Текст книги "Песнь русалки (СИ)"
Автор книги: Саша Урбан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– … Надо будет только кухарок нагнать, чтоб еды точно на всех хватило.
– Зачем? – устало запрокинул голову Святослав. – А как же твоя скатерть-самобранка?
– Ну, это само-то собой. Но ты же не хочешь, чтоб народ только на колдовство полагался. Крестьяне ведь тогда совсем обленятся, – надула губки девушка. Свят нахмурился.
– У этих людей сейчас почти ничего нет. Несколько месяцев потопа убили урожаи и запасы. А ты хочешь заставить их последнее на праздничный стол нести?
– Ну что ты! Они ведь и сами могут захотеть так поступить. Гляди-ка, что это! Тут мы еще не искали.
Она указала на резной узор, вившийся вдоль столешницы. Свят подошел поближе и внимательно всмотрелся. Мелкая резьба складывалась в рисунок – волчья стая, бежавшая через заснеженный лес. Один из волков был до блеска вытерт многочисленными прикосновениями. Свят провел по нему кончиками пальцев, точно проверяя свою догадку, а затем с силой надавил. Застывший в прыжке волк ушел вглубь стола. Раздался щелчок, и столешница приподнялась. Святослав с замирающим сердцем подхватил деревянный край и, почти не прилагая усилий, поднял столешницу, оказавшуюся крышкой тайника.
Внутри оказалось небольшое углубление, в котором мирно лежали два веретена. Святослав выложил их под радостные возгласы Милорады, а сам принялся шарить по тайнику в надежде найти что-нибудь ещё. Письмо, книгу, что-нибудь, что отец мог оставить только для него. Хотя, если Дана уже успела и туда свои руки запустить, наверняка она уже все нашла и убрала, коль ей что-то не понравилось. И всё-таки княжич не сдавался и переворачивал выцветшие потрёпанный страницы и всякий хлам, который отец хранил в тайнике, пока был жив.
Обрывки лент, локон волос, золотистый, как пшеница, расписанный камень, ножичек с рукоятью, инкрустированной речным жемчугом и хрусталем. И ничего для Святослава.
– Что ты ищешь, свет мой? – Милорада осторожно подошла к жениху сзади, обняла его за талию и положила щеку промеж лопаток. Нервное возбуждение, разлившееся по крови юноши, словно угодило в силок этих объятий и затаилось. Притихло. Свят положил ладонь поверх сцепленных в замок рук Милорады и мягко провел кончиками пальцев по бледной коже. А на душе стало горько. Гадко. Последняя надежда, которая ещё пылилась в этих стенах вместе с хламом, обернулась прахом. Свят до этой самой секунды надеялся, что отец, даже будучи на пороге смерти, оставил ему что-нибудь, какую-нибудь подсказку. Но нет, князь Михаил был просто мужчиной, ослеплённым любовью к красивой молодой жене. Он воспитал своего преемника, обеспечил сына знаниями и отошёл в мир иной с чувством полностью выполненного долга. Вот только легче Святу от этого не становилось, сколько бы он ни повторял эту мысль. Ноги подкосились под грузом ответственности и одиночества. Святослав осел на пол, чуть не повалив Милораду.
– Ну-ну, – заворковала девушка, оглаживая его по плечам. – Что же ты, княжич? Что ты расселся? Править пора.
– Оставь меня в покое! – рыкнул юноша. Милорада отшатнулась, будто в нее плеснули кипятком. Губы скривились в полной презрения гримасе. Девушка круто развернулась на каблуках и вышла из комнаты, чеканя шаг.
* * *
– Ежели ты хочешь что-то копать, так давай я тебе тяпку выдам? – сложил руки на груди Микула, исподлобья наблюдая за сыном.
Влас почти не спал ночью, а если и проваливался в сон, то сновидения были тяжелыми, беспокойными. То ему снилась охота, то мертвецы, тянувшие к нему свои скрюченные предсмертной судорогой руки. Мертвецов Влас за свобю жизнь повидать успел, но эти… одного взгляда на них было достаточно, чтобы увидеть, что они умерли страшной смертью, мучительной, не своей. Вглядишься, и увидишь, как это произошло – поэтому Влас старался не всматриваться, жмурился, отгонял видения, а они все тянулись к нему, преследовали. Поэтому утром он проснулся, еще более разбитый и уставший, чем накануне. Встряхнулся, как шелудивый пес, и тут-то его посетила мысль – а что, если матушка знала, что он пойдет по ее волчьим следам? Хоть она и исчезла, когда он был совсем мал, но Влас помнил, что у Валки всегда все было про запас. От мешочка каши, спрятанного в горшках, до куска мыла для бани. Валка всегда предугадывала, что может понадобиться их небольшому семейству, ив минуту нужды у нее всегда находилось все самое нужное. А еще Влас знал, что отец слишком любил ее, чтоб избавиться от ее вещей. Поэтому он тут же вскочил с лавки, где ночевал, нашел сундук с материными вещами и принялся рыть его в надежде найти хоть что-нибудь. Хоть какую-то подсказку, которая намекнет ему, как жить дальше с волчтей долей.
За этим занятием его и застал отец.
– Неужто она ничего для меня не оставила? – беспомощно спросил юноша. Микула тяжело вздохнул, словно ждал вопроса, изо всех сил надеясь, что сын его не задаст. Почесал окладистую бороду. Влас нервно дернул ртом.
– Так оставила?
– Нет, – тут же осадил его отец. – Обещала, что сама научит, когда время придет.
– И что теперь⁈ – вспылил Влас. – Мне-то теперь что делать⁈
– Снимать штаны и бегать, – емко ответил Микула. Лицо его ожесточилось. – Радуйся, что в этом доме тебя примут любым. А не нравится…
Он не успел закончить. Влас порывисто поднялся от сундука. Направился к дверям.
– Куда ты?
– Искать того, кто знает, – едко бросил юноша и, переступив порог, обернулся волком, и побежал.
* * *
Если в отцовы покои Свят заходил с благоговением, боясь потревожить еще теплившийся там дух отца, то на женскую половину, где властвовала Дана, он входил с опаской. Отцова призрака он, может, и рад был бы увидеть, а тут побаивался. На каждом шагу он напоминал себе, что Дана жива, просто запечатана в заколдованном ларце, но от этого спокойнее не становилось. Интересно, когда-нибудь опаска перед ней отпустит его?
Мысли о княгине сразу развеялись, стоило ему увидать сестер, спавших вповалку прямо на полу, на расстеленном одеяле. Грудь стиснуло чувством вины. Как он мог не видеть, не знать их страданий? Хоть и понимал, что дело в мороке, но все же? Если не смог защитить двух духов, порожденных самими богами, то как уж с людьми совладать?
Он опустился к Доле и Недоле и принялся трясти их, пока те не открыли глаза, бездонные, как само время. Очнувшись ото сна, обе встрепенулись, прижались теснее друг к другу. Свят отстранился и положил перед ними веретенца.
– Забирайте, – разрешил он. – И возвращайтесь восвояси.
– Они… – Доля всхлипнула и, схватив золотое веретено, прижала к груди трясущимися руками.
– Спасибо, – выдавила Недоля и улыбнулась растрескавшимися губами.
Сестры крепко стиснули веретена в ладонях и прижали к себе, как развопившихся детей. Принялись покачиваться из стороны в сторону, проливая скупые слезы.
– Может, вам воды? – спросил Святослав. Недоля подняла на него глаза.
– Не нужно, – она улыбнулась чуть шире, но улыбка вышла недоброй, злорадной. – Ежели хочешь от себя беду отвести, сыграй свадебку в ближайшие дни.
– Но не вмешивайся, когда что-то пойдет не так, – добавила Доля.
Святослав перевел глаза на нее и увидел, что золотое веретено оплетено нить, золотой, тонкой как паутина. Такой же, но серебрянной, оказалось опутано веретено Недоли.
– Как это? Разве время?
– Никогда не будет подходящего времени, – сказала Недоля. – Особенно для того, кто живет в завтрашнем дне.
Она сжала руку сестры, и, опираясь друг на друга, прядильщицы поднялись. Поклонились Святославу в пояс.
– Береги себя, княжич. Попусту не рискуй, хоть живая вода тебя и защищает, – сказала Недоля.
– А наш народ тебе всегда благодарен будет, – добавила младшая.
Свят хотел задать еще столько вопросов, но в следующий миг сестры исчезли, будто и не бывали никогда в княжеских хоромах. Осталась только гнетущая тяжелая пустота.
Глава 15
Свят и упомнить не мог, как и когда уснул. Скопившаяся усталость навалилась на него тяжёлым одеялом, погребла под собой и потянула вниз, в пучину тяжёлых тревожных снов. Был там и подводный терем, и неверные жены, превращенные в щук и теперь шепчущие всяким дуракам пустые обещания. Водяной в красной рубахе смачно лобызался с Частухой, а в глазах последней (пока ещё) жены горела алчная радость. А что, если это она сама надоумила товарок мужа околдовать, чтоб затем спасти? Что если…? Но как…? Святослав хмурился, пытался выплыть из водоворота образов, и тут же угождал в новый. Вот, снова перед глазами мелькают огненные волосы Милорады и серебро освещённого луной озера. Мерцают льдистые глаза, но в одно мгновение веселость в них сменяется страхом. В огненных волосах оказывается сизоватая рука утопленницы, намотав на пальцы медные пряди, она давит на голову, погружая Милораду под воду, а Свят вопит, кричит, пытается помешать, остановить, но руки и ноги словно свинцом налиты – не пошевелиться. Несколько раз Святослав выныривал из тяжёлого сна, делал несколько судорожных вдохов и проваливался обратно. Видения перетекали из одного в другое, пока не смешались окончательно в вихрь слов и образов, как пролитые краски. А потом, наконец, под веками разлилась блаженная темнота, и не было в ней ни звуков, ни отблесков света. Только покой.
Лишь краем глаза Святослав, кажется, улавливал какое-то мельтешение во тьме. Слышалось ему, будто кто-то зовёт его. Окликает долгим, плачущим кличем. Святослав повернул голову на звук и проснулся. На лицо упали золотистые пятна солнечного света, мягкие, как поцелуи. Свят поморщился, чувствуя, как согреваются лоб и щеки, как полыхает красным под веками. На мгновение ему показалось, что вот теперь-то он точно проснется, и все безумные события последних дней окажутся лишь сном. В носу нестерпимо засвербило, Святослав рывком сел на кровати и чихнул до красных пятен перед глазами. Осмотрелся по сторонам и с тоской в сердце вздохнул – нет, все еще не сон.
Его окружили полупустые полки и раскрытые сундуки – слуги уже принялись переносить его вещи в княжескую опочивальню. В коридорах гудели голоса, что-то постоянно скрежетало и грохало. Казалось, кто-то беззастенчиво грабил княжеский терем средь бела дня.
«Лучше б оно так и было», – обреченно вздохнул юноша, когда, выйдя в коридор, увидал взмыленных слуг, тащивших дубовые лавки. Заметив княжича, они тут же принялись размашисто кланяться, поздравляя и справляясь о его самочувствие. Оно и правда было не из лучших, голова трещала, а от непонимания становилось только хуже. Казалось, он проспал не одну неделю, так уж сильно изменился терем. Исчезла опутывавшая его паутина, вырезанные на дереве символы и ставы накрыли расшитыми салфетками и платками, занавесили шторами. Служки, как муравьи, носились туда-сюда, перетаскивая княжеское добро, а из самого сердца терема звенел голос Милорады, точно отлитый из серебра колокол.
«Быстрее, шевелитесь же! К приходу княжича все должно быть готово! Ну же, бодрее!» – голос ее от нетерпения срывался на рык, и слуги принимались суетиться. Пользы это не приносило – все только валилось из рук, но Милорада выглядела довольной и… как никогда чужой.
Она не сразу заметила Святослава. Сперва завидев его на пороге, махнула рукой и принялась отдавать приказы: то подбери, это унеси, этому помоги.
– К чему спешка? – спросил Свят. Милорада подслеповато сощурилась и, рассмотрев жениха, зашлась громким смехом.
– Прости меня, свет мой, я вся в хлопотах, не узнала тебя.
– О чем хлопочешь? – поинтересовался юноша, скрещивая руки на груди. Внимательно, краем глаза, он увидел, как очи невесты подернулись бледной пеленой. Стоило ей моргнуть, все стало как всегда, только огромные зрачки почти скрыли озерную синеву. Он подумал было, что ему показалось, но если чему и научили его события последних дней, так это тому, что в окружении колдуний ничего не кажется. А значит, опять нужно держать ухо востро.
– Как о чем? О свадьбе нашей, конечно же! Народ уже во всю к гуляньям готовится, а Молчан и Блажко – ждут не дождутся, чтоб тебя перед всеми князем назвать. Вот ведь радость простому люду будет! – восторженно захлопала в ладоши Милорада. Свят окинул ее пристальным взглядом. Невеста уже и нарядиться успела, навесила в уши, волосы и на шею драгоценности, собрала рыжие косы серебряными лентами, надела наряд серебром и речным жемчугом расшитый.
– Так в день своей свадьбы моя матушка наряжена была, – холодно произнес Святослав. Милорада закивала.
– Правда? Я нашла этот наряд в одном из сундуков, была уверена, что это мой, – опять игривый смех, до того пронзительный, натужный, что почти не было сил его выносить. Он вонзался в уши иглами, звенел под черепом.
Свят прикрыл глаза и помассировал виски, пытаясь хоть как-то снять раздражение. Милорада тут же подскочила к нему с чашей в руках. В нос ударил запах пряного травяного вина.
– Держи, свет мой. Это от волнения, – проворковала она.
Слуги, тащившие мимо них еще одну лавку, тут же опустили свою ношу под быстрым взглядом будущей княгини. Милорада слегка толкнула Святослава в грудь, вынуждая сесть. От одного запаха трав кружилась голова, а мысли вились и завязывались узлами.
Ладно, Милорада знала Молчана, но когда она успела познакомиться с Блажко? А эта перестновка? Откуда ей было знать, что Свят должен переехать в княжеские покои? Этикет томил Милораду, она дождаться не могла, чтоб перебраться из своей светлицы поближе к Святославу. А теперь резко начала разбираться во всех тонкостях княжеской жизни. Свят долго смотрел на плещущееся в чаше вино. Затем поднял глаза на невесту и улыбнулся.
– Давай лучше чаю выпьем. Со сладостью твоей любимой, – предложил он. Милорада тут же взвилась и захлопала в ладоши.
– Эй там! Принесите нам чаю и пряников с яблоками!
Брови юноши чуть взметнулись вверх, но усилием воли он заставил себя сохранить спокойствие. Отставил чашу и поднялся.
– Куда ты? – невеста тут же оказалась подле него. Свят мягко приобнял ее и отодвинул на полшага.
– За свадебным подарком, ненаглядная моя, – улыбнулся он. – Вернусь, не успеют пряники принести.
Стоило ему покинуть зал, он перешел на бег, вихрем понесся в свои старые покои, молясь, чтоб не успели из них вынести зачарованный ларец. Слуги недоуменно оборачивались ему вослед, но Свят не обращал на это внимания – мало ли, какая блажь ударила в голову молодому князю. Он перескакивал через оставленные посреди коридоров сундуки и лавки, придерживался руками, влетая в повороты, пока не добрался до своей комнаты. Та почти опустела, только ларец остался на подоконнике.
Мальчик-служка задумчиво чесал голову.
– В чем дело? – спросил Свят. Паренек поспешно поклонился и принялся лепетать.
– Вы не подумайте, княже, я не бездельничаю. Просто тяжел ларец. Я не шучу. Но кому ни скажу, все хохочут, – и снова бессчетные торопливые поклоны.
– Он-то мне и нужен, – махнул рукой Свят. – Иди, таскай что-нибудь другое.
– Но как же? Госпожа Милорада ведь приказала…?
– Называть себя госпожой тоже она приказала? – нахмурился Свят. Служка снова закивал. Свят понимающе поджал губы.
– Иди. И постарайся не показываться ей на глаза, – посоветовал он.
Как только дверь за пареньком закрылась, Свят подошел к ларцу и поднял крышку. Заглянул внутрь. Вместо деревянного донышка его встретила кромешная чернота. Он тихо, вполголоса, позвал:
– Милорада!
В ответ тишина. Только в черноте зажглись два огонька. А в следующее мгновение рыжая стрела вылетела из тьмы, по лицу Святослава мазнула мягкая шерсть. Истеричное мяуканье наполнило комнату. Кошка выскочила на пол, с пола тут же оттолкнулась и вспрыгнула на подоконник, но и там не задержалась – бросилась в стену, отскочила от нее и бросилась к следующей, не задерживаясь ни на мгновение. Свят только успевал вертеть головой и смотреть, как маленькое худое животное наводит беспорядок, круша нехитрые остатки его жилища. Наконец, зверюга успокоилась, завалилась на бок посреди комнаты, задрала лапу и принялась вылизываться, явно довольная учиненным беспорядком. Свят осторожно подошел к кошке, присел рядом. Животное повернуло на него всклокоченную голову.
– Милорада? – осторожно окликнул юноша. Кошка протяжно и хрипло мякнула, заурчала и ткнулась носом ему в ладонь. Затем поднялась, уперлась лапами в колено юноши и принялась тереться. Свят аккуратно, как ребенка, поднял ее на руки и принялся гладить между ушами. – Прости меня. Не надо было тебя одну отпускать.
Кошка снова ласково ткнулась ему в руку, и тут же перед Святославом пронеслись события ушедшего дня. Он перехватил кошку под лапы и вытянул руки, так, чтобы кошка-невеста оказалась с ним нос к носу.
– А хотя какое «прости»! Это ты меня заперла! Ты захотела поквитаться. Ну что, довольна? Теперь там Дана с твоим лицом расхаживает и дальше свои порядки наводит? А!
Он легонько встряхнул ее, и кошка отозвалась недовольным мявканьем. Повернула голову в сторону.
– Что, нечего тебе сказать, да?
Кошка предупреждающе загудела. Святослав нахмурился.
– Натворила глупостей, да? Теперь уж и как расхлебать не знаю. И не рычи мне тут, – с этими словами Свят опустил ее на пол. Кошка заурчала и принялась тереться об его ногу. Юноша тяжело вздохнул. – Да, это точно ты.
Он привалился спиной к стене и сполз на пол. Запустил пятерню в волосы и все смотрел на кошку.
– Что же нам теперь делать? – вздохнул он.
– Для начала, – отозвалась кошка. – Нужно кожу мою с лица Даны снять.
Свят раскрыл рот. На удивление, в этот раз его уже не говорящий зверь впечатлил, а сами слова.
– То есть как… кожу? В смысле, прямо кожу? – одно дело, когда дружинников калечат на поле боя, а совсем другое, когда в княжеских палатах с человека заживо шкуру пускают.
– Как видишь. В кошачьей шкуре очень тесно. И жарко. И постоянно хочется спать, – вздохнула кошка, а затем взобралась к Святославу на колени и ткнулась носом в щеку. – Но, видимо, и правда ты меня тоже любишь, раз пошел на поиски и не повелся на обман колдуньи.
– Теперь нам самим нужно ее перехитрить, – со знанием дела сказал Святослав.
– Ну, да, один раз вы уже попробовали… – заговорила было Милорада, но тут же остановилась. Дернула ушами и нырнула княжичу под рубаху.
В то же мгновенье дверь распахнулась и на пороге оказались лже-невеста и Молчан.
– Пора начинать! – торжественно объявила «Милорада».
Глава 16
Свят с опаской озирался по сторонам. Кошка ворочалась под рубахой, царапая ребра тонкими коготками. Свят то и дело пытался придержать ее как-то незаметно, чтоб та не выскользнула на пол. А делать это приходилось очень осторожно, ведь «Милорада» и Молчан шли по обе стороны, как конвой.
– Что такое, князь мой? – взмахнула ресницами невеста, внимательно глядя на Святослава. – Никак, дурно тебе?
– Все в порядке, – отмахнулся тот.
– И правильно, – довольно кивнул Молчан. – Нечего плохеть, так долго все ждали этого дня. Столько приготовлений было.
– Да уж, столько приготовлений, – довольно поцокала языком девушка и тут же сменила тему. – Народ уже разошелся, мед и пиво полились из закромов. Надо и князя подготовить как следует. Я попросила Марфу принести тебе одеяние.
– Обо всем-то ты позаботилась, – стиснул зубы юноша, когда когти опять царапнули по животу. «Милорада» приосанилась.
– Конечно же. Хорошая княгиня ведь все под контролем держит. Ступай же, мы будем тебя ждать.
И, с этими словами, указала ему в сторону княжеских покоев. Из распахнутого окна доносились музыка и песни. Если задрать голову, то поверх забора можно было увидать длинные столы, растянувшиеся по главной улице. Угощений на них было немного, но народ, вырядившийся в самое лучшее, лихо компенсировал это весельем и танцами. Если так подумать, день для праздника был самый наилучший. Солнце словно отдавало дань тепла, проливая свет на позабывший о золотистых лучах Дол. Земля уже просохла и не чавкала под ногами, но недостаточно высохла, чтоб в воздух взвивались столпы пыли. Напасти отступили, и в голове сами собой рождались мысли о том, что теперь-то все будет хорошо. Не хватало только человека, который воплотит в себе это обещание. Но до чего же это все было не вовремя!
Свят распахнул ворот рубахи, и кошка тут же вскочила на кровать, прошлась по ней и развалилась прямиком на княжеском одеянии, расшитом золотом и самоцветами.
– Просторно тут, – протянула она, перекатываясь с боку на бок. Свят сел рядом и провел рукой по мягкой шерстке.
– Осталось только придумать, что дальше делать, – вздохнул он.
– Как «что»? Станешь князем, да прикажешь своим людям с Даны мою кожу снять. Сыграем свадьбу и будем жить-поживать.
– Звучит просто.
– А в колдовстве труда немного, только дело это зачастую грязное, – невозмутимо отвечала кошка.
– Мы что-то упускаем, – тряхнул головой юноша. – Зачем это Дане? Почему она так сильно старалась край кровью напоить, а сейчас – отступилась?
Кошка поднялась на мягкие лапки, влезла к Святославу на колени и заглянула ему в глаза.
– Отчего ты все какой-то подвох ищешь? Не правильнее ли сейчас поступить по справедливости, а потом уже разбираться, почему она так поступала?
– Ну, как-то неправильно это.
– Не думаешь же ты, что ее дела благими окажутся? Что кому-то она добра желала, насылая мертвую воду или снимая с меня кожу? Или не ее вина в том, что дюжина жен, дочерей и невест ушла под лед?
– Нет, конечно нет, – встрепенулся Свят. – Но как бы мы не позволили ей еще больше зла сотворить.
Повисло тяжелое молчание. Как никогда Святу было нужно, чтоб кто-то оказался рядом, помог советом. Да хоть Влас! Хотя, вспомнив о друге, Святослав тут же отринул эту мысль. Нет, Власу лучше быть сейчас подальше, ему и своих забот хватает. Тогда кто же? Кто-то мудрый, как отец.
«Молчан!» – юноша вскочил и направился к дверям.
– Куда ты? – Милорада спрыгнула с кровати за ним.
– Нужно поговорить с Молчаном. Он точно поможет. Ведьма наверняка и его обдурила. Но Молчан всегда любил Дол, был верен ему и отцу.
– Молча-а-ан… – задумчиво протянула кошка. – Можно попробовать. Что же, давай, я пойду вперед, дорогу разведаю. Если что, Дану отвлеку.
И, стоило двери немного приоткрыться, кошка тут же выскочила за порог и побежала вперед, только белые пятки засверкали. Свят старался за ней поспевать. Слуги уже побросали свои дела, и коридоры с расставленными кое-как сундуками и лавками, выглядели совсем уж заброшенно. Кошка легко перепрыгивала через все преграды, немного неуклюже приземлялась, видимо, еще не привыкшая к новому телу. Вот, она повернула за угол, и оттуда тут же донесся голос «Милорады»:
– Это что еще такое! Ловите ее! Кто-нибудь! Ловите! – спокойный приказной тон перешел на визг за пару мгновений.
– Так это же кошка, госпожа Милорада! – расхохотался Молчан.
– Чтоб духу ее тут не было!
Свят прижался к стене, подгадывая момент, когда бы появиться. Что-то со звоном разбилось, послышалось вопящее мяуканье и крик.
– Да лови же ее! Не шапку кидай, а излови! Да чтоб тебя!
В то же мгновение кошка пронеслась мимо Святослава, а за ней медным вихрем пролетела невеста. И все это под хохот Молчана. Свят перевел дыхание, поправил рубаху и вылез навстречу отцову воеводе.
– Молчан, – окликнул он.
– Княже, а что ж ты не готов?
– Беда, Молчан, – торопливо зашептал княжич. – Не Милорада это, а Дана.
– Как, Дана? Вы ж ее со свету сжить должны были или что там нахитрить еще?
– Не вышло, – махнул рукой юноша. – Эта ведьма нас обманула и Милораду кошкой обратила. Нужно…
– Ведьма? – в одно мгновение глаза Молчана налились кровью, а огромные руки потянулись к Святославу.
Один раз юноша успел уклониться и не дал себя схватить, но Молчан, какой бы грузной фигурой ни был наделен, обладал еще и проворством. Он дернулся в сторону раз, другой, а на третий метнулся в противоположную. Свят попытался уйти от его крепких рук, но споткнулся и повалился на пол. Тут-то воевода его и схватил за ворот, оторвал от земли так, что ткань рубахи впилась в шею, не давая вздохнуть. Свят затрепыхался, как рыбешка, попытался пнуть великана, но тот лишь продолжал поднимать его все выше и выше, не обращая внимания ни на пинки, ни на царапающие его предплечья ногти. Свят, забыв всякую гордость, царапался, как девчонка, и беспомощно клацал зубами. Молчан же, переполненный яростью, все тянул его вверх, а когда потолок, казалось, вот-вот коснется затылка будущего князя, резко отпустил. Святослав рухнул на пол, как мешок потрохов, и весь сжался, когда сапоги воеводы оказались возле его лица. Он был уверен, пинок неизбежен, но высокий женский голос предотвратил расправу.
– Жениха не тронь, – холодно приказала невеста. Свят поднял голову. И как он сразу не догадался? Перед ним стояла Дана: ни молодость лица, ни цвет волос не могли скрыть ее злобной и жестокой сути. За шкирку она держала трепыхающуюся рыжую кошку.
– Отпусти, – потребовал Святослав. Дана улыбнулась, в ее руке блеснуло лезвие ножичка, тонкого, чуть кривого, точно кошачий коготь. Она поднесла сталь к кошке, прямо к мягкому животу. – Не смей!
– Как же ты готов защищать девицу из глуши. Уж не сильнее ли, чем родное княжество?
– Чего ты хочешь? Править желаешь – правь, – пошатываясь, он поднялся на ноги. – Отдай ее, мы уедем, ты никогда о нас не услышишь. Но не мучь ни ее, ни людей.
– Глядите-ка, что за речи, – хохотнула Дана, но кошку не выпустила. – Ничего ты не понимаешь, щенок.
– Я знаю, кто ты, – уверенно заговорил юноша. – Бессмертная княгиня, тебе уж больше сотни лет. Эта земля всегда была при тебе. Я не стану пытаться занять твое место.
– Поживи с мое и поймешь, что одной земли маловато будет. Не для того я пыталась жизнь со смертью переплести, – презрительно поджала губы «Милорада» и снова скосила глаза на кошку. – Так хочешь оставить себе свою шерстяную невесту? Готов и престолом откупиться?
– Да, – кивнул Святослав, невзирая на пронзительный вой кошки. Дана улыбнулась.
– Что же. Будь по-твоему. Но сперва выполни мое условие.
* * *
Солнце вышло в зенит, воздух наполнился пьянящим удушливым жаром. Запахи воспрянувшей после ливней травы и цветов смешались с потом и пролитым пивом. Веселье выходило из берегов, как река в половодье, люди гуляли, словно в попытках забыть дни безмолвного ужаса, когда грядущий день не обещал ничего хорошего. Но теперь под ногами у них была твердая земля, ласковое солнце обещало дать еды и спасти от голодной зимы, а молодой князь уж позаботится о том, чтоб Дол выстоял. Стоило юноше в расшитом камзоле показаться под руку с будущей княгиней, сверкающей самоцветами в волосах, ушах и на пальцах, толпу накрыла новая волна радости. И хоть молодой князь был сдержан и молчалив, это тут же приписали к его достоинствам.
– Смотрите-ка, не ест, не пьет, все думы думает.
– Ну так само ж собой, князь ведь наш ученый. Книжки всякие читает.
– Еще не князь.
– Да с минуты на минуту князем назовут. А как он о нас заботился, пока вода стоячая землю отравляла! Он и тогда уж князем стал.
– Вот как женой молодицу назовет, тогда станет. И как при такой девке о чем-то еще думать.
Языки развязывались и на ближнем к князю краю стола, и на дальнем. Все любовались красавицей-невестой. Гадали, не иностранка ли. Даже Игнат вылез из своего храма и присоединился к общему гулянью, но считал своим святым долгом держать кислую мину и напоминать, что без благословения божественного брак силы иметь не будет.
– Что нашей глуши благословение, отец! – улыбалась ему краснощекая девица по другую сторону стола. – Другие боги у нас попрятались, схоронились от ваших церквей с колоколами. Им дома из камня и дерева ни к чему, свои хоромы у них есть. А в домах пусть люди живут.
– Молчи, неразумная, – шикнула на нее Глафира, сидевшая подле Игната и яростно теребившая кривенький крестик. Игнат поднял руку и пригладил бороду.
– Не лютуй, дочь моя. Каждому воздастся по вере его.
И, выдержав полную достоинства паузу, принялся за куриную ножку.
Свят все сидел, глядя перед собой, но не всматриваясь в лица веселящихся. Ему казалось, стоит ему различить улыбку на знакомом лице, тут же его самого скрутит от омерзения. Скольких еще сумела отравить своим колдовством Дана. Да и стоило ли удивляться, раз под руку с тобой сидит бессмертная княгиня-душегубка, натянувшая на себя кожу молодой девушки? Пользуясь близостью «невесты», княжич решил рассмотреть ее внимательнее. Он и сам не раз свежевал убитых на охоте зверей, видал чучела заморских животных и мог сказать, что работу Дана провела искусную, если не приглядываться. А если смотреть внимательно, было видно, как неестественно опадают щеки, как прорезаются под ними острые скулы. Интересно, а там, под лицом Милорады, будет бледная Дана? Или алая плоть, пронизанная белыми жилами? Святу стало не по себе, к горлу подкатил ком тошноты.
– Что это ты дрожишь, милый мой князь? Никак не можешь супружеского ложа дождаться? – ехидно поинтересовалась невеста.
– Долго еще? – спросил Свят.
– Гляди ты, какой нетерпеливый, – улыбнулась та. – Скоро, милый мой, скоро все решится.
– Что «все»?
– А о том нужно было раньше беспокоиться. Глядишь, и понравилась бы тебе моя задумка. Ты ведь у нас человек ученый, – с издевкой протянула девушка. – Да и к нежити шастать не гнушаешься.
– Если бы ты мертвую воду не пустила…
– Тише ты, – тонкие пальцы крепко сжали его руку под столом. – Или не видать тебе больше кошачьей твоей невесты. Не сведуешь в моих делах – так и не берись корчить из себя умника.
– Сейчас-то тебе что скрывать?
– Ничего. Сам все увидишь, – она сделала еще глоток из чарки. – Но с Водяным вы хорошо сладили. Он и сам должен был проснуться, но так даже лучше. Пусть на земле и на воде знают, кому Дол достанется.
– Зачем же…?
– Горько! – заорали все вокруг. «Милорада» тут же подскочила, дернула Святослава на себя. Юноша поднялся через силу. Бледные холодные руки впились в его пальцы, на подкрашенных алым губах расцвела самодовольная улыбка, больно похожая на оскал. Невеста переложила руки на плечи жениха, удерживая его на месте, и потянулась к нему под возбужденные вопли ликующей толпы.
Свят как мог отпирался, старался отвернуть голову, и тут на него налетел ветер, отвесил хлесткую пощечину, отбросил невесту в сторону. Толпа осела, заохала, люди прижались друг к другу. Это был не жаркий летний ветер, то был буран из самого сердца зимы, звенящий маленькими серебряными снежинками, похожими на тысячи острых игл.
Ясное небо затянули тучи, ветер все усиливался, и в его завываниях родился новый звук – надрывное карканье. К нему прибавилось хлопанье крыльев. Толпа обернулась в сторону источника шума, и тут же из-за леса черным облаком вылетела стая воронов. Она взвилась над кронами, коснулась облаков, а затем принялась кружить прямо над гуляньем.
