Текст книги "Эта прекрасная смерть (ЛП)"

Автор книги: Сара Шмитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Я перелетела через капот и через ветровое стекло. Не поверишь, но я умерла не от травмы головы. Когда машина въехала в озеро, меня зажало.

Ожидаю, что она снова заплачет, но Сэнди грустно смеётся.

– Это было как в фильме. До сих пор помню полёт. Я была невесомой и смотрела на луну. Но когда стекло треснуло, боль стала невыносимой. Будто тысяча рыжих муравьёв кусала каждый сантиметр тела. Потом всё прекратилось. Просто прекратилось. Последнее, что я помню, это приглушённый звук сирен и отблеск света на поверхности воды.

Прижимаю руку ко рту, сдерживая всхлип. Чувствую себя ужасно.

– Мне так жаль, – в конце концов, выдавливаю я.

Она грустно улыбается.

– Знаешь, что самое смешное. Я занималась плаванием. Трижды побила рекорд колледжа в вольном стиле. Могла не дышать под водой дольше, чем кто-либо. И в конце концов, я утонула. По мне, виновато пробитое лёгкое.

– Это не смешно, – говорю я. – Это ужасно.

Она игнорирует меня.

– Мою смерть констатировали в больнице, но я была мертва намного раньше. Жнец встретил меня на берегу озера. Он пытался оттащить меня от места аварии, но я должна была узнать, что с Джеймсом.

– Что с ним? – шепчу я. – Он умер?

– Думаешь, если бы он умер, я бы тусила в этом месте? – резко спрашивает она.

Я удивлённо откидываюсь.

– Нет. Скорее всего, нет.

– Прости, – произносит она. – Отвечая на твой вопрос, нет. Он не умер. Но также и не выжил.

Вопросительно смотрю на неё.

– Как это?

Она осела на стуле.

– Его тупые родители поддерживают его жизнь всевозможными аппаратами, но единственное, чего они добиваются – удерживают его, не дают быть со мной. – В её взгляде появляется безумие, слова она на грани помешательства. Теперь я понимаю, почему души перестают испытывать эмоции после смерти. – Всё, что им нужно сделать – отпустить его.

Снова звучит её имя.

– И часто тебя зовут? – интересуюсь я.

– Что? – спрашивает она. По её невидящему взгляду могу сказать, что она понятия не имеет, о чём я говорю.

– Тебя всё время называют. Как часто?

– Каждые несколько минут на протяжении последних девяти месяцев, шестнадцати дней и десяти секунд, – выпаливает она.

Во рту становится сухо.

– Твоё имя звучит каждый раз, когда проходит каждая новая группа с тех самых пор, как ты сюда попала?

Она кивает, достаёт помолвочное кольцо и крутит его вокруг пальца.

– Сначала раздражало, но потом я перестала слышать.

Не могу представить, что не отзываюсь на собственное имя. Пристально смотрю на кольцо. Оно огромное. Даже с помощью друга, как простой студент колледжа смог позволить себе нечто подобное? Готова поспорить, он занял денег.

– Оно прекрасно, правда? – спрашивает Сэнди, когда замечает мой взгляд. Её лицо светится. На мгновение я представляю её в кампусе колледжа, живую и здоровую.

– Оно чудесное, – соглашаюсь я.

Она улыбается.

– Знаю. И это ты ещё не видела его при лунном свете.

Опять луна.

– Ты говорила, людям, которые привязаны к вещам, приходится тяжело…

Она выпускает смешок. Группка пожилых останавливается рядом с нами, и я прям чувствую, как они неодобрительно смотрят на нас. Уверена, как только я отвернусь, несколько седовласых покачают головами.

– Не обращай на них внимания, – говорит Сэнди, высовывая язык в их сторону. – О, ты не представляешь, сколько раз меня пытались заставить отдать кольцо.

– Но разве ты не хочешь двигаться дальше?

Она смотрит в потолок.

– Хочу. Выматывает смотреть на поезд за поездом. Меня всё время тянет пойти дальше.

– Так отдай кольцо и иди.

Сэнди вздыхает.

– Не могу.

Пытаюсь привести мысли в порядок. Абсолютно не понимаю эту девушку.

– Чёрт возьми, да почему?

Когда она заговаривает, её голос дрожит.

– Я не могу его бросить. Когда его, наконец, отключат, и он умрёт, то я не хочу, чтобы он сидел здесь, как все они, – она говорит, обводя рукой вокруг. – Мне невыносима мысль, что он будет здесь, словно контуженный. Он заслуживает большего. Мы заслуживаем свой счастливый конец. Вместе. Даже если он совсем не такой, как мы представляли.

– Это Лиллит имела в виду, когда говорила о твоём долго и счастливо? – спрашиваю я, и Сэнди кивает. – Но почему ты не можешь дождаться его с другой стороны?

– Я понятия не имею, что происходит, когда покидаешь Зал Ожидания. Что, если я не смогу найти его? Что, если я забуду, что хотела найти его?

– Но…, – начинаю я.

Сэнди решительно отмахивается.

– Нет. Я никуда не пойду. Когда он сойдёт с поезда, я буду здесь. До тех пор, я буду ждать.

У меня нет времени спорить. В следующий момент слышу своё имя, и понимаю, что Сэнди имела в виду, когда говорила о том, что «тянет». Каждая клеточка меня хочет направиться к очереди. Смотрю на стойку регистрации. Скорее чувствую, чем замечаю, что Сэнди взяла меня за руку.

– Подожди, – мягко произносит она. – Не спеши. Я рассказала тебе свою историю. Теперь ты расскажи мне свою.

Качаю головой.

– Я говорила тебе, авария.

– И я ответила тебе, что ты лжёшь, помнишь? Пожалуйста, дай мне что-то, над чем я смогу подумать. Что отличает тебя от остальных, которые все в ступоре попадают сюда?

Смотрю в её глаза, полные мольбы. Может, она знает что-то, что сможет мне помочь?

– Ну хорошо. Жнец должен был забрать цыганку на школьном карнавале. Она увидела его и в последнюю секунду толкнула к нему меня. Вместо неё он забрал меня.

Сэнди пристально смотрит на меня, после чего разражается смехом.

– Шутишь, да? – выдыхает она.

Просто смотрю на неё.

– Ты не шутишь.

– Нет.

Нескрываемый шок на лице.

– Невозможно. Он забрал цыганку?

Перекидываю волосы за плечо и собираюсь подняться.

– Я не знаю, хотя надеюсь, что к этому времени её уже забрали.

– То есть ты не должна была умереть?

– Не сегодня. Но я собираюсь найти способ вернуться.

– Спорю, что если кто-то и сможет выбраться, так это ты. Ты производишь впечатление человека, для которого «нет» – не ответ, – она внимательно изучает меня, и я прям вижу, как шестерёнки крутятся в её мозгу. И я боюсь того, о чём она думает. Она провела слишком много времени в этом изнуряющем Лимбо из-за своего не до конца умершего парня. Когда она открывает рот, я морально готовлюсь. – Если тебе удастся, сделаешь одолжение?

– Какое? – я отвечаю, жалея, что не направилась к очереди раньше.

– Найди его, – умоляет она. – Он в медицинском центре в Индианаполисе. Убеди его родителей отпустить его.

– И как, по-твоему, я должна это сделать? Даже если я смогу найти того, кто отправит меня обратно, то сомневаюсь, что мне позволят помнить всё это. Моя история точно не будет хорошим пиаром этому месту.

Она излучает улыбку надежды, и я уже понимаю, что согласна. От моего дома до Индианаполиса не так уж и далеко.

– Возьми его, – говорит она, снимая кольцо и кладя его мне на ладонь.

– Я не могу, – отказываю я, отталкивая её. – Оно тебе нужно. Если я заберу, разве ты не начнёшь забывать?

По её лицу понимаю, что она не до конца продумала план. Она качает головой.

– Это обдуманный риск. Может, оно сможет пройти с тобой в мир живых?

Смотрю на кольцо.

– И что мне с ним делать?

– Разберёшься, – произносит она, поднимаясь. – А теперь пошли. Тебе надо встать в очередь. Не хочу, чтобы Лиллит думала, что ты присоединилась к моему бунту.

– Для того, кто не хочет уйти, ты слишком торопишься отправить меня в великую неизвестность, – говорю я, позволяя ей поднять меня и потащить в сторону стойки регистрации.

Когда мы подходим, она поворачивается и крепко обнимает меня.

– Спасибо.

– Я ещё ничего не сделала, – спорю я.

– Да нет же. Ты дала мне надежду.

Я одёргиваю её.

– Не жди слишком многого. Всё ещё есть маленькая проблемка в том, чтобы вернуться в мир живых.

– Провал – это не вариант, – отвечает она веселее, чем может позволить себе мёртвый.

Занимаю место в очереди. Сэнди следует за мной, пока я продвигаюсь вперёд. Когда я поворачиваю за угол, она хватает мою руку.

– Спасибо.

Я улыбаюсь. Что ещё я могу сделать?

– Удачи, – она выпаливает, пока я иду к стойке. Её слова доносятся словно издалека.

Когда я, наконец, подхожу к стойке регистрации, женщина со светлыми волосами приветствует меня.

– Имя?

Переступаю с ноги на ногу, бросая последний взгляд через плечо.

– Хм, ЭрДжей Джонс.

Она мягко стучит по клавишам, и от аппарата раздаётся жужжащий звук.

– Что это? – интересуюсь я, становясь на цыпочки. Но она лишь улыбается. – Это типа регистрация? Потому что мне надо поговорить с администратором или с кем-то главным. Произошла ошибка. Я не должна быть здесь.

Она ослепительно улыбается.

– Мы никогда не ошибаемся, – она произносит таким сладким голосом, что аж зубы сводит.

– Ошибаетесь. Ну или по крайней мере жнец ошибается. Он даже сам это признал.

Она с интересом смотрит на меня.

– Что же, если произошла ошибка, я уверена, Азраил разберётся.

Азраил? Почему это имя заставляет похолодеть от ужаса? Громкий сигнал отвлекает меня.

– Что это? – снова спрашиваю.

Она передаёт тонкий коричневый свёрток размером с тарелку.

– Ровена Джой Джонс, это твоя жизнь.

Чёрт.

ГЛАВА 5

Я смотрю на диск, затем перевожу взгляд на женщину за стойкой.

– И что мне с этим делать?

Она указывает на длинный коридор.

– Выбери любую открытую комнату и посмотри.

Вот как? Она даёт мне нарезку моей жизни и говорит выбрать комнату? Когда берут собаку, дают больше рекомендаций. Я не двигаюсь, она прочищает горло и взглядом говорит мне, что я свободна. Оглядываюсь на очередь из душ и решаю не спорить. И вообще, если кто-то и может помочь мне вернуться, то явно не эта канцелярская крыса.

Иду по красному ковру и сворачиваю в первую попавшуюся открытую комнату. Все стены ярко жёлтые, за исключением пространства над устройством, напоминающим огромный DVD проигрыватель. Перед проигрывателем стоит кресло с высокой спинкой с тёмно-фиолетовой обивкой – мой любимый цвет. Больше в комнате ничего нет.

Я вытаскиваю диск из упаковки и вставляю в устройство, после чего падаю в мягкие подушки. Словно в объятиях облака. Жаль, нет попкорна. Если я правильно помню, моя жизнь довольна интересна. Лыжи с друзьями, шоппинг в Чикаго, закулисье нескольких концертов. Наверно, забавно вспомнить старые деньки.

В пространстве над устройством появляется сцена моего рождения. Вижу лицо мамы, когда меня кладут в её протянутые руки. Она светится от радости, поэтому моё среднее имя Джой (прим. пер. Joy – радость). Всё это довольно стандартно, как можно понять, но от этого не менее классно. На самом деле, я не знаю, что будет дальше, ведь мой папа не позаботился записать происходящее.

Даже несмотря на утомляющие предыдущие сорок два часа мама выглядит потрясающе. Пожалуй, в Послежизни HD работает лучше, чем проектор в кинозале дома. Вытираю слезу умиления, когда вижу, как папа нежно поёт свёртку одежды. Спустя секунду до меня доходит, что это он держит меня. Вскоре входит миниатюрная женщина с огромной улыбкой, забирает меня из рук папы и начинает целовать каждый дюйм моего лица.

– Глэдис, – говорит моя мама. – Ты не вымыла руки.

– О, милая, – отвечает бабушка. – Я вырастила пятерых детей, ты между прочим одна из них, и все они выросли здоровыми. Кроме того, это моя первая внучка, – она смущённо смотрит на папу, который улыбается от уха до уха, – конечно, это ваш первенец, – она начинает передавать меня папе, но он лишь смеётся.

– Держите её. Но она поедет домой с нами, понятно?

Она хмурится и воркует надо мной.

Когда сцена бледнеет, я понимаю, что ни разу не подумала о родителях. Что они сделают, когда увидят, как их единственный ребёнок лежит на плите в каком-то морге? Мама будет биться в безутешной истерике. Как отреагирует папа, даже представить не могу.

Ясно. Я должна вернуться назад. Закрываю уши руками, когда раздаётся гудение. На этот раз мне удаётся сложить два и два, и я осознаю, что каждый раз, когда я думаю о возвращении, голова грозит взорваться.

Появляется следующая сцена, привлекая моё внимание, и боль потихоньку проходит. На этот раз я на игровой площадке перед своим домом. Там полно детей, но даже сейчас единственная, на кого я смотрю – Эбби Ричардс. Она ещё не знает, но очень скоро мы станем неразлучными. Её мама постоянно путешествует из-за работы, а папа остаётся дома.

Эбби замечает меня и направляется в мою сторону. Я всегда думала о том, почему из всех детей на площадке она выбрала меня. Она будто почувствовала связь между нами.

– Привет, – говорит она.

– Привет, – осторожно отвечаю я.

– Давай наперегонки по склону?

В то время я была невероятно застенчивой, и до сих пор помню сомнение, одолевшее меня. Побежать на всех парах домой и упустить шанс завести первого друга или сказать «да»? Спустя целую вечность отвечаю:

– Конечно.

Не говоря ни слова, мы мчимся к склону, и картинка бледнеет. Долю секунды спустя появляется следующая. Тот же парк, но теперь я иду прочь от Эбби, которая съёжилась на покрытой снегом земле перед несколькими старшими девочками. В этот день умерла её мама, о чём я узнала позже, так как тогда побоялась заступиться за неё.

Картинка мелькает всего пару секунд.

Живот скручивает. Если бы я что-то могла изменить, то изменила бы именно этот момент. Эбби позвала меня рассказать о своей матери. Но я бросила её. Я не только потеряла лучшую подругу, но и Эбби сильно досталось. Вытираю подступившие слёзы. Я не горжусь тем, что сделала, но прошлого не воротишь. Концентрируюсь на следующей сцене.

В шестом классе меня перевели в частную среднюю школу, где я оказалась с людьми, которых не знаю. Большинство моих старых друзей ходили в городскую школу. Я сочувствую себе, особенно во время обеденного перерыва. Младшая версия меня идёт в столовую, выискивая в толпе знакомые лица, но не находит. Чуть не плача, смотрю, как глядя прямо перед собой иду к двери. Моя цель – кабинка в женском туалете.

– Тебе нельзя выносить это из столовой, – говорит кто-то позади меня. Я оборачиваюсь и вижу Марси Хэмптон. Она из седьмого класса. Кроме того, она чирлидер.

– Я просто шла…

– Обедать на лестнице?

Лестница. Почему я до этого не додумалась? Намного более гигиенично.

– Садись с нами, – произносит она, указывая в сторону девочек, одетых как она.

Глаза расширяются от ужаса. Я не перестаю думать: «она шутит? Скорее всего, это розыгрыш. Я не могу просто сесть с этими популярными детьми. Они поймут, что я не из их мира и сожрут меня заживо».

– Эй, народ. Это…, – она поворачивается ко мне и шепчет. – Как тебя зовут?

– Ровена, – отвечаю я.

Она качает головой, смотря с неодобрением.

– Ладно. Твоё среднее имя?

– Джой, – произношу я, мечтая провалиться под землю.

К моему удивлению, её лицо проясняется, и она поворачивается к друзьям.

– Кхм. Это ЭрДжей. Я ей сказала, что она может присоединиться к нам, – это не вопрос. Одним простым предложением Марси посчитала меня достаточно классной и дала мне новое имя. Говорит о силе.

Девочки заваливают меня вопросами о том, кто из учителей мне нравится, а кто нет. Очевидно, я отвечаю правильно, раз надо мной никто не смеётся. К тому времени как звенит звонок, я уже принята, а неуверенная Ровена – в прошлом. Какая ирония.

Когда мы выходим из столовой, Марси говорит:

– Знаешь, на следующей неделе для шестого класса будут отборочные испытания в группу поддержки. Тебе следует показаться.

– Правда? – с удивлением спрашиваю я. – Но я никогда этим не занималась.

Не говорю ей о том, что считаю чирлидеров кучкой заносчивых снобов.

Она широко улыбается.

– Тогда тебе повезло, что мы с тобой знакомы. Я научу тебя всем основам. Может, ты даже сможешь уговорить родителей нанять моего тренера по гимнастике. Она преподаст тебе интенсивный курс по акробатике, и тогда ты будешь готова к пробам, – я колеблюсь с ответом, и она добавляет, – давай. Будет весело.

Экран снова затухает, после чего появляется картинка с выпускного в восьмом классе. После того, как директор зачитывает список имён получателей кучи бесполезных наград, а фальшивые дипломы – в безопасности у любящих родителей, все мчатся во двор за ежегодной книгой. Все вокруг одноклассники неистово хватают книги, чтобы казалось, что у них больше друзей, чем на самом деле.

– Подожди, – говорю кому-то, кто машет фотографией передо мной. Пока я ничего не подписала, я должна увидеть страничку с самыми лучшими. После последнего тура голосования, меня выдвинули на три звания: «самая общительная», «самая популярная» и «определённо взорвёт старшую школу». Выиграть во всех трёх невозможно, но я так сильно этого хочу.

Я наклоняюсь, и глупая улыбка расползается по лицу. Через три секунды я визжу, все головы поворачиваются ко мне, но мне плевать. Это полный триумф. Все три награды мои. Даже фотографии на одной странице. Я живая легенда.

Я достаю металлический золотой маркер. Теперь я готова подписывать ежегодники, но только на своей страничке. Ни за что не поставлю подпись на специальных листах, где расписываются все. Срываю колпачок маркера и пишу столько «никогда не меняйся!» и «увидимся в следующем году!», что к тому времени, как я забираюсь в мамин БМВ, рука трясётся.

Оглядываясь назад, должна признать, что это был крутой день.

Диск проматывается на несколько месяцев вперёд. Теперь я в первом классе старшей школы, и пытаюсь попасть в младшую команду группы поддержки. После трёх лет чирлидинга в средней школе, я довольно хороша. Конечно, меня не задевает, что Марси – капитан младшей команды. Целое лето она усиленно занималась со мной, чтобы я смогла пройти испытания. Бонус того, что Марси взяла меня под крыло – я зависала со многими чирлидерами старшей школы. После особенно изнурительных предварительных смотров сразу после начала занятий мы все сидим в смузи-кафе, потягивая протеиновые коктейли, когда кто-то упоминает Уитни – ещё одну первогодку, которая пытается попасть в группу поддержки.

– Она такая толстая, – говорит одна из девочек, изображая поросячий нос.

Все смеются.

– О, да. И у неё такие слабые руки. Я имею в виду, хочешь быть толстой, будь по крайней мере сильной. Нам всегда нужны девочки для основания пирамиды, – добавляет кто-то ещё.

Вообще-то, для справки, Уитни не толстая. Она просто выглядит не как остальные девчонки. И она очень милая. Мы вместе ходим на геометрию. Она весёлая. Я не хочу над ней смеяться, поэтому сосредотачиваюсь на напитке.

Но Белла, старший капитан, не собирается так просто отпустить меня.

– А что думаешь ты, ЭрДжей? Готова поклясться, я видела, как вы с ней разговаривали.

Я опускаюсь на стуле, глядя на выжидающие лица. Знаю, они хотят, чтобы я присоединилась к бичеванию. Пытаюсь делать вид, что знаю её не очень хорошо.

– Хм, мы вместе ходим на математику. Хотела уточнить у неё домашнее задание.

Белла не купилась на мою отговорку.

– Серьёзно? Но вы выглядели такими дружными. Разве я не слышала, что вы собрались на шоппинг на выходных?

– Ну, иначе она бы не дала домашнее задание, если бы ЭрДжей плохо к ней относилась, – говорит Марси, пытаясь защитить меня.

Белла закатывает глаза. Смотрю, как я съёжилась под её взглядом. Если б только я тогда знала то, что знаю сейчас. Через несколько месяцев старший капитан обнаружит себя рассматривающей две розовые полоски на тесте на беременность. Она будет настолько смущена, что переведётся в другую школу, и с режимом её террора будет покончено.

Но сейчас я в руках злобной мстительной пчелиной королевы, от которой зависит моя популярность.

– Итак, – продолжает Белла, – что ты на самом деле о ней думаешь? Ты в самом деле хочешь такую корову в нашей команде? Она едва может дотянуться до зада.

Я понимаю, что это тест. Если я скажу, что она мне нравится, мой рейтинг рухнет. Если я брошу её под колеса автобуса, то выиграю очки у Беллы, но, кто знает, чем это для меня обернётся.

На самом деле, я знаю. По крайней мере, мёртвая я знаю. Качаю головой, желая, чтобы прекратился гул в голове, и смотрю, как я-первогодка выбирает безопасный путь.

– Ты права. Она жирная свинья. Кто вообще захочет её подбрасывать? И слабые руки – это не самое ужасное. Она так сильно потеет. Ужас просто.

От этих слов я передёргиваюсь, так как знаю, что они вернутся ко мне. И намного быстрее, чем я могу представить. Этим же днём Белла столкнётся с Уитни. Она скажет ей в точности всё, что сказала я. К сожалению, я не буду об этом знать, когда заговорю с ней в классе, и она холодно меня примет. Я вообще не узнаю об этом до самых проб, пока не увижу её обиженный взгляд. Когда Уитни не покажется на тренировке, Белла при всех оценит меня на пять и похвалит меня за помощь в отсеивании лишних.

Перед следующим видео долгая пауза. Я подтягиваю колени к груди, чтобы обдумать всё, что увидела так быстро.

Где веселье? Где ночёвки с подругами, где мы делаем друг другу макияж и разыгрываем по телефону мальчишек, которые нам нравятся? Где костёр в ночь четверга перед пятничной игрой? Старшая я ненавижу эти видео, которые меня заставили смотреть. Не может быть, что я была такой подлой. Правда ведь?

Пока я думаю, это я что-то натворила, или запись заела, экран возвращается к жизни. Третий год в старшей школе. Сужу по тому, что на мне форма старшей группы поддержки, что означает, что тренер ещё не знает мои оценки, и я всё ещё в команде. Кроме того, на третий год указывает то, что я флиртую с Дейвом, сводным братом Фелисити.

Знаю, её сводило с ума то, что мы постоянно зависаем вместе, но это часть веселья. Несмотря на то, что я называю Фелисити лучшей подругой, правда в том, что друзья мы потому, что знаем слишком много друг о друге, чтобы быть врагами. Просто тактическая выгода.

Мысленно возвращаюсь к тому, что думают друзья о моей смерти. Уверена, у них шок, но делают ли они что-либо? Как минимум, они должны организовать поминальную службу или какой-нибудь другой вид траура. Бьюсь об заклад, Фелисити проводит много времени перед камерами. В конце концов, это же должно попасть в новости. Когда хорошенькие популярные девушки умирают ни с того ни с сего, вокруг этого много шумихи. Я искренне надеюсь, никто не подумает, что это передоз.

Эй, подождите. А как я умерла? Разумеется, я знаю правду, и когда цыганка прибудет в Послежизни, я обязательно поделюсь с ней своими соображениями. Но что доктора сказали о причине моей смерти? Может, когда я закончу с этими записями, кто-нибудь скажет мне.

О, чёрт! Я пропустила целую сцену, которая сейчас проигрывается. Всё, что я успеваю увидеть – конец и смеющихся друзей. Конечно, я пропустила счастливое воспоминание. Очевидно, плохая концентрация внимания переносится и в Послежизни.

Следующая сцена, должно быть, последняя. Действие происходит за несколько месяцев до встречи с цыганкой. Вечеринка у меня дома с толпой людей. Мы говорим о девочке, учащайся по гранту, у которой редкая форма рака. Её родители небогаты, и местные новости рассказывали о том, что счета за лечение такие огромные, что банк собирается выселить семью из дома. Полагаю, из-за охлаждённого вина на меня напал приступ сочувствия, и ко мне пришла идея провести благотворительный аукцион. До конца ночи я отправляю письмо директору школы, сообщая о наших планах.

В понедельник он подходит ко мне, улыбаясь и восхищаясь тем, как это великолепно, что мы собираемся сделать что-то, чтобы помочь однокласснице. Сперва я даже не понимаю, о чём он. Затем до меня начало доходить. Я улыбаюсь и говорю ему, что мы не можем дождаться начала.

Проходит несколько недель, мы снова у меня дома. На этот раз никакого вина. Аукцион прошёл намного круче, чем мы могли представить. После вычета всех трат, у нас на три тысячи долларов больше, чем мы рассчитывали.

– Знаете, – говорит Дейв, – мы должны это отпраздновать. Нанять группу и попросить моего старшего брата купить нам пару бочонков.

– И где мы возьмём на это деньги? – спрашиваю я, запуская пальцы в его кудри.

– Отсюда, – отвечает он, указывая на банковский счёт, заведённый по настоянию моей мамы. – Спишем это как расходы и оторвёмся по полной!

Несколько человек за столом одобрительно кивают.

– Да, но семье Мадлен нужны деньги, – протестую я. – И потом, что, если кто-то узнает? У нас будут серьёзные неприятности.

– Мы собрали достаточно, чтобы у них не отняли дом, – вмешивается Фелисити. – Уверена, они будут так благодарны, что даже не заметят. И вообще, как Дейв сказал, спишем это на расходы, и никто не будет задавать вопросы.

Смотрю, как я думаю и вспоминаю дилемму. С одной стороны, если я скажу «да», то я герой в их глазах, но вор и подлец в своих собственный. Или я пойду против них и буду выглядеть, как предатель. Фелисити пытается выбить меня с трона при каждом удобном случае, и глядя на всё со стороны, я прям вижу, как она жаждет услышать «нет».

Я точно знаю, когда именно приняла решение. Словно свет озаряет мои глаза, и я марионетка в руках популярности.

– Чудесно, – сдаюсь я, вскидывая руки. – Только не сходите с ума. Мы как минимум должны показать, что достигли цели.

– Дорогая, у нас тройной избыток, – произносит Дейв, обнимая меня и целуя в щёку. – Это будет грандиозно.

– Да, – отвечаю я. – Почему у меня чувство, что я буду жалеть об этом до конца жизни?

– Ах, беззаботные слова юности, – раздаётся голос от дверей. – Думала ли ты когда-нибудь, что эти слова тебе вернутся?

ГЛАВА 6

Я подскакиваю на стуле, поворачиваюсь и вижу ангела. Полностью облачённый в белое и, невероятно, с парой крыльев, он полностью заполняет собой проход. А его улыбка, я уверена, способна растопить то, что осталось от Полярного Круга.

– Так, что тут у нас? – произносит он с сильным карибским акцентом, и я почти чувствую, как тропический бриз проносится по комнате. – Мне сказали, здесь у нас живой.

Его голос гипнотизирует. Непреодолимое чувство спокойствия заполняет меня. Как бы я не пыталась стряхнуть его, это бесполезно.

– Кто ты?

Он смеётся, и я закрываю уши. Не срабатывает. В ушах звенит, когда он заговаривает.

– Я Йетс, один их твоих ангелов-хранителей. Воспринимай меня как личного руководителя, пока ты в Лимбо. Я здесь, чтобы ответить на твои вопросы и помочь обрести покой до того, как ты отправишься на Суд.

– Суд? – переспрашиваю я. – То есть, попаду я…

– В Рай или Ад? – заканчивает он. – Да, об этом я и говорю.

Он шагает в комнату, занимая всё небольшое пространство. Если бы он работал в отделе по запугиванию, то пользовался бы успехом. Облокачиваюсь на стену, прочищаю горло и произношу:

– Что ж. Буду твоей самой лёгкой задачей. Я не собираюсь на Суд.

Единственная реакция – он слегка хмурится. Больше ничего.

– Не собираешься? – в голосе слышится смех. Я вздрагиваю под тяжестью его удивленного взгляда.

Качаю головой.

– Нет. Вообще, если ты мне просто сообщишь, с кем мне поговорить о моём возвращении, я перестану быть твоей заботой.

Ожидаю, что он снова засмеётся, но он не смеётся. Он хмурится, из комнаты исчезает воздух.

– А я думал, ты сумасшедшая. Ты точно не совершала самоубийство? – спрашивает он.

– Что? – удивляюсь я.

Он внимательно изучает меня, прежде чем ответить.

– Самоубийцы отрицают смерть сильнее, чем кто-либо.

Чувствую злость, сочащуюся из меня. Почему он так думает? Я живу, или жила, чудесной жизнью.

– Я себя не убивала. Если нужно это как-то назвать, то это было убийство…

– Ох, – произносит он, словно сделал большое открытие. – Моя вторая версия.

Он моргает. Раз. Два. Три раза. Начинает открывать рот, и я понимаю, что будет дальше. Едва успеваю закрыть уши, он разражается смехом. В голове словно бомба разорвалась. Я наклоняюсь, поворачиваясь к нему спиной. Когда разрыв барабанных перепонок прекращается, поднимаю на него глаза. Он всё ещё посмеивается.

– Коллекция случайностей. Такого я ещё никогда не слышал. Ты забавная.

– Я не шучу, – произношу я, выпрямляясь. – Если ты действительно мой ангел-хранитель, разве ты не знаешь?

– Ну, технически, у каждого два хранителя. Я присматриваю за твоим психическим состоянием, не обращая внимания на физическое.

– Другими словами, тебе всё равно, живая я или мёртвая?

Он качает головой.

– Не совсем. Это работа Хейзел. В моём распоряжении другие физические задачи.

– Здесь что, никто не слышал о рационализации? Меня бы здесь, может и не было, если бы у меня был один ангел. Если ты действительно должен наблюдать за моим психическим состоянием, то должен знать, что единственное, чего я хочу – это вернуть свою украденную жизнь!

Он качает головой и делает шаг из комнаты.

– Это не так работает. Если ты здесь, то уже здесь. Теперь идём.

– Ещё посмотрим, – бормочу я, но иду за ним. Чем скорее я найду того, кто может принимать решения, тем скорее я вернусь к прежней жизни. Йетс выжидательно смотрит на меня. – Что?

– Это та часть, где тебе полагается спросить, почему ты умерла такой молодой, и как выглядит Бог, – говорит он, ведя меня по красному ковру, который кажется бесконечным.

– Я знаю, почему умерла. Некомпетентный жнец не смог помешать своей цели толкнуть меня под автобус.

– Не похоже, что тебя сбил автобус, – замечает он.

– Это была метафора. Эй, подожди, – вскрикиваю я, резко останавливаясь. – У меня есть вопрос. Жнец в итоге забрал её?

– Понятия не имею, о ком ты, – отвечает он, ожидая, когда я снова пойду.

– Цыганка. Женщина, из-за которой всё это произошло.

В лице Йетса больше ни намёка на удивление. Напротив, он выглядит скучающим.

– Послушай, я не знаю, в чём твоя проблема, но тебе на самом деле нужно отнестись ко всему серьёзно. Суд – это не шутки. Я видел твою жизнь, и для ребёнка тебе придётся ответить за слишком многое.

Он смотрит на меня тем же взглядом, что смотрел директор, когда его терпение подходило к концу. Взглядом, сообщающим, что моё задержание – дело времени.

– Хорошо, чудесно, что теперь? – спрашиваю я.

– Пройдёмся с тобой по всему, что ты совершила в жизни, это может занять время. А затем встретимся с Хейзел.

– Это кто?

– Мой партнёр, – отвечает он так, словно это ответ на мой вопрос. – Она хранитель. Она была с тобой большую часть твоей жизни на Земле. Ей нравится видеть своих подопечных, когда они сюда попадают.

– Лучше б она это всё предотвратила, – бурчу я.

– Что? – спрашивает Йетс.

– Ничего. Что после встречи с Хейзел?

– Я пройду с тобой через искупление. Потом ты будешь общаться со Стражем.

– Стражем?

– Стражем Суда.

– Что делает он?

– На самом деле, это она. Ну или позиционирует себя как она.

Закатываю глаза.

– Чудесно. Что делает она?

– Она передаёт вердикт Бога.

– А если я не верю в Бога?

Он смотрит на меня так, будто не может поверить, что я это спрашиваю.

– Ты думаешь, это всё происходит в твоём воображении?

– Нет. Я имею в виду, если я буддист, хинди или кто-то ещё?

Его лицо просветляется.

– Думаешь, Богу есть дело, какое имя ты используешь? Это то, на чём вы, люди, попадаетесь.