Текст книги "Запретная страсть мажора (СИ)"

Автор книги: Саша Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 49. Кир

Уже час катаю в темноте по улочкам старого центра.

Это не совсем то, чего требует моя душа. Внутри все кипит. Разъедает.

Хочется разогнаться на трассе и на полной скорости мчать. Так, чтобы шум ветра в открытое окно заглушал собственные мысли.

Но еще не поздно, и в субботу вечером кругом пробки, выехать за город нереально. Единственное место, где сейчас почти нет машин, это старый центр, вот и петляю по односторонним без светофоров, матеря про себя шатающиеся парочки.

Телефон заводится в сто пятый раз.

Сначала игнорирую, потому что думаю, что это Истомина звонит, но нихуя.

Это Нику неймется.

Походу, он приехал к Ахметовым за сестрой, и меня не нашел.

Что не так? Непонятно, что если я не беру трубку, то не хочу разговаривать?

У него своя проблема под боком, пусть с ней разбирается.

Сбрасываю раз за разом.

Но мобильник не вырубаю, потому что жду звонка от сивой.

Не знаю зачем.

То ли чтобы не брать трубку, то ли чтобы высказать ей еще что-нибудь. Хочу заставить ее почувствовать тоже, что и я.

А мне, блядь, не нравится то, что я чувствую.

Не ожидал, что будет так паршиво. Всего неделю ее знаю. Купился на синие глазки.

Флэшбеками прилетают образы, как она смотрит из-под ресниц, как кусает губу, как отлепляет мокрый подол платья.

Ощущение ее теплого тела в руках, как фантомные боли.

И отрезвлением ее дерзкий взгляд, выставленный подбородок и то, как она бросилась к своему ушлепку.

Не могу определить, что бесит больше: тот факт, что она выбрала его, или то, что она оказалась не такой, как я думал.

Вранье ее полосует. Приводит в ярость. Говорила, что моя, а сама…

Стискиваю руль так, что отдает в предплечье.

Ник опять наяривает. Да что за…

– Чего тебе? – не выдерживаю и отвечаю на звонок.

– Ты где? – на заднем фоне слышно гул голосов и звон фужеров.

Ну точно. Он у Ахметовых. И она там.

– В городе. Занят, – рублю я.

– Я так и понял, – хмыкает Рамзаев и раздражает меня еще больше.

– Раз понял, то какого хрена звонишь?

– Хотел уточнить, это ты попросил Димана отвезти Подарочек, или это его личная инициатива?

– Что? – ору я в трубку. Не глядя паркуюсь, причем походу под знаком. – Диман? Ты ничего не путаешь? Не стриженый гандон, а Диман?

Меня начинает потряхивать. Убавляю орущую музыку. Я не ослышался? Диман?

Брат – это тебе не ушлепок, вылезший из френд-зоны. Это, блядь, совсем другое.

– Не путаю. Я приехал и увидел Подарочек в его компании возле Федоровского. Они потрындели, потом пошушукались на ухо, и Диман повел ее на улицу. Глянул, куда это они намылились, а он ее в тачку свою посадил. Уже отъехали.

Шум в ушах не дает сосредоточиться. Тупо пялюсь в лобовуху, и огни фонарей перед глазами расползаются в бесформенные желтые пятна.

Одно дело что-то там предполагать, а другое – знать, что Истомина поехала с Диманом. Брат никогда не был дураком завалить симпатичную телочку.

Меня корежит, ломает от приступа злости и еще какого-то непонятного чувства. Звонка я ее жду. Покаяния. Извинений и мольбы.

А Истоминой похер! Она сейчас свои коленки выставляет на переднем сидении Димановской тачки.

Даже от мысли о том, что его салон пропахнет цветочками, меня выворачивает на изнанку.

– Давно уехали? – холодею я.

Рамзес пытался до меня дозвониться уже давно.

– С полчаса где-то. Не похоже, что собираются возвращаться. Подарочек плащик свой в руке тащила.

Пиздец. Закуриваю прямо в машине.

Полчаса.

Я бы за это время уже утащил Истомину на заднее сидение и задрал ей юбчонку.

Или уже довез бы до дома и там…

Сбрасываю Ника.

Вспоминаю, как сивая прижималась к моему члену пухлыми губами. На секунду в голову влезает отравленная мысль, что теперь не мой член там побывает, и меня разрывает на части.

Нахуй. Истомина моя. Я думал, что моя девушка, но облажался. Не стоило вообще заводить отношения, всегда знал, что это дерьмо не для меня.

Но это не отменяет, что она моя собственность.

Выстреливаю бычок в окно, завожу мотор и разворачиваю тачку.

Блядь. Если сивой сейчас нет в общаге, ей конец.

Если Истоминой там нет, то конец мне, я это чувствую. И я не собираюсь подыхать один. Лучше бы ей быть у себя.

От мысли, что она может там быть не одна, нога давит на газ сильнее.

Выпрыгивая из тачки у общаги, ищу глазами окно сивой. Сука, не уверен, которое то самое, но то что почти все они темные, и светится только одно, не внушает оптимизма.

Глава 50. Кир

Шум, который я устраиваю в общаге, долбясь к Истоминой, привлекает до хера внимания. Не открывается только одна дверь. Та, которая мне нужна.

Зато опять соседка вылезла с одним накрашенным глазом. Походу, это в ее окне горел свет. Смутно ее помню, она вроде вокруг Рамзеса вертелась.

– Нет ее, – хмыкает она в лучших традициях подъездных бабулек, а сама пялится. Явно потом будет обсасывать все в деталях. Плевать.

Где Истомину носит? Девять часов ночи на дворе!

Возвращаюсь в тачку, набираю сивую.

Не отвечает.

Гудки идут, а трубку нее берет.

На пятой или шестой попытке включается голосовое сообщение, что абонент не абонент.

Стерва выключила телефон!

Она с Диманом. Пиздец.

Может, он уже…

Блядь, даже если он просто ее целует, мне все равно хреново.

Звоню брату. Внутри все жжет, язык будто распух, и когда Диман отвечает, я с трудом выталкиваю слова из горла.

– Ты где?

– Катаю. А что?

– Истомина с тобой?

– Кто? – переспрашивает он, будто издеваясь.

– Ольга Истомина, стервозная блондинка восемнадцати лет в коротком платье, – цежу я.

У нас и так не самые теплые отношения, но плохими до этого момента я бы их не назвал. Ключевое здесь – до этого момента.

– Сочная цыпочка с синими глазами? – точно издеваясь, снова переспрашивает Диман.

– Да, – выплевываю я. – Не тяни кота за яйца. С тобой?

– А какая тебе разница?

– Что за нахуй? Ты можешь нормально ответить? – взрываюсь я. – Тебя не должно касаться, какая мне разница. Просто ответь: да или нет.

– Так я, может, тоже считаю, что тебя не должно касаться, с кем я и где, – получаю я симметричный ответ.

– У тебя ко мне какие-то претензии? – наезжаю, потому что ни хера не понимаю, в чем сложность ответить на вопрос.

– У меня? – наигранно изумляется Диман. – Нет.

Жопой чую, что претензии есть и до хера.

– А у кого? – я снова теряю терпение. – У Истоминой?

– Ты про дочь Федоровского?

– Нет. Что? У него нет детей… – а у самого сердце долбит в грудак.

Пожалуйста, пожалуйста. Пусть у него будет дети. Хотя бы одна дочь.

Если инфа правильная, то я еблан, но хотя бы дышать будет не так больно. У меня и так по венам течет яд.

– У него нет, – руинит меня Диман, – а у его жены есть. Нельзя настолько не интересоваться делами собственного отца. Федоровский – его партнер, – сыплет мне соль на рану брат.

– О… Заткнись! – не выдерживаю я, в красках представив самодовольную рожу Димана. – Где она? С тобой?

Я поворачиваю ключ в замке зажигания, готовый рвать туда, где сейчас заноза.

– Кир, ты притащился с Линкой, и она испортила мне вечер, – медленно с расстановкой произносит брат, не спеша указать мне направление. – С какого хера я буду тебе помогать?

– Я просто хотел позлить отца. Тебе не кажется, что это твое дело донести до Лины, что вечеринка окончена? Разберись со своей бывшей, а я буду разбираться со своей настоящей, – блядь, меня уже утомляют эти дебильные переговоры. – Она моя, ясно?

В любом другом случае, я бы уже бросил трубку, но, во-первых, мне надо знать где Истомина, а во-вторых, если она с ним, то пока Диман треплется со мной, он не распускает руки в сторону заразы.

– И где ж ты был, когда твоя настоящая убегала от Конева?

– Что? – сиплю я, потому что дыхалку перехватывает.

– Я смотрю, у тебя сегодня это, блядь, вопрос вечера.

– Что ты сказал? – ору я, а у самого перед глазами всплывает образ мерзкой лапищи на плече Ольки в тот вечер, когда эти ебланы притащили ее ко мне с завязанными глазами.

– То и сказал. Какого хера ты оставляешь свою девчонку без пригляда? Какого, блядь, сука хера? Я уверен, он не за синими глазами и аппетитной задницей рвался, а чтоб тебе насолить. Этой Истоминой повезло, что я рядом был…

Черт! Я ведь видел ублюдка среди гостей, но как всегда не подумал ни о чем. А он трогал мою девочку. Напугал ее. По мне словно наждачкой проводят вдоль всего тела.

Я сам хорош.

Сука, бесят нравоучения Димана, особенно потому что он прав.

А еще брат смотрел на Олькину задницу. И от этого кулаки сжимаются. Козе нужна паранжа.

– А ты у нас выходит герой? – пылю я, внутри сгорая от стыда.

– Я – да, а ты – мудак. Но это не новость.

С удовольствием сейчас разбил бы ему рожу.

Делаю паузу, чтобы вдохнуть поглубже:

– С ней все в порядке? – на секунду задавливаю в себе желание обматерить брата.

– Насколько это возможно. У нее крепкая нервная система. Хотя, она знакома с тобой, так что это не удивительно, – продолжает меня жалить он.

– Мне надо ее увидеть. Где она?

– Я не уверен, что она захочет с тобой разговаривать, – полосует меня Диман. – Когда я назвал свою фамилию, реакция была достаточно однозначная.

Это хлещет кнутом.

Пиздец. Я реально облажался.

На фоне того, как крупно я это сделал, я даже не могу обвинить Ольгу, что она с этим Саньком трется.

Взвинченный до предела, я с нихуя обвинил Истомину черте в чем, наговорил дерьма, бросил ее одну и не помог, когда Конев к ней полез. И Линка, приехавшая со мной, – вишенка на торте.

Красавчик, блядь.

Вот, что ей стоило объяснить, что Федоровский – ее отчим? Лучше б треснула, ей-богу. Как теперь с ней разговаривать? Я уже чувствую, что сивая попьет мне кровушки за мою выходку. Да уже всю выпила.

– Ты мне скажешь, наконец, она с тобой? – скриплю зубами. – Ник видел, как вы уезжали.

– Домой отвез, – милостиво отвечает Диман.

– Ее там нет. Соседка из общаги сказала.

Меня снова накрывает отчаяние. А если она с Сашком этим сраным?

– Ты тупеешь на глазах, Кир. Домой. Не в общагу.

– Адрес, – требую я.

– Хрен тебе, – ласково отвечает братишка. – Спрашивай у своей девушки.

И вешает трубку.

Пиздец.

Злость снова поднимает голову. Так. Надо дозвониться до занозы.

Но ее телефон по-прежнему выключен.

Глава 51. Оля

Отведя взгляд от удивленно приподнявшего брови Ника, я хочу поблагодарить своего спасителя и отпустить его с миром, но он не торопится покидать мое общество. Ручкается с отчимом, но косится куда-то в сторону.

Проследив за направлением его взгляда, я вижу спускающуюся со второго этажа Лину.

Змеища рыщет по толпе гостей глазами. Мало ей Ахметова всандалила. Ей пошли бы пара проплешин. Бальзамом на мое самолюбие становится перекошенное лицо сучки, когда она замечает, что я держу под руку Диму.

Понятно, почему у нее взгляд голодной гиены.

Аппетиты у Лины ого-го! Кирилл, Саша, Дима…

Дима, кстати, делает физиономию кирпичом и отворачивается.

Почему-то я уверена, что стоит он рядом со мной, что-то показывая Лине. И вот сто пудов, это не варик Беснова, когда он терся вокруг меня, чтоб Ахметову побесить и заставить ревновать. И ведь Зарина ревновала, и еще как! Огонь-девица. Не хотела бы я ей дорогу перейти.

А тут, похоже, наоборот. Дима вывешивает знак «Стоп».

Лина кривится, но что она может сделать? Закатить безобразную сцену?

Поэтому ей ничего не остается, кроме как раствориться в толпе гостей. Небось теперь Кира ищет. Я вот даже взглядом не ищу. Чувствую, что его тут нет.

И хорошо.

Видеть его не хочу. Ненавижу, придурка.

Ненавижу Дикаева!

Кирилла Дикаева, если быть точнее. Другой Дикаев, разговаривающий с отчимом, меня не бесит.

Ловлю на себе вопросительный взгляд мамы. О, я его знаю. Именно так она смотрит на меня каждый раз, когда видит рядом со мной мальчика. Прямо начиная с седьмого класса, когда у меня выросла грудь.

Делаю ей глаза: «Нет, это не то, что ты думаешь».

Мама строит расстроенную рожицу, мол, зря, парень хорош.

Ой нет. Хватит с меня Дикаевых. Тот тоже умеет прикидываться нормальным, а на самом деле мерзавец и гад. Какие гарантии, что Дима не такой?

– Мам, я домой, – стучу ноготком по циферблату ручных часиков, показывая, что время повинности истекло.

– Ладно, – сдается она. – Но к дому сейчас такси, наверное, не прорвется…

О нет! Она это говорит для Димы, и тот послушно отзывается:

– Я на машине. Отвезу, – и представляется маме. – Дмитрий Дикаев.

По маминым глазам вижу, что она все про него у отчима выведает.

Демонстративно отпираться глупо, да и вроде как родители знают, с кем я уехала.

Пока мы забираем свою одежду, сверлю Диму взглядом.

– Что? – не выдерживает он.

– Не пойми меня неправильно, – завожу я, – я тебе очень благодарна, но что это за аттракцион невиданной щедрости и частного извоза?

– Свалить хочу, – хмыкает он. – Вечер испорчен, а это отличный предлог. Или предпочитаешь моему обществу мерзнуть в одиночестве на углу, ожидая такси?

– Нет. Просто уточнила. Ты же… ну… не имеешь никаких видов…

– На тебя?

– Ну да.

– Нет, просто отвезу домой. Я даже не знаю, как тебя зовут.

Упс. Не очень вежливо с моей стороны.

– Оля.

– Поехали, Оля. Тут кое-кто прожжет сейчас мне спину взглядом, – командует Дима и, не давая мне повертеть головой, ведет меня к машине.

И все равно, меня напрягает этот Дикаев.

Вот Кир, когда меня забрал у придурков в ночном клубе, тоже строил из себя, что я ему не интересна, а целоваться полез, поэтому я всю дорогу до дома жду от Димы подвоха.

Однако он мирно подвозит меня, не посягая ни на что.

– Спасибо, – благодарю я. – Оказывается, у вас в семье есть адекваты.

– Это смотря с кем ты меня сравниваешь, – ухмыляется он.

– С Кириллом, – поморщившись, я подтверждаю то, о чем Дима и так догадался.

– А он стал неадекватным? – удивляется Дима.

– А был другим? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Припадочный.

– Ну он замороженный, холодный, расчетливый говнюк, – дал свою характеристику брату Дима.

– Как-то не вяжется твое описание с человеком, которого я знаю. Как сюда вписывается преследование и драка? Я бы назвала его самовлюбленным вспыльчивым ослом! – вырывается у меня.

Я догадываюсь, что по этой тираде Диме становится ясно, что я к Киру неравнодушна, и затыкаюсь.

Дима же смотрит на меня недоуменно, а потом начинает смеяться.

– Чего? – насупливаюсь я.

– Да ничего. Вот и на моей улице наступил праздник. Теперь я оторвусь, – непонятно объясняет Дима.

– В смысле? – мне требуются уточнения.

– Кир всегда меня бесил надменной рожей. А теперь его колбасит и плющит от того, над чем он столько смеялся. Страсти у вас нешуточные…

А вот теперь мне хочется треснуть и этого Дикаева.

Его послушать, так мы тут в детской песочнице ведерко не поделили! Он же не знает, что произошло!

– Какие такие страсти? – огрызаюсь я. – Глупости не говори! Он бесчувственная скотина!

– Запретные, – продолжает ржать Дима. – Те самые, что он себе запретил, чтобы, цитирую, «не выглядеть как уебищный идиот с розовыми соплями вместо мозгов».

– Придурок, – бурчу я.

– Кир? – на всякий случай уточняет Дима.

Очень хочется ответить, что они оба. Два брата-акробата. Яблочко от вишенки, и все такое. Но сдерживаюсь. Обзываться на спасителей нехорошо.

У меня начинает разрываться телефон.

Чуть не ответила на автомате.

Это Дикаев. Ишь ты, теперь он поговорить хочет! Не все еще высказал?

Я переименовываю контакт в «Мерзавец».

– Не хочешь ответить? – насмешливо спрашивает Дима, пока я роюсь в сумке в поисках ключей под аккомпанемент заново трезвонящего рингтона.

– Нет, – отрезаю я, и чтобы не оставить сомнений в моей решительности, вырубаю телефон. – Спасибо тебе за все. И за помощь. И что подвез…

– Пока-пока, Оля. Увидимся.

Уже выйдя из салона, на последнюю фразу я оборачиваюсь.

– Вряд ли. Счастливой дороги.

– Поверь мне.

Захлопываю дверцу.

Угу. Больше я никому не поверю. Козлы вы все.

Глава 52. Оля

Вернувшись домой, я с остервенением смываю так тщательно наложенный с маминой помощью макияж. Он почти не пострадал, несмотря на слезы.

Я невидящим взглядом смотрю в зеркало.

Как он мог?

Он все испачкал.

Мне больно. Первая любовь долго обходила меня стороной. Ничего более серьезного, чем восхищение симпатичным одноклассником и партнером по соревнованиям, в моей жизни не случалось.

И лучше бы так и оставалось.

Внутри скребет, вызывая новый слезоразлив, но я не буду плакать из-за Дикаева. Не буду. Он недостоин моих слез. Придурок. Скотина. Лживый мерзавец.

Наигрался? Просто уходи. Зачем так?

Запираюсь в своей комнате.

Сейчас я вообще не понимаю, зачем мне надо было переезжать из дома в общагу. Ну цапались с отчимом и цапались. Можно подумать, конец света. Дома хорошо. Уютно. И от того мне становится себя жалко еще сильнее.

Размазня.

О… Я злюсь. Еще как злюсь. И на Кирилла, которому лишь бы добиться своего, но еще больше я злюсь на себя.

Я, что, не видела, что он из себя представляет? Как так вышло, что я быстро забыла нашу первую встречу? Его холодный презрительный взгляд, грубые слова и этот беспардонный поцелуй. Все же с ним было ясно с самого начала. Так какого черта я развесила уши?

Поверила словам. Не только стала с ним целоваться и позволила распускать руки, я же… Он же стал первым! Это непоправимо. Ничего не изменишь. И теперь я всегда буду помнить, что мой первый раз – это ошибка, что меня обманули и мной воспользовались.

Как это ни мерзко, сволочная Лина права.

Кир же получил, что хотел.

Интересно, он доволен? Ему весело?

Ненавижу его. Видеть не хочу.

Он названивает, чтобы что? Добить?

В универе я смогу делать вид, что мне все равно, но будет хреново. Я не представляю, как смотреть на него и вспоминать гадости, которые он на меня выплеснул.

Надо поговорить с отчимом, как только он вернется. После того, что я ему расскажу, сомневаюсь, что он будет заставлять меня оставаться в этом универе. Ничего не случится, если я переведусь в другой. А если ему так надо для репутации, выберем самую престижную специальность, а на журналистику я пойду на заочку.

Почему мне раньше это в голову не приходило? Меня же не напугать нагрузкой?

Дура. Какая же я дура.

Если бы не мои детские капризы, ничего бы этого не было.

Остервенело вытирая слезы, я врубаю музыку и укладываюсь на свою удобную родную кровать, где никто не прижимал меня к себе, не целовал, не забирался в недозволенные места под одеждой.

Нечего плакать. Не средние века. Утерянная невинность не повод посыпать голову пеплом. Я не прокаженная. Просто у меня разбито сердце.

В конце концов, что страшного произошло? Намного ужаснее, что я чуть не стала жертвой этого Конева. Все могло закончиться совсем плохо. И если я правильно поняла Диму, в этом случае тоже виноват Кир.

Ненавижу тебя, Дикаев!

Я очень хочу быть взрослой и сильной, но слезы все равно текут. Глаза уже распухли, веки пощипывает, а родители все не возвращаются.

Я так и вырубаюсь, не дождавшись их прихода.

Правда, с самого утра мне удается поговорить с отчимом еще до пробуждения мамы. Отчим встает рано, а я проснулась ни свет ни заря, потому что заснула, когда еще одиннадцать не пробило.

Разговор выходит тяжелым.

В первую очередь мне прилетает за то, что я сразу не рассказала про случай в ночном клубе. Хочется запылить, мол, а больше тебя ничего не волнует? Только то, что ты не в курсе? Но сдерживаюсь. Похоже, отчим просто не очень умеет утешать. У мамы вышло бы лучше. И когда это я успела стать такой терпимой по отношению к нему?

Отдельного обсуждения удостаивается личность Конева.

Потому что про свои отношения с Кириллом я не рассказываю.

Вот уж это точно знать отчиму не стоит.

Я решаю сосредоточить на том, что я не хочу там учиться, это для меня небезопасно и вообще вызывает неприятные ассоциации. Уверяю, что готова перевестись в ГОС на ту специальность, которую выберет отчим, потому что вряд ли меня среди года возьмут на бюджет. Это, конечно, все равно будет дешевле, чем нынешний универ, но деньги-то не мои.

Однако я предупреждаю, что со следующего года буду поступать на заочку.

Заодно выкладываю про мерзкое поведение Руса. Тут у отчима вообще глаза лезут из орбит. Я так понимаю, слухи о скотском поведении Конева ходили и не стали сюрпризом, а вот, что преподаватель в частном и очень дорогом заведении не гнушается принуждать студенток, становится неприятным открытием.

Мы разговариваем почти час. Уже мама скоро проснется, и я хочу завершить обсуждение до этого. Это дело между мной и отчимом, пугать ее вчерашним случаем ни к чему.

Отчим сверлит меня тяжелым задумчивым взглядом.

Раньше в таких случаях мне хотелось опустить глаза или, наоборот, начать дерзить, а сейчас я просто думаю, что он это не контролирует. Давящий эффект исчез, или для меня теперь он уже не так важен.

– Ты повзрослела, – констатирует отчим. – Надеюсь, причина не в этом мерзком нападении. Но все равно, я этого так не оставлю. Если хочешь, мы можем написать заявление в полицию. Диму Дикаева я знаю, как и его дядю, он мой партнер. Думаю, они не откажут в свидетельстве.

– Нет. Я не хочу публичных разбирательств, – поджимаю я губы. – Будет достаточно, если я не стану с Коневым больше пересекаться. Я тебе рассказала, что за наклонности у этого типа. Дальше сами. Без меня.

– Хорошо, – соглашается он, но качает головой явно недовольный недостатком кровожадности во мне. – С универом решено. Дай пару недель. После промежуточной аттестации, думаю, утрясем. Если не хочешь появляться пока в универе, возьми больничный.

– Так и сделаю, – на душе становится чуть легче.

Я, конечно, могла просто прогуливать, но комплекс отличницы меня бы извел. Законная причина не ходить на учебу и не сталкиваться с Киром все упрощает.

– Ты как? – вдруг спрашивает меня отчим, когда я уже собираюсь выходить из его кабинета. Голос при этом у него неуверенный, но меня озаряет, что он просто не уверен, захочу ли я с ним обсуждать что-то личное.

– Ничего непоправимого, – отзываюсь я нейтрально. – Правда. Я справлюсь.

А вернувшись к себе в спальню, честно признаюсь себе в зеркало, что пока справиться не получается.

Я смотрю на шестьдесят семь пропущенных вызовов от Кира, на кучу непрочитанных от него сообщений и понимаю, что абонента «Мерзавец» надо отправить в черный список. А еще лучше сменить номер.

Но я не могу.