Текст книги "Королевство пепла (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Но вглубь страны, с каждой лигой приближаясь, ступала армия. Она простиралась на мили и мили, черная и извивающаяся.

Мощь Мората. Или какая-то ее ужасная часть, посланная, чтобы вселить ужас и разрушения перед финальной волной.

Сартак подал сигнал, внизу группа солдат.

Несрин выглянула из-за крыла Салхи, каплей жестокости, и увидела небольшую группу солдат в темных доспехах, проходящих через деревья, ответвление кишащей массы далеко впереди. Как будто их послали выследить выживших.

Челюсти Несрин сжались, и онп просигналила Принцу, Пойдем.

Не к кораблям. Но к шести солдатам, начинающим долгий обратный путь к их хозяину.

Несрин и Салхи пронеслись сквозь небо, Сартак был лишь пятном слева от нее.

У группы солдат не было возможности закричать перед тем, как Несрин и Сартак обрушились на них.

…

Леди Ирэн Вестфол, ранее Ирэн Тауэрс, пересчитала около шести раз. Каждая лодка была наполнена ими, но корабль принцессы Хасар, личный эскорт Высшей Целительницы перевозил самую жизненно важную смесь тоников и бальзамов. Многие из них были созданы до отплытия из Антики, но Ирэн и другие целители, которые сопровождали армию, потратили долгие часы, создавая их как можно лучше на борту кораблей.

В полутемном трюме Ирэн, положив ноги против раскачивания волн, закрыла крышку ящика с баночками с мазью, записала все на бумажку, что она привезла с собой.

– Тот же номер, что и два дня назад, – послышался старый голос с лестницы. Хафиза, Высшая Целительница, сидела на деревянных ступеньках, положив руки на тяжелую шерстяную юбку, закрывающую ее тощие колени. – Чего тебе беспокоиться, что будет с ними, Ирэн?

Ирэн перекинула ее косу через плечо.

– Я хотела убедиться, что правильно посчитала.

– Снова.

Ирэн положила в карман кусок пергамента и подняла свой меховой плащ с того места, куда она бросила его, в ящик.

– Когда мы на полях сражений держим запас наших припасов…

– Жизненно важно, да, но и невозможно. Когда мы будем на полях сражений, девочка, тебе повезет, если ты даже найдешь одну из этих банок среди хаоса.

– Это то, чего я пытаюсь избежать.

Высшая Целительница вздохнула с сочувствием.

– Люди будут умирать, Ирэн. Ужасными, мучительными смертями, и даже ты и я не сможем их спасти.

Ирэн сглотнула.

– Я знаю это. – Если они не поторопятся, не успеют высадиться и узнать, куда должна двигаться армия кагана, сколько еще погибнет?

Понимающий взгляд пожилой женщины не исчез. Всегда, с первого момента, Ирэн следила за Хафизой, от нее исходило такое спокойствие, это заверение. Мысли Высшей Целительницы о тех кровавых полях сражений заставили желудок Ирэн сжаться. Даже если это было бы именно тем, зачем они пришли, почему они тренировались в первую очередь.

Но это не было важно Валгам, сидящим внутри людей, как паразиты. Валги, которые убьют их немедленно, если они узнают, что целители планируют сделать.

Что Ирэн планирует сделать с любым Валгом, который пересечет ее путь.

– Эти мази готовы, Ирэн. – Хафиза застонала, когда она поднялась со своего насеста на ступеньках и поправила лацканы ее толстой шерстяной куртки, вышитые в стиле всадников Даргана. Подарок из последнего визита Высшей Целительницы в степи, когда она приняла Ирэн вместе с ней. – Они подсчитываются. У нас больше нет припасов для их изготовления, пока мы не достигнем земли и не увидим, что там можно использовать.

Ирэн прижала плащ к груди.

– Мне нужно чем-то заниматься.

Высшая Целительница погладила перила.

– Ты скоро займешься этим, Ирэн. Довольно скоро.

Хафиза поднялась по лестнице, оставив Ирэн среди штабелей ящиков.

Она не сказала Высшей Целительнице, что она не совсем уверена, как долго она будет помогать, еще нет.

Не шепнула об этом и слова кому-то, даже Шаолу.

Рука Ирэн переместилась и осталась лежать на ее животе.

Глава 7, часть 1

Морат. Последний ключ Вэрда находился в Морате.

Осознание этого висело над Дорином в течение ночи, мешая ему заснуть. Когда ему всё-таки удавалось провалиться в сон, он тут же просыпался и щупал рукой шею, ища на ней ошейник, которого там не было.

Ему нужно было найти какой-то способ добраться туда. Какой-то способ забрать ключ Вэрда.

Поскольку Манона, несомненно, не захочет взять его с собой. Даже если бы она была той единственной, кто предположил, что он сможет занять место Аэлины и изготовить новый Замок.

Тринадцать едва сбежали из Мората – они точно не спешили туда возвращаться. Не тогда, когда их задача найти крошанок стала настолько важной. Не тогда, когда Эраван мог с лёгкостью почувствовать их прибытие, прежде чем они бы приблизились к крепости.

Гэвин утверждал, что его собственная судьба найдет его здесь, в этом лагере. Но найти способ убедить Тринадцать остаться на месте, в то время как инстинкты и срочность их задачи заставляли их двигаться дальше… Это может оказаться столь же невозможным, как и нахождение третьего ключа Вэрда.

Их лагерь зашевелился в сером свете рассвета, и Дорин понял, что со сном на сегодня покончено. Поднявшись, он заметил уже собранный спальный мешок Маноны, а сама ведьма стояла рядом с Астериной и Соррелью подле своих воздушных «скакунов». Это было трио, которое он должен был убедить остаться… Каким-то чудесным образом.

Другие виверны уже ожидали своих хозяек около устья перевала, разминая свои конечности, они готовились к невыносимо холодному полету.

Ещё один день, ещё одна охота за кланом ведьм, у которых не было желания быть найденными. И, скорее всего, не имеющих ни малейшего желания присоединяться к этой войне.

– Мы отправляемся через пять минут – сильный голос Соррель раздавался буквально во всех уголках их лагеря.

Тогда убеждение придётся отложить. Можно было отсрочить их полёт.

В течение трёх минут костёр был погашен, оружие было надето, спальные мешки привязаны к седлам, а все нужды были удовлетворены ещё до начала их долгого полёта.

Пристёгивая к поясу Дамарис, Дорин посмотрел на Манону, ведьма как всегда стояла, излучая сверхъестественное спокойствие. Она была красива, даже сейчас, в снегопад, когда на её плечи была накинута мохнатая козья шкура. Когда он приблизился, её глаза вспыхнули жжёным золотом.

Астерина одарила его озорной ухмылкой.

– Доброе утро, Ваше Величество.

Дорин склонил голову в приветствии.

– Куда мы летим сегодня? – Он знал, что обыденный тон его речи не привлечёт к нему никакого внимания.

– Мы как раз обсуждали это, – ответила Соррель, выражение лица Третьей было холодным, но открытым.

За их спинами Веста выругалась, когда пряжка на её седле внезапно оказалась не застегнутой. Дорин не осмелился посмотреть на неё, чтобы случайно не подтвердить тот факт, что невидимые руки его магии сработали.

– Мы уже обыскали здешний север, – сказала Астерина. – Давайте продолжим двигаться на юг – облетим Клыки от начала до конца, прежде чем возвратимся назад.

– Может, их и нет в горах, – возразила Соррель. – Последние десятилетия мы всегда находили их где-то на равнинной местности.

Манона слушала их разговор с абсолютно невозмутимым, отстранённым выражением лица. Как и каждое утро. Взвешивая их слова, слушая ветер, который напевал ей песни.

Седельная сумка Имоджен внезапно упала на землю. Ведьма зашипела, когда ей пришлось спешиться, чтобы поднять и прикрепить её заново. Как долго эти небольшие задержки могут удержать их здесь, он не знал. Но точно не бесконечно.

– Если мы откажемся от полёта через эти горы, – утверждала Астерина, – то станем гораздо более заметны на равнинной местности. И наши враги, и крошанки обнаружат нас, прежде чем их найдём мы.

– Так было бы теплее, – проворчала Соррель. – В Эйлуэ будет намного теплее.

Видимо, даже бессмертные ведьмы со стальным характером могли устать от бесконечного пронизывающего холода.

Но лететь так далеко на юг, в Эйлуэ, когда они были ещё достаточно близко к Морату… Манона, похоже, тоже так считала. Взгляд её глаз обратился в сторону его плаща. В сторону ключей Вэрда под ним, как если бы она чувствовала их пульсирующий шепот, их скольжение по его магии. Только это лежало между Эраваном и его полным владычеством над Эрилеей. Принести их так близко к Морату… Нет, она никогда бы этого не допустила.

Дорин мило улыбался, рука его лежала на эфесе Дамариса, имеющего форму глаза.

– В этом месте нет никаких подсказок о том, куда они направились?

Он знал, что у них не было ни малейшего понятия. Знал это, но все равно ждал их ответа, пытаясь не слишком сильно сжимать эфес Дамариса.

– Нет, – ответила ему Манона с намёком на рычание в голосе.

До сих пор Дамарис не давал ему никаких ответов на вопросы, кроме слабого потепления металла. Он не знал, чего он ожидал: какого-то мощного всплеска силы, или же утвердительного голоса в его голове.

Но только не абсолютно не впечатляющего потепления его эфеса.

Тепло, видимо, означало правду; а холод, вероятно, ложь. Но, по крайней мере, Гэвин сказал правду о мече. Он не должен был сомневаться в этом, учитывая, что Гэвин был весьма почитаемым богом.

Манона, выдерживающая взгляд его глаз с неустанным, хищным вниманием, отдала приказ отправляться. На север.

Прочь от Мората. Дорин открыл рот, пытаясь что-то сказать или сделать, чтобы отложить их отправление. У него не осталось иных вариантов, кроме как сломать виверне крыло..

Ведьмы повернулись к вивернам, в то время как Дорин должен был отправиться с одной из ведьмы Тринадцати на следующий этап этой бесконечной охоты. Но Аброхас взревел, бросившись к Маноне оскалив зубы.

Когда Манона повернулась, магия Дорина поднялась, уже набросившись на невидимого врага.

Из снега позади неё поднялся сильный белый медведь.

Блеснули зубы, и медведь опустил свою массивную лапу. Манона нырнула, увернувшись от удара, а Дорин направил на медведя стену своей магии, состоящей из ветра и льда.

Медведь был откинут назад, он тяжело ударился о лёд. Он поднялся, решив снова атаковать Манону. Только Манону.

Едва эта мысль проскользнула у него в голове, как Дорин направил на медведя невидимые руки, чтобы остановить зверя. Как только медведь столкнулся с его магией, вспыхнул свет, снег полетел во все стороны.

Ему была знакома эта вспышка света. Оборотень.

Однако не Лисандра появилась перед ними, скинув с себя идеальную маскировку в виде медведя.

Нет, то существо, что появилось вместо медведя, было соткано из кошмаров.

Паук. Огромный стигианский паук размером с лошадь и цветом темнее ночи.

Многочисленные глаза паука прищурились и посмотрели в сторону Маноны. Его жвала едва заметно щёлкнули, и он прошипел:

«Черноклювая..»

Стигианский паук каким-то образом её нашел. После всех тех месяцев, после тысяч лиг, которые Манона преодолела по небу, земле и морю, паук, у которого она украла шелк, чтобы укрепить крылья Аброхаса, нашёл её.

Но паук недооценила Тринадцать. Или же мощь короля Адарлана.

Манона достала из ножен Рассекатель Ветра, пока Дорин удерживал паука на месте своей магией. При этом было заметно, что он немного напряжён. Сильнее – с каждым днём он становился всё сильнее и сильнее.

Тринадцать сжали свои ряды, их оружие сверкало на фоне ослепительного солнца и белоснежного снега, виверны за спинами ведьм образовали своего рода стену из своих кожистых шкур и когтей.

Манона на несколько шагов приблизилась к подергивающимся жвалам паука.

– Ты далековато забралась от Руннских гор, сестра.

Паук издал шипящий звук.

– Несмотря на это тебя было не так уж сложно отыскать.

– Ты знакома с этой тварью? – спросила Астерина, сделав шаг к Маноне.

Губы Маноны скривились в злой усмешке.

– Она пожертвовала паучий шелк для крыльев Аброхаса.

Паук зарычал.

– Ты украла мой шелк и смылась с нашего утёса…

– Как так получилось, что ты можешь менять обличье? – спросил Дорин, всё ещё не давая пауку сдвинуться с места. Он приблизился к Маноне с другого её боку, одна его рука лежала на эфесе своего старинного меча. – В легендах об этом не упоминается.

На его лице чёрным по белому было написано любопытство. Она предположила, что белая линия, пересекающая золотистую кожу его горла, была явным доказательством того, что в его жизни были гораздо более худшие события, чем можно было представить. И ещё она предположила, что та или иная связь между ними также была доказательством того, что он не боялся боли или смерти.

Да, это хорошая черта для ведьмы. Но для смертного? Скорее всего, это приведёт его к гибели.

Возможно, это было даже не отсутствием страха, а скорее отсутствием… того качества, которое смертные считают важными для своих душ. Вырванное из его души его же отцом. А затем этим валгским демоном.

Паук возмутился.

– Я забрала два десятилетия жизни у молодого торговца в обмен на мой шелк. Его дар перевоплощения был связан с его жизненной силой – по крайней мере, частично.

Все её глаза вновь прищурились и взглянули на Манону.

– Он охотно заплатил цену.

– Убей её и покончим с этим, – пробормотала Астерина.

Паук отшатнулся настолько, насколько ему позволили это сделать невидимые путы короля.

– Я и понятия не имела, что наши сестры стали такими трусливыми, если теперь им требуется магия, чтобы резать нас, как свиней.

Манона подняла в воздух Рассекатель Ветра, раздумывая, куда между многочисленными глазами паука стоит воткнуть его лезвие.

– Может, проверим, будешь ли ты визжать подобно свинье?

– Трусиха, – выплюнул слово паук. – Отпустите меня, и мы закончим это согласно старым обычаям.

Глава 7, часть 2

Манона обдумала это предложение. Потом пожала плечами.

– Я сделаю это безболезненно. Считай это как оплату моего долга перед тобой. Мгновение

Манона набрала воздуха в грудь, приготовившись к удару.

– Подожди, – выдохнул паук – Подожди.

– От оскорблений мы перешли к мольбам, – пробормотала Астерина. – Ну и кто сейчас является бесхребетным, м?

Паук проигнорировал слова Второй, её бездонные глаза внимательно изучили сначала Манону, потом Дорина.

– Вы знаете, что движется на Юге? Какие ужасы надвигаются?

– Старо предание, – фыркнула Веста.

– Как ты думаешь, я тебя нашла? – спросил паук. Манона застыла.

– В Морате осталось много вещей. Твой запах абсолютно на каждой из них.

Если даже паук так легко нашел их здесь, им придётся убраться отсюда. Сейчас же.

Паук прошипел:

– Рассказать вам, что я узнала в пятидесяти милях к югу отсюда? Кого я видела, Черноклювая, хм?

Манона напряглась.

– Крошанок, – сказал паук, затем глубоко вздохнул. Жадно вздохнул.

Манона моргнула. Только раз. Тринадцать застыли.

Астерина спросила:

– Ты видела крошанок?

Паук кивнул своей массивной головой, и снова вздохнул.

– Крошанки всегда были на вкус как то, что я называю летним вином. Каким был бы на вкус шоколад, кажется так это называется.

– Где, – требовательно спросила Манона.

Паук назвала то место, где разместились крошанки, для них это название было абстрактным и незнакомым.

– Я покажу вам, где именно, – сказала паучиха. – Я проведу тебя.

– Это может быть ловушка, – сказала Соррель.

– Это не так, – сказал Дорин, по-прежнему держа руку на эфесе меча.

Манона заметила ясность его взгляда, расправленные плечи. Безжалостное лицо, но любознательный наклон его головы.

– Давайте посмотрим, подтвердится ли её информация – и потом решим её судьбу.

Манона выпалила:

– Что?..

Тринадцать поддержали его идею об отложенном убийстве.

Дорин указал подбородком в сторону дрожащего паука.

– Не убивай её. Пока что. Возможно, она знает куда больше, чем просто местоположение лагеря крошанок.

Паук прошипел:

– Мне не нужна милость юнца…

– Ты получаешь милость короля, – холодно сказал Дорин, – и я предполагаю, что тебе следует помолчать, чтобы и дальше её получать.

Редко, так редко Манона слышала этот голос от него, тот тембр его голоса, который заставлял холодеть её кровь. Голос короля.

Но он не был её королем. Он не был лидером ковена Тринадцати.

– Мы позволим ей жить, и она продаст нас по самой высокой цене.

Сапфировые глаза Дорина вспыхнули, рука сжала меч. От этого созерцательного, холодного взгляда Манона напряглась. Это был лишь небольшой намёк на умного хищника, скрывающегося под маской прекрасного лица короля.

Он только сказал пауку:

– Кажется, ты освоила искусство перевоплощения всего за несколько месяцев, не так ли?

…

Его судьба найдёт его здесь, сказал ему Гэвин.

Путь в Морат. Не физическая дорога, и не само путешествие, но это.

Она долго молчала, прежде чем всё-таки произнесла:

– Наши дары – весьма странны и ненасытны. Мы питаемся не только вашими жизнями, но и вашими особыми силами, если вы обладаете ими. Как только магия была освобождена, я научилась использовать эти способности, которые позволили мне перевоплощаться в иных существ.

Эфес Дамариса потеплел в его руке. Истина. Каждое слово, которое говорил паук, было правдой. И это… Способ попасть в Морат – как нечто совсем другое. В чужой шкуре.

Возможно, в качестве раба, какой была Элида Лочан. Тот, чье присутствие останется незамеченным.

Его первозданная сила могла приспособиться к любой другой магии, она была способна изменяться от пламени и льда до исцеления. Менять своё обличие… возможно, он и это сможет делать?

Дорин спросил паука:

– У тебя есть имя?

– Король без короны просит имя у ничтожного паука, – пробормотала она, ее бездонные глаза уставились на него. – Ты не сможешь произнести его на своем языке, но ты можешь называть меня Сайрин.

Манона скрипнула зубами:

– Неважно, как мы тебя называем, потому что скоро ты умрешь.

Но Дорин бросил на нее косой взгляд.

– Руннские горы являются частью моего королевства. Таким образом, Сайрин – одна из моих подданных. Я думаю, это дает мне право решать, живет ли она или умирает.

– Вы оба зависите от того, что скажет мой ковен, – прорычала Манона. – Отойди в сторону.

Дорин слегка улыбнулся:

– Я?

Ветер холоднее, чем горный воздух, заполнил перевал.

Он мог убить их всех. Будь то удушье или ломание шей. Он мог убить их всех, включая виверн. Осознание этого пробило внутри него ещё одну дыру. Ещё одно пустое место. Беспокоило ли когда-нибудь обладание такой силой его отца, или Аэлину?

– Берём её с собой – более подробно допросим её на следующем привале.

Манона огрызнулась:

– Ты собираешься взять это с нами?

В ответ на это замечание паук превратился, приняв облик темноволосой женщины с не загорелой кожей. Маленькой и незаметной, за исключением нервирующих черных глаз. Не особо красивой, но обладающей смертельным, древним видом очарования, которого не могло скрыть даже новое обличье. И совершенно голой женщины. Она вздрогнула, потирая руками свои предплечья.

– Такой облик подойдёт для вашего путешествия?

Манона проигнорировала слова паука.

– И что будет, если она ночью вернётся в своё обличье, чтобы убить нас?

Дорин только наклонил голову, на кончиках его пальцев плясали ледяные искры.

– Она не будет этого делать.

Сайрин втянула воздух в лёгкие.

– Редкий магический дар – её взгляд стал хищным, когда она взглянула на Дорина. – Для редкого короля.

Дорин только нахмурился, испытывая отвращение.

Манона взглянула на Астерину. Глаза её Второй настороженно следили за пауком, её губы были сжаты в тонкую ниточку. Соррель, стоявшая в нескольких футах от неё, сердито посмотрела на паука, но её рука перестала касаться эфеса её меча.

Тринадцать, подчиняясь какому-то невысказанному приказу, вернулись к своим вивернам. Только Сайрин смотрела на них, эти ужасные, бездушные глаза время от времени моргали, когда её зубы начали стучать от холода.

Манона наклонила к нему голову.

– Ты сегодня… какой-то другой.

Он пожал плечами.

– Если ты хочешь, чтобы твою постель согревал тот, кто подобострастно ловит каждое твоё слово и подчиняется каждой твоей команде, то ты явно ошиблась в выборе.

Её взгляд скользнул к бледной полосе вокруг его горла.

– Я всё ещё не убеждена, князек, – прошипела она, – в том, что я не должна просто убить её.

– И что же, ведьмочка, тебе нужно, чтобы убедить тебя? – он не потрудился скрыть чувственное обещание в своих словах.

В челюсти Маноны дрогнул мускул.

Создания из легенд – вот кто его окружал. Ведьмы, паук… Он мог бы быть персонажем в одной из книг, которые он одалживал Аэлине прошлой осенью. Хотя ни один из этих персонажей никогда не знал такой пустоты внутри себя.

Хмуро смотря на свои босые ноги в снегу, Сайрин дернула своими руками, прислонив их к бокам, это был лишь отголосок тех жвал, присущих её истинному облику.

Дорин постарался не вздрогнуть.

Проникновение в Морат – это просто самоубийство, даже как только он узнает, что ему нужно от этой твари.

Он снова почувствовал тяжесть взгляда Маноны, и выдержал его. Он выдержал слова Маноны, когда та сказала:

– Если ты так невысоко оцениваешь свою жизнь, доверяя этой твари, тогда, пожалуйста, пусть она летит с нами.

Это было испытанием посмотреть не в сторону Мората или паука, но внутрь себя. Она точно видела то, что грызло его изнутри, хотя бы потому, что подобный зверь грыз и её.

– Мы скоро узнаем, действительно ли она говорила правду о крошанках.

Паучиха сказала правду. Когда Сайрин говорила, эфес Дамариса потеплел в его руке.

И когда они найдут крошанок, когда Тринадцать будут отвлечены, он узнает то, что ему нужно от паука.

Манона повернулась к Тринадцати, ведьм терзало нетерпение.

– Мы вылетаем сейчас же. Мы можем добраться до лагеря крошанок уже к вечеру.

– И что тогда? – спросила Астерина. Единственная из них, у кого было разрешение на такие вопросы.

Манона проследовала к Аброхасу, и Дорин последовал за ней, бросив Сайрин запасной плащ, в то время как его невидимая магия связала её с ним.

– И затем мы сделаем наш ход, – сказала Манона. И на этот раз она не стала встречаться с ними взглядами. Она лишь посмотрела на юг.

У ведьмы тоже были свои секреты. Но были ли её тайны такими же ужасными, как и его?..

Глава 8, часть 1

Чернота встретила Аэлину, когда она пришла в сознание. Плотная, сдержанная чернота. Сдвиг ее локтей заставил их уткнуться в боковые стенки ящика, цепи отражались через небольшое пространство. Ее босые ноги могли двигаться, если она слегка извивалась.

Она положила свои руки на твердую стену из железа, расположенную прямо над ее лицом. Смотря на вихри и солнце, выбитые на ее поверхности. Даже с внутренней стороны Маэва приказала им их выгравировать. Поэтому Аэлина, возможно, никогда не забудет, что этот гроб был сделан для нее задолго до ее рождения.

Но это были ее собственные голые пальцы, касающиеся прохладного, грубого металла. Он снял железные перчатки. Или забыл вернуть их после того, что он делал. То, как он держал их на открытой жаровне, пока металл не раскалился вокруг ее рук, и она кричала, кричала…

Аэлина прижала ладони к металлической крышке и нажала.

Разбитая рука, осколки кости, выступающие из ее кожи ушли.

Или их никогда не было. Но это казалось реальным.

Более того, чем другие воспоминания, которые поднимались, требуя, чтобы она признала их. Приняла их.

Аэлина положила ладони на железо, напрягая мышцы.

Это не дало даже сдвига.

Она снова попыталась. То, что у нее были силы, чтобы сделать это, было только благодаря другим услугам, которые лекари Маэвы предоставляли: удерживая мышцы от атрофии, когда она лежала здесь.

В ящике раздался мягкий скрип. Предупреждение.

Аэлина опустила руки так же быстро, как захлопнулась решетка, и дверь застонала. На этот раз шаги Каирна были быстрее.

Срочные.

– Иди в холл и подожди за этой дверью, – огрызнулся он на Фенриса. Аэлина приподнялась, когда эти шаги остановились. Раздалось хрюканье и шипение металла, и на него набежал огонь. Она моргнула, но все равно остановилась. Они привязали цепи к гробу. Она поняла, что пытаться разорвать их бесполезно.

Каирн ничего не сказал, поскольку он отстегнул цепи от ящика.

Самое опасное время для него, прямо перед тем, как он направил ее к алтарю. Даже с ногами и руками он не рискнул.

Он тоже этого не делал, несмотря на то, что не потрудился надеть перчатки.

Возможно, они расплавились в этой жаровне вместе с ее кожей.

Каирн дернул ее вверх, когда полдюжины охранников молча вошли в дверной проем. Их лица не испытывали ужас от того, что с ней было сделано.

Она уже видела этих мужчин. На окровавленной части пляжа.

– Варик, – сказал Каирн, и один из охранников вышел вперед, Фенрис стоял рядом с ним у двери, волк такой же высокий, как лошадь. Меч Варика упирался в горло Фенриса.

Каирн схватил цепи, потянув ее за них, когда они подошли к охранникам, волку.

– Ты делаешь шаг, и он умрет.

Аэлина не стала говорить ему, что не совсем уверена, что у нее есть силы попробовать что-нибудь, не говоря уже о побеге. Тяжесть поселилась в ней.

Она не сражалась с черным мешком, накинутым на голову, когда они проходили через арочный дверной проем. Не сражалась, когда они шли по этому залу, хотя она считала шаги и повороты.

Ей было все равно, был ли Каирн достаточно умен, чтобы добавить несколько дополнительных вещей, чтобы дезориентировать ее. Она все равно их считала. Прислушивалась к шуму реки, которая становилась все громче с каждым поворотом, поднимающимся туманом, который охлаждал ее обнаженную кожу, скользил по ее ногам.

Затем на открытом воздухе. Она не могла этого видеть, но она провела влажными пальцами по ее коже. Бежать. Сейчас.

Слова были далеким шепотом.

Она не сомневалась, что клинок охранника остался на горле Фенриса. Что он пролил бы кровь. Приказ Маэвы о сдерживании связан с Фенрисом слишком хорошо – вместе с тем странным даром прыгать между короткими расстояниями, как будто он двигался из одной комнаты в другую.

Она давно потеряла надежду, что он найдет способ использовать его, чтобы унести их отсюда. Она сомневалась, что он чудесным образом восстановит эту способность, если меч охранника ударит его.

Но если бы она прислушалась к этому голосу, если бы она побежала, стоило ли это его?

– Ты обдумываешь это, не так ли? – прошипел Каирн ей на ухо. Она чувствовала его улыбку даже сквозь мешок, надетый на ее. – О том, справедливая ли цена за побег – жизнь волка. – смех любовника прозвучал над ее ухом. – Попытайся. Посмотрим, как далеко ты доберешься. У нас есть несколько минут.

Она проигнорировала его. Игнорировала этот голос, шепчущий, чтобы она бежала, бежала, бежала.

Шаг за шагом, они шли. Ее ноги дрожали от напряжения.

Это рассказало ей достаточно о том, как долго она здесь была. Как долго она не могла нормально передвигаться, даже с помощью целителей, которые могли бы удержать мышцы.

Каирн подвел ее к извилистой лестнице, ступая по которой она тяжело дышала, туман угасал, охлаждая ночной воздух. Сладкие запахи. Цветы.

Цветы все еще существовали. В этом мире, в этом аду, цветы где-то все еще цвели.

Голос воды шумел позади них пока не перестал, вскоре сменившегося каплями впереди.

Фонтаны. Холодная, гладкая плитка впилась в ее ноги, и сквозь мешок мерцал огонь, бросающий золотую рябь. Фонарики. Воздух затянулся, застыл. Возможно, во дворе.

Мышцы пульсировали по ее бедрам, ее телу, предупреждая ее замедлиться, чтобы отдохнуть.

Затем открытый воздух снова зазвенел вокруг, вода снова ревела.

Каирн остановился, дергая ее против своего возвышающегося тела, его разнообразное оружие уперлось в ее цепи, ее кожу. Одежда других охранников шелестела, когда они тоже остановились. Когти Фенриса щелкнули по камню, звук, несомненно, означал, что он рядом.

Она поняла, почему он чувствует необходимость делать это, когда женский голос, который был молодым и старым, забавным и бездушным, промурлыкал:

– Сними капюшон, Каирн.

Он исчез, и Аэлине потребовалось всего несколько миганий, чтобы понять все. Она была здесь раньше.

Была на этой широкой веранде с видом на могучую реку и водопады, проходившие через древний каменный город, который она знала, маячивший у нее за спиной.

Стояла в этом самом месте, лицом к темноволосой королеве, сидящей на каменном троне на возвышенности, туман, окутывал воздух вокруг нее, белая сова сидела на спинке трона.

На этот раз на ее ногах лежал только один волк. Черный, как ночь, черный, как глаза королевы, остановившиеся на Аэлине, и сузившиеся с удовольствием. Маэва, казалось, довольна тем, как Аэлина выглядела. Пусть она порадуется.

Глубокое фиолетовое платье Маэвы блестело, как туман позади нее, его длинный подол лежал в несколько шагов на помосте. Аэлина увидела, что сверкнуло в основании помоста и окаменела.

Красные губы Маэвы изогнулись в улыбке, когда она махнула рукой с перстнем из слоновой кости.

– Если хочешь, Каирн.

Тот не колебался, когда подталкивал Аэлину к тому, что лежало на земле.

Разбитое стекло, сложенное в аккуратный круг.

Он остановился прямо перед ним, первый из толстых осколков оказался в дюйме от голых пальцев Аэлины.

Маэва жестом указала на черного волка у ее ног, и он поднялся, вырвав что-то из трона, прежде чем отправиться к Каирну.

– Я думаю, что твоя власть должна быть хотя бы признана, – сказала Маэва с паучьей улыбкой, когда Аэлина увидела, что волк предложил охраннику рядом с Каирном.

– Одень на нее, – приказала королева.

Корона, древняя и мерцающая, сияла в руках охранника. Изготовленная из серебра и жемчуга, вылепленная как поднятые крылья, которые встретились в своем остроконечном центре, окруженном шипами из чистого алмаза, они мерцали, как лунный свет, когда охранник положил ее на голову Аэлины. Страшный, удивительный вес, прохладный металл, у нее на коже. Гораздо тяжелее, чем казалось, словно у него было твердое железо. Другой вид кандалов. Это всегда было так. Аэлина отшатнулась от желания шевелиться, сталкивая предмет с ее головы.

– Корона Мэбы, – сказала Маэва – Твоя корона, по крови и первородству. Ты ее истинная наследница.

Глава 8, часть 2

Аэлина проигнорировала слова, смотря на круг стеклянных осколков.

– О, это, – сказала Маэва, заметив ее внимание. – Я думаю, ты знаешь, как это пройдет, Аэлина Лесной пожар.

Аэлина ничего не сказала.

Маэва кивнула.

Каирн толкнул ее вперед, прямо в стекло.

Ее босые ноги порезались, ее кожа визжала, когда разрывалась.

Она резко вдохнула сквозь зубы, проглатывая крик, когда Каирн подтолкнул ее на колени. Дыхание остановилось при ударе. На каждом осколке, который разрезал остался глубоко в коже.

Дыхание было жизненно важно.

Она вытащила свою боль прочь, вдохнула и выдохнула. Волна уходит с берега, а затем возвращается.

Согревая ее колени и лодыжки, медный запах ее крови поднимался, чтобы влиться в туман.

Ее дыхание остановилось в зубах, она начала дрожать, когда в ней раздался крик.

Она прикусила губу, клыки пронзили плоть. Она не будет кричать. Еще нет.

Кровь заполнила ее рот, когда она прижалась сильнее.

– Жаль, что нет никакой аудитории, чтобы засвидетельствовать это, – сказала Маэва, ее голос раздавался издалека и все же слишком близко. – Аэлина Огненное Сердце, наконец коронованная своей короной королевы Фэ, стоит на коленях у моих ног.