Текст книги "Дивизия имени Дзержинского"

Автор книги: Самуил Штутман

Соавторы: Ринад Арибжанов,Евгений Артюхов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

СНОВА КАРАБАХ

В ноябре 90-го рота вылетела в Нагорный Карабах. Работать было сложно. Это обусловливалось тем, что «краповики» сменили там рижских омоновцев. Они, как известно, после прибалтийских событий действовали очень жестко. Хотя формально этот отряд милиции и входил в группировку МВД, он все же играл роль некой самостоятельной силы. Его сотрудники ни с кем не церемонились, выбивали информацию из задержанных на месте, не давая им опомниться. На задания выходили вооружившись, что называется, до зубов.

– От нас ждали таких же действий, – продолжает Луценко. – Но мы, воспитанные в духе строжайшего соблюдения законности, работать на манер рижского ОМОНа не могли. Показатели профессиональной роты внутренних войск на их фоне были несколько бледнее.

Поскольку задач перед нами стояло много, пришлось для их выполнения разделить подразделение на отдельные группы: двойки, тройки, пятерки. Я даже не всегда успевал отследить работу своих подчиненных. Ликвидация ретранслятора, засада в какой-то крепости, захват и уничтожение градобойных орудий, проверки паспортного режима, задержание преступников по имеющейся информации – это далеко не все, чем пришлось заниматься спецназовцам.

Приказы были разные, как и руководившие нашими действиями начальники. К примеру, полковник, преподаватель ташкентского училища, в словах и действиях которого явно читалось проазербайджанское настроение, однажды поставил перед нами задачу по ликвидации мардакертского (армянского) поста ГАИ. Ослушаться мы не могли, хотя прекрасно понимали, что не можем выступать на чьей-либо стороне. Заслуга офицеров и солдат роты состояла в том, что в таких случаях они поступали так, чтобы и волки, как говорится, были сыты, и овцы целы. Выполняя поставленную задачу, бойцы рисковали. Они шли на вооруженных милиционеров без единого выстрела, незаметно подобрались к посту, напали на него и уложили гаишников приемами рукопашного боя. Пострадали милиционеры сильно, но все остались живы. А братишки даже оказали им первую медпомощь. Повязали мы стражей порядка, а что дальше делать? В Мардакерт вести – самим потом оттуда не выйти, в Агдам – там их живьем местные азербайджанцы разорвут. Пришлось отвезти «пленников» в Степанакерт и оставить там возле больницы. От полковника я выслушал за это задание много грубых слов, но свое мнение отстоял.

Отличились спецназовцы в той командировке еще раз. После убийства коменданта Лачинского района рота в полном составе убыла на операцию по поиску и задержанию вероятных преступников, но по пути задача была изменена. Стало известно, что на трассе Шуша—Лачин сожжено небольшое село под названием Яциог, семеро его жителей расстреляны. Старики, составлявшие основную часть жителей села, были напуганы произошедшим. Под руководством начальника штаба группировки рота приступила к прочесыванию деревни и прилегающей местности. Когда дозоры поднялись в гору, они обнаружили группу вооруженных людей (примерно тридцать человек), движущихся по лачинскому шоссе на машинах. По горной тропе, наперерез отряду, спецназовцы спустились к трассе. И опять же в рукопашной схватке задержали и разоружили группу, которая оказалась бакинским ОМОНом. Тем самым элитным подразделением Азербайджана, бойцы которого получали уже тогда по десять тысяч рублей, очень высоко ценились своим правительством и, по существу, были главными исполнителями государственного переворота, совершенного в Баку. Свежий нагар на автоматах, теплые стволы, отсутствие блеска капсюлей в окошках магазинов свидетельствовали о том, что бесчинства в Яциоге – дело их рук.

Омоновцев мы пленили и повезли в Шушу, дабы сдать на милость властей. Население города встретило конвой дзержинцев недоброжелательно. Люди толпами вышли на улицу, по которой двигалась рота. Среди пикетчиков были вооруженные, агрессивно настроенные боевики. «Краповиков» взяли на прицел снайперы. Требовали отпустить омоновцев, сдать свое и захваченное оружие. Пока шли переговоры, в Шушу прибыли представители руководства Карабаха и комендатуры автономной области. Спецназовцам стали угрожать возбуждением уголовного дела.

В любом случае налетчиков от бакинского ОМОНа вместе с их оружием пришлось бы передать прокуратуре области, посему в этой части условия пикетчиков пришлось выполнить. В ответ на уступчивость они дали дзержинцам возможность уехать из города.

Омсдоновцы в Карабахе, да, впрочем, как и в других горячих точках, были словно меж двух огней. Просто в НКАО это особенно остро ощущалось.

Летом 1990 г. дивизия выполняла служебное задание на границе Армении и Азербайджана. В трех районах – Зангеланском, Кубатлинском и Лачинском – стояли заставы дзержинцев, охранявшие небольшие приграничные с армянским городом Кафан деревеньки. И пока известные публицисты и политики спорили, может ли у нас в стране начаться гражданская война, офицеры и солдаты дивизии на себе испытали и поняли, что война в Закавказье шла уже несколько лет. А поэтому заставы жили в постоянном ожидании боя.

Обстановка в районе хоть и была относительно спокойной, но атмосфера была наэлектризованной, казалось, достаточно искры, чтобы разгорелось пламя настоящей войны. И снова приходится констатировать тот факт, что, собственно, так оно с развалом союзного государства и произошло. Вывели оттуда войска, и вооруженное противостояние на долгие годы переросло в активные боевые действия.

Причем зараза эта распространилась и на Северный Кавказ уже постсоветской России. Работы у внутренних войск с обретением среднеазиатскими и закавказскими республиками суверенитета не убавилось. Да и у ОМСДОНа ее меньше не стало, даже несмотря на то, что в 1989 г. в составе войск правопорядка в результате реорганизации появились новые воинские части и соединения оперативного назначения. Командировочная жизнь продолжилась. Только все чаще командировки приобретали характер боевых заданий – сепаратизм и экстремизм на окраинах многонациональной России набирали обороты, грозя вот-вот перерасти в терроризм.

КОНФЛИКТ ДВУХ СОСЕДЕЙ

Осенью 1992 г. осложнилась ситуация в Северной Осетии и Ингушетии. Уже в начале октября основные силы дивизии, около 4 тысяч человек личного состава с боевой техникой и вооружением, на самолетах (всего более 50 бортов, включая «антеи», «илы», Ан-22 и другие) были передислоцированы в Моздок. Ряд частей и подразделений дивизии разместились в палаточном городке на аэродроме. Другие – убыли в Кизляр и города Кабардино-Балкарии. Основная задача, которую выполняли подразделения и части соединения, состояла в совместной с сотрудниками милиции охране правопорядка в местах компактного проживания осетин и ингушей.

К концу октября чеченские экстремисты активизировали свою деятельность, все чаще, по определению генерал-лейтенанта Виктора Ракитина (в то время начальника штаба дивизии), стали проводить агрессивно-поисковые мероприятия, которые проявлялись в захвате боевой техники и вооружения у военнослужащих федеральных сил и сотрудников ингушской милиции. По сути, эти единичные случаи были тренировкой в проведении широкомасштабной акции против войск и органов внутренних дел. Так, в один из дней командир роты 1-го полка ОМСДОНа, сменив наряды на комендантских постах, двигался на бронетранспортере с подразделением вдоль возвышенности, около села Тарское.

– Вдруг на одном из поворотов на БТР запрыгнули шесть боевиков и, угрожая оружием, попытались вытащить из него офицера и солдат, – рассказывает генерал Ракитин. – Командир, задраив люки, естественно, приказал водителю не сбавлять скорость, маневрировать машиной, чтобы затруднить действия бандитов. Несколько часов бронетранспортер петлял по проселочным дорогам, пытаясь сбить с брони боевиков. И экипажу это удалось. Правда, в пункт временной дислокации БТР в тот день так и не добрался. Остался на одном из постов у села.

Но экстремисты на этом не успокоились. Они спровоцировали недовольство местного населения тем якобы, что езда по поселку и близ него угрожает безопасности мирных граждан и мешает-де им спокойно работать и жить. Уже вечером того же дня огромная толпа требовала выдать им водителя-лихача и бронетранспортер, обманутые люди даже попыталась подойти к посту и силой захватить оружие и технику. Но, вероятно, вняв предупреждению о том, что при пересечении обозначенной военнослужащими границы поста будет применено оружие, зайти за нее не решились.

Противостояние продолжалось двое суток, после чего местные, одумавшись, все же разошлись по домам.

В один из октябрьских дней было совершено нападение на наряд в районе Предгорного. Боевики забросали пост гранатами. После чего выдвинули требование сдать оружие. Однако личный состав наряда, находившийся в укрытии, вступил с ними в бой. Несколько экстремистов были ранены, один – убит.

В начале ноября банды активизировали нападения на военнослужащих и милиционеров. А чуть позже перешли в широкомасштабное наступление – стали совершать погромы, разбойные нападения не только на военных, но и на местных жителей. Дивизия получила задачу перегруппироваться и взять под охрану населенные пункты, вовлеченные в осетино-ингушский конфликт.

«ВИТЯЗЬ» В КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИИ

Спецназовцев осень 92-го застала в Карачаево-Черкесии. Отряд специального назначения «Витязь» (к тому времени он был сформирован на базе УБСН) размещался на пустующей турбазе близ Дамхурцского перевала, километрах в шести от небольшого селения Пхия. В те живописные места, понятно, не для отдыха спецназ забросили. И интересовались «краповики» людьми, ясное дело, далекими от туризма. По оперативной информации, неподалеку отсюда могли появиться боевики из мятежной Чечни. В достоверности этих сведений «витязи» убедились очень скоро.

В один из дней поступила команда: срочно перекрыть дорогу и любыми способами остановить колонну из двенадцати автобусов с чеченскими боевиками, якобы направляющимися в Сухуми помогать абхазам.

Место для засады спецназовцы выбрали идеальное: река, мост, с одной стороны отвесная стена, с другой – обрыв метров сорок глубиной. Установили фугасы вдоль обочины на повороте, дополнительно заминировали крутой склон, чтобы устроить обвал. Бронетранспортеры укрыли в расщелинах близ дороги так, чтобы у наводчиков был хороший обзор для ведения прицельного огня из пулеметов. Бойцы заняли удобные позиции.

Соотношение сил, правда, было не в пользу спецназа: их – чуть больше семидесяти человек, у банды – около трех сотен штыков. Но в горах, даже при численном превосходстве врага, всегда побеждает тот, кто первым оседлал высоты. Так что вряд ли атака чеченских «волонтеров», вздумай они пойти напролом, сулила им успех.

Командир отряда Сергей Лысюк с несколькими бойцами остался на дороге, перекрыв ее машиной.

Колонна с «гостями» не заставила себя ждать. «Уазик» с тремя мужчинами кавказской наружности подъехал к командиру «Витязя».

– Вышли, – вспоминает старший лейтенант запаса Владимир Кургин (в 1992-м офицер отряда спецназа), – попытались прощупать ситуацию: мол, в чем дело, почему дорогу закрыли? А сами так и смотрят по сторонам, место засады «сканируют». По всему видно, разведка. Лысюк их вежливо отправил назад. Через полчаса на том же «уазике» подъехали уже другие люди. Решили нахрапом нас взять, стали угрожать, что, если мы не пропустим их колонну, они будут прорываться с боем. Но взять «витязей» на испуг еще ни у кого не получалось. Поэтому парламентеры, громко хлопнув дверцами машины, убрались восвояси.

Лысюк по радиостанции доложил обстановку старшему начальнику. Приказ задержать боевиков остался в силе. Но ситуация несколько осложнилась. По поступившей информации в колонне боевиков следовал автобус с семьями российских военнослужащих, который еще в районе Пятигорска бандиты предусмотрительно взяли в тиски, а теперь объявили его пассажиров заложниками. Замысел операции пришлось менять: спецназовцы решили пропустить боевиков, но, как только их замыкающая машина пройдет поворот, взорвав заряд, отрезать им путь отступления, в то же время выдвинуть навстречу колонне заслон и предложить чеченцам сдать оружие. По поведению парламентеров было понятно, что вряд ли бандиты рискнут что-либо сделать с заложниками, воевать ехали отнюдь не камикадзе.

Колонну спецназовцы ждали несколько часов. Но так и не дождавшись, командир принял решение ехать ей навстречу.

– Спускаемся вниз, – продолжает рассказ Владимир Кургин, – и видим такую картину: на большой поляне стоят полукругом автобусы, а между ними табунятся боевики, вооруженные до зубов – обвешаны автоматами, пулеметами, гранатометами. У многих пулеметные ленты крест-накрест, «по-революционному». Одеты кто во что, на головах зеленые повязки. Молодежи среди них полно. Все настроены агрессивно, злые, как волки.

Сергей Иванович приказывает: «Ствол пулемета – в сторону, чтобы не провоцировать, мы вроде как на переговоры приехали. Через бойницы сосчитать, сколько у них людей и оружия. Предельное внимание, действовать только по моей команде».

Подъезжаем. «Здравствуйте!» – «Салам алейкум!» К нам подходит коренастый, среднего роста чеченец с маленькой бородкой. Камуфлированные брюки, футболка, кепи на бритой голове. Глядит надменно. Взгляд тяжелый, пронзительный.

«Я командир батальона Шамиль Басаев. У меня приказ правительства Ичкерии перейти перевал и оказать помощь братскому абхазскому народу в войне с Грузией». – «А у меня приказ не пропустить вас, – в тон ему отвечает Лысюк. – Что будем делать?» Басаев гнет свое: «Мы назад не повернем. Людей у нас много, оружия и боеприпасов много. С нами Аллах, будем прорываться». И для убедительности похлопывает рукой по кобуре с пистолетом. В ответ Сергей Иванович дает понять, что это напрасная затея, у спецназа тоже достаточно сил и средств, при любых обстоятельствах чеченский батальон будет остановлен и в случае сопротивления уничтожен. Полевой командир упрямо повторяет: «Пойдем на прорыв». Так ни до чего не договорились.

Басаев направился к своим ополченцам, дал команду: «По машинам! Вперед, поехали!» Начал играть на нервах, пошел ва-банк. Дескать, посмотрим, чья возьмет.

Пользуясь удобным моментом, я внимательно оглядел с бэтээра окна всех автобусов. Женщин, детей, безоружных мужчин в салонах не заметил. Значит, заложников где-то спрятали, чтобы использовать этот козырь в решающие минуты. А может, изменили свои планы и пленников отпустили, сделали ставку на какой-нибудь другой коварный прием. Но как бы там ни было, сейчас у нас руки развязаны. Маленько полегчало на душе.

Тронулись. Пропустив кавалькаду вперед, наш бэтээр пристраивается в хвост колонны, за нами едут только три автобуса. Лысюк передает по радиостанции: «Готовьтесь встретить по полной программе!» И вкратце обрисовывает ситуацию. В динамике встревоженный голос: «Командир, а как же... Вы ведь на броне в составе колонны идете...» – «Не волнуйтесь. Это не ваши проблемы, – успокаивает Сергей Иванович. – Мы себя в обиду не дадим».

По приказу Лысюка наводчик загоняет патроны в патронники пулеметов. Бойцам команда: «На броню, оружие с предохранителей снять!».

Мысленно спецназовцы были готовы к бою, но вышло так, как и предполагали: среди боевиков камикадзе не было.

Колонна с чеченцами остановилась. Басаев подошел к БТРу «витязей», кипя от злости, спросил, не передумали ли спецназовцы, и, услышав отрицательный ответ из уст невозмутимого Лысюка, дал команду своим отойти в отвод между двумя скалами (на горных дорогах есть такие аварийные «карманы» на случай отказа тормозов).

Когда туда же подъехали и спецназовцы, Басаев снова подошел к ним. Не привести диалог, состоявшийся между одиозным лидером чеченских боевиков и командиром «Витязя», было бы, наверное, неправильно, так как это еще один штрих к портрету террориста, до недавнего времени числившегося под номером один. Со слов Владимира Кургина, Басаев подошел к «краповикам» с десятилитровой канистрой спирта и дружелюбно предложил выпить мировую.

– Это вам, мы вас проверяли. Рад бы с вами выпить, но у нас в батальоне сухой закон.

– И у нас тоже, – отвечает Лысюк. – Придется отложить до лучших времен.

– Тогда просто так поговорим, – не стал настаивать главарь. – Вы там долго со своей засадой стоять собрались?

– Пока не поступит приказ снять заслон после того, как вы повернете назад.

– А если будет приказ и вы сымитируете отход, а сами нас накроете, когда мы дальше поедем? – задает следующий вопрос Басаев. Сдрейфил чеченец, испугался спецназовской засады.

– Ты же грамотный, командир, – отвечает Сергей Иванович. – Нам четко приказано задержать вас. Любыми способами. И я этот приказ выполню. До встречи!

С тем и распрощались. Басаев убрался восвояси, Лысюк с группой – к своим. Ожидание дальнейших событий продолжалось до сумерек, пока спецназовцы не получили информацию о том, что боевики спустились на двух автобусах в поселок, набрали там людей и собираются, прикрываясь ими, пройти-таки спецназовский заслон.

Лысюк по рации немедленно передал эту информацию наверх, и примерно через час «Витязь» получил приказ: срочно снять засаду, покинуть турбазу и выдвинуться в Пхию...

Чеченцы спокойно ушли.

– Вот где досада душу скребла! – говорит Владимир Кургин. – Крепко ломали голову, пытаясь догадаться, почему отменили операцию и дали боевикам «зеленую улицу». Было обидно, что наши труды пошли насмарку – капкан так и не захлопнулся. Что в обход закона какому-то непонятному чеченскому формированию предоставили право беспрепятственно передвигаться по российской территории, а отряду спецназа, призванному обеспечивать порядок, не позволили выполнить ранее поставленную задачу. Высказывались разные предположения, но все сводилось к одному: очевидно, принцип законности принесен в жертву каким-то важным интересам верхов. И не нашего ума это дело. Главное – служивым людям не приходится за себя краснеть. «Витязи» не оставили басаевским бандитам ни одного шанса выиграть поединок со спецназом. Просто наши пешки, зажавшие противника, были сметены с шахматной доски. Дабы не мешали вести игру по тем хитрым правилам, в которые иной раз даже генералов не посвящают.

В книге воспоминаний «Тяжелые звезды» бывший командующий внутренними войсками, впоследствии министр внутренних дел Анатолий Сергеевич Куликов, упоминая этот эпизод, выдвигает такую версию отмены спецоперации по задержанию басаевцев.

«...Поникший Лысюк докладывает: „Я их пропустил...“ „Как пропустил?!“ – не мог я поверить. На что этот спецназовец, мужественный боец, мимо которого ни один боевик не прошел бы по своей воле, протягивает мне полученную им телеграмму за подписью нашего командующего генерала Саввина: „Пропустить!“ И он, конечно же, был вынужден подчиниться этому приказу, хотя все было сделано для того, чтобы не дать бандитам уйти безнаказанно.

Я потом долго размышлял об этом странном решении Саввина. Объяснение ему находил лишь в том, что причиной столь либерального отношения к вооруженным чеченцам стали итоги одного чрезвычайно секретного совещания у министра внутренних дел Баранникова, в котором приняли участие и представители Министерства обороны РФ. Возможно, на нем обсуждалась деликатная проблема взаимоотношений России и Абхазии, особенно тот аспект, что Россией не оказывается реальная помощь абхазам в их войне с антироссийским режимом Звиада Гамсахурдии.

Не исключено, что в качестве компромисса было решено время от времени закрывать глаза на то, что вооруженные чеченцы будут следовать транзитом по отдаленным горным районам Российской Федерации и помогать Владиславу Ардзинбе, если уж военно-техническая помощь самопровозглашенной и никем не признанной Абхазии не может быть оказана официально.

Думаю, что истинные причины столь щедрого подарка чеченцам кроются именно в этом...» [56]56
  Куликов А.С. Тяжелые звезды. – М., 2002. – С. 122.


[Закрыть].

Спустя несколько лет, уже на чеченской войне, спецназовцы не раз задумывались о том, что, если бы тогда они накрыли Басаева с его батальоном, одним «героем Ичкерии» (хоть это не решающий фактор) все же было бы меньше.

Но к чеченской эпопее Отдельной дивизии оперативного назначения (именно так она стала называться к тому времени, уже без имени Ф.Э. Дзержинского) мы вернемся несколько позже.

Пока же о событиях, произошедших позже, там, где реальные боестолкновения не предполагались даже в кошмарном сне: в 1993 г. в самом центре Москвы. Здесь дивизия, выполняя приказ Верховного главнокомандующего (о том, насколько он был правомерным, пусть спорят политики), потеряла убитыми еще шестерых своих военнослужащих.