Текст книги "Святой грешник"
Автор книги: Сандра Частейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Нико окинул восхищенным взглядом ее стройную фигурку. Его одежда ничуть не портила ее и отнюдь не лишала очарования. Но все же Нико подумал, что она создана для элегантных вечерних платьев из черного шелка со сверкающими украшениями и для приемов в дорогих особняках, а не для скромной работы библиотекаря и полинявших футболок.
– Не смотри на меня так, – тихо попросила она, опуская глаза.
Оказывается, Нико уже давно сидел, уставившись на нее.
– Прости, я совсем не хотел смущать тебя. Расскажи мне, от чего или от кого ты скрываешься?
Она растерянно посмотрела на него, и в ее глазах промелькнуло недоумение.
– Если бы я знала… помнила, я бы сказала тебе. – Она покачала головой. – Но я не помню. Нико, я очень устала, давай уйдем отсюда, – взмолилась она.
Карен заметно побледнела, черты ее лица заострились. Нико пожалел, что напомнил ей о прошлом: она была еще слишком слаба для подобных переживаний.
– Конечно, как ты хочешь. – Нико поднялся, вынул из кармана пару банкнот и оставил их на столе. Затем поднял девушку на руки и понес к машине. Карен не сопротивлялась: она почти заснула.
Магазины и завтрак отняли немало времени. Поэтому к причалу они подъехали только поздно утром. К немалому удивлению Нико, причал выглядел пустым и заброшенным. Катера Жиля нигде не было видно.
Начался настоящий снегопад, то и дело налетали порывы ветра. Стекла все были залеплены снегом, и Нико с трудом вел машину. Казалось, что все покинули это место – таким заброшенным оно выглядело, ни людей, ни машин. Только какой-то одинокий грузовичок прикорнул к зданию, словно пытаясь согреться.
Нико вышел из машины и решил зайти в контору. Постучал у дверей, но никто ему не ответил. Пару раз он обошел вокруг здания в надежде, что отыщется владелец. Миш говорил ему, что Жиль передал причал своему сыну, но того нигде не было видно.
Ни в самом здании, ни в его окрестностях Нико не нашел ни единого человека. Может быть, причал закрывают на зиму? Тогда возникает проблема: где взять катер? Конечно, можно попытаться найти какой-нибудь другой причал – севернее, но Нико не хотелось рисковать. Цыгане никому не рассказывают о своих делах, а незнакомый человек может сболтнуть лишнее.
Раньше катер Жиля стоял в сарае на задворках доков. Может быть, он и сейчас там? Нико подбежал к сараю, глухо топая ногами по дощатому настилу пирса, и заглянул внутрь. Катер был там и, к счастью, в хорошем состоянии. На нем была даже небольшая каюта – там Карен сможет укрыться от брызг и ледяного ветра.
Нико немного смущало то, что ему придется взять катер без разрешения владельца. Но потом он подумал, что Жиль и его сын ему не чужие. Он обязательно им все объяснит, когда сможет. Отбросив сомнения, Нико сбил замок. Проверив запас горючего, он облегченно вздохнул: им должно хватить. После нескольких хлопков двигатель завелся.
Можно идти за Карен.
Нико подвел «Бронко» прямо к зданию и припарковался за грузовиком. Снег скоро должен запорошить следы шин. Конечно, при желании их все же можно будет разглядеть, но он сделал все что мог, сбивая преследователя с толку, а в остальном лучше положиться на удачу.
То и дело поглядывая то на часы, то на небо, он быстро перенес их небогатый скарб на катер. Обычно Нико сначала все тщательно обдумывал, взвешивал все «за» и «против», предпочитая действовать методично и обстоятельно; тише едешь – дальше будешь. Но сейчас чувство опасности подстегивало его.
У него оставалось еще одно дело – связаться с Маком. Как ни странно, телефонный аппарат в будке неподалеку был исправен.
– Мы на месте, – уведомил он Мака. – Ну, почти что на месте… Ты догадался, где мы находимся?
– Кажется, да.
– Удалось что-нибудь узнать про этого репортера?
– В одном я уверен: репортер из Миннесоты действительно существует. И он решил во что бы то ни стало засадить поджигателя за решетку. А без свидетельских показаний Карен тому удастся избежать правосудия.
– Выяснил, почему она скрывается?
– Нет, это абсолютно непонятно. Она пользовалась всеобщим уважением и доверием, всегда была образцом для своих учеников. Слегка застенчива и робка, но, когда надо, умела проявить характер. Кстати, как у нее дела?
– Физически – истощена и крайне слаба. Эмоционально – потеряна, испугана и слишком доверчива.
– На то ты и доктор! Исцели ее недуги.
– Не знаю, что и ответить, Мак. Она ведь не клетка, которую я привык изучать под микроскопом. Карен Миллер – человек, более того – женщина. Если честно, это-то меня и пугает.
– Ты ее ангел-хранитель, Нико. Помни об этом, и все будет в порядке. Но Нико вовсе не ощущал себя ангелом с крылышками, нимбом и всем остальным. Ангелы чисты в помыслах и деяниях, а о себе он этого не мог сказать.
Нико повесил трубку. На холодном ветру он промерз до костей. Все, пора ехать на остров. Поколебавшись, он быстрым шагом направился к «Бронко». Однажды, шесть лет назад, он уже стоял перед выбором – спокойные обдуманные действия или неординарное решение. Он выбрал первое и проиграл. Мак прав: сейчас не время причитать, надо действовать.
Он открыл дверцу и подхватил легкую Карен на руки. Она дремала, закутавшись в его свитер и куртку, и от нее исходил легкий запах мыла и геля для душа.
Она открыла глаза.
– Мы уже на месте?
– Нет еще, нам надо пересечь реку.
– Ты что, Моисей?
Он растерялся.
– Моисей?
Карен улыбнулась.
– Он разделил Красное море. Или ты ходишь по воде, как Иисус Христос?
Обняв Нико за шею, она прижалась к его груди.
«Почему она доверяет мне? – думал он. – Она ведь знает, что в прошлом нас ничто не связывало, догадывается, что я лгал ей, придумывая историю любви. Может, ей так проще – верить в то, что все это – правда».
Держа ее в объятиях, он вспоминал выдуманные им же самим сцены. Они действительно выглядели правдоподобно. Сейчас Нико казалось, что все это было на самом деле. Он хотел ее так, как если бы они и вправду были любовниками.
– Мы поедем на катере, – произнес он, подходя к докам.
В ветхом сарае было немного теплее. Ветер и снег не проникали сюда. Нико спустился по ступенькам в крохотную каюту катера. Там он опустил Карен на мягкое сиденье с откидной спинкой и накрыл ее одеялом.
– Возможно, тебе будет холодно, но, по крайней мере, ты будешь защищена от непогоды. На реке штормит, но ты не волнуйся: когда-то я был неплохим моряком.
– Я не волнуюсь, – сказала она и закрыла глаза.
Зато Нико беспокоился за двоих. Первый и последний раз он плавал на катере в десятилетнем возрасте, когда целое лето проработал у рыбака в Батон Руж. Но это было очень давно, и Нико далеко не так был уверен в своих силах, как говорил.
Через пару минут мотор завелся, и катер рванул вперед.
В следующие мгновения они уже мчались вверх по реке. Тщетно Нико всматривался вдаль, пытаясь разглядеть очертания острова. Обычно днем он был прекрасно виден даже с причала, но сейчас густая пелена снега скрывала Слэйд-Айленд. Что ж, придется положиться на удачу.
Теперь ветер дул ему в спину, и снег больше не залеплял лицо. Это сильно облегчало задачу. Река по сравнению с заливом была намного шире, течение замедлилось, держать руль стало гораздо легче. Катер быстро двигался вперед, разрезая носом волны. Нико не ожидал, что все сложится так удачно.
Через несколько минут впереди показалась земля. Слэйд-Айленд. На краю холмистого берега виднелась покосившаяся хижина, которой предстояло стать их убежищем. Убогое строение, запорошенное снегом, окружали угловатые деревья. Их черные стволы и ветви, казалось, таили в себе угрозу. Да и весь остров выглядел мрачным и неприветливым. Невольно Нико вспомнил тот летний день, когда был здесь последний раз.
Сестра встретила его у причала, и они вместе выпили кофе с пончиками. Она была так молода, неопытна и беззащитна, а он не смог защитить ее. Человек, который должен был стать ее мужем, совсем не походил на очаровательного принца, о котором мечтает любая девушка.
Нико тогда сразу почувствовал: что-то не так. Когда сестра позвонила ему и попросила приехать, она была напугана до смерти, теперь же девчушка была сдержанна и бесстрастна. Она твердо решила выйти замуж за преемника отцовской власти. Нико умолял ее одуматься, но она стояла на своем. Церемония бракосочетания должна была состояться следующим утром. Изменить дальнейшее было не в его силах. Нико понимал, что, выходя замуж за нелюбимого человека, сестра приносит себя в жертву ради табора. И ради него.
С тех пор он ни разу не был на острове.
Некоторое время Нико боролся с волнами, которые кидали катер из стороны в сторону. Приближаясь к острову, ему еле удалось повернуть катер вправо: шторм то и дело кренил судно на левый борт.
Нико опасался, что Карен замутит от подобной качки, но оторваться от штурвала не мог. И только увидев впереди причал, Нико с облегчением вздохнул. Они были почти на месте, оставалось только пришвартоваться.
Это-то и оказалось самым сложным. Волны с огромной скоростью несли катер прямо на причал. Нико дал задний ход, делая отчаянные попытки замедлить движение. Это спасло их, но все же катер с такой силой врезался в дощатый настил, что во все стороны полетели щепки. Нико с трудом перевел дух и отер пот, ручьями струившийся со лба, несмотря на холод. – Что произошло? – выглянула из каюты Карен с расширенными от ужаса глазами.
Нико заглушил мотор.
– Ничего страшного, принцесса. Просто мы приплыли чуть быстрее, чем я рассчитывал. Но в конце концов мы на острове, как я и обещал, а это самое главное.
– Слэйд-Айленд, – прошептала она, шагнув вперед. – Где же твой белый скакун?
Тут она пошатнулась.
6
Слэйд-Айленд
Нико подхватил падающую Карен, держа ее на руках, сошел на причал. Она не потеряла сознания, просто у нее не осталось сил на то, чтобы бороться с усталостью.
Было около полудня, но от усилившегося снегопада начинало темнеть. Нико никак не мог решить, оставить ли Карен на катере или взять с собой к хижине.
– А до дома далеко? – спросила она слабым голосом, почувствовав его замешательство.
– Далековато. Сама ты не дойдешь. Если я оставлю тебя здесь, ты превратишься в ледышку к тому времени, как я вернусь. А в хижине есть камин, да и дрова, я думаю, найдутся. Я пойду туда, – принял он решение.
– Возьми меня с собой.
– Сможешь постоять секунду, пока я укутаю тебя одеялом?
– Попытаюсь. Я прислонюсь к столбу.
Нико торопливо обернул одеяло вокруг ее плеч, проверил, хорошо ли привязан катер, снова поднял Карен на руки и зашагал по тропинке к хижине. Когда впереди показался покосившийся деревянный дом, Нико почувствовал смутную тоску. Детские впечатления навсегда врезались в его память.
Тряхнув головой, чтобы отогнать невеселые мысли о прошлом, он поднялся по ступенькам на крыльцо, опустил Карен и стал искать ключ. Не обнаружив его там, где всегда прятали раньше – за притолокой, Нико призадумался. Ветер крепчал, и они замерзнут, если вскоре не попадут внутрь.
Выход оставался один – вышибать дверь. Нико отошел на пару шагов и с силой толкнул дверь плечом. Замок соскочил, и он оказался в холодной темной прихожей.
– Насколько я помню, – сказал Нико, – камин здесь в комнате напротив.
Он не ошибся.
Последние обитатели избушки оставили дрова и щепки для растопки. Сухое дерево занялось быстро, и через несколько минут в камине весело потрескивал огонь, распространяя по комнате блаженное тепло. Отогрев руки, Нико огляделся. Все вещи были покрыты тонким слоем пыли, видимо, здесь уже давно никто не жил.
– Побудешь немного одна, пока я схожу к катеру за вещами? – обратился он к спутнице.
Его вопрос остался без ответа: устроившись в кресле, Карен спала.
Хижину построили еще до гражданской войны. Когда Нико был совсем мальчишкой, она уже была старой и развалившейся. Тогда она казалась ему древней крепостью, стоящей на седом гранитном утесе. С тех пор прошло много лет, и лачуга совсем покосилась.
Тяжелое свинцовое небо давило на землю. Нико приходилось почти бежать, пока еще можно было что-то разглядеть в быстро надвигающейся темноте.
Ему удалось перенести все вещи в три приема. Вернувшись в дом, Нико первым делом подбросил дров в очаг, потом зажег фонарик и пошел осматривать печь в подвале. Он был, как говорится, на все руки мастер, но механика была его слабым местом.
Провозившись часа два, он все-таки сумел включить водопровод, разжечь печь и привести в действие генератор, работающий на бензине. Нико устал, вымазался в грязи и хотел есть.
Да, он избавил Карен от преследователя. Но стоило ли тащить ее на занесенный снегом остров? Не слишком ли много он на себя взял, не пошел ли на поводу у своих собственных желаний?
Впрочем, теперь уже поздно об этом думать. Они на Слэйд-Айленде, и, как правильно заметил Мак, цель оправдывает средства. Теперь Нико должен довести начатое до конца.
Задумавшись, он прошел по дому и очутился в большой комнате. Внезапно ему показалось, что он не один в этом темном зале. Прошлое окружало его.
Нико был на острове последний раз во время сходки табора. Маленький оркестрик на крыльце наигрывал веселые мелодии. На берегу реки, недалеко от хижины, развели костры. В самом же доме собрались цыганские бароны, чтобы подвести итоги уходящего года и обсудить планы на будущее.
Отец, как обычно, пригласил Нико на ежегодный сбор, и он, как всегда, отказался: он оставил табор и бродячий образ жизни уже давно и не горел желанием к нему возвращаться. Но тут он узнал, что его малышку-сестру отдают замуж за человека вдвое старше ее, которого она даже не знала, и Нико поспешил на помощь к сестре.
Этот ублюдок Романо Шандор был вожаком. И он привык к тому, что все его приказы выполняются беспрекословно. Никто не смел ему перечить. Но на этот раз он зашел слишком далеко. Мальчишкой Нико старался полюбить своего отца, стремился оправдать его ожидания, стать таким, каким тот хотел его видеть. Он даже в какой-то мере оправдывал замужество сестры, считая, что отец заботится о благе табора. А потом он узнал о деньгах – десять тысяч долларов за малютку Карен. У Нико было тогда одно желание: убить его, убить человека, давшего ему жизнь, убить своего отца.
Отец продумал все до мелочей: либо он получит деньги, либо принудит Нико стать его преемником.
Нико так и не смог удержать сестру от свадьбы. Самоотверженная малышка Катрина Карен Шандор вышла замуж, как приказал ей отец.
А потом позвонил Мак и сообщил, что Карен после передозировки лекарств находится в коме. Мак звонил из своего санатория в Шангриле. Нико, не колеблясь ни минуты, поехал туда, но спасти свою сестру он не смог, как раньше не смог уберечь ее от замужества. Она умерла у него на руках, так и не приходя в сознание.
В этой темной пустой комнате Нико заново пережил все трагические события тех дней, свое отчаяние и ненависть к традициям, во имя которых в двадцатом веке женщин продавали за деньги. Воспоминания, загнанные им в самые дальние уголки сознания, вырвались наружу. В ушах у него стоял плач сестры. Дважды она нуждалась в его помощи, и он мог бы спасти ее, но судьба распорядилась иначе. Похоронив сестру, он вместе с ней похоронил и свое прошлое, навсегда отказавшись от цыганской жизни.
Воздух в доме постепенно нагревался. Осторожно, стараясь не потревожить Карен неловким движением, Нико взглянул на нее: она спала, на ее бледных щеках выступил легкий розовый румянец.
На втором этаже было еще слишком холодно, поэтому Нико решил, что они переночуют на полу возле камина. Потом он пошел на кухню и поставил греть воду для ванны. После того, как он помоется, надо будет позаботиться о еде.
Карен спала и видела сон, но на этот раз ей снился не красавец цыган, гарцующий на белом скакуне с серебряными бубенцами и алыми лентами в гриве. Во сне ее окружал лед, снег и ветер. Она вглядывалась в белую мглу, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но тщетно. Пыталась закричать и не могла.
Ей стало страшно.
Ее разбудил какой-то резкий громкий звук. Карен открыла глаза. Сперва она даже не поняла, где находится, но потом вспомнила больницу и цыгана из сна, который явился к ней во плоти.
Она огляделась по сторонам: большая комната с высоким потолком, заставленная креслами и стульями, запыленные лампы, задернутые шторы. И тишина, которую не нарушал ни один звук. Все это показалось ей неуютным и даже недружелюбным.
– Слэйд-Айленд, – прошептала она. Это место никак не ассоциировалось с тем образом, который создал Нико. Совсем не та картина предстала ее глазам, когда она сошла с лодки. Не было ни золотых песчаных пляжей, ни кристальной теплой воды, ни бронзового от загара любовника. Был только снег и холодный гранит, и Нико – человек, который привез ее сюда.
Ее цыган.
Нет, поправилась Карен, она не имеет права так думать о нем. Он не ее. Или?.. Где тот, кто в больнице не отходил от ее постели, кто целовал ее, умолял вернуться так, будто терял самое дорогое, что имел?
Внезапно она почувствовала его присутствие. Карен не видела Нико, но знала, что он стоит сзади.
– Проснулась? – спросил он.
– Да. – Она потянулась, выставив длинные ноги из-под пледа, которым Нико так заботливо укрыл ее. Увидев на своих ногах армейские ботинки, Карен рассмеялась – слишком уж неуклюжими они ей показались.
– Если бы я знал, что тебя могут рассмешить армейские ботинки, я бы обязательно принес пару тебе в больницу, – пошутил он.
– Откуда они у меня? – спросила Карен, разминая затекшие ноги. – С военного склада?
– Нет. Мы заезжали в «Кмарт», помнишь?
Карен нахмурилась. Она помнила, как Нико вез ее в кресле по больничным коридорам. Тогда на ней была голубая больничная сорочка. Откинув в сторону плед, она увидела, что теперь одета в свитер и брюки.
– Ты еще по дороге прихватил чьи-то тапочки, так? – оживилась она.
– Я их не «прихватывал». Они мне стоили пятьдесят баксов.
Карен снова рассмеялась.
– А потом ты отвез меня к себе домой. Я помылась… – Она задумчиво поглядела на свитер. – Это твои вещи, да?
– Правильно, но теперь у тебя есть своя собственная одежда. – Он кивнул головой на белый полиэтиленовый пакет, стоящий на стуле. – Так что, если хочешь, можешь снять это старье.
– Нет, мне нравятся эти вещи, – ответила она. Нико почувствовал непонятную радость.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
– Ну и что нам теперь делать, доктор Шандор? – со смирением в голосе спросила Карен.
– А я откуда знаю? Ты хотела приехать сюда, и я тебя привез.
– Мне почему-то кажется, что ты не всегда такой сговорчивый. Я права?
– На сто процентов.
– Тогда почему ты сделал исключение для меня?
– Потому что ты посрывала с себя датчики и чуть не выскочила на улицу, вопя во все горло. Я подумал, что ты физически не готова к тому, чтобы бегать нагишом по улице. Ты помнишь, почему хотела убежать?
Карен нахмурилась. Она знала, что ответ совсем рядом, но никак не могла отдернуть серую завесу забытья, скрывающую ее прошлое. Она боялась столкнуться лицом к лицу с неведомой опасностью, подспудно почитая за лучшее и дальше оставаться в неведении.
– Не совсем, – честно призналась она. – Я уверена только в том, что поступила правильно. А как же твои пациенты? – перевела она разговор на другую тему.
– У меня нет пациентов. Я занимаюсь научными исследованиями.
– Ах да. Я помню, ты рассказывал об этом. Ну и кто я для тебя – подопытный кролик?
Он подошел к камину и склонился над ним, уставившись в огонь невидящим взглядом.
– Ты – плата за мое прошлое, за услугу, оказанную мне много лет назад одним человеком.
– А ты? Кто ты для меня?
Он резко обернулся к ней, сжал кулаки, словно решившись на какой-то отчаянный шаг, его черные глаза приняли какое-то странное выражение.
– До тех пор пока мы на острове, Карен Миллер, я буду всем, чем ты захочешь. Ванная там, прямо по коридору. Пока ты будешь мыться, я приготовлю что-нибудь поесть.
– Постой, мы же договорились, что готовить буду я.
– С завтрашнего дня кухня в твоем полном распоряжении. А сегодня отдыхай.
Через полчаса они сидели в креслах у камина, вытянув ноги к жаркому пламени. Нико сделал два больших омлета с сыром и открыл бутылку вина.
– Красное вино к омлету? – улыбнулась Карен.
– Конечно. Не забывай, я ведь цыган. А цыгане больше всего на свете любят вино, песни и женщин.
– А ты поешь?
– Нет. Не пою и не танцую, но умею узнавать прошлое и предсказывать будущее.
Карен заинтересованно взглянула на него.
– Правда? – Она протянула ему руку. – Тогда расскажи мне о моей судьбе.
Он взял ее руку и некоторое время просто держал в своих ладонях.
– Ты приехала в Нью-Йорк из маленького городка в Миннесоте, – начал он. – Ты была напугана и пыталась покончить с собой.
– Нет! Это был несчастный случай. Я бы никогда…
Отчаянные усилия Карен вспомнить, что же произошло, не дали никакого результата. Она не знала, как очутилась в Нью-Йорке, почему попала под колеса машины.
– Ты прочитал это по моей руке?
– Нет. Мне помог один любопытный приятель со своим компьютерным банком данных. Не подумай, что я лез в твою личную жизнь, просто мне нужно было получше узнать тебя.
Она чувствовала, что Нико знает что-то еще, но не решалась спросить его об этом. Страх перед прошлым удерживал ее, она предпочитала оставаться в неведении.
– А что ты можешь сказать о моем будущем?
– Позолоти руку, тогда узнаешь, – поддразнил Нико.
– Я сейчас, как назло, без копейки, – отпарировала Карен.
Он наклонился к ней.
– Цыгане ничего не делают за так, – хрипло прошептал он.
– Что я могу дать тебе?
Он прижал ее ладонь к своей груди и, наклонившись, припал к губам Карен.
Ее податливые губы раскрылись навстречу его настойчивому рту, и она ответила на поцелуй. Она чувствовала бешеное биение его сердца, да и ее собственное сердце готово было выскочить из груди.
Внезапно Нико оборвал поцелуй и отшатнулся. Позабыв, что все еще держит Карен за руку, он сжал ее пальцы так, что они даже побелели.
– Не искушай меня, принцесса, – с трудом произнес он. – Это уже не сон и не фантазия, это реальность.
– Ты же обещал, что до тех пор, пока мы на острове, ты будешь для меня всем.
– Я сделал ошибку. Ты не отвечаешь за свои желания. Пока ты все не вспомнишь, ты не сможешь понять, чего ты действительно хочешь. Пока же ты не осознаешь и не контролируешь свои действия. Почему ты бросилась под машину, скажи мне, Карен?
– Я не знаю. Не помню. Телефонный звонок, а потом твой голос – вот и все мое прошлое.
Он еще сильнее стиснул ее руку.
– Ты делаешь мне больно.
Он виновато погладил затекшие пальцы Карен.
– Прости, я не нарочно. Я очень сильно переживаю за тебя. И хочу помочь тебе.
Карен доверяла ему. Безрассудно и слепо, не подвергая его слова и действия ни малейшему сомнению. Она верила в него с того самого момента, как он стал частью ее снов. Между ними установилась какая-то почти мистическая связь.
Даже когда до ее затуманенного разума наконец дошло, что Нико действительность, а не призрачный мираж, готовый растаять в любое мгновение, она не захотела расстаться ни со своими мечтами, ни со сказкой, которую Нико придумал для нее.
– Расскажи мне обо всем, что ты помнишь.
– Да ведь я ничего не помню, совсем ничего. Только какие-то обрывки, клочки прошлого, да и то слишком смутные и тусклые.
– Все равно расскажи мне, – настаивал Нико.
– Кажется, я помню свою мать. Когда я была ребенком, ее вечно не было дома. По-моему, она не была особенно счастлива. Ей не нравилось жить в… – Карен замолчала и нахмурилась. – Я не помню, где мы жили. Я даже не помню, где жила сама.
– В Нью-Йорке ты снимала квартиру, а про Миннесоту я ничего не знаю. Я сейчас подумал, что, может, надо было съездить к тебе домой перед нашим отъездом, хотя… тратить на это время, с преследователем на «хвосте»…
– Он назвался репортером.
– Репортером? Ты помнишь, о чем вы с ним говорили?
– Нет. Вернее, да. – Образ высокого худощавого мужчины на какую-то секунду возник у нее перед глазами, но потом так же быстро исчез, как и появился, не оставив следа. Она попыталась вспомнить его лицо, но не смогла. – Не помню, – наконец призналась она измученным голосом.
От напряжения у нее разболелась голова. Рядом с Нико она ни о ком не могла думать, кроме него.
– Наверное, это все еще травма дает о себе знать. Ничего не могу вспомнить. Только твой голос, когда ты говорил со мной еще там, в больнице. Ты – единственное мое воспоминание. Пожалуйста, не заставляй меня больше вспоминать.
Он молча посмотрел на нее.
– Хорошо, – проговорил он наконец, выпуская ее руку из своей. – У нас еще есть время. Не бойся, я тебя не съем. Пока, по крайней мере. – Нико решил развеселить погрустневшую Карен. – По твоей ладони я прочитал, что ты прекрасно готовишь, а я люблю поесть и не хочу расставаться с поваром, который будет мне готовить вкусные завтраки, обеды и ужины.
Поковыряв вилкой в недоеденном омлете, Карен откинулась на спинку кресла.
– Кто-то заставил тебя страдать? Тебе причинили боль, принцесса?
– Нет, – машинально ответила она, – не мне.
Ответ сорвался с ее губ абсолютно неожиданно, но она знала, что это правда.
– Я уже ничего не знаю, Нико, ни в чем не уверена, – произнесла она устало, – но вполне возможно, что тот, кто гонится за мной, теперь разыскивает и тебя тоже. Я чувствую, что отсиживаться где-то, скрываться – не по мне, и раз я уехала из Миннесоты, на то была веская причина.
Наступила тишина. Только ветер выл снаружи, налетая на стены, пытаясь забраться внутрь.
Нико и сам уже понял, что Карен сильная натура. Женщину, которая, едва держась на ногах, настаивает на том, чтобы идти самостоятельно, не так легко испугать.
– Я думаю, с одним репортером, если нужно, мы справимся. – Он поднялся и подошел к окну. – Но сегодня вечером битва нам не грозит. Пока шторм не закончится, никто не сможет попасть на остров.
– У меня уже глаза слипаются, – призналась Карен.
– Сегодня мы поспим на полу. Я постелю матрасы. А завтра, когда дом достаточно прогреется, поищем спальни.
– Спальни? Отдельные? – Карен лукаво посмотрела на него. – Но ведь мы же любовники.
Она флиртовала с ним. Подстегивала его воображение, используя тот же прием, который он применил в больнице.
– Это было во сне, Карен, – произнес он с трудом, едва владея собой.
– Я знаю и очень сожалею об этом. – Она скрестила руки, сжала локти пальцами. – Единственное, о чем я мечтаю, так это чтобы кто-нибудь обнял меня покрепче сегодня ночью. Ты обнимешь меня, согреешь?
Она знала, что Нико не сможет устоять. Что же еще он мог ответить, кроме: «Я постараюсь»?
