Текст книги "Эта прекрасная смерть (ЛП)"

Автор книги: Сара Шмитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Есть возражения против испытания?

Никто не говорит. Собираюсь поаплодировать, но Сал кладёт руку мне на плечо и качает головой. Я сижу смирно.

– У меня есть условие, – заявляет Азбаух. – Если в какой-то момент девочка не сможет исправить траекторию жизни, тогда испытание закончится, а она останется в Зале Ожидания, или куда там ещё её отправит Азраил, до тех пор, пока не наступит время её смерти согласно Хроникам Акаши.

– У меня нет возражений, – произносит Смерть.

У меня есть. Он имеет в виду, что в случае, если я не оправдаю их ожидания, то могу провести чёрт знает сколько времени вместе с толпой кататоников?

– Если кого-то интересует, мне это не нравится, – шепчу в надежде, что он услышит меня. Он не слышит или, по крайней мере, притворяется, что не слышит.

– ЭрДжей останется под моей опекой на всё время проведения испытания. Очень не хочу взваливать на кого-то такую ношу, – добавляет Смерть, изображая покорность. – Кроме того, я организую проводников, которые будут сопровождать её на каждом отрезке.

– Она останется, и даже не обсуждается, без проводников, – заявляет Азбаух.

Смерть быстро кивает.

– Даю слово.

– И никто не будет говорить с душами или кем-то ещё, незнакомым со всей этой ситуацией, – громко добавляет Азбаух. – Я оставляю за собой право закончить испытание, если хоть одно из условий будет нарушено.

Затыкающий приказ? Смеётесь? Святой Питер сообщил, что уже все обо мне знают. Нет ни единого шанса, что моя ситуация как-то затеряется.

– Итак, мы заключили сделку? – говорит Смерть, и в каждом его слове сквозит скука. Замечаю, что вообще-то он не согласился с условием.

– Я об этом ещё пожалею, – произносит Азбаух. – Но да, мы заключили сделку.

Я вскакиваю со стула, и на этот раз Сал даже не пытается удержать меня. Оббегаю вокруг стола и обнимаю Смерть, который явно такого не ожидал и не двигается.

– Простите, – выпаливаю на одном дыхании. – Я уже потеряла всякую надежду, но тут появились вы и заставили дать мне шанс. Огромное спасибо.

Он высвобождается из объятий, берёт меня за локоть и уводит прочь под неодобрительные взгляды троицы.

– Ещё рано благодарить, дорогуша. Сделка, может, и выглядит как благословение, но спешу заверить, это не так. Более того, я уверен, придёт время, когда заточение в Зале Ожидания покажется отпуском.

– Вряд ли, – с усмешкой произношу я.

Он распахивает огромные двери, которые ведут к ступенькам. Когда мы оказываемся снаружи, он останавливается, разворачивается и говорит:

– Ты слишком самонадеянна для того, кто всего десять секунд назад был близок к тому, чтобы никогда не ощутить траву под ногами или солнце на лице. В этой ситуации слишком много всего, что мне не подвластно, так что отнесись к этому серьёзно.

– Что, например? – спрашиваю я.

Он вопросительно смотрит на меня.

– Что вам не подвластно? – повторяю вопрос.

– Я, может, и могу выбирать моменты, но Судьба решает, когда ты присоединишься к действу.

– И?

– Судьба подчиняется Мармароту.

– Да, но разве он не был на заседании? – спрашиваю, чувствуя, как меня начинает наполнять отчаяние.

– Это не значит, что он хочет твоего успеха. Чем скорее ты проиграешь, тем меньше дерьма ему разгребать.

– Ох, – я понимаю, что Мармарот не был рад моему возвращению к жизни, но сама идея того, что он подтолкнёт меня к провалу, лишает меня прежней уверенности.

– Ещё не слишком поздно, – говорит он, твёрдо глядя на меня. – Ты всё ещё можешь отправиться в Зал Ожидания ждать, когда произнесут твоё имя. Никто не будет тебя винить. Это самый простой выход.

Раздумываю над его предложением. Я могу вернуться в Зал Ожидания, тусить с Сэнди, прикалываться над новоприбывшими. Но тогда я никогда больше не увижу маму и папу. Я никогда не узнаю, какого это – любить кого-то так сильно, чтобы дожидаться его целую вечность. Я не готова умереть.

– Нет, – даю решительный ответ. – Может, суд и сказал многое обо мне верно, но я точно не тот человек, кто просто так сдаётся. Как бы Мармарот не мешал, я справлюсь.

Смерть смотрит на меня с одобрительной ухмылкой.

– Что ж, хорошо. Давай изменим твоё будущее.

ГЛАВА 13

Щелчком пальцев Смерть переносит нас в свои владения.

Мы стоим перед зданием, которое больше напоминает здание, где собираются студенческие организации, чем штаб, где осуществляют свою деятельность все жнецы.

– Вот мы и здесь. Дом, милый дом, – говорит он, поднимаясь по ступенькам к двери.

Как только оказываемся внутри, вижу, что весь первый этаж – это одна огромная библиотека. И здесь точно не пахнет, как в студенческом кампусе – к счастью. Здесь пахнет дровами в камине.

– Вы живёте здесь? – спрашиваю, оглядываясь. Группы жнецов сидят за огромным деревянным столом, их головы склонены над толстыми серебряными томами.

– Более-менее.

Заглядываю через плечо ближайшего жнеца и вижу страницу с биографией и снимком. Так они узнают, кто их следующая цель? Пожалуй, Гидеону стоит выполнить побольше домашней работы. Поворачиваюсь, собираясь спросить, где моя биография, но Смерть уже ушёл дальше.

Он движется как ветер, и приходится практически бежать, чтобы поспеть за ним.

– Помедленнее, – умоляю я.

– Не могу. Волны на Гавайях сегодня днём. Помнишь?

Подождите. Он серьёзно. Смерть – сёрфер?

– Вы собираетесь охотиться за волнами в такое время?

Он игнорирует меня, и мне приходится следовать за ним по узкому коридору в офис с огромным каменным камином.

– Вы мёрзнете? – удивлённо спрашиваю, глядя на ревущее пламя.

– Нет.

После красноречивых речей перед судом, Смерть оказывается немногословным.

– Итак, что теперь? – интересуюсь, просматривая кипу документов на столе.

Он достаёт с высокой полки золотой том и раскрывает его, по-прежнему игнорируя меня. Спустя несколько минут он поворачивается к камину, достаёт камень, что-то шепчет и бросает его в пламя.

– Это тот самый адский костёр, о котором все говорят? – спрашиваю, смотря через его плечо, чтобы лучше видеть. – Не впечатляет.

Он поворачивается и с раздражением смотрит на меня.

– Ты когда-нибудь замолчишь?

Собираюсь сказать ему, что замолчу, после того, как кто-нибудь посвятит меня в план, если таковой имеется, но стук в дверь прерывает меня.

– Входи, – произносит Смерть.

Через секунду перед столом останавливается Гидеон.

– Всё готово? – спрашивает Гидеон, не обращая внимания на моё слабое приветствие.

Смерть кивает.

– Всё, как мы планировали.

– Сколько всего точек?

– Три.

Гидеон выглядит впечатлённым.

– И всё?

Смерть смотрит с самодовольной усмешкой.

– Они начали с пяти, но со своей магией вмешался Захрил, и им пришлось снизить до трёх.

– Должно быть, он получил моё сообщение, – говорит Гидеон. – Пришлось действовать обходными путями, чтобы избежать шпионов Азбауха. Я боялся, что сообщение не дойдёт до него до начала суда. Он поставил все условия, как мы хотели?

В изумлении открываю рот.

– Разумеется.

– А Мармарот?

– Он всё тот же старый…, – Смерть прерывается, смотрит на меня и добавляет, – осёл, каким всегда был. Для ангелов, которым целыми днями заняться нечем, они слишком всерьёз воспринимают малейшую власть, которую получают.

– Что с Шепом?

– Идеален как всегда. На самом деле, единственный, кто всё чуть не разрушил – Сал. Мне казалось, ты говорил, что он справится со своей ролью.

Гидеон выпрямляется под упрёком босса.

– Я говорил, что он сможет представлять её и держать рот на замке, когда вы появитесь. Если он хочет сохранить свои крылья.

– Подождите, – говорю я, прерывая их словесный поединок. – Вы хотите сказать, что хотели, чтобы я предстала перед судом? Таков был план?

– Смотри-ка, кто присоединился к вечеринке, Гидеон, – произносит Смерть, сарказм так и сквозит в каждом слове. – Разумеется. Единственный способ победить систему – действовать изнутри.

– Но почему?

– Потому что ты всё никак не можешь научиться держать свой рот на замке. С самого своего прибытия ты носилась, причитая о своей несчастной смерти, о том, что Гидеон забрал тебя по ошибке, и что единственное, чего ты хочешь – попасть домой. Ты хоть немного представляешь, сколько устроила нам проблем, Дороти?

– ЭрДжей, – поправляю автоматически.

Смерть щёлкает пальцами. Перед ним появляется книга, и он толкает её ко мне.

– Прочти. Может быть, хоть это заставит тебя хоть немного помолчать.

– «Волшебник страны Оз», – читаю вслух и смотрю на него. Что он пытается сказать? Сюда меня отправила не стихия. Это была цыганка.

– Но моя жизнь – не роман, – недовольно произношу.

– Или не заставит, – низким голосом комментирует Смерть.

Его взгляд на мою ситуацию заставляет меня вспомнить Сэнди. Она, по крайней мере, видела во мне больше, чем проблему. Верчу её кольцо на пальце и думаю, помнит ли Сэнди всё ещё, почему она в Зале Ожидания.

Когда я поднимаю глаза, Смерть выглядит так, словно готов взорваться. Очевидно, ему не нравится, когда его игнорируют. Полагаю, теперь он понимает, что чувствую я. Гидеон вмешивается, пытаясь разрядить обстановку.

– Расслабьтесь, босс. Мы справимся.

– Но как вы заставили ангелов поддержать меня, если они в меня не верят? – спрашиваю, обходя Гидеона, чтобы я могла видеть Смерть.

Он смеётся.

– Ты в самом деле думаешь, что им есть дело? Жаль быть тем, кто тебя разочарует, но им плевать, – он усмехается. – Хах. Вообще-то не жаль. Знаешь, почему? Потому что здесь, наверху, услуги – это валюта, и ты стоила мне целого состояния. А теперь, если ты закончила досаждать, мне придётся разбираться с твоими проводниками, которые будут стоить мне ещё больше. Поверь. Я не могу ждать, наблюдая за тем, как ты вальсируешь по Земле. Лучше там, чем здесь.

– Может, я займусь ЭрДжей и введу её в курс дела? – предлагает Гидеон, хватает меня за руку и практически вытягивает из поля зрения Смерти.

– Хорошая идея, – соглашается Смерть, поворачиваясь спиной.

– Пошли, – шипит Гидеон, толкая меня к двери. Когда мы оказываемся вне зоны слышимости, он добавляет, – я начинаю думать, что с тобой в самом деле что-то не так.

– Я думала, ему есть дело до того, что случится со мной, – говорю, хотя даже мне слова кажутся неубедительными.

Гидеон удивлённо вскидывает брови.

– Ты серьёзно думала, что Смерть, который отвечает только Азраилу, проявит хоть чуточку интереса именно к тебе, из всех миллиардов душ, за которыми он ежедневно наблюдает?

Ну, если посмотреть таким образом…

Но Гидеон не закончил.

– Не можешь же ты быть настолько самовлюблённой.

Чувствую, как к глазам подступают слёзы, но он вроде не заметил. Или ему плевать, потому что он всё продолжает и продолжает говорить, его голос становится всё громче.

– Разве я не говорил, что со всем разберусь? Разве не говорил сидеть тихо и не высовываться?

– Да, и ты бросил меня, – огрызаюсь в ответ. – Что мне ещё оставалось делать?

– Не раскрывать свой рот каждому в Послежизни, кто в состоянии слушать.

Ладно, в его словах есть смысл.

– Если он настолько зол на меня, так что же тогда стал защищать?

Гидеон встречает мой вопрос со смехом.

– С тобой это никак не связано.

– Конечно, связано, – спорю я.

– Ты заблуждаешься. Он пытается спасти не тебя. Он пытается спасти меня.

С удивлением делаю шаг назад.

– Почему?

– Потому что, принцесса, в своём жалобном плаче ты называешь меня тем жнецом, который похитил твою душу.

– Большое дело, – сердито отвечаю.

Он медленно качает головой, потирая лоб ладонью.

– Большое дело для меня. В твоей истории я выгляжу некомпетентным. Азраил не любит ошибки. Он приказал бросить меня в Ад.

– Не может быть, – бормочу. Я не хотела, чтобы у кого-то из-за меня возникли проблемы. – Но как мой суд поможет тебе?

Гидеон выпускает усталый стон.

– Смерть выступил перед Азраилом, сказал, что я – один из лучших жнецов, который когда-либо у него был и что заменить меня практически невозможно. Азраил заключил с ним сделку. Я сохраню свою должность, если ты и вся твоя ситуация разрешится должным образом или…, – его голос прерывается.

– Или что? – настаиваю я.

– Или Смерть уйдёт вместе со мной, а его должность займёт другое небесное существо.

Озарение снисходит на меня.

– Азбаух?

– И никто другой.

– Вот почему он хотел закрыть меня в Зале Ожидания на следующие семь десятилетий.

Гидеон кивает.

– Азбаух знал, что ты будешь жаловаться каждому прибывающему, и слух распространится как пожар. Никто глазом не успеет моргнуть, как в департаменте смерти появится вакансия. Никто, ну практически никто, в Зале Ожидания не должен был слышать тебя. Но после того как ты разбудила байкера, кажется, что у тебя есть способность разговаривать с мёртвыми. Смерть не хотел, чтобы появился хоть малейший шанс, что ты добавишь ещё неприятностей.

– Вот почему он ненавидит меня, – произношу я, ноги слегка дрожат.

Гидеон подхватывает меня за локоть и ведёт к стулу.

– Он не ненавидит тебя. Если честно, я сомневаюсь, что он вообще хоть что-то к тебе испытывает. Но он хочет добиться лучшего результата, чтобы доказать Азраилу, что сам способен решать проблемы. За всё время существования человечества Смерть руководил своим департаментом так, что комар носа не подточит. Он собирал души и отправлял туда, куда положено. Когда ты высказала требование вернуться, огромный прожектор высветил всех нас. Как ты можешь представить, он не слишком этому рад.

– Что он имел в виду, говоря об услугах?

– Ты слышала, как он сказал, что услуги – это валюта, верно? – я киваю, и он продолжает. – Чтобы разгрести всё это, ему придётся заплатить слишком дорого.

Я ёрзаю на стуле.

– А проводники будут стоить ему ещё больше, так?

– Мы не можем отправить ангелов или жнецов сопровождать тебя во время испытаний. Это создаст все условия для хаоса. Единственная альтернатива – души.

Меня пронзает дрожь.

– Но разве они уже не пересекли черту? Почему они станут помогать мне?

– Услуги, – отвечает он. – Кто, по-твоему, организовывает группы встречающих? Кто, по-твоему, нанимает души на работу здесь? Смерть будет в огромном долгу, когда всё это кончится. Это не то состояние, в котором ему нравится быть.

– Это плохо, да?

– Ну, это нехорошо, – соглашается он. – Хорошая сторона в том, что и ты, и Смерть хотите одинакового конца, невзирая на причины. Он сделает всё возможное, чтобы помочь тебе преуспеть, так как такой исход в его интересах. Но он не может просто назначить любого призрака твоим проводником. Это должен быть кто-то, связанный с твоей жизнью. Чтобы у него было сильная заинтересованность в твоём результате.

– Вот почему это много стоит?

– Если бы это были три случайных души, то ничего бы не стоили. Босс может выхватить их до того, как они перейдут. Но так как просьба специфическая, нам придётся обращаться к Питеру, чтобы он отпустил души, а затем уговорить души принять участие.

Меня осеняет идея.

– Я нравлюсь Питеру. Он точно мне поможет.

Гидеон фыркает.

– Питеру нравятся все. Это часть его обаяния. Но никто ничего не делает просто так, и три конкретных души вгонят Смерть в вечный долг перед святым Питером.

– Я не хотела ничего разрушать, – говорю я, пряча лицо в ладонях. Интересно, он использовал какую-то ангельскую магию, чтобы вогнать меня в уныние? – Я просто хочу домой.

Гидеон присаживается на край стула, протяжно вздыхая.

– Я понимаю. И я думаю, на самом деле думаю, что и Смерть это понимает. Но предстоит трудный путь и тебе, и нам.

– Что произойдёт дальше?

– Когда прибудет первый призрак, он или она проводит тебя к месту в твоём прошлом, которое полагается изменить. У тебя будет одна попытка. Каждый призрак будет помогать тебе так много или так мало, как только сам захочет. Мы можем выбрать души, но не можем их контролировать. Ты причинила вред очень многим людям, даже если ты сама этого не хотела. Нет нужды говорить, насколько они хотят, чтобы ты преуспела. Некоторые могут даже захотеть, чтобы ты проиграла.

Делаю глубокий вдох.

– Есть какие-нибудь мудрые слова, которые ты мне пожелаешь?

– Да, – произносит он со смешком. – Не будь собой.

Что мне на это ответить? В его словах есть смысл. Вспыхивают лампы, и все остроумные ответы не успевают сорваться с языка.

– Похоже, твой первый проводник здесь, – говорит он, поднимаясь. – Пожалуй, мне лучше уйти.

Возможно, от незнания того, что будет дальше, я произношу слова, которые удивляют даже меня.

– Гидеон, – говорю я, касаясь его одежды. – Я действительно очень сожалею, что стала причиной стольких бед.

Он улыбается.

– И как на вкус извинения?

– Как лимонад без сахара, – с усмешкой признаюсь.

Он коротко смеётся и добавляет.

– О, и чтоб ты знала, цыганка погибла не от свалившегося пианино, – он останавливается, и я смотрю на него, ожидая откровение, которое он сообщит мне. – Это была труба.

После этого он уходит, оставляя меня в ожидании того, что произойдёт дальше.

ГЛАВА 14

До нынешнего момента я и не думала, что тишина может быть такой оглушающей. Я впервые оказываюсь одна с того самого момента, как посмотрела свою жизнь, и мне это не нравится. Откинувшись на спинку, верчу кольцо, надевая его то на правую, то на левую руку. Думаю о Сэнди, о том, по-прежнему ли она влипает в неприятности в Зале Ожидания. Когда пытаюсь мысленно воспроизвести её лицо, то где-то в затылке появляется болезненное жужжание, и тогда я закрываю глаза, надеясь, что оно пройдёт. Я уже поняла, что не стоит вспоминать мою жизнь, но не думала, что Зал Ожидания тоже под запретом.

Не имея других развлечений, размышляю о том, кто тот призрак, который должен воспроизвести мою жизнь, словно заезженную рождественскую историю. Если не считать, что это не история. Всё происходит на самом деле, и, очевидно, я не единственный человек, который потеряет всё, если что-то пойдёт не так. Никакого давления.

Туман вокруг меня начинает закручиваться, приобретая слегка розоватый оттенок. Я закрываю глаза, затем открываю, чтобы убедится, что мне не кажется. Нет. Когда поднимаю глаза, вижу женщину с длинными рыжими волосами, которые волнами обрамляют её бледное лучезарное лицо. Вместо белой робы, которую носят практически все, кого я здесь видела, на ней облегающее платье, которое идеально подходит оттенку воздуха вокруг нас.

– Здравствуй, ЭрДжей. Рада тебя видеть, – здоровается она, приближаясь. – Я Анжелика.

– Ну разумеется, – бормочу себе под нос, и её яркие зелёные глаза широко раскрываются. Вспомнив предупреждение Гидеона, что души могут помочь, добавляю, – я имела в виду, привет.

– Ну разумеется, – отвечает она, и хотя она и улыбается, не могу не отметить лёгкую горечь в её голосе. Она в своём роде милая, и я понимаю, что где-то на задворках памяти я знаю её. Изучаю её и уже когда практически готова соотнести воспоминание, резко возвращается гудение, и я останавливаюсь. И вот тогда до меня доходит, что я стала собакой Павлова.

Странная тишина обрушивается, пока я жду, что она что-нибудь скажет. Анжелика, кажется, вполне довольствуется тем, что просто смотрит на меня. Неловко шевелюсь под её взглядом и спрашиваю:

– Полагаю, вы мой первый проводник?

– Очевидно.

И это всё, что она может сказать? Разве не предполагается, что она должна сообщить мне, как исправить прошлое, чтобы вернуться в настоящее? Где крупицы мудрости? Не должна она как минимум произнести речь на тему «порви их всех, чемпион»? Нет. Она просто смотрит на меня. Несмотря на то, что всё в ней выглядит приятным, у меня появляется стойкое ощущение, что она ненавидит меня, и что у неё есть для этого все причины. В конце концов, я больше не могу выдерживать и выпаливаю:

– Простите, но что-то не так? Я сделала что-то не то за целую минуту, что вы меня знаете?

Холодная улыбка встречает мой вопрос.

– Конечно, нет, ЭрДжей.

И хоть она и произносит всего три слова, я не верю ни единому из них. Я распознаю скрытую агрессию, когда сталкиваюсь с ней. Для меня это стало искусством. Чего я не понимаю, так почему получаю я.

Итак, я говорю:

– Чудесно, раз нет проблем, может быть, вы скажете мне, что делать дальше?

Она садится рядом со мной, подбирает подол платья под себя и затем пристально вглядывается в туман.

Моя вера в выбранных Смертью призраков стремительно угасает.

Наконец, она произносит:

– Перед нами проносятся моменты твоей жизни, – ожидаю, что она остановится, чтобы обратить объяснение в красочное пророчество. К моему огромному облегчению, она не останавливается. – В конечном итоге они замедлятся, и ты сможешь увидеть момент целиком. Будь готова. Твою душу затянет в мир смертных, и у тебя будет всего несколько секунд, чтобы понять, как действовать. Твоё будущее будет целиком в твоих руках. Я не могу вмешиваться.

– И всё? – спрашиваю, не до конца веря, что она сообщила мне всё, что нужно. – Как-то слишком легко. То есть, если я вернусь и сделаю ровно противоположное тому, что сделала в прошлый раз, нет причин, что я провалюсь.

– На твоём месте я бы не была такой самонадеянной. Действительно, ты захочешь избежать прошлый выбор, но этого может быть недостаточно.

– Почему? – интересуюсь я. – Разве не следует, что противоположное действие приведёт к противоположному результату?

– Может быть, – начинает она таким мягким голосом, будто поёт колыбельную. – Или приведёт к результату, намного худшему. Недостаточно, чтобы конечный результат просто отличался. Необходимо, чтобы он был лучшим.

– Как я узнаю, стало ли лучше, пока не изменю прошлое?

Она протяжно вздыхает, и я чувствую укол грусти. Такой же звук издавала мама, когда её терпение было на исходе.

– У всего, что ты делаешь, есть последствия. Поступаешь ты плохо, хорошо, равнодушно – платить приходится всегда. Вопрос в том: кто платит? Иногда правильный выбор означает потерять что-то, что в данный момент кажется важным.

Она выжидательно смотрит на меня, и я понимаю, что она пытается мне что-то сообщить.

– Но в чём смысл менять что-то, если моя жизнь после этого полетит к чертям?

– Послушай, – произносит она, кладя руки на бёдра. Все признаки её холодности исчезли. – За свою жизнь ты совершила несколько дерьмовых поступков…

– Да кто не совершил? – возражаю.

– Ты права. Каждому есть, о чём сожалеть. Но тебе дали шанс вернуться и всё изменить. Эти точки – они не случайны. Они отмечают время, когда эгоизм и тщеславие были для тебя намного важнее, что хорошие поступки.

– Я не нуждаюсь в лекции от мёртвой девицы, – бормочу я. Чувствую, как волоски на шее поднялись, когда воздух раскалывается от напряжения.

– На этом мы согласимся или не согласимся, – спокойно заключает она.

Пришло время снять маски.

– Я вас знаю? – спрашиваю я, не в силах понять, почему она так груба. – Серьёзно, Анжелика, если я что-то сделала, скажите мне, чтобы я могла извиниться и двигаться дальше.

Неискренний смех срывается с её губ.

– Нет ничего, что ты можешь сказать мне.

– Тогда почему вы такая злая?

Как только обвинение заполняет пространство между нами, Анжелика восстанавливает хладнокровие.

– Злость – не то, что здесь длится долго.

– В самом деле? – интересуюсь я, сомневаясь. – Но тогда вы кажетесь исключением.

Она сухо усмехается.

– Что я могу ответить? Я упрямая. Этим мы похожи.

Задувает ветер, и свет снова моргает.

– Это случится сейчас, да? – по телу пробегает дрожь. – Есть вероятность, что я сделаю всё хуже, чем в первый раз?

– Да, – отвечает она, и я вижу жалость в её глазах.

– Итак, что мне делать? – спрашиваю, жалея, что провела так много времени в спорах с Анжеликой, вместо того, чтобы получить как можно больше информации.

– Это твоё путешествие, не моё. Я не могу сказать тебе, что делать. Но в глубине души ты неплохая. Помни, что я сказала о правильных поступках.

– Их не всегда легко совершать, – повторяю, позволяя словам сорваться, пока туман перед нами начинает мерцать. Постепенно знакомый мир начинает обретать очертания. Мы стоим посреди игровой площадки перед моим домом. Ясное утро, и площадка забита.

– Они могут нас видеть? – интересуюсь.

Она качает головой.

– Что происходит?

– Просто жди, – отвечает она, её глаза внимательно ищут кого-то или что-то.

И тогда я вижу сама. Мне восемь, и моя семья только что въехала в новый дом. Я никого не знаю, но каждый день прихожу сюда в надежде встретить дружелюбное лицо. Вот когда я замечаю Эбби Ричардс, мою самую первую лучшую подругу. Я вижу, как она подходит ко мне, шепчет что-то на ухо, и в следующий момент, как я знаю, мы срываемся с места и бежим наперегонки так, словно знаем друг друга целую жизнь.

Время ускоряется, и я наблюдаю, как летнее солнце уступает ярким краскам ранней осени. Родители Эбби отправляют её в католическую школу, но каждый день в 15:15 мы встречаемся на каруселях, пока солнце садится за деревьями. Конкретно в этот день я встречаю первую в жизни противную девчонку – шестиклассницу по имени Клаудия. Из того, что я помню, она делала всё возможное, чтобы сделать жизнь Эбби невыносимой. Как бы усердно Эбби не пыталась уйти с дороги, ничего не помогало. Думаю, что вся ссора между Клаудией и Эбби началась в этот же день чуть ранее, в школе, но теперь пришло время повторного представления на нашем сокровенном месте.

Через несколько минут подходят друзья Клаудии. Я ждала этого. Каждой королеве детской площадки нужны верные соратники, которые будут выполнять приказы, и, что более важно, нужны люди, которые будут бояться. Как только собралась публика, Клаудия начинает преследовать Эбби, насмехаясь громким язвительным голосом.

– В чём дело, Болтушка Эбби? Теперь нет учителей, чтобы защитить тебя? Ты боишься?

Слышу свой голос, раздающийся над гулом смеха.

– Не обращай на неё внимания, Эбби. Она просто пытается вывести тебя. Давай, пошли ко мне.

И затем, словно американские горки, время мчится вперёд и резко останавливается. Зима. В парке никого. Я уже почти забыла об Анжелике, но когда оглядываюсь, её лицо – маска боли и печали. Собираюсь спросить, в чём дело, но хруст приближающихся шагов по свежему снегу останавливает меня.

Это Эбби. Она плачет и смотрит в сторону моего дома. Она ждёт меня, и в то же мгновение я понимаю, что сейчас произойдёт. Молча смотрю, как маленькая я подхожу к карусели. Заключаю Эбби в объятия, и она начинает плакать. Выражение на моём лице легко прочесть: я понятия не имею, что происходит. По крайней мере, не имела. Тогда. Теперь знаю.

Пытаюсь отвернуться, но Анжелика резко останавливает меня.

– Будь внимательна.

Делаю вдох и решительно оборачиваюсь, чтобы увидеть Клаудию с кучкой послушных подхалимок.

Видя, как её мучители топают к ней, Эбби пытается скрыть слёзы, но безуспешно. Тигрица обнаружила свою добычу слабой и уязвимой и теперь готова к атаке.

– В чём дело, Болтушка Эбби? Ободрала коленку?

– Оставьте её в покое, – говорю я, но Клаудия либо не слышит, либо ей плевать.

– Знаешь, Дженни, – обращается она к своей последовательнице, – мы так и не разобрались с Болтушкой Эбби после того, как из-за неё нас поймали с сигаретами.

– Точно, – поддакивает Дженни. – Не разобрались.

– Я сказала, оставьте её в покое, – повторяю я.

Наконец, Клаудия замечает меня.

– Заткнись.

Наблюдаю, как во мне просыпается ярость, и как что-то во мне переворачивается. Начинаю приближаться к ней, кулаки сжимаются, я готова ударить. Но Дженни, очевидно телохранитель, толкает меня на землю.

– Оставайся, где находишься, тряпка, – рявкает Клаудия. – Снова встанешь у меня на пути, и я разрушу твою жалкую репутацию в твоей школе одним лишь телефонным звонком.

Уголком глаза замечаю, как ещё две фигуры появляются на площадке. Вот где они. Остальная свита.

– Привет, девочки, – кричит Клаудия. – Похоже, мы нашли нашего стукача.

– Мило, – произносит одна из новоприбывших.

– Из-за тебя я целую неделю на Рождество просидела дома, – шипит другая девочка, стоя в миллиметрах от Эбби, чьи глаза опущены на землю. – Ты слышала меня? – добавляет девочка и толкает Эбби в плечо наманикюренным пальцем.

Я пытаюсь подняться, но Дженни быстрее, чем кажется.

– Держись подальше, – предупреждает она, пинком не давая мне подняться.

– А теперь, девочки, – произносит Клаудия, и три пары глаз поворачиваются к ней, но мои прикованы к Эбби, которая выглядит так, словно сейчас потеряет сознание, – я думаю, пришло время показать Болтушке Эбби, как мы расправляемся с малявками, которые не могут держать рот на замке.

Я смотрю, ожидая удара, но он не наступает. Вместо этого я чувствую толчок внизу живота. Смотрю вниз и замечаю серебряный канат. В замешательстве поворачиваюсь к Анжелике, а затем моя душа стремится к происходящему. На секунду замираю, после чего мой семнадцатилетний дух врезается в моё восьмилетнее тело.

ГЛАВА 15

Я даже не могу описать, каково это – врезаться в собственное тело. И я даже не говорю о первичном шоке. Он проходит довольно быстро. Я говорю о чувстве рассредоточенности. Все часы танцев и падений в группе поддержки прошли даром. В данной ситуации руки и ноги отказываются мне подчиняться. Ощущаю себя чужаком в собственном теле.

Качаю головой, пытаясь привести в порядок информацию, необходимую для этого испытания. Я не знаю, сколько у меня времени.

– Ты что-то сказала? – презрительно интересуется Клаудия.

Поднимаюсь с земли, из-за всё ещё растущего тела балансируя, как новорожденный телёнок. Не помню, чтобы была такой короткой. Делаю шаг к Клаудии и понять не могу, почему мы так её боялись. Конечно, она больше нас, но только из-за детской пухлости. Без своих друзей Клаудия всего лишь плохо выглядящая девчонка со спутанными волосами и несвежим дыханием.

– В чём твоя проблема? – говорю я писклявым голосом. – Почему ты нападаешь на детей, которые меньше, чем ты?

– Вау. Кто-то, кажется, нашёл немного смелости, пока валялся на земле, – Клаудия делает несколько шагов, наклоняется, и я отворачиваюсь. У неё реально несвежее дыхание. – Я вроде предупреждала тебя держаться подальше?

Проходит одна секунда, потом другая. Я не знаю, что мне делать. Хочу ударить её прямо в нос, но учитывая, что Клаудия почти на фут выше и на двадцать фунтов толще, это, пожалуй, не самая лучшая идея. Вдобавок, я в меньшинстве.

Вместо этого обхожу её и подбегаю к Эбби. Её глаза широко раскрыты от страха и любопытства.

– Что ты делаешь? – шепчет она, когда я протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться.

– То, что должна была сделать раньше, – выпаливаю, не задумываясь.

Её брови в замешательстве поднимаются, но она не задаёт вопросов и позволяет мне поднять себя.

– А теперь, давай убираться отсюда, – говорю я.

– А как же они? – спрашивает она. Страх в её голосе разбивает мне сердце. Взрослая я в ярости. Маленькие дети не должны бояться приходить на детскую площадку.

– Забудь, – произношу так громко, чтобы Клаудия и её свита слышали. – Они меня не пугают.

– О, неужели? – слова впечатываются мне в мозг за мгновение до того, как я простираюсь на асфальте. Ткань на коленях новых джинсов рвётся, и я чувствую, как из царапины сочится кровь. Это мои первые дизайнерские джинсы. Мама привезла мне их из командировки в Нью-Йорк.