Текст книги "Самба"

Автор книги: Сара Хагерзак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5

Сомнительное удовольствие рассказать мисс Уизли о том, что она, по всей видимости, находится под действием проклятья, выпало именно Снейпу. Через пару дней, когда Джинни после ужина зашла к нему, профессор поинтересовался её самочувствием.

– Что происходит, профессор Снейп? – довольно резко спросила она в ответ. – Мадам Помфри тоже каждый день меня спрашивает, как я сплю и как себя чувствую. С чего вдруг такая забота?

– С того, что у нас есть основания предполагать, что вас прокляли… – сдержано ответил Снейп.

Он вкратце рассказал Джинни о событиях недавней ночи и о разговоре, который последовал за этим.

– Значит, никто пока не знает, что со мной? – на удивление спокойно спросила она, поднявшись из кресла и подходя к протянувшимся вдоль стен профессорской гостиной книжным полкам.

– По всей вероятности, это какое‑то проклятье, воздействующее на подсознание, – принялся объяснять Снейп, глядя, как Джинни одну за другой перебирает книги из его собрания магловских детективов.

Он не слишком афишировал свое пристрастие к этому жанру, но когда выяснилось, что Джинни, как и он, большая любительница Честертона и Агаты Кристи, позволил ей пользоваться этой частью своей библиотеки.

– И что со мной будет? – всё так же безучастно спросила она, вынимая сборник «Неведение отца Брауна» и проглядывая оглавление.

– Надеюсь, что ничего, – ответил Снейп. – Такие проклятья обычно действуют очень медленно, и я приложу все усилия к тому, чтобы нейтрализовать его, прежде чем вам будет причинен серьёзный вред.

О том, что результатом проклятья такого рода в конечном итоге может стать полная потеря рассудка, он предпочел лишний раз не упоминать.

– Поисками контрзаклятья будете заниматься вы? – спросила Джинни, вернувшись на место и положив книгу на столик рядом с креслом.

– Если пожелаете, можете обратиться в больницу святого Мунго… – пожал плечами Снейп.

– Нет, – Джинни поспешно замотала головой. – Мне бы не хотелось, чтобы это получило огласку… Знаете, если моё имя снова всплывет в газетах… Представляю себе заголовок: «Бывшая подружка знаменитого Гарри Поттера сошла с ума, не выдержав расставания с героем магического мира»…

Джинни, слегка усмехнувшись, кивнула на книгу:

– Я возьму вот эту?

– Да, конечно, – машинально ответил Снейп. – Джинни, мы постараемся сделать всё, что в наших силах. Вы ведь помните, что всякий, кто нуждается в помощи, всегда найдёт её в стенах Хогвартса…

– Я помню, – кивнула она и добавила: – И знаю, что на вас можно положиться.

Снейп удивлённо взглянул на неё. Доверие было не тем чувством, которое он обычно вызывал у людей. Но Джинни говорила совершенно серьёзно.

– Наверное, мне должно быть страшно, – сказала вдруг она, – но я не боюсь. Мне всё равно… Может быть, это тоже часть проклятья?

– Не исключено, – осторожно согласился Снейп.

Он подумал, что, скорее всего, её безразличие вызвано совсем другими причинами, но предпочел не затрагивать эту болезненную для Джинни тему.

– Так значит, кроме директора и вас с мадам Помфри больше никто не знает об этом? – Джинни задумчиво разглядывала обложку книги, лежащую перед ней.

– Больше никто, – кивнул Снейп.

– Слава Мерлину! – устало вздохнула она. – Мне так надоела суета вокруг моей персоны… Знаете, когда я была с Гарри, мне пришлось всё время сталкиваться с этим. Он‑то всегда был предметом постоянного внимания окружающих; его даже радовало, что теперь его имя упоминается в газетах в связи с победами в квиддиче… Гарри больше нравится быть Парнем–Который–Классно–Ловит–Снитч, чем Мальчиком–Который–Выжил, – Джинни грустно улыбнулась. – А я так и не привыкла к тому, что на нас постоянно оглядывались. Пока всё было хорошо, это не имело особого значения. Но потом… потом всё стало меняться – как‑то незаметно…

Джинни сидела, отвернувшись к огню и подперев голову рукой; её лица не было видно, и это радовало Снейпа: он чувствовал себя неловко, так как разговор приобрел совершенно неожиданное для него направление.

– Просто у меня была работа, больница, пациенты, – продолжала она, – а у него – тренировки, поклонники, друзья – старые и новые. Я понимала, нельзя всё время сидеть и любоваться друг на друга, у каждого – своя жизнь. В конце концов, мне бы тоже не понравилось, если бы Гарри запретил мне встречаться с моими друзьями… Но иногда, даже когда мы были рядом, мне казалось, что со мной находится только его тело, а сам он где‑то совершенно в другом месте…

Профессор удивлённо слушал её и вспоминал просьбу МакГонагалл об «откровенном разговоре» с Джинни. Раньше мисс Уизли никогда не говорила с ним о своих чувствах. Что бы ни думала Минерва по поводу их встреч, на деле всё сводилось к тому, что они просто сидели в гостиной профессора, пили чай и обсуждали школьные новости: сколько котлов взорвалось на прошлой неделе в кабинете зельеварения, какие новинки из Зонко отобрал Филч после последнего похода студентов в Хогсмит, что за странная инфекция напала на Хаффлпаффцев, и тому подобное. Иногда, когда у Снейпа было много непроверенных контрольных, Джинни просто брала книгу и читала её, сидя в кресле, пока он исправлял ошибки в студенческих пергаментах; иногда она помогала профессору варить лечебные зелья для больничного крыла… Во всём этом не было ровным счётом ничего романтического, и по негласной договорённости они никогда не заводили разговоров ни об отношениях Джинни и Поттера, ни, тем более, о прошлом самого Снейпа.

Неужели директор уже тогда каким‑то волшебным образом предвидела возможность такого разговора? Что это, какая‑то особая магия директорского кабинета, или просто она лучше разбиралась в людях и предполагала, что рано или поздно Джинни захочет с кем‑то поговорить о своих проблемах, и этим «кем‑то» станет именно он? Снейп внимательно слушал, и не в последнюю очередь – потому, что в её словах могла промелькнуть информация, связанная с проклятьем.

– А потом случилась эта ужасная история… – продолжала между тем Джинни. – Самое противное, что я узнала обо всём чуть ли не из газет… Хотя я чувствовала, что что‑то пошло не так, но ведь когда люди долго вместе, время от времени случаются кризисы… Никогда не думала, что мне будет так трудно смириться с тем, что произошло…

Джинни смотрела в огонь, горевший в камине, и обращалась скорее к самой себе, чем к Снейпу. Ему даже в какой‑то момент показалось, что она забыла о его присутствии и просто думает вслух. Она не слишком заботилась о связности своей речи, но профессор очень хорошо помнил газетные статьи, о которых говорила Джинни. Фотографии Поттера с той самой красавицей Викторией, которую Снейп видел в больнице, громкий скандал и публичные обсуждения личной жизни знаменитого героя магического мира. Потом всплыли ещё более «пикантные» подробности: оказалось, что Виктория – не первая девушка, с которой Гарри встречался втайне от своей официальной подруги.

Именно тогда Джинни спешно оставила работу в больнице, не в силах выносить постоянные разговоры за спиной и внимание репортёров. В Хогвартсе она была избавлена от всего этого, но от обиды и горького разочарования в жизни стены замка защитить её не могли. Профессор помнил, какой поблекшей выглядела она, когда начала работать в больничном крыле, словно на месте ярко горевшего в её душе огня остался лишь отсыревший пепел.

– Джинни… – тихо сказал он, когда она замолчала и замерла в кресле, отрешенно глядя в пространство. – Мы с мадам Помфри постараемся помочь вам. И никто не станет привлекать к вам ненужного внимания.

Профессору были понятны чувства Джинни. Он хорошо помнил унизительную процедуру проверки воспоминаний, когда ему пришлось перетряхивать перед посторонними людьми своё прошлое… А ведь для Джинни это было не прошлым, а настоящим – только что нанесённой раной, совершенно неожиданным ударом от того, кому она доверяла. Она и без того оказалась в тяжелом положении, а теперь на девушку свалилось ещё и проклятье, вытягивавшее из неё остатки сил…

– Мне кажется, я больше никогда не смогу относиться к жизни, как прежде… – сказала она и вопросительно взглянула на Снейпа. – Вы ведь должны знать, как это бывает, профессор, с вами тоже когда‑то случилось нечто похожее…

Снейп мысленно выругался. Он уже начал жалеть, что позволил Джинни навязать себе этот разговор. Если ей необходимо выговориться – он готов слушать её; но она, похоже, решила этим не ограничиваться. «Откровенность за откровенность», так это называется?.. Почему она считает, что вправе задавать ему подобные вопросы, заставляя ворошить давно похороненные чувства?… В конце концов, в Хогвартсе полно сердобольных женщин, готовых её утешать, гладить по голове и говорить, что на Поттере свет клином не сошелся и что время всё лечит. Взять хотя бы Поппи…

Может быть, и ему тоже ограничиться дежурной фразой типа «Всё будет хорошо»?.. Сказать и забыть. В конце концов, ему не в первый раз приходится врать людям. Но Джинни явно ждала совсем не этого…

– Вероятно, я не тот человек, к которому стоит обращаться с такими вопросами, – наконец сказал он, с трудом подбирая слова, – и скорее всего, я смогу принести вам больше пользы, разобравшись с проклятьем. Оно наверняка влияет на ваше восприятие, и когда вы от него избавитесь, то всё вокруг не будет казаться вам столь мрачным…

Однако скептическая гримаса на лице Джинни свидетельствовала о том, что его слова её не убедили.

– Да, вы правы, – усмехнулся он, отвечая на её невысказанное возражение. – Как прежде уже не будет. Некоторые события меняют нас необратимо. Но мне кажется, что у вас достаточно сил, чтобы сделать правильные выводы и вернуться к нормальной жизни. Если вас это как‑то утешит, могу сказать, что всегда считал и до сих пор считаю Поттера самоуверенным, самовлюбленным и не слишком умным типом… – услышав этот пассаж, хорошо знакомый ей ещё со школьных времен, Джинни утомленно закатила глаза, и Снейп понял, что она пока не готова согласиться с ним. – В любом случае, вам нужно время, чтобы снова начать жить в полном смысле этого слова. Надеюсь, вам его понадобится меньше, чем мне… И всё же, нельзя сбрасывать со счетов проклятье. Когда мы избавим вас от него, вы наверняка станете чувствовать себя лучше.

Джинни с благодарностью взглянула на Снейпа и согласно кивнула, и профессор почувствовал, что ей действительно стало немного легче. Тоненькая ниточка взаимопонимания, протянувшаяся между ними уже довольно давно, наконец оформилась в слова. Но профессор очень хорошо понимал, что одних слов для того, чтобы помочь Джинни, будет недостаточно.

Первым делом он проверил её на все известные ему проклятья, выяснив, что ни одно из них не было применено к Джинни.

Затем Снейп перерыл все доступные ему дневники Беллатрисы Лестрейндж и даже добился разрешения на дополнительный осмотр её дома. При этом ему пришлось напомнить Шекболту и об их совместной работе на Орден Феникса, и о многочисленных заданиях, которые он выполнял для Аврората.

Чтобы не упоминать имени Джинни, он объяснял свой интерес к этим материалам тем, что хочет как можно больше узнать о составе зелья, доставшего ему столько проблем минувшим летом. Естественно, одного его в дом Лестрейнджей не пустили, приставив двух авроров и оформив всё мероприятие в министерских бумагах как «дополнительный обыск с привлечением сторонних специалистов». Как раз в качестве стороннего специалиста и выступал Снейп.

Но это ничего не дало: ни в доме Беллатрисы, ни в изъятых архивах, хранящихся в Министерстве, не было никаких упоминаний о том, что она интересовалась отсроченными проклятьями.

В самом начале своих поисков, обратившись первым делом к библиотеке Хогвартса, профессор нашел там один старинный фолиант, в котором упоминалась книга, содержащая описание множества «темных ритуалов, воздействующих на разум и другие невещественные сущности человека». Автор ссылался на эту книгу как на «источник древнего темного знания», и упоминал, что немногие её сохранившиеся копии тщательно защищены. Именно об этой защите и шла речь в хранившемся во владениях мадам Пинс труде. И Снейп имел некоторые основания полагать, что сможет найти эту книгу в библиотеке у Малфоя.

Однако Люциус вовсе не горел желанием пускать Снейпа в свой дом после того, как тот отверг его предложение заняться библиотекой; впрочем, отказать он всё же не решился: Снейп сразу же заверил его, что если не получит разрешения на работу в библиотеке от него самого, то добьётся официальной бумаги за подписью начальника Аврората или даже министра магии.

– А поскольку я не вполне благонадёжен, мне в затылок будет дышать пара юнцов с аврорскими нашивками на мантиях, и кто знает, что их может здесь заинтересовать? – заявил он Люциусу.

Так что Малфою волей–неволей пришлось позволить Снейпу работать в поместье. Однако когда профессор попал, наконец, в библиотеку, ему пришлось приложить множество усилий для преодоления защитной магии, препятствующей доступу посторонних к книгам.

– Мне очень жаль, Северус, – с плохо скрываемым злорадством качал головой Малфой. – Дом чувствует, что мне неприятно твое присутствие, – и тут я ничего не могу поделать. Библиотека в твоём распоряжении, а уж что и как ты сможешь там найти – это вопрос твоего профессионализма.

Профессионализма Снейпу было не занимать, но необходимость постоянно продираться через защитные барьеры сильно затрудняла дело, так что работа шла крайне медленно, и что хуже всего, положительных результатов не приносила.

Пока профессор не нашел кардинального решения проблемы, он продолжал варить для Джинни зелье снов без сновидений, хотя нельзя было сказать, что оно хорошо помогало. Домовые эльфы регулярно докладывали ему, что «с мисс Уизли опять нехорошо, сэр», и он уже привык к тому, что пару раз в неделю, а то и чаще, ему приходилось отправляться через камин в комнату Джинни и успокаивать её с помощью заклинания эмоционального контакта.

Как бы там ни было, к пониманию причин проблемы они пока не приблизились ни на шаг, и профессор всё чаще задумывался о том, что ищет он, скорее всего, не то и не там.

Глава 6

После предложения сменить работу, сделанного ему Малфоем, мысли профессора всё чаще обращались к лаборатории, и он наконец решился попробовать снова работать с зельями.

Начал он с приготовления самых простейших составов, но даже эти попытки назвать иначе, чем жалкими, было нельзя. У него всё в буквальном смысле слова валилось из рук. Снейп ничего не говорил о своих провалах регулярно интересовавшейся его делами мисс Уизли, предпочитая переживать их одному, но каждая следующая неудача рождала в душе только новый страх и неуверенность в своих силах. Он постоянно думал об этом, и несколько раз ловил себя на том, что за обедом старается разрезать мясо на своей тарелке как можно ровнее, словно это был ингредиент, от качества нарезки которого зависел исход важного эксперимента.

Джинни по–прежнему навещала профессора в замке и вскоре начала советоваться с ним по поводу применения некоторых лечебных зелий. Снейп возмущался, что больничным алхимикам зря платят зарплату, но, тем не менее, всегда старался помочь ей: хотя поиски ответов на её вопросы и были чисто теоретическими, они немного скрашивали невыразимо скучное и до отвращения размеренное течение его жизни и заставляли хотя бы ненадолго забыть о своих неудачах в лаборатории.

Особенно хотелось ему усовершенствовать те мази, которые он применял для заживления оставшихся на руках рубцов. Он уже догадывался, что нужно изменить в рецепте, но окончательный результат можно было получить, только проверив свои предположения на практике и проведя все необходимые реакции. В голове у профессора уже сложился чёткий план эксперимента, и тем обиднее было доверять свои идеи чужим рукам. Он был почти уверен, что на этот раз всё получится…

Огонь под котлом запылал словно сам собой – такая магия уже легко давалась Снейпу, – и профессор полностью сконцентрировался на том, чтобы удержать неловкими пальцами нож. Мир сузился до размеров луковицы амариллиса, которую было необходимо добавить в основу. Ведь это всегда было так просто: легко нажать на ручку, позволяя отточенному лезвию войти в хрустящую мякоть. Он точно знал, что и как надо делать, но дрожавшие от напряжения руки не слушались, и из‑под лезвия безупречного инструмента появлялись безобразные неровные куски.

«Хуже, чем у безрукого первокурсника!» – со злостью подумал Снейп. Сжав зубы, он изо всех сил пытался сделать свои движения более точными, но чем больше он старался, тем сильнее дрожали руки, тем труднее становилось их контролировать. Нож сорвался, полоснув по пальцу, и на плотной белой мякоти луковицы расцвела красная клякса, безнадежно испортив материал для зелья. Профессор выругался и бросил нож.

Резко повернувшись спиной к лабораторному столу, он решительно пересек комнату, достал из шкафа бутылку скотча и дрожащими пальцами потянул за пробку. Только это ему и остается…

Но после первого же глотка стекло выскользнуло из непослушных рук; бутылка, ударившись о каменный пол, разлетелась вдребезги, и запах спиртного смешался с резким горьковатым запахом нарезанных луковиц.

Снейп обреченно застонал и осел на пол, тяжело привалившись к стене и неподвижно застыв среди осколков стекла и разлитого виски. Его с головой накрыло ощущение безысходности и собственного бессилия, и он тонул в этом чувстве, физически ощущая, что задыхается.

Он уже потерял счет времени, которое провел, скорчившись у холодной стены подземелья, когда раздался настойчивый стук в дверь. Снейп даже не думал открывать, но через пару минут по полу потянуло сквозняком, и он понял, что кто‑то всё же вошел.

– Профессор?.. – раздался от двери неуверенный голос мисс Уизли, и он вспомнил, что сам, ещё будучи в больнице, дал ей пароль и с тех пор не удосужился поменять его.

Джинни подошла к профессору и одним движением палочки убрала разлитое по полу виски. Восстановленная при помощи Reparo бутылка оказалась на столе, и непрошеная гостья, не говоря ни слова, села на пол около него. Какое‑то время они просто молча сидели рядом. Потом, заметив у Снейпа на пальце порез, Джинни произнесла заживляющее заклинание. Профессор ждал, что она начнет выговаривать ему за бардак в лаборатории и злоупотребление алкоголем, но вместо этого Джинни ловкими пальцами пробежалась по его руке от кисти до плеча, а потом мягкими движениями начала растирать затекшие мышцы.

– Вы слишком напрягаетесь, – сказала наконец она. – Чем больше усилий вы будете прилагать, пытаясь бороться с собой, тем хуже будет получаться. Не бойтесь ошибок, профессор; научитесь расслабляться. Только так вы сможете вернуть себе своё мастерство.

– Благодарю за совет, – холодно сказал Снейп – но, по–видимому, это искусство мне недоступно…

Джинни пожала плечами.

– Как знаете… Это ваша жизнь, и только вы можете ей распоряжаться. Хотя профессор МакГонагалл, например, надеется, что к сентябрю вы приведете себя в порядок хотя бы до такой степени, чтобы продолжить преподавать. Но, конечно, если вам больше нравится жалеть себя в обнимку с бутылкой, надежды директора вряд ли сбудутся…

Профессор предпочел проигнорировать её слова.

– А как вы вообще сюда попали? – запоздало поинтересовался он, надеясь, что сарказм в его голосе не будет воспринят мисс Уизли как попытка реабилитироваться в её глазах.

– Эльфы сказали, что вы у себя, и я рискнула применить известный мне пароль, – беспечно ответила Джинни, словно подобная бесцеремонность её совершенно не смущала.

– И что же вам здесь понадобилось?

– Мадам Помфри просила присмотреть за вами, пока её не будет. Надеюсь, вы не возражаете?

– Думаю, мои возражения значат не слишком много, – усмехнулся Снейп, поднялся наконец с пола и протянул руку Джинни, помогая ей встать, – если уж вам не помешала закрытая дверь чужой лаборатории…

Джинни рассмеялась, и её смех наполнил мрачное помещение живыми, яркими звуками, которые было странно слышать здесь. Джинни распространяла вокруг себя чистую энергию жизни, и Снейп подозревал, что это было частью её профессионального мастерства: умение делиться своим огнём с теми, кто в этом нуждается. Он снова неприязненно подумал про Поттера, по счастливому стечению обстоятельств получившего этот живительный родник в своё полное распоряжение.

– На самом деле, от меня очень сложно спрятаться, – с улыбкой заметила Джинни, сев на стул, стоявший рядом с лабораторным столом. – Колдомедикам известны некоторые универсальные отпирающие заклинания, которым очень трудно противостоять. Ну, понимаете, чтобы они могли попасть в закрытое помещение, если пострадавшие, находящиеся внутри, будут не в состоянии открыть им… Как вы справляетесь? – мгновенно став серьёзной, спросила она.

– У вас что, нет других тем для разговора? – огрызнулся Снейп. Он уже отряхнул с мантии пыль и теперь, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, хмуро смотрел на Джинни.

– Отчего же, как раз есть, – пожала плечами она. – В общем‑то, я зашла, чтобы сказать вам, что на некоторое время избавлю вас от своего общества. Мы с Гарри едем отдыхать в Болгарию – нас пригласил Виктор Крам. Помните, он был чемпионом от Дурмштанга на Турнире Трех Волшебников?

– Угрюмый молодой человек, который постоянно загребал ногами и предпринял неудачную попытку трансфигурировать себя в акулу? – наморщив лоб, припомнил Снейп.

– Ну, по сравнению с вами он просто весельчак и душа компании, – заметила Джинни.

– Я не навязывал вам своё общество, мисс Уизли, – язвительно заметил Снейп. – Так что вы – жертва собственного альтруизма.

Джинни, в своей обычной манере, пропустила обидное замечание мимо ушей и заинтересованно спросила:

– Профессор, вы случайно не помните, как называются те черные блестящие ягоды, которые растут на опушке Запретного Леса?

Снейп недоуменно посмотрел на неё.

– Вы имеете в виду Змеиный Глаз? Зачем они вам? Насколько мне известно, в лекарственных зельях они не используются.

– Хагрид делает из них замечательный чай, – пояснила Джинни. – Он вообще мастер готовить всякие отвары из лесных ягод и трав, в этом деле с ним никто не может сравниться. Но этим летом он уехал навестить мадам Максим, вот я и подумала, что могла бы попросить вас собрать и высушить для меня немного этих ягод.

Она вопросительно смотрела на Снейпа. Тот поднял бровь и хотел было возразить, что он не собирается становиться для неё мальчиком на посылках, но передумал. В конце концов, ему всё равно совершенно нечего делать, так почему бы не прогуляться в лес?

– Пожалуй, это не слишком большая плата за отсутствие вашей опеки, – ответил он, решив, что это сойдет за выражение согласия.

– Мы вернемся к концу августа. Я уже давно не была на море, так хочется уехать… Остаться наконец вдвоём с Гарри, – Джинни мечтательно вздохнула. – А то у него всё время тренировки, журналисты, поклонники…

– Думаю, мистер Поттер в восторге от такой популярности, – процедил Снейп. – Он всегда обожал быть в центре внимания.

– Зря вы так, – укоризненно покачала головой Джинни. – Гарри не слишком любит всё это, просто так уж сложилась его жизнь… Вы же знаете, он хотел быть аврором, но потом понял, что его настоящее призвание всё же квиддич и полёты. И он правильно сделал, что не пошел работать в Министерство. Хотя там ему сулили головокружительную карьеру, – доверительно сказала она. – Всё‑таки его стихия – воздух; он гениальный ловец! А какой бы из него вышел аврор – ещё неизвестно…

– Избавьте меня от лишних подробностей жизни мистера Поттера, – раздраженно произнес Снейп. – Мне достаточно и тех, что лезут в глаза со страниц «Ежедневного пророка».

– Простите, профессор, – невозмутимо ответила Джинни. – Обещаю, что о Гарри речь больше не пойдет. Но я всё же задержу вас еще на некоторое время.

После этого она заставила Снейпа пообещать, что он будет строго следовать всем рекомендациям, данным ему лечащим колдомедиком при выписке из больницы, и убедилась, что у него осталось достаточное количество лечебных мазей, которыми он всё ещё продолжал пользоваться. Слушая её увещевания и расспросы, Снейп кивал с утомлённым видом, понимая, что в данном случае легче смириться, чем затевать спор.

После отъезда Джинни прошло два дня. За это время Снейп несколько раз ловил себя на том, что вспоминает их последний разговор – особенно ту его часть, которая касалась Хагрида и его якобы мастерства по части приготовления травяных сборов: профессору казалось весьма маловероятным, что такой простой и не обладающий утонченным восприятием человек действительно способен пленить мисс Уизли своим умением подбирать составы для чая. Сам профессор, как любой профессиональный зельевар, тоже отлично разбирался в ароматических травах, и считал, что уж он‑то наверняка способен приготовить нечто гораздо более выдающееся.

В конце концов Снейп отправился в Запретный лес, решив прервать на время свои неудачные занятия зельеварением, и первым делом разыскал ягоды Змеиного Глаза, про которые ему говорила Джинни. Он прекрасно знал, в какой стадии спелости их нужно собирать, чтобы они сохранили максимум аромата: хотя в лекарственных зельях эти ягоды и не использовались, их применяли для приготовления основы для некоторых других составов, и профессор прекрасно помнил их свойства. Потом ему пришло в голову, что с терпким вкусом ягод будет хорошо сочетаться перечная мята, а принесённая эльфами по его просьбе ваниль немного смягчит это сочетание и добавит ему теплоты.

Отложив достаточное количество ягод и высушив их, – в конце концов, мисс Уизли просила его именно об этом, – Снейп принялся экспериментировать со смесями для заваривания, добавляя те или другие компоненты, меняя их соотношения, пытаясь опытным путём определить, какие листья лучше нарезать, а какие – растирать руками. Очень быстро процесс захватил его: это было очень похоже на приготовление зелий, но здесь не требовалось такой ювелирной точности движений. В конце концов, всё, чем он рисковал – это сделать невкусный чай. Сущие пустяки! Ошибки, в отличие от процесса варки зелий, не могли привести ни к каким серьёзным последствиям, и огрубевшие руки Снейпа вполне справлялись с этой работой.

Теперь профессор много времени проводил в лесу. Он выискивал разные душистые травы и плоды, иногда его внимание привлекали даже лепестки лесных цветов или какие‑то корешки, содержащие в себе эфирные масла или обладающие необычным вкусом и ароматом. Одни компоненты он нарезал, другие разминал, что‑то было нужно для получения вытяжек, что‑то сушилось в тени, а что‑то на солнце… Он использовал и магические, и простые растения, и благодаря своим познаниям в зельях точно знал, какой эффект произведёт то или иное сочетание компонентов и какими свойствами, помимо вкуса, будет обладать приготовленный им чай.

Время от времени он наведывался в теплицы. Кроме растений, входящих в программу школьного курса, профессор Спраут держала множество собственных редких и ценных экземпляров, и Снейп с радостью обнаружил там восемь сортов тимьяна, два из которых обладали не только приятным пряным запахом, но и волшебным свойством поднимать настроение, и шикарный куст вьющегося японского жасмина, покрытый сияющими в сумерках белыми звездочками ароматных цветков.

Никогда раньше Снейпу не приходило в голову просто так гулять по Запретному лесу: времени на это никогда не оставалось, а если он иногда и наведывался туда за травами или листьями магических растений, то это всегда были очень краткие вылазки, к тому же, зачастую сопровождавшиеся некоторым риском. Теперь же ему не нужно было далеко углубляться под мрачные своды: душистые травы предпочитали светлые поляны и опушки, согретые августовскими солнцем. Эта часть леса казалась гораздо приветливее и выглядела даже нарядно: медленно приближающаяся осень уже разбросала везде свои украшения – тяжелые кисти спеющей рябины и мохнатые метёлки золотарника.

Дни профессор проводил на лесных опушках, а вечера – в лаборатории, преобразованной в некое подобие кухни. К середине августа он мог смело утверждать, что в процессе своих опытов ему удалось получить несколько вполне достойных смесей, обладавших тонким и изысканным ароматом и способных удовлетворить самый требовательный вкус. И однажды вечером, мелко нарезая лепестки последних диких роз, он вдруг обнаружил, что его пальцы двигаются почти так же ловко, как и прежде, лишь чуть медленнее. Нож замер в его руке, потом Снейп отложил его в сторону и усмехнулся. Хитрая рыжая бестия! Она наверняка нарочно подкинула ему эту идею с ягодами Змеиного Глаза, в надежде, что он попытается превзойти Хагрида. И он повелся на эту уловку, от нечего делать втянувшись в придуманное им самим соревнование. Чай – не зелье; ошибок он не боялся и смог сделать то, что никак не получалось в лаборатории: расслабиться и отдаться процессу. И руки, больше не сдерживаемые страхом, смогли вспомнить выученные движения. Он медленно, но верно возвращал себе былые навыки.

В тот же вечер профессор аппарировал в Косую Аллею и купил несколько красивых стеклянных банок с металлическими зажимами на крышках. Пересыпав в них несколько смесей, которые он считал наиболее удачными, Снейп решил, что подарит их мисс Уизли, как только та вернётся. Она вполне заслуживала благодарности за всё, что сделала для профессора.

И когда в конце августа в Хогвартс вернулась профессор МакГонагалл, Снейп сообщил ей, что если она всё ещё нуждается в его услугах, он готов остаться преподавать.