Текст книги "Не судите леди по одежде"
Автор книги: Сара Маклейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Крайне мало, – ответил Борн. – Анонимный благотворитель предоставил ему деньги на его первую жёлтую газетёнку, впоследствии Уэст заработал на остальные газеты. Я искал доказательства существования этого благотворителя в течение многих лет, но, судя по всему, никто ничего о нём не знает, кроме того, что сумма была приличной.
– Чепуха, – возразил Кросс. – За деньгами всегда тянется след.
– Не в этом случае, – ответил Борн.
– Возможно, деньги принадлежат его семье?
– Он не женат. У него нет никого, кроме сестры, – сказала она.
– То есть у него был таинственный благодетель, – сказал Темпл. – Как и у нас в самом начале. – Герцог Лейтон финансировал прихоть своей сестры с условием, что никто никогда не узнает о его причастности, что вполне устраивало Джорджиану.
Она встретилась взглядом с тёмными глазами герцога Ламонта.
– Хочешь сказать, что у него нет секретов.
– Хочу сказать, что у него нет интересных секретов.
Она покачала головой.
– Они есть у всех. И у Уэста должен найтись хотя бы один. Почему мы о них не в курсе, скажите на милость?
Прищурившись, Темпл посмотрел на Джорджиану.
– Ты же не собираешься их искать.
Ей не понравился его осуждающий тон.
– Ты никогда не останавливал меня прежде. Когда мы открывали клуб, то чётко распределили обязанности: ты отвечаешь за ринг, Борн – за игорные столы, Кросс заведует бухгалтерией. А я занимаюсь поиском информации, которая необходима, чтобы обеспечить успех нашего предприятия.
– Не играй с огнём. Уэст обладает огромной властью.
– Как и я.
– Но его власть возрастёт, если тайна Чейза раскроется. Твои секреты тебя же и уничтожат.
– Уэст не узнает правды.
Кросса не убедила её уверенность.
– Они всегда узнают правду.
– Кто?
Он не ответил на вопрос, что Джорджиану вполне устраивало, поскольку ей не понравился его явный намёк.
– Не искушай льва, Анна. Только не этого. Он слишком близкий наш друг.
Она вспомнила об их поцелуе. Он ничем не напоминал дружеский. Тот поцелуй доставил ей удовольствие, обольстил, раздразнил и потряс, но к дружескому он не имел отношения. Из-за него Джорджиана возжелала Уэста, но она понимала, что желание не имеет отношения к доверию. Она выучила этот урок, когда мужчина целовал её прежде. Когда целовал впервые.
Джорджиана нуждалась в защите.
"Но не от него", – пронеслось у неё в голове.
Возможно, это было правдой. Возможно, она не нуждалась в защите от него. Возможно, она нуждалась в защите от самой себя. От тех чувств, которые Уэст в ней вызывал.
Но в любом случае одно ясно наверняка.
– Друг или враг, он знает мои секреты. – Она посмотрела на своих партнёров. – Мне нужно выяснить его.
От необходимости отвечать на вопросы Джорджиану спас стук в дверь. Кросс пригласил войти. Немногие знали о существовании личных покоев хозяев клуба, и этим людям можно было безоговорочно доверять.
Джастин Дэй, распорядитель казино, мгновенно отыскал глазами Джорджиану и направился к ней.
– Готово? – спросила она.
Распорядитель кивнул.
– Берлингтон, Монтлейк и Рассел счастливы прекратить свои ухаживания.
– За кем? – поинтересовался Борн.
– Разве все они не добиваются руки дочери графа Холборна? – спросил Темпл.
Остальные четверо повернули головы к герцогу. Джорджиана выразила их общее презрение:
– Твой вновь обретённый интерес к жизни высшего общества очень тревожит.
Темпл пожал огромным плечом.
– Но ведь они действительно за ней ухаживают?
После того как леди Мэри Эшхоллоу назвала Кэролайн шлюхой, они перестали это делать.
Она не ответила, и Джастин тоже.
– Это ещё не всё, – сказал он.
Джорджиана повернулась к ближайшим часам, посмотрела на время и сразу поняла, какие ещё новости он принёс
– Леди Тремли.
Джастин кивнул.
– У женского входа.
Брови Борна поползли вверх.
– Откуда ты узнала?
– Что она здесь делает? – спросил Кросс.
– Она получила приглашение, – ответила Джорджиана, заслужив мрачные взгляды партнёров.
– Мы этого не обсуждали, – сказал Темпл.
Не обсуждали. Она послала приглашение несколькими днями ранее, через час после отъезда Уэста.
Джорджиана не рассказала им всей правды, опасаясь, что они могут отклонить просьбу Уэста. Боясь, что друзья не поймут, как сильно она в нём нуждается. Страх её разозлил. Ей не нравилось, что ситуация выходила из-под контроля.
– Я приняла решение за всех нас.
– Она опасна. И Тремли опасен, – предупредил Борн. – Если она предложит выдать его секреты... если он узнает...
– Я не ребёнок, – напомнила ему Джорджиана. – Я в состоянии сложить два и два. Как леди себя чувствует?
– Бруно сказал, что у неё под глазом синяк, – ответил Джастин.
– Ах. Месть, ты зовёшься женщина!
– Если её муж – трус, который избивает свою собственную жену, я лично помогу ей отомстить, – сказал Борн.
– Она просит позвать Чейза, – сообщил Джастин.
– Но вместо него встретится с Анной. – Она отвернулась и разгладила юбки.
Борн встретился с ней взглядом.
– Будь осторожна. Мне не нравится, что ты расхаживаешь в образе шлюхи, когда никого из нас нет поблизости.
– Мы же не в тёмном переулке Ист-Энда.
– Чейз, – сказал он, называя её именем, которое дал пять лет назад, тем самым напомнив всем об их общей истории. – Здесь гораздо опаснее.
Джорджиана улыбнулась, согретая мыслью, что эта разномастная шайка негодяев, которых она собрала, о ней беспокоится.
– Да, но эта опасность – моих рук дело. Здесь я чувствую себя как рыба в воде.
Борн посмотрел на витражное стекло, его взгляд задержался на крыльях Люцифера, которые при падении были абсолютно бесполезны.
– Но когда-нибудь ты сама можешь стать жертвой.
– Возможно, – согласилась она. – Но не сегодня. – Джорджиана проследила за его взглядом, направленным на прекрасного белокурого ангела летящего в ад. – Сегодня я на коне.
Через несколько минут Джорджиана уже была внизу, у дамского входа в клуб, где в тусклом свете стоял Бруно, один из главных охранников в «Ангеле». Рядом с ним сидела леди Тремли, красивая женщина лет двадцати. Под её глазом красовался уродливый синяк, который поразил Джорджиану, несмотря на то, что «Ангел» славился своими ежедневными кулачными боями.
Кивнув Бруно, она открыла дверь в маленькую комнату рядом с тёмным коридором.
– Миледи, – тихо проговорила Джорджиана, испугав собеседницу, – не присоединитесь ко мне?
Леди Тремли скептически на неё посмотрела, но проследовала за Джорджианой в гостиную, обставленную так, словно она предназначалась для чаепития в кругу светских дам, а не для сплетен и азартных игр, не уступающих играм их мужей.
Джорджиана указала на диван, обитый синим бархатом.
– Присаживайтесь.
Дама повиновалась.
– Я хотела встретиться с мистером Чейзом.
С ним она и встретилась.
Джорджиана устроилась напротив леди Тремли.
– Чейз нездоров, миледи. Он передаёт вам наилучшие пожелания и надеется, что вы согласитесь поговорить со мной вместо него.
Графиня обвела взглядом низкий вырез платья Джорджианы, светлый высокий парик, подведённые глаза и узнала в ней ту, которую видели и все остальные. Опытную проститутку.
– Не думаю...
Раздался стук в дверь, Джорджиана открыла её и забрала у Бруно пакет, охранник уже без слов понимал, что требуется основателям "Падшего ангела". Закрыв дверь, она подошла к женщине и протянула ей холодный свёрток со льдом.
– Для вашего глаза.
Графиня его приняла.
– Спасибо.
– Здесь мы знаем всё о синяках. – Джорджиана снова села. – Любого происхождения.
Пока леди Тремли прижимала компресс к глазу, никто не произнёс ни слова. Джорджиана слишком часто встречалась с подобными дамами, чтобы знать всё об их желаниях. Они жаждали чего-то большего. Им хотелось развлечений, которые обогатили бы их существование. Которые хоть немного тайно изменили бы их жизни, облегчив страдания от долгих дней соблюдения приличий. И если принять во внимание синяк под глазом, облегчив страдания от долгих дней замужества.
Главное – позволить даме заговорить первой. Всегда.
После долгих минут молчания леди Тремли опустила лёд и произнесла.
– Спасибо.
Джорджиана кивнула.
– Не за что.
– Прошу прощения.
Разговор всегда начинался одинаково. С извинений. Как будто у леди был выбор в жизни. Как будто она не была просто создана женщиной и соответственно оставалась в меньшинстве.
– В извинениях нет необходимости.
Что было чистой правдой.
– Наверняка у вас есть более... – Леди Тремли замолкла на полуслове.
Джорджиана небрежно махнула рукой.
– У меня нет никаких более важных дел.
Леди Тремли кивнула, опустив глаза на свою юбку, и призналась:
– Я сразу же осудила вас, когда вы только появились.
Джорджиана рассмеялась.
– Думаете, вы первая? – Она откинулась на спинку стула. – Меня зовут Анна.
Графиня широко распахнула глаза. Джорджиана привыкла шокировать приличных дам, когда обращалась с ними, как с равными. Это первое испытание, которое проверяло их на мужество.
– Имоджин.
Леди Тремли прошла испытание.
– Добро пожаловать в "Падший ангел", Имоджин. Можете быть уверены, что наш разговор достигнет только ушей Чейза.
– Я слышала о вас. Вы его... – она замолчала, передумав называть её шлюхой, вместо него выбрав другое определение, – его доверенное лицо.
– Среди всего прочего.
Имоджин замешкалась, теребя золотую атласную ткань. Такое поведение было явно не свойственно для жены одного из ближайших советников короля.
– Я получила приглашение от мистера Чейза. Судя по всему, существует ещё и женский клуб.
Джорджиана улыбнулась.
– Боюсь, у нас вы не найдёте ни кружков шитья, ни читательских собраний.
Леди Тремли посмотрела на неё проницательным взглядом.
– Я вовсе не настолько недалёкая, как вам может показаться.
Джорджиана перевела взгляд на синяк под её глазом.
– Я вовсе не считаю вас недалёкой.
Леди Тремли покраснела, но Джорджиана не думала, что причиной тому стало смущение. Раз эта женщина находилась здесь, значит она давно перестала смущаться действий мужа. Она была вне себя от гнева.
– Я понимаю, что для того, чтобы получить членство, я должна предоставить информацию.
Джорджиана надолго замолчала.
– Не знаю, где вы могли такое услышать.
Глаза Имоджин сузились.
– Я вовсе не дура.
– Кто сказал, что Чейз уже не владеет всей информацией? Как вы, должно быть, слышали, у нас есть досье толщиной с его палец на каждого важного человека в Лондоне.
– Этой информацией он не владеет, – сказала графиня, понизив голос и глядя на дверь. – И никто не владеет.
Джорджиана ни на секунду в это не поверила.
– Даже король?
Имоджин покачала головой.
– Она погубит Тремли. Навсегда, – она произнесла эти слова с рвением. С волнением. С пьянящим триумфом, который сопутствует мести.
Джорджиана откинулась назад.
– Нам известно, что ваш муж обкрадывает казну.
Глаза леди Тремли расширились.
– Откуда вы знаете?
Значит, это правда.
Чёрт возьми, откуда об этом узнал Уэст?
И почему Джорджиана оставалась не в курсе?
Она взяла себя в руки и заговорила снова:
– И мы знаем, что он тратит эти деньги на финансирование армии наших врагов.
Графиня заметно поникла, годы практики не позволили Джорджиане наклониться вперёд и спросить: "Правда"? Ведь она не поверила Уэсту полностью. В конце концов, если всё так и есть, то граф виновен в измене. И его повесят, если преступление когда-нибудь раскроется.
Чтобы сохранить подобную информацию в тайне, Тремли вполне может пойти на убийство. И судя по лицу его жены, он не колебался, когда дело доходило до насилия.
– Боюсь, миледи, что ценой вашего билета в "Падший ангел" станут доказательства того, что мы уже знаем о вашем муже. Однако, прежде чем мы продолжим, вы должны быть абсолютно уверены, что готовы предоставить их Чейзу и "Ангелу", – вновь заговорила Джорджиана. – Вы должны понимать, что как только мы получим эти доказательства в обмен на членство, то оставим за собой право ими воспользоваться. В любое время.
– Я понимаю. – Взгляд графини зажёгся торжеством.
Джорджиана наклонилась вперёд.
– Вы понимаете, что говорите об измене.
– Понимаю.
– Его повесят, если правда вскроется.
Торжество уступило место хладнокровию.
– И пусть.
Услышав бесчувственные слова, Джорджиана выгнула бровь. Тремли был ублюдком, это не вызывало особого удивления. Но то, что его жена оказалась Боудиккой2, совсем другое дело.
– Справедливо. У вас есть доказательства?
Леди Тремли извлекла из-за корсажа несколько опалённых по краям обрывков бумаги. И протянула их Джорджиане.
– Покажите это Чейзу.
Джорджиана сложила у себя на коленях кусочки документа и пробежалась глазами по изобличающему тексту. А затем подняла взгляд на жену графа.
– Как вы...
– Мой муж не так умён, как считает король. Он бросает свою корреспонденцию в огонь, но не дожидается, когда она сгорит.
– То есть... – начала Джорджиана.
– Есть ещё десяток писем, – закончила фразу Имоджин.
Джорджиана долго молчала, обдумывая роль этой женщины. Украденные письма. И то, как они смогут помочь прямо сейчас.
Они обеспечат ей поддержку Дункана Уэста и, следовательно, гарантируют будущее ей и её дочери.
Новые тайные сведения всегда вызывали у неё пьянящий трепет, но сегодня день был поистине выдающийся.
– Я уверена, что могу с удовольствием пригласить вас от имени Чейза в "Иной мир".
Леди Тремли улыбнулась, и её лицо преобразилось. Она снова стала выглядеть на свои годы.
– Вы можете остаться, – сказала Джорджиана.
– Мне бы хотелось немного оглядеться. Спасибо.
Леди Тремли не поняла.
– Дольше, чем на один вечер, миледи. "Иной мир" не просто игорный клуб. Если вам нужно убежище, мы можем его предоставить.
Улыбка исчезла с её лица.
– Мне оно не нужно.
Джорджиана прокляла мир, в котором они родились, где у женщин не было иного выбора, кроме как смириться с опасностью в своей повседневной жизни. Великий парадокс заключался в том, что, если потеряв репутацию, женщина умудрялась выжить, то она становилась свободной. Чем не могли похвастаться приличные женщины с безупречной репутацией. Состоящие в хорошем браке.
Скорее, в неудачном.
Джорджиана кивнула, вставая и разглаживая юбки. Она достаточно много повидала подобных жизненных сцен и знала, что лучше не настаивать.
– Если когда-нибудь понадобится... – Она замолкла, и остальная часть фразы повисла в воздухе.
Леди Тремли тоже поднялась на ноги, но ничего не ответила.
Джорджиана открыла дверь и указала на роскошный коридор позади неё.
– Добро пожаловать, миледи.
Глава 8
Модный час в Гайд-парке становится всё моднее, поскольку на этой неделе здесь была замечена леди Д вместе с её очаровательной мисс П. Благодаря этим двоим девушкам пологие холмы Гайд-парка скоро станут единственным интересным местом, в этом автор не сомневается…
✵ ✵ ✵
Как пали могущественные мира сего! Герцога Л заметили прогуливающимся с детской коляской по Мейфэру! Авторы сожалеют, что поблизости не нашлось ни одного художника, чтобы увековечить в масле этого мужчину, известного благодаря своим жестоким кулакам...
Светская колонка в «Еженедельном куранте»,
26 апреля 1833 год.
Нет ничего хуже жёлтой прессы. И не важно, что он сделал на ней состояние.
Дункан Уэст сидел в своей конторе на Флит-стрит, обдумывая очередной номер "Скандальной хроники".
Много лет назад эта газета стала его первым деловым предприятием, когда он впервые появился в Лондоне. Уэст начал издавать её, желая извлечь выгоду из нелепого пристрастия высшего общества к нарядам и ухаживаниям, скандалам и мерзавцам. И из повсеместного интереса простых людей к жизни высшего общества.
Задумка оправдала ожидания, первая газета принесла ему уйму денег, благодаря которым он смог начать издавать свою вторую, намного более стоящую газету, "Новости Лондона". Однако его всегда удивляло и обескураживало, почему скандалы всегда продавались и будут продаваться лучше, чем новости, и волновать сильнее, чем искусство.
Уэст чувствовал себя худшим из лицемеров, в конце концов, он должен был благодарить жёлтую газету за то, что она позволила ему создать империю, но ненависть к ней не ослабевала. Обычно Дункан не интересовался содержанием "Скандальной хроники", поручив заниматься всеми делами своему заместителю. Но сегодня передовицу раздела “Скандал сезона” написал и разместил лично Уэст. Это был его вклад в замужество леди Джорджианы Пирсон.
Он просмотрел текст, проверяя, нет ли опечаток или неудачного выбора слов. В отличие от большинства тех женщин, кто покорился судьбе, эта леди выжила благодаря смекалке, уму и безрассудству.
Нет. Ни одно из этих трёх слов не подходило. Хотя они и отражали суть Джорджианы, сливкам общества не было до них никакого дела. В самом деле аристократы не слишком ценили те черты характера, которые делали эту даму столь привлекательной.
И будь он проклят, если она не была невероятно очаровательной.
Ему бы хотелось свалить всё на поцелуй. Уэсту не следовало целовать Джорджиану, и уж тем более не следовало позволять ситуации выходить за рамки целомудрия.
Но в этой женщине не было ничего целомудренного. И соблазнительный образ Анны не имел к этому отношения. Его привлекала именно Джорджиана, свежесть лица, блеск глаз. Когда он держал её в объятиях в казино, ему хотелось сорвать нелепый парик, распустить светлые волосы и заняться любовью с настоящей женщиной, скрывающейся под помпезными и подбитыми ватой одеждами.
Искусственные формы были ей совсем ни к чему.
Она и так обладала идеальными.
Уэст поёрзал на стуле, снова сосредоточившись на листке, который держал в руке. Выбросить Джорджиану из головы не получалось, поскольку она являлась предметом проклятой статьи.
Несколько росчерков ручки с красными чернилами, и смекалка превратилась в обаяние, ум – в элегантность, а безрассудство – в изящество. Новые эпитеты подходили Джорджиане, но не отражали её сути с той же точностью, как предыдущие.
Как и другие: красивая, завораживающая, невыносимо соблазнительная.
Не такая, как кажется.
Он положил черновик на стол и откинулся назад, закрыв глаза и прижав большой и указательный пальцы к переносице. Она представляла для него опасность. Слишком большую. Нужно поручить связанные с ней дела кому-то другому и поклясться никогда больше с ней не встречаться.
– Сэр.
Он поднял глаза и увидел в дверях Маркуса Бейкера, своего секретаря и правую руку. Уэст жестом пригласил его войти.
– Входи.
Мужчина положил на стол стопку газетной бумаги, поверх которой лежала охапка конвертов.
– Завтрашние новости и сегодняшняя почта, – сказал Бейкер, прежде чем добавить: – И говорят, что виконт Голворт должен тысячи "Падшему ангелу".
Уэст покачал головой.
– Это не новость.
– Он пытается выдать свою дочь замуж за богатого американца.
Он встретился взглядом с секретарём.
– И?
Бейкер кивнул на большой конверт на столе.
– Чейз прислал доказательства, что виконт мухлюет на скачках.
– Из этого может получиться интересная новость, – сказал Уэст, вскрыв конверт и обратив внимание на стопку бумаг внутри.
Поразительно, о скольких вещах знал Чейз.
– Голворт очень рассердил Чейза, – неодобрительно проговорил Уэст.
– "Ангел" не любит, когда ему не возвращают долги.
– Вот почему я всегда очень старался их там не заводить, – рассеяно сказал Уэст, откладывая доказательства в сторону и переключаясь на записку, венчающую кипу конвертов. Он вытащил её из остальной корреспонденции и потянулся за ножом для бумаги. Когда Уэст сломал печать и прочитал простое сообщение, его охватило неприятное ощущение.
"Судя по всему, у тебя появился новый друг.
Где моя статья? Я теряю терпение."
Без подписи, как и все сообщения, написанные рукой графа Тремли. Уэст сложил листок и поднёс его к ближайшей свече. Отчаяние и гнев, вызванные этим посланием с требованием, которое он не мог проигнорировать, постепенно ослабли, пока огонь лизал края записки. Дункан мог бы отложить написание статьи о войне на несколько дней, возможно, на неделю, но ему были необходимы доказательства от Чейза и как можно скорее.
Он бросил горящее письмо в металлическую мусорную корзину у ног, наблюдая за тем, как пламя пожирает послание, потом повернуться к Бейкеру, который так и не ушёл.
– Что-нибудь ещё?
– Ваша сестра, сэр.
– Что с ней?
– Она здесь.
Он непонимающе уставился на Бейкера.
– По какому вопросу?
– Ты обещал мне прогулку в коляске, – объявила с порога младшая сестра.
Синтия Уэст была умной, смелой и совершенно неуправляемой, когда ей того хотелось. Без сомнения, вина лежала на самом Уэсте, поскольку он баловал её последние тринадцать лет, имея для этого все возможности. Синтия, как типичная молодая девушка, верила в то, что весь мир должен лежать и лежит у её ног.
И брат был частью того мира.
– Чёрт, – выругался он, – я забыл.
Она вошла, сняла накидку и села в маленькое кресло по другую сторону стола.
– Я так и думала, поэтому и пришла сама вместо того, чтобы ждать тебя дома.
– У меня сегодня выходят в печать три газеты.
– В таком случае, ты плохо спланировал день, раз пообещал мне прогулку сегодня.
Прищурившись, Уэст посмотрел на сестру.
– Синтия.
Она повернулась к Бейкеру.
– Он всегда такой раздражительный?
Бейкер знал, что лучше не отвечать на подобные вопросы, быстро поклонившись, он вышел из ситуации, покинув кабинет.
– Умный человек, – сказал Уэст.
Когда за секретарём закрылась дверь, сестра сказала:
– Знаешь, мне кажется, он меня недолюбливает.
– Скорее всего, – ответил Уэст, роясь в бумагах, которые принёс Бейкер. – Синтия, я не могу...
– Нет, – прервала она, – Ты уже трижды отменял наши планы. – Синтия встала. – Сейчас модный час. Я хочу побыть модной. В кои-то веки. Пойдём, Дункан. Уступи своей бедной незамужней сестре-старой деве.
– Незамужняя и старая дева – это синонимы, – ответил он, наслаждаясь её раздражением.
– Ты бы предпочёл "скучающую сестру-старую деву"?
Он покачал головой.
– Развлекать тебя – не моя работа. Сначала мне нужно развлечь добрую половину всей Британии.
Она подошла к окну кабинета.
– Будто у тебя нет сотен подчинённых, которые в состоянии проверить орфографию или что ты там делаешь целыми днями.
Уэст выгнул бровь.
– Дело не только в этом.
Она пренебрежительно махнула рукой.
– Да, я знаю. Сидя за этим столом, ты управляешь целой империей.
Уэст не любил хвастаться.
– Так и есть.
– В каждой твоей газете есть светские сплетни, а одна из них целиком посвящена скандалам. Прогулка по Гайд-парку в разгар сезона для тебя будет считаться деловой вылазкой.
– Она совершенно не имеет отношения к делам, – пояснил Уэст.
– Разве ты не должен позволить мне появляться на людях? Неужели тебя совсем не волнуют мои перспективы на брак? Ради бога, мне уже двадцать три. Я всё ещё не замужем!
– Ради бога, найди себе мужа. У меня здесь работают десятки подходящих холостяков. Выбери кого хочешь. Любого, кто придётся тебе по душе. Выбери Бейкера. Он хороший работник.
Она прижала руку к груди.
– Хороший работник. Моё сердце вот-вот остановится.
– У него все зубы на месте, и есть голова на плечах.
– Какие шикарные достоинства, ничего не скажешь.
– Не знаю, что вам женщинам нужно. – Джорджиану Пирсон не интересовало ничего, кроме титула.
Его не должно волновать, чего хочет та женщина.
Так, о чём шла речь? Ах, да. О Синтии.
Дункан махнул рукой в сторону двери.
– Выбери любого мужчину в этом здании. Только не заставляй меня сегодня выезжать на прогулку.
– Я уже подумываю согласиться, просто чтобы посмотреть, как ты передумаешь. – Она обернула накидку вокруг плеч. – Ты обещал, Дункан.
На мгновение сестра превратилась в ту пятилетнюю девочку, которую он посадил на лошадь восемнадцать лет назад, пообещав, что они отправятся в безопасное место, туда, где их жизнь станет лучше. Где они обретут силу.
Он сдержал те обещания.
И это обещание Уэст тоже сдержит.
Не прошло и часа, как они уже еле тащились по Гайд-парку в сутолоке лошадей и прогулочных колясок. Удачно названная, по мнению Уэста, Роттен-Роу3 была заполнена толпами аристократов и землевладельцев, которые вернулись в Лондон, провести сезон. Они устали коротать скучную зиму в отдалённых уголках Британии и отчаянно нуждались в развлечениях, а именно в сплетнях.
Уэст кивнул графу Стэнхоупу, который подъехал к их коляске на великолепном чёрном коне.
– Милорд.
– Уэст. Я видел вашу передовицу в "Новостях Лондона" в защиту закона о производственных предприятиях. Хорошо написано. Дети не должны работать больше, чем мы.
– Дети вообще не должны работать, – ответил Уэст. – Но я счёл этот закон за первые проблески справедливости, надеюсь только, широкая огласка нашего с вами одобрения не отпугнёт тех, кто иначе мог бы нас поддержать. – Граф был известен своими страстными речами в Палате лордов.
Стэнхоуп рассмеялся.
– Только подумайте, сколько бы шуму мы могли навести, если бы вы баллотировались в Палату общин.
По парку пронёсся лёгкий порыв ветра, как будто сама вселенная знала правду, Уэст никогда не сможет претендовать на место в нижней палате парламента. Ему не будет позволено общаться с графами, если правда о его прошлом выплывет наружу, а в какой-то момент, на самом деле в любой, его секреты могут стать достоянием общественности. Потому что тайна остаётся тайной лишь до тех пор, пока в неё не посвящены двое.
И в его случае двое были посвящены.
– Слишком много шума, милорд.
Граф, видимо, уловил перемену в разговоре, приподнял шляпу и направился вниз по дороге.
Уэст с сестрой долго ехали молча, пока снова не подул ветер. Синтия решила разрядить обстановку. Придерживая огромную шляпу, она широко улыбнулась проезжающей мимо группе светских дам.
– Сегодня прекрасный день для прогулки в коляске, – жизнерадостно сообщила она.
– Сегодня пасмурно, и вот-вот пойдёт дождь.
Она улыбнулась.
– Это весенний Лондон, Дункан. На небе считай ни облачка.
Сощурив глаза, Уэст посмотрел на Синтию.
– Как получилось, что мы с тобой родные брат и сестра, а ты такая чертовски непрактичная?
– Ты считаешь меня непрактичной, а я – жизнерадостной. – Поскольку он не ответил, она продолжила: – Я полагаю, что боги улыбнулись тебе, когда подарили младшую сестрёнку.
Ничего подобного в тот момент не произошло. Но он всё ещё помнил день, когда его, покрытого смолой, с волдырями на юных руках, послали в прачечную, где, спрятавшись в углу на самодельном тюфяке из старых одеял, лежала мать, держа на руках крошечного младенца.
Воспоминания нахлынули без предупреждения.
"Давай, Джейми, подержи сестрёнку."
Так он и поступил, взяв маленький пищащий свёрток. Мать укутала ребёнка в рубашку хозяина, нуждающуюся в починке, так, что его было почти не видно.
"Он рассердится, что ты испортила его рубашку."
"Позволь мне о нём беспокоиться", – с грустью в глазах ответила мать.
Тогда он развернул рубашку, чтобы получше рассмотреть маленькое создание, с копной каштановых волос и самыми голубыми глазами на свете, которое именовалось его сестрой.
Он отогнал от себя воспоминание, пока мысли не зашли слишком далеко.
– Ты была похожа на гоблина.
Она перевела на него потрясённый взгляд.
– Не правда!
– Может, и нет. Возможно, ты больше напоминала старика, вся красная, в пятнах, как будто слишком долго была на солнце или пьянствовала.
Она рассмеялась.
– Что за жуткие вещи ты говоришь.
– Ты выросла и больше его не напоминаешь. – Он пожал плечом и тихо добавил, чтобы никто не смог его услышать: – Но, когда я впервые взял тебя на руки, ты на меня написала.
– Не сомневаюсь, что ты это заслужил! – возмутилась Синтия.
Уэст улыбнулся.
– Слава богу, и эту привычку ты переросла.
– Я начинаю думать, что мне не следовало звать тебя на прогулку, – сказала сестра. – Она совсем не такая приятная, как мне казалось.
– Значит, я достиг своей цели.
Она хмуро посмотрела на него, а потом её внимание привлекли две дамы в коляске впереди них. Они склонили головы, явно сплетничая.
– А теперь тихо. Эти двое, похоже, говорят о чём-то интересном.
– Ты ведь знаешь, что твой брат в курсе всех важных светских сплетен? Ты получаешь по меньшей мере три жёлтые газеты в неделю.
Она отмахнулась от его слов.
– Их неинтересно читать, если все остальные тоже являются подписчиками. Подъедь к ним поближе. И притворись, что мы разговариваем.
– Мы и так разговариваем.
– Да, но если ты действительно будешь говорить, я их не услышу. Так что притворись.
Грязная дорога была забита аристократами и мелкопоместными дворянами, все собрались здесь по той же причине, что и Синтия. Вся эта чёртова процессия двигалась со скоростью улитки, поэтому подслушать чужой разговор не составляло труда. Сплетни, которыми делились на Роттен-Роу, никогда особо не ценились, отчасти потому, что все на Роттен-Роу их уже где-то слышали раньше. Тем не менее он замедлил лошадей, чтобы сестра смогла расслышать дам, хотя ему совершенно был неинтересен их разговор.
– Говорят, что она положила глаз на Лэнгли, – проговорила одна из них.
– Он стал бы для неё удачным уловом, но я не думаю, что он захочет породниться с такой семьёй, – высказала мнение другая.
– С "такой семьёй", – последовал удивлённый ответ первой дамы. – Она сестра герцога Лейтона и родственница Ралстонов.
Внезапно Уэст очень заинтересовался разговором.
– Они говорят о леди Джор...
Он поднял руку, и Синтия замолчала. В кои-то веки.
– Возможно, у них и есть титулы, но они не должны иметь значения, если брать в расчёт всю историю целиком, герцогиня Лейтон – ходячий скандал.
– Её везде принимают, – заметила первая.
– Конечно, принимают. Она же герцогиня. И к тому же очень богатая. Но это не значит, что люди рады её видеть. Итальянка. Католичка. И незаконнорожденная.
– Какая ужасная женщина, – наклонившись ближе к Уэсту, прошептала Синтия.
Только многолетняя практика удержала Уэста от того, чтобы согласиться. Дама, о которой говорила сестра, была леди Холборн, злобная сплетница и ужасная по натуре женщина, если верить слухам. Беседовала она с леди Дэвис, не самой почётной гостьей на приёмах, но по сравнению с первой она казалась настоящей святой.
Конечно, ему было важно услышать, что они говорят о Джорджиане. Ведь он обещал выдать её замуж. Любое общественное мнение, которое он мог о ней услышать, может сыграть ему на руку.
Только по этой причине его волновал разговор двух дам.
Графиня Холборн продолжила:
– Смысл в том, что репутация девушки погублена. Каким бы титулованным именем она не обладала, у неё очень шаткая позиция в обществе. Ни один же мужчина не поверит, что она родила наследника от него. Эта женщина выставляет свою дочь напоказ в Гайд-парке, как будто девочка рождена в браке и не такая же дешёвка, как её мать... Какое оскорбление. Только посмотри на них…
Она здесь.
– Ужасная женщина, – повторила Синтия.
Разговор дам затих, когда их коляска набрала скорость. Уэста больше не волновали сплетницы, он был слишком занят поисками предмета их разговора. Они сказали, что она здесь. С дочерью.
