Текст книги "Любовник на все времена"

Автор книги: Сара Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Ее выручило небольшое происшествие, вызвавшее среди зрителей волнение. Мистер Таунли, видимо, пьяный в стельку, поднял шум. Свесившись через ограждение своей ложи, он начал кричать что-то невразумительное актрисам. Часть зрителей в партере и на галерке вторила веселыми и колкими выкриками. Племянница Таунли, мисс Хилл – боже, кто надоумил ее надеть в театр слишком открытое платье? – в смущении закрыла лицо веером. Сидевший в соседней ложе лорд Брантли недовольно поморщился и вышел, не желая быть замешанным в скандале.

Диана обменялась улыбками с Элизой, которая была в театре вместе с родителями, мистером Габриелем и лордом Блатерсби. Взгляд Дианы скользнул чуть в сторону, и у нее сразу побежали мурашки по спине: она узнала знакомую голову с белокурыми волосами.

Сердце высоко подпрыгнуло, едва ли не до самого горла так, что у нее прервалось дыхание. Генри здесь никак не должно было быть.

Он мог быть где угодно: на своем конезаводе, на попойке с друзьями, в игорном доме за карточным столом, – где угодно, но только не здесь, в театре. А Генри как ни в чем не бывало сидел в ложе вместе со своими сестрами, которые, склонив головы с красивыми прическами, казалось, с большим интересом слушали то, что он говорил им, чем то, что происходило на сцене.

Более того, он держал у своих глаз бинокль, который был направлен прямо на нее. Даже здесь, в театре, среди множества народу Диана почувствовала, как незримая, звенящая от напряжения струна соединила их обоих. Его желание и страсть в одно мгновение передались ей, и она уже не могла отвести глаз от его ложи. До ее слуха донесся громкий смех зрителей, которые смеялись над очередной плоской шуткой, произнесенной актерами. Кривлявшиеся на сцене актеры пытались развеселить публику, вдохнув жизнь в старый, как мир, сюжет о ссорящихся между собой супругах.

Но разве все присутствующие не были актерами, причем с присущей каждому из них ролью? Кем была раньше она сама? Дочерью, внучкой, сестрой и, наконец, желтофиолей или девушкой, долгое время остававшейся без кавалера. А для Генри – кто она? Конечно, больше, чем друг. Но меньше, чем любовница, к сожалению. Она принадлежала ему. Это ощущение возникло в самой глубине ее естества. Ее души.

Но ведь она все разрушила. Хватит с нее мучений в жизни – раз испытав это на себе, она не хотела повторения.

Пытаясь рассмотреть Диану как можно лучше, Генри плотно прижал бинокль к глазам. Всю прошедшую неделю он провел в Рейвенсфилде, почти не понимая, что делает, так как ежеминутно думал только о ней: о строптивой, прекрасной и такой желанной мисс Мерриуэзер.

Генри разглядывал каждую веснушку, каждый рыжий локон, и не мог наглядеться. Он усмехнулся. Судя по хмурому виду Дианы, комедия ей не нравилась. Сэру Скуке стоило бы раскинуть мозгами, прежде чем приглашать свою невесту на спектакль, где поженившиеся три недели назад супруги начинают ссориться и ругаться.

Диана пока его еще не заметила. Но непременно заметит, даже если для этого ему придется пойти на скандал наподобие того, который недавно устроил сэр Таунли. Генри был преисполнен решимости.

Как только Диана увидела его, он сразу понял это по ее тут же напряженной позе и выражению лица. От удивления у нее округлились глаза, а рот открылся в немом возгласе.

Для того чтобы скрыть смущение, она закусила нижнюю губу. И у него тут же перехватило горло.

«Вот видишь, Диана, ты никак не можешь отделаться от меня и от своих чувств ко мне. Не пытайся хитрить».

Видимо, для того, чтобы убедить его в обратном, она отвернулась к Стикли и заговорила с ним.

«Ладно, – обозлился Генри. – Если ты можешь притворяться, то я не могу». Эта игра между ними ему надоела, если не сказать, осточертела. Он не мог с деланным равнодушием смотреть, как она удаляется от него, как она кокетничает с другим мужчиной. Генри резко встал, отдал бинокль Оливии и вышел из ложи.

Следом за ним вышел Джеймс.

– Погоди, Хэл. Или ты полагаешь, что я как настоящий дикарь похищу твою женщину, чтобы помочь вам соединиться?

– Отвяжись.

– Каким был, таким и остался. Постой, не кипятись. Давай лучше зайдем в буфет и там все обсудим. Отвергнутый кавалер не всегда настроен излить свою душу, зато всегда не прочь выпить.

– Да не о чем тут разговаривать. Она отвергла меня. Она согласна выйти за этого чертова баронета.

– Женщина, не желающая за тебя выходить, – задумался Джеймс. – Наконец-то нашлась одна, способная на такое.

– Она хочет быть со мной, – взорвался Генри. – Только не хочет за меня замуж.

Джеймс положил руку ему на плечо.

– Нет, надо все-таки зайти в буфет. Пусть тебе не хочется, зато мне надо выпить.

Они прошли в ближайший буфет, где пока было не очень многолюдно. Генри занял два свободных стула в укромном уголке, пока Джеймс заказывал ликер. Двое мужчин собирались говорить по-мужски, для этого требовалось некое подобие уединения.

– Итак, начнем. – Джеймс сделал небольшой глоток. Генри, в свою очередь, одним махом выпил половину стакана.

– Лучше бы ты взял бренди, – пробурчал он.

– Итак, – повторил Джеймс, делая другой небольшой глоток.

– Что ты заладил итак, да итак?

– Итак, ты сказал, что мисс Мерриуэзер предпочитает тебе баронета. Это просто невероятно. Может быть, я сужу несколько предвзято, но ты мне кажешься более выгодной партией.

В знак согласия Генри поднял вверх стакан и, осушив его до дна, поставил на стол.

– Диану мало волнуют титулы и деньги.

– Теперь я понимаю, как она относится к тебе, – ответил Джеймс. – Ты ей нравишься.

– Я знаю это. И она знает об этом, но вот это ее и пугает.

– Понятно. А ты говорил с ней по поводу ее страхов?

– Да, пытался. Но она ничего не хочет слушать.

Генри действительно пытался разубедить Диану, уверяя ее, что не собирается разбивать ей сердце. Но разве он пытался докопаться до подлинных причин ее нежелания выходить за него? Нет!

– Мне кажется, тебе стоит более внимательно выслушать ее возражения. Или ты передумал ее удерживать?

– Если бы знал, что она будет счастлива с другим, я не стал бы ее удерживать. – Генри схватил недопитый стакан Джеймса и осушил его до дна. – Впрочем, я в этом не уверен. Она понимает меня, верит в меня, умеет поддержать в трудную минуту. И я также вижу ее насквозь, как бы она ни старалась что-нибудь утаить от меня. Мы… – он запнулся, – …мы словно две родственные души.

– Даже если забыть на минуту твое нынешнее мучительное состояние, заметно, что ты полон твердости и решительности, не то что в начале сезона, – отозвался Джеймс.

– Она для меня все. Иногда мне кажется, что без нее я не могу дышать. Она словно часть меня, которую я когда-то утратил и вновь обрел. Никогда не прощу себе, если потеряю Диану. Нас как будто соединяет нечто незримое, но такое близкое и родное. Я сгораю от любви к ней. Такого со мной никогда не случалось раньше. Боже, у меня голова идет кругом, наверное, я выгляжу как…

– …влюбленный мужчина, – закончил Джеймс. – А ты признался ей?

– В том, что люблю ее? – Генри вздохнул. – Если бы это помогло, я бы признался, но она мне не поверила бы. Черт возьми, как я могу убедить ее в своей искренности, если она не доверяет мне? – Разозлившись невесть на кого или на что, последние слова Генри почти прокричал. Многие посетители буфета с недоумением начали коситься в его сторону. Окончилось первое действие и буфет быстро заполнился народом. Их уединению пришел конец. Генри нахмурился и мотнул головой в сторону выхода.

Джеймс согласно кивнул, и они направились обратно в ложу.

– Почему ты не попросишь своих сестер помочь тебе? Интриги, хитрости, даже козни нужны им как воздух… Мне кажется, Иззи получает от всего этого столько же удовольствия, сколько от сек… сюрпризов.

Генри рассеянно посмотрел на Джеймса:

– С чего ты взял, что Иззи нравятся сюрпризы?

– Еще как! – с жаром воскликнул Джеймс, пытаясь скрыть свое замешательство. – Ей нравятся сюрпризы, милые маленькие сюрпризы. Разумеется, Хэл, не стоит их путать с теми глупыми выходками и шалостями, которые мы выкидывали в детстве и юности.

– О да, в отличие от нас Иззи и Ливви умели подстроить какую-нибудь обидную пакость.

– Да, они были чертовски изобретательны, – рассмеялся Джеймс.

Еще какими изобретательными! Хитрые ловкие притворщицы, они кого угодно могли обвести вокруг пальца и просто обожали совать нос в чужие дела. Генри облегченно вздохнул, идея показалась ему недурной.

– Какой бы совет они ни дали, в любом случае он будет получше той ерунды, которая лезет мне в голову.

– И какая же это ерунда, если не секрет?

– Я уже подумывал о том, чтобы похитить ее.

– М-да, подобная выходка в твоем вкусе. Но здесь ты хватил через край: похищение с применением силы – преступление.

– Хорошо, что за него не вешают, впрочем, могу тебя успокоить, к такому средству я прибегну лишь в крайнем случае.

Когда приятели вернулись в ложу, там не было никого, кроме Шелдона. Он объяснил, что сестры Генри решили наведаться в буфет. Генри бросил взгляд на ложу Дианы, но там не было ни Дианы, ни Стикли. Руки Генри помимо его воли сжались в кулаки, от его джентльменства не осталось и следа. Попадись ему в этот миг Стикли, он накинулся бы на него, как самый настоящий дикарь.

– Значит, они направились в буфет? – протянул Генри.

– Да, так они мне сказали, – ответил его зять. – Они о чем-то шушукались между собой, выходя из ложи. Судя по их таинственному виду, сестрички что-то задумали. Надеюсь, что речь не шла о праздновании моего дня рождения. Тридцать лет не слишком серьезный повод для большого торжества. Думаю, я сумею их отговорить от этого.

– Если они задумали что-нибудь, их ничто не остановит. – Джеймс похлопал Генри по плечу. – Давай присядем и подождем их. Они должны скоро вернуться. Лучше расскажи, как идут дела на твоем конезаводе.

Занавес взвился вверх, началось другое действие, и только тогда Изабелла и Оливия вернулись. Едва сестры уселись, как Генри вежливо похлопал каждую из них по плечу, желая привлечь их внимание. Они переглянулись, бросили по взгляду на брата, затем переглянулись опять.

– Послушайте, мне позарез нужна ваша помощь. Диана не хочет меня слушать, не хочет со мной встречаться. Она собирается замуж за того самого зануду, который сидит рядом с ней. Я не знаю, как мне быть.

Оливия тихо вздохнула, романтично закатив глаза. Генри не сомневался, что она непременно поможет ему. О, он знал, что из двух сестер именно она отличалась наибольшей хитростью и изобретательностью, а Изабелла, благодаря своей смелости и решительности, воплощала безумные замыслы Оливии в жизнь.

Изабелла бросила на сестру многозначительный взгляд, а затем спросила:

– Ты просто не хочешь, чтобы Диана вышла замуж за этого зануду, или намерен занять его место?

– Последнее ближе к истине.

Генри взывал о помощи, ради этого он готов был поступиться своей уязвленной гордостью. Тем не менее остатки самолюбия не позволяли ему признаться в том, что он уже делал предложение Диане, но она ему отказала. Впрочем, рано или поздно его сестры обо всем узнают. Изабелла все выпытает у Джеймса, а затем передаст Оливии.

– Хорошо, – согласилась Изабелла. – Мы поможем тебе. Приходи завтра к нам утром, и мы что-нибудь придумаем. В три часа тебя устроит?

– Я могу и раньше, – предложил Генри.

– Нет, нет, – быстро возразила Оливия. – Утром к Иззи придет мама, чтобы помочь… в одном деле. Если ты ее застанешь, то она засыплет тебя вопросами. Раньше трех не приходи.

Генри согласно кивнул. Шелдон был прав, когда обмолвился, что его сестры задумали «какое-то дело». Генри не без иронии посмотрел на своего зятя. Бедняга Шелдон полагал, что в его силах разубедить сестер Генри. Боже, какая наивность! Когда Изабелла и Оливия вдвоем брались за дело, их ничто не могло остановить. Генри воспрянул духом, он очень надеялся на своих сестер.

Глава 15

«Джейсон считает, что я планирую большое празднество, своего рода сюрприз к его дню рождения. Бедняга просто в ужасе. Наверное, я слегка перегнула палку, когда якобы случайно оставила на его рабочем столе последний листок с пометками, связанными с приготовлениями к празднеству. Приведу в качестве примера кое-какие пункты:

– нужны декорации в зале в египетском стиле – саркофаг изо льда;

– переговорить с мадам Бессетт по поводу костюмов для девушек, играющих роль наложниц гарема;

– фейерверки, как можно больше огня и фейерверков;

– попросить лорда Блатерсби, чтобы он одолжил свое стадо овец.

Как ты полагаешь, какой из этих пунктов я на самом деле собираюсь осуществить? В любом случае этот день рождения должен стать незабываемым событием!»

Из письма маркизы Шелдон к ее тетке вдовствующей маркизе Шелдон.

На другой день ровно в два часа Диана ухватилась за дверное кольцо на дверях Данстон-Хауса. Казалось, что глаза на красивой голове медного льва, в пасти которого располагалось кольцо, с важностью и не без любопытства посматривают на нее. Диана тоже пребывала в некотором удивлении, так как не понимала, зачем пришла сюда.

Вчера во время перерыва она вместе с сэром Сэмюелем вышла из ложи и попросила его принести ей лимонада. Ей хотелось побыть хотя бы несколько минут наедине со своими мыслями. Но едва Стикли удалился, как кто-то окликнул ее по имени. Оглянувшись, она увидела Изабеллу и Оливию, так леди Данстон и леди Шелдон просили называть их. Они устремились к ней, словно две спущенные с поводков гончие на лисицу.

– Диана! – приветливо защебетали дамы, подхватывая ее под руки.

Хотя Диана была выше своих неожиданных спутниц на полголовы, она почувствовала себя в окружении, из которого никак нельзя было вырваться. Она не могла понять, что сестры Генри хотят от нее. Впрочем, дамы, наверное, еще не знали о том, что она и Генри расстались. У нее под ложечкой возник холодный комок, как только она представила, что вот сейчас она обо всем расскажет этим женщинам, уже успевшим стать ее подругами, и как сразу изменится выражение их лиц – оно станет мрачным, возможно, даже злым и сердитым.

– Что-то в последнее время вас не видно и не слышно, – пожаловалась Изабелла.

– Я заболела после званого обеда у леди Лэнгли.

Это была неправда, но что она могла сказать в свое оправдание? «Мне было так хорошо вместе с вашим братом, он даже сделал мне предложение, а я отказалась. Мой отказ не разобьет ему сердце, зато мое согласие, в конце концов, приведет к печальному финалу. Мое будущее – это сэр Сэмюель, но пока еще нет твердой договоренности, мне не стоит видеться с Генри. Это слишком опасно, во второй раз я не смогу отказать ему».

– О, дорогая, – заворковала Изабелла. – Неужели вы оказались среди тех несчастных?! Бедняжка! Странно, почему Хэл ничего не сообщил нам об этом.

– Всю прошлую неделю его не было в городе, – подхватила Оливия.

При одном лишь упоминании имени Хэла у Дианы перехватило дыхание. Глупо прогнать его от себя и в то же время не переставать интересоваться: где он, как он, с кем он.

– Нет, он вернулся раньше, – возразила Изабелла. – Он, кажется, вернулся в Лондон вечером в воскресенье, потому что в понедельник они вместе с Джеймсом отправились на конную ярмарку в «Таттерсоллзе».

Она жалобно посетовала:

– Теперь даже от мужа мне приходится выслушивать о лошадях столько, что можно повредиться рассудком.

– Не преувеличивай, Иззи, – отозвалась Оливия.

Конечно, Изабелла преувеличивала, но тем самым она пыталась увлечь, заинтересовать Диану сообщениями о Генри.

– Вам понравился спектакль? – спросила Диану Оливия.

– Не очень, – призналась Диана. – Мне не кажется смешным, когда муж и жена ссорятся, ругаются, тем более из-за каких-то пустяков.

– Да, это довольно нелепо, – согласилась Изабелла. – Думать о конце брака за карточной игрой. По крайней мере если бы супруг не без оснований подозревал супругу в измене, то это еще куда ни шло.

– Иззи! – шикнула Оливия.

– А-а! – Изабелла болезненно поморщилась: как она могла забыть, что родители Дианы как раз расстались по этой причине.

– Я не хотела обидеть…

– Но раз я не обиделась, значит, ничего не произошло, – поспешила ее успокоить Диана.

Тут вернулся сэр Сэмюель с лимонадом, и у Дианы появился прекрасный повод ускользнуть и вернуться в ложу. Но их задержала Оливия, спросившая сэра Сэмюеля о том, как он находит Лондон.

Между тем Изабелла опять заговорила с Дианой:

– Как бы ни плоха была пьеса, но честно признаюсь, через три недели после моего замужества в моей семейной жизни возник очень похожий момент.

Диана недоверчиво покачала головой.

– Ссориться с Джеймсом я не могла, он был в отъезде, – горько усмехнулась Изабелла. – Весь свой гнев я вымещала на старом матрасе. Воображая, что это и есть Джеймс, я ругалась на чем свет стоит и била по матрасу кочергой, чтобы унять раздражение.

– Боже мой, – тихо прошептала Диана, обещав себе, впредь никогда не выводить из себя Изабеллу.

– Ливви и Джейсон поступили умнее, – продолжала Изабелла. – Они, как следует и даже с запасом на будущее, поругались между собой до свадьбы.

– Понятно, – отозвалась Диана, на самом деле, не понимая ничего. – Это у вас такая семейная традиция, когда молодожены ссорятся?

Изабелла звонко рассмеялась:

– Такую традицию можно встретить во всех молодых семьях. Все новобрачные ссорятся. Думаю, на званом обеде у леди Лэнгли вам настроение испортило не только блюдо с рыбой. На следующее утро Хэл ускакал в Рейвенсфилд ни свет ни заря.

– Должно быть, у него там появились какие-то неотложные дела, – осторожно заметила Диана.

– Может быть, но все-таки его поместье расположено не так далеко, чтобы выезжать туда спозаранку. Вчера вечером я впервые видела его после отъезда, он явно не в себе, спал с лица. Признаюсь, Хэл звезд с неба не хватает.

– Нет, нет, он очень умный и… – бросилась было на его защиту Диана, но Изабелла тут же остановила ее жестом руки.

– Успокойтесь, Диана. Я не собираюсь умалять достоинств моего брата. Я лишь хотела сказать, что он не слишком утонченная натура, порой он бывает невыносимо скучным и невероятно недогадливым. Его не волнуют ни проблемы мироздания, ни дебаты в парламенте. Проще говоря, если он несчастлив, то довольно легко определить причину этого. Сейчас мир Хэла вращается вокруг двух вещей: одна – это конезавод, другая – это вы, Диана. И если, по его словам, дела на конезаводе идут в гору, значит, подлинная причина его душевного горя – это вы.

Диана глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду.

– Вам, конечно, известно о нашей договоренности. Наши взаимоотношения в последнее время были игрой, притворством чистой воды.

– Чепуха! Я знаю, что вы оба неравнодушны друг к другу. Пусть ваши отношения начались с притворства, однако затем они переросли в более серьезные. Разве это не чистая правда?

Диана зарделась:

– Все настолько запуталось…

– А разве в жизни все так просто? Разве в жизни все не перепутано? – смотря Диане в глаза, спросила Изабелла.

В коридор вышла мать Дианы и вежливо сообщила о начале второго действия.

– О, прошу меня извинить, – как можно тише, проговорила Изабелла. – Я не собиралась затевать столь сложный разговор в театральном фойе.

В этот миг в разговор вмешалась Оливия, подошедшая к ним вместе с сэром Сэмюелем.

– О, дорогая, – обратилась она к Изабелле, намеренно возвышая голос, чтобы привлечь всеобщее внимание. – Мы же с тобой едва не забыли сообщить о цели своего визита.

– Завтра днем моя сестра и я собираемся устроить небольшое собрание. Очень тесный кружок наших единомышленниц, – начала объяснять Оливия. – Вы должны непременно к нам присоединиться, мисс Мерриуэзер! Надеюсь, завтра у вас нет никаких неотложных визитов?

– Вы ведь завтра намеревались зайти к нам? – едва ли не с мольбой обратилась к сэру Сэмюелю Диана.

Однако сэр Сэмюель неправильно истолковал ее умоляющий тон, впрочем, тут нечему было удивляться. Ни о чем не подозревая, он снисходительно посмотрел на Диану и полным нежности голосом ответил:

– Я не собираюсь встревать между кумушками, собирающимися посудачить. Разве леди не имеют права пошептаться о своих тайнах?

– Если вы вздумаете возражать, – прошептала Изабелла, – тогда я сама заеду за вами.

– Хорошо, я буду у вас завтра, – согласилась Диана.

– Я так рада, – улыбнулась Изабелла так, как будто Диана по своей воле приняла ее предложение. – Ну что ж, всем пора возвращаться в свои ложи. До завтра. Я жду вас у себя в Данстон-Хаусе ровно в два часа.

Вот почему Диана сегодня очутилась здесь. Но стоя перед дверьми с головой льва, она в который раз спрашивала себя: зачем, ну, зачем она пришла сюда. С сомнением покачав головой, она взялась за скобу и ударила ею по металлической пластине. Миг и двери распахнулись перед ней.

Дворецкий проводил ее в гостиную, где ее поджидали, как и подозревала Диана, одни лишь Изабелла и Оливия. Они тепло приветствовали гостью.

Как только все расселись, Диана решительно произнесла:

– В самом деле, это очень тесный кружок, но я заранее предупреждаю вас, вряд ли меня можно причислить к числу ваших единомышленниц, тем более если речь пойдет о Генри Уэстоне. Это довольно трудно объяснить.

– А вы расскажите, в чем вы видите трудности, – подключилась Оливия. – Может быть, все не так сложно, как вам думается. Мне кажется, что у всех нас более или менее одинаковая точка зрения на происходящее. Все в этой гостиной желают только добра вам и Хэлу.

Диана покачала головой:

– Я понимаю вашу заботу о брате, но с какой стати вам беспокоиться обо мне?

Изабелла подсела рядом с Дианой:

– Мы же ваши подруги, поэтому вы нам далеко не безразличны.

– Давайте останемся ими после того, как я выйду замуж за сэра Сэмюеля! – не без вызова предложила Диана.

Оливия шумно вздохнула:

– Если вы в самом деле этого хотите, ну что ж, тогда мы поддерживаем ваше намерение. Ни вы, ни Хэл не будете счастливы вместе, если вы любите другого человека. Но видя вас в обществе этих двух мужчин и сравнивая их, мне с трудом верится, что вы любите баронета. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, но мне надо…

Изабелла остановила ее, взяв за руку.

– Вы любите моего брата?

Диана растерялась.

– В любом признании есть что-то освобождающее, облегчающее душу, – подхватила Оливия. – Можете не сомневаться, мы умеем хранить тайну. Клянусь здоровьем и жизнью моих детей, все, что вы скажете, останется между нами.

– Ты такая смелая, Ливви. Если бы не ты, я бы никогда не решилась на подобную клятву. Но так и быть, я тоже поклянусь здоровьем моей дочурки, что ни одно слово не выйдет за пределы этой гостиной.

Подобная решительность, смешанная с откровенностью, ошеломили Диану. Такое единение, такое единомыслие между сестрами Уэстон тронуло Диану до глубины души. Ей вспомнилась погибшая при родах ее маленькая сестричка. Кто знает, сложись все иначе, у нее тоже появилась бы сестра, и они с ней были бы так же близки между собой, как сестры Уэстон.

Когда они переехали к дедушке с бабушкой, мать обещала, что в Лондоне они пробудут долго и постараются отдохнуть как можно веселее. И не обманула: они ходили к Гюнтеру поесть мороженого, в цирк Астли посмотреть на клоунов и смелых наездников. Глядя на цирковых лошадей, Диана едва не заплакала – все это напоминало ей об отце.

Малыш Алекс ничего не понимал и лишь радовался неожиданному празднику. В отличие от него Диана прекрасно понимала причины столь неожиданного веселья. Талия у ее мамы все больше полнела и ширилась, и Диана почти непрерывно с любовью думала о будущей сестричке. Почему это будет сестричка, она не могла объяснить, она просто знала, что скоро у нее появится сестра, и с радостью ожидала счастливого момента.

Внезапный приезд отца разрушил и погубил ее идиллический настрой. Отец так стучал молотком по входной двери, картины на стенах в гостиной так тряслись, что едва не падали вниз. Она и Алекс выбежали на лестничную клетку посмотреть, что будет дальше. Как и в прошлый раз, снизу раздавались возмущенные крики отца и жалобные сетования матери. Все закончилось намного хуже, чем в последний раз, и оказалось намного тяжелее разбитой вазы. И в том и другом случае ничего нельзя поправить. Погибшей сестры нельзя было вернуть, как нельзя было склеить разбитые сердца и воссоздать разрушенную семью.

Диана вздрогнула, ее щеки коснулся шелковый платок. И только тогда она осознала, что плачет, а Изабелла вытирает ей слезы. Как долго она блуждала по лабиринту своих воспоминаний? Она машинально взяла протянутый платок и вытерла им глаза.

– Прошу меня извинить. Я вспомнила кое-что грустное.

– В этом доме не стоит извиняться о пролитых слезах, – успокоила ее Оливия. – Наша матушка плачет из-за любого пустяка. А после того, как родилась Брида, Иззи мало чем отличается от нее.

– Да ведь и ты ничем не лучше, – фыркнула Изабелла.

Если слезы в семье Уэстон давно вошли в привычку, то в семье Мерриуэзер к ним относились совсем иначе. Сдержанность всегда и во всем – таков был принцип ее бабушки, и Диана с младых лет привыкла не выставлять свои чувства напоказ. В искусстве выдержки и напускной холодности она достигла больших успехов. И если бы не Генри… Диана настолько привыкла к внешней невозмутимости, что почти забыла о том, какой непоседой была в детстве.

Все благодаря Генри, мелькнуло в голове Дианы.

Он пробудил в ней былую живость и непосредственность, научил ее плакать, переживать, хотеть, страдать и… любить.

Да, да, любить. Она твердо знала, что любит Генри Уэстона.

Постепенно и незаметно он проник в ее сердце и даже успел так укрепиться в нем, что Диана уже была не в силах избавиться от его присутствия. А даже если бы она могла ценой невероятных усилий вырвать это чувство привязанности, она ни за что не стала бы этого делать. За долгие годы, проведенные под одной крышей с бабушкой, Диана научилась держаться и вести себя, как полагается настоящей леди. Спокойно, серьезно, невозмутимо. Диана привыкла смотреть на себя со стороны, и ей даже нравилось быть такой, однако при всем при этом она не была счастливой. И тут появился Генри, который разрушил ее скорлупу, который своими насмешками, поддразниваниями опять научил ее улыбаться, смеяться, шутить – проще говоря, радоваться жизни.

Благодаря ему она снова стала смелой и решительной. А ведь она с таким трудом заставила себя, ту прежнюю Диану, шумную, смелую, любопытную, у которой фартук никогда не оставался чистым после обеда, которая не боялась скакать на черном папином мерине, стоя ногами на седле. А после того, как однажды она упала и сильно ушиблась, и родители стали ей строго выговаривать, то в ответ она прямо заявила им, что это было самое интересное ее приключение.

Однако та маленькая девочка совсем не знала, что значит полюбить дерзкого, обаятельного, нахального типа. Что ни говори, а Генри стал другим еще более интересным приключением в ее жизни.

– Я люблю его, – прошептала она. Она обхватила себя руками крест-накрест. От вслух произнесенных слов Диане стало жутко и одновременно радостно.

Изабелла и Оливия переглянулись, а затем с искренней заботой уставились на гостью. Лица сестер сияли от удовольствия, и все же Оливия выглядела особенно довольной.

– Иззи, ты должна мне десять соверенов.

Диана невольно нахмурилась:

– Неужели вы заключили пари насчет того, люблю я или нет вашего брата?

– Нет, нет. – Изабелла ласково обняла ее за плечи. – Как можно заниматься подобными глупостями.

– Мы обе нисколько не сомневались, что вы любите Хэла, – горячо под держала сестру Оливия и подсела к Диане с другой стороны. – Мы спорили о другом, о том, знаете вы или нет, что любите Хэла. Теперь, когда вы сами во всем признались, давайте лучше поговорим о тех препятствиях, которые разделяют вас.

– Какие препятствия? Он – это он, Генри Уэстон, а я – это я, разве этого недостаточно?

– Неужели ты думаешь, что о тебе станут думать хуже, если ты выйдешь замуж за Хэла? – вдруг задала вопрос Изабелла.

– Что за вздор?! Мне будут только завидовать. Неужели вы забыли, какой в свете поднялся шум, когда Генри начал за мной ухаживать? Если мы поженимся, легко представить, какой это вызовет интерес, любопытство и зависть!

– Ну что ж, пусть в таком случае злословят и завидуют, сколько им заблагорассудится. – Оливия небрежным взмахом руки словно отмахнулась от предполагаемых сплетен. – Не думаю, чтобы наш Хэл из-за боязни перед светским мнением пренебрег бы своим счастьем. Тем более что мы все, кого это касается напрямую, знаем настоящую подоплеку. Какие еще могут быть препятствия между вами?

Раздался легкий стук в дверь, и в гостиную вошел лорд Данстон с дочерью на руках.

– Мне показалось, тетя Ливви и мисс Мерриуэзер захотят взглянуть на наше сокровище перед тем, как оно ляжет спать.

Оливия тут же подхватила малышку на руки, а Изабелла, взяв мужа под руку, отошла чуть в сторону.

Диана не без любопытства разглядывала прелестную девочку. Недавно на прошедшем балу она краем глаза видела малышку, но тогда у нее даже не возникла мысль, что она может стать ее племянницей. Если бы она вышла замуж за Генри, тогда бы лорд Данстон, входя в гостиную, сказал бы тетя Ливви и тетя Диана, скорее даже тетя Ди. Оливия и Изабелла стали бы ее золовками, а у нее мог бы родиться точно такой же чудесный малыш с чудесными голубыми глазками и белокурым волосами, как у Генри.

А как быть, если Генри решит, что она ему больше не нужна? Что тогда случится с тем прелестным малышом? Боже, что за глупости лезут ей в голову?

– А поцелуй, Брида, – весело крикнул от дверей лорд Данстон.

Прелестный ангелочек поднесла ладошку к губам и послала воздушный поцелуй отцу. Он сделал жест, будто поймал посланный ею поцелуй, и отец и ребенок дружно рассмеялись. Все поплыло перед глазами Дианы.

Закрыв глаза, она попыталась взять себя в руки. Опять начиналось то самое, что не тревожило ее вот уже несколько месяцев. «Дыши, старайся дышать как можно глубже», – напомнила себе Диана. Через несколько мгновений ее сердце забилось ровно и твердо, пелена перед глазами растаяла. Диана испуганно огляделась по сторонам, ожидая встретить недоуменные взгляды, но ее опасения оказались беспочвенными. Все внимание Оливии было устремлено на племянницу, а Изабелла как ни в чем не бывало продолжала беседовать с мужем.

– Ах, – вдруг воскликнула Оливия, – как же я забыла. Мне надо кое-что по секрету шепнуть Джеймсу. Диана, вы извините меня?

– Конечно, о чем речь. – Едва эти слова слетели с губ Дианы, как Оливия передала, скорее, сунула прямо в руки Дианы малышку. Диана попробовала было возразить, что не умеет обращаться с детьми, но Оливия, не слушая ее, уже быстро шла к Джеймсу и Изабелле. Если Диана не знала, что делать, то ее руки, отлично все знавшие, ловко обхватили девочку и прижали ее к груди. Брида зевнула и доверчиво склонила головку на ее плечо. Последние сомнения Дианы растаяли, когда она машинально и ласково погладила пушистые локоны Брайды.