Текст книги "Любовник на все времена"
Автор книги: Сара Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 13
«Когда вы получите мое письмо, наверняка узнаете из газет о шокирующем происшествии, угрожавшем жизни нашему монарху, которое случилось в театре «Друри-Лейн». Никого из наших не было на представлении, хотя вы знаете, как моя мать любит игру Сиббера. Впрочем, после того, что произошло, фарс на сцене перестал быть смешным…»
Из письма графини Данстон ее тетке вдовствующей маркизе Шелдон.
Хотя Генри едва ли не с радостью выслушал совет, данный ему мистером Мерриуэзером, завзятым лошадником и опытным заводчиком, что вызывало у такого же ярого лошадника, каким был Генри, должное уважение, после недолгих раздумий он решил, что не стоит следовать данному совету, а лучше оставить Диану в покое. Генри даже до разговора с отцом Дианы подумывал все бросить и забыть, но, к своему удивлению, вдруг обнаружил, что не может.
Генри заявился на скучнейшее, совершенно безынтересное для него суаре по одной-единственной причине – здесь должна была появиться Диана. Он несколько раз пытался увидеть ее в Лэнсдаун-Хаусе, но всякий раз получал от ворот поворот: его не принимали, с ним не хотели разговаривать.
Прислонившись к стене, Генри наблюдал за разворачивающимся перед ним действом. Он не хотел лукавить, некоторые балы ему очень нравились, но сейчас он искал не развлечений, а Диану.
Нет, он не выслеживал ее. Он мог бы подослать своего лакея Джаспера в Лэнсдаун-Хаус, чтобы выведать у какой-нибудь служаночки, где собирается быть ее госпожа. Но он не принадлежал к числу тех, кто ради достижения нужной цели не брезгует никакими средствами. Немного поколебавшись, он отверг этот не совсем приличный план. Для людей его круга и положения в свете существовали другие, более благопристойные способы добиться своего.
Выслеживать, шпионить за Дианой Генри не собирался. Он считал своим долгом спасти Диану от брака с занудой Стикли. Несмотря на все усилия и поиски слабого места у своего противника, положение Стикли выглядело безупречным. Баронет не имел никаких любовных связей, он не слыл забиякой и не сражался на дуэлях, его финансовые дела были в прекрасном состоянии. Единственным слабым местом Стикли оказалось его незнание лошадей и отсутствие вкуса в подобных делах. Генри как-то раз разговаривал об этом с Дианой, которая тонко чувствовала лошадей и хорошо в них разбиралась. Она ясно дала ему понять, что это пустяк, который не помешает ей выйти замуж за Стикли.
А вот заставить ее выйти замуж за себя у Генри не получалось. Нет, возможностей сделать ей предложение у него было предостаточно, но зная умонастроение Дианы и ее отношение к нему, рассчитывать на успех было бесполезно. И тогда у него возникла коварная мысль: для того чтобы заставить Диану выйти за него, надо ее скомпрометировать. Мысль была недурна и к тому же легко осуществима, но от нее пришлось отказаться. Это вызвало бы скандал, который Диана никогда бы ему не простила.
А ему больше всего хотелось видеть ее счастливой. Иногда Генри пытался убедить себя в том, что Стикли действительно хорошая пара для Дианы. Если она довольна им, а Стикли все-таки неплохой человек, ну что ж, пусть тогда выходит за него. А что Генри оставалось делать? По своей воле она за него не хотела, а принудить ее, как бы ему ни хотелось, он тоже не мог. Добром бы это не кончилось.
После недели слежки и преследований – да, черт возьми, он бегал за ней – ему, наконец, удалось разглядеть, что скрывается под маской холодной вежливости, которая словно приклеилась к ее лицу.
На рауте в доме Тиверторна он прокрался к буфету, когда Диана выбирала прохладительные напитки. Их взгляды встретились, прежде чем она отвернулась, и Генри разглядел в ее глазах недоумение, растерянность, неуверенность – все что угодно, но только не счастье.
Если бы Диана была счастлива, он нашел бы в себе силы отказаться от нее, а теперь ему нельзя отступаться. Он будет преследовать ее, пока не добьется объяснений.
Генри с мрачным видом смотрел на лорда Брантли, танцевавшего с Дианой. Про себя он решил, что в следующий раз, когда встретится с Брантли на ринге в клубе Джексона, он вздует его как следует. Если он нахал, то Брантли неисправимый повеса. Черт, Генри разозлился. Почему Диана так покраснела? Что такого мог нашептать ей на ухо этот шалопай? Скосив глаза, Брантли бросил на Уэстона насмешливый взгляд, в котором сквозила явная издевка. Он откровенно упивался страданиями поклонника, отвергнутого Дианой.
Брантли, видимо, пронюхал об их размолвке. Как только танец закончился, он повел Диану к ее матери. Проходя мимо Уэстона, Брантли опять ехидно ухмыльнулся. Настроение Генри стало еще хуже, когда он заметил Стикли, беседовавшего с леди Линнет. Шепнув что-то на ухо матери, Диана направилась в сторону дамской комнаты. Не теряя ни секунды, Генри устремился за ней.
Не оглядываясь по сторонам, Диана знала, что Генри следует за ней на расстоянии. За последние месяцы она привыкла к такой игре, и хотя умом она понимала, что этому пришел конец, что-то внутри нее желало продолжения. При мысли, что ее ждет, когда Уэстон настигнет ее в укромном месте, ее плоть трепетала в сладостном предвкушении.
Диана задержалась неподалеку от дверей дамской комнаты, чтобы позволить ему нагнать ее.
– Я тут все разузнал, – прошептал Генри. – Третья дверь направо, за ней небольшая комната для переодеваний. Когда вы можете поговорить со мной – прямо сейчас или чуть позже, после того, как приведете себя в порядок?
– А что, если я вообще не хочу с вами разговаривать?
– Решайте быстрее, времени у нас немного. – Он прошел мимо нее, чуть дальше по коридору, и исчез за указанными по счету дверьми.
Диана колебалась недолго и быстро проследовала за ним. Он прав, им надо поговорить. Диана жалела, что между ними все кончено. За неделю, прошедшую с момента их размолвки, она множество раз прокручивала в голове их последний разговор. Она могла бы объясниться как следует, но ее объяснению помешал некстати появившийся сэр Сэмюель. Зато теперь она поговорит с ним, и они расстанутся… друзьями.
Быстро оглянувшись, Диана открыла дверь и юркнула внутрь. Комната для переодеваний оказалась побольше кладовой для белья, но ненамного. В ней даже было одно небольшое окно, сквозь которое лился лунный свет, освещавший скромную донельзя обстановку. Стол, стул, комод и низкая скамейка у окна.
И сам Генри.
В одной рубашке с закатанными рукавами. Сюртук и перчатки он бросил на скамейку. Сердце у Дианы подпрыгнуло и быстро застучало. Как это ни странно, но в одной рубашке он казался еще больше и привлекательнее.
– Да ты здесь расположился, как у себя дома, – пошутила она.
– Я не знал, как долго ты заставишь себя ждать. Здесь очень душно, открыть окно на улицу я побоялся, могут заметить с улицы.
– Итак, что ты хотел мне сказать? – спросила Диана.
– Разве ты не знаешь?
Бархатистый тембр его голоса, как всегда, действовал неотразимо, он ласкал, нежил, но в его глубине, как это ни странно, чувствовалась… мольба.
«Это невозможно», – сказала про себя Диана.
Конечно, он хотел ее, но разве она ему нужна? А он, разве он ей нужен? Нужда в другом человеке очень опасна, ибо пробуждает сильные чувства. Диана замотала головой, пытаясь прогнать непрошеные мысли.
Но в этот миг Генри обнял ее за талию и привлек к себе. От него пахло солнечным зноем и мужским потом, и у Дианы сладко закружилась голова.
– Может, ты хочешь, чтобы я сказал тебе, чего я хочу?
Его теплое дыхание щекотало ей шею и щеку.
– Сказать или нет?
– Что ты говоришь? – Диана попыталась вспомнить о чем он спрашивал ее.
– Я спросил, не хочешь ли ты, чтобы я сказал тебе, что хочу, хотя ты, наверное, сама об этом догадываешься. – Он нежно поцеловал ее в щеку.
Диана глубоко вздохнула:
– Я не…
– Нет, ты знаешь, – настаивал он. – Потому что ты тоже хочешь меня.
Да, она хотела его. Генри соблазнял ее, уговаривал забыть об осторожности и правилах приличия. Что поделаешь, люди часто хотят то, что не принесет им добра. Да, она хотела его, но он не тот, кто ей нужен. Диана уже не была юной и наивной и хорошо понимала разницу между желаемым и нужным. А Генри как раз доставлял ей одни душевные переживания.
Генри поднес руку к ее груди, и его рука наполнилась. Он ничего не говорил, а ее тело безропотно повиновалось его желанию.
– Не надо, – взмолилась она.
– Не надо что?
– Не надо меня соблазнять. – Она осеклась, так как ее горло перехватило от возбуждения.
– Что ты хочешь от меня? – Уэстон усмехнулся, но веселья в его голове не было и в помине. – Я не могу больше ждать. Я хочу, чтобы ты так же горела от желания, как сгораю я. Хочу, чтобы ты не могла спать по ночам, все время думая обо мне. Хочу, чтобы ты ревновала меня к той даме, с которой я танцевал бы. Хочу, чтобы ты мучилась так же, как мучился я всю прошедшую неделю. Почему ты все это время так упорно отказывалась встретиться со мной?
Потрясенная, Диана чуть отклонилась назад, чтобы взглянуть ему в лицо. Страстное желание горело в его глазах, настолько сильное, что сердце Дианы воспламенилось. До сих пор она не была столь желанной ни для одного мужчины.
– Полагаю, что нам не стоит больше говорить об этом.
– Ты так не думаешь, – прошептал Генри. – Я все время мечтаю только о тебе… Я просто с ума схожу. Ты всегда стоишь перед моим мысленным взором. Я гадаю о том, где ты сейчас, что ты делаешь, с кем ты… Счастлива ли ты. А ты счастлива, Диана? Мне это очень важно знать.
– Я счастлива так же, как и ты. У тебя есть свой конезавод. У меня сэр Сэмюель. Между прочим, он намерен на днях переговорить с моим дедом.
– Понятно, он намерен просить твоей руки. – Генри расстроился.
– Да, и это замечательно.
– После того как ты провела неделю в его обществе, неужели ты не понимаешь, что он за человек? Я так надеялся на твое благоразумие.
Диана выразительно посмотрела на него.
– Мое благоразумие изменяет мне всякий раз, когда я вижу тебя.
– Вот и хорошо, – буркнул Генри и тут же с живостью поцеловал ее. Она не осталась в долгу, ее ответный поцелуй был не менее, если не более страстным.
Диана понимала, что между ними должно произойти. Им предстояло расстаться, так пусть он запомнит навсегда Диану Мерриуэзер, почти превратившуюся в старую деву. После семи сезонов она почти потеряла надежду выйти замуж. Каждый их поцелуй казался ей похищенным у судьбы сокровищем. Диана бережно откладывала каждый из них в своей памяти, чтобы потом после расставания наслаждаться волнующими воспоминаниями. Интуитивно она понимала, что игра с огнем опасна, однако ее прежняя жизнь казалась такой скучной и тусклой, что она была рада тому волнению и наслаждению, которые Генри внес в ее жизнь.
Он подхватил ее на руки и понес к окну. Она не сопротивлялась. Сев на скамейку, Генри посадил ее к себе на колени.
И вот тут стал заметен очевидный признак его возбуждения и несомненного влечения к ней. Нечто твердое упиралось в ее бедра и наводило на определенные размышления.
Очень нежно, что было даже удивительно для такого огромного и сильного мужчины, Генри провел пальцами по ее выпуклому лбу, линии носа, округлости щеки… В ответ Диана жадно припала губами к его обнаженной коже на шее.
– Боже, Диана. – Он весь дрожал от возбуждения.
Ее пальцы ловко и быстро пробежали по его волосам, затем по шее и уперлись в мускулистое плечо. Рубашка остановила их дальнейшее путешествие, а Диане так хотелось погладить его выпуклую грудь и все его тело, что скрывалось под одеждой.
– Ну а сейчас ты чувствуешь, что делаешь со мной?
– Надо быть совсем глупой, чтобы не понять этого, – отозвалась она.
Генри рассмеялся так, что у нее все задрожало внутри.
– Теперь ты понимаешь, как мне не хватало тебя эту неделю. Как мне хотелось видеть тебя, целовать. Обнимать. Мне даже недоставало твоих колких шуток.
– Я тоже скучала по тебе, – призналась Диана.
– Я хочу тебя. – Он поцеловал ее там, где кожа была нежнее и чувствительнее всего, за ухом. – А ты хочешь меня?
Она едва не задохнулась от наслаждения, когда он обхватил губами мочку ее уха.
– Да, да, – простонала она. Этот поцелуй был особенным, он разрушил последний барьер, сдерживавший ее страсть. Теперь Диану не просто влекло к нему, теперь все ее естество требовало, просило, жаждало продолжения.
Она почувствовала, как он задирает на ней юбку, и невольно напряглась. В ее ушах зазвучал его жаркий и вместе с тем умоляющий голос:
– Диана, не волнуйся. Клянусь, я не причиню тебе вреда. Я не перейду границы, но ты мне нужна сейчас.
Разомлевшая от его ласк, Диана не сопротивлялась. Да и как тут можно было сопротивляться, когда он то прижимал к себе, то осыпал ее поцелуями, то ласкал ее грудь. Воля и благоразумие отступили назад, исчезли, словно их и не было вовсе…
– Не волнуйся, – опять прошептал он. – Здесь и сейчас ты должна отдаться своим чувствам.
– А что, если… – Она запнулась. – А что, если это в самом деле меня тревожит?
Его рука скользнула под юбку и принялась ласкать ее щиколотку, голень, бедро…
– Ты боишься допустить кого-нибудь слишком близко к себе, не так ли?
Генри осекся: как он мог сморозить такую глупость, когда они были уже так близки.
Диана замотала головой. Она хотела быть как можно ближе к нему. Но он был ей не нужен. И вообще ей никто не был нужен.
– Ты позволишь мне? – промурлыкал он. Его рука скользнула еще выше туда, между ее бедер. Волна наслаждения подхватила Диану, она уже дрожала от желания. Тем не менее ее ноги сжались, то ли она хотела остановить его, то ли удержать его руку.
– Позволь мне, – бормотал он. – Откройся.
Он прижал ладонь плотнее и начал ласкать ее самое сокровенное место. Не в силах сдержать захлестнувший ее восторг, она застонала, открывшись для его ласк.
Возбуждение овладело ими. Генри действовал умело и решительно. Его нежные руки были повсюду. Они пробуждали в ней такую сильную страсть, что Диана, отбросив все страхи, целиком отдалась ее власти…
Его пальцы проникли еще глубже, внутрь ее самой, дотронулись до какой-то части ее тела, и она забыла обо всем. Прежней Дианы больше не было, осталось одно лишь потрясающее наслаждение, которое то усиливалось, то чуть ослаблялось под ласками его пальцев. Из ее горла рвались сладострастные стоны, а все ее тело дрожало, подергивалось, изгибалось.
– Ты хочешь меня, – прохрипел Генри.
– Не знаю, – с трудом выдохнула она.
– Ты не знаешь. Зато твое тело знает.
– Да, да, – горячо зашептала она. – Мне нужно… нужно…
– Что тебе нужно?
Она уже больше ни о чем не думала, кроме одного.
– Мне нужно большего, – горячо выдохнула она.
– Боже, чем я заслужил твою милость? Я нужен тебе. Я дам тебе то, что ты просишь. Целуй меня.
Диана с силой обвила его голову руками и принялась целовать его лицо, глаза, щеки. Она целовала его так, как он учил ее – страстно и самозабвенно.
Она покорилась его настойчивости, его ласкам. Откинувшись назад, подчиняясь инстинкту, она то раздвигала, то сжимала бедра. Она уже приближалась к чему-то новому, чудесному и страшному, словно неслась вниз с горы. Она судорожно уцепилась руками за край скамьи, пытаясь удержаться на краю пропасти. Казалось, еще чуть-чуть, и она взлетит на воздух.
– Давай, ты уже моя. – Генри удвоил ласки.
И тут она разлетелась на тысячу мелких частичек.
Глава 14
«Я получил письмо с вашей просьбой найти вазу бело-синего цвета с изображениями Юпитера и Юноны. Буду рад услужить вашей светлости. Поищем как следует в Этрурии, может, что-нибудь найдется. Ваза разбилась, в этом нет ничего страшного. В противном случае нам, коллекционерам и археологам, было бы нечего делать, черепки наше увлечение…»
От Джоса Веджвуда к его покровительнице графине Данстон.
Словно тяжелый камень свалился с души Генри, теперь он знал точно: вопреки уверениям Дианы, он был ей нужен точно так же, как она ему.
Генри не был эгоистом в любви. В плотских утехах он искал наслаждения не только для себя, но и для своих любовниц. Тем более сейчас, когда речь шла о Диане. Он любил ее, поэтому ее наслаждение было его наслаждением.
– Что скажешь, Диана?
– Мне понравилось, – прошептала она, расслабленная после того, как чувственное напряжение спало.
Несмотря на огромное желание взять ее сейчас, Генри удержался. Диана заслуживала большего, чем секс в темной и душной комнатке. Когда он на ней женится, – Генри опять повторил про себя эту фразу, – тогда они займутся любовью на широкой постели в роскошно обставленной спальне. Любовь к Диане возвышала его в собственных глазах.
Нет, он не обесчестит ее перед свадьбой. Нет! Впрочем, она только что принадлежала ему, или почти принадлежала. Как только она осознает, что случилось сегодня между ними, то поймет, что у нее нет иного выхода, как выйти за него замуж. А сейчас им надо поторапливаться, слишком долго они оставались здесь наедине. Мать Дианы наверняка хватилась ее и, вероятно, уже ищет.
– С тобой я мог бы остаться в этой душной комнатушке навсегда, но мне кажется, кое-кого там внизу удивляет твое слишком долгое отсутствие.
– О боже. – Диана так подскочила, что едва не свалилась с его колен. Генри не без сожаления увидел, как ее лицо, полное нежности и любви, вмиг стало озабоченным и серьезным.
– Как долго мы здесь были? – У Дины зубы едва не стучали от страха. – Боже, конечно, долго. Моя мать уже точно ищет меня.
– Скажи ей, что тебе стало плохо, – посоветовал Генри. – Ну, скажем, тебя тошнило, и ты, чтобы избежать кривотолков, укрылась на время в пустой комнате, чтобы прийти в себя.
– Она мне не поверит. – Диана замотала головой.
– А может, поверит, кто знает. – Генри улыбнулся. – Если бы сейчас кто-нибудь взглянул на тебя, то легко определил бы у тебя жар. Если твоя мать что-нибудь заподозрит, она простит, как только все выяснится. Скажи, когда завтра чем раньше, тем лучше я могу нанести визит твоему деду?
«Интересно, сколько времени понадобится дамам – его матери, матери Дианы и самой невесте, приготовиться к бракосочетанию? Как только речь заходит о замужестве, женщины начинают так хлопотать и суетиться, как будто важнее этого события нет ничего на свете. Хотя почему бы и нет? Не стоит тянуть со свадьбой. В конце сезона он должен обвенчаться с Дианой».
Генри очнулся от сладких мечтаний, он услышал, как Диана спросила его о чем-то.
– Что ты сказала? – переспросил он.
– Я спросила, – несколько утомленно и суховато повторила она, – зачем тебе нужно видеть моего деда?
Она опять стала прежней мисс Мэрриуэзер, и на ее лице появилась привычная маска. Несмотря на то что между ними произошло, она опять отгородилась от него, укрывшись в своей раковине. Это чертовски не понравилось Генри.
– Почему мне надо видеть герцога? Может быть, мне хочется поговорить о его внучке, которую едва не соблазнили сегодня. Диана, я знаю, ты считаешь меня нахальным и развязным типом, но у моего нахальства есть пределы. Я никогда не стал бы соблазнять невинную девушку, не собираясь жениться на ней. – Он горячо схватил ее за руку. – Диана, я хочу жениться на тебе.
Генри всегда считал, что женится только по любви, но за все время мнимого ухаживания за Дианой он ни разу не признался ей в любви. Во-первых, он хотел убедиться в подлинности своих чувств, а во-вторых, опасался, как бы Диана не убежала от него после такого признания.
Ему хотелось свести Диану с ума, чтобы, потеряв голову, она сама бросилась к нему. И ему удалось добиться этого: она не могла обойтись без него, впрочем, как и он без нее. Она стала для него таким же близким другом, как Джеймс. Более того, он собирался связать свою жизнь с ее жизнью. Но вопрос был в том: любовь это или нет? Он мучительно искал ответа.
Любовь поражает внезапно, мгновенно, захватывая целиком. Любовь напоминает разряд молнии. Он мог судить об этом по тому, как вел себя Джеймс с Изабеллой. У Джеймса, когда он впервые увидел Изабеллу, был такой потрясенный вид, как будто его ударили кулаком в солнечное сплетение. Другой его зять признался: как только он увидел Оливию, так сразу его прежняя жизнь утратила для него всякий смысл.
Ничего подобного Генри при знакомстве с Дианой не испытал. Более того, он даже не мог припомнить, когда в первый раз увидел ее. Это случилось несколько лет назад. Диана вошла в его светскую жизнь тихо и почти незаметно, как партнерша для танцев. Причем если бы не его мать, которая побуждала его танцевать с ней, он не стал бы ее приглашать.
Ну что ж, пусть их первые встречи не ознаменовались никакими разрядами молний, зато теперь от одной мысли о Диане он вспыхивал как спичка. А она все эти годы ждала его. Пусть его не поразил гром, но ведь не зря говорят, браки заключаются на небесах. И благодаря божественному вмешательству он прозрел.
Нет-нет, его чувства не вспыхнули мгновенно. Напротив, его страсть росла медленно и постепенно. Это был длинный путь, он двигался шаг за шагом, пока, наконец, не обрел любовь. Да, любовь.
Генри обомлел.
Вне сякого сомнения, это была любовь.
От подобного осознания у него подогнулись колени, и он рухнул на стул. Когда перед тобой стоит дама, такое поведение недостойно джентльмена. Впрочем, сегодня он вел себя так скверно, что о джентльменстве лучше было не вспоминать.
Он любит Диану.
– Генри?
Он отсутствующим взглядом смотрел прямо перед собой, осмысливая то, что только сейчас осознал.
– Генри, что с тобой?
– Я, я… – Но тут Генри окончательно пришел в себя. Ему было ясно, что не время сейчас говорить об этом. – Ты не ответила на мой вопрос.
– На какой? – насторожилась Диана. – Ты меня ни о чем не спрашивал.
– В таком случае позволь мне напомнить.
Кое-как встав, он попытался было опуститься перед ней на колени, но Диана, схватив его за отвороты сюртука, едва ли не силой удержала в вертикальном положении.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. – Я хочу выйти за сэра Сэмюеля.
От одного имени баронета гнев ослепил Генри. Он подскочил, словно его кольнуло чуть пониже спины.
– Чем он так приворожил тебя? Что в нем такого особенного по сравнению со мной? – взорвался Генри. – Он не любит тебя, и ты не любишь его. Так почему ты хочешь выйти за него?
– Он никогда не разобьет мне сердца.
– Я тоже…
Но тут Диана остановила его, приложив свои тонкие пальчики к его губам. По его горящим глазам, говорившим красноречивее любых слов, ей было все ясно. Она ласково погладила его по щеке и тихо промолвила:
– Ты обязательно разобьешь.
Она закрыла глаза, прежде чем признаться:
– Ты уже разбил.
– Диана…
Она опять прервала его. На этот раз поцелуем. Приподнявшись на цыпочки, она прижалась к его губам и замерла, пытаясь утихомирить щемящую боль и тоску. Поцелуй вышел горьким. От этого поцелуя лучше было бы уклониться. Но это был прощальный поцелуй.
Наконец к ней вернулись силы, и она оттолкнула его от себя.
– Желаю тебе счастья, я знаю… – Диана запнулась. – Я не сомневаюсь, твою затею с конезаводом ждет успех.
– Не надо, Диана. – Голос Генри дрогнул, и он обхватил ее обеими руками. – Не делай этого. Я не отпущу тебя.
– Отпустишь. Если я тебе не безразлична, если я тебе… дорога. – В ее голосе звучала неизбывная печаль, смешанная со слезами. Диана торопливо выскользнула из комнаты, прежде чем он успел остановить ее, удержать, сломить ее решимость.
Хотя сегодня ему удалось прорваться сквозь все ее оборонительные заслоны, проделать огромную брешь в стене благоразумия и отчуждения, она не сдалась ему. Генри Уэстону была нужна женщина, которая целиком и полностью принадлежала бы ему, целиком и полностью подчинялась бы его желаниям.
Пойти на такое Диана боялась. Лучше спокойное тихое существование, чем страсть, причиняющая столько страданий. Он считает ее трусливой, ну и пусть. Диана торопливо спустилась вниз в дамскую комнату. Прежде чем вернуться в обыденную реальность, прежде чем устремиться навстречу такому же обыденному и заурядному будущему, следовало привести себя в порядок – как свой наряд, так и настроение.
Служанка в дамской комнате, едва увидев Диану, удивленно воскликнула:
– Что с вами, миледи? Вам плохо?
Зеркало на стене показало Диане, что она выглядит несколько лучше, чем ожидала. Беспорядок в одежде, прическе в сочетании с бледностью создавали впечатление болезненности. Это мало успокоило Диану, она по-прежнему находилась на грани истерики или временного умопомешательства.
– Приготовить чай, миледи?
– Нет, нет, благодарю вас. Лучше помогите мне привести мою прическу в порядок. И тогда все уладится.
«Все будет хорошо», – успокаивала себя Диана, подходя к толпе гостей и высматривая мать.
«Все будет хорошо», – твердила она на обратном пути домой, сидя в карете с матерью. Диане очень повезло. Одно из блюд, приготовленное из испорченных крабов, вызвало явное замешательство в рядах обедающих. Для многих званый обед закончился несколько преждевременно, с расстроенным желудком они торопливо рассаживались по каретам, чтобы ехать домой.
Диана страдала от сердечных переживаний, но и от этой болезни тоже ведь можно излечиться. Ей хотелось, чтобы сэр Сэмюель как можно скорее сделал ей предложение. Особая лицензия позволила бы ускорить венчание, а потом она уехала бы в Уилтшир, подальше от разных соблазнов, главным из которых был обаятельный Генри Уэстон.
Хотя баронет обещал нанести визит старому герцогу, чтобы переговорить об обручении и обсудить приданое Дианы, о сэре Сэмюеле несколько дней не было ни слуху ни духу, ибо Стикли попал в число несчастных, отравившихся за обедом. Заболевшие укоряли себя за свою собственную неосторожность, но еще больше переживала хозяйка званого обеда и ее личный повар, который лишился места.
Несмотря на ее подавленное настроение, врач заверил Диану в скорейшем выздоровлении. Он был близок к истине и одновременно далек от нее, думая, что лечит желудочное расстройство, в то время как Диана страдала от сердечной раны.
Бедняга сэр Сэмюель написал ей записку, в которой с прискорбием сообщалось, что они не смогут видеться по меньшей мере целую неделю. Времени для размышлений у Дианы оказалось более чем достаточно.
Она принялась читать книгу «Сельское хозяйство графства Уилтшира», специально купленную для нее матерью, но дальше нескольких страниц чтение не пошло. Шесть страниц за шесть дней. Ей хотелось видеть Генри, говорить с ним. Между прочим, он не без вызова заявлял, будто вообще не читает, за исключением особых книг с картинками…
Нет, нет, лучше об этом не думать. Хватит думать о нем. Но несмотря на все старания, Диана только и делала, что думала о Генри Уэстоне.
Это было глупо, очень глупо и очень опасно. За короткое время он совершенно вскружил ей голову.
Диана принялась перебирать драгоценные воспоминания: как он подбил ее на неприличное поведение на маскараде у леди Гэллоуэй, страстный поцелуй в Воксхолле. А их ранние утренние поездки верхом вдоль Роттенроу. Всякий раз, когда он, поддразнивая, называл ее «моя дорогая мисс Мерриуэзер», у нее так приятно становилось на сердце. Их беседы ни о чем, так как он главным образом слушал ее. А как он смотрел на нее, удивленно, нежно, любяще, как настоящий мужчина, – отчего все внутри нее трепетало и радовалось жизни.
Было в Генри что-то такое, что пробуждало в ней смелость, желание мечтать и любить. Это было так чудесно. Три месяца в обществе нахала и насмешника, и Диана перестала узнавать себя. Впрочем, она вовремя остановилась.
У Дианы буквально гора упала с плеч, когда дворецкий наконец-то объявил о приезде выздоровевшего сэра Сэмюеля. Последний сиял словно сигнальный маяк, указывающий путь к спасению. Если бы сэр Сэмюель протянул к ней свою спасительную руку, Диана, не задумываясь, схватилась бы за нее.
Нет, она не считала, что впереди ее ждет тяжкая участь. Баронет ей нравился. Ему нравилось читать, он умел много и связно говорить на разные темы. Особенно он любил пускаться в рассуждения о своих родных и близких и о своем поместье. Когда он принялся рассказывать о своем стаде племенных уилтширских овец, Диану охватила легкая оторопь, но к счастью, он вовремя остановился. Окажись сэр Сэмюель вторым сэром Блатерсби, Диана ни за что бы не вышла за него.
Но больше всего в нем ей нравилась его рассудочная сдержанная любовь, точно такая же, какую Диана питала к нему. Это очень сближало их. Он был добрым и внимательным поклонником и явно хотел жениться на ней, причем руководствуясь примерно теми же соображениями, что и Диана. Они идеально подходили друг к другу: он мечтал о такой жене, она – о таком муже.
Хотя кузина сэра Сэмюеля, строившая ему глазки, жила в Бате, всего в нескольких часах езды от его уилтширского поместья, мистер Сэмюель подыскивал себе жену в Лондоне. Было ясно, что он ищет невесту с деньгами и со связями в свете. Диана как раз обладала этими преимуществами. С самого начала он уверял ее мать, что ему нужна рассудительная, заботливая девушка, что в переводе на обычный язык означало: он ищет женщину, которая удовольствовалась бы жизнью в провинции, посвятив себя заботам о муже и воспитанию детей. Диана считала эти условия вполне благоразумными.
Сэр Сэмюель не бросал на нее пылких взоров и внешне никак не походил на страстного поклонника. От него не стоило ожидать чего-нибудь непристойного, вульгарного или бесчестного. Он был слишком джентльмен, но вместе с тем не слишком скованный и сдержанный. И это как раз устраивало Диану. Она ждала от него только одного – перехода от салонных бесед с ней к деловому разговору с дедом в его кабинете. Вот и сегодня от него последовало не то предложение, которое от него так ждала Диана, а другое – посетить представление в «Друри-Лейн».
Через два дня Диана, а также ее мать и бабка, в сопровождении сэра Сэмюеля отправились в театр. По этому случаю сэр Сэмюель раскошелился и нанял ложу, чему Диана втайне искренне обрадовалась. Если бы он взял не отдельную ложу, то ее бабка все представление ныла и жаловалась, что ее заставляют сидеть с людьми более низкого звания, чуть ли не простонародьем в ее понимании.
Диана уступила матери и бабке кресла. А сама вместе с сэром Сэмюелем заняла скамью, обитую бархатом, в глубине ложи.
Она сидела со своим кавалером точно так же, как раньше несколько раз сидела вместе с Генри. Впрочем, не совсем так. Генри садился вплотную, так, что их плечи соприкасались, и на протяжении всего спектакля что-то нашептывал ей на ухо. В отличие от него сэр Сэмюель уселся на некотором расстоянии, предписанном приличиями, и, по всей видимости, увлеченно наблюдал за тем, что происходит на сцене, почти не обращая внимания на людей сидевших рядом. Хотя Диана обычно тоже следила за перипетиями спектакля, сегодняшняя комедия положений ее почти не заинтересовала. Она машинально то скручивала, то раскручивала листок с программкой, пока ее мать, обернувшись, не вырвала программку из ее рук.
