Текст книги "Двор шипов и роз (ЛП)"

Автор книги: Сара Дж. Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Неделя.

– Тогда по рукам, – сказала я. Я почувствовала металлический привкус на языке, когда магия всколыхнулась между нами.

Его улыбка приобрела шальной оттенок, и не успела я ничего понять, как он ухватил меня за руку. Ослепительная, острая боль и мой крик эхом застывший в ушах, когда мои кости и тело разбились вдребезги, хлынула кровь, а затем…

Когда я открыла глаза, Рисанд всё ещё ухмылялся. Я понятия не имела, как долго пробыла без сознания, но лихорадка спала, и в голове было ясно – я села и никакого головокружения. Более того, грязь тоже исчезла; я чувствовала себя так, словно только что искупалась.

Но после я подняла левую руку.

– Что ты со мной сделал?

Рисанд поднялся, проведя рукой по своим коротким, тёмным волосам.

– Это обычай моего Двора для сделок – наносить постоянное напоминание на тело.

Я потерла левое предплечье и руку, которую теперь целиком покрывали переплетения завитков и вихрей чёрных чернил. Досталось даже пальцам, а в центре ладони красовалась татуировка большого глаза. Кошачьего, с вертикальным зрачком, глядящим прямо на меня.

– Убери это, – сказала я, а он засмеялся.

– Вы, люди, поистине благодарные существа, да?

На расстоянии татуировка выглядела как кружевная перчатка до локтя, но когда я подносила руку ближе к лицу, я могла рассмотреть замысловатые изображения цветов и изгибов, сплетавшихся вместе, чтобы составить большую картину. Постоянную. Вечную.

– Ты не сказал мне, что будет так.

– Ты не спрашивала. Так в чём моя вина? – он подошёл к двери, но задержался, хотя тьма чистой ночи уже окутала его плечи. – Разве что причина отсутствия благодарности и признательности кроется в твоём страхе реакции одного Высшего Лорда.

Тамлин. Я уже представляла, как побледнеет его лицо, как губы превратятся в тонкую линию и покажутся когти. Я уже практически слышала его рык, когда он будет спрашивать, о чём я только думала.

– Впрочем, думаю, я подожду удобного момента, чтобы рассказать ему, – сказал Рисанд.

Блеск в его глазах сказал мне достаточно. Рисанд сделал это не ради моего спасения, а лишь бы досадить Тамлину. И я попалась в его ловушку – попалась ещё безнадёжнее, чем червь, попавший в мою ловушку.

– Отдыхай, Фейра, – сказал Рисанд.

Он обратился живой тенью и исчез сквозь щель в двери.

Глава 38

Я старалась не смотреть на свою левую руку, драя щёткой полы в коридоре. Чернила – которые на свету оказались насыщенного и глубокого оттенка синего, почти чёрного – тёмным облаком кружили над моими мыслями, а они были довольно мрачными и без осознания того, что я продала себя Рисанду. Я не могла смотреть на глаз на ладони. У меня было нелепое, жутковатое ощущение, что он наблюдает за мной.

Я окунула большую щётку в ведро, которое краснокожие фэйри швырнули мне в руки. Я едва разбирала их речь, искажённую плотными рядами длинных жёлтых зубов, но когда они вручили мне щётку, ведро и показали длинный коридор из белого мрамора, я поняла их.

– Если к ужину не вымоешь до блеска, – сказал один из них, усмехнувшись и щёлкнув зубами. – Мы привяжем тебя к вертелу и хорошенько покрутим над огнём.

Вместе с этими словами они и ушли. Я понятия не имела, в котором часу у них ужин, и потому отчаянно бросилась отмывать полы. Спину уже беспощадно ломило, а я приступила к мытью всего лишь не больше получаса назад. Но они дали меня грязную воду и чем больше я драила полы, тем грязнее они становились. Подойдя к двери попросить ведро чистой воды, я обнаружила, что она заперта. Помощи ждать не от кого.

Невыполнимое задание – задание, только бы меня помучить. Вертел – возможно, это он источник постоянных криков в подземельях. Интересно, несколько оборотов сожгут меня дотла или просто обожгут до той степени, чтобы я снова влипла в очередную сделку с Рисандом? Ругаясь, я сильнее тёрла полы – грубый ворс щётки топорщился и шелестел по мраморным плитам. За ней оставался след из бурой радуги и я зарычала, снова окунув щётку. Она напиталась грязной водой и заляпала весь пол.

С каждой попыткой отмыть пол, бурые разводы разрастались только больше. Шумно выдохнув, я швырнула щётку и закрыла лицо мокрыми руками. Я быстро опустила левую руку, сообразив, что глаз прижат к щеке.

Я проглотила судорожный вздох. Должен быть какой-то здравый способ сделать это; должен быть какой-то старушечий трюк. Вертел – привязанная к вертелу как зажаренный поросенок.

Я схватила отскочившую в сторону щётку и ожесточённо начала тереть пол до тех пор, пока руки не задрожали от напряжения. Похоже, будто кто-то прошёлся и расплескал грязь по всему коридору. И, чем сильнее я драила бурые разводы, тем активнее они действительно превращались в грязь. Я наверняка буду кричать и молить о пощаде, когда они будут крутить меня на вертеле. Тело Клэр усеивали красные линии – следы какого орудия пыток это были? Руки тряслись и я отложила щётку. Я смогла одолеть гигантского червя, но вымыть полы… вот, что оказалось для меня невыполнимой задачей.

Где-то дальше по коридору щёлкнула дверь и я вскочила на ноги. Я заметила тёмно-рыжие волосы и облегчённо выдохнула. Люсьен…

Не Люсьен. Ко мне повернулась девушка – без маски.

Она выглядела немногим старше Амаранты, а её фарфоровая кожа была изысканного оттенка, подчёркнутого едва заметными розовыми румянами. И если только по рыжим волосам я не могла узнать её, то когда взгляд её красноватых глаз встретился с моим, я поняла, кто передо мной.

Я склонила голову перед Леди Осеннего Двора, она слегка кивнула мне в ответ. Полагаю, это было достаточно уважительно.

– За то, что ты отдала ей своё имя вместо жизни моего сына, – её голос приятный и ласковый, словно яблоки в тёплых солнечных лучах. Должно быть, в тот день она была среди толпы. Она указала изящной, тонкой рукой на ведро. – Мой долг уплачен.

Она скрылась за той же дверью, откуда пришла, и я могла поклясться, что ощутила витающий следом за ней аромат печеных каштанов на потрескивающем огне.

Только когда дверь за ней закрылась, я поняла, что мне следовало поблагодарить её, и только взглянув в ведро, я поняла, что прятала левую руку за спиной.

Я опустилась на колени рядом с ведром и опустила пальцы в воду. Они были чистыми.

Я вздрогнула, позволив себе на мгновение сесть на пол, прежде чем выплеснуть часть воды на пол и увидеть, как исчезает грязь.

***

К разочарованию охранников, я справилась с их невыполнимым поручением. Но на следующий день они снова гаденько улыбались, толкнув меня в огромную, тёмную спальню, освещённую всего несколькими свечами, и указав на затерявшийся в тенях камин.

– Слуга рассыпал чечевицу в пепел, – прокряхтел один из охранников, бросив мне деревянное ведёрко. – Уберись, пока не вернулся владелец комнаты, или он кусками сдерёт с тебя кожу.

Дверь захлопнулась, щёлкнул замок, я осталась одна.

Выбирать чечевицу среди пепла и углей – нелепо, бесполезно и…

Я подошла к тёмному камину и поёжилась.

Невозможно.

Я окинула взглядом спальню. Ни окон, ни дверей, за исключением той, в которую меня только что втолкнули. Огромная кровать аккуратно застлана, а чёрные простыни из… из шелка. Помимо базовой мебели в комнате ничего больше не было; ни брошенной одежды, ни книг, ни оружия. Будто владелец комнаты здесь и не спал никогда. Я опустилась на колени у камина и выровняла дыхание.

У меня острое зрение – напоминала себе я. Я могу заметить скрывающихся в зарослях кроликов и выследить большинство животных, желающих остаться незамеченными. Разглядеть чечевицу не может быть такой уж большой проблемой. Вздохнув, я подобралась ближе к камину и приступила к заданию.

***

Я ошибалась.

Спустя два часа мои глаза ныли и горели, и хоть я тщательно перебрала каждый дюйм этого камина, там постоянно находилась ещё чечевица – снова и снова, которую я каким-то образом проглядела. Охранники не сказали, когда должен вернуться владелец комнаты, и потому тиканье часов на каминной полке звучало похоронным колоколом, а от каждого шороха за дверью я хваталась за железную кочергу, приставленную к стене рядом с камином. Амаранта ни разу не упоминала ничего о том, что я не могу отбиваться – никогда не уточняла, что мне нельзя защищаться. По крайней мере, без боя я не сдамся.

Я снова и снова копалась в пепле. Руки испачкались – полностью черные, одежда покрылась сажей. Там определённо больше ничего нет: определённо…

Щёлкнул замок, я схватила кочергу и подорвалась на ноги, обернувшись и спрятав импровизированное оружие за спиной.

Тьма заполнила комнату, притушив свечи лёгким порывом морозного воздуха. Я крепче вцепилась в кочергу и сильнее вжалась в камни облицовки камина, как раз когда тьма уплотнилась на кровати и обрела знакомые формы.

– Как удивительно тебя здесь видеть, Фейра, милая, – Рисанд растянулся на постели и подпер голову рукой. – Мне стоит знать, зачем ты копаешься в моём камине?

Я слегка согнула колени, приготовившись бежать, уклоняться, сделать что угодно, лишь бы добраться до двери, которая казалась очень, очень далеко.

– Мне сказали выбрать чечевицу из пепла, иначе ты сдерёшься с меня кожу.

– И они правы, – кошачья улыбка.

– За эту идею мне тебя следует поблагодарить? – прошипела я. Ему не позволено меня убивать, не на время моей сделки с Амарантой, но… существуют и другие способы навредить.

– О нет, – протянул он. – О нашей маленькой сделке пока никто не знает – и ты делаешь всё, чтобы сохранить её в тайне. Стыд немного заедает, да?

Я стиснула зубы и указала одной рукой на камин, второй всё ещё пряча за спиной кочергу.

– Достаточно чисто для тебя?

– Начнём с того, откуда вообще в моём камине взялась чечевица?

Я в открытую уставилась на него.

– Полагаю, домашняя работа одной из твоих любовниц.

– Хм, – он изучал свои ногти. – Видимо, она или её подельники решили, что я найду, как с тобой развлечься.

Во рту пересохло.

– Или это проверка для тебя, – удалось мне сказать. – Ты говорил, что во время первого испытания поставил на меня. Кажется, она этому не очень обрадовалась.

– И какие у Амаранты могут быть основания проверять меня?

Я не отводила глаз от этого фиолетового взгляда. Шлюха Амаранты – как однажды назвал его Люсьен.

– Ты солгал ей. Насчет Клэр. Ты прекрасно знал, как я выгляжу.

Плавным движением Рисанд сел и оперся руками на бёдра. Столько грации в такой могущественной форме. «Я устраивал резню на поле боя ещё до твоего рождения» – сказал он Люсьену. Я в этом не сомневалась.

– У Амаранты свои игры, – просто ответил он. – А у меня свои. Тут довольно быстро становится скучно, когда остаёшься здесь день за днём.

– Она выпустила тебя в Огненную Ночь. И каким-то образом ты отсюда выбрался, когда оставил ту голову в саду.

– Она попросила меня оставить в саду ту голову. А что касается Огненной Ночи… – он окинул меня взглядом сверху донизу. – У меня были свои причины быть там. И не думай, Фейра, что мне это обошлось за так, – он снова улыбнулся, но в глазах улыбка не отразилась. – Ты собираешься оставить в покое эту кочергу, или мне стоит ожидать скорого нападения?

Я проглотила проклятья и перестала прятать кочергу – но не опустила.

– Попытка храбрая, но бесполезная, – сказал он. Верно – чертовски верно, ведь ему не пришлось даже убрать руки из карманов, чтобы удерживать разум Люсьена.

– Как получилось, что у тебя осталась такая сила, в то время как у других её нет? Я думала, она забрала все ваши способности.

Он приподнял ухоженную, тёмную бровь.

– О, она забрала моё могущество. А это… – когти легко коснулись моего разума. Я отшатнулась назад и врезалась в камин. Влияние на разум испарилось. – Это всего лишь остатки. Крохи, с которыми мне осталось играть. У твоего Тамлина грубая сила и смена формы; в моём арсенале ассортимент гораздо более смертоноснее.

Я знала, он не блефует – не после того как я ощутила его когти в своем разуме.

– Значит, ты не можешь менять форму? Это не какая-то общая особенность Высших Лордов?

– О, так могут все Высшие Лорды. У каждого из нас под кожей скрывается зверь и рычит, желая вырваться. Тогда как твой Тамлин выбирает мех, я предпочитаю крылья и когти – они гораздо интересней.

Вниз по спине скользнул холодок.

– Ты можешь обратиться сейчас? Или эту силу она тоже забрала?

– Столько вопросов от маленькой смертной.

Но парящая вокруг него тьма закружилась, изгибаясь, и уплотнилась, когда он поднялся на ноги. Я моргнула, и всё уже прекратилось.

Я подняла железную кочергу, немножко.

– Не полное изменение, как видишь, – Рисанд щёлкнул острыми как лезвия чёрными когтями, заменившими ему пальцы. Ниже колен его полностью охватила тьма – но сквозь неё вместо ног тоже сверкали когти. – Мне не особо нравится всецело уступать моей первородной стороне.

Действительно, это всё ещё был Рисанд, его сильное мужское тело, но за его спиной были массивные перепончатые чёрные крылья – как у летучей мыши, как у Аттора. Он аккуратно сложил их, но над его широкими плечами каждое крыло венчал острый коготь. Ужасающе, ошеломляюще – лицо тысяч кошмаров и грез. Глядя как при свечах сияют его крылья, как подсвечены вены и как сияние теряется в его когтях, во мне проснулась часть, снова ставшая бесполезной.

Рисанд размял шею, и всё исчезло в один миг – крылья, когти, осталось только тело мужчины – хорошо одетого и невозмутимого.

– Ни одной попытки лести?

Я сделала большую, огромную ошибку, отдав ему свою жизнь.

Но я ответила:

– У тебя и без того достаточно самомнения. Сомневаюсь, что лесть маленькой смертной имеет для тебя значение.

Он низко рассмеялся, и его смех скользнул вдоль моих костей, согрел кровь.

– Не могу определиться – считать мне тебя очаровательной или крайне глупой за такую дерзость с Высшим Лордом.

Кажется, только рядом с ним у меня не было неприятностей из-за длинного языка. И потому я рискнула спросить:

– Ты знаешь ответ на загадку?

Он скрестил руки.

– Жульничаешь, да?

– Она не уточняла, что я не могу просить о помощи.

– Да, но после того как ты обыграла её, она приказала нам не помогать тебе.

Я ждала. Но он покачал головой.

– Даже если бы я хотел тебе помочь, я бы не смог. Она отдаёт приказы – мы им подчиняемся, – он убрал пылинку со своей чёрной рубашки. – Хорошо, что я ей нравлюсь, не так ли?

Я открыла рот, чтобы уговорить его – умолять его. Если на кону мгновенное освобождение…

– Не трать воздух, – сказал он. – Я не могу сказать тебе – никто здесь не может. Если она прикажет нам не дышать, мы будем обязаны подчиниться, – он нахмурился, глядя на меня, и щёлкнул пальцами. Сажа, грязь и пепел исчезли с моей кожи, я стала такой чистой, будто только что вышла из ванной. – Вот. Подарок – за храбрость хотя бы спросить.

Я бросила на него внимательный взгляд, но он жестом указал на камин.

Там было чисто – а ведёрко полным чечевицы. Дверь сама собой распахнулась, явив охранников, заперших меня здесь. Рисанд лениво махнул им рукой.

– Она выполнила задание. Уведите её обратно.

Они схватили меня, но он оскалил зубы в улыбке, в которой не было ничего кроме дружелюбия – и они остановились.

– Больше никаких хозяйственных дел, никаких заданий, – его голос был чувственной лаской. Жёлтые глаза охранников остекленели и задурманились, их острые зубы заблестели, когда их челюсти расслабились. – Остальным тоже передайте. Держитесь подальше от её камеры и не прикасайтесь к ней. Ослушаетесь – будете резать себя собственными ножами. Уяснили?

Поражённые, оцепеневшие кивки, затем они моргнули и выпрямились. Я скрывала дрожь. Чары, контроль разума – что бы он только что ни сделал, это подействовало. Они кивками позвали меня – но не посмели дотронуться.

Рисанд улыбнулся мне.

– Всегда пожалуйста, – мурлыкнул он, когда я уходила.

Глава 39

С того момента каждое утро и вечер в моей темнице появлялась свежая, горячая пища. Я набрасывалась на неё с жадностью, но всё равно проклинала Рисанда. Сидя в камере мне не оставалось ничего, кроме как ломать голову над загадкой Амаранты – обычно всё заканчивалось дикой головной болью. Я повторяла её снова, и снова, и снова, но безрезультатно.

Шли дни, и я не видела ни Люсьена, ни Тамлина, как и Рисанд больше не приходил насмехаться надо мной. Я была одна – совершенно одна, запертая в тишине – правда, крики в подземельях не смолкали ни днём, ни ночью. Когда вопли становились совсем невыносимыми и я никак не могла от них абстрагироваться, я смотрела на вытатуированный на ладони глаз. Интересно, он сделал это, чтобы невзначай напомнить мне о Юриане? Как жестокая, мелочная пощечина, указывающая на то, что, возможно, я уже почти принадлежу ему так же, как древний воин теперь во власти Амаранты.

Каждый раз в такие моменты я говорила несколько слов, обращённых к татуировке – а затем проклинала себя за глупость. Или кляла Рисанда. Но я могу поклясться, что когда однажды ночью я задремала – глаз моргнул.

Если я правильно подсчитала расписание приёмов пищи, примерно через четыре дня после встречи с Рисандом в его комнате, в мою клетку заглянули две девушки из Высших Фэ.

Они прошли сквозь трещины осколками тьмы точно так же, как Рисанд. Но в отличие от него, принявшего твёрдую материальную форму, эти фэйри остались плотными тенями, их черты едва ли можно было разглядеть, за исключением их воздушных, струящихся, словно паутина, платьев. Приблизившись ко мне, они не проронили ни слова. Я не противилась им – у меня не было ничего, чтобы защититься или напасть, как и не было путей к бегству. Их руки, сомкнувшиеся на моих предплечьях, оказались холодными, но твёрдыми – как если бы укрывающие их тени были второй кожей.

Их наверняка прислал Рисанд – возможно, кто-то из прислуги его Ночного Двора. Должно быть, они немые – они хранили молчание, теснее прижавшись ко мне и шагнув – физически шагнув – сквозь запертую дверь так, будто её не существует. Как если бы я тоже стала тенью. Когда мы двинулись дальше по полным криков подземельям, от мерзкого ощущения ползающих по спине и рукам пауков у меня подгибались колени. Никто из охранников нас не останавливал – они даже не смотрели в нашу сторону. Значит, на нас чары; и для чужих глаз мы мерцающие тени и ничего больше.

Фэйри вели меня пыльными лестницами и давно позабытыми коридорами, пока не завели в неприметную комнату, где раздели догола, тщательно вымыли, а затем – к моему ужасу – начали разрисовывать моё тело.

Кисточки были нестерпимо холодными и щекотными, я попыталась пошевелиться и призрачные фэйри крепче в меня вцепились. Всё стало ещё хуже, когда они приступили к разрисовыванию более интимных частей тела, и было невероятно трудно сдерживаться и не двинуть одну из них по лицу. Они не объясняли, зачем они это делают – ни одной подсказки, по которой можно было бы угадать – не новая ли эта пытка от Амаранты. Даже если я сбегу, бежать мне некуда – так я только усугублю положение Тамлина ещё больше. И потому я прекратила требовать ответов, прекратила сопротивляться и позволила им закончить начатое.

Вверх от шеи я выглядела по-королевски: черты лица подчеркивались косметикой – помада на губах, на веках мазки золотистой пыльцы, подведённые сурьмой глаза – а мои волосы аккуратно уложили вокруг небольшой золотой диадемы, инкрустированной лазуритом. Но вниз от шеи я будто игрушка языческих богов. Фэйри продолжили рисунок от татуировки на моей руке, а едва чёрно-синяя краска подсохла, они одели на меня тонкое, почти прозрачное белое платье.

Если это вообще можно назвать платьем. Лишь две длинных полосы тонкой как паутинка ткани, по ширине ровно прикрывающие грудь и не более, и на плечах прихваченные золотыми брошами. Вниз два отрезка ткани спускались к инкрустированному драгоценностями поясу, низко сидящему на бёдрах, и соединялись в один, между ног ниспадающий до пола. Ткань едва прикрывала меня, а по холодящему кожу воздуху я поняла, что моя спина практически полностью открыта.

Ласковых касаний ледяного ветра к обнажённой коже оказалось достаточно, чтобы разжечь мою ярость. Две Высшие Фэ игнорировали мои требования переодеться во что-то другое, их невыносимые лица-тени были скрыты от меня, но они крепко ухватили меня за руки, когда я попыталась сорвать с себя платье.

– Я бы не советовал, – глубокий, весёлый голос со стороны дверей. Рисанд прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Я должна была догадаться, что это его рук дело, должна была догадаться по совпадающим с татуировкой узорам по всему телу.

– Наша сделка ещё не действует, – огрызнулась я.

Инстинкты, говорившие мне вести себя тихо и не нарываться рядом с Тэмом и Люсьеном, катились к чёрту в присутствии Рисанда.

– Ага, но мне нужна спутница на праздник, – в его фиолетовых глазах сверкали звёзды. – И когда я подумал о тебе, свернувшейся в той клетке, в одиночестве…

Он махнул рукой и слуги-фэйри исчезли сквозь дверь за ним. Я вздрогнула, когда они прошли сквозь дерево – несомненно, это общая особенность всех обитателей Ночного Двора – а Рисанд усмехнулся.

– Ты выглядишь именно так как я и ожидал.

Из глубин памяти всплыли похожие слова, которые однажды прошептал мне Тамлин.

– Это так необходимо? – я указала на рисунки и одежду.

– Разумеется, – невозмутимо ответил он. – Как иначе я узнаю, если кто-то тебя коснётся?

Он подошёл, и я напряглась, когда он размазал рисунок, проведя пальцем по моему плечу. Стоило ему только убрать палец с моей кожи, как рисунок восстановился, вернувшись к первоначальному виду.

– Ни платье, ни твои движения рисунка не испортят, – его лицо приблизилось к моему. Его зубы слишком близко к моему горлу. – И я точно запомню, где были мои руки. Но если тебя коснётся кто-то другой – скажем, некий Высший Лорд, неравнодушный к весенней поре – я узнаю, – он щёлкнул меня по носу. – И, Фейра, – добавил он – его голос упал до ласкающего шепота. – Мне не нравится, когда трогают мою собственность.

В животе свернулся колючий лёд. Он потребовал меня на неделю каждый месяц. Похоже, он считает, что владение мной распространяется и на всю мою оставшуюся жизнь тоже.

– Пойдём, – жестом поманил Рисанд. – Мы уже опаздываем.

***

Мы шли по коридорам. С каждым шагом звуки веселья становились громче, а моё лицо пылало, пока я молча убивалась из-за слишком тонкой ткани платья. Сквозь неё моя грудь будет видна всем, рисунки практически ничего не оставляли воображению и от ледяного воздуха в пещерах по коже пробежались мурашки. Ноги, бока, большая часть живота – всё было открыто за исключением двух прозрачных отрезков ткани. Мне пришлось стиснуть челюсти, чтобы не стучать зубами. Мои босые ноги почти околели, и я надеялась что там, куда мы направляемся, будет много огня.

Дикая, эксцентричная музыка доносилась сквозь двустворчатые каменные двери, которые я сразу узнала. Тронный зал. Нет. Нет, где угодно, но только не здесь.

Когда мы зашли в зал, фэйри и Высшие Фэ уставились на нас. Одни кланялись Рисанду, другие откровенно пялились. Около дверей я заметила нескольких старших братьев Люсьена. В их улыбках не было ничего кроме лисьего коварства.

Рисанд не прикасался ко мне, но шёл достаточно близко, чтобы было очевидно, что я с ним – что я принадлежу ему. Я бы не удивилась, если бы он нацепил на меня ошейник с поводком. Возможно, в какой-то мере так и есть, теперь, когда я связана с ним, когда наша сделка отмечена на моём теле.

Шипение змеиных шепотков перекрыло крики празднования, и даже музыка стихла, когда толпа расступилась, образовав для нас прямую дорожку к возвышению Амаранты. Я высоко подняла голову, вес короны впивался в мой череп.

Я прошла её первое испытание. Я выполнила все её черные работы по хозяйству. Я имею полное право идти с высоко поднятой головой.

Тамлин сидел рядом с ней на том же троне, в своей обыкновенной одежде, абсолютно безоружен. Рисанд говорил, что хочет рассказать ему в подходящий момент, что он хочет задеть Тамлина, рассказав о том, какую сделку я заключила. Ублюдок. Каверзный, больной ублюдок.

– Весёлой Середины Лета, – пожелал Рисанд, поклонившись Амаранте.

На ней было богатое платье из лаванды и пурпурных орхидей – на удивление скромное. Я выглядела дикаркой в сравнении с её холеной красотой.

– И что ты сделал с моей пленницей? – она улыбнулась одними губами, в глазах веселья не отразилось.

Лицо Тамлина окаменело – он весь окаменел, только побелели костяшки его вцепившихся в подлокотники трона рук. Когтей не было. По крайней мере, он в состоянии удержать свой гнев в узде.

Какую же глупость я натворила, связав себя с Рисандом. С Рисандом, под чьей прекрасной и безупречной внешностью скрываются крылья и когти; с Рисандом, способным разрушать чужие разумы. «Я сделала это для тебя» – хотелось мне закричать.

– Мы заключили сделку, – сказал Рисанд. Я вздрогнула, когда он убрал прядь волос с моего лица. Он провёл пальцами по моей щеке – ласково погладил. Он заговорил, обратившись к Тамлину, и тронный зал утонул в тишине. – Одна неделя со мной в Ночном Дворе каждый месяц в обмен на исцеление после её первого испытания, – он поднял мою левую руку, демонстрируя татуировку, чернила которой блестели не так заметно, как краска на моём теле. – До конца её жизни, – просто добавил он, но теперь его взгляд был обращён к Амаранте.

Королева Фэйри немного выпрямилась – казалось, даже глаз Юриана смотрит на меня, на Рисанда. До конца моей жизни – он произнёс это так, будто у меня будет очень, очень долгая жизнь.

Он считает, что я справлюсь с её испытаниями.

Я пристально всмотрелась в его профиль, в изящный нос и чувственные губы. Игры – Рисанд обожает играть в игры, и, похоже, теперь я стала ключевым игроком в одной из его партий.

– Наслаждайтесь моим праздником, – единственное, что ответила Амаранта, вертя в пальцах косточку на своём ожерелье.

Свободный, Рисанд положил руку мне на спину, уводя прочь, уводя от Тамлина, всё ещё вцепившегося в трон.

Толпа держалась на приличном расстоянии от нас, а я не могла обращать на них слишком много внимания из страха, что могу случайно наткнуться взглядом на Тамлина, или замечу Люсьена – и промелькнувшее на его лице выражение, когда он увидит меня.

Я высоко держала голову. Я не позволю никому заметить эту слабость – не позволю им узнать, как меня убивает то, насколько открытая на мне одежда, то, как каждый дюйм моей кожи разрисован символами Рисанда, и то, какой униженной Тамлину приходится меня видеть.

Рисанд остановился у стола, заставленного изысканными блюдами. Крутившиеся рядом Высшие Фэ быстро испарились. Если здесь и присутствовали другие представители Ночного Двора, то они не источали пульсирующую тьму так, как это делали Рисанд и его прислуга; или не решались к нему подойти. Музыка играла достаточно громко, чтобы догадаться, что где-то в зале в разгаре танцы.

– Вино? – Рисанд предложил мне бокал.

Первое правило Элис. Я отрицательно покачала головой.

Он улыбнулся, снова предлагая бокал.

– Выпей. Тебе это необходимо.

Выпей – эхом отозвался мой разум, а мои пальцы потянулись к бокалу. Нет. Нет, Элис говорила не пить здесь вино – вино, которое отличается от того веселящего, освобождающего вина на праздновании солнцестояния.

– Нет, – сказала я и несколько фэйри, наблюдающих за нами с безопасного расстояния, захихикали.

– Выпей, – повторил он, и мои пальцы предательски ухватились за бокал.

***

Я проснулась в своей темнице, всё так же одетая в эту комбинацию носовых платков, которую он назвал платьем. Мир перед глазами так безумно кружился, что я едва успела добраться до угла прежде, чем меня вырвало. Ещё раз. И ещё. Полностью опустошив желудок, я поползла в противоположный угол камеры и там рухнула.

Поспать мне удавалось только урывками, мир сходил с ума и не прекращал яростно плясать. Меня будто привязали к прялке и раскручивали, раскручивали, раскручивали…

Стоит ли говорить, что большую часть того дня я чувствовала себя отвратно?

Я как раз прекратила ковыряться в горячем ужине, появившемся немногим ранее, когда скрипнула дверь и возникла золотая лисья маска – вместе с сузившимся металлическим глазом.

– Дерьмо, – выругался Люсьен. – Да здесь просто дубак.

Так и есть, но меня слишком тошнило, чтобы обращать внимание ещё и на холод. Держать голову прямо было огромным усилием, не говоря уже о том, чтобы не вырвать еду. Он расстегнул свой плащ и накинул мне его на плечи. Меня окутало тяжёлым теплом.

– Только посмотри на это, – он разглядывал краску на мне. К счастью, она была не тронута, не считая размазавшихся рисунков на талии. – Ублюдок.

– Что произошло? – спросила я, хоть и не была уверена, что действительно хочу знать ответ. В моей памяти было одно сплошное пятно дикой музыки.

Люсьен отвертелся.

– Не думаю, что ты хочешь узнать.

Я рассматривала несколько размазанных пятен на талии, которые выглядели так, будто меня держали чьи-то руки.

– Кто это был? – выпалила я, взглядом обрисовывая края смазанного рисунка.

– А ты как думаешь?

Сердце сжалось и я уставилась в пол.

– А… а Тамлин это видел?

Люсьен кивнул.

– Рис только так и делал, чтобы позлить его.

– У него получилось? – я всё ещё не могла смотреть в глаза Люсьену. Я знала, что, по крайней мере, прикосновениям к талии я не сопротивлялась. Краска достаточно мне рассказала.

– Нет, – мрачно улыбнулся Люсьен.

– Что… что я делала всё то время? – вот тебе и предупреждения Элис.

Люсьен резко выдохнул, провёл рукой по рыжим волосам.

– Большую часть ночи ты танцевала для него. А когда не танцевала, то сидела у него на коленях.

– Какого рода танцы? – с трудом выговорила я.

– Не из тех, что вы с Тамлином танцевали на Солнцестоянии, – ответил Люсьен, и моё лицо вспыхнуло.

Из густого тумана воспоминаний о прошедшей ночи, я вспомнила близость одной пары фиолетовых глаз – глаз, сверкавших проказливым озорством, когда они смотрели на меня.

– Перед всеми?

– Да, – ответил Люсьен – его тон смягчился в сравнении с тем, как он говорил со мной до этого.

Я замерла. Мне не нужна его жалость. Он вздохнул и схватил меня за левую руку, изучая татуировку.

– Чем ты думала? Ты разве не понимала, что я приду так скоро, как только смогу?

Я отдёрнула руку.

– Я умирала! У меня была лихорадка – я едва держалась в сознании! Откуда мне было знать, что ты придёшь? Что ты хотя бы понимаешь, как быстро люди могут умереть от подобных вещей? Ты сказал мне, что сомневался в случае с нагами.

– Я поклялся Тамлину…

– У меня не было другого выбора! Думаешь, что после всего, что ты мне наговорил в поместье, я буду тебе доверять?

– На твоём испытании я рисковал головой. Этого было не достаточно? – его металлический глаз тихо зажужжал. – Ты отдала за меня своё имя – после всего, что я тебе наговорил и сделал, ты всё равно назвала своё имя. До тебя разве не дошло, что после этого я тебе помогу? С клятвой или без.