Текст книги "Дивизия имени Дзержинского"

Автор книги: Самуил Штутман

Соавторы: Ринад Арибжанов,Евгений Артюхов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ – САРАПУЛ

Проверка готовности к выполнению чрезвычайных задач не заставила себя долго ждать. Уже в начале 1981 г. рота, поднятая по тревоге, по распоряжению министра внутренних дел немедленно убыла в город Сарапул Удмуртской АССР, где в одной из школ был совершен дерзкий захват заложников. Преступники забаррикадировались в классе и, держа под прицелом детей, пытались заставить местные органы власти выполнить выдвинутые ими требования: дать денег и предоставить самолет для вылета за границу.

В аэропорту Ижевска УРСН объединилась с группой «А» Комитета госбезопасности. Это был первый совместный выезд на задание.

На двух автобусах оба подразделения прибыли в Сарапул, где после рекогносцировки руководители спецоперации уточнили задачу: спецназовцам внутренних войск находиться в аэропорту в готовности к освобождению заложников в случае неудачного исхода первого этапа операции в школе, который будет проводить «Альфа».

К счастью, действовать УРСН тогда не пришлось. Преступники сдались на милость властей в результате переговоров с ними еще в школе.

Осенью 1981 г. тревожные вести пришли с юга страны. 21 октября столицу Северной Осетии Орджоникидзе (ныне Владикавказ) всколыхнули массовые беспорядки и столкновения между осетинами и ингушами. Кровавая трагедия повлекла гибель людей, вызвала всплеск преступности и национального терроризма. Обстановка требовала принятия неотложных мер. Для решения этой непростой проблемы в республику были стянуты части армии и внутренних войск, подразделения специального назначения КГБ и МВД СССР, в том числе и УРСН. В течение нескольких недель рота совместно с оперативными работниками выполняла задачи по поиску и изъятию оружия, осуществляла охрану руководства МВД республики и следственных органов.

Жизнь убедила руководителей МВД страны в необходимости специально подготовленных, мобильных, хорошо вооруженных и экипированных подразделений, которые в случае возникновения чрезвычайных ситуаций могут незамедлительно принять первоочередные меры к нейтрализации зачинщиков массовых беспорядков и подготовить плацдарм для наращивания усилий другими подразделениями.

Спецназ внутренних войск отстоял свое право на существование. И не зря. Как показали дальнейшие события, первые спецкомандировки военнослужащих дивизии были только цветочками. Ягодки ждали «дзержинцев» впереди.

ТРАГЕДИЯ В ЧЕРНОБЫЛЕ

26 апреля 1986 г. на 4-м энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошел взрыв. Ядерный джинн, вырвавшийся из реактора, не одного человека лишил здоровья, дома, любимой работы, а кого и жизни.

И снова в отсутствие ведомства, способного оперативно реагировать на чрезвычайные ситуации, на борьбу с вышедшим из-под контроля атомом со всех уголков страны направляются пожарные, высококвалифицированные специалисты, едут просто добровольцы, а для ликвидации последствий аварии задействуются армейские части и внутренние войска.

Как и в 1966-м в Ташкенте, ОМСДОН востребован в Чернобыле. На 17-й день после аварии на ЧАЭС по сигналу «Сбор» был поднят саперный батальон, которым тогда командовал подполковник Михаил Сычков. На плечи его военнослужащих легла основная тяжесть инженерных работ по возведению периметра зоны наибольшего радиоактивного загрязнения.

– То, что подразделение направят в район Чернобыля, мы как-то не предполагали. Летом того года в Москве должны были проходить Игры Доброй воли, и батальон, как и другие подразделения дивизии, готовился к службе по обеспечению общественного порядка на предстоящих спортивных состязаниях, – вспоминает Михаил Сычков. – Но когда утром 12 мая пришел приказ собрать весь личный состав и спешно грузить имущество, шанцевый инструмент и инженерную технику на платформы воинского эшелона, сердце подсказало – эта тревога совсем не учебная.

Так оно и вышло. Командир дивизии генерал-майор Ю.И. Богунов поставил саперному батальону задачу убыть в район Чернобыльской АЭС с последующим уточнением на месте характера работ.

До Киева железнодорожный состав мчался без остановок. Зеленый свет обеспечивали всем спешившим в зону аварии поездам...

– Приехали в Киев, – рассказывает Михаил Сычков, – оттуда – в учебный центр местного оперативного полка, это совсем рядом с Чернобылем. Там нас переодели, выдали респираторы, проинструктировали, как вести учет доз радиоактивного облучения, и с Богом вперед...

В первые дни, по воспоминаниям саперов-чернобыльцев, они, как говорится, ощущали себя не в своей тарелке – опыта работы на зараженной местности никакого. Занятия по ЗОМП – а чему на них научились? Действовать по командам «Вспышка слева!», «Вспышка справа!» да надевать противогаз и ОЗК... Что такое радионуклиды и как с ними бороться, представлял далеко не каждый.

«Словом все, как на фронте, а врага нет, – пишет о тех событиях военный публицист Борис Карпов, участвовавший в ликвидации последствий аварии. – Не свистят пули, не вспахивают землю разрывы снарядов, и от этого становится еще больше не по себе. Кстати, по данным Института геохимии им. Вернадского, превышение допустимого загрязнения почвы наблюдалось тогда в 60-километровой (а не в 30-километровой) зоне. Ученые утверждали, что даже на расстоянии 100 км от атомной электростанции в районе Киева уровень загрязнения равен предельному. По данным Института атомной энергии, комплексная экспедиция ученых на ЧАЭС не смогла обнаружить все 185 тонн ядерного топлива под саркофагом. В поврежденном реакторе осталось всего 105 тонн топлива, остальное (около 44 %) вылетело в атмосферу.

В общем, радиоактивные последствия катастрофы оказались в восемь-десять раз опаснее, чем это считалось ранее...»

Но прошло некоторое время, и, как это случается в сложной обстановке, люди пообвыкли. Приехал как-то к саперам-дзержинцам начхим Управления внутренних войск по Украине и Молдавии и заявляет: вы, мол, неправильно ведете подсчет доз радиоактивного облучения. Показатели, дескать, завышаете, приписками занимаетесь. Ему предложили самому измерить уровень радиации. Офицеры и прапорщики носили с собой по два дозиметра. Один – в нагрудном кармане, второй – в сапоге. Прошлись разок-другой вдоль возводимого ограждения, достали дозиметры, посмотрели, подсчитали и... начхим только покачал головой. Все было так, как докладывали...

Кстати, в мае 1986 г. были установлены временные нормы загрязнения почвы радионуклидами, требующие отселения жителей. В этот период уровень загрязнения территории трансурановыми элементами (нептуний-239, плутоний-238, -239, -240 -241, кюрий-242 и америций-241) не принимался во внимание, поскольку уточненная карта заражения почвы плутонием появилась только через два года под названием «Плутоний-88».

Работали дивизионные инженеры от зари до зари, порой даже и при свете фар бронетранспортеров. Медлить было нельзя. В тридцатикилометровую зону потоком хлынули нечистые на руку людишки. Да и местные жители, эвакуированные из деревень, не прочь были вернуться за своим домашним скарбом. Без сплошного ограждения войсковые наряды внутренних войск обеспечить высокую надежность охраны зоны повышенной радиоактивной опасности не могли. Потому дзержинцы торопились, не ведая ни сна, ни отдыха.

Словно двужильные, километр за километром тянули колючую изгородь (им предстояло протянуть до 300 километров проволочного заграждения, установить не одну тысячу трехметровых столбов, размотать и укрепить многие тонны колючей проволоки). Случалось, опоры устанавливали так быстро, что новые попросту не успевали подвозить. Тогда шли в лес – по дрова...

28 июня проволочное кольцо вокруг тридцатикилометровой зоны ЧАЭС замкнулось. Кратковременная передышка – и новая задача: строить военные городки для подразделений внутренних войск, охранявших опоясанный саперами периметр.

Шесть таких городков построили подчиненные подполковника Михаила Сычкова, прежде чем поступила команда: 16 сентября отправить батальон к месту постоянной дислокации.

Более четырех месяцев находился саперный батальон на пораженной радиацией территории. 193 военнослужащих из его состава приняли участие в ликвидации последствий самой страшной, исключая войны, катастрофы, постигшей народы бывшего СССР. В историческом формуляре части есть их фамилии и имена. Задумывались ли эти люди, какому риску подвергаются, выполняя поставленную задачу? Не станем кривить душой, задумывались, и не раз. Но ни один из них не отказался от тяжелой и очень опасной работы. Льготы, компенсации за потерянное здоровье, ордена и медали будут потом. Да и то не для всех и далеко не сразу... А тогда, в самую напряженную пору укрощения ядерного джинна, не помышляя ни о каких наградах, саперы-чернобыльцы честно делали дело, за которое им еще не раз скажут спасибо.

ПОЛИТИКА И ВОЙСКА ПРАВОПОРЯДКА

Если в хоздеятельности ярким свидетельством перестроечной безалаберности стала чернобыльская катастрофа и из этого впоследствии руководство страны извлекло какие-никакие уроки, то в политической жизни с середины 80-х прошлого столетия дело обстоит иначе. Свобода, гласность и другие демократические ценности, внедряемые в сознание наших граждан, оборачивались подчас вседозволенностью, ростом сепаратизма, как следствие – экстремизма, который в современной России перерос в явление, мало сказать, страшное – терроризм. До сих пор страну лихорадит. Обезопасить жизнь ни в чем не повинных граждан, страдающих больше всего от грязных политических игр, были призваны внутренние войска и ОМСДОН, как резерв министра внутренних дел в первую очередь. Вовсе не сохранение великой и казавшейся незыблемой державы, как многим тогда, да и сейчас кажется, было основной задачей воинов правопорядка, а восстановление законности, поддержание режима ЧП, борьба с уличной преступностью, бандитизмом и предотвращение терактов стало на многие годы заботой войск в Закавказье, Средней Азии, районах вооруженных конфликтов современной России.

События с конца 1980-х пошли бурным непредсказуемым валом. Дивизия с тех пор практически ни на один день не собралась вместе на зимних квартирах.

В начале 88-го в Закавказье произошли события для того времени неординарные. Экстремистски настроенные лидеры движения за независимость Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджана, которую населяли в основном армяне, инициировали массовые беспорядки в некоторых городах и селах как НКАО, так и Армении. В ответ громкие выступления азербайджанских националистов произошли в Сумгаите, пригороде Баку. Не исключалась возможность широкомасштабных акций, сопровождающихся бесчинствами, в обеих столицах закавказских республик.

Для стабилизации обстановки и предотвращения массовых беспорядков было решено привлечь внутренние войска. Сил, дислоцированных в непосредственной близости к месту событий, было явно недостаточно. Да и вообще в войсках в то время оперативных или, как они тогда именовались, мотострелковых частей было, что называется, раз-два и обчелся: несколько полков да военные училища. Единственным мощным резервом, сконцентрированным в одном месте, а потому легким на быстрый сбор и переброску в любую точку страны без распыления транспортных средств, была дивизия имени Ф.Э. Дзержинского. К тому же личный состав в соединении был на то время одним из наиболее подготовленных. Этому способствовали и тщательный отбор призывников в военкоматах, и организация занятий в подразделениях, и целенаправленная идейно-воспитательная работа с военнослужащими, и опыт выполнения задач по охране правопорядка и обеспечению безопасности граждан с привлечением большого количества личного состава, войсковых нарядов и резервов.

28 февраля 1988 г. поступил сигнал тревоги, который был для военнослужащих дивизии полной неожиданностью. Во-первых, потому, что о предстоящей проверке боеготовности обычно офицеры и солдаты знают заблаговременно, а на этот раз заранее ни о чем подобном не предупреждали, и даже слухов не было. Во-вторых, это было воскресенье. А по выходным, как известно, боеготовность никогда не проверяется. Однако собрались вовремя и в норматив уложились. Хотя не обошлось и без казусов. Так, не все командиры частей сразу поняли поставленную задачу. Решив, вероятно, что осуществляется проверка боевой готовности, связанной с переходом с мирного на военное время, соответствующим образом экипировали и вооружали личный состав, вытягивали в парках колонны боевой техники: артиллеристы подцепили к тягачам гаубицы, танкисты выгнали из боксов танки. Прошло меньше часа, как поступила новая команда: «Личному составу переодеться в милицейскую форму, вооружиться табельным оружием, резиновыми палками и витражами». В дивизии тогда каждый военнослужащий имел по три комплекта одежды: повседневное полушерстяное обмундирование, так называемое пэша, парадно-выходное и милицейское, применявшееся при несении службы по охране общественного порядка. Переоделись. Однако задачу конкретно никто, по крайней мере до подразделений, не доводил. Не прояснилась она для солдат и офицеров ротного звена до конца и тогда, когда личный состав погрузился в машины. Понятно было лишь одно – предстояло выдвинуться на военный аэродром «Чкаловский». Несколькими колоннами с интервалом 10—15 минут части дивизии выехали в указанном направлении. По прибытии дзержинцы были поражены огромным количеством военно-транспортных «илов», стоящих на рулежке, как говорится, на всех парах. Но даже после посадки, когда рампа в хвостовой части самолета закрылась, а сама крылатая машина медленно вырулила на взлетную полосу, в предстоящий полет мало кто верил. Сомнения развеялись, когда транспортники, оторвавшись от земли, стали уверенно набирать высоту. Правда, даже тогда многие думали, что это лишь совместная с летчиками тренировка. Через час-полтора полета задали вопрос борттехнику: «Куда летим?» Тот изумленно вскинул брови, посмотрел недоверчиво и, выдержав многозначительную паузу, ответил: «Насосный, ребята. Насосный». Это было название поселка, где находился военный аэродром, неподалеку от Баку.

Еще через час шасси самолета коснулись взлетки в нескольких тысячах километров от родной земли. Рампа неспешно раскрылась, и в огромное чрево «ила» пахнуло утренней свежестью ранней весны. Картина была впечатляющей: над горизонтом, только-только окрасившимся предрассветной огненной полосой, в иссиня-черном еще небе каждые 10—15 минут вспыхивали прожекторы заходящих на посадку самолетов. Всего их тогда было около двух десятков. Дивизия Дзержинского успешно передислоцировалась в Закавказье.

ДИВИЗИЯ В ЗАКАВКАЗЬЕ

Предстояло пресечь массовые беспорядки и бесчинства, уже около суток продолжающиеся в Сумгаите, обеспечить общественную безопасность и порядок в столице Азербайджана. На автобусах доехали до центра Баку. Там уже местные милиционеры рассказали о происходящих в Сумгаите событиях. 4-й полк сразу убыл в эпицентр. Из-за баррикад и людских толп на дорогах до пункта назначения доехали только к вечеру.

Город выглядел ужасно: выпотрошены витрины магазинов, во многих домах выбиты окна и сломаны двери, вдоль улиц сожженные ларьки и заборы. От увиденного – шок. Хотелось думать, что беспорядки прекратились и придется лишь охранять общественный порядок.

Но погромы продолжались по нарастающей, избиения и мародерство особенно усилились в темное время суток. Экстремисты бесчинствовали при свете костров. В огонь летело все: книги, домашний скарб, поломанная мебель. Банды врывались в дома, громили мебель, избивали до полусмерти даже женщин и детей. Появились жертвы. Местная милиция не горела особым желанием хоть как-то повлиять на ситуацию, да и, честно говоря, средств для этого было немного.

В работу по пресечению беспорядков включились дзержинцы. По улице двинулась войсковая цепочка. Тогда гул толпы несколько стих. Но тишина продолжалась недолго. Люди, поддавшись стадному чувству, после призывов подстрекателей стали кидать в военнослужащих камни, бутылки, банки с краской, а сверху, из окон и с балконов, на их головы летели горшки с цветами...

В первых стычках с бесчинствующими толпами проявились некоторые пробелы в тактике внутренних войск, которая предполагала вытеснение толпы с определенного места.

Когда в шеренгу солдат стали кидать камни, бойцы, естественно, поднимали щиты на уровень головы, чтобы защититься. Нападавшие тут же били дзержинцев по ногам. Чтобы избежать ранений, в той командировке пришлось на ходу додумывать и отрабатывать новые тактические приемы. Была придумана простая, но довольно-таки эффективная защита. Ею стало построение солдат со щитами и резиновыми палками в три шеренги. Первая шеренга присаживалась на одно колено и ставила щиты на землю, вторая – упирала нижний край щита в верхний обрез щита первой шеренги, а третья – поднимала щиты вверх, прикрывая головы. Получалась своеобразная коробка из щитов. В войсках ей придумали название «черепаха». Когда у нападавших заканчивались «метательные снаряды», военнослужащие перестраивались в обычный порядок и продолжали выполнение поставленной задачи.

Тогда же экстремисты впервые додумались пускать впереди себя женщин с детьми. А сами, стоя сзади, за женскими спинами, бросали в солдат камни и бутылки. Получалась такая картина: истеричные женщины плюют солдату в лицо, кричат, что он оккупант, а из-за живого заслона тут же летит град камней.

В этом случае шеренга солдат раздвигалась, пропуская женщин и детей (их оттесняли и блокировали без применения силы), а уж с вооруженными мужиками разбирались по-мужски решительно.

Часто использовали еще один прием. Толпе как бы случайно давали возможность прорвать войсковую цепочку. Когда в образовавшуюся брешь устремлялись самые буйные личности, их пыл охлаждали парни из спецназа, которые двигались за цепью солдат линейных подразделений. «Краповики» не утруждали себя переговорами, а просто грузили зачинщиков беспорядков в милицейские машины...

Решительными действиями войск массовые беспорядки были пресечены. Но сумгаитская командировка дивизии только начиналась. Уже со следующего дня части соединения выставили патрульные наряды на улицы города, приняли под охрану важные объекты жизнеобеспечения, городскую прокуратуру и Дворец культуры, в котором временно разместились пострадавшие от погрома армяне, оказывали помощь местной милиции в проверке паспортного режима и проведении так называемых зачисток. Военнослужащие задержали сотни нарушителей общественного порядка, режима особого положения, мародеров, разграбивших покинутые армянскими семьями дома и квартиры. Изъяли десятки единиц холодного и огнестрельного оружия, боеприпасов. Возвратили огромное количество похищенных с предприятий, учреждений и магазинов ценностей.

Многое осталось непонятным тогда в сумгаитском конфликте. Жили два народа, дружно жили, как добрые соседи. И вдруг... Откуда такая жестокость, агрессивность? Словно воевали друг с другом всегда и снова сцепились после непродолжительной передышки. И офицеры и солдаты задавались вопросом: кто допустил эту жуткую резню, в которой между армянами и азербайджанцами живым щитом встали русские воины. В те дни дзержинцы еще не знали, да и не могли даже предположить, что впереди их ждет Карабах, Фергана, Южная и Северная Осетия, Чечня...

ПРАВО НА КРАПОВЫЙ БЕРЕТ

Но об этом немного позже. Сейчас же, чтобы не нарушать хронологию событий в повествовании, об одной немаловажной традиции, родившейся в дивизии им. Ф.Э. Дзержинского, которой остаются верны и поныне не только в соединении, но и во внутренних войсках в целом. В 1988 г. в учебной роте специального назначения впервые сдавали экзамен на право ношения крапового берета. Чуть выше мы уже обмолвились о том, что носят его не все военнослужащие внутренних войск, а лишь их элита – спецназовцы, да и то только те, кто заслужил это право в суровом испытании.

Сегодня и люди в погонах, и те, кто далек от ратной службы, знают о легендарном головном уборе немного. Пожалуй, лишь то, о чем можно рассказать в формате телевизионного репортажа со сдачи экзамена в том или ином отряде спецназначения: что это не просто предмет военной формы, он не выдается в комплекте с обмундированием. Что краповый берет – символ доблести, славы и чести спецназа, знак, свидетельствующий о высоком профессионализме лучших бойцов, офицеров и прапорщиков. А вот откуда берет начало эта традиция, когда и как она зарождалась, чьим образцам следовали ее инициаторы – на эти вопросы даже некоторые спецназовцы затрудняются ответить.

Еще недавно считалось, что он впервые появился в... частях ВДВ. Но это абсолютно неверно! В 1967 г. для десантников, участвующих в парадах на Красной площади, был введен берет малинового цвета как символ воздушно-десантных войск некоторых армий мира. С правой стороны берета нашивался голубой флажок с эмблемой ВДВ. Но малиновые береты десантники – участники парада на Красной площади надели всего один раз – 7 ноября 1967 г. В 1969 г. правилами ношения военной формы одежды для военнослужащих ВДВ как головной убор летней повседневной формы был официально узаконен берет голубого цвета. И тот экспериментальный берет десантников не имел ничего общего с краповым, цвета погон внутренних войск беретом.

Время его появления, как уже и упоминалось, связано с формированием в 1978 г. учебной роты специального назначения дивизии им. Ф.Э. Дзержинского.

– В те времена всеобщего дефицита изготовить на заказ береты нужного цвета и пошива было очень трудно, – рассказывает полковник Сергей Лысюк. – Один из офицеров-тыловиков разузнал, что это можно сделать в Горьком. Так появились первые 25 беретов из краповой ткани и столько же из зеленой, которые вплоть до 1985 г. надевались только на показные занятия. В 85-м решили пошить береты на весь личный состав УРСН. Но еще около трех лет краповые береты надевались только на государственные праздники и показные занятия.

Идея сдавать экзамен на право ношения крапового берета родилась в начале 1988-го, когда в руки мне попала книга «Команда Альфа» Миклоша Сабо, бывшего солдата войск специального назначения США. Как пишет автор, в американском спецназе ничего и никогда не давалось просто так, все нужно было заслужить. Право ношения зеленого берета зарабатывалось через изнурительные испытания, через кровь и пот. Книга произвела на меня очень сильное впечатление и подтолкнула к мысли учредить в своем подразделении экзамен на краповый берет, чтобы он являлся не просто головным убором, а стал знаком высочайшей квалификации спецназовца. Об этом я рассказал офицерам и инструкторам спецподготовки роты. Они меня поддержали, и мы вместе с ними разработали экзаменационную программу по специальной физической и специальной тактической подготовке, которая с небольшими изменениями используется и по сей день во всех подразделениях войскового спецназа.

Поначалу квалификационные испытания проводились нелегально, под видом комплексных и контрольно-проверочных занятий. Идея о ношении крапового берета наиболее достойными спецназовцами, сдавшими экзамен на мужество и профессионализм, не находила понимания у командования, считавшего, что этот головной убор должны носить все военнослужащие подразделений специального назначения, невзирая на уровень их подготовки. Но время взяло свое! Умелые действия «беретов» в спецоперациях, их морально-психологическая закалка доказали важность этих испытаний, которые стали официально признанной традицией. 31 мая 1993 г. генерал Анатолий Сергеевич Куликов, командовавший внутренними войсками МВД России, утвердил Положение «О квалификационных испытаниях военнослужащих на право ношения крапового берета». Согласно этому Положению краповые береты вручаются военнослужащим, успешно сдавшим экзамен, а также как награда за мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского долга. Кроме того, право носить берет дано должностным лицам Главкомата, управлений округов и соединений внутренних войск, имеющим особые заслуги в деле развития частей и подразделений специального назначения. Яркие тому примеры – командующий внутренними войсками в 1994 – 1995 г. генерал-полковник Анатолий Романов, награжденный краповым беретом, еще когда был заместителем командующего внутренними войсками, нынешний командир дивизии генерал-майор Сергей Меликов, получивший берет за мужество и самоотверженность, проявленные в ходе боевых действий в Чечне, когда он служил в разведотделе Северо-Кавказского округа внутренних войск. Герой России майор Игорь Задорожный, по праву заслуживший и высокое звание, и краповый берет в одной из спецопераций в Чеченской Республике.

Само собой разумеется, право носить краповый берет имеют руководители, отдающие приказ на применение сил специального назначения, – Президент России, министр внутренних дел и главнокомандующий внутренними войсками.

И все же вернемся к экзамену.

– Бывая на испытаниях в родном отряде, – говорит Лысюк, – всегда сравниваю: как сдавали проверку на профессиональную зрелость в конце 1980-х годов прошлого уже века, в период зарождения традиции, и как это делается сейчас. С удовлетворением отмечаю: братишки работают по-боевому. С прицелом не на количество, а на качество. Так и надо держать! Хотя важно помнить и о том, что утвержденные правила – не догма. Думается, сдача на берет должна меняться в сторону усложнения. Не зря в спецназе говорят: ратному совершенствованию пределов нет.

Так что же представляет собой экзамен, который между собой спецназовцы часто называют экзаменом на мужика?

Он проводится дважды в год: ранней весной и поздней осенью. Испытаниям предшествует долгий этап предварительного отбора кандидатов. Причем не важно, кто они – офицеры, прапорщики или солдаты. Специально для оказания помощи командиру и офицерам подразделения в проведении квалификационных испытаний, повышения профессионального уровня и укрепления воинской дисциплины в подразделении спецназначения создается общественный орган – совет «краповых беретов».

В совет избираются самые подготовленные, опытные «краповики», пользующиеся непререкаемым авторитетом среди сослуживцев. Его члены не только помогают проводить предварительное тестирование на допуск к испытаниям и оценивать кандидатов в ходе самого экзамена, но и серьезно обсуждают, как тот или иной военнослужащий, изъявивший желание сдать проверку на мужество, относится к выполнению своих обязанностей, как ведет себя по отношению к товарищам, можно ли положиться на него в трудную минуту. Если воин по всем статьям – достойный, правильный парень, ему дают добро, включают в список кандидатов, допущенных к сдаче экзамена. Ну а когда солдат, сержант не дотягивает по уровню спецподготовки или дисциплина у него хромает, совет говорит: нет, рановато тебе, дружок, бороться за право носить берет, подтянись, поработай над собой, подкорректируй линию своего поведения.

Решающее слово: допускать или не допускать кандидата к испытаниям – всегда было за советом.

Забегая вперед, скажем, что совет же решает, лишать или не лишать берета провинившегося «краповика». Увы, в семье не без урода. Бывает, что обладатель спецназовской святыни превращает ее в средство дешевой бравады, хвастовства, пытается добиться привилегий за чужой счет, забывает о личной примерности. Таких за дискредитацию звания военнослужащего подразделения специального назначения, за измену идеалам спецназа лишают крапового берета.

Для наказания провинившихся в свое время в УРСН даже ввели специальный ритуал, позаимствованный у американских «зеленых беретов», – так называемое «выколачивание». Происходило это следующим образом: выстраивался личный состав подразделения в краповых беретах и при государственных наградах; нарушитель выводился на правый фланг; под барабанную дробь оглашался приказ о лишении права ношения крапового берета; к нарушителю подходил командир и срывал с его головы берет. Затем провинившийся с личными вещами уходил в обычное мотострелковое подразделение, а в те минуты, когда он, сгорая со стыда, шел мимо строя, каждый военнослужащий поворачивался к нему спиной. После этого он не имел права переступить порог подразделения спецназа.

Итак, предварительный отбор проведен. Кандидаты ранним утром в полной экипировке (примерно килограмм 25—30) с оружием строятся на плацу части. Звучит Гимн, с напутствием выступают ветераны спецназа, и в путь.

Путь длиной в один день, который начинается с марш-броска не менее десяти километров. Причем это расстояние нужно не просто пройти или пробежать. На протяжении всего маршрута инструкторы то и дело подбрасывают вводные. То условный противник атаковал слева или справа, и вся группа сдающих должна развернуться в боевой порядок, отразить нападение, перебежками, переползанием перегруппироваться, занять выгодную позицию и, поднявшись в атаку, уничтожить незримых боевиков. То форсировать подернувшуюся льдом речушку, то штурмовать пятидесятиметровую сопку. И все это по камышам, бурелому, по колено в грязи и в воде. Плюс к тому бронежилет движения сковывает, каска то и дело по переносице стучит, на глаза сползает, да в мозгу постоянно одна мысль свербит: не забился бы ствол автомата (если он позже на контрольной точке не выстрелит, все, прощай, мечта о краповом берете – экзамен не сдан). Марш-бросок плавно перетекает в преодоление специальной полосы препятствий в экстремальных условиях. Тут нужно и через ограждение перелезть, и на второй этаж по фасаду здания забраться, и по качающемуся веревочному мосту пройти, и завал проскочить, и под проволокой, натянутой всего-то в трех десятках сантиметров над землей, не задев, проползти. А инструкторы по ходу то обстреляют вдруг из-под стены, то взрыв-пакет под ноги бросят, да еще подгоняют при этом: «Давай, давай! Резвее! Скорость!»

Испытания не из простых. На этих двух этапах, как правило, из полусотни кандидатов человек тридцать—сорок отсеивается. Оставшихся проверят на предмет сохранности оружия: на специальном учебном месте каждый спецназовец должен выстрелить в воздух из своего автомата одним боевым патроном. Выстрелил – прошел дальше, осечка или какая неисправность – готовься к следующему экзамену, через полгода.

На следующем этапе экзамена бойцы сдают проверку готовности к штурму высотных зданий. Они должны с помощью специального снаряжения спуститься за насколько десятков секунд по фасаду с пятого этажа здания. При этом обстрелять на одном из этажей условных бандитов, а на другом забросить в помещение с предполагаемыми преступниками учебную гранату. Те, кто успешно справляется и с этим испытанием, проходят дальше на акробатику (прыжки, кувырки и сальто), само собой, уже без боевой экипировки, и потом выполняют четыре комплекса специальных упражнений, которые являются одновременно проверкой координации после всего, что уже пройдено, и разминкой перед заключительным этапом – рукопашным боем.