Текст книги "Двое одиноких"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Я ведь правильно тебя понял? – Лицо возлюбленного, склоненное над ней, сейчас было нежнее, чем когда-либо прежде. В глазах Купера больше не было осторожности и холода. Теперь в них плясали искры самой сильной эмоции – Расти смела надеяться, что это была любовь.

Она махнула рукой в направлении спальни, которую любимый нашел без особого труда. В этой комнате она подолгу сидела в последнее время, поэтому там царила уютная, домашняя атмосфера, которая, очевидно, пришлась Куперу по душе. Он улыбнулся, внося Расти через дверной проем. Потом мягко поставил ее на пол, оперев на здоровую левую ногу, и откинул с кровати покрывало:

– Ложись.

Расти подчинилась, наблюдая, как Купер отправился в ванную. Полилась вода, и через секунду он вернулся, сжимая в руках какую-то влажную ткань. Мужчина не произнес ни слова, но глаза сказали все за него, стоило посадить любимую и освободить ее от рубашки. Теперь она сидела перед Купером полностью обнаженная и ошеломительно бесстыдная.

Лэндри провел прохладной, влажной тканью по рукам и плечам девушки, дотронулся до ее шеи. Потом откинул возлюбленную на подушки, поднял ее руки к голове и аккуратно прикоснулся к неглубоким впадинам подмышек. Она замурлыкала от необычной ласки, а он наклонился и поцеловал ее губы.

Теперь мокрая ткань гуляла сначала по одной груди, потом по другой. Заметив, как соски Расти снова вздернулись, Купер довольно улыбнулся. Потом коснулся розовой ссадины, оставленной им на нежной плоти.

– Похоже, я все время ставлю на тебя свои метки, – с искренним сожалением произнес он. – Мне очень жаль.

– А мне нет.

Глаза Купера заблестели еще ярче, стоило ему переместиться к животу и пупку девушки. Мужчина слизал с ее кожи капельки пота, потом провел влажной тканью, спустившись ниже. Наконец, он коснулся ног Расти, стараясь как можно более аккуратно обращаться с ее новым шрамом.

– Перевернись.

Расти с любопытством взглянула на Купера, но послушно перевернулась на живот, опустив голову на скрещенные руки. Сначала возлюбленный неторопливо водил тканью по ее спине, потом немного помедлил и прикоснулся мокрой материей к половинкам ягодиц.

– Ах… – вздохнула девушка.

– Это впору сказать мне.

– Продолжай, не останавливайся…

– Хмм.

Он уделил ее попке гораздо больше внимания, чем потребовалось на то, чтобы смыть капли пота. Потом протер икры и спустился к подошвам ног, невольно вызвав дрожь в теле Расти. На пути обратно мокрая ткань коснулась подколенных ямок.

– Отдохни-ка минутку, – бросил Купер, поднявшись с кровати, чтобы скинуть с себя одежду.

– Легко тебе говорить! Это ведь не тебя только что чуть не довели до безумия…

– Соберись с духом, малышка. У тебя еще многое впереди…

Не успела Расти настроиться на новую порцию удовольствий, как теплое обнаженное тело Купера уже вытянулось за ее спиной. У девушки перехватило дыхание, она затрепетала от прикосновения к своей гладкой спине его загрубелой, с волосками, кожи. Широко разведенные бедра мужчины поглотили ее, теперь ягодицы Расти оказалась прямо перед его мужским достоинством – твердым от неистового желания и гладким, как вложенная в бархатные ножны сталь. Откровенное прикосновение заставило красавицу задрожать от волнения.

Купер накрыл руки Расти своими ладонями, переплетая их пальцы, и носом откинул в сторону «конский хвостик», мешавший дотянуться до ее ушка,

– Я не могу делать ничего, кроме как хотеть тебя, – хрипло зашептал он. – Не могу работать. Спать. Есть. И нет мне покоя в моем уединенном доме… Ты разрушила все. Горы больше не кажутся такими прекрасными. Твое лицо заслонило их для меня.

Тело Купера дернулось позади Расти, оказавшись чуть выше, теперь он еще крепче прижимался к ней.

– Я думал, что смогу вычеркнуть тебя из своей жизни, но ничего не вышло. Я даже от правился в Лас-Вегас и купил женщину на ночь. Когда мы оказались в номере отеля, я лишь тупо сидел, уставившись на нее, и пил, пытаясь вызвать в себе желание. Она прибегла к самым причудливым и умелым приемчикам, но я ни чего не почувствовал, Я просто не мог этого сделать. Не хотел. В конце концов я отправил ее домой – разочарованную, чувствующую ко мне такое же сильное отвращение, какое я ощущал по отношению к себе сам.

Его лицо оказалось совсем рядом с шеей Расти.

– Ты, рыжая бестия, ну что ты со мной делаешь? У меня все было в порядке, понимаешь? Просто прекрасно – до тех пор, пока не появилась ты, с этим ртом из влажного атласа и шелковистой кожей. Теперь моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Все, о чем я могу думать, – это видеть, слышать, касаться, вдыхать запах, пробовать на вкус – тебя. Только тебя.

Купер перекатил девушку на спину, оказавшись над ней. Склонился над ней, готовясь ласкать ту, что давно и по праву принадлежала ему, властным языком

– Я должен обладать тобой. Теперь. Прямо сейчас.

Купер опустился на Расти, стремясь слиться с ней в единое целое. Разведя бедра Расти, он медленным, плавным движением погрузился в нее.

Застонав от удовольствия, он опустил голову на грудь девушки. Сейчас он призывал все силы небес и тьмы, моля продлить эту сладкую пытку. Горячее дыхание Купера достигло груди Расти, и, когда ее соски ответили на страсть, он нежно припал к ним ртом.

Кожа его горела огнем, обжигала руки Расти, когда она прикасалась к пульсирующим, податливым мускулам его спины и бедер. Наконец, она прижалась ладонями к ягодицам Купера, еще ближе привлекая его к себе. Тот громка простонал имя возлюбленной, и их губы снова соединились. Поцелуй Купера был чувственным, пылким.

Расти не ощущала себя покоренной зрелостью и мужской властью любимого, скорее наоборот; отбросив стеснение, она освободилась, отдавшись воле чувств, и уже не боялась взлетать до пределов вселенной. А все потому, что теперь Куперу было открыто не только тело Расти. Для любимого распахнулись ее сердце и душа, из них в изобилии лилась любовь. Он должен был ощущать это. Просто знать.

Девушка нисколько не сомневалась в том, что так оно и было – сейчас, когда Купер повторял ее имя в такт своим движениям. Его голос срывался от переживаемых эмоций. Но на мгновение перед тем, как он потерял способность мыслить, Расти почувствовала, как он снова ускользает из ее тела.

– Нет! Не смей этого делать!

– Да, Расти, да.

– Я люблю тебя, Купер. – Девушка скрестила лодыжки на пояснице Купера. – Я хочу тебя. Всего тебя.

– Нет, нет. – Страдание в его стоне смешивалось с экстазом.

– Я люблю тебя.

Стиснутые зубы Купера разжались, он запрокинул голову, отдаваясь оргазму с долгим, низким, звериным стоном, охватившим все тело, доставшим до самых глубин души. Он заполнил женщину, которую любил, своим горячим, обильным семенем.

Глава 13

Пот градом катился с лица Купера, испарина покрыла все его тело, волосы были мокрыми. Когда, достигнув вершины экстаза, он ослабел, Расти крепко обняла его. Теперь в девушке говорил материнский инстинкт: она хотела прижимать любимого к себе, как ребенка.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Купер восстановил свои силы. Способность двигаться вернулась к нему, но он не спешил покидать лоно Расти. Наконец, он откатился от нее и замер, лежа на спине, пресыщенный ласками. Девушка смотрела на любимое лицо: сейчас глаза Купера были закрыты, линии его строгого рта наконец-то расслабились.

Расти положила руку ему на живот, перебирая влажные завитки волос.

– Ты ведь вот так уходил не только из меня, да? – Независимо от ответа Купера, она уже знала, что сейчас он впервые за долгое время довел акт любви до конца.

– Да.

– И ты поступал так не потому, что опасался моей беременности, правда?

– Да, правда.

– Зачем же ты занимался любовью именно таким способом, Купер?

Возлюбленный открыл глаза и встретился с пристальным взглядом Расти. В серебристо-серой глубине она вдруг прочитала осторожность, даже испуг. Тот, кто казался девушке таким бесстрашным, теперь боялся ее, обнаженной, беспомощно лежавшей рядом, очарованной им, полностью отдавшейся власти его чар. Ну какую угрозу она могла в себе таить?

– Почему ты наложил на себя такое странное наказание? – мягко спросила она. – Скажи мне.

Купер уставился в потолок:

– Была одна женщина…

«А, все-таки виновата женщина!» – пронеслось в голове Расти.

– Ее звали Мелоди. Я встретил ее вскоре после того, как вернулся из Вьетнама. В ту пору я чувствовал разлад со всем окружающим миром. Был разочарован. Обижен. Разозлен. А она… – Купер беспомощно махнул рукой, – она придала моей жизни смысл, стала ее центром, я начал, задумываться о будущем. Я ходил на курсы переподготовки демобилизованных. Мы собирались пожениться, как только я закончу с учебой. Мне казалось, у нас все складывается замечательно. Так и было.

Купер снова закрыл глаза, и Расти поняла, что он приближается к самой тяжелой части истории.

– Но тут Мелоди забеременела. Не сказав мне ни слова, она сделала аборт. – Руки мужчины сжались в кулаки, челюсть свело от ярости.

Расти подскочила, когда Купер резко обернулся к ней.

– Она убила моего ребенка. После всех смертей, что я видел, она… – Лэндри начал задыхаться, и девушка испугалась, что его сердце сейчас остановится. Пытаясь утешить, она положила ладонь на грудь мужчины и нежно позвала по имени:

– Мне так жаль, Купер, любимый. Мне так жаль…

Он глубоко вздохнул, заполняя легкие воздухом:

– Спасибо.

– И с тех пор ты злился на нее.

– Поначалу да. Но потом я стал ее ненавидеть, очень сильно, и это чувство перехлестнуло злость. Я ведь поделился с ней самым сокровенным. Она знала все: что творится в моей голове, что я думаю, чувствую… Она убедила меня рассказать о лагере для военнопленных, обо всем, что там творилось.

– И она злоупотребила твоим доверием?

– Злоупотребила, предала его. – Подушечкой большого пальца Купер смахнул слезу, катящуюся по щеке Расти. – Она держала меня в объятиях, крепко прижимала к себе, когда я плакал, как ребенок, говоря о друзьях, которых видел… убитыми, – добавил он сиплым шепотом. – Я рассказал ей обо всем этом аде, через который прошел, чтобы сбежать, о том, что делал потом, чтобы выжить, пока меня не спасли. И после того как я описал ей, как лежал в куче гниющих, зловонных трупов, стараясь не выдать себя, она…

– Купер, не нужно. – Расти пододвинулась ближе и притянула любимого к себе.

– …она лишила жизни нашего ребенка, уничтожила его. После того как я видел множество погибших, разорванных на части детей, она точно так же убила моего…

– Тсс, тсс. Не надо.

Расти укачивала возлюбленного у своей груди, как младенца, что-то тихо напевая и приглаживая его волосы. Слезы застилали глаза девушки. Она тонко улавливала страдания Купера-и искренне сожалела, что не может взять на себя хотя бы половину его боли. Расти поцеловала макушку любимого:

– Мне так жаль, дорогой. Очень жаль…

– Я ушел от Мелоди. Уехал в горы, купил скот, построил дом…

И воздвиг непробиваемую стену вокруг своего сердца», – печально подумала Расти. Теперь-то стало понятно, почему он бежал от людей, отгородился от общества. Купер Лэндри был предан дважды: своей страной, не желавшей вспоминать о собственной ошибке, и женщиной, которую любил и которой так доверял.

– И с тех пор ты не давал ни одной женщине шанса снова забеременеть от тебя.

Купер освободился из рук Расти и взглянул на нее, внимательно изучая глаза любимой.

– Так и было. До этого момента, – он сжал ладонями лицо девушки, – пока не появилась ты. И я не смог удержаться от того, чтобы заполнить тебя…

Купер прижался к Расти губами:

– Я хотел, чтобы это длилось вечно.

Улыбнувшись, она повернула голову и легонько укусила мясистую часть его ладони пониже большого пальца.

– Мне и показалось, что это была вечность. Купер тоже расплылся в улыбке, довольный сам собой, как ребенок:

– Правда?

– Правда, – засмеялась Расти.

Рука мужчины скользнула между ее бедер, дотянувшись до красновато-рыжих завитков, потом продвинулась еще глубже.

– На этот раз я оставил на тебе свою особенную метку. Теперь в тебе есть часть меня. – Купер поднял голову с подушки и припал к губам Расти, опухшим от поцелуев.

– Именно этого я и хотела. Я бы не позволила тебе все время ускользать от меня!

– Ах, нет?! – Его глаза вспыхнули дразнящим высокомерием. – И что бы ты сделала?

– Я бы задала тебе чертовски хорошую трепку! Вот как сильно я хочу тебя! Всего тебя…

Купер нежно куснул нижнюю губу любимой, а потом принялся ласкать ее своим языком.

– Одна из тех вещей, которые я больше всего люблю в тебе… – Его губы спустились вниз, к шее Расти.

– Какая?..

– …это когда ты выглядишь так, как будто только что как следует… – И Купер закончил предложение бульварным словечком, которое могло звучать сексуально только в его устах.

– Ну, Купер! – Расти притворно оскорбилась и, откинувшись назад, прикрыла руками бедра.

Он засмеялся в ответ. Этот замечательный и столь редкий для него смех звучал с таким одобрением, что девушка в шутку придала лицу прямо-таки чопорное выражение. Купер захохотал еще громче, и это было настоящее, светлое, не испорченное цинизмом проявление эмоций. Расти хотелось купаться в смехе любимого, нырнуть в него с головой, как под одеяло. Она мечтала погреться в этих радостных лучах, словно в первый теплый день лета. Подумать только: она заставила Купера Лэндри рассмеяться! Совершила нечто сродни подвигу, особенно если учесть, как возлюбленный жил последние несколько лет. Похоже, немногие могли бы похвастать тем, что от души порадовали этого человека.

Губы Купера все еще расплывались в широкой улыбке, скрывающейся под усами. Он передразнил Расти, заныв, как старая дева:

– Ну, Купер!

Словно обидевшись на эту карикатуру, девушка хлопнула по голому бедру мужчины.

– Ты что? Я же не виноват в том, что у тебя, такие волосы, словно растрепанные в спальне, и такие карие глаза. – Он провел большим пальцем по губе Расти. – И как противостоять тому, что твой ротик выглядит так, словно ты недавно целовалась, и просит большего… что твои груди всегда трепещут…

– Трепещут? – переспросила она, затаив дыхание, когда Купер прикоснулся к ее груди.

– Да… И в чем моя вина, если твои соски все время вздернуты и готовы?..

– Они всегда такие.

Ах, как Купер их любил! Улыбнувшись, он тихонько ущипнул одну из смуглых жемчужинок, нежно перекатывая ее между пальцами.

– Но вздернуты и готовы к чему, Купер?

Наклонившись вперед, он губами и языком продемонстрировал к чему. Знакомое ощущение пронзило Расти между бедер, словно кто-то принялся разматывать там шелковую ленту. Вздохнув, она обняла голову любимого ладонями и оттолкнула от себя. Купер посмотрел на девушку в замешательстве, но уже через мгновение она с силой откинула мужчину на подушки.

– И что мы будем делать? – не сопротивляясь, спросил он.

– Ради разнообразия я собираюсь заняться с тобой любовью.

– Мне казалось, ты только что этим занималась.

Расти встряхнула взъерошенной головой, ее «конский хвостик» давно и безнадежно растрепался.

– Но это ты занимался любовью со мной. Теперь моя очередь.

– А в чем разница?

Улыбаясь, словно довольная кошка, девушка многообещающе взглянула любимому в глаза, прильнула ближе и принялась покусывать его шею:

– Сейчас увидишь…

Утомленные страстью, они мирно лежали рядом.

– А я-то думал, только дамы легкого поведения знают, как делать это умело. – Голос Купера уже осип, так часто он выкрикивал имя любимой. Теперь у него остались силы только на то, чтобы легонько поглаживать ее спину кончиками пальцев.

– А я делала это умело?

Наклонив голову, Купер долго смотрел в глаза девушке, лежавшей на его груди:

– А разве ты этого не знаешь?

Взор Расти был еще затуманен любовью. Она взглянула на любимого и тряхнула головой – застенчиво и неуверенно.

– Это ведь был первый раз, когда ты…

Девушка кивнула в ответ. Купер мягко прошипел под нос очередное ругательство и подарил ей нежный, полный самого искреннего чувства поцелуй.

– Да, у тебя все получилось замечательно, – сказал он с долей юмора, выпустив губы возлюбленной, – просто великолепно.

После долгой паузы Расти вдруг попросила:

– Расскажи мне о своей семье.

– О семье? – Пытаясь собраться с мыслями, он рассеянно потерся своей ногой о ее, стараясь не задеть рану. – Это было так давно, что я почти ничего не помню. На самом деле все, что я могу воскресить в памяти о своем отце, – это то, что каждый день он уходил на работу. Он был продавцом. Нервная профессия в, конечном счете довела его до обширного инфаркта, он умер мгновенно. В то время я еще был в начальной школе.

Мать никак не могла смириться с тем, что отец умер так преждевременно, оставив ее вдовой. Она никак не могла смириться и с тем, что я… существую, так мне кажется. В любом случае все, что я значил для нее, – лишь долг, обязанность. Ей пришлось много работать, чтобы тянуть семью.

– Она больше не вышла замуж?

– Нет.

Судя по всему, в этом мать обвиняла своего безупречного сына, он явно был лишь обузой. Расти легко читала между строк, дополняя рассказ любимого и составляя для себя полную картину его жизни. Купер вырос нелюбимым. И нет ничего удивительного в том, что вместо того, чтобы пожать руку, протянутую в искреннем, теплом порыве, мужчина яростно кусал ее. Он просто не верил в людскую доброту, не верил в любовь. Никогда не чувствовал их. Личная жизнь Купера была измазана грязью, изранена болью, разочарованием и предательством.

– После окончания школы я присоединился к морским пехотинцам. Мать умерла в мой первый год во Вьетнаме. От рака молочной железы. Она была из тех женщин, которые до последнего упрямятся, не желая обследовать опухоль, – до тех пор, пока уже не станет слишком поздно.

Расти гладила подбородок Купера ногтем большого пальца, то и дело проникая в ямочку посередине. Ее сердце разрывалось от жалости к Куперу, который рос одиноким, нелюбимым ребенком. Что может быть хуже?! По сравнению с его тяготами собственная жизнь уже не казалась ей такой нелегкой.

– Моя мама тоже умерла.

– А следом ты потеряла брата.

– Да. Джеффа.

– Расскажи мне о нем.

– Он был просто потрясающим, – произнесла Расти с нежной улыбкой. – Его любили все вокруг. Джефф был дружелюбным, общительным – из разряда тех людей, которые в любой компании будут своими. Людей словно магнитом тянуло к нему. Брат был настоящим, прирожденным лидером. Он мог заставить всех смеяться. Он мог все.

– Ты и так часто об этом напоминаешь. Расти резко вскинула голову;

– Что ты имеешь в виду?

Похоже, Купер колебался, стоит ли продолжать беседу в этом ключе, но затем, очевидно, все-таки решил высказаться со всей откровенностью:

– Отец ведь все время ставит тебе в пример брата, призывая следовать по его стопам, ведь верно?

– У Джеффа были отличные перспективы в области торговли недвижимостью. И безусловно, отец хочет, чтобы и я добилась успеха в этой сфере.

– Но он хочет для тебя именно твоего будущего или будущего твоего брата?

Расти выскользнула из объятий Купера, свесив ноги с кровати:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Купер схватил прядь рыжих волос, пытаясь удержать возлюбленную рядом. Он на коленях пододвинулся к девушке, прижавшись к ней сзади.

– Черта с два, все ты понимаешь, Расти! Все, что ты говорила об отце и брате, сводится к одному: от тебя только и ждут, что ты влезешь в ботинки Джеффа, станешь собственным братом – только в женском обличье

– Мой отец всего-навсего хочет, чтобы я добилась успеха.

– Какой успех ему еще нужен? Ты – красивая, умная молодая женщина. Любящая дочь. Твоя карьера складывается великолепно. Разве этого ему не достаточно?

– Нет! То есть да, конечно, этого вполне достаточно. Просто отец хочет, чтобы я реализовала весь свой потенциал.

– Ага, или потенциал Джеффа.

Расти сорвалась с кровати, но Купер удержал ее за плечи:

– Возьми, например, эту охотничью поездку на Большое Медвежье озеро.

– Я же тебе говорила, что это была моя идея, а не отца!

– Но почему ты почувствовала, что должна была это предложить? Почему это было для тебя так необходимо – поддержать традицию, которую твой отец установил вместе с Джеффом? Признайся: ты поехала на охоту только потому, что это могло понравиться твоему отцу.

– И что в этом плохого?

– Ничего – если это был только жест самопожертвования, любви. Но думаю, этой поездкой ты хотела что-то доказать отцу. Наверное, дать ему понять, что ты такая же потрясающая и исключительная, каким был Джефф.

– Ладно, и мне это не удалось.

– Вот в этом-то все и дело! – вскричал Купер. – Тебе не нравится охота и рыбная ловля. Так какого черта?! Почему это автоматически должно превращать тебя в неудачницу?

Расти наконец-то удалось вырваться. Соскочив с кровати, она обернулась:

– Ты ничего не понимаешь, Купер!

– Похоже на то. Я действительно не понимаю, почему ты, ты сама, такая, какая есть, не устраиваешь своего отца. Почему ты все время что-то доказываешь ему, стараешься стать лучше ради него. Да, он потерял сына: это горе, настоящая трагедия. Но у него все еще есть дочь. И он пытается выделить из нее то, чем она не является. Вы оба одержимы Джеффом. Не знаю, насколько он был хорош, но убежден, по воде он не ходил.

В осуждение Расти направила на него карающий перст:

– Ты так красноречиво читаешь морали о навязчивых идеях других! А сам? Так же одержимо носишься со своей болью. Взращиваешь ее и, похоже, получаешь удовольствие от своей безысходности!

– Это полная чушь!

– Ну конечно! Тебе намного легче восседать на этой своей горе, чем снизойти до других людей, смешаться с общей массой. Если бы ты только смог немного приоткрыть свою душу, позволить окружающим заглянуть в нее, понять, что ты за человек. Но нет, тебя это приводит в ужас, не так ли? Еще бы, ведь тогда вскрылось бы все твое нутро. И кто-то смог бы понять, что ты – не жестокий, циничный, бесчувственный ублюдок, каким хочешь казаться. И этот кто-то вдруг бы решил, что ты способен дарить любовь и получать ее взамен

– Детка, я давным-давно разочаровался в любви.

– Тогда что же это все было? – Расти кивнула в сторону постели.

– Секс. – Мужчина постарался произнести это слово как можно более грязно.

Его безобразный тон заставил девушку пошатнуться, но в тот же момент она гордо откинула голову:

– Только не для меня. Я люблю тебя, Купер.

– Это всего лишь слова.

– Нет, это я и чувствую!

– Ты призналась в порыве страсти. Так что это не имеет никакого значения.

– Значит, ты не веришь в то, что я люблю тебя?

– Нет. В таком смысле – нет.

– О да. – Она пустила в ход свою козырную карту, – Зато ты все еще любишь своего неродившегося ребенка.

– Заткнись.

– Ты все еще оплакиваешь это дитя, потому что любил его. И так же искренне горюешь по тем парням, смерть которых видел в лагере для военнопленных. Их ты тоже до сих пор любишь.

– Расти… – Купер сорвался с кровати и угрожающе двинулся на нее.

– Ты был свидетелем того, как мать долгие годы лелеяла свои обиды, горечь и злость. Она упивалась своими бедами. Неужели ты хочешь потратить свою жизнь на то же самое?

– Лучше так, чем жить, подобно тебе, постоянно стремясь быть тем, кем ты не являешься.

Враждебная искра проскочила между возлюбленными. Она была столь яркой и сильной, что оба даже не услышали дверной звонок. Лишь когда Билл Карлсон позвал дочь по имени, они поняли, что уже не одни.

– Расти!

– Да, отец! – Сев на край кровати, она принялась лихорадочно одеваться.

– С тобой все в порядке? Чья это старая потрепанная тачка во дворе?

– Отец, я сейчас приду!

Купер натягивал одежду гораздо более хладнокровно, чем Расти. Девушка не могла отделаться от мысли, что он, возможно, не в первый раз оказывается в подобном щекотливом положении, напоминающем неожиданное возвращение мужа любовницы.

Как только они оделись, Купер помог Расти подпереть руки костылями. Они вместе вышли из спальни и спустились в холл. Раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, все еще хранящая на себе аромат страсти, Расти вошла в гостиную.

Отец в нетерпении расхаживал по паркетному полу. Когда мистер Карлсон обернулся и увидел Купера, его лицо стянуло неодобрительной гримасой. Бросив на гостя ледяной взгляд, отец с осуждением пробежал глазами по лицу Расти:

– Я не мог допустить, чтобы мой сегодняшний визит к тебе сорвался

– Спасибо, отец, но это ведь совсем необязательно – навещать меня каждый день.

– Я так не думаю.

– Ты… ты помнишь мистера Лэндри?

Двое мужчин прохладно кивнули друг другу, обменявшись суровыми взглядами борцов-чемпионов, которые вот-вот определят исход поединка. Купер упрямо молчал, Расти была так смущена, что не могла произнести ни слова. Напряженную тишину нарушил мистер Карлсон.

– Ну что ж, эта встреча весьма кстати, – сказал он. – Мне есть что обсудить с вами двоими. Может быть, присядем?

– Конечно, извини, – взволнованно спохватилась Расти. – Ммм… Купер?

Она жестом пригласила мужчину сесть на стул. Тот мгновение поколебался и опустился в мягкое кресло. Его подчеркнутые дерзость и высокомерие только раздражали Расти. Она метнула в Купера недобрый взгляд, но любимый, словно не замечая ее реакции, продолжал пристально смотреть на мистера Карлсона. Точно так же – неприязненно и подозрительно – он оглядывал семейку Гавриловых. Что общего между тем отвратительным дуэтом и отцом Расти мог подметить Купер? Девушка села на стул рядом с Карлсоном.

– Так что ты хотел обсудить с нами, отец?

– Ту сделку насчет земли, о которой я говорил тебе несколько недель тому назад.

Расти поперхнулась, чувствуя, как ее легкие стремительно падают вниз, разрушаясь доля за долей. Щеки девушки побледнели, руки в один миг стали липкими от нервного пота. Уши наполнил перезвон похоронных колоколов.

– Я думала, мы уже обсудили эту тему и все уладили.

Отец дружелюбно захихикал:

– Не совсем. Но сейчас мы этим и займемся. Инвесторам удалось оформить несколько конкретных идей на бумаге. Они хотели бы представить свои планы на рассмотрение мистера Лэн-дри.

– Кто-нибудь скажет мне, черт возьми, что тут происходит? – бесцеремонно прервал Купер.

– Ничего, – робко ответила Расти.

– Конечно. – Карлсон взял слово, будто не слыша отрицательного ответа дочери. И в своей обычной доброжелательной манере изложил идеи по поводу развития региона вокруг Роджерс– Гэп и превращения его в шикарный горнолыжный курорт.

Подводя итог, Карлсон с энтузиазмом заметил:

– Когда мы воплотим свои планы в жизнь, используя инновационные технологии, сотрудничая с лучшими архитекторами и строителями, это место будет конкурировать с Аспеном, Вейлом, Кистоуном, всеми курортами в Канадских Скалистых горах и близ озера Тахо. Держу пари, уже через несколько лет мы сможем за получить зимние Олимпийские игры.

Откинувшись на стуле, Карлсон широко улыбнулся

– Ну, что скажете, мистер Лэндри?

Купер, который за время повествования Карлсона ни разу не моргнул, смерил собеседника тяжелым взглядом – от его сутулой спины до ног. Пожилой делец несколько раз обвел взглядом комнату, словно пытаясь продемонстрировать выгоды своего предложения со всех сторон. Как только он получит этот лакомый кусок земли – а в доходности амбициозного проекта сомневаться не приходится, все уже подсчитано, – мистер Лэндри займет хорошо оплачиваемую, номинальную должность местного координатора проекта. Они оба срубят неплохой куш, провернув миллионную сделку!

Карлсон взглянул на дочь и подмигнул ей, уверенный в полной капитуляции собеседника.

– Что я скажу? – задумчиво переспросил Купер.

– Да, хотелось бы знать, – оживленно подхватил бизнесмен.

Купер посмотрел ему прямо в глаза:

– Я скажу, что вы – ничтожество, а ваша идея – полное барахло. – Лэндри сыпал словами тяжело, словно выплевывал кирпичи на середину комнаты. Потом добавил: – И к вашему сведению, ваша дочь – тоже.

Купер бросил на Расти взгляд, который должен был превратить ее в камень. Он ринулся к выходу и даже не соизволил захлопнуть за собой дверь. Через мгновение девушка и ее отец услышали рев мотора, гравийная дорожка хрустнула под шинами, и все стихло.

– Теперь-то я вижу, что все это время был абсолютно прав на его счет, – фыркнул Карлсон.

Понимая, что она никогда уже не оправится от раны, которую нанес Купер, Расти вяло произнесла:

– Поверь мне, отец, ты ошибаешься.

– Он такой грубый!

– Честный.

– Человек, начисто лишенный честолюбия, и всех приличий…

– Лишенный притворства.

– …и, очевидно, элементарной порядочности! Он воспользовался твоими одиночеством и беспомощностью.

– Не помню точно, кто кого затащил в постель, но, определенно, он меня не заставлял.

– Так, значит, вы – любовники?

– Похоже, уже нет. – В ее голосе зазвенели слезы.

Купер подумал, что она предала его – точно так же, как та, другая женщина, Мелоди. Похоже, он решил, что Расти была лишь умелым инструментом в руках отца и занималась любовью только ради будущей прибыли. Этого Купер никогда ей не простит, он ведь даже не поверил искренним словам о любви!

– И ты все это время была его любовницей? За моей спиной?

Расти так хотелось возразить, что в свои двадцать семь она уже достаточно взрослая, чтобы не отчитываться перед отцом за личную жизнь! Но какое это имело значение? Что бы это изменило? Она обессилела, казалось, что вся радость, вся энергия, само желание жить безвозвратно покинули ее.

– Да. Это произошло, когда мы были в Канаде. Мы стали любовниками. Но с тех пор как он покинул мою больничную палату и вернулся домой, мы не виделись. До сегодняшнего дня.

– Тогда, судя по всему, здравого смысла у него больше, чем я думал. Он, по крайней мере, понимает, что вы двое абсолютно несовместимы. Как большинство женщин, ты смотришь на ситуацию сквозь розовый туман всей этой лирики… Ты позволяешь управлять собой эмоциям, а не разуму. А я-то думал, ты выше этой женской слабости.

– Ладно, отец, все так. Но я ведь и есть женщина! И мне присущи все слабости, равно как и все сильные стороны, свойственные женщинам.

Карлсон встал и прошелся по комнате, потом приблизился к Расти и примирительно обнял ее. Она по-прежнему опиралась на костыли, поэтому отец даже не заметил, как все ее тело напряглось, словно противясь этому проявлению чувств.

– Как я вижу, мистер Лэндри снова огорчил тебя. Он – действительно редкий мерзавец, раз сказал о тебе такое. Тебе будет лучше без него, Расти, поверь мне. Однако, – оживленно продолжил Карлсон, – мы не позволим несговорчивости этого подлеца помешать нам провернуть выгодную сделку. Я собираюсь претворить наши планы в жизнь, несмотря на все его возражения.

– Отец, я тебя умоляю…

Карлсон приложил палец к губам дочери:

– Тсс, ничего не говори. Давай не будем больше ничего сегодня обсуждать. Завтра ты почувствуешь себя лучше. А сейчас ты слишком устала, утомилась эмоционально. Все-таки мы слишком поторопились с этой операцией, не стоило проводить ее сразу после авиакатастрофы. Совершенно очевидно, что сейчас ты сама не своя. На днях ты придешь в себя и будешь моей обычной любимой Расти. И я надеюсь, что ты меня не разочаруешь.