Текст книги "Эта прекрасная смерть (ЛП)"

Автор книги: Сара Шмитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Пошатываясь, поднимаюсь и поворачиваюсь к Клаудии.

– Ты хоть представляешь, сколько они стоят? – выпаливаю я.

– Будто мне есть дело, – отвечает Клаудия. Блеск в её глазах – чистое зло. Уверена, у меня был такой же несколько раз.

Не думаю, что Клаудия собиралась драться; эта неожиданная идея пробуждает в ней худшее. Делаю знак Эбби следовать за мной.

– Идём.

– Ты тупая? Я сказала тебе держаться подальше. Самое время поставить тебя на место, – произносит Клаудия со смехом, полным ненависти. Она машет друзьям, и Дженни и другие девочки окружают нас. Должна отметить, они слаженно действуют, мешая нам отступить. Они напоминают стаю волков, окруживших раненного оленя.

– Я их отвлеку. Быстро, как только сможешь, беги ко мне домой и приведи моих родителей. Делай, что угодно, но не возвращайся без них, – шепчу я Эбби.

– Но они убьют тебя, – шепчет она в ответ.

– Не в первый раз за сегодня, – бормочу я. И добавляю, – я справлюсь.

Надеюсь, в моих словах есть правда.

Пока Эбби не начала спорить, поворачиваюсь к Клаудии.

– Ты хотела меня чему-то научить? – стараюсь выглядеть настолько уверенно, насколько только может моё тощее тело. Не достаточно, но привлекает их внимание.

– Держите её, девочки, – приказывает Клаудия.

Итак, пришло время узнать, способно ли это тело к хитрым манёврам. Увиливаю от Дженни и бегу к противоположному концу площадки, прочь от Эбби и спасения. Моя скорость удивляет нас обеих. На воротах, которые летом обычно открыты, теперь висят замок и цепь. Слышу позади гогочущий смех Клаудии.

– Тупая малявка.

Краем глаза вижу, как Эбби убегает с площадки в сторону моего дома.

– Да, я тупая. Но я не запугиваю людей, чтобы почувствовать себя лучше, – произношу я, переполненная бравады. Не знаю почему, может, потому, что мне не придётся залечивать раны поутру или может потому, что я уверена, что она не собирается убивать меня, но я совсем не боюсь Клаудии. – Ты испытываешь какое-то болезненное возбуждение, набрасываясь на людей?

Глаза Клаудии сужаются, и я осознаю, что говорю скорее, как моя мама, чем как восьмилетка на детской площадке. Пытаюсь принять выражение удивления и страха. Надеюсь, она не достаточно умна, чтобы осознать правду, что на самом деле она может порвать меня на куски. К счастью, гнев Клаудии всё ещё направлен на Эбби. В смысле, к счастью для меня.

– Из-за неё у нас проблемы, – произносит Клаудия, сжимая и разжимая кулаки.

– Из-за вас самих у вас проблемы, – возражаю я. – Курение – глупость

Она движется вперёд. Её ладони крепко сжаты в кулаки.

– Ты только что назвала меня тупой?

– Технически, я назвала тебя глупой, но, в принципе, это одно и то же, – замечаю, как Клаудия делает знак Дженни.

Не успеваю пошевелиться, как девочка отводит мои руки за спину. Пытаюсь вырваться, но забываю, какая она сильная.

– Пусти меня, – требую, двигаясь из стороны в сторону, пытаясь ослабить хватку.

– Подождите, – произносит Дженни, оглядываясь. – Где Эбби?

Все осматривают площадку. Все, кроме меня. Я смотрю на ярко-розовую кроссовку Дженни. Со всей своей силы я поднимаю ногу и резко опускаю прямо в центр её оранжевых шнурков. Она вскрикивает от боли. Так ей и надо. Оранжевый и розовый не сочетаются. Никогда. Кто бы что ни говорил.

Подбегаю к Клаудии, изо всех сил пихая её плечом в живот.

– Ой! – выдыхает она. Но через мгновение она приходит в себя и пускается вдогонку. Её ноги длиннее, чем мои, и я практически добегаю до входа, когда она ловит меня. Схватив меня за капюшон, она толкает меня, и снова я смотрю в беззвёздное небо.

– Хватит разговоров, – шипит она.

Сморю, как она поднимает руку, готовясь ударить меня в лицо. И не реагирую. Не пытаюсь защитить лицо. Я просто смотрю, как словно в замедленной съёмке, приближается её кулак. Сначала назад, а затем вперёд, набирая скорость по мере приближения к моему носу. И затем делаю то единственное, что могу. Откатываюсь, и её кулак ударяется об асфальт. Кажется, слышу треск костей, но мне некогда об этом думать, так как я пытаюсь выбраться из-под неё. Пока лидер стонет от боли, остальные девочки больше внимания уделяют ей, чем мне. Мчусь к выходу и со всей скорости врезаюсь в шерстяное пальто папы.

– Что здесь происходит? – спрашивает он, переводя взгляд с меня на Клаудию.

Смотрю за него и вижу, как Эбби переходит дорогу с моей мамой. Судя по её лицу, у кого-то огромные проблемы. Надеюсь, что не у меня.

– Хм, думаю, она сломала руку? – невинно говорю я, указывая на группу девочек.

– Что ты сделала? – спрашивает мама, подбегая к Клаудии.

– Ничего, – отвечаю. – Я имею в виду, что, когда она собиралась ударить меня в лицо, я просто откатилась. Но я не трогала её, мам. Клянусь.

Она замирает и смотрит на Клаудию.

– Это правда?

Я не знаю, что говорит Клаудия, но разочарование уходит с лица мамы и сменяется гордостью.

– Что ж, надо отправить тебя домой, – мама помогает Клаудии подняться.

– Схожу за машиной, – говорит папа.

Не могу поверить, что они так добры к девочке, которая пыталась меня побить. Но несколько минут спустя наши мучители уезжают вместе с папой, который разговаривает по телефону с родителями Клаудии. Интересно, как он собирается объяснить состояние их дочери.

Мама берёт меня за руку и ведёт нас с Эбби в тепло дома. Когда я сижу в чистой пижаме с чашкой дымящегося какао, я узнаю о маме Эбби, о том, что автомобильная авария унесла её жизнь.

Затем появляется серебряный канат, и я поднимаюсь в небо, прочь от слёз и печали.

Я приземляюсь рядом с Анжеликой. Когда я смотрю на неё, то замечаю, что её глаза полны слёз и радости.

– Ты всё сделала замечательно, – произносит она, обнимая меня. – Спасибо.

Её руки тёплые, совсем не такие, как я ожидала от призрака. Но появляется что-то ещё, что-то, что провоцирует жужжание в голове. Что-то знакомое. Запах лилий.

Делаю шаг назад и смотрю на неё. У неё те же рыжие волосы и большие синие глаза. Как я не замечала этого раньше?

– Вы мама Эбби. Но я не помню, чтобы вы выглядели такой…

– Молодой, расслабленной и классной? – спрашивает она, откидывая за плечи рыжие пряди.

– Ну да, – соглашаюсь я. Мама Эбби всегда носилась по дому вихрем активности. Она никогда не распускала волосы – ни в прямом, ни в переносном смысле.

Она откидывает голову и смеётся.

– Ты мне нравишься, ЭрДжей. Ты не всегда мне нравилась, но теперь точно.

– Потому что я не вступилась за Эбби?

Она кивает.

– Да. Я понимаю, почему ты убежала той ночью в парк. Ты была ребёнком. Но я никогда не понимала, почему ты не вернулась. Ты просто бросила её наедине с этими девочками.

– Мне жаль, – говорю я, надеюсь, что это не звучит так убого, как звучит в моей голове. Но больше нечего сказать. Я также не знаю, почему не вернулась. Думаю, из-за угрозы Клаудии лишить меня шанса на популярность. И я честно не думала, что они на самом деле собираются побить Эбби.

– Больше нет нужды сожалеть. Ты только что всё исправила.

Смаргиваю слёзы. Её прощение – это много больше, чем я готова вынести.

– Каким образом?

Анжелика снова меня обнимает.

– Ты спасла мою семью.

– Я не…

Она убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо, обрывая любые аргументы.

– Спасла. После моих похорон твоя мама договорилась, чтобы церковь и бизнесмены организовали поставку еды в мой дом, так как мой муж, вдовец с пятью детьми, не мог разобраться, что делать с готовкой. Она уговорила банк предоставить ему трёхмесячный перерыв от хозяйственных выплат. Она также убедилась, что у всей моей семьи есть время и место предаться скорби. И она дала им пинок, когда пришло время взять себя в руки и начать двигаться дальше. И за это я всегда буду благодарна.

– И всё потому, что я спасла Эбби?

Она кивает.

– Мой муж был сломлен после аварии. Если бы не твоя мама… Ну, я видела будущее, которое могло у них быть, и там не было ничего хорошего.

Закусываю губу и отворачиваюсь. Она, может, и знала, что произошло с её детьми в прежней версии, а я нет. После той ночи мы с Эбби никогда больше не разговаривали. Её папа потерял работу, и все они переехали к бабушке в Талсу.

– Что произошло с Клаудией? Она перестала преследовать Эбби?

Улыбка Анжелики становится ещё шире.

– Рядом с тобой моей дочери больше не о чем беспокоиться.

Слёзы теперь свободно льются по щекам, и я вытираю их тыльной стороной ладони.

– Вы хотите сказать, что мы всё ещё дружим?

– Да. Вы не так близки, как раньше, но раз в год вы встречаетесь на детской площадке для мини-воссоединения, – произносит Анжелика, снова нежно улыбаясь. Где-то раздаётся звон колокола, и она поднимается. – Мне пора идти.

Протягиваю руку, не желая, чтобы она уходила.

– Итак, я справилась?

Она мягко похлопывает меня по руке. Прежде чем уйти, она касается моей щеки.

– Не мне решать, но если меня спросят, я скажу, что ты справилась.

И затем она исчезает. Я остаюсь одна. Снова.

ГЛАВА 16

Не знаю, сколько времени я жду следующего призрака, но кажется, что прошла целая вечность. В конце концов, белый туман приобретает очертания штормовых туч, и хоть я и не чувствую, что похолодало, но по телу пробегает дрожь. Сквозь плотную завесу ко мне направляется фигура, и когда она приближается, я вижу, что это парень с глазами цвета мёда. Он смотрит на меня. Почему у меня появляется ощущение, что все в Послежизни терпеть меня не могут? Да, конечно, я вряд ли бы выиграла титул мисс Обаяние, но я могу назвать кучу людей, которые намного хуже меня. Гитлер первым приходит на ум.

– Готова? – ворчит он, пряча руки глубоко в карманы чёрных джинсов.

Не могу не смотреть на него. Он само определение красавчика. Русые волосы обрамляют его загорелое квадратное лицо и взъерошены так, словно он только что проснулся. Подхожу ближе, чтобы лучше рассмотреть его, но он отступает.

– Мы знакомы? – спрашиваю.

Он качает головой, но не отвечает. Вместо этого он разворачивается и уходит.

– Я знала Анжелику. Ну, типа того. Значит, и тебя должна знать.

– Ты не знаешь меня, – произносит он, даже не удосужившись взглянуть на меня.

– Ладно, можешь хотя бы назвать своё имя?

– Тревор.

Его враждебность так и бьёт по мне. Скорее всего, я что-то ему сделала. Смерть, должно быть, очень постарался, выбирая призраков, которые ненавидят меня так же, как и он сам.

– Куда мы идём? – интересуюсь я, шагая следом за ним.

– Я думал, ты хочешь вернуть свою жизнь.

Сарказм проявляет себя, когда я совсем не в том положении.

– Да, но мне бы пригодились несколько мудрых советов.

Он резко останавливается, и я чуть в него не взрезаюсь.

– Хочешь мотивирующую беседу? – спрашивает он, медленно поворачиваясь.

– Полагаю, да. Точно.

– Потому что я не милый и общительный. В отличие от Анжелики.

– Да, я поняла.

Что с ним не так?

– Чудесно. Мой совет: не будь собой, – чувствую, как от лица отливает кровь, и в его глазах появляется удовлетворение.

Он резко разворачивается и начинает идти.

– Эй! – кричу вдогонку.

Он останавливается, но не поворачивается.

Меня трясёт. Пока иду, руки сжимаются в кулаки.

– Ты кто думаешь такой? – он не отвечает. – Я с тобой разговариваю! – кричу я, хватая его за руку и разворачивая. Он отворачивает голову, но я больше не собираюсь позволять ему избегать меня. Делаю шаг вперёд, заставляя посмотреть на меня.

– Ты не в восторге от того, что тебе приходится сопровождать меня. Хорошо. Я понимаю. Но ты ничего обо мне не знаешь, так что перестань вести себя как придурок!

– Ты в этом уверена? – спрашивает он, отступая, но теперь он, по крайней мере, смотрит на меня.

– Что?

– Забудь, – он начинает идти.

На этот раз иду вслед за ним.

– Что ты имеешь в виду? Мне казалось, ты сказал, что я тебя не знаю.

– Не знаешь. У тебя никогда не было времени.

– Не важно, – говорю, разочарованно вскидывая руки. – Храни свои секреты. Справлюсь без твоей помощи. И затем можешь двигаться дальше, и навсегда исчезнуть из моей жизни.

– Какой жизни? Ты умерла, забыла?

– Это временно.

– Действительно, – произносит он, в его голосе слышится смех.

– Послушай, не знаю, что ты против меня имеешь, но мне плевать.

Тревор разворачивается, возвышаясь надо мной. Он больше не держится на расстоянии. Вообще-то, если он приблизится ещё ближе, то мне придётся схватиться за него, чтобы не упасть.

– Против тебя, – шипит он, – то, что ты можешь на самом деле получить второй шанс и разрушить ещё больше жизней.

– Разрушить жизни? – смеюсь. – Тебе не кажется, что ты немного драматизируешь?

– Что? Ты думаешь, каждая умершая испорченная принцесска получает второй шанс?

– Я не должна была умереть. Это был…

– Я знаю. Несчастный случай. Все в Послежизни знают. Думаешь, на Земле слухи распространяются быстро. Поверь мне, не так быстро как здесь, – произносит он, взмахивая рукой.

– Но в конце концов, кто-то обеспокоился моей ситуацией. Клиентское обслуживание здесь наверху ужасно.

– Поверь мне. Всем плевать, вернёшься ты или нет. Что их на самом деле интересует, отправишься ты вверх или вниз. Ты знала, что можно сделать ставку? Как в Вегасе перед Супер Кубком. Чтоб ты знала, ставки не в твою пользу.

Рот открывается, но я не издаю ни звука.

Его губы растягиваются в ухмылке.

– Нет слов? Бьюсь об заклад, впервые в жизни, – говорит он, внезапно останавливаясь. – Мы пришли. Прям как ты хотела.

Оглядываюсь и делаю глубокий вдох.

– Хм, это место никак не отличается от того, где мы только что были.

– О, а теперь ты у нас эксперт в области работы мироздания? Моя ошибка, – он запускает руки в волосы так стремительно, что кажется, будто он хочет что-то достать.

– Хорошо. Где мы?

– Посмотри, – произносит он, показывая в воздух. Туман сгущается, словно кто-то сделал глубокий выдох. Всё, что остаётся – пространство в воздухе размером с экран.

– ЭрДжей, это твой момент, – проводник шепчет мне прямо в ухо, его дыхание оказывается неожиданно горячим. – Не испорти всё.

Картинки начинают мелькать, и мне не нужны его уточнения по поводу деталей. Я точно знаю, где мы. Десятый класс, я пытаюсь произвести впечатление на Дейва. Он защитник в команде; его рука бьёт точно в цель, подобно ракете с лазерным прицелом. Мы стоим в коридоре рядом с моим шкафчиком после окончания занятий в пятницу. Могу сказать это, так как на мне жуткая форма чирлидеров, что означает, что я пропустила все занятия.

Я помню этот день из-за того что сегодня вечером Дейв, после того как в последнюю минуту выиграет важный матч, поцелует меня. Даже теперь в животе разливается тепло. Не потому, что он до сих пор нравится мне. Он придурок, но невероятно сексуальный. Что более важно, я нравлюсь ему.

– Почему вселенная выбрала этот момент? – спрашиваю я. Тревор смотрит в сторону коридора, его глаза следят за кем-то или чем-то. Слежу за его взглядом. И тогда я замечаю его.

Наблюдаю, как фигура подходит ближе. В его руках огромные стопки книг, и верхние грозят упасть. Абсолютно ничего не изменилось по сравнению с предыдущей версией. Думала, что происшествие в парке вызовет эффект домино.

– Я думала, всё изменится, после того, что я сделала для Эбби, – шепчу.

– Изменится, если ты изменишься, – вяло отвечает он. – Похоже, ты не усвоила урок.

Смотрю на группу. Он прав. Всё в точности, как я помню. Кроме разве что одного.

Мы с Фелисити действительно были лучшими подругами в десятом классе. Мы всё делали вместе. Но теперь она смотрит на меня с ненавистью. Мучительно пытаюсь вспомнить, что я могла сделать ей. Сначала ничего не приходит на ум, но затем словно последний кусочек паззла встаёт на место, и я вспоминаю. Летом, пока она навещала бабушку, родители заставили меня заняться благотворительностью. Я работала вожатой в лагере дневного пребывания вместе с парнем Фелисити, Джейкобом. Однажды ночью, после того, как целый особенно тяжёлый день пришлось водить толпы детей от одного развлечения к другому, небольшой группой мы отправились на ферму к одному из вожатых.

Джейкоб был на год старше, и хоть я и думала, что Фелисити могла найти кого получше, но у него была машина, а мне нужно было доехать. В общем, после того, как я быстренько приняла душ и переоделась, он заехал за мной, и мы отправились на ферму. Хочу отметить, что это был первый раз, когда мне предложили пиво, и я вовсе не хотела показаться ребёнком. Так что я выпила. Пиво было таким крепким, что меня чуть не стошнило. Но Джейкоб, как истинный джентльмен, достал мне вино. Джентльмен. Ещё до конца ночи парень моей лучшей подруги попытался поцеловать меня. Ладно, не попытался. Вообще-то, я позволила ему.

На следующее утро я чувствовала себя ужасно и не только из-за раскалывающейся головы. Я не могла поверить, что так поступила. И, пытаясь быть настоящей подругой, я во всём призналась Фелисити. Она, мягко говоря, разозлилась, но в конце концов, сказала, что понимает, что я не специально, и успокоилась. В глубине души я знала, что она врёт, но всё-таки хотела верить, что это правда. Она порвала с Джейкобом. Он спутался с кем-то ещё, и кончил тем, что стал отцом до выпускного. Оглядываясь назад, вероятно, я спасла её, но, судя по тем злобным взглядам, что она бросает на меня, не думаю, что она так на это смотрит.

Грохот книг привлекает моё внимание. Резко поворачиваюсь, и вот он: ярко красное лицо тяжело ударилось о пол.

– Отлично сделано, ботаник, – смеётся Дейв, пинком отправляя одну из книг дальше по коридору.

Вся группа взрывается от смеха.

– В самом деле, – произносит Фелисити, рот растягивается в усмешке. – Ты чуть не прошёлся по моим Луи Виттонам.

Он пытается собрать свои вещи, но ему удаётся лишь уронить очки. Закрываю глаза, когда каблук Дейва с треском разбивает их. Звук, словно бомба, разрывается в моих ушах. За ним следует истерический хохот от шкафчиков.

Мальчик на грани слёз, когда подбирает последнюю тетрадку.

– Не могу смотреть, – шепчу.

Тревор фыркает.

– Почему? Разве это не та самая идеальная жизнь, которую ты мечтаешь вернуть? – спрашивает он. – Сейчас начнётся моё любимое место.

Поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Дейв обнимает меня.

– Что скажешь, ЭрДжей? Этот лузер мешает тебе?

Готова впрыгнуть в своё тело. Но ничего не происходит. Слышу, как я говорю:

– Именно. Беги быстрее, маленький таракан.

И снова толпа смеётся, как стая диких собак.

– Может, мне следует прихлопнуть его, – произносит Дейв. – Думаю, что сделаю миру одолжение, прикончив его.

Смотрю на Тревора.

– Я знаю, кто это. Тот парень, что покончил с собой в туалете, – проходит секунда. И ещё одна, и наконец на меня обрушивается осознание. – Не мы же заставили его так поступить, да? В смысле, мы же не перешли черту, да?

Тревор смотрит на меня пустыми глазами.

Снова поворачиваюсь к сцене. Теперь вместо смеха я слышу гогот. Могу посмотреть на всё глазами мальчика. И могу почувствовать, что он чувствует. Унижение. Смущение. Злость.

– Отправь меня туда. Я должна это прекратить. Наверно, всё уже зашло слишком далеко, но я должна попытаться.

– Не могу, – отвечает он. В его голосе слышится твёрдость. – Сцены выдаёт Судьба. Если они захотят, то ты отправишься. До тех пор ты заперта со мной.

Сцена меняется до того, как я успеваю ответить. Тот же мальчик сидит на скамейке в школьном дворе и что-то яростно рисует в блокноте.

В стороне мелькает вспышка, и тогда это случается снова.

Но теперь я готова.

ГЛАВА 17

Толчок на этот раз не такой сильный, и на то, чтобы адаптироваться к телу уходит всего несколько секунд. Мне даже удаётся не закричать, и это хорошо, потому что как только мозг и тело оказываются связаны, я понимаю, что иду прямо к учителю английского.

– Если сдашь работу до понедельника, я закрою тебе часть кредита, – произносит мисс Уолтерс.

– Хм, конечно. Спасибо, – бормочу я, пока воспоминания из новой линии жизни заменяют старые.

Она резко останавливается посреди коридора, заставляя девятиклассника обойти её.

– ЭрДжей, это важно. Если ты не сдашь мой предмет, тебя ждёт выговор. Что значит, никакого чирлидинга. Никаких танцев на встречах выпускников. И тебя вышвырнут из совета. Тебя запретят участвовать во всех школьных активностях. Тебе надо отнестись к этому серьёзно.

Да, действительно. Я завалила три предмета.

– Я знаю, мисс Уолтерс. Я сделаю. Обещаю, – не знаю, почему, но какая-то часть меня не хочет разочаровать её. Может, что-то во мне изменилось. Кто знает, может, я эволюционировала.

– В понедельник утром, – повторяет мисс Уолтерс, хватает тяжёлую сумку и направляется к парковке.

Делаю глубокий вдох прежде чем отправиться на следующую остановку к своему искуплению.

Пока я тихонько приближаюсь к мальчику с блокнотом, пытаюсь вспомнить его имя.

– Хм, привет, – жалкое начало разговора, я знаю, но это лучшее, что мне удаётся выдать, учитывая обстоятельства.

Он закрывает руками блокнот.

– Что тебе надо? – рычит он.

– Я, хм, я думала, мы могли бы поговорить.

– Что? Ты здесь, чтобы снова надо мной посмеяться? Где твой парень-огр? – он нервно оглядывает двор. Не могу винить его. Это был бы не первый раз, когда мои друзья публично издевались над ним.

– Насчёт этого. Мне жаль.

Он фыркает.

– Нет, тебе не жаль. Если бы тебе действительно было жаль, ты бы их остановила.

– Я должна была. Я хотела. На самом деле, но…

– Но что? – шипит он. – Не делай вид, что тебе есть дело до меня. Ты увидела одинокого старого Дэниела и подумала, что вот он твой шанс напомнить мне, что я пустое место.

Дэниел. Его имя. Но в его словах есть смысл, и я не оправдываюсь.

– Над чем работаешь? – интересуюсь, пытаясь спасти разговор и мой шанс вернуть свою жизнь.

– Не твоё дело.

Что бы мне ни пришлось изменить, это определённо будет непросто. Вытягиваю шею, чтобы лучше видеть.

– Это твои рисунки?

– Откуда ты знаешь о них? – спрашивает он, защищаясь. Замечаю, что его хватка немного ослабла.

Пожимаю плечами.

– Сидела за тобой на прошлой неделе, когда шёл дождь, – он продолжает смотреть на меня. – Знаешь, когда в классе никого не было перед началом занятий.

– Да, думаю, я получил несколько плевков от твоего парня.

– Он не мой парень, – говорю я, оправдываясь. Он с любопытством смотрит на меня. Хорошо, ранее сегодня я, должно быть, зависала с ним в коридоре, но это было тогда. А теперь сейчас.

– Верно. Просто друг. Послушай, что ты хочешь от меня? – презрительно спрашивает он.

Не могу поверить, что говорить правильные вещи так сложно.

– Полагаю, просто хотела поговорить.

– Что? Ты заключила пари?

Вау. Он действительно настроен враждебно. И тогда я осознаю, что не знаю элементарных вещей о том, как попытаться исправить отношения с кем-то, кто даже не пытается притвориться, что ты ему нравишься. Делаю глубокий вдох.

– Я пришла сюда сказать, что мне жаль и ты…

– Ты уже сказала. Можешь идти.

Резкий свист с другого конца площадки заставляет нас обернуться.

– ЭрДжей, пошли.

Сдерживаю стон. Фелисити направляется к нам вместе с Пенни и Линдси.

– Ты идёшь? – спрашивает она, переводя взгляд с Дэниела на меня.

– Иду куда? – интересуюсь, неловко ёрзая на холодной каменной скамье.

– Забыла? Мы все идём в Маринару есть пиццу. Дейв ждёт нас, – её губы растягиваются в ухмылку. – Кто твой друг?

Она не собирается это так оставлять.

– Хм, это Дэниел, – отвечаю я.

– Хах, я думала, его имя Плевок.

Резко вскакиваю.

– Что ты сказала?

Она делает два шага вперёд, пока нас не разделяет лишь фут.

– Ну, так его мой сводный брат называет. Дейв считает, что лучше бы он был плевком на асфальте, – чувствую, как Дэниел вздрагивает при этих словах. Мы в самом деле это сделали? Неужели мы действительно так запугали его, что одно упоминание имени Дейва заставляет его нервничать?

– Заткнись, – пытаюсь придать голосу спокойствие. С треском проваливаюсь.

– Что на тебя нашло? – из каждого её слова сочится яд. – Он никто. Почему ты его защищаешь?

– Потому что он не никто.

– Расслабься. Не знала, что у тебя новая лучшая подружка.

С отвращением качаю головой.

– По крайней мере, он настоящий.

– Прости? – произносит Фелисити, пока Пенни выдыхает. – Знаешь что, забудь. Надеюсь, ты наслаждаешься своим падением. Будет очень весело.

Придвигаюсь ближе.

– Ты угрожаешь мне?

– Кто осмелится угрожать королеве?

– Ну, может, я не хочу больше быть королевой, – краем сознания чувствую желание взять слова обратно. Может, старая я пытается восстановить контроль? Вот что должно быть значит, когда твоим телом завладевает инопланетянин.

Она натянуто улыбается и радостно произносит:

– Это можно устроить.

– Большое дело. Полагаю, мне придётся найти другое место в столовой. Думаю, я выживу.

Её улыбка расширяется, и вовсе не от дружелюбия.

– О, не думаю, что это сработает. Мы не можем допустить, чтобы ты стала мучеником от лица всех лузеров школы.

Удивлённо смотрю на неё и начинаю смеяться.

– Что? – спрашивает она, скрещивая руки на груди.

Пытаюсь остановить смех.

– Просто удивлена, что ты знаешь слово «мученик».

Мгновенно Фелисити наклоняется ближе. Запах её мятной жвачки такой сильный, что в носу начинает першить. Но в любом случае её дыхание намного лучше дыхания Клаудии. Почему девочки так любят приближаться к твоему лицу? И затем вспоминаю, как сама делала так, пытаясь кого-то запугать. Также помню, как это эффективно.

– Ты удивишься, сколько я знаю.

Слышу, как сзади поднимается Дэниел.

– ЭрДжей, не надо. Ты не должна меня защищать.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его лицо ярко красное. Он отстраняется, сломленный. Грусть в его глазах бьёт в самое сердце. Поворачиваюсь к Фелисити, но она уже идёт к парковке, её гогот действует мне на нервы.

– Чёрт побери! – говорю, поворачиваясь к Дэниелу, который заталкивает блокнот в сумку.

– Что? – спрашивает он, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

– Ну, не могу быть уверена, но думаю, что Фелисити поставит крест на моей популярности, и огромная вероятность, что Дейв не собирается отвозить меня домой.

– Твои друзья и правда так поступят? – спрашивает он.

Качаю головой.

– Я бы не называла их друзьями. Больше, во всяком случае.

– И тем не менее, тебе не следовало ссориться с ней.

– Смеёшься? – спрашиваю со смехом. – Хотела послать её уже год. Ты просто дал мне отличный повод.

От моих слов веет правдой, и я чувствую, как новая линия жизни, наконец, берёт своё.

Он улыбается и снимает солнечные очки, чтобы протереть их.

– Итак, у тебя есть машина?

Дэниел поднимает голову, и когда я вижу его глаза, моё сердце пропускает удар.

– А что? – подозрительно спрашивает он.

– Хм, ну, – начинаю я, но не могу разорвать зрительный контакт, и это отвлекает. – Как я уже сказала, Дейв собирался отвезти меня домой.

– То есть тебя надо подбросить? – уточняет он, и мне кажется, я вижу намёк на улыбку.

Улыбаюсь как можно искреннее.

– Типа того. По крайней мере, если ты тоже не хочешь меня бросить здесь, что я пойму, учитывая то, что мои друзья превратили твою жизнь в ад на земле. Это было бы справедливо.

– Хах, – произносит он. – Но я думал, они больше не твои друзья?

Я смеюсь и смотрю вниз, флирт завладевает мной.

– Полагаю, что нет. Я в лимбо старшей школы.

– Добро пожаловать в мой мир, – говорит он. Даже несмотря на то, что он улыбается, я могу почувствовать его боль.

– Дэниел, мне в самом деле очень жаль. Прости за всё, что я сделала и за всё, что не сделала. Это неправильно.

– Забудь, – отвечает он, румянец заливает его лицо.

– Нет. Если я могу помочь, я не забуду.

Он смотрит на меня.

– В смысле, если можешь помочь?

Нервно смеюсь и касаюсь его руки. Сначала мне кажется, что он отпрянет, но он не шевелится.

– Неважно. Итак, как насчёт подвезти меня? Думаю, ты можешь помочь брошенной девушке? Мне бы не хотелось идти пешком. Сегодня не самый хороший день, чтобы умереть.

Я предполагала это, как шутку, но его глаза затуманиваются, и я понимаю, где видела его раньше. Но это не может быть он.

– Нет, – произносит он. Медленно его лицо расплывается в озорной улыбке, и я думаю, что он скажет мне поискать другого водителя. – Я тоже не думаю, что это хороший день, чтобы умереть. Пойдём.

– Серьёзно? Огромное спасибо. Я заплачу за бензин, – предлагаю, смотря на него как можно жалостливее.

Должно быть, сработало, потому что он смеётся. Не так, как неловко смеются люди, которые хотят исчезнуть. А так, когда смех зарождается внутри, проходит через тело и срывается с губ.

Когда мы идём к стоянке, я интересуюсь:

– Как твоё среднее имя?

– А что?

Пожимаю плечами, стараюсь, чтобы прозвучало обыденно.

– Да так, просто интересно.

Он вопросительно смотрит на меня и отвечает:

– Тревор.

ГЛАВА 18

Как и в предыдущий раз, появляется серебряный канат и вытаскивает меня из тела. Мне нужна всего наносекунда, за которую я оказываюсь в Послежизни, чтобы сложить два и два.

– Дэниел! – кричу, в отчаянии осматриваясь в тумане. – Где ты? Дэниел. Тревор. Или как там тебя. Ответь.

– Его здесь нет, дорогая, – произносит спокойный голос позади меня.

Оглядываюсь, пытаясь понять, что происходит. Я что-то изменила? Он всё ещё мёртв? Но все вопросы исчезают, стоит мне увидеть синие глаза моей бабушки. Не говоря ни слова, бросаюсь в её крепкие объятия. Все эмоции, которые я сдерживала, вырываются наружу. Она умерла так давно, и мне надо сказать ей так много.

Начинаю с самого главного.

– Я люблю тебя, – слова наскакивают друг на друга и перемешиваются с всхлипами. – Я так сильно скучала.

Она гладит меня по голове.

– Тихо, детка. Нет нужды плакать.

Её слова только заставляют разрыдаться сильнее. Она притягивает меня ближе, начинает убаюкивать, как в детстве, и на долю секунды я думаю, что остаться здесь с ней – довольно неплохая идея.

– Ужасная идея, – строго выговаривает она.

Смотрю на неё с удивлением.

– Как ты узнала, о чём я думаю?

Вместо ответа она спрашивает:

– Помнишь, когда ты была маленькой, твоя мама приводила тебя ко мне после школы?

– Ага. У тебя ещё всегда наготове было печенье для меня.

Она кивает.

– А когда ты стала старше, то начала играть в одну игру, верно?

Мои глаза расширяются.

– Верно, но я никогда об этом не говорила.

– Не говорила, но играла, да?

Я киваю, на мгновение теряя дар речи.

– Я пыталась, хм… предсказать, какое печенье ты испечёшь. Думала, что я медиум или что-то вроде.

Бабушка качает головой.

– Извини, дорогая, но ты абсолютно нормальная. Просто между нами всегда была особая связь, которую я никогда не могла объяснить. Я всегда знала, о каком именно печенье ты думаешь.

– Так странно. Может, ты умеешь читать мысли.

Бабушка откидывает голову, и знакомый смех заполняет пространство. Когда она перестаёт смеяться, то улыбается.

– Может, у нас обеих появляется шестое чувство, как дело касается нас двоих.

Я ухмыляюсь.

– Наверно потому, что я твоя самая любимая внучка?

Она снова притягивает меня ближе и обнимает так крепко, что я едва могу дышать. Чувствую исходящее от неё тепло, которое может исходить только от бабушки. Наконец, я высвобождаюсь из объятий и смотрю на неё, ожидая получить ответы.