Текст книги "Не судите леди по одежде"
Автор книги: Сара Маклейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Джорджиана позабыла об играх. Пока Дункан говорил, её тело совсем ослабело.
– Я помню твой сладкий вкус... помню, что на ощупь ты была, как изысканный шёлк, нежный и влажный... мой.
Вот опять это слово. Его.
Дункан соблазнял её одними словами, обещая ей все мыслимые и немыслимые удовольствия, если только она уступит, если откроется ему навстречу. Она глубоко вздохнула и парировала:
– Так было в прошлый раз, – проговорила Джорджиана, прерывисто дыша. – Но какая мне сейчас от этого польза?
Брови Дункана удивлённо приподнялись, он наклонился вперёд. Его слова одновременно тревожили и распаляли.
И, несомненно, соблазняли.
– Откройся мне и узнаешь.
Она захихикала. Такой честный простодушный смех шокировал их обоих. Джорджиана бы смутилась, если бы Дункан не уронил руку и не наклонился вперёд в тот момент, когда смех сорвался с её губ.
– Ты самое прекрасное создание. – Его большая тёплая ладонь обхватила её колено, и все игры мгновенно позабылись.
Джорджиана разомкнула ноги.
– Чертовски прекрасна, – проговорил он, не отрывая взгляда от лица Джорджианы, когда встал с кресла и упал на колени у края стола, между её бёдер. – Само совершенство. – Дункан поцеловал её в колено, потом в бедро. – И чертовски честна.
После последнего утверждения она застыла. В этот момент его губы прикоснулись к нежному местечку совсем рядом с тем, что жаждало Дункана. Томилось по его ласкам.
Честность.
Она не была честна с Дунканом. В том, что происходило между ними, не было ничего честного. Джорджиана была насквозь фальшива. Дункан заслуживал большего.
Он почувствовал в ней перемену и прервал интимный поцелуй. Дункан поднял на неё глаза.
– Не думай.
Она знала, что он не понимал, но всё же ответила, покачав головой:
– Ничего не могу с собой поделать.
Он прижался губами к мягким кудряшкам, скрывавшим самую сокровенную часть её тела. Томительная ласка вызвала сентиментальные чувства.
– Расскажи мне, – попросил Дункан.
Ей следовало рассказать ему дюжину вещей. Сотней ей очень хотелось поделиться. Но выпалила Джорджиана только одну. И она была, пожалуй, самой правдивой.
– Жаль, что всё, что происходит между нами не навсегда.
Её слова чуть не прикончили Дункана. Ведь они отражали его собственные мысли. Пока они находились в этом месте, которое не принадлежало ни ему, ни ей и которое бесспорно их погубит, он только и мог об этом думать.
Он тоже хотел, чтобы их отношения не заканчивались, но это невозможно. Его прошлое, её будущее – ни то, ни другое к тому не располагало. Не зависящие от них обстоятельства, которые вечно маячили на горизонте, препятствовали их совместному счастью.
Нет, всё это удел простых людей.
Стоя на коленях, он наклонился вперёд. Дункан боготворил её и чувствовал себя агнцем, принесённым в жертву богине. Он прижался поцелуем к прелестным кудряшкам, скрывавшим сосредоточение её женственности. От вида Джорджианы, так доверчиво открывшейся ему навстречу, его мужское естество затвердело, как никогда прежде.
Дункан безумно хотел эту женщину.
Возможно, он не сможет обладать ею вечно, но в его памяти навсегда останется этот момент. Дункан будет воскрешать его в воображении тёмными ночами.
После сегодняшней ночи Джорджиана не сможет наслаждаться ласками ни одного другого мужчины.
– Я никогда не пробовал ничего подобного на вкус, – прошептал он, дразня дыханием её кудри, медленно их раздвигая и наслаждаясь блеском розовой плоти. – Ты сладкая, грешная и запретная. – Он нежно провел пальцем по влажной расщелине, Джорджиана приподняла бёдра. Такая чувственная и готовая. – Вкусная, влажная и идеальная.
Он провёл пальцем по её лону, прислушиваясь к дыханию Джорджианы, которое теперь стало прерывистым.
– И ты же это знаешь сама? Осознаёшь свою силу?
Она замотала головой.
– Нет.
Он встретился с ней взглядом, наклонился и медленно провёл языком по трепещущей плоти. Джорджиана ахнула и закрыла глаза от наслаждения. Дункану её реакция доставила безмерное удовольствие.
– Нет, – сказал он. – Смотри на меня.
Она открыла глаза, и он снова её лизнул, придя в восторг от вида, как желание затопило Джорджиану.
– Скажи, что ты чувствуешь.
– Я чувствую себя...
Дункан лизнул её ещё раз, задержавшись языком у вершинки, которая жаждала ласк больше всего. Джорджиана вскрикнула. Дункан проговорил:
– Продолжай.
– Восхитительно.
– Ещё.
Он провёл языком по маленькому напряжённому бутону. Джорджиана вздохнула.
– Не останавливайся.
– Не остановлюсь, если ты продолжишь.
– Я чувствую... будто никогда... – Он принялся её посасывать, наслаждаясь тем, как Джорджиана теряла дар речи. – Боже.
Он улыбнулся, играя с ней языком.
– Бог здесь ни при чём.
– Дункан.
Когда она выдохнула его имя, он подумал, что умрёт, если в ближайшее время ею не овладеет.
– Говори же.
– Чудесно. – Она зарылась пальцами в его волосы, прижимая его к себе и покачивая бёдрами. – Ты само совершенство, – прошептала Джорджиана, поразив его до глубины души. Но тут она сказала нечто абсолютно неожиданное: – Я словно чувствую... любовь.
В тот же момент, когда слово сорвалось с её губ, он понял, что именно это и хотел заставить её почувствовать.
Дункан в неё влюбился.
Открытие должно было его ужаснуть, но вместо этого Дункана захлестнуло удовольствие от того, что правда, наконец, раскрыта. Однако где-то в глубине души его не отпускала тревога. Опустошение. Несогласие.
Он отогнал беспокойные мысли, продолжая медленно заниматься с ней любовью. Джорджиана двигалась вместе с ним, показывая, что ей нравится и где, он без колебаний удовлетворял её аппетиты. Джорджиана была манной небесной, и он ею насыщался, желая доставить ей удовольствие только ради её удовольствия. Желая оставить память об этом моменте.
Желая оставить память о его любви, пусть и невозможной.
Дункан увеличивал темп, двигаясь в такт с её дыханием, вздохами, движением пальцев в его волосах и великолепных бёдер. А потом Джорджиана достигла пика. Дункан не отпускал её, поглаживая языком и нежно целуя во время разрядки.
Когда она в последний раз блаженно вздохнула, Дункан поднялся с колен, отчаянно стремясь оказаться внутри неё. Он с удовольствием наблюдал за охваченной страстью Джорджианой, которая, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, следила за тем, как он снимает пиджак и галстук. Дункан стянул рубашку через голову, опустил руки и подавил желание гордо выпятить грудь, когда внимание Джорджианы переключилось на его торс.
Она закрыла рот и нервно сглотнула.
Джорджиане явно нравилось зрелище, Дункан едва не зарычал от удовольствия.
– Посейдон, – прошептала она.
Он выгнул бровь в немом вопросе, размышляя, дождётся ли ответа, прежде чем сделает её своей. Навсегда.
Но вскоре Дункан смог перестать ломать на этот счёт голову и отделался от коварного шёпота в глубине разума, потому что она ответила:
– У тебя дома, в бассейне... – её пальцы пробежались по его плечу, вниз по изгибу руки. Еле сдерживаясь, чтобы не накинуться на Джорджиану, Дункан напряг бицепс, – ты напомнил мне Посейдона, выходящего из вод, – её пальцы двинулись к его мускулистому живота, – прекрасно сложенного, – прошлись по курчавой поросли, – такого красивого... – и добрались до плоского соска. Дункан едва не застонал. Она наклонилась вперёд и прижалась губами к его торсу.
Джорджиана отстранилась и встретилась с ним взглядом.
– Морского бога.
– А ты – моя сирена, – сказал он, запустив пальцы в волосы Джорджианы и приподняв её лицо.
– Надеюсь, что нет, – возразила она. Дункан молчал, ожидая объяснений. Она улыбнулась греховной улыбкой. – Посейдон мог устоять перед сиренами.
Дункан не мог устоять перед Джорджианой. Ни при каких обстоятельствах. Он завладел её ртом в глубоком, долгом поцелуе, она потянулась к ширинке на его брюках, и ему показалось, что он может умереть, пока она возится с пуговицами. Поэтому Дункан решил ей помочь.
– Нет, – сказала она, отстраняясь и глядя ему в глаза. – Я сама.
Он глубоко вздохнул, собираясь с духом.
– Не тяни.
Наконец, Джорджиана справилась с застёжкой, её руки скользнули внутрь и, о чудо, дотронулись до его естества. Когда она вынула его из брюк, Дункан тихо выругался. Он с наслаждением наблюдал за ней, за тем, как её глаза округлились, а рот приоткрылся. Дункан отдал бы всё своё состояние, лишь бы узнать, что она о нём думает. А потом кончик её розового язычка облизал нижнюю губу, и Джорджиана медленно провела по его плоти ладонями.
Один раз, другой.
Дункан остановил Джорджиану, накрыв её ладони своими.
– Хватит.
Она застыла, её взгляд метнулся к нему.
– Я... – Она замешкалась. И начала сначала: – Я сделала что-то не так?
Он замер, глядя в её широко распахнутые глаза, полные беспокойства и тревоги. Дункан прищурился. Он любил её. А она всё равно ему лгала.
– Нет. Не разыгрывай из себя саму невинность. Я хочу настоящую тебя. Не фальшивку. – Он обхватил её лицо руками и повернул к себе. – Меня не волнует прошлое. Только настоящее.
И будущее.
Нет. Нельзя о нём думать.
Оно не для Дункана.
В её прекрасных янтарных глазах промелькнуло нечто похожее на разочарование. Она отвела взгляд, потом посмотрела вниз, на его естество, которое держала в руках.
– Покажи, – наконец, прошептала Джорджиана. – Покажи мне, что тебе нравится.
Дункан снова завладел её ртом, желая вернуть их в настоящее. Он скользнул губами к её уху.
– Мне нравится всё, любимая. Нравится, когда мы прикасаемся друг другу. Нравится, когда ты крепко меня сжимаешь. – Она часто задышала, и он направил её руки вдоль его естества. – Мне нравятся твои прекрасные глаза. Мне нравится, когда ты на меня смотришь. Мне нравится, когда ты наблюдаешь за тем, как трогаешь меня. – Дункан отодвинулся, чтобы она смогла посмотреть вниз на их тела, на их руки, на его плоть, так близко от её. Так близко от того места, где Дункан мечтал оказаться. – Сказать тебе, что ещё мне нравится?
Она несколько раз его погладила, прежде чем страстно прошептать:
– Да.
"Я люблю тебя".
Нет, эти слова причинят боль им обоим.
Он проник одним пальцем в её тесные и влажные от желания и его ласк глубины.
– Мне нравятся твои прекрасные розовые губы.
Она напряжённо рассмеялась. Он просунул палец глубже, и смех замер на её губах, превратившись в судорожный вздох. Дункан поднял на неё глаза.
– И мне очень понравится, когда я окажусь внутри тебя.
Джорджиана встретилась с ним взглядом.
– Я хочу того же.
Он поцеловал Джорджиану, затем прижался лбом к её лбу, когда она разместила его у столь желанного входа в её тело. Дункан еле сдержал проклятие, ощутив горячее влажное лоно. Он вошёл в тесные глубины, и она резко втянула носом воздух. Тогда Дункан посмотрел ей в глаза, заметив в них беспокойство.
– Джорджиана? – проговорил он. Умирая от наслаждения, Дункан всё же чувствовал какую-то тревогу.
Она покачала головой.
– Всё в порядке.
Нет, не всё в порядке. Ей было больно. Он отстранился.
Джорджиана крепче стиснула его талию ногами.
– Нет. Пожалуйста. Сейчас.
Если бы он не знал о ней правды...
Она притянула его ближе к себе, и Дункан потерял мысль. Но вдруг у Джорджианы снова перехватило дыхание.
– Стой, – сказал он. – Позволь мне...
Он вышел из неё, затем снова начал проникать внутрь короткими, плавными движениями всё глубже и глубже, пока не погрузился до самого основания.
– Да, – прошептала она, Дункан наклонился и поцеловал её туда, где шея переходила в плечо. – Да.
Он и сам не смог бы сказать лучше.
Дункан отодвинулся и встретился с ней взглядом.
– Ну как?
Она прильнула к нему и с жаром впилась в его губы, просунув язычок ему в рот. Отстранившись, она проговорила:
– Великолепно. – Затем Джорджиана слегка его оттолкнула, чтобы посмотреть вниз. – Погляди на нас.
Он проследил за её взглядом, и его плоть, покоившаяся глубоко внутри, затвердела ещё сильнее. Джорджиана вздохнула и улыбнулась.
– Кажется, вы весьма довольны собой, сэр.
Боже. Как же он её любил.
Игривую. Блистательную. Прекрасную. Грешную.
Как же хотел остаться с ней навсегда.
Дункан улыбнулся в ответ.
– И могу придумать множество способов, как получить ещё больше удовольствия.
Она положила руки на его ягодицы и сжала их. Дункан застонал.
– Покажи.
Так он и сделал.
Он начал входить в неё в плавном, размеренном темпе, она вторила его движениям, приподнимая длинные ноги, произнося, как мантру, его имя, сначала мягко и едва слышно, а затем громко и блаженно, заставляя Дункана желать, чтобы этот момент никогда не кончался. Он обнял её одной рукой за талию, прижав к себе, Джорджиана крепко обвила руками его шею и вскрикнула.
Будто он собирался её покинуть.
Как будто он был на это способен.
Дункан никогда её не оставит.
Он увеличил темп и силу проникновений, в последний момент она отодвинулась от него и посмотрела ему в глаза.
– Сейчас, – страстно и удивлённо проговорила Джорджиана. Если бы его чёртова голова не была забита мыслями о ней, он смог бы расслышать намёк в этом слове. – Сейчас.
И впрямь, сейчас.
Она достигла пика, сжимая его плоть с такой силой, что Дункан всерьёз решил, что может не пережить блаженства. Он вошёл в неё резким толчком раз-другой, пока она произносила его имя. И вот уже его самого накрыла разрядка. Он вышел из неё, кончив так мощно и неистово, как никогда прежде.
В унисон с ней.
В этот момент он ясно понял, что это не Джорджиана больше не сможет наслаждаться ласками других мужчин.
Это он больше не сможет наслаждаться ласками других женщин. Не сможет наслаждаться жизнью.
Когда он отодвинулся, Джорджиана возмущённо вздохнула, заставив снова её возжелать. Он не был готов оторваться от неё, но наспех застегнул брюки и достал носовой платок. Дункан поднял её на руки и отнёс к массивному креслу в дальнем конце комнаты, затем усадил к себе на колени и вытер следы блаженства.
– Ты не... – начала она.
– Я подумал, что ты не захочешь рисковать. – Хотя втайне его прельщала идея о выводке крошечных белокурых детишек с красивыми янтарными глазами их матери. – В прошлый раз у тебя не было выбора. Сейчас он должен появиться.
К её глазам подступили слёзы, он крепче обнял Джорджиану, желая защитить от всех невзгод. Навсегда.
Господи. Опять это слово.
Она прижималась к нему, пока он гладил её красивую, нежную кожу, а их дыхание успокаивалось. Дункан прокручивал в голове последние события, её слова, движения и звуки, которые она издавала.
Моменты её удивления. Недоумения. Блаженства.
Тревоги.
И тут его осенило.
Когда его руки замерли, она подняла голову.
– В чём дело?
Он покачал головой, не желая отвечать.
Не желая признавать правду.
Джорджиана улыбнулась и поцеловала его в подбородок.
– Скажи мне.
"Я... ни с кем..."
Она же сама ему сказала. Он просто ей не поверил.
Кто же она?
В какие игры играла?
И какую роль в них играл Чейз?
Он посмотрел ей в глаза, отметив в них открытость и честность. Такая редкость. Должно быть, что-то отразилось в его взгляде, потому что она насторожилась.
– Дункан?
Он не хотел этого произносить, но всё же не смог остановиться.
– Ты не шлюха.
Глава 17
Наше издание не перестаёт удивляться, как о леди Д могли не вспоминать в обществе в течение почти десяти лет. Мы бы многое отдали, чтобы заглянуть в прошлое этой дамы! Увы, нам придётся довольствоваться наблюдением за её светлым будущим...
✵ ✵ ✵
На этой неделе в обеих палатах парламента проходят важнейшие голосования. Владелец этой самой газеты является ярым сторонником установления чётких ограничений для детского труда и внимательно следит за тем, как лидеры нашей великой нации решают судьбу своих самых маленьких граждан...
«Новости Лондона».
9 мая 1833 год.
При этих словах она замерла.
Возможно, она смогла бы его одурачить, если бы не те чувства, которые он в ней вызвал. Если бы медленно и без усилий не разрушил её защитные барьеры, отбросив их на пол вместе с её брюками, его галстуком и всеми запретами.
Если бы не доставил удовольствие, не подарил покой и не оставил после обещание большего, хотя она и знала, что их отношения были сиюминутными.
Возможно, она могла бы ему солгать, но как? Как она могла притворяться, что знает все хитрости и уловки лучших лондонских куртизанок, когда он просто свёл к нулю все попытки своими поцелуями, прикосновениями и добротой?
Джорджиана рассчитывала на поцелуи и прикосновения.
Но только не на доброту. Она полностью её обезоружила. Джорджиана была просто не в состоянии прятаться от пытливого взгляда и наводящих вопросов.
Впервые в жизни она не знала, что сказать. Джорджиана встала с его колен и нагишом отправилась к тому месту, где он избавил её от одежды и лжи. Она подняла рубашку с подлокотника кресла, куда она ранее приземлилась, и надела. Когда Джорджиана застёгивала пуговицы, Дункан снова заговорил:
– Ты не сможешь спрятаться от меня. Не в этот раз. У вас с Чейзом явно есть какой-то план, частью которого являюсь и я. Невольно. – Её охватил страх. Этот гениальный мужчина открыл один из самых тщательно оберегаемых ею секретов и приблизился к раскрытию всех остальных.
Ирония заключалась в том, что большинство мужчин пришли бы в восторг, узнав, что они переспали не с проституткой.
Но Дункан Уэст был не похож на большинство мужчин.
Открытие ничем его не порадовало.
Дункана, казалось, не волновало, что сейчас она была практически обнажена и особенно ранима или что её расстроило его заявление, и она не хотела его обсуждать.
– Когда ты в последний раз с кем-то спала?
Подобрав с пола брюки, она попыталась уклониться от разговора.
– Я довольно часто сплю с Кэролайн.
Он наклонился вперёд, в его взгляде появилась ярость. Джорджиана изо всех сил старалась не обращать внимания на то, как задвигались его мускулы под гладкой кожей.
– Позволь перефразировать. Я иногда забываю, где ты решила устроить свою жизнь. Когда ты в последний раз трахалась с мужчиной?
К счастью, браное слово напомнило ей о том, кем она являлась, королевой преступного мира Лондона, более могущественной, чем Дункан мог себе представить. Никто не мог себе представить, какой властью обладала Джорджиана.
Даже он.
Ей следовало на него рассердиться. Наплевав на наготу, расправить плечи и заявить, куда именно он может засунуть своё сквернословие. А затем смело прошествовать к колокольчику и вызвать охрану, чтобы та выкинула Дункана из комнаты, где ему не следовало находиться.
Куда не следовало его приводить.
И где она его никогда не забудет.
Она отвела взгляд. Всё пошло вкривь и вкось, его гнев привёл к тому, что ей захотеть рассказать ему правду. Исправить ситуацию. Ей захотелось ответить на все вопросы, чтобы вернуться в его объятия и восстановить его веру в неё. Не далее как час назад он поклялся защищать Джорджиану.
Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то изъявлял подобное желание?
– Посмотри на меня. – Это была не просьба.
Она перевела на него взгляд, изо всех сил стараясь не терять присутствие духа.
– То, чем мы занимались... нельзя назвать... – она не смогла заставить себя произнести это слово, – так.
Он прищурился.
– Откуда ты знаешь?
Дункан хотел причинить ей боль, и у него это получилось, вопрос больно ранил. Заслуженно, но ранил. Джорджиана ответила, обнажив душу, как никогда прежде:
– Потому что в последний раз, когда я этим занималась, так оно и было. – Он пристально смотрел в её глаза, и она не стала лгать. – То, что произошло между нами, было чем-то иным. Чем-то... большим. – Последние слова прозвучали неожиданно тихо.
– Господи.
Он вскочил на ноги.
Джорджиана встретилась с ним взглядом.
– Между нами нечто большее.
– Правда? – с сомнение спросил он. Дункан раздражённо провёл рукой по волосам. – Ты мне солгала.
Солгала, но теперь не хотела, хотя ложь и окружала её со всех сторон. Окружала их обоих. Даже несмотря на то, что её обман был соткан из множества замысловатых слоёв, в него было втянуто множество людей, и это затрудняло встать на путь истины.
– Я хочу рассказать тебе правду, – призналась Джорджиана.
– Почему? – спросил он. – Почему ты мне не доверяешь? Я бы... если бы я знал, что ты... что Анна... что всё это неправда, я бы... – Дункан замолчал. Затем собрался с силами и продолжил: – Я был бы более осторожен.
Никогда в жизни она не чувствовала такой заботы, как когда оказалась в его объятиях. И ей очень хотелось отблагодарить Дункана. Поведать ему тайну, которую знала лишь она одна.
– Отец Кэролайн, – прошептала Джорджиана. – Он был последним.
– Когда? – после долгого молчания спросил он.
Дункан всё ещё не понимал.
– Десять лет назад.
Он резко втянул носом воздух, будто правда его больно задела.
– Тот раз был единственным?
Дункан уже знал ответ на свой вопрос, но она всё равно проговорила:
– До сих пор.
Он обхватил её лицо руками и приподнял, вынуждая Джорджиану на него посмотреть.
– Он был дураком.
– Нет. Он был мальчиком, который захотел девочку. Не навсегда. – Она улыбнулась. – Всего лишь на один раз.
– Кто он?
Джорджиана покраснела и с сожалением ответила:
– Он работал на конюшне в поместье моего брата. Несколько раз седлал мою лошадь, один раз выехал со мной на верховую прогулку. – Она отвела взгляд, крепко обхватив себя руками. – Меня очаровала... его улыбка. Его ухаживания.
Дункан кивнул.
– И ты решила рискнуть.
– Не рискнуть. Я думала, что люблю его. Я вела жизнь без забот. Ни в чём не нуждалась. И совершила ошибку, которую совершают все дети из знатных семей, искала то, чего у меня не было, вместо того, чтобы радоваться тому, что имею.
– И что же ты искала?
– Любовь, – просто ответила она. – У меня не было любви. Мама была холодной женщиной. Брат держался отстранённо. Отец умер. Отец Кэролайн казался добрым, близким и живым. И я думала, что он меня любит. Думала, он на мне женится. – Она с улыбкой отогнала воспоминания. – Дурочка.
Дункан надолго замолчал, нахмурив свой красивый лоб.
– Как его зовут?
– Джонатан.
– Я не об этом спрашиваю.
Она покачала головой.
– Больше я тебе ничего не скажу. Не имеет значения, кто он. Джонатан уехал, родилась Кэролайн, и всё.
– Он должен заплатить за содеянное.
– Как? Жениться на мне? Принять участие в жизни Кэролайн?
– Чёрт, нет.
Она нахмурилась. Все, с кем она обсуждала рождение Кэролайн, соглашались, что если только она назовёт имя отца, все сложится наилучшим образом. Брат грозился выдать её замуж, как и полдюжины женщин, которые жили с ней в Йоркшире, после того как она родила Кэролайн и дочь немного подросла.
– Ты не считаешь, что его надо заставить на мне жениться?
– Я считаю, его надо вздёрнуть на ближайшем дереве. – Её глаза расширились, и он продолжил: – Считаю, что его следует раздеть догола и заставить прогуляться по Пикадилли. Я считаю, что он должен встретиться со мной на ринге в самом сердце этого места, чтобы я мог разорвать его на части за то, что он с тобой сделал.
Джорджиана солгала бы, если бы сказала, что не наслаждалась его угрозами.
– Ты бы сделал это ради меня?
– И не только это, – сказал он не хвастливо, но честно. – Меня дико раздражает, что ты его защищаешь.
– Я его не защищаю, – попыталась объяснить она. – Дело в том, что я не желаю придавать ему значения. Не желаю наделять его властью, которой мужчины имеют над женщинами. Не хочу, чтобы он был частью моей жизни. Частью жизни Кэролайн. Или её будущего.
– Он не имеет к этим вещам никакого отношения.
Она долго смотрела на него, желая поверить. Но хорошо знала правду.
– Возможно, для меня... но для них... для тебя... имеет. И будет иметь, пока не появится другой мужчина.
– Титулованный муж.
Джорджиана не ответила. В этом не было необходимости.
– Расскажи мне всё.
Она пожала одним плечом.
– Не о чем особо рассказывать.
– Ты же его любила.
– Я так думала, – поправила его Джорджиана. И верила в это до недавнего времени. Но теперь...
Любовь. Она снова и снова прокручивала это слово в голове, обдумывая его значение и свой прошлый опыт. Джорджиана думала, что любила Джонатана. Она была уверена в этом. Но сейчас... здесь... с этим мужчиной Джорджиана поняла, что её чувства к Джонатану были ничтожны. Каплей в море.
А те чувства, которые она питала к Дункану Уэсту были сопоставимы с целым морем.
Но она не хотела давать им название. В них заключалась самая большая опасность.
Потому что, кроме её секретов и лжи, существовали и его собственные.
Джорджиана покачала головой и опустила взгляд на свои бледные колени, на которых лежала его смуглая рука. Она положила на неё ладонь и принялась поигрывать золотистыми волосками.
– Я думала, что люблю его, – повторила она.
– И?
Она улыбнулась.
– Я же всё тебе рассказала, история стара как мир.
– Что было после?
– Ты же газетчик, и всё знаешь сам.
– Я знаю, что обсуждали в обществе, но хочу услышать твою версию.
– Я отправилась в Йоркшир. Точнее сбежала.
– Говорили, ты сбежала с ним.
Она рассмеялась, даже для её собственных ушей смех прозвучал невесело.
– К тому времени он уже давно исчез из моей жизни. Исчез ещё до рассвета на следующее утро после того, как мы...
Дункан гневно втянул носом воздух, и Джорджиана замолчала.
– Продолжай, – попросил он.
– Я уехала в почтовой карете. Тётя сестры моей горничной знала одно местечко в Йоркшире, куда могли отправиться девушки в моём положении. Чтобы оказаться в безопасности.
Он выгнул бровь.
– Сестра герцога отправилась в путешествие в почтовой карете?
– Другого выхода не было. Иначе меня бы поймали.
– Разве это так плохо?
– Ты не знаешь, каким был мой брат в то время. Когда он обнаружил, что произошло, то пришёл в ярость. Это даже немного пугало. Мать была полна ненависти и презрения. Больше мы не разговаривали.
Он прищурился.
– Ты была ещё ребёнком.
Она покачала головой.
– Я перестала им быть, как только обзавелась своим собственным.
– Значит в том месте... тебя приняли.
Джорджиана кивнула.
– Меня и Кэролайн. – Она вспомнила Минерва-Хаус, его гостеприимных обитателей и роскошные земли. – Там было прекрасно. Мирно и тепло. Там меня не осуждали. Словно я оказалась... дома. – Она помолчала. – То место я действительно могу назвать своим домом.
– Тебе повезло, что он у тебя вообще был.
Джорджиана внимательно наблюдала за ним, чувствуя, что в этом заявлении скрыт какой-то подтекст, но прежде чем она успела расспросить Дункана поподробнее, он задал вопрос:
– Как долго ты там оставалась?
– Четыре года.
– А потом?
– Потом умерла моя мать. – Он вопросительно наклонил голову, и Джорджиана пустилась в долгие объяснения: – Я вернулась домой, чувствуя, что должна оплакивать её в Лондоне. Я привезла с собой Кэролайн, лишила ребёнка безопасного дома, где никто никогда его не осуждал, и притащила в это ужасное место. В Лондон в разгар сезона. И вот однажды мы прогуливались по Бонд-стрит, а я считала взгляды.
Их были сотни. Тогда в её груди зародилась жгучая ненависть.
Казалось, Дункан всё понял.
– Они тебя не приняли?
– Конечно, не приняли. Я же стала опозоренной, незамужней матерью дочери, которая в их глазах считается никем. Если бы она была мальчиком... – Она замолчала.
– Если бы она была мальчиком, то смогла пробить себе дорогу в жизнь.
Но она не была. И поэтому ненависть в сердце Джорджианы превратилась в ярость.
А затем в план, как одержать над всеми ними верх.
– А затем тебя нашёл Чейз?
И вот они снова вернулись в настоящее. К её тайнам. Ко лжи, которую она наговорила.
Она отвела взгляд.
– Напротив, это я нашла Чейза.
Он покачал головой.
– Я не понимаю. Зачем выдавать себя за шлюху? С тобой могло случиться всё, что угодно. Чёрт возьми, Поттл почти... – он не закончил фразу, на мгновение прикрыв глаза. – А если бы меня не оказалось рядом?
Джорджиана улыбнулась.
– Женщины в моем положении обладают огромной властью. Я выбрала жить здесь. Выбрала этот путь. Этот мир. – Она сделала паузу. – У скольких других женщин есть выбор?
– Но ты могла выбрать что угодно. Ты могла стать гувернанткой.
– И кто бы меня нанял?
– Модисткой?
– Я не в состоянии сделать и пары ровных стежков.
– Ты знаешь, о чём я.
Конечно, она знала. Джорджиана слышала это от своего брата десятки раз. Сотни. И отвечала ему то же самое, что и сейчас Дункану:
– Ни одна другая позиция не приносит столько власти.
– Ты стала десницей короля.
Самим королём.
– Я хотела получить власть над ними всеми, над каждым, кто смотрел на меня свысока. Кто меня осуждал. Над всеми, кто бросил в меня камень. Мне нужны были доказательства, что они живут в карточных домиках.
– И Чейз их тебе предоставил. Чейз и остальные хотели того же самого. Ты стала пятой в их шайке.
Самое время ему рассказать.
Она была не пятой, а четвёртой.
Первой.
Она могла ему признаться. Могла сказать: "Чейз это – я".
Нет, Джорджиана не могла на это пойти. Она только что поведала ему историю глубочайшего предательства, которое погубило её, угрожало Кэролайн и навсегда останется причиной, по которой она скрывала правду. Если рассказать ему всё остальное, если обнажить перед ним душу, что тогда?
Станет ли Дункан её защищать, если узнает, что это она его использовала? Манипулировала им?
Защитит ли он её клуб?
Ту жизнь, которую она построила с таким трудом?
Возможно.
И, возможно, она бы ему открылась, если бы он не продолжил.
– И всё равно ты его защищаешь, – с горечью в голосе проговорил Дункан. – Кто он для тебя? Если он не твой хозяин, ни супруг, ни благодетель? Кто он, чёрт возьми?
Последний вопрос он задал как-то странно, его интересовала не она сама.
Дело не в любопытстве.
В том вопросе прозвучало отчаянье.
Дункан хотел узнать секрет Чейза. Её секрет.
Но, если он его узнает, доверит ли свои тайны?
Как же её раздражало, что даже здесь и сейчас после столь волнующего момента, они продолжали торговаться.
Ранее этим днём он ходил к Тремли вместе с досье, которое она ему выдала, и как-то неожиданно им воспользовался. Но, как именно, оставалось для неё загадкой.
– Скажи мне, кто он, Джорджиана, – чуть ли не взмолился он. Что ему от неё и от Чейза нужно?
Она настороженно посмотрела ему в глаза.
– Почему это так важно?
– Потому что я был всего лишь его верным солдатом в течение многих лет. Но время пришло, – не колеблясь, ответил он.
– Для чего? – спросила Джорджиана. – Для того, чтобы его погубить.
– Защититься от него.
Она покачала головой.
– Чейз никогда не причинит тебе вреда.
– Ты не можешь знать наверняка, – ответил он. – Ты не хочешь замечать, каким образом Чейз сохраняет свою власть, – Дункан махнул рукой в сторону двери. – Разве ты сама не видела? То, как он играет с жизнями людей? То, как он подстрекает их к игре? Как он соблазняет их делать ставки, пока они не проиграются в пух и прах? Пока всё, что у них есть, не будет принадлежать ему?
– Это не так. – Всё происходило не так легкомысленно. В её действиях всегда присутствовал чёткий план.
