Текст книги "Любовник на все времена"

Автор книги: Сара Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Ее губы задрожали, и по ним скользнула слабая, трогательная улыбка.

– Мне кажется, это можно выразить проще. Всего тремя словами, как ты думаешь? Каждый раз, когда я слышу их, все мои сомнения и опасения исчезают, уходят прочь.

– В таком случае я буду повторять их как можно чаще. – Генри нежно обнял ее лицо ладонями. – Я люблю тебя, Ди. Клянусь тебе всем, что мне дорого на свете, всеми моими надеждами – я люблю тебя.

Генри смахнул слезы, побежавшие по ее щекам:

– Не плачь, родная, а то вдруг придет твоя сестра, и тогда мне несдобровать.

Диана радостно улыбнулась:

– Я тоже очень люблю тебя. Ты моя исполнившаяся мечта, ты моя звезда, на которую я смотрела издалека, боясь приблизиться.

Его сердце вдруг наполнилось такой радостью, что казалось, еще чуть-чуть, и грудь разорвется от переполнившего ею счастья. Говорить он не мог и принялся просто ее целовать. Снова и снова. Горячо и страстно, так, как они уже привыкли, так, как будто они целовались всегда. Пылкость поцелуев вызвала напряжение, но уже в другой области, значительно ниже сердца.

Точно такие же чувства владели и Дианой. Генри понял это не из-за того, что она прижималась к нему всем телом, а по одному простому ее движению. Она просунула руку между ними и сквозь брюки пощупала градус напряжения в нижней части его тела.

– Ди. – Генри едва не задохнулся от этого ласкового и вместе с тем возбуждающего прикосновения.

– Мне так тебя не хватало, – прошептала она хриплым от возбуждения голосом.

– Не играй с огнем, детка, а то смотри, обожжешься.

Она опустила руку, Генри перевел дух, пытаясь вернуть самообладание.

Диана обвила его шею руками и чуть нагнула ему голову так, что его губы оказались напротив ее губ.

– Ну что ж, в таком случае зажги меня, – выдохнула она.

От ее слов все вспыхнуло и загорелось внутри него. Генри впился губами в ее рот, а его жадные руки ловко делали свое дело. Мысли о вечном, о цели в жизни исчезли, ими владело лишь сиюминутное желание, требовавшее удовлетворения – здесь и сейчас.

Когда она обхватила его язык, Генри мог поклясться, что ощутил вкус ее желания, буквально сводившего его с ума. Понимание, что Диана хочет его, действовало на него не хуже самого мощного афродизиака.

Прервав поцелуй, она обняла его лицо руками.

– Ты мой, – прошептала она.

– Да, твой, – признался он.

Ее карие глаза засверкали от счастья. И она опустилась перед ним на колени.

– Теперь ты принадлежишь мне. – Она принялась расстегивать пуговицы на его брюках. – Мне.

Диана нежно провела рукой по его напряженной плоти.

Следом за рукой участие в ласках приняли ее губы и язык. Генри застонал от невыразимого блаженства. Такими самыми интимными ласками Диана взращивала внутри него страсть, ловко и искусно. В нем уже начинала бушевать буря, которую ничто не могло удержать.

Генри схватил ее, поднял с земли и прислонил спиной к дереву.

Она облизала губы и выдохнула:

– Ну же.

Одной рукой он поднял ее юбки, а другой погладил между ног.

– Генри, ну же, – взмолилась она.

– Обними меня за плечи, – прохрипел он, прижимаясь грудью к ее груди. Свободной рукой он поднял ее упругое нежное бедро, отведя его в сторону, и вошел в нее, услышав в ответ сладострастный стон.

– Обхвати меня ногами. Да, вот так. Ты моя! Все, Ди, давай.

Он заполнил ее всю. Он двигался равномерно и уверенно, проникая то глубже, то отступая чуть назад, заставляя ее подчиняться старому как мир ритму. Его сердце стучало глухо и тяжело, кровь толчками проникала до самых последних глубин его тела и рассудка, дурманя его сознание.

– Я люблю тебя, Ди.

Диана лишь стонала, каждый раз открываясь навстречу его движениям. Между ними протянулась осязаемая напряженная струна, которая мешала дышать, и некуда было деваться от сладострастного томления. Он принадлежал ей и телом, и душой. Наконец, долгожданный миг наступил, судорога пробежала по их членам. Нагнувшись и прижимаясь головой к его шее, Диана шептала его имя, словно молитву. Она задрожала, издавая сладострастный стон, ей казалось, будто она стала невесомой, легкой и совершенно свободной.

– Ты плачешь? – вдруг удивился он, но не смог удержаться от шутки. – Ну, не надо, иначе твоя сестра убьет меня, как только заметит по твоим глазам, что ты плакала.

Диана приподняла голову и сквозь заплаканные глаза улыбнулась своей чудесной лучезарной улыбкой, глядя на которую он забывал обо всем.

– Это слезы счастья, – шепнула она. – Впрочем, твои опасения вполне оправданны. Страшно подумать, что сделает с тобой мой отец, когда заметит пятна от травы на моей юбке.

Генри ухмыльнулся:

– Я скажу в свое оправдание, что люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, очень, очень.

– Даже если я нахал? – Он опять дразнил ее.

Диана нежно поцеловала его. Генри казалось, что ему никогда не надоест вкус ее поцелуев, как и ее любовь.

– Ты не просто нахал, ты мой нахал, и поэтому я люблю тебя, – задорно отвечала Диана.

Она была права, как никогда, и Генри, не удержавшись, опять поцеловал ее.

Эпилог

«Мы все устали от волнения и ожидания, она вот-вот должна ожеребиться. Я подумываю об имени, да и Генри тоже, хотя мы еще его не обсуждали. Если Клер успеет до родов, то она наверняка предложит свой вариант. К ее прибытию уже все подготовлено, так что на этот счет можешь не беспокоиться. Я очень рада, что ты и мама довольны вашим пребыванием в Харрогите. Оставайтесь там и наслаждайтесь отдыхом, пока стоит такая хорошая погода. Как только у нас появятся новости, я немедленно сообщу вам…»

Из письма Дианы Уэстон ее отцу Томасу Мерриуэзеру.

Время действия чуть более девяти месяцев спустя…

– Ну, идем. – Генри схватил Диану за руку так крепко, что она невольно поморщилась от боли. – Прости меня, я немного волнуюсь.

Это было явное преуменьшение. Последние две недели, когда Пенелопа стала выказывать признаки надвигающихся родов, Генри был как на иголках. Конюхи по очереди следили за состоянием кобылы, регулярно докладывая хозяину о малейших переменах. Как только Пенелопа начала тужиться, они немедленно сообщили Генри.

Диана и Генри, быстро одевшись, побежали на конюшню, где очень серьезный Кингсли и другие конюхи наблюдали за родовыми схватками. Пока все шло гладко, как положено природой. Впрочем, никто не сбрасывал со счетов возможный риск осложнений, поэтому Кингсли был готов прийти на помощь кобыле в любой момент. Но Генри все равно не находил себе места от волнения.

Он метался из одного угла конюшни в другой до тех пор, пока Диана не взяла его за руку и не заставила сесть рядом с собой на перевернутый деревянный ящик. Пенелопа была самой дорогой лошадью на его конезаводе, но причина волнения Генри, и Диана знала об этом, крылась не столько в меркантильных соображениях, сколько в чувстве ответственности за все, что происходило в его поместье.

– У нее отходят воды, – негромко заметил Кингсли. Генри подскочил, словно ужаленный, и торопливо подошел к нему, машинально волоча за собой Диану.

– Представляю, как расстроится Клер, когда узнает, что опоздала, – пробормотала Диана. – Если бы не ее желание увидеть новорожденного жеребенка, то, полагаю, она бы провела все каникулы вместе с твоими сестрами.

Генри, как и обещал, познакомил Клер со своими сестрами-близняшками, Лией и Дженни, и они стали самыми близкими подругами. Генри иногда шутил, что эта троица способна заставить кого угодно выполнить любое желание, какое им взбредет в голову.

– Что касается меня, то я бы нисколько не расстроился, если бы пропустил роды, – пробормотал Генри. – Твоя любимая сестра приедет на все готовенькое. Она будет забавляться с симпатичным жеребенком, не обременив себя грузом долгих забот о его рождении.

Он повернулся к Пенелопе.

– Ну, давай, красавица. Я знаю, Пен, ты сможешь. Обещаю, ты будешь получать дополнительную порцию отборного овса весь следующий год.

Едва успел закончиться этот поощрительный монолог, как появились крошечные копыта жеребенка, вслед за ними вышла его голова. Диана, как завороженная, смотрела на процесс рождения, словно на маленькое чудо. Пенелопа напряглась и, наконец, вытолкнула на свет жеребенка.

Кингсли подскочил к малышу, чтобы проверить его состояние.

– Прекрасный жеребенок, – громко заявил он, и довольная радостная ухмылка скользнула по его губам. Малыш неуклюже дернулся, оперся на передние ноги, потом на задние, и встал, сильно пошатываясь. Усталая кобыла обнюхивала малыша, заботливо вылизывая его мокрую шерсть.

Диана обернулась к Генри и увидела его внимательный взгляд, устремленный на нее. Ее глаза сверкали от счастья, не хуже, чем звезды в тихую безлунную ночь.

– Надеюсь, ты не станешь меня соблазнять премиальной порцией овса, когда придет мое время рожать, – пошутила она.

По возвращении в Рейвенсфилд Диана напрочь отказалась от чая с болотной мятой и по совету миссис Тиммс перешла на настой из семян дикой моркови, который ей частенько готовил любящий муж. Вскоре ее недомогание прошло, и Диана почувствовала себя, как никогда, хорошо.

– Ладно, тебе не будут давать овса, я сам прослежу за этим, – рассмеялся Генри. – Об одном прошу тебя, не торопись.

– Что ты имеешь в виду под «не торопись»? – с лукавым видом спросила Диана.

Внезапно Генри понял, на что она намекала, и замер на мгновение, пораженный услышанным.

– Ты уверена?

– У меня больше нет никаких сомнений. Сегодня, когда ты побежал на конюшню, я еще раз кое-что посчитала.

– Почему ты мне раньше ничего не сказала?

– Ты был так занят Пенелопой. Мне не хотелось напрягать тебя лишний раз. Я чувствую себя прекрасно, меня нисколько не тошнит. Генри, у нас с тобой скоро будет ребенок. Наш малыш.

Он подхватил ее на руки и закрутился с ней на месте от радости, пока у них обоих слегка не закружилась голова.

– А мне показалось, что ты отрицательно отнесешься к повторению того, что происходило в последние дни.

Генри бросил восхищенный взгляд на Пенелопу с ее малышом, затем обнял Диану за пока еще стройную талию.

– У меня есть время прийти в себя и как следует подготовиться.

– Ты в самом деле счастлив? – не очень уверенно спросила Диана.

Его глаза радостно блеснули:

– Ди, разве не я десятки раз говорил, что буду очень рад, если у нас с тобой появится дюжина ребятишек? Или ты забыла?

– Число, которое ты называл, каждый раз постепенно увеличивалось.

– Впрочем, я не уверен, выдержит ли мое сердце двенадцать таких же ночей, особенно если учесть пылкость любовных подвигов, на которые меня вдохновила моя жена сегодня ночью.

– Генри, – попыталась остановить его Диана.

– А также сегодня днем, – не унимался он.

– Это невыносимо, ужасно. – Диана колебалась между желанием задушить Генри или, рассмеявшись, поцеловать его.

От телесных повреждений его спас Кингсли. Откашлявшись не менее десяти раз, он наконец промолвил:

– Прошу извинить, но буквально сегодня я внес необходимые дополнения в родословную книгу. Как назовем жеребенка? Нужно будет записать его имя.

– Что скажешь насчет Телемака? – предложила Диана. – Как известно, так звали сына Пенелопы от Одиссея.

Генри покачал головой:

– Для лошади, тем более скаковой, это не слишком подходящее имя. Признаюсь, я тоже думал об этом, но не стал слишком долго ломать голову. Мы назовем его Нахалом. Дело в том, Кингсли, что моя жена питает определенную слабость к людям с таким складом характера.

Он положил руку ей на плечи и прошептал:

– Взамен я предоставляю тебе полное право называть всех наших будущих жеребят по своему усмотрению.

Он взял ее руку и поцеловал в ладошку:

– Какая прекрасная ручка, – он слегка ущипнул Диану, – и какая искусная.

Кингсли пробормотал что-то вроде комплимента: мол, женитьба делает человека мягче и уравновешеннее, и торопливо пошел прочь.

Диана коротко хихикнула:

– Может, мне стоит сказать ему, что тут он немного заблуждается?

– Боже мой, – простонал Генри. – Скоро ты настолько испортишься, что станешь хуже моих сестер.

– Как я могу быть иной, имея подле себя такого мужа, как ты? – Она нежно обняла его за шею. – Итак, наш будущий чемпион – это еще один нахал, не так ли?

Генри утвердительно закивал головой:

– Нахалы всегда выигрывают, я сужу по собственному опыту.

В его глазах было столько любви и нежности, что сердце Дианы забилось радостно и гулко.

– А я-то надеялась, ты уже исправился.

– Что касается вас, моя дражайшая и очаровательная мисс Мерриуэзер, – он произносил каждое слово, сопровождая его паузой, в которую он целовал ее, – я навсегда останусь нахалом.

– Я предпочитаю все-таки миссис Уэстон, – живо отозвалась она, – и я счастлива быть ею.

– Диана. – Его голос звучал низко, тепло, бархатисто, он, казалось, ласкал, гладил ее.

– Генри, – не менее чувственно произнесла его имя Диана.

Они одновременно выбежали на двор. Уже светало. Не сговариваясь, они бросились наперегонки в дом в предрассветных сумерках. Закрыв глаза, Генри громко отсчитал вслух, сколько было положено, пока Диана поспешно побежала наверх прятаться. Она улыбнулась в сладком предвкушении, услышав его шаги на лестнице. Она спряталась под одеялом так, чтобы под ним сразу было заметно лежащего человека. Диана не хотела, чтобы муж напрасно тратил время, разыскивая ее. Генри откинул одеяло, и она засмеялась от радости. Он не стал медлить, а тут же бросился к ней.

Он нашел ее. И она больше никогда не убежит от него и не отпустит от себя.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.