Текст книги "Королевство пепла (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Сара Дж. Маас

КОРОЛЕВСТВО ПЕПЛА

Копирование материала СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО.

Стеклянный трон // Двор шипов и роз © 2016–2018

Переводчики: Алёна Рутова, Саша Тарасова, Наталья Ерина, Алианна Диккерсон, Ирина Бейн, Аллочка Потанина, Анна Емелькина

Редакторы: Алианна Диккерсон, Аня Азарова, Наталья Ерина, Liana O`neil

Специально для группы vk.com/throneofglass_online

Принц

Он охотился за ней с того момента, как ее отняли.

Его мэйт.

Он едва помнил свое имя. И вспомнил его только потому, что его три спутника говорили с ним, когда они искали ее сквозь яростные и темные моря, сквозь древние и дремлющие леса, по заснеженным горам, уже утопающим в снегу.

Он останавливался достаточно долго для того, чтобы накормить свое тело и позволить своим спутникам несколько часов сна. Если бы не они, он бы улетел, ища повсюду.

Но ему понадобилась бы сила их лезвий и магии, им понадобится вся их хитрость и мудрость, прежде чем это закончится.

Прежде чем он столкнется с темной королевой, которая разорвала его внутреннее «я», украла его мэйта еще задолго до того, как ее заперли в железном гробу. И после того, как он закончит с ней, он сам возьмет на себя хладнокровных богов, изо всех сил склоняясь к их уничтожению из-за того, что может остаться от его мэйта.

Поэтому он остался со своими спутниками, даже когда прошли дни. Потом недели.

Потом месяцы.

Тем не менее, он искал. Тем не менее, он охотился за ней на каждой пыльной и забытой дороге.

И иногда он говорил по связи между ними, отправляя свою душу на ветер туда, где она содержалась в плену, была погребена.

«Я найду тебя».

Принцесса

Железо душило ее. Оно погасило огонь в ее венах, точно так же, как если бы пламя было уничтожено.

Она могла слышать воду, даже в железном гробу, даже с железной маской и цепями, украшающими ее, как ленточки из шелка. Рев; бесконечные метания воды над камнем. Они заполняли промежутки между ее криками.

Небольшой остров в сердце туманной реки, немного больше, чем гладкая плита скалы среди порогов и водопадов. Вот где они ее оставили. Охраняли ее. В каменном храме, построенном для какого-то забытого бога.

Как и ее, вероятно, забудут. Это было лучше, чем другая альтернатива: память о ее полном провале. Если кто-нибудь захочет ее запомнить. Если кто-нибудь останется вообще.

Она не допустит этого. Провала.

Она не сообщила им, что они хотели знать.

Как бы часто ее крики не заглушали бушующую реку. Независимо от того, как часто хруст ее костей был слышен через ревущие пороги.

Она пыталась отслеживать дни.

Но она не знала, как долго они держали ее в этом железном гробу. Как долго они заставили ее спать, как усыпили ее в забвение сладким дымом, который они вылили, пока путешествовали сюда. На этот остров, этот храм боли.

Она не знала, как долго времени проходило между ее криками и бодрствованием. Между окончанием боли и началом новой.

Дни, месяцы, годы – они слились вместе, ее кровь часто скользила по каменному полу и в самую реку.

Принцесса, которая должна была жить тысячу лет. Дольше.

Это было ее подарком. Теперь это ее проклятие.

Еще одно проклятие, которое должно быть таким же тяжелым, как и то, которое было для нее уготовлено задолго до ее рождения. Пожертвовать самой собой, чтобы исправить древнюю ошибку. Чтобы выплатить чужой долг богам, которые нашли свой мир, но оказались в ловушке. И затем начали править.

Она не чувствовала теплую руку богини, которая благословила и прокляла ее с такой ужасной силой. Она задавалась вопросом, не страшилась ли эта богиня света и пламени ловушки в железном гробу, или бессмертная перевела свое внимание на кого-то другого. На короля, который мог бы предложить себя вместо нее и уступить свою жизнь, пощадить свой мир.

Богам было все равно, кто заплатит долг. Значит, она знала, что они не придут за ней, не спасут ее. Поэтому она не стала молиться им.

Но она все еще рассказывала себе истории, иногда представляла себе, что река пела ее ей. То, что темнота, живущая в запертом гробу, тоже пела ей.

Когда-то давно на землях, давно сожженных до пепла, жила молодая принцесса, которая любила свое королевство…

Она уплывала глубоко в эту темноту, в море пламени. До такой глубины, что когда хлыст трещал, когда кости ломались, она иногда этого не чувствовала.

Чаще всего она чувствовала.

Именно в эти бесконечные часы она фиксировала взгляд на своего спутника.

Не на охотника, и не на королеву, которая могла вызывать боль, словно музыкант, создающий мелодию. Но на массивного белого волка, привязанного невидимыми цепями. Которого принуждали на это смотреть.

Были дни, когда она не могла смотреть на волка. Когда она подходила так близко, слишком близко, к грани, готовая сломаться. И только история не давала ей этого сделать.

Когда-то давно на землях, давно сожженных до пепла, жила молодая принцесса, которая любила свое королевство…

Слова, которые она говорила принцу. Однажды – давно.

Принц льда и ветра. Принц, который был ее, и она была его. Задолго до того, как связь между их душами стала известна им.

Ему было поручено защищать это когда-то славное королевство.

Принц, чей запах был поцелован сосной и снегом, запах того королевства, которое она любила всем своим сердцем лесного пожара.

Даже когда темная королева присутствовала на ее мучениях, пока охотник выполнял работу, принцесса думала о нем. Она держала его в памяти так, как будто это была спасительная скала в бушующей реке.

Темная королева с улыбкой паука пыталась использовать это против нее. В обсидиановых сетях, которые она сплела, в иллюзиях и мечтах, которые она наложила на каждую клеточку ее разума, королева пыталась перевернуть мысли о нем и заставить ее думать о Ключе.

Они размывались. Ложь, истина и воспоминания. Сон и чернота в железном гробу. Дни, когда она лежала связанная на каменном алтаре в центре комнаты, или свисала с крючка в потолке, или была натянута между цепями, закрепленными в каменной стене. Все начинало размываться, как чернила в воде.

Поэтому она рассказывала себе историю. Тьма и пламя глубоко внутри нее тоже шептали ту же историю, и она попросила их спеть вновь. Запертая в этом гробу, на скрытом острове в самом сердце реки, принцесса повторяла эту историю снова и снова, позволяя им создавать вечность боли на ее теле.

Когда-то давно на землях, давно сожженных до пепла, жила молодая принцесса, которая любила свое королевство…

Глава 1, часть 1

Снег выпал рано.

Даже для Террасена, первый осенний снегопад выпал раньше своего обычного времени.

Эдион Ашерир был не совсем уверен, что это было благословением. Но если это удержит легионы Мората от порога их дома еще немного, то он встанет на колени, чтобы поблагодарить Богов. Даже если те же самые боги угрожали всему, что он любил. Если бы существ из другого мира вообще можно было считать Богами.

Эдион предполагал, что у него есть множество более важных вещей для размышления.

За две недели с тех пор, как он воссоединился со своими Беспощадными, они не видели никаких признаков сил Эравана, ни наземных, ни воздушных. Густой снег начал падать всего через три дня после его возвращения, препятствуя и без того медленному процессу транспортировки войск из собранной армады в стремительный лагерь Беспощадных на Равнине Тералиса.

Корабли отплыли во Флорину, располагающуюся справа от границ Оринфа, со знаменами всех цветов, развевающимися на бушующем ветре с Оленорожьих гор: кобальт и золото Вендалина, чёрный и алый Ансель Бриарклайф, мерцающее серебро королевской семьи Уайтхорнов и их бесчисленных сородичей. Молчаливые ассасины, разбросанные по всему флоту, не имели знамени, хотя они им и не были нужны, чтобы идентифицировать их, не с их бледной одеждой и ассортиментом красивого, порочного оружия.

Корабли скоро вернутся из левого тыла устья Флорины и начнут патрулировать побережье от подвоздушной кости до Суриа, а пехотинцы, в основном состоящие из воинов сил Наследного Принца Галана Ашерира, отправятся на фронт.

Фронт, который теперь лежал похороненный под несколькими футами снега. И снега выпадет еще больше.

Скрытый выше узкого перевала в Оленорожьих горах за Альсбруком, Эдион хмуро посмотрел на тяжелое небо.

Его бледные меха смешались с серым и белым скалистым обнажением, капюшон скрывал его золотые волосы. И держал его в тепле. Многие из войск Галана никогда не видели снега, благодаря умеренному климату Вендалина. Королевская семья Уайтхорнов и их меньшие силы вряд ли приспосабливались лучше. Так Эдион оставил Киллиана, его самого приближенного генерала, отвечать за то, чтобы их воины оставались как можно дольше в тепле.

Они были далеко от дома, сражаясь за Королеву, которую они не знали или, возможно, даже не верили в нее. Этот фригидный холод будет сокрушать их духи и проращивать инакомыслие быстрее, чем воющий ветер, дующий между этими вершинами.

Мерцание движения на другой стороне перевала привлекло взгляд Эдиона, видимого только потому, что он знал, куда смотреть.

Она замаскировалась лучше, чем он. Но у Лисандры было преимущество в ношении пальто, которое было выведено для этих гор.

Не то, чтобы он сказал ей это. Или хотя бы взглянул на нее, когда они отправлялись на разведку.

Аэлина, по-видимому, имела секретные дела в Элдрисе и оставила записку Галану и ее новым союзникам, чтобы объяснить ее исчезновение. Что позволило Лисандре сопровождать их в этом задании.

Никто не заметил, что в течение почти двух месяцев они поддерживали эту уловку, что Королева Огня не зажигала и уголька, чтобы показать это. Или что она и оборотень никогда не появлялись в одном месте. И никто, ни Молчаливые ассасины Красной пустыни, ни Галан Ашерир, ни войска, посланные Ансель Бриарклайф с армадой впереди основной массы ее армии, не подхватили незначительные следы, которые вообще не принадлежали Аэлине. Они также не отметили клеймо на запястье Королевы, которое независимо от того, какую кожу она носила, Лисандра не могла изменить.

Она отлично скрывала клеймо под перчатками или под длинными рукавами. И если проблеск рубцовой кожи когда-либо показывался, это можно было бы принять за часть оставшихся шрамов.

Поддельные шрамы, которые она также добавила, прямо там, где они были у Аэлины.

Вместе со смехом и злой усмешкой.

Развязностью и спокойствием.

Эдион едва мог стоять и смотреть на нее. Разговаривать с ней. Он сделал это только потому, что ему тоже пришлось поддерживать эту уловку. Притвориться, что он ее верный кузен, ее бесстрашный командир, который приведет ее и Террасен к победе, хотя и маловероятно, что это случится.

Поэтому он играл свою роль. Одну из многих, которые он сыграл в своей жизни.

В следующий момент Лисандра изменила ее золотые волосы на темные локоны, глаза Ашериров на изумрудные, он перестал признавать ее существование. В некоторые дни Террасенский узел, вытатуированный на его груди, имена его Королевы и молодой двор, сплетенный между ними, чувствовались как клеймо. Особенно ее имя.

Он привел ее на это задание только для того, чтобы было легче. Более безопасно. Были и другие жизни вне его риска, и, хотя он мог выгрузить эту разведывательную задачу подразделению Беспощадных, ему нужны были действия.

Потребовалось больше месяца, чтобы отплыть из Эйлуэ со своими новообретенными союзниками, уклоняясь от флота Мората вокруг Рафтхола, а затем последние две недели, чтобы двигаться вглубь.

Они практически не видели сражений. Лишь немногие разрозненные банды Адарланских солдат, среди них не было Валгов, которых можно было заметить сразу.

Эдион сомневался, что Эраван собирается ждать до весны. Сомневался, что тишина как-то связана с погодой. Он обсудил это со своими людьми, Дэрроу и другими Лордами несколько дней назад. Эраван, вероятно, будет ждать до глубокой зимы, когда мобильность будет труднее всего для армии Террасена, когда солдаты Эдиона будут слабы от месяцев в снегу, а их тела окоченеют от холода. Даже Королевская удача, которую Аэлина замыслила и выиграла для них прошлой весной, не могла предотвратить этого.

Да, еду, одеяла и одежду можно было купить, но когда линии снабжения были похоронены под снегом, что хорошего было тогда? Все золото в Эрилее не могло остановить медленно, но уверенно поглощающие силы, вызванные месяцами в зимнем лагере, подвергающиеся беспощадной стихии Террасена.

Дэрроу и другие лорды не поверили его утверждению, что Эраван нанесет удар глубокой зимой, или поверили Рену, когда Лорд Альсбрук выразил свое согласие. Они утверждали, что Эраван не был дураком. Несмотря на его воздушный легион ведьм, даже пехотинцы Валгов не могли пересечь снег, когда он был десять футов глубиной. Они решили, что Эраван подождет до весны.

Так что у Эдиона не было шансов. Как и у принца Галана, который молчал на этой встрече, но отыскал Эдиона позже, чтобы добавить свой голос в его поддержку. Они должны были держать свои войска в тепле и с едой, держать их обученными и готовыми к наступлению в любой момент.

Эта разведывательная миссия, если информация Рена окажется верной, поможет их делу.

Рядом застонала тетива, едва слышимая на ветру. Его наконечник и вал были окрашены в белый цвет и теперь были едва заметны, поскольку он нацелился со смертельной точностью к отверстию прохода.

Эдион поймал взгляд Рена Альсбрука там, где молодой Лорд был скрыт среди скал, его стрела была готова к полету. Одетый в тот же белый и серый мех, что и Эдион, с бледным шарфом на губах, Рен был не более чем парой темных глаз и намеком на рубец.

Эдион жестом дал знак подождать. Едва взглянув в сторону перевертыша через перевал, Эдион передал тот же приказ.

Пусть их враги приблизятся.

Хрустящий снег смешался с затрудненным дыханием.

Точно в срок.

Эдион наложил стрелу в свой лук и нырнул ниже на обнажение.

Как утверждала разведчица Рена, когда она ворвалась в палатку Эдиона пять дней назад, их было шестеро.

Они не потрудились подстроиться под окружающую среду снега и скал. Их темная шерсть, лохматая и странная, возможно, также была светочем против ослепительно белых Оленорожьих гор. Но это был их запах, который принес шквальный ветер, что достаточно рассказал Эдиону об их врагах.

Валги. Никаких признаков ошейника на ком-либо в их маленькой вечеринке, никаких намеков на кольца, скрытые их толстыми перчатками. Очевидно, даже паразиты, зараженные демонами, могут простудиться. Или их смертные хозяева.

Их враги продвигались глубже в горло перевала. Стрела Рена держалась ровно.

Оставить одного в живых, приказал Эдион, прежде чем они заняли свои позиции.

Это была удачная догадка, что они выберут этот проход, полузабытую заднюю дверь в низменные земли Террасена. Достаточно большой для двух лошадей, чтобы скакать в ряд, он давно игнорируется завоевательными армиями и купцами, стремящихся продать свой товар в глубинку за Оленорожьими горами.

То, что обитало там, кто решился зарабатывать на жизнь за пределами признанной границы, Эдион не знал. Так же, как он не знал, почему эти солдаты отважились зайти так далеко в горы.

Но он узнает достаточно скоро.

Компания демонов прошла под ними, и Эдион и Рен переместились, чтобы изменить позицию своих луков.

Прямиком в череп. Он выбрал свою цель.

Кивок Эдиона был единственным сигналом, прежде чем его стрела полетела.

…

Черная кровь все еще дымилась в снегу, когда боевые действия прекратились.

Это продолжалось всего несколько минут. Всего несколько после того, как стрелы Рена и Эдиона нашли свои цели, Лисандра спрыгнула с насеста и уничтожила еще троих. И оторвала мышцы от икр шестого и единственного выжившего члена компании.

Демон застонал, когда Эдион подошел к нему, снег у ног человека теперь был черным как смоль, ноги разорваны в клочья. Как обрывки знамени на ветру.

Лисандра сидела у его головы, ее черная пасть была запятнана, а зеленые глаза смотрели на бледное лицо мужчины. Острые как иголки когти поблескивали на ее массивных лапах.

Позади них Рен проверил остальных на признаки жизни. Его меч поднялся и упал, обезглавив их, прежде чем холодный воздух мог сделать их слишком жесткими, чтобы прорваться.

– Предательская мразь, – выплюнул демон Эдиону, узкое лицо застыло с маской ненависти. Его запах забил ноздри Эдиона, покрывая его чувства, как масло.

Эдион достал нож, длинный и опасный кинжал, который подарил ему Рован Уайтхорн, и мрачно улыбнулся.

– Это может быть быстрым, если ты будешь достаточно умен.

Солдат валгов сплюнул на снег у сапог Эдиона.

Глава 1, часть 2

Замок Альсбруков стоял позади Оленорожьих гор и у подножия Задубелого леса уже более пятисот лет.

Шагая перед ревущим огнем, пылающим в одном из его огромных очагов, Эдион мог рассчитывать следы каждой жестокой зимы на серых камнях. На этих камнях также можно было почувствовать вес легендарной истории замка, годы доблести и служения, когда эти залы были полны пения и воинов, и долгие годы скорби, которые последовали за ними.

Рен утверждал, что изношенное кресло с хохолком было установлено сбоку от огня, его предплечья крепились на бедрах, когда он смотрел в пламя. Они приехали вчера поздно вечером, и даже Эдион был слишком уставшим, чтобы устроить экскурсию по Задубелому лесу. И после того, что они сделали сегодня днем, он сомневался, что у него хватит сил сделать это сейчас.

Когда-то этот зал был приглушенным и тусклым за пределами их огня, а над ними выцветшие гобелены и гербы из семьи Альсбрук, знамена качались на сквозняке, переползая через высокие окна, которые выстроились с одной стороны комнаты. Множество птиц гнездилось на стропилах, присевших на смертельный холод за древними стенами крепости.

И среди них зеленоглазый Сокол слушал каждое слово.

– Если Эраван ищет путь в Террасен, – сказал наконец Рен, – горы были бы глупым решением. – Он нахмурился в сторону выброшенных подносов с едой, которые они съели несколько минут назад. Сытное рагу из баранины и жареных корнеплодов. Большинство из них мягкие, но слишком горячие. – Земля не прощает легко здесь. Он потеряет бесчисленные войска только из-за стихии.

– Эраван ничего не делает без причины, – возразил Эдион. – Самый простой путь к Террасену был бы по полосе, на северных дорогах. Это место, где любой ожидал бы, что он будет наступать. Либо там, либо запустит свои войска с побережья.

– Или и там, и там: по суше и по морю.

Эдион кивнул. Эраван широко распространил свою сеть в своем желании растоптать сопротивление, возникшее на этом континенте. Исчез облик империи Адарлана: от Эйлуэ до северной границы Адарлана, от берегов Великого Океана до высокой стены гор, которые раскололи свой континент надвое, тень короля Валгов росла каждый день. Эдион сомневался, что Эраван бы остановился, прежде чем он затянул бы черные ошейники вокруг их шей.

И если Эраван достиг бы двух других Ключей Вэрда, если бы он мог открыть врата по своему желанию и выпустить Орды Валгов из своего собственного царства, возможно, даже поработить армии из других миров и использовать их для завоевания… не было бы никаких шансов остановить его. В этом мире или в любом другом.

Все надежды его были брошены на предотвращение, на возможность ужасной судьбы Дорина Хавильярда и Маноны Черноклювой. Где они были все эти месяцы, что случилось с ними, Эдион не знал. Что, по его мнению, было хорошим знаком. Их выживание держалось в тайне.

И Эдион сказал:

– Таким образом, для Эравана тратить разведывательную партию, чтобы найти небольшие горные перевалы, кажется неразумным. – Он почесал щеку, покрытую щетиной. Вчера они ушли до рассвета, и он выбрал сон вместо бритья. – Это не имеет смысла, стратегически. Ведьмы могут летать, так что от отправки разведчиков, чтобы узнать ловушки местности, мало пользы. Но если информация для сухопутных армий… Переход сил через небольшие проходы займет месяцы, не говоря уже об опасности, исходящей от природы.

– Их разведчик только смеялся. – сказал Рен, качая головой. Его черные волосы до плеч двигались вместе с ним. – Что мы упустили? Чего мы не видим? – В свете пламени, рубец на его лице был еще ужаснее. Напоминание об ужасах, которые Рен пережил, и о том, что его семья не выжила.

– Это может держать нас в неведении. Чтобы заставить нас изменить положение наших сил. – Эдион уперся рукой о камин, тепло камня просочилось в его все еще холодную кожу.

Рен действительно следил за Беспощадными месяцы, пока Эдион был далеко, тесно сотрудничая с Киллианом, чтобы расположить их армии так далеко на юг от Оринфа, как поводок Дэрроу позволит. Который, как оказалось, был едва вне предгорий накладки на южной окраине Равнины Тералиса.

Рен отдал управление Эдиону, хотя воссоединение Лорда Альсбруков и Аэлины было холодным. Холодным, как снег на улице, если быть точным.

Лисандра хорошо сыграла свою роль, овладев чувством вины и нетерпеливостью Аэлины. И с тех пор, мудро избегала любой ситуации, где они могли бы поговорить о прошлом. Не то, чтобы Рен продемонстрировал желание повспоминать о годах до падения Террасена. Или о событиях прошлой зимы.

Эдион мог только надеяться, что Эраван также не знал, что среди них больше не было Наследницы Огня. Что бы сказали или сделали собственные войска Террасена, когда поняли, что пламя Аэлины не защитит их в бою, он не хотел рассматривать.

– Это также может быть настоящим маневром, который нам посчастливилось обнаружить. – размышлял Рен. – Так мы рискуем перебросить войска на перевалы? Там уже есть некоторые в Оленорожьих горах за Оринфом, и на северных равнинах за его пределами.

Умный ход со стороны Рена, убедить Дэрроу позволить ему разместить часть Беспощадных за Оринфом, который должен отплыть на север и атаковать оттуда. Этот ублюдок ничего бы не пропустил.

– Я не хочу, чтобы отрава распространилась слишком мало, – сказал Эдион, изучая огонь. Так отличается, это пламя так отличается от огня Аэлины. Как будто перед ним был призрак по сравнению с живым существом, которое было магией его Королевы. – И у нас все еще недостаточно войск, чтобы сэкономить.

Даже с отчаянным, смелым маневрированием Аэлины с союзниками, которых она выиграла, они не приблизились к полной мощи Мората.

И всего золота, которое она оставила, было мало, чтобы купить больше, не тогда, когда этого было мало, чтобы даже соблазнить кого-то присоединиться к их делу.

– Аэлина не слишком переживала, когда упорхнула в Элдрис. – пробормортал Рен.

На мгновение, Эдион ощутил плевок пропитанного кровью песка.

Железный гроб. Маэва избила ее кнутом и положила в настоящий гроб. И уплыла в Мэла-знает-куда. С бессмертным садистом с ними.

– Аэлина, – сказал Эдион, стараясь сделать все возможное, даже когда ложь душила его, – у нее есть свои планы, о которых она расскажет нам только тогда, когда придет время.

Рен ничего не сказал. И хотя возвращение Королевы Рена было иллюзией, Эдион добавил:

– Все это для Террасена.

Он сказал такие ужасные вещи ей в тот день сражения с Илькенами. Где наши союзники? – требовал он. Он все еще пытался простить себя за это. Любого из них. Все, что у него было, это единственный шанс все исправить, сделать, как она просила, и спасти их королевство.

Рен взглянул на мечи-близнецы, которые он бросил на древний стол позади них.

– Она все равно уехала.

Не в Элдрис, а десять лет назад.

– За последние десять лет мы все совершали ошибки.

Боги знали, что у Эдиона было достаточно того, что он хотел исправить.

Рен напрягся, как будто выбор, который преследовал его, пересек его спину.

– Я никогда не говорил ей, – тихо сказал Эдион, чтобы Сокол, сидящий на стропилах, не услышал. – О наркопритоне в Рафтхоле.

О том факте, что Рен знал владельца и часто посещал заведение с женщинами, до той ночи, когда Эдион и Шаол притащили Рена в практически бессознательном состоянии, когда они прятали его от людей короля.

– Ты можешь быть настоящим мудаком, ты знаешь это? – голос Рена стал хриплым.

– Я бы никогда не использовал это против тебя. – Эдион поймал бушующий темный взгляд Лорда, пусть Рен почувствует доминирование, кипящее в его собственном. – То, что я хотел сказать, прежде чем ты слетел с катушек, – добавил он, когда рот Рена снова открылся, – это то, что Аэлина предложила тебе место в этом дворе, не зная этой части твоего прошлого. – В челюсти Рена дернулась мышца. – Но даже если бы она знала, Рен, она все равно сделала бы это предложение.

Рен изучал каменный пол под их сапогами.

– Никакого Двора не существует.

– Дэрроу может кричать это, сколько угодно, но я не согласен.

Эдион опустился в кресло напротив Рена. Если Рен действительно поддерживал Аэлину, и теперь, когда Элида Лочан вернулась, а Сол и Рави из Сурии, вероятно, поддержат её, это давало его Королеве три голоса в ее пользу. Против четырех против нее.

Было мало надежды, что голос Лисандры, как Леди Караверры, будет признан.

Оборотень не просила увидеть землю, которая должна была быть её домом, если бы они пережили эту войну. Только обратилась в Сокола и улетела на некоторое время. Когда она вернулась, она ничего не сказала, хотя ее зеленые глаза горели.

Нет, Караверра не будет признана её территорией, пока Аэлина не займет ее трон.

Пока Лисандра не будет коронована Королевой, пока его собственная не вернется.

Она вернется. Она сделает это.

В дальнем конце зала открылась дверь, за которой последовали быстрые легкие шаги. У него подскочил пульс до радостного «Эдион!» пролетевшего над камнями.

Эванджелина сияла, одетая с ног до головы в зеленую шерстяную одежду, окаймленную белым мехом, ее красно-золотые волосы свисали в две косы. Как у горных девушек Террасена.

Ее шрамы расширились, когда она усмехнулась, и Эдион распахнул руки как раз перед тем, как она бросилась на него.

– Они сказали, что ты вчера поздно пришел, но ты ушел до рассвета, и я боялась, что снова буду скучать по тебе.

Эдион поцеловал ее в макушку.

– Ты выглядишь так, будто выросла на целый фут с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

Лимонные глаза Эванджелины светились, когда она бросила взгляд между ним и Реном.

– Где…

Вспышка света, и вот она появилась.

Сияющая. Казалось, Лисандра сияла, когда она накинула плащ вокруг ее голого тела, одежда осталась на соседнем стуле именно для этой цели. Эванджелина бросилась в объятия оборотня, наполовину рыдая от радости. Плечи Эванджелины дрожали, и Лисандра улыбнулась, глубоко и тепло поглаживая голову девушки.

– Все в порядке?

Для всего мира оборотень казалась бы спокойной, безмятежной. Но Эдион знал ее, знал ее настроения, ее секрет. Знал, что легкая дрожь в ее словах была доказательством неистового потока под красивой внешностью.

– О, да, – сказала Эванджелина, отстранившись, чтобы отправиться к Рену. – Вскоре после этого он и Лорд Мерто привели меня сюда. Кстати, Быстроногая с ним. Мерто, я имею в виду. Он ей нравится больше, чем я, потому что он весь день крадет ей угощения. Теперь она толще ленивой домашней кошки.

Лисандра рассмеялась, и Эдион улыбнулся. О девочке хорошо заботились.

Как будто понимая это сама, Лисандра прошептала Рену, ее голос мягко промурлыкал:

– Спасибо.

Когда Рен поднялся на ноги, его щеки покраснели.

– Я подумал, что здесь ей будет безопаснее, чем в военном лагере. По крайней мере, удобнее.

Глава 1, часть 3

– О, это самое замечательное место, Лисандра, – чирикнула Эванджелина, сжимая руку Лисандры между ними. – Мерто даже взял меня в Караверру однажды днем, до того, как пошел снег, я имею в виду. Ты должна это увидеть. Холмы, реки и красивые деревья, прямо напротив гор. Я думала, что увидела призрачного леопарда, прячущегося на камнях, но Мерто сказал, что это был трюк моего разума. Но я клянусь, что это был один, даже больше, чем ты! И дом тоже! Это самый красивый дом, который я когда-либо видела, с огороженным садом в задней части, который, по словам Мерто, будет полон овощей и роз летом.

На мгновение, Эдион не мог переносить эмоции на лице Лисандры, Эванджелина болтала с ее грандиозными планами на недвижимость. Боль от тоски по жизни, которая, скорее всего, будет вырвана, прежде чем у нее появится шанс претендовать на нее.

Эдион повернулся к Рену, взор Лорда остановился на Лисандре. Как и всякий раз, когда она принимала человеческий облик.

Борясь с желанием сжать его челюсти, Эдион сказал:

– Ты узнаешь Караверре позже.

Эванджелина продолжала веселую болтовню, но глаза Лисандры скользнули к ним.

– Дэрроу не Лорд Альсбрук. – сказал Рен.

Действительно. И кто бы не хотел такую красивую соседку?

То есть, когда она не жила в Оринфе под чужой кожей и короной, с помощью Эдиона в качестве отца, подделывая королевскую родословную. Немного больше, чем жеребец для разведения.

Лисандра снова кивнула, и румянец Рена углубился. Как будто они не провели весь день, путешествуя по снегу и убивая Валгов. Как будто запах крови все еще не цепляется за них.

Действительно, Эванджелина обнюхала плащ, который Лисандра держала обернутой вокруг себя и нахмурилась.

– Ты ужасно пахнешь. Каждый из вас.

– Манеры, – предупредила Лисандра, но засмеялась.

Эванджелина положила руки на бедра в жесте, который Эдион видел у Аэлины так много раз, что его сердце заболело, когда он увидел его.

– Ты просила меня говорить тебе, как ты пахнешь. Особенно твое дыхание.

Лисандра улыбнулась, и Эдион еле удержался от улыбки.

– Я так и сделала.

Эванджелина дернула за руку Лисандру, пытаясь вытащить оборотня вниз по коридору.

– Ты можешь разделить со мной комнату. Там есть купальная комната.

Лисандра уступила шаг.

– Прекрасный номер для гостя, – пробормотал Эдион Рену, его брови приподнялись. Она должна была быть одной из лучших здесь, чтобы иметь свою собственную купальную камеру.

Рен наклонил голову.

– Она принадлежала Розе.

Старшая сестра. Которая была убита вместа с Раллен, средней сестрой Альсбруков, в магической аадемии, в которой они были. Вблизи границы с Адарланом школа находилась непосредственно на пути вторжения войск.

Еще до того, как магия пала, у них было мало защиты против десяти тысяч солдат. Эдион не позволял себе часто вспоминают бойню Девеллина, легендарной школы. Сколько там было детей. Как никто не смог убежать.

Рен был близок с обеими старшими сестрами, но больше всего с энергичной Розой.

– Она бы ей понравилась, – пояснил Рен, дергая подбородком в сторону Эванджелины. Шрамы, понял Эдион, как у Рена. Косая черта на лице Рена была заработана при побеге из мясных блоков, ценой потери жизней его родителей, которая вытащила его и Мерто. Шрамы Эванджелины родом из другого рода побега, едва избежав адской жизни, которую терпела ее Лисандра.

Эдион не позволял себе часто вспоминать этот факт.