Текст книги "Наш друг Димка"

Автор книги: Саша Тумп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

завели его в Москву, где он, «зацепившись своим крючком,

прикипел навсегда». Дела его, похоже, шли неплохо, а уж как там

на самом деле… кто его знает.

Отличительной особенностью Серёги было то, что ему стоило

больших трудов согнать улыбку со своего лица. Улыбка была

добродушная и искренняя, что удивляло любого, хоть немного

знающего Серегу, но сразу же и располагало к нему.

– Серёга, тебе в Америку надо. Там ты со своей дурацкой

улыбкой великим человеком будешь. Там из себя выдавливают, а

у тебя она сама лезет.

Димка уже не раз говорил ему это.

– Я в Америке буду опасен для их общества. Ибо сразу увидят,

что мне чужда их идеология. А раз так, я – опасен.

Так всегда отвечал Серега. За что и получил кликуху –

«Опасный».

В девяностых же такая кличка была полезной.

Вообще вся жизнь его была полна событиями и

приключениями.

В девяностых, когда все серьёзные люди серьезно решили

осваивать нарождающийся рынок, он создал в своем районом

городке ТОО « Шахты Воркуты и Шпицбергена».

Вот так! Ни много ни мало. Поехал и зарегистрировал

«товарищество с ограниченной ответственностью».

Он первый из нас догадался, что государство ограничило

ответственность для «своих», и тут же, приняв правила игры,

влился в эти ряды «своих».

Ни у одного человека не возник вопрос, «почему шахты», а тем

более «Воркуты и Шпицбергена». Одна половина городка

– 19 -

прекрасно помнила, если не по своим воспоминаниям, то по

воспоминаниям родственников, что такое Воркута, поэтому

молчала. Вторая половина городка не знала, что такое

Шпицберген, и молчала по этой причине.

И всех заставляло молчать слово «шахта», вселявшее ужас на

генетическом уровне в каждого, кто вырос в наших местах, где

болота и озёра занимают чуть ли не половину территории.

Одним словом, к осени все бывшие «топы»: «Облтоп»,

«Гортоп», «Райтоп» и все бывшие государственные организации, в

названии которых было слово «уголь» или «торф», так или иначе,

работали на ТОО «ШВШ».

А поскольку все ещё хорошо помнили сочетание букв «ВПШ» –

«высшая партийная школа», то вопросов к Серёге не было, тем

более, что все знали, что он – Опасный.

…Естественно, что в холода все стали топиться «воркутинским

углем», отсюда и цена его была не самая низкая.

Серёга же за наличку таскал уголь из Новокузнецка, чем

немало гордился, поскольку шахтёрам, которых в это время

государство забыло, Серёгины деньги были очень нужны.

Потом Серёге стало тесно, и он «зацепился крючком…», но

никогда не забывал дом, где родился, и всегда приезжал к

родителям, хотя его батя по-другому, кроме как «супостат», его не

называл.

Весна требовала, кроме решения проблем со снегом на крышах,

решить еще кучу других проблем, кроме того, у его мамы был в

это время день рождения, и он всегда приезжал в марте. А

приехав, недели две колобродил по местам своей юности, конечно,

заезжая к Димке, прицепом к которому шли мы все.

… Утром мы все встретились в гараже.

Поскольку в команде Димки и Серёги за рулем был Сашка, то

было ясно, что вечер и ночь у нихудались. Да, собственно, это

было видно и по их лицам, а так же по ароматам, навеваемым

утренним ветерком с их стороны.

…Выезд на места рыбалки наших местных рыбаков был через

мост. Слева за мостом была своротка, а уж там кто как, как у кого

сложилось по жизни, туда и разбредался в поисках своей

рыбацкой удачи по своим и чужим исхоженным местам.

…Вот перед этой свороткой Димкина машина и остановилась.

Остановились и мы.

Утро уже разгулялось, но солнце еще не выкатилось.

Остановились. За нами ещё шли, машина – две.

– 20 -

Вышли, подходим, спрашиваем: «Что вдруг встали, или что

там случилось?..» «Укачало», – говорят, а сами смеются да на

дорогу всё поглядывают, ждут, когда машины проедут, а сами

вроде как на капот тряпицу расстилают, вроде как чайку попить

перед рыбалкой.

…Только те машины нас объехали, они достают из своей

какой-то плакат на палке, относят в сторону и в снег втыкают.

Читаю: «Внимание! С целью адаптации на данной территории

«Green Alligators» (кайманы обычные), выпущенных в связи с

программой «Green Word», ПРЕДУПРЕЖДАЕМ, что запрещены

преследование, ловля кайманов, а так же причинение какого-либо

вреда особям. А так же ПРЕДУПРЕЖДАЕМ, что особи всех

возрастов могут быть крайне опасны. В случае возникновения

проблем звоните по тел…» – и указан телефон.

Только они воткнули этот плакат и к машине подошли,

подъезжает ещё машина.

– Мужики, что там за хрень написана? Опять запретили, что

ли, на лёд выезжать? – мужичок открыл окно и нас спрашивает.

– Хуже. Крокодилов выпустили. Говорят, к ним близко

подходить нельзя, – Димка старался говорить спокойно,

одновременно заслоняя Серёгу, который уже давился от смеха.

– А ну!.. – мужик вышел из машины и стал внимательно

читать объявление.

– Не, вы видели?.. Не сегодня – завтра воду начнут сбрасывать,

вроде как к паводку готовиться… Рыбу погубят… Лед по берегу

обломают… А эти… – он махнул в сторону плаката, – знают, что

ли? Попадут где-нибудь под лед…

Задавит их к чёртовой матери… А отвечай ты… Звони им…

Бегай тут за ними, выручай… Лоботрясы…

Ничего путью сделать не могут… Бардак! Кругом один

бардак… Подождать не могли… Нет, давай их сразу, этих

малышей непривыкших, и на снег… Лед ещё кругом… Идиоты!

Кругом одни идиоты!.. Это, наверняка, нужно было деньги по

первому кварталу списать… Зла не хватает! Кругом одни

бездушные идиоты!!

Он резко сел в машину, что-то объясняя попутчикам.

Пока мужик крыл по чём попади порядки, я, делая вид, что

занят и боясь мужика спугнуть, записал телефон.

Мы, смеясь, поехали дальше. Настроение было хорошее.

– 21 -

… Клёв был не очень активный, а иногда – никакой. Позвонил

домой, решил позвонить и про кайманов. Вызов шел, но трубку

никто не брал…

… Сразу после обеда решили ехать домой. Димка с Серёгой

были навеселе. Сашка не очень. Мы – грустные. На обратном пути

остановились около плаката. Плакат кто-то перенёс поближе к

дороге и, судя по следам вокруг него, многих он заинтересовал.

При нас около него фотографировались несколько рыбаков.

– До первого апреля достоит? Мы с Димкой всю ночь

рисовали… Насмеялись… – спросил меня Серёга, кивнув головой

в сторону плаката.

– А кто его знает. Народ у нас жалостливый, может, и достоит.

Телефон только не отвечает… – я кивнул головой туда же.

– Трёсся, трёсся телефон-то … – Серёга стал доставать телефон

из глубины ватных штанов.

– О!.. Сорок семь неотвеченных вызовов…

…И вправду народ у нас хороший, добрый и жалостливый… –

вздохнул Серёга, с удовольствием глядя на весеннее небо.

Димка, дождь и футбол

Дождь шел третьи сутки.

По словам Димки, «он переставал утром для того, чтоб могли

сходить в лес, днём немного стихал, чтоб костёр мог разгореться, а

мы могли согреть чай, вечером не переставал, а ночью он

отдыхал».

Дождь перевёл нас на «донки», «верши» и расслабил под свое

мерное гудение настолько, что мы выспались, казалось, на недёлю

вперед.

Поскольку большинство слов мы сказали за предыдущие годы,

то говорить тоже особо не хотелось, а тем более – слушать. Новых

впечатлений, хорошего улова не было, и мы, в молчании,

набирались не только сил, но и лишнего веса, наверное.

Димка от нечего делать забрал у меня тетрадь, припёр стул в

палатку, каким-то образом его перевязал так, что можно было

полулежать-полусидеть, упираясь в него спиной.

Сидел с ручкой, что-то писал.

Вовка «на всё забил», выходил под тент, сидел там курил,

смотрел на воду, изредка подымал глаза к небу, опять смотрел на

воду, поправлял на шнурах висящую одежду и опять возвращался

в палатку.

– 22 -

– Хоть не жарко! – говорил он и отворачивался от нас.

Я тоже пытался что-то карябать ручкой на бумаге. Иногда в

голову приходила какая-то ленивая мысль, но у неё тоже не было

сил что-либо делать в голове.

– Пойду, машины обмою. Вся грязь отмокла.

Димка, отложив тетрадь, сказав кому-то.

– А и дело! А то как через лужи в лесу обратно поедем?

Грязными! – пробурчал Вовка, не поворачиваясь к нам.

– Идите к чёрту тогда! – «послал» и меня за компанию Димка.

– Дай почитать, что ты написал! – Димка толкнул меня локтем.

– «Не показывай никогда дуракам незаконченную работу», –

процитировал я всем нам троим известную истину, – Иди, возьми

«Атлас дорог», пофантазируй. Может, уснёшь.

– С вами уснёшь.

Димка опять взял свою тетрадь.

– А вот это: «А помнишь ли, старик Яков, как мы лихо

«рубали» в гражданскую?» – «Охо –хо!» – говорил старик Яков.»

Откуда? – Димка опять толкнул меня локтем.

– «Судьба барабанщика». Гайдар. Что вдруг вспомнил?

– Да, вспомнил, как такой же дождь шёл.

Мы тогда тоже в палатке сидели, а по радио, «Океан» был,

передавали радиопостановку. Палатка была в раза три меньше.

Вот вспомнил.

– А когда было?

Я вдруг вспомнил, что я тоже помню эту радиопостановку, и

тоже в палатке, и тоже шёл дождь.

– В семидесятых. … Тоже, вроде, лето было. Может, сразу после

выпускного, а может, уже поступил и учился.

Не помню. Вот начал писать, а вспоминается только прошлое.

Вспоминал, вспоминал, а потом подумал, уж не старость ли?

И до меня все только и делали, что свою молодость

вспоминали. И выскочило вот это: «Охо-хо! – говорил старик

Яков».

– Слушай! А чемпионата мира по футболу не было? – я весь

напрягся, ожидая ответа.

– А ведь и правда был. Мы ведь и его слушали. Был. Был.

Вспомнил.

– А где вы были?

– Не помню уже. …Так! …Помню.

Были мы на Тургояке.

– А где там?

– 23 -

Сердце у меня было готово выскочить из груди.

– За Золотым пляжем. Туда дальше. Мы всегда туда ходили.

Ближе – народу много. А что встрепенулся так?

– Димка, а мы с Валеркой Славновым были прямо под

Липовской, справа от Веры, на самом краю залива в это время.

Там ещё распадок вверх уходит. А был это конец июня в

семидесятом. Был чемпионат мира по футболу. В Мексике. Тогда

впервые показывали по телевизору чемпионат, а мы всё равно

ушли. А финал был 21 июня. Я хорошо помню. За день до «начала

войны». В финале Бразилия – Италия. Обе два раза Никой

владели. Пеле первый мяч головой забил. 4:1. И Нику навсегда в

Бразилию увезли. Страна чуть с ума не сошла. Только на

аэродроме насмерть задавили более пятидесяти человек, а больше

двух тысяч в больницы отправили.

…Да! Внеочередной карнавал устроили. Несколько дней не

спали и не работали люди-то!

Я замолчал, вспоминая то время.

– Ага! Увезли навсегда!.. Спёрли вашу Нику у них второй раз –

и с концами. Стоит где-нибудь в подвале у какого-нибудь «шара»,

крылышки сложила, – Вовка повернулся к нам.

– Да, Пеле был в ударе. 1:1 после первого тайма-то было!

Развернул разговор обратно Димка.

– Ага! Это Пеле, который потом – «кофе». А до этого с четырёх

метров в ворота не попал, – пробурчал Вовка, вылезая из

спальника.

– Ты это… Между воротами и им ещё Бенкс был. Не пальцем

деланный парняга-то был. Ты это не учитываешь, – астрепенулся

Димка.

– Я учитываю, что с четырех метров и учитываю, что потом –

«кофе».

– Ну, если ты такой умный, тогда учитывай и то, что пас

победного гола Жаирзиньо он дал.

И не дал, а на ножку мячик-то положил. Ты потом видел такое

когда-нибудь?

– И в пустые ворота промазал ваш Пеле.

– Ты это… Удар был с центрального круга.

– Да хоть «от ворот до ворот». Промазал ваш Пеле. Промазал.

И вообще его вред футболу безразмерен… Угробил весь футбол

ваш Пеле.

– Ты это… Чё говоришь-то? «Базар» уже не фильтруем?

Димка подскочил, а Володька сел.

– 24 -

– Ты сейчас смотришь футбол? Я смотрю? Ты смотришь? –

Вовка посмотрел на нас, – О! После его и смотреть не хочется.

Некого смотреть! Тогда пацаны «за идею», «за страну»

работали. И как работали! С поля выходили и падали!

… А за бабло… Ещё и кружочек по полю сделает. «Вот

смотрите на меня, какой я красивый!» Попугаи!

Мы все замолчали.

– … Да! Могли ещё тогда познакомиться, – задумчиво сказал

Димка.

– Уберег Бог-то людей. Дал лишних полтора десятка лет

спокойно пожить, – Вовка опять стал забираться в спальник, –

Слава Ему, что в разное время вы родились. А то до роддома бы

дотрепались.

…Бу…бу…бу! Бу…бу…бу! «Старик Яков, старик Яков.» Дождь

кончился, а они всё сидят.

Футболисты! Дайте пройти. А то с вами уже все кости болят. И

уши тоже.

Я выглянул из палатки.

Правда, дождь кончился, светило солнце, Вовка вылез из

палатки и пошел к кострищу.

Димка и Песня о Варяге

Димка зашел грустный. Молча сел в кресло напротив меня.

Сидел, смотрел на меня.

– Пойду я, пожалуй, на кухню покурю, – встал и ушел.

Смотрю – долго его нет. Захожу на кухню. Сидит, облокотился

на подоконник, смотрит на улицу. Молчит.

– Димк, случилось что? Или просто – весна?

– А хрен его знает!.. Дома всё нормально. С утра разлетелись

все, кто куда.

…Мне кажется, еще ночью что-то накатило. Что-то накатило…

Думал – сердце. Прислушался – нет. Пошел на улицу. Вот до тебя

дошел. Что-то не так! А что?

…Всякая хрень в голову лезет. Возится там, возится. Слюнями

всё измажет, истопчет, а не успокаивается. У тебя так бывает?

– Бывает. Раньше – чаще. Ребятишки малые были. За них еще

тягу нёсешь. Сейчас, вроде, пореже. Но тоже бывает.

– И чё делаешь?

– 25 -

– К тебе иду!

– Давно не был.

Мы посмеялись.

– А ты знаешь, – Димка оживился, – … песню о «Варяге» немец

написал! Вернее, австриец. Её сначала в Австрии и Германии

пели. Потом девчонка какая-то на русский перевела. Чудно!

…А я вот сегодня с утра телевизор щёлкал, на индийский

канал наткнулся. Поют. Танцуют. Ты знаешь, вроде нормально

поют. Раньше как-то не замечал. А тут – сел, послушал.

Нормально.

Взял достал старые пластинки. Нашел Русланову. Сидел –

слушал. Дома-то никого нет.

…А ещё!.. В Японии есть русский народный хор. Что-то у них

там с языком. Какие-то закавыки. Может, и название как-то по-

другому, а на наш так переводится. «Русский народный». Чудно!

Ты вникни, не «японский хор, исполняющий русские народные

песни», не «хор русской народной песни», а «русский народный

хор». А ведь правильнее – «Японский русский народный хор». А?..

А если с ихнего перевести – «Русский народный хор».

Молодцы. И поют хорошо!..

… Да и «Варяг» они не затопили. Дали до порта дойти.

А теперь вот беда какая у них! Чё уж их-то трясти-то? Итак им

тесно.

…А помнишь, мы на 23 февраля в тайге парад устроили? Я ещё

его, как на мавзолее, у вас с Вовкой принимал. А вы с ружьями

наперевес кругами ходили. Тогда «Варяг» пели.

– Это было на 7 ноября! «Варяг» не пели! Орали: «Прощание

славянки», потом «Не плачь, девчонка», потом «Вы слыхали, как

поют дрозды?» Потом ты не выдержал и к нам спустился.

Чё-то ведь ещё пели? – сказал я.

– Точно! Вспомнил! Потом мы втроем ходили сначала

«повзводно», а потом, вроде, дошли до полка.

«К торжественному маршу! Повзводно! Равнение на знамя!

Марш!»

…«Этот день Победы» и «Наш ротный старшина имеет

ордена…», – вот ещё что орали, – Димка сидел и улыбался, – Да!..

Точно! Мы тогда на чернотроп поехали. Вроде уже на

демонстрации не гоняли? Не помню!

Он опять притих.

– …А, вот! Что ещё я хотел-то сказать!

Что-то я подумал… – не дело нам на охоту-то сейчас ехать.

– 26 -

Представляешь, они домой летят, а мы тут в засаде, как душманы.

Как-то некрасиво! Считай, гвардия домой возвращается. Сколько

там, на чужбине-то, всякого у них было! Они – домой, а мы их –

«троечкой». Племенные ведь все. Сильные. Сколько выдержали.

Туда, обратно. Им же ещё рожать.

… А мы тут их – «влёт». Что-то тут не так. Домой ведь летят…

Они то…

…Горит опять. Тайга горит. Зверью-то плодиться надо, а тут –

жизнь спасай… И мы, идиоты, ещё в засаде!.. – Димка опять

замолк.

– Ну вот! Совсем ты расклеился, – я протянул ему сигареты.

– Нет! Я серьёзно! В этом году стрелять не буду. Может, даже

ружье возьму, а стрелять не буду.

…Они домой летят, а я тут!.. Не буду. Может, вообще больше

стрелять не буду никогда. Может, никогда не буду.

Я вот и зашёл вам с Вовкой сказать. А то – потом начнёте!..

Знаю я вас!

А у Вовки-то как дела? А ну, набери мне его!

Я протянул телефон Димке.

– Володь, привет! … Да вот собрались, сидим. …Телевизор

смотрим. …А я не знаю.

…Когда твои придут? – Димка повернулся ко мне, прикрыв

телефон рукой.

– Какая разница. Пацаны?.. Кто их знает? В шесть, в седьмом…

остальные-то, – сказал я, прислушиваясь к разговору Димки и

Вовки.

– Говорит, до семи никого не будет. …Да нет, ничего не

собираемся. …Ага! …Ага! …Ну, сам смотри! …Ага! …Ага!

…Конечно, дождёмся. …Не знаю… Ну, возьми буханку. …Смотри

сам! …Ага! …Давай! Ждём! – Димка, улыбаясь, как на дне

рождения, вернул мне телефон.

– Вовка подъедет. Говорит, дело у него. «Дождитесь», – говорит.

Я сказал – дождёмся, – Димка смотрел на меня в упор.

…«Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не

жела …а..а..ет!

…Наверх вы, товарищи, все по местам!.. Готовьтеся к бою!..

Орудия в ряд!.. Ы… ы… ы. Гвардейский на гафеле плещется

флаг, застыли на старте раке-е-е-ты…»

… Слушай, а у тебя в доме хлеб есть? Вовка сказал, что купит по

дороге. Ты бы хоть включил телевизор. А то сидим тут… –

Димка повеселел, хитро посмотрел на меня, потирая руки.

– 27 -

Димка и Ю. Шевчук

Димка пропал.

– Где отец? – звоню его сыну Сашке.

– А я знаю? Вы, что ли, кому чего когда говорите? Я думал, с

вами где-то …

– А сколько нет-то его?

– А я знаю? Дня четыре, наверное.

– Саша! А может, он умер где? Как это – «не знаю»?

– Так ты же, дядя Саша, тоже не знаешь!

Действительно – я тоже не знал.

– Димка где? Не знаешь?.. – звоню Володьке.

– Я ему звонил позавчера. «Недоступен…» Подумал… Да мало

ли чё… – Вовка был явно спросонья.

– Ну, и что делать? Сашка говорит – нет уже четыре дня…

Примерно. Где его черти носят? Давай увидимся. Ты будь дома – я

сейчас приеду, – я стал одеваться.

– Дядя Саша, что случилось? – Машка открыла мне дверь

сразу.

– С чего взяла?

– Да… Папка с утра начал … «Ходите тут… ходите …» Что

случилось-то?

– Сами не знаем. Иди к себе.

…Вовка сидел на кухне, пил кофе.

– Во дурак! Нет… Ты понял? И никому нет дела!.. Во жись… Я

ему звонил позавчера. «Недоступен»! Кофе будешь? – Вовка стал

наливать мне кофе.

Раздался звонок. Звонил Сашка.

– И чё? – я старался быть спокойным.

– Дядя Саша! Я посмотрел – «Нива» в гараже, а джипа нет. Нет

ружья, палатки, удочек и что-то еще… Но чего – я пока не понял, –

голос у Сашки был тревожный, – Понял! Дядя Саша! Флага нет…

– Флага какого-то нет! – смотрю на Вовку.

– Какого флага? – говорю Сашке.

– А в большом гараже был на стене. ВДВ…

– Какой флаг, Сашка?.. Это знамя…

– Знамя с собой взял. Наше… С БТРа … – я смотрел на Вовку.

– Ну, держись, страна родная … – Вовка встал.

– 28 -

– Звони Олегу, – Вовка мотнул головой в сторону моего

телефона.

…– Олег. Привет. Как там у тебя жизнь молодая? В порядке…

Да, дело тут…

Ты не мог бы своих бойцов озадачить? Пусть по сводкам

пошарят – не засветился ли где джип Димкин? Дня за четыре-пять

пусть посмотрят… Ладно? И мне сразу перезвони… Хорошо?

– Вовк, номер на джипе у Димки какой? – я смотрел на Димку.

– О Господи! Я свой-то не помню толком… Сколько их было, –

Вовка удивленно смотрел на меня.

– Олег. Номера не помним. Посмотри по картотеке сам.

Отчество… Александрович. Да… Дмитрий Александрович! Ну,

пока. Жду, – я отключил телефон.

– Во дурак… – Вовка опять разлил кофе.

…Позвонил Олег, сказал, что по его сводкам и сводкам МВД

нигде не проходит ни Димка, ни его джип.

– Убью! – Вовка опять принялся за кофе.

– Дядя Саша! Вы бы вон мяса поели. Бутербродов. Что на кофе-

то подсели? – Машка стояла в дверях.

– Конечно! А мы не знаем, что нам есть!.. Если не скажут, так и

будем голодать…

Ходят тут… Ходят… Иди, Маша… Иди… От греха. И дверь

закрой. А то дыма натянет в комнату … Иди. А? – Вовка встал и

закрыл дверь.

– Какие мысли посетили? – я взял печенье, – Машка пекла?

– Ага… пекла!.. А может, и нет… Может, купила! …Да

никаких… Может, у наших у кого? – Вовка выжидательно

смотрел на меня.

– Исключено! Из наших?.. Нет! Уже бы нам позвонили… Пусть

втихаря, но позвонили бы… Что-то не так…

– А он ничего такого не говорил? – Вовка опять стал наливать

кофе.

– Вроде нет! Всё как всегда! Говорил – плечо опять болеть

стало… Больше ничего вроде, – я пытался вспомнить все

последние разговоры с Димкой.

Зазвонил телефон. Сашка опять повторил сказанное ранее.

Все точно. В этом не приходилось сомневаться. Один. С

карабином. С палаткой. Со знаменем. Могло быть все что угодно.

– По телеку там ничего не было? – Вовка читал мои мысли.

– Уже бы знали!

– Убью! Вернётся – убью!

– 29 -

Правда, может, колбасы нарезать? Будешь? – Вовка достал из

холодильника колбасу и какое-то мясо.

– Пап! Звонит кто-то, – Маша принесла трещащий телефон.

Вовка посмотрел на экран.

– Сам говори… Я не буду… Димка!

Я взял телефон.

– Привет, Димка. Вовки нет. Машка в гараж послала за

картошкой. Жду его. Ничего не собираемся… Маша вот кофием

угощает… Всё нормально… Нет! Я на машине… Ага! Отгонит

он?.. Ну, смотри… Да нет, ничего не планировали… Ну, сам

смотри… А чё Вовка?.. Машка дома. Ну, смотри сам…

Говорит, сейчас подъедет, – говорю Вовке.

– Во дурак… Ну, скажи, дурак ведь?.. – Вовка подвинулся

ближе.

– Скоро узнаем! – мне почему-то не хотелось разговаривать.

– Машк! Ты никуда не собираешься? А то сейчас дядя Дима

приедет. Мы говорить будем, – крикнул Вовка в комнату.

Маша зашла на кухню:

– Нет… Никуда не собираюсь… Все в холодильнике… Нужна

буду – кричите. Как в лесу… На весь дом… Пусть все знают, что у

нас гости!..

– О, зануда! В мать… В свою мать!.. – Вовка засмеялся.

– Ольга-то где? – мне тоже стало смешно.

– У тёщи. С утра уехала. До вечера не будет, – Вовка дёрнул

подбородком вверх.

Слышим – позвонили в дверь. Маша открыла. Зашел Димка.

– А чё сидим с утра?.. Планы какие?.. Здорово всем! О,

бутерброды… А кофе есть? – Димка сел за стол.

– Вот мимо ехал… Позвонил тебе – «вне зоны». Думали, может,

на болота выбраться. Холодно… Жор у щуки-то, – я говорил и

смотрел на Вовку.

– Слушай! Дай я картошку почищу. Вот тут у меня… – Димка

стал выставлять из пакета еду на стол, – Вот! Тушенка и лук!..

Заварганим?..

Вовка резко встал и ушел в большую комнату.

– Чтой–то он?.. Случилось чё? – Димка сделал настороженные

глаза.

– Ты покой знамя-то с собой взял… Баламут! – я смотрел

прямо на Димку.

– Хватились, значит!..

– 30 -

Я так-то вчера планировал вернуться… Так бы все и было

шито-крыто… Да вот смотри… – Димка протянул телефон.

На экранчике был задний правый диск димкиного джипа с

одной согнутой шпилькой.

– И это где ты так? – я вернул телефон Димке.

– Что там? Нет картошки. Идти надо, – Вовка перехватил

телефон.

– Ну не дурак ли?.. А?.. – Вовка вернул телефон Димке, – Где

так идиотов учат?

Вовка сел за стол.

– Под Чусовым!

– А как они, идиоты, там оказались? – я посмотрел на Вовку,

призывая его к поддержке.

– Так я сначала на ту сторону… Потом на север… Потом от

Кунгура туда в горы… Потом по горам… Потом через Чусовой на

нашу сторону… И тут спустился, – Димка смотрел то на нас, то на

стол.

– А нас что не взял? – я смотрел на Димку испепеляющим

взглядом.

– Так я по горам же… Всем троим-то как? Не дело. Мало ли

что?.. Горы…

Надоело что-то – всё … Вот и поехал!..

Мы сидели, молчали.

– А это… Где? – Вовка постучал пальцем по Димкиному

телефону.

– Да это… Это почти перед Чусовым… Хорошо, что колесо

нашел… Далеко улетело. Еле нашел… Потом еле втащил… Ехал,

смотрю – впереди меня колесо… Пригляделся – моё…

…Ну, там повертело немного… Встречных не было…

Нормально все… – Димка крутил в руках телефон.

– По кой оно оторвалось-то? А справа от дороги что? – не

унимался я.

– А хрен его знает! Оторвалось. Может, в горах расшатал. Я

ведь еще и по целине поездил. Потом в наклонку. Камни.

Справа? Да там… А что там справа?.. Речка там!.. Внизу!

– Во-во!.. Внизу. Знаю я там дороги! – продолжил я.

– А по кой карабин с собой брал? – я не мог успокоиться.

– Карабин? Выспаться хотел. Что-то последнее время плохо

спал. Подумал – поеду, высплюсь, – Димка крутил в руках

телефон, – Да ладно вас! Проехали.

– 31 -

– Ну, и как ты? Шпильки с собой, что ли, были? – перебил

Вовка.

– Нет! Парень – дальнобой молодой помог. Болты у него там

всякие были. Прилепили кое-как. Почти вдвоем и справились.

Три часа возились. Он остановился, говорит: «Ты чё, дед, тут

делаешь в таком непотребном виде…». Потом ещё ребята

остановились… Сделали!

– А ты хоть лебедку с собой брал? – перебил его я.

– Да! Лебедки обе брал. И тросы брал. Обе бухты. Горы ведь! В

горах пользовал их. Там тоже… Покатилась было раз.

Остановилась потом. А так на всякий случай взял. А пригодились.

Знал, что спросите!

– Ну, и что дальше? – Вовка перебил нас.

– Ну, что? Сделали. Они за мной ехали. Тихонько ехали. Доехал

до Чусового. Там купил шпильки – сделал все. Сам! Не стал

доверять, – Димка гордо посмотрел на нас.

– Диску-то кранты?.. Стер небось? – я опять смотрел на Димку.

– Диску – кранты! Стер! Менять надо! Пока крутило там… да

и протащило нехило… Заменю! – Димка замолчал.

…– А ребята – молодцы. Молодые, а молодцы! Правильные! И

музыка у них правильная. Пока делали, они включили…

Высоцкий там… Сукачев… Наши все!.. Этот еще… этот, как его?..

Помните – «Осень, ты на жизнь мою похожа, осень! Не люблю

тебя, но все же… Будет осень до зимы», – пробурчал Димка.

Потом помолчал.

– Вообще-то, вроде, не это?.. Вроде, там по-другому?

Ну, там, помните?.. Осень … Листья уже все облетели. Только

на дубах остались… В лесу тихо, сухо… Кто-то разжег костер…

Дым низко так стелется… листья ещё сырые, и в овраг стекает…

Вечер, но светло… Солнце низко-низко… За деревьями его не

видно … И тихо!..

…Шевчук – вот кто! Юрий Шевчук!.. Да вы тоже его знаете!..

Димка и Архангельский кокошник

– Ты дома? Я сейчас буду, – в трубке раздались гудки. Звонил

Димка.

– 32 -

– Пригвоздил к месту, чтоб не сдвинулся, и сразу отключил

телефон, – подумал я, в душе радуясь тому, что он вернулся из

своего путешествия куда-то на кировские озера.

– … Вот! – вместо положенного «как дела» он положил какие-

то фотографии на стол, как только влетел на кухню.

– Домик, – я посмотрел на него недоуменно.

– Баня! – Димка смотрел на меня.

– И что? – я посмотрел на Димку.

– И что?.. Вглядись! – выражение его лица осталось

неизменным.

Я взял и стал разглядывать фотографии.

– Что-то есть необычное, а что – не знаю, – наконец признался я

в том, что ничего из того, что он хочет от меня, я не знаю и

вопроса его не понимаю.

– Фронтон! Фронтон не вертикально. Стена вертикально, а

фронтон не вертикально! По коньку вперед выставлен на метра

полтора, – Димка почему-то выглядел довольным.

– Ну и что? – мне яснее не становилось.

Димка поднял руку и резко бросил её вниз.

– Да и хрен с тобой! Дай кофе, – он сел за стол.

– Возьми сам. Забыл, где оно? – я остался сидеть на месте.

– Съездим к Зосиме? А? – Димка застыл у плиты с чайником.

…Зосима Петрович был из редкого вида людей, которые

рождаются, уже умея всё.

– Когда я родился, то в одной руке у меня был топор, а в другой

– стамеска, чем немало удивил болельщиков при родах, – говорил

он иногда с усмешкой, – поэтому не старайтесь повторить то, как и

что делаю я, но стремитесь к этому, недосягаемому для вас.

…– Давай съездим, тем более что давно у него не были. Только

что за беда-то? – я отхлебнул кофе, поставленное мне Димкой.

– Понимаешь, я там остановился, ну, мы остановились у одного

мужичка. Мужичок, как мужичок. То да сё, к вечеру банька,

потом после баньки сидим, я и обратил внимание, что банька-то

какая-то не такая. Я его спросил, а он говорит: «Архангельский

кокошник это!» Я ему: «Ну, и чё?» А он так, знаешь, руку поднял

и так её резко вниз бросил. И всё! Как отрезало! Я уж и так, и этак,

– молчит!

Потом говорит: «Поздно тебе, парень, об этом голову ломать

уже! Я к «кокошнику» сорок пять лет шел. А ты вот так сразу

захотел? Поздно, парень, твой паровоз уже ушел».

Обидел он меня.

– 33 -

Приехал сегодня, перерыл весь Интернет, – нет ни слова про

этот «кокошник». Представляешь, в Интернете – и нет! Ни слова,

ни полслова. Может, как-то по-другому назвали, но я и картинки

все пересмотрел – нет.

И вспомнил я, что он, этот мужичок-то, как-то так, вроде как

мимоходом, вроде, как и не мне, перед отъездом говорит:

«Пожалуй, на тысяч пять верст-то в округе нет второго

«кокошника». Архангельского».

А я – так, вроде, как и не ему: «А почему?»

А он – вроде, как и не мне: «Чтоб «архангельский кокошник»

ставить, надо быть либо очень счастливым, либо очень глупым

человеком. Хотя, по сути, это одно и то же». И опять, ты знаешь,

вот так рукой сверху вниз.

Димка сделал брезгливое выражение лица и посмотрел на свою

руку, как будто намереваясь что-то на ней увидеть.

– Вот! Давай до Зосимы мотнемся, а?

– Давай Вовке позвоним, заберём его да поедем все. А то как-то

не по-людски без него. Ты когда приехал-то?

– Когда, когда. Какая разница. Говорю тебе – Интернет

шерудил.

…Когда мы приехали к Зосиме Петровичу, он пил чай.

Можно представить всё, но представить Засиму, как мы его

называли за глаза, без заварного чайничка напротив, невозможно.

Обрадованный нашему приезду, он обнюхал привезенные нами

пакетики с коллекционным чаем, молча, отложил их в сторону и

потащил нас в комнату.

– Чайку, чайку сейчас сганашим, как без чайка-то, гости, чай…

непрошеные, нежданные, за тыщи верст спешащие, бегущие и

падающие, – намекнул нам на редкие посещения его, хотя до его

дома от нас было не так уж и далеко, по нашим меркам.

– Ночевать, или как… будете? – он семенил от нас на кухню и

обратно, то с какими-то вазочками, то с какими-то плетенками, в

которых были все мыслимые и немыслимые разносолы к чаю.

После долгих разговоров о новостях и «как жизнь и здоровье»

очередь дошла до Димки.

Димка достал фотографии и, молча, положил их на стол перед

Зосимой.

Тот приближал то одну, то другую к носу, потом положил на

стол и, молча, пошел за очками. Взял фотографии и подозрительно

долго разглядывая, он всё-таки закончил их изучение и аккуратно

вернул и на стол.

– 34 -

– Да! «Архангельский кокошник»! – произнес он и замолчал.

Молчали и мы, боясь что-то сказать не так или не о том.

– Многие знают, как сделать, ещё больше хотели бы иметь его,

но только единицы видели. А уж сделать?!.. А скоро уже и

желающих не будет. Не знают – не ведают, не свербит! Сначала

понятия нет, а потом времени, а потом сил, а потом … – Зосима

загрустил.

Мы боялись нарушить его молчание.

– Вот так и проходит жизнь! Откладываешь на потом, а

оказывается – навсегда! – кому-то сказал он, глядя поверх наших

голов.

– А что тут такого? А, Зосима Петрович? – Димка подвинулся и

почти лег на стол грудью.

– Если не видишь – уже не увидишь!

Опоздал ты на свой поезд, парень! Кокошника, наверное, на

тыщ десять в округе уже нигде не стоит, кроме этого. Да и видели-