующее мгновение опустила руки под пристальным взглядом княгини. – Только не говори мне, что это Святослав приказал тебе скрывать.
– Он сказал, что людям видеть это не стоит.
– Он отчасти прав, – покачала головой женщина, взвешивая каждое слово. – Но здесь – все иначе. Ты ведь и сама понимаешь.
Ее губы растянулись в улыбке. Княгиня взмахнула рукой, и шторы сами задернулись, наполняя комнату полумраком. Заплясали огоньки свечей. Милорада присмотрелась – сальные свечи не плавились.
– Это не настоящий огонь, – отметила она.
– Стала бы я пользоваться настоящим, – хохотнула княгиня. – А ты что, умеешь?
Милорада сдержанно кивнула. В глазах Даны появился интерес. Она осторожно шагнула к невестке.
– Почему ты тут сидишь, как девица в беде? Ждешь, что наш княжич спасет тебя от одиночества?
– У меня тут свои дела, – пожала плечами девушка, кивая на рукоделие. Дана усмехнулась и закатила глаза.
– Ну, конечно же. Пока он скачет по городу и кормит бедноту хлебами, которые ты сотворила, ты сидишь тут, – с издевкой проговорила она. – Так ты себе это представляла, когда покидала с ним свою глушь?
– Какая вообще разница? – дернула плечом Милорада. А ведь она могла одним взмахом руки выгнать женщину из светлицы, но рука-то не поднималась. Было в речах Даны что-то такое, что заставляло девушку слушать. Как будто Дана знала, о чем говорила. Никогда прежде у Милорады не было такого ощущения: стоило ей спросить Ягу про людей, та отнекивалась или бросалась поговорками. В изумрудных глазах Даны же горело знание.
Княгиня тем временем подобралась ближе, села бочком на другой конец лавки и посмотрела на будущую невестку с пониманием, с нежностью.
– Милое дитя, такова их природа. Мужчин, – на всякий случай уточнила она. – Сперва они клянутся в любви, говорят, что не могут без нас, что мы их вдохновляем и придаем им сил. А потом – забывают. Привыкают к тому, что мы всегда рядом. Чувствуют себя хозяевами, но почему-то мы должны заботиться о них. Ты ведь уже почувствовала, что это такое? Когда предлагаешь ему заботу в обмен хотя бы на один нежный взгляд.
Она так тонко это описывала, что Милорада ощутила обиду, пронзившую ее душу насквозь. Как она могла знать так хорошо, что тревожило молодую девушку? И почему при всех ее способностях, красоте и колдовстве это случилось именно с ней?
– Ах, как ты побагровела, – отметила Дана. – Ну, не дуйся, лучше злись. Ты ведь делаешь все правильно – заботишься, слушаешь, ждешь. Этому женщин учат из поколения в поколение и еще будут учить.
– Но я так не хочу, – выпалила Милорада. Рукоделие упало на пол. Дана довольно хмыкнула.
– А вот это – уже правильный подход. Раз не хочешь – не будешь. Ты ведь не из тех девиц, которых держали в светлицах, день и ночь учили вязать и петь?
– Нет.
– То-то же. Ты можешь гораздо больше. Так ведь?
– Я могу заставить деревья цвести, – пожала плечами девушка.
– А хочешь, я покажу тебе кое-что полезное? – заговорщически подмигнула ей Дана и улыбнулась. Тепло, участливо, как в представлении Милорады могла улыбаться только мать.
И девушка не удержалась от кивка. Дана просияла, взяла Милораду за руку и повела было за собой, но кое-что привлекло ее внимание.
– Что это такое у тебя на руке? – она провела большим пальцем по россыпи родинок у основаия ладони девушки. Повернешь так – и получится идеальный круг, как луна.
– Пятнышко, – пожала плечами Милорада. – Сколько себя помню, оно у меня.
– Пятнышко, – довольно кивнула Дана и повела ее прочь из светлицы.
* * *
Воздух был по-зимнему морозен. Вдохнешь – и горло покроется шипами льда. Небо прогнулось вниз под тяжестью неподвижных снеговых облаков. Они напоролись брюхами на шпили башен, распластали бока по покатым крышам, но так и не просыпались снегом. Не было ни ветра, ни движения, ни света – все сковал мороз. И только в башне, где стены и полы были выложены обсидианом, где окна были закрыты мерцающим черным бархатом, грудь, скованная тяжелым серебряным панцирем, поднялась. Густые брови нахмурились. Густые черные ресницы задрожали. Тонкие губы разомкнулись, и с них на выдохе сорвалось: «Милорада».
И тут же скованный морозом край сбросил с себя оцепенение. Повалил снег.
* * *
Влас сидел в углу трапезной в доме Молчана. Жилище больше напоминало берлогу – оно выглядело грубо сбитым, никак не соответствующим важному, близкому к князю человеку. Жена Молчана явно тоже не одобряла царивший в доме полумрак, грубую и громоздкую мебель, поверх которой были нагромождены князевы дары – шубы, ткани, украшения, книги. Казалось, Молчан вообще мало интересовался материальной стороной вещей, да и в целом не волновало его ничего, кроме правды и правильности.
– Так вот надо сделать все по правде. Женись на невесте своей, а Дану – вон из терема пинком под зад, да покрепче, – твердил он уже в который раз. – Старый князь власти ей не завещал, она ее, считай, украла.
– Да как же можно, – верещал Блажко, тощий и нервный человек с впалыми щеками и лысеющей макушкой, напоминавшей птичье гнездо. Неизменный казначей Дола, которого Дана не боялась держать при себе. А вот он княгини явно боялся. И страх побеждал в нем даже желание вернуть власть законному наследнику.
– А отчего ж не можно? – ухмыльнулся Молчан, и спор занялся вновь.
Молчан говорил о том, чтоб просто выдавить княгиню из терема да и позабыть о ней, как о грозе в летний дней. Блажко же бледнел и трясся об одной мысли об этом и на пространных примерах пытался объяснить, что в сравнении с гневом княгини – даже самая лютая гроза покажется детским смехом. Молчан сравнений не понимал, поводов бояться тощей женщины тоже не видел. И все хлопал Святослава по плечу, то и дело обращаясь к нему: «Ну, княже? Что думаешь, княже?»
«Княже» был мрачнее тучи, и с каждой встречей становился все нелюдимее и злее. Вот уже несколько дней, закончив раздавать хлеб, они с боярами старого князя собирались в доме Молчана, и за все дни так и не смогли договориться. Молчан требовал действовать, остальные – боялись и тряслись перед княгиней. Стоило лишь упомянуть ее имя, и у всех перекашивало лица, будто всем им женщина являлась в самых страшных снах. А Святослав словно и сам не мог определиться, что делать. Но меньше всего Влас понимал, что он сам делает на этих собраниях. Под ругань прихлебывавших медовуху мужчин Влас только злился. У него были свои проблемы, и он бы очень хотел потратить время, просиженное в душной темной трапезной, на их решение. Но вместо этого Святослав таскал его за собой, как собачонку. От этого сравнения его аж передернуло, в груди огненным столпом взвилась ярость. Да, как собачонку. А он-то больше собачонки в десяток раз! Правда, обернуться обратно ему так и не удалось с самого прибытия из Алой Топи. Он уж было подумал, что все произошедшее выло сном или ведьмовством, да вот буквально этим утром проснулся голым посреди рощи, а до того ему снилось, как в волчьем теле он гонит по лесу зайца. Продрал глаза – а в небе луна насмешливо смотрит из-за полутени. Невыспавшийся, он вернулся в терем на рассвете и надеялся найти Милораду, чтоб вызнать, что за бесовщина с ним творится, но стоило ему одеться, его тут же схватил с собой Святослав.
– А что, если Дану хитростью взять? – не выдержал Влас и вскочил со скамьи. Спорившие мужчины удивленно уставились на него. Переглянулись. Молчан ухмыльнулся в густую бороду. А Блажко так и вовсе зашелся нервным визгливым смехом.
– Это ж какую хитрость ты хочешь против этой змеи проявить? – он смахнул выдавленные из уставших глаз слезы.
– Ну так ведь и змею можно хитростью изловить, – ответил Святослав. – И руки не поранить, и глаза от яда уберечь.
Молчан, Блажко и остальные переглянулись. Все как один скрестили руки на груди и уставились на юношей с насмешливым ожиданием, но Святослав видел, что это напускное, как морок. Никто не хотел идти против Даны, и даже молчанова жажда справедливости разбивалась через страх, который отцов воевода не желал показывать. Он готов был собрать своих дружинников и повести их штурмовать терем, но только если все согласятся. А никто не хотел быть тем последним, кто скажет решающее слово.
– И что же за хитрость у вас на уме? – торопливо спросил Блажко.
– А то не твое дело, на то и хитрость, – вскинул подбородок Влас. Святослав согласно кивнул.
– С княгиней разберемся мы сами, а вы поможете княжество в порядок привести, – спокойно проговорил Святослав, словно уже давно принял это взвешенное решение. Молчан тут же воодушевился.
– Да и ежели что-то не по плану пойдет, мы враз людей поднимем.
– Да! – закивали остальные.
– Верно.
– Отлично.
И принялись пить уже за славный план. Скрепляли договоренность рукопожатиями и напоминали, что откуда у кого вырвут, если кто-то нарушит слово и проболтается. Княжич и Влас попрощались с боярами и выскользнули за дверь под благодарности и пожелания удачи. Уже за порогом, отойдя от дома на приличное расстояние, они переглянулись.
– А что за хитрость будет? – спросил Влас.
– А какую ты имел ввиду? – прищурился Святослав.
– Ну, не знаю… – пожал плечами юноша. – А ты сам про что говорил, когда рассказывал, что можно змею изловить, руки не поранив?
– Да это из книги, – махнул рукой юноша, чувствуя себя полным дураком. Влас смерил его долгим взглядом и… Расхохотался.
Лицо его раскраснелось, на глаза навернулись слезы, как у Блажко несколько минут назад. Даже Святослав позволил себе несколько нервных смешков, но все-таки взял себя в руки, нахмурился. Оба в этот момент ясно представили, как будущий князь и волк будут какую-то хитрость против колдуньи придумывать.
– Кажется, пора обратиться за советом к твоей невесте, – отметил Влас, умолчав, что у него и самого есть пара вопросов.
– Отправимся.
Солнце выглянуло через дыру в истончившейся пелене облаков, обдало Дол вспышкой малинового света и двинулось дальше за горизонт.
* * *
Казалось, что Дана, о которой в Топи рассказывал Свят, та, что встретила их в тереме, и та, кто провела с Милорадой целый день – это были несколько разных людей. Сегодняшняя Дана нарумянила ей щеки, накрасила углем брови и глаза, собрала волосы в раскошную сложную прическу. И руки ее все время были нежными и аккуратными, почти невесомыми. Она все расхваливала красоту Милорады, будто накануне не она называла ее простушкой из глуши.
– Ну, милая, – пожала плечами женщина. – Святослав уверен, что я ему только зла желаю, а я не могу его переубедить, так что я просто играю свою роль. Но стоило мне увидать тебя, я сразу поняла, что ты особенная.
– Правда? – просияла Милорада. Дана закивала.
– Не может быть, чтобы тебе такого никогда не говорили.
– Бабушка всегда говорила, что я ужас, какая егоза, а характером хуже проказы.
– А я бы все отдала, чтобы у меня была такая дочка, – улыбнулась Дана, заплетая тонкую прядь в косу. Рыжие волосы сопротивлялись, вились, как им вздумается, но пальцы княгини были умелы, и вскоре тонкие косички спрятались в локонах.
– Почему же ее у тебя нет? – осмелела к тому времени девушка. Дана показала ей, как делать веселящее вино, и как оговором усилить свойства любого питья и еды. Она рассказывала, как помогала покойному мужу таким образом избавляться от тревог и от боли, когда болезнь особенно мучила его.
– Боги сыграли со мной жестокую шутку и лишили такого счастья, – горько улыбнулась она, и ее глаза наполнились ноющей тоской. Милорада в это мгновение ощутила неистовое желание обнять эту женщину, но Дана отвернулась и выглянула в окно.
– Скоро Святослав вернется. Беги встречать его.
Она помогла будущей невестке подняться и, еще раз сжав ее руку, отпустила. Милорада кивнула в знак благодарности и выскочила из Светлицы княгини. В коридоре послышались шаги Святослава, его тихий голос.
Свят с Власом еще обсуждали произошедшее у Молчана, но с каждым шагом разговор становился все глуше. Чувствовалось присутствие Даны. Святу все было любопытно, видит ли Влас то же самое, что и он – вырезанные на оконных рамах символы, увядающее убранство княжеского терема. Сердце невольно защемило от осознания, что оставлять тут Милораду было не лучшей идеей. А с другой стороны, куда ее деть?
Он остановился перед дверью в светлицу невесты и постучал.
– Заходи, любимый мой, – раздался певучий голос девушки. Святослав кивнул Власу и распахнул дверь. Да так и замер на пороге.
Милорада сидела на столе в окружении свечей абсолютно голая. Только выпущенные пряди рыжих волос прикрывали грудь, а стол, накрытый волшебной скатертью, ломился от еды.
– Чего ты желаешь мой милый, – медленно, растягивая слова, говорила она, не глядя в сторону двери. – Еды заморской, вина или меня?
И тут она подняла взгляд и, рассмотрев застывшего на пороге Власа, выпучившего глаза и по-собачьи вывалившего язык, прикрылась руками и зашипела, как кошка. Влас принялся хохотать. Святослав схватил друга за шиворот, сначала думал вытолкнуть в коридор, но, услыхав возню, втолкнул в светлицу и захлопнул дверь.
Милорада встряхнулась и вмиг оказалась одета. Слезла со стола и подошла к кувшину, принялась тереть лицо, смывая краску.
– Да могла бы и оставить, – хохотнул Влас.
– Сейчас пойдешь к Лешему, – предупредила Милорада.
– Прости его, – Святослав, сдерживая улыбку, привлек Милораду к себе и обнял, зарывшись носом в макушку. Девушка неохотно ответила на объятие. – Мы к тебе по делу.
– Да я уж поняла, – надула губы та. – По другому поводу тебя тут и не увидишь.
Святослав сделал глубокий вдох, подавляя нарастающую волну раздражения.
– Нам нужно кое-что придумать, – продолжил он.
– Хитрость, чтобы княгиню обойти и Святослава князем сделать, – нетерпеливо дополнил Влас. Милорада всплеснула руками.
– А зачем хитрить? Можно же поговорить! Она не такая уж плохая.
Повисло тяжелое напряженное молчание. Святослав смотрел на невесту, словно впервые увидал. В его голове торопливо складывались фрагменты мозаики. Еда и вино, краска на лице, нагота – сразу понятно, кто приложил руку. Святослав нахмурился.
– Ты говорила с ней?
– А с кем мне говорить⁈ – взвилась девушка, чувствуя в его голосе гневные ноты. – Ты оставил меня тут одну, делать мне ничего не дают, говорить не с кем! Что мне тут, со скуки помереть в четырех стенах?
– Но я ведь тебя предупреждал! – подступил он к ней. Милорада отшатнулась к окну и вдруг услышала странный шорох.
– Замолчи, – шикнула она на жениха.
– Что? – даже Влас опешил от такой наглости.
– Да замолчите вы оба, – приказала она. В повисшей тишине раздалось хныканье.
– Тетушка! Тетушка! Я выпил молочко. Помоги мне батюшку разбудить.
Милорада подошла к окну и коснулась ставней. Те тут же распахнулись, и девушка схватилась было за раму, чтоб вылезти наружу, но Святослав схватил ее за руку.
– Ты что творишь? Это же нечисть!
– Если ты хочешь узнать, что тут творится, милый мой, то лучше Водяного тебе никто не ответит. Вода все знает и все помнит.
С этими словами она легко перемахнула в черноту ночи.
Глава 11
Длинные аккуратные ногти щелкали по столешнице. Дана сидела, глядя перед собой на танцующие огоньки свечей. Три золотистых лепестка приплясывали в такт ее дыханию, а еще три извивались мелкой дрожью на поверхности отражения. Чарка зеленого вина была почти полна, еда на столе не тронута. Доля и Недоля сидели, прижавшись друг к другу, перед ними стояли прялки. Перед Даной лежали два веретена – серебряное и золотое. Сестры смотрели на них, и в их глазах стояли слезы, будто из обеих вытащили сердца и выложили на стол, заставляя смотреть, изнывая от боли.
– Ну, – кивнула Дана. – Это ведь несложно. Сделайте, что я прошу, и можете убираться. Будете свободны.
– Мы не можем, – твердо повторила Недоля. – Твоей нити нет.
– Так спрядите ее, – нетерпеливо бросила Дана. Видят боги, этот разговор повторялся изо дня в день, и одни и те же слова уже успели набить ей оскомину.
– Не может человек нам указывать, – жалостливо проговорила Доля и опустила глаза. – А мы не можем прясть, что нам вздумается. Лишь то, что богами предначертано.
– Вот как, – ухмыльнулась Дана и, достав из рукава мешочек, высыпала его содержимое в чарку. Даже издалека сестры увидели мелкие крупицы соли и пепла. Дана взяла в одну руку Чарку, в другую – веретена. Сжала их крепко, и обе сестры схватились за шеи. Княгиня медленно, растягивая мгновение, приблизилась к ним, и протянула чарку. – Пейте.
Сестры скривились, но хватка на веретенах стала жестче. Недоля скривилась и взяла чарку из рук женщины, принялась быстро пить большими глотками, сдерживаясь, чтобы не выплюнуть мерзкое пойло.
– Не так быстро, второй оставь, – приказала Дана. Недоля отдала младшей почти пустую чарку. Доля посмотрела на сестру блестящими от слез глазами и допила последние глотки. Горло обожгло и расцарапало, во рту вздулись волдыри. К утру они пройдут, но первые несколько часов, сестры знали, они проведут, моля о смерти. Если бы только смерть была доступна кому-то из них.
Дана довольно ухмыльнулась и вернулась за стол. Положила на стол гребень – между зубьев горели медью длинные рыжие волоски.
– Эта девушка явно вам дорога, не так ли? – улыбнулась она, глядя на сестриц. Те замерли в ужасе. А Дана, аккуратно сняв с зубьев один волосок, растянула его между пальцами, с наслаждением наблюдая, как на нем пляшет отблеск свечи.
* * *
Каким бы неуклюжим ни казался игоша с его кривыми ножками и ручками, Милорада едва поспевала за ним. Утопленный младенец, стоило им покинуть пределы княжеского терема, опустился на четвереньки и понесся вниз с холма, но не в сторону города, а прочь – туда, где в долине стояла одинокая мельница. Малышу не составляло труда пробираться по вязкой земле, а, спустившись с холма, он и вовсе пошлепал по воде, словно по суше. Троица застыла на берегу, глядя вслед нечисти.
– Ну и как дальше? Вплавь? – раздраженно бросил Влас. Святослав же схватил невесту за локоть.
– Давай вернемся, это опасно. Вдруг там ловушка?
– Ничего с нами не случится, – мотнула головой девушка.
– Откуда ты знаешь?
Милорада обиженно взглянула на юношу и вздернула подородок.
– Напомнить тебе, что меня вырастила, как вы называете, «нечисть»? – поджала она губы и обернулась к Власу. – Волки могут бегать среди живых и мертвых, по земле и по воде. Превращайся.
– Еще чего! – вздыбился тот.
– Мы теряем время.
– Да не могу я! – рыкнул Влас. Милорада закатила глаза и подошла к нему вплотную. Прежде, чем тот успел отступить или отмахнуться, она коснулась его лба кончиками пальцев. Влас пошатнулся, точно его дубиной огрели, подался вперед, выставил руки и приземлился уже на четыре лапы.
– Полезай на спину, – кивнула Милорада, почесывая загривок волка. И, не дожидаясь жениха, задрала юбку и перекинула ногу через широкую волчью спину. Раздалось недовольное ворчание. – Ну, тихо-тихо. Волки вроде тебя по сотне душ переносили, а нас всего двое.
Святослав с опаской приблизился к другу и заглянул ему в глаза, точно спрашивая разрешения. Влас недовольно заворчал, а потом, с трудом разжимая челюсти, выдавил.
– Ну давай, раз уж начали.
– Мы потом с этим разберемся, – пообещал Святослав.
– Все у тебя потом, – хихикнула Милорада. Святослав не успел ответить. Стоило ему влезть на спину волка позади невесты, та пришпорила зверя.
Влас сделал осторожный шаг, другой. Коснулся воды лапой – и почувствовал дрожащую твердь, будто наступил на полный бурдюк с водой, который не рвался, но проминался под его весом. В нос ударил запах тины и ила – след игоши. Волк втянул его всей грудью и бросился следом. Бежать с седоками было непривычно, но уже через несколько шагов Влас позабыл и о том, чтобы контролировать каждую из четырех лап, и о весе на спине. В ушах свистел ветер, из-под лап вырывались брызги, слышался хохот Милорады.
Казалось, он сделал всего несколько прыжков, и вот – перед ними уже выросла одинокая мельница, посеребренная лунным светом. На ступеньках их поджидал игоша.
– Хитро вы придумали, как ножки не замочить, – отметил он и протянул руку спешившейся Милораде. Девушка сделала шаг в сторону утопленника, но Святослав встал между ними и, обернувшись к игоше, строго спросил.
– Что тут случилось?
– Что тут происходит? Игоша! – раздался женский голос в тот же миг. Все обернулись, игоша тут же спрятался за широкой юбкой Милорады. Из воды вышла грузная баба в одной рубашке. Мокрые волосы, похожие на тину и водоросли, облепили тяжелую грудь. Не русалка, утопленница.
– Мамушка, я привел тетушку-ведьму батюшку разбудить, не ругайся, – заверещал ребенок, но при виде грозной утопленницы все расступились, стоило ей сделать шаг. Та протянула раздутую руку и подтащила к себе игошу.
– Я тебе сейчас! Хватит с нас тетушек-ведьм! – сказала она, нещадно трепя игошу за ухо. Тот пищал, но терпел наказание. Утопленница же быстро потеряла интерес и уставилась на чужаков. Больше всего ее заинтересовал Влас, который все еще был в теле волка. – Вот-те на! Неужто нам таки открыли путь в Царство Кощеево?
– Чего? – не понял тот.
– Добрая хозяюшка, – заговорила Милорада, делая шаг вперед. – Не сердись. Мы не хотим причинить зла. Игоша попросил о помощи, а моя бабушка Яга учила меня никому в помощи не отказывать, кто попросит.
– Так ты ягова внучка? – в глазах утопленницы промелькнуло уважение. Она ткнула толстым пальцем в сторону Святослава. – А этот кто?
– Жених мой. Княжич Дола.
– Все княжество залила Мертвая вода. Мы хотим узнать у Водяного, чем его разгневали, – продолжил Святослав. Утопленница всплеснула руками и расхохоталась.
– Мы б тоже многое хотели узнать у Водяного, да только спит он беспробудным сном. Вот уж несколько лун сменилось, а он все спит.
– И не просыпа-а-ается, – жалобно протянул игоша.
– Цыц ты, – замахнулась на него утопленница. Ее цепкий взгляд вернулся к троице. – Приходила тут одна колдунья. После нее-то все беды и начались.
– Позволь, мы посмотрим и узнаем, можем ли помочь, – снова попросила Милорада. Утопленница тяжело вздохнула.
– Ну, попытка – не пытка. Если не боитесь.
– А чего бояться? – улыбнулась Милорада. Святослав же был бледен, как полотно.
– А как нам попасть к Водяному? – осторожно уточнил он. Утопленница улыбнулась, поднялась выше по ступенькам к мельничному колесу и, вцепившись в него, крутанула со всей силой. Затрещало раздувшееся от воды дерево, послышался звон капель.
– Также как всем, милый мой. Также, как всем.
И захохотала низко и хрипло, как каркающая ворона.
– Нет-нет-нет, я вас тут подожду, – замотал головой Влас.
– А слугам кощеевым у моего мужа и так не рады. А вот ты, – она поманила пальцем Святослава. Тот сделал было шаг назад, но игоша разбежался и всем телом ударился о его ноги. Святослав поскользнулся, замахал руками, вскрикнул и с плеском упал прямиком под мельничное колесо. Он попытался закричать, но в горле лишь забулькала вода. А в следующую секунду его потянуло вниз, в непроглядную черноту.
– Да что ж вы делаете, нелюди! – заметался Влас, рыча и брызжа пеной. Он попытался нырнуть следом, но вода снова стала для него твердью. Он принялся рыть ее, как собака копает землю, чтоб спрятать кость, но лишь поднимал столпы брызг под заливистый хохот утопленницы и игоши.
– А волк-то совсем щенок, ничего еще не знает, – хмыкнула она и, прочистив горло, крикнула. – Жив твой друг. И здоров. Но если мы не поторопимся, то сестрицы мои невесть что подумают.
– Милорада, – рыкнул волк. – Если с ним что-то случится…
– Если будете стоять, непременно, – напомнила утопленница. Колесо крутанулось еще раз. Женщина схватила девушку своей толстой рукой и прыгнула в воду. Вода сомкнулась над их головами и всякий свет исчез.
«Вода опасна, а погибшие в ней никогда не находят покоя. У них нет могилы и нет места, где их родные могли бы почтить их память. Вода ненасытна и нетерпелива, поэтому Водяному все мало. Чтоб он не утаскивал к себе новых людей, то по весне и большим праздникам надо задабривать его. Кидать под колесо мельницы черного петуха, свинью или бычка. Чем сытее Водяной, тем меньше горя людям», – так рассказывала матушка, забирая из рук сына черного цыпленка, которого Святослав нашел на прогулке. На секунду под закрытыми веками мелькнуло ее лицо – круглое, нежное, с ласковыми зелеными глазами. А в следующую секунду Святослав закашлялся и сел.
– Глядите, сестрицы, проснулся, – раздалось рядом с ним. Юноша открыл глаза и осмотрелся. В полумраке грота его окружила дюжина женщин и все, как одна, в рубахах, простоволосые, мокрые.
– Живой! – воскликнула одна, стоявшая ближе всех. Женщина лет сорока, с натруженными грубыми руками, которые не смягчила даже смерть в воде. Она коснулась ледяной рукой его щеки. – И теплый.
– То-то ужин будет горячий. И нам хватит, и деткам, – облизнулась другая. Святослав вскочил на ноги и выхватил из сапога нож, выставил его перед собой. Утопленницы разразились гогочущим смехом.
– Ну-ну, против одной-двух это еще помогло бы, – сказала та, что трогала его.
– Не жрать его, это гости, – раздался грозный голос той утопленницы, что бросила его под колесо. Святослав обернулся – баба выходила из воды, держа на одной руке игошу, а второй – ведя Милораду. Девушка была бледна, но при виде других женщин заулыбалась и помахала им рукой. Утопленницы сбились в кучу и принялись во все глаза рассматривать живую девку.
– Это что еще такое? Это как? – заверещали они.
– Вот так, – отрезала баба и спустила игошу на каменный пол. – Не у одних нас беда. А теперь давайте как следует поприветствуем гостей.
Она раскинула руки и подозвала Святослава к себе.
– Смотри, княжич, это женщины Дола, утопившиеся. Убитые мужьями, сыновьями, снохами. Но не все. Кто-то сам в воду бросился. Кто-то по скудоумию на дно пошел. Но большинство, конечно, чужими руками сюда попало. Все мы – жены Водяного.
– А игоши – ваши дети? – спросил юноша. Утопленницы разразились смехом.
– Это просто дети, попавшие сюда, как мы, – отерев выступившие от смеха слезы, сказала она. – Пойдемте, на мужа нашего глянете.
Жены Водяного расступились, открывая путь к проходу – дыре в каменной стене подтопленного грота. Наконец глаза Святослава достаточно привыкли к темноте, царившей на задворках владений Водяного. Это было странное пространство, не имевшее точных очертаний. Были только ощущения: Святослав знал, что стоит по колено в воде, а под ногами у него каменистое дно, гладкое, как чаша. А позади шумит вода, будто водопад, но сколько юноша ни оборачивался, видел он лишь темноту. Свод грота тоже терялся в темноте, и только проход дальше, вглубь этого странного царства, будто сам бросался в глаза. Святослав взял Милораду под руку и девушка благодарно сжала его ладонь. Утопленница, что привела их, поторопила.
– Хватит ноги мочить, простынете, – шикнула она и шагнула в проход. Свят провел Милораду мимо остальных водяниц и нырнул следом.
Темнота оказалась почти осязаемой, он почувствовал ее касание на коже, будто прошел через паутину, натянутую промеж деревьев. Шаг, другой, и в глаза ударил яркий свет. Юноша выбросил вперед руку, защищая лицо. Рядом охнула Милорада.
– Ты посмотри, как тут красиво, – она выпустила его руку и бросилась вперед, припрыгивая от нетерпения.
