Текст книги "Дивизия имени Дзержинского"

Автор книги: Самуил Штутман

Соавторы: Ринад Арибжанов,Евгений Артюхов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

СПЕЦНАЗ В АБХАЗИИ

Покой «краповикам» только снился. Горячие точки на юге страны вспыхивали одна за другой. В июле полыхнуло в Абхазии: грозила разразиться настоящая война между грузинами и абхазами, которые уже взяли в руки оружие и начали формировать боевые отряды. Собственно, так и произошло после развала Советского Союза, когда вооруженные силы уже суверенной Грузии противостояли армии маленькой, но непримиримой Абхазской автономии, которая тоже хотела независимости. Она и сегодня продолжает бороться за нее, только теперь новыми, что называется, цивилизованными методами. И все больше тяготеет к России. Оно и понятно: именно российские миротворцы, встав живой стеной между враждующими сторонами, принесли на землю горцев относительное спокойствие и хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Хрупкий мир держится там сейчас на плечах русского солдата. И тогда, в конце 80-х, тоже русский солдат, дзержинец, нес мир и спокойствие в дома простых абхазских и грузинских селян и горожан, которым не до политических дрязг было – семьи бы прокормить при пустых-то горбачевских прилавках магазинов.

Даже отдышаться спецназовцы ОМСДОНа не успели после Ферганы, как уже получили новое задание – убыть в Сухуми для восстановления конституционного порядка и поддержания режима особого положения.

Не подоспей туда спецназ, в местах, где грузинские и абхазские села располагаются по соседству, началась бы локальная война.

Что требовалось от спецназа? Следуя по дороге вдоль побережья от Сухуми в сторону Очамчири и Гагр, рассеять и разоружить толпы экстремистов, доставить зачинщиков в местные ОВД. Для выполнения поставленной задачи им выделили БРДМ и два автобуса. Указали трассу.

Но не успели спецназовцы загрузиться в транспорт, как столкнулись с первой трудностью. Водители автобусов, абхазы по национальности, узнав, для чего их придали военным, запаниковали: если грузины вычислят, как пить дать зарежут их семьи, не пощадят никого. Мужиков успокоили, объяснив им, что они и их родные в безопасности, для верности надели им на головы каски (скрыли характерный для абхазов рыжий цвет волос), посадили рядом по бойцу с автоматом. «Икарусы» двинулись в путь.

Действовать пришлось уже в первом же поселке, огромная толпа его жителей приготовилась было с оружием в руках идти «наказывать» соседей из близлежащего села. Спецназовцы, что называется, с ходу перерезали им дорогу БРДМом и заблокировали фланги. От их молниеносных действий экстремисты опешили. Застыли как вкопанные. Пользуясь моментом, «краповики» вклинились в толпу. Группы захвата работали стремительно, даже дерзко, так что «ополченцы» не успели понять, как в одно мгновение они превратились из грозной, казалось бы, силы в безоружных «ягнят».

Разоруженная и обезглавленная толпа сбилась в кучу. Несмотря на то что по численности она значительно превосходила УРСН, о сопротивлении никто и не помышлял. Инстинкт самосохранения вмиг остудил толпу.

Закоперщиков спецназовцы сдали в местное ОВД и направились дальше. Во всех селах, лежащих по маршруту движения «краповиков», наблюдалась примерно такая же картина – скопление вооруженного народа на площади, несколько горлопанов заводят людей, призывают напасть на соседей. И везде стремительность, натиск и уверенные действия «краповиков» приводили к аналогичному с первым результату. Причем нигде они не спрашивали: кто в толпе – абхазы или грузины. Разоружали и, зачитав указ о введении режима чрезвычайного положения, ехали дальше.

В таком напряженном графике и проходила та «курортная» поездка спецназовцев. Останавливались лишь для плотного общения с экстремистами. В том числе и на языке стволов. Не мог же спецназ, в конце концов, успеть во все села еще до того, как митинги перерастали в вооруженное противостояние сторон. Приходилось вступать в бой с огрызающимися «ополченцами».

Решительность спецназовцев, их настойчивость в достижении поставленной цели сделали свое дело. Обстановка вокруг Сухуми потихоньку стабилизировалась. А когда в зону конфликта вошли войска, волна экстремизма пошла на спад. Спецназовцы вернулись в пункт постоянной дислокации.

ЧП В СУХУМИ

Так уж распорядилась судьба, но омсдоновские спецназовцы ровно через год снова побывали в Сухуми. Правда, теперь уже несколько с другой миссией. Совместно с группой специального назначения «Альфа» Комитета госбезопасности они участвовали в спецоперации по освобождению заложников в сухумском следственном изоляторе. Не рассказать о выполнении этого уникального задания было бы, наверное, несправедливо. Ибо в 1990-м о нем трубили на перебой все телевизионные каналы, и внимание граждан не только нашей страны было в течение суток приковано к экранам телевизоров.

Сегодня эксперты по вопросам антитеррора утверждают, что эта операция не имеет аналогов в отечественной да, пожалуй, и в мировой практике применения подразделений спецназа для освобождения захваченных бандитами заложников в учреждениях уголовно-исполнительной системы. В материалах, опубликованных по горячим следам событий, журналисты не жалели громких слов: «В августе 90-го группа „А“ КГБ СССР и спецназовцы дивизии имени Ф.Э. Дзержинского внутренних войск МВД вписали поистине уникальные строки в боевую летопись сил правопорядка и госбезопасности».

К решению о применении вместе с группой «А» подразделения специального назначения ОМСДОНа (УРСН к тому времени уже разрослась до батальона) руководство МВД, скорее всего, подтолкнули два обстоятельства. Во-первых, «альфовцы» и дзержинцы уже имели опыт совместных действий (вспомним специальную операцию по освобождению заложников в Сарапуле Удмуртской АССР). С «Альфой» и «Вымпелом» УБСН работал в Нахичевани, где его бойцы во взаимодействии со спецназовцами групп «А» и «В» провели ряд операций по задержанию лидеров Народного фронта Азербайджана, оказывали помощь пограничникам в предотвращении несанкционированного перехода госграницы, арестовывали, по имеющейся информации, экстремистов во время передачи оружия и его выкупа у военнослужащих местных частей.

Во-вторых, в 1989 г. УРСН успешно провела спецоперации по освобождению заложников в СИЗО города Кизела Пермской области и исправительно-трудовой колонии, расположенной в поселке Лесное Кировской области. Как бы то ни было, но спецназ ОМСДОНа задачу на участие в спецоперации в сухомском изоляторе временного содержания получил.

Летом 1990-го ситуация там сложилась экстраординарная. В шифровке, направленной в Москву, сообщалось: «11 августа семь арестованных преступников, находящихся в изоляторе временного содержания (ИВС) МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Овладев ключами, они выпустили из камер 68 подследственных и осужденных. В дальнейшем бандиты заняли три этажа здания изолятора, в том числе и помещения, где временно хранилось свыше 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, более двадцати тысяч единиц боеприпасов, изъятых у населения и организаций республики.

Инспиратор этой акции – трижды судимый преступник П. Прунчак, взятый под стражу за убийство трех человек, двое из которых – сотрудники милиции».

А началось все с обычной утренней процедуры. Камеру, в которой находились смертники, открыли для уборки, и в этот момент заранее сговорившиеся уголовники набросились на охранника. Швырнув его на пол, обезоружили и зверски избили.

Семь рецидивистов ворвались в служебные помещения. В их руках оказались офицер, два сержанта, рядовой сотрудник и – ключи от всех камер. Так смертники стали террористами. Терять им было нечего.

Вскоре сидельцы покинули свои камеры. Начался дикий шабаш. Опьяненные предчувствием свободы, уголовники крушили все подряд – пульт дежурного, столы и стулья, окна. Крепко досталось пленникам и подсадным «уткам», которых выявили по найденным в канцелярии спискам. Избитых людей новоиспеченные «тюремщики» развели по камерам.

И вдруг захваченный сержант вырвался из рук бандитов и побежал по коридору к выходу. Раздался выстрел, другой, третий, но парень все же успел захлопнуть за собой дверь и закрыть ее на замок. Путь на свободу преступникам был отрезан. Через несколько минут прозвучал сигнал тревоги: сержанту далеко бежать не пришлось, изолятор находился буквально в двух шагах от здания МВД республики.

Когда ИВС был оцеплен военнослужащими, сотрудниками милиции и бронетехникой, начались переговоры. Однако все попытки вразумить бандитов ни к чему не привели. Прунчак и его сообщники, среди них одиннадцать приговоренных к высшей мере наказания, выдвинули жесткий ультиматум: потребовали предоставить им БТР, вертолет и дать возможность выбраться в безопасное место. В противном случае – расправа над заложниками.

В подтверждение своих намерений уголовники выбросили из-за решетки окна наган и горсть патронов. Мол, спасибо за арсенал, вооружились до зубов. Потом на следствии один из зачинщиков бунта скажет: «Какой же дурак держит в тюрьме боеприпасы и оружие? Для нас это был приятный подарок».

Сомневаться не приходилось: имея такой арсенал, бандиты, ухитрись они вырваться на волю, могли развязать в городе полномасштабный криминальный террор.

Ситуация осложнялась тем, что весть о ЧП моментально разнеслась по Сухуми. Вскоре в центре города, где находился изолятор, собралась возбужденная толпа, в которой были родственники заложников, а также тех, кто в свое время погиб от рук уголовников, захвативших ИВС, и родственники бандитов. Одни требовали применения суровых мер к террористам, другие кричали, что арестантов нужно отпустить. Атмосфера накалялась с каждым часом. Начались потасовки, грозившие стать детонатором массовых беспорядков.

Спецназовцы вылетели из Москвы 14 августа одним бортом – 22 сотрудника «Альфы» и 27 «краповых беретов» УБСН дивизии имени Ф.Э. Дзержинского.

Прибыв в Сухуми и прояснив ситуацию, командиры пришли к следующим выводам. Первое: единственный возможный способ освобождения заложников – штурм (другие варианты не годились, так как зачинщики бунта – особо опасные преступники-смертники, готовые на все). Второе: успешному выполнению боевой задачи будет способствовать то, что здание изолятора заперто снаружи и надежно блокировано силами правопорядка, а окна в здании зарешечены. Значит, преступникам не выбраться наружу без взрывчатки, которой, к счастью, в арсенале нет. Другой большой плюс для спецназа – бандиты решили выбираться в аэропорт на «рафике». А штурмовать микроавтобус намного легче, чем БТР (от которого главари, к счастью, отказались). Наконец, непросматриваемая из окон торцевая дверь и люк в полу на четвертом этаже, где находятся служебные помещения, позволяют скрытно занять позиции и, применив взрывные устройства, проникнуть внутрь изолятора.

Операцию планировали методом мозговой атаки. Долго думали и совещались, отрабатывали разные варианты. К исходу дня расставили все точки над i.

Решили действовать одновременно тремя группами. Первая – офицеры «Альфы» – берет «рафик». Вторая – «краповые береты» – прорывается через запасной вход с торца здания и зачищает первый этаж изолятора. Третья – «альфовцы» и бойцы УБСН – проникает в помещение через люк в полу и блокирует второй и третий этажи.

Для верности попробовали еще раз локализовать ситуацию без применения силы. Представитель МВД Грузии вступил в переговоры с преступниками. Но в ответ услышал лишь оскорбления и требование предоставить автомобиль и вертолет. Казалось бы, удобный момент для штурма настал, но руководство медлило. Сутки прошли в нервном напряжении, правда, не без пользы для дела. Спецназовцы готовились к штурму, отрабатывали детали предстоящей операции.

Между тем обстановка накалялась. Уголовники постоянно стреляли в воздух. Бурлила толпа, собравшаяся у здания изолятора. Жестами оповещали бандитов о передвижениях спецназовцев. А местные силовики все еще надеялись на чудо, мол, само рассосется...

– Положение спас командир группы «А» Виктор Федорович Карпухин, – вспоминает Сергей Иванович Лысюк. – Убедившись, что с республиканскими начальниками каши не сваришь, взял инициативу в свои руки – связался по ВЧ с председателем КГБ страны (я был рядом с Карпухиным и слышал весь разговор по телефону): «В любой момент обстановка может выйти из-под контроля. Мы должны идти на штурм». Крючков тут же по селектору доложил Горбачеву о сложившейся ситуации. Генсек дал добро: «Действуйте по своему усмотрению».

Команда на начало операции не заставила себя ждать. Все заняли исходные позиции. Офицеры группы «А» укрылись в нескольких метрах от автобуса, «краповики», спустившись с четвертого этажа по фалам, сосредоточились между маскировочным ограждением и зданием ИВС. Третья группа – на безопасном удалении от люка.

Ожидание длилось три часа. Бандиты долго разбирались, кто из них поедет в «рафике», а кто останется в изоляторе. Наконец, договорились: в микроавтобус садятся тринадцать человек, из них двое – заложники, сержант и рядовой. Захваченного лейтенанта оставляют в камере, чуть что – ему смерть.

Покружив над изолятором, сел на площади вертолет. Террористам показали экипаж: все – по вашим требованиям, волноваться не стоит.

Вскоре вооруженные пистолетами преступники вышли во двор, прихватив с собой около 50 винтовок и рюкзак с патронами. Все, в том числе и пленники, в самодельных масках. К рукам заложников скотчем привязаны пистолеты. Издали не разберешь, кто есть кто. Один из главарей проверил автобус, ничего подозрительного не обнаружил. «Пассажиры» заняли места в салоне. За руль сел зэк. Автобус тронулся. И тут прогремел взрыв!

Но немного не такой, который ждали: из двух светозвуковых зарядов взорвался только один, и то с опозданием. Оказалось, пока шли переговоры, сели аккумуляторы. Парализующий эффект был ослаблен, и Прунчак, вмиг опомнившись, открыл огонь и ранил сотрудника «Альфы», который первым ворвался в микроавтобус. Однако штурм остановить уже было невозможно. В результате стремительной атаки преступников нейтрализовали. Прунчака и еще одного преступника, Дзидзарию, которые оказали вооруженное сопротивление, пришлось уничтожить. Заложники не пострадали.

Одновременно с захватом автобуса спецназовцы взорвали тротиловые шашки на двери и на люке. Под люком – комната, в которую бандиты стащили оружие. Ее стерег зэк. Бросив в люк светозвуковую гранату, несколько штурмующих проникли в помещение. Но «часовой» успел выскочить в коридор и запер за собой металлическую дверь. Вскрыть ее не удалось. Пришлось взрывать накладным зарядом. Дальше эта группа захвата действовала по плану и за четыре минуты выполнила свою задачу.

– Я был во второй группе, – рассказывает Сергей Лысюк. – Когда мощные взрывы сорвали торцевую дверь с петель и мы заскочили в тамбур, на лестничный пролет первого этажа, увидели там еще одну дверь, решетчатую. Тоже запертую и для надежности заваленную изнутри мебелью. Это было для нас сюрпризом. Ведь на плане здания, который мы изучали, готовясь к штурму, дверь не обозначена. И никто из представителей администрации ИВС не предупредил нас, что схема объекта неточная.

Пришлось взрывать и эту дверь. А чтобы саперы могли беспрепятственно установить заряд, выстрелить через решетку в зэков, толпившихся за мебельной баррикадой, из специального гранатомета резиновой шрапнелью. Рванули дверь и решетку, на баррикаду мощи заряда не хватило.

Семидесятиметровый коридор прошли на одном дыхании, работая жестко, по-боевому. Бандиты не выдержали натиска, быстро сломались, хотя подготовились к обороне очень серьезно, даже отстреливались из пистолетов «ТТ» и Марголина.

Бойцы и офицеры затолкали преступников в камеры и в таком же темпе захватили второй этаж, помогая третьей группе. Время активных действий составило четыре минуты. Заложник не пострадал.

Спецназовцы дивизии в очередной раз показали, что могут работать на одном уровне с профессионалами из «Альфы».

ЭКСПЕРИМЕНТ В ОМСДОНЕ

И неудивительно. Ведь примерно за полгода до этой командировки на базе УБСН было решено провести эксперимент по созданию в стране профессиональной армии (о нем заговорили еще после январской 1990 г. командировки ОМСДОНа в стреляющий Баку, где соединение понесло первые боевые потери). Именно во внутренних войсках и именно в дивизии им. Ф.Э. Дзержинского в 1990 г. впервые узнали, что такое контрактная служба. И пока в армейских кругах и прессе шли дебаты, нужна ли нам профессиональная армия, в войсках правопорядка была предпринята первая попытка создания роты контрактников.

Приказ министра внутренних дел СССР от 16 марта 1990 г. определял: к 1 июня сформировать в дивизии имени Ф.Э. Дзержинского экспериментальное профессиональное подразделение специального назначения.

Эксперимент был рассчитан на два года. Использовать первую роту профи планировалось в горячих точках, где ее применение должно было помочь, по мнению командования, избежать лишнего кровопролития. Весь личный состав подразделения набирался исключительно из добровольцев. С военнослужащими были заключены контракты, в которых оговаривались все условия службы. Командиром роты назначили тогда еще капитана Олега Луценко (впоследствии полковник).

Планы поначалу были грандиозные. Мечтали создать подразделение, которое станет настоящей мужской академией. Мечты, мечты... В первые же дни после создания подразделения командование дивизии столкнулось с немалыми трудностями. Пожелавших подписать контракт из числа спецназовцев соединения было чуть больше десятка. Оно и понятно, средний оклад составлял 300 рублей. Для сравнения: заработок водителя автобуса в Москве достигал в то время тысячи рублей.

Набрать нужное количество людей из запаса тоже не получилось. Вся рекламная кампания в период формирования роты ограничилась несколькими публикациями в газетах. Само собой, привлечь широкое общественное внимание к эксперименту, заинтересовать энтузиастов рукопашного боя они не могли. Эта ошибка повторяется и сейчас, даже когда работает Федеральная целевая программа по переводу на контрактный способ комплектования ряда воинских частей. Она рекламируется разве что в «Красной Звезде» да на телеканале «Звезда».

Чтоб худо-бедно набрать людей в роту, прислали солдат срочной службы из различных частей войск, всего набралось около 90 волонтеров. Это была настоящая профанация идеи профессионального спецназа. Подавляющее большинство добровольцев проходили службу в конвойных частях и частях по охране важных государственных объектов, приемами рукопашного боя владели слабо. Много солдат было с откровенно слабым здоровьем.

– С грехом пополам набрали мы чуть больше 50 процентов от штатной численности, – рассказывает полковник Олег Луценко. – Не беда, успокаивали себя, лучше меньше, да лучше. Важно то, что есть на кого опереться в работе по укреплению новоиспеченной роты. В числе добровольцев было несколько воинов-интернационалистов, а также десятка два крепких парней, прошедших хорошую школу спецназа во внутренних войсках. Они-то и составили костяк нашей роты.

Таким образом, создав крепкое ядро, мы могли бы без спешки заполнить вакансии. А форсировать события – завалить дело. Ведь за мизерную плату рисковать жизнью согласятся только энтузиасты, фанаты. Задача – найти их. Но времени для поиска достойных кандидатов нам не дали. В одной из радиопередач прошла информация: в дивизии имени Ф.Э. Дзержинского полностью укомплектована рота профессионалов, после чего началось настоящее паломничество корреспондентов, желающих взглянуть на уникальное подразделение. Ну а нам, естественно, дали команду: срочно доукомплектовать роту, чтобы показать товар лицом! Начали соблазнять солдат, суля им золотые горы. Некоторые согласились, но отнюдь не из патриотических побуждений. Расчет был сугубо прагматическим. Во что выливается расторжение контракта? Да в сущие пустяки. Нужно заплатить деньги за недонос обмундирования и вернуть часть подъемного пособия. Все. Стало быть, ненакладно, прослужив в подразделении полгода-год, «помахать ручкой». Что горе-добровольцы вскоре и сделали.

Не лучше обстояло дело и с материально-техническим обеспечением. На обещания не скупились. «Все вопросы будут решены, ничего для вас не пожалеем!» – заявили побывавшие в подразделении представители НИИ спецтехники, Главного управления материально-технического и военного снабжения, хозяйственного управления МВД СССР. Да ведь одними обещаниями сыт не будешь. А выполнять их никто не спешил.

Между тем в роте не было самого необходимого для проведения занятий по рукопашному бою – средств индивидуальной защиты, спортинвентаря. Пара видавших виды боксерских перчаток и два бандажа – разве это нормально для подразделения спецназа? Интересно, думал ли кто-нибудь при определении норм положенности, что спецназовцы на занятиях по рукопашному бою занимаются не балетными экзерсисами, а проводят жесткие спарринги?

Не был решен и жилищный вопрос. Солдатам выделили места в общежитии на территории дивизии. Условия там убогие, комнаты тесные, горячей воды нет. Хорошо еще, что среди них не было ни одного женатого, где размещать семьи, никто не имел никакого представления.

С питанием тоже проблем хватало. Чтобы решить, казалось бы, элементарный вопрос: как обеспечить одну-единственную роту профессионалов отнюдь не дефицитным фруктовым соком, комдиву генералу Босову пришлось дойти аж до первого заместителя министра пищевой промышленности СССР.

Не лучше обстояло дело и с организацией подготовки личного состава. По условиям контракта боец-профессионал должен был стрелять из всех видов оружия, включая иностранные, прыгать с парашютом, водить автомобили, мотоциклы всех марок, овладеть профессиями подрывника, связиста, санинструктора. Словом, рейнджеры, да и только. Но существовавшие нормы расхода горючего, боеприпасов, других материальных ресурсов на потребности обучения профессионалов не были рассчитаны. Не подвели тогда под эксперимент прочную материальную, финансовую и правовую основу. Да и иностранный опыт не изучили. А между тем практика перевода на контракт вооруженных сил США убеждала, что к профессионализации нужно серьезно готовиться. Американцы пять лет к этому шли. На правительственном уровне создали специальную комиссию по разработке концепции военной реформы. Одновременно несколько научно-исследовательских организаций предложили около 20 проектов-вариантов перевода армии на добровольный способ комплектования. Для эффективного обеспечения жизнедеятельности вооруженных сил в новых условиях конгресс принял 40 (!) законов. Но даже при такой основательной подготовке трудностей избежать не удалось. В скобках заметим: в нашей стране к контрактизации готовились пятнадцать лет, если учесть, что в 1990-м провели эксперимент, а в 2005-м появилась Федеральная целевая программа. Но все ли уроки из того эксперимента в ОМСДОНе извлекли?

В 1990-м мы копировали ошибки, а не достижения наших в недавнем прошлом потенциальных противников (да и сегодня по многим вопросам наступаем на те же грабли). Правовой механизм эксперимента не имел ни одной детали с государственным клеймом. Да и деталей-то было раз, два и обчелся: приказ министра внутренних дел, разрешающий укомплектовать роту специального назначения добровольцами, и разработанное в Главном управлении командующего внутренними войсками Временное положение о прохождении военной службы по контракту, которое по причине своего ведомственного характера силы закона не имело.

Но ограничиться этим – все равно что бросить неумеющего плавать в водоворот, напомнив, чьих рук дело – спасение утопающих, ибо без державных указов, направляющих усилия различных министерств и ведомств на обеспечение эксперимента, контрактники обречены прозябать в роли бедных родственников. Логика, элементарный здравый смысл подсказывали и другое: перед тем как дать добро первой роте профи, надо было изрядно тряхнуть государственной мошной, предвидя большие расходы в условиях перехода к рынку. Но правительство не затратило на эксперимент ни копейки, источники финансирования роты были созданы за счет перераспределения ведомственных бюджетных средств.

Все сложности и проблемы создания нового подразделения легли на плечи дивизии, которая была просто не в силах их решить. В таких условиях эксперимент был заведомо обречен на бесславный провал. Даже фанаты спецназа не смогли его спасти. Через год в роте осталось чуть более десяти человек. Остальные, а это были в основном солдаты и сержанты, пришедшие в подразделение после полутора лет службы, расторгли контракт и уволились в запас. На мужской академии, о которой мечтали офицеры спецназа, пришлось поставить крест. Что ж, как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. Хотя в том, что эксперимент с созданием роты профессионалов провалился, меньше всего повинны сами спецназовцы: они-то отнеслись к нему со всей ответственностью.

Но хоть неудачной оказалась попытка создать роту профессионалов, а бесследно приобретенный в ходе эксперимента опыт не прошел. Об этом свидетельствовали и результаты боевой работы.